Текст книги "Консул Тревельян"

Снова вздохнув, Тревельян выпил коньяк. Это был не самый подходящий напиток после гипнотического транса, но разве он мог отказать своему компаньону?.. Учитывая его нынешнее состояние, удовольствий у деда было не так уж много.

«Хорошо, – пробормотал призрачный Советник, – хорошо… Повторим, малыш?»

– Хватит.

Словно извиняясь, Ивар коснулся виска с имплантом, крохотной капсулой с кристалликом. При нужде капсулу можно было извлечь, поместив ее затем в какой-нибудь самоуправляющийся агрегат, обладающий подобием разума и механическими эффекторами. Очень полезный фокус, если учесть, что полевая ксенология являлась занятием непростым и временами весьма опасным. В последний раз Тревельян и его Советник прибегли к нему на Хтоне, планете биоморфов, сводивших давние счеты в разрушительных междоусобицах. Там им пришлось расстаться – Ивар улетел на Равану, а Командор, возглавив воинство роботов, занялся наведением порядка и так в этом преуспел, что силы Флота заняли Хтон без единого выстрела[11]11
  Эти события описаны в романе «Недостающее звено».


[Закрыть]. Затем деда вернули Ивару, доставили с почетом на боевом фрегате «Ниагара».

«Коньяк лучше, чем твоя блестящая штуковина, – настаивал Советник. – Глотнешь, и ты уже в крейсерском режиме, реактор на холостом ходу, орудийные башни опечатаны, а мысль течет привольно, блуждая среди звезд. Так говорил коммандер Раков, один из первых моих начальников, большой любитель принять на грудь. Так вот, по его утверждению…»

– Умолкни, дед, – прервал Командора Тревельян, – умолкни и не беспокой меня. Я должен подумать.

Он поднял взгляд к экрану с объемной схемой станции. Четыре яруса, ангар с орбитальными катерами, порт для стыковки с лайнерами и огромная антенна межзвездной связи… Тут и там на схеме мерцали огоньки; одни пребывали в покое, другие двигались по коридорам и палубам, ползли от диспетчерской к лабораторным отсекам, перемещались то к жилому сектору, то к кают-компании, столовой, трюмам нижнего яруса или пункту визуальных наблюдений. Тридцать семь огоньков, тридцать семь человек в экипаже, не считая пропавшего Винса… Инкарнологи, полевые агенты, техники, врачи… Станция Сансара была немаленькой – конечно, не такой огромной, как искусственный планетоид, круживший над Сайкатом, но, с другой стороны, люди не нуждались в таких просторных помещениях, как кни’лина.

Тревельян руководил этим исследовательским комплексом уже четыре месяца, после возвращения с Раваны и короткого отпуска, проведенного на Земле. Собственно, он являлся первым эмиссаром Фонда, которому доверили столь необычный проект, связанный с перемещением сознания в тела инопланетных существ, к тому же еще и негуманоидов. Риск и мера ответственности были высоки, но Тревельян понимал, что стоит у начала нового перспективного метода, способного изменить всю тактику изучения чужих миров. В случае планет, чье население в какой-то степени походило на людей, эти вопросы были давно отработаны: полевой агент трудился в привычной среде обитания, мог принять облик автохтона с помощью несложных средств, изучить язык и систему жестов, питаться местными продуктами и воздействовать на чуждую цивилизацию с помощью традиционных для ФРИК эстапов[12]12
  Эстап (ЭСТП) – элемент социального и технологического прогресса, внедряемый эмиссарами Фонда в примитивное общество. Например, таким элементом может быть идея о шарообразности мира или одомашнивании животных, способ выплавки стали или селекция сельскохозяйственных культур, проект паровой машины или ткацкого станка.


[Закрыть]. Земная и патронируемая культуры могли иметь разные понятия о красоте, справедливости, нравственном императиве и жизненных целях, но, в конце концов, у их представителей было две руки и две ноги, а также пальцы, голова и шея, что очень облегчало взаимопонимание. Изучать же и прогрессировать существ, наподобие архов, до сей поры казалось невозможным – хотя бы потому, что посланец Фонда не мог принять их облик и работать скрытно, как требовали методики культурной индукции и межзвездные соглашения на этот счет. Теперь ситуация изменилась – агент получал возможность внедриться в тело негуманоида-автохтона, на время подменив его разум своим, и действовать с полной свободой, не думая о непривычности среды и особенностях чужой физиологии. Разумеется, существовали нюансы морального порядка – как-никак это внедрение было насильственным, и Судьи Справедливости[13]13
  Судьи Справедливости – особая структура, призванная разрешать конфликты между галактическими расами мирным путем. Статус Судей чрезвычайно высок; их вердикты обязательны к исполнению, они могут накладывать вето на любое решение властей Земной Федерации и правящих органов других цивилизаций и культур.


[Закрыть] могли оспорить право Фонда на подобный акт, похоронив инкарнологию навеки. Но до Судей дело еще не дошло – прежде полагалось убедиться, что метод надежен и безопасен для людей.

Тревельян задумчиво потер висок. Что-то не складывалось в этой истории с Винсом Кораблевым… В течение первых двух месяцев агенты-испытатели не раз уходили в разные поселения планеты, побывав на Яхите, Тху и Шете, трех обитаемых континентах, и даже на Хархе и Фийе, лежавших у южного и северного полюсов. Срок первых экспедиций равнялся двум-трем суткам, затем его увеличили до десяти-пятнадцати дней. Все шло по плану, аппаратура инкарнологов работала отлично, проблем ровно никаких, и Тревельян уже собирался начать масштабные эксперименты: длительное внедрение полевых ксенологов с детальным исследованием физиологии архов и выбором подходящих им эстапов. Затем Винс не вернулся на станцию, и вся работа была парализована. Конечно, Ходковский и Хабблтон рвались его искать, но Тревельян запретил, решив, что займется этим сам и в одиночестве. Оба оставшихся у него агента были опытными людьми, но все же особых ментальных талантов у них не имелось; как и Винс Кораблев, они могли застрять на планете, лишь усугубив ситуацию.

Итак, пользуясь правом старшего, Ивар посетил Рхх Яхит и провел в нем поиск. И что же?.. Ничего, признал он с горечью. Архи нередко дрались друг с другом, поединки и набеги на соседей были у них обычным занятием, но внезапная кончина Винсу не грозила – в разум испытателей встраивался контур безопасности, который срабатывал в миг гибели носителя. Этого не случилось; значит, Винс – точнее, его сознание, его индивидуальность, – все еще пребывал на Арханге. Возможно, не в Рхх Яхите? Возможно, его захватили в плен в какой-то потасовке и увели в другое поселение?.. Это означало, что зону поисков нужно расширить. Ментальный дар Тревельяна не был безграничным – он мог просканировать сотню-другую архов в ближайшем окружении, но на материке Яхит их обитало больше миллиарда. Придется странствовать из города в город, из одной пещерной крепости в другую, подумал он. И сколько это займет времени?..

«Лет пятьдесят, – сообщил Командор. – У нашего Хеса Фья усы отсохнут. Тараканы столько не живут».

Это было верно, но для поисков в сотнях городов Ивар не нуждался в услугах Хеса Фья, он мог каждый раз подселяться к другому носителю. Правда, и в таком случае операция будет непозволительно долгой… не пятьдесят лет, а, скажем, пять… Арханг – огромная планета, а материк Яхит вдвое больше земной Евразии.

Оставив эту идею, он вызвал по внутренней связи Якуба Ришу, своего заместителя.

– Куба, будь добр, собери руководителей секций через десять минут в беседке. Я хочу видеть всех наших медиков и инкарнологов. И, конечно, полевых агентов.

– Технический персонал, Ивар? – спросил Якуб. – Их тоже звать?

– Нет, не нужно. Только руководителей и специалистов. Агнес скажи, что я буду рад ее лицезреть. Саму Агнес и кого-нибудь из ее девушек.

– А точнее?

Пару секунд Ивар размышлял, потом произнес:

– Лолиту. Пусть будет Лолита. У нее очень выразительные глаза.

– Не только глаза, – с усмешкой заметил Якуб и отключился.

* * *

Павильоном или просто беседкой на станции именовался круглый зал с куполообразным потолком, расположенный на верхней палубе, между кают-компанией и оранжереей. Его стены увивала зелень, свод имитировал земное небо, и, в зависимости от местного времени, здесь царил солнечный день или мягкий полумрак лунной ночи. Легкие кресла и столики, расставленные на мозаичном полу, и раздаточный автомат в неглубокой нише были единственным убранством зала. Тревельяну беседка очень нравилась – она походила на жилища кни’лина, почти лишенные мебели, но полные воздуха и света.

Когда он появился в зале, Агнес Велестри, глава секции жизнеобеспечения, и черноокая Лолита, диетолог, уже суетились в нише, разливая кофе и чай. Риша и два полевых агента, Габор Ходковский и Эд Хабблтон, помогали девушкам, таскали чашки к столам. В креслах расположились пятеро: инкарнологи Юрий Брайт и Ольга Сигрид Хаменлинна, старший пилот Мансур Мадурай, врач Ханс Аппель и нейрофизиолог Фархад аль Хамадани. За исключением Фархада, все были в комбинезонах, обычной рабочей одежде на станции. Нейрофизиолог, почтенный старец, носил белоснежный бурнус, и его смуглое, иссеченное морщинами лицо оттеняли падавшие на плечи седые волосы. Он был втрое старше Ивара, но, несмотря на возраст, сноровки не потерял и мог потягаться в скорости и точности с любым киберхирургом.

– Всем привет, – произнес Тревельян и опустился в кресло. – Так как мой вояж в Рхх Яхит пока безуспешен, считаю нужным обсудить дальнейшие действия. Что мы предпримем? Должны ли мы расширить зону поисков и в какой степени? Или сосредоточиться на визуальных наблюдениях? Еще раз проверить исправность аппаратуры? Возможно, использовать дублирующий ее комплект? Наконец, запросить помощи?

– Разве что у даскинов… – пробормотал Мадурай.

– Придется обойтись без них, – строго заметил Ивар. – Я имел в виду Консулат. На моем столе семь запросов от Юи Сато. – Помолчав, он добавил: – Прошу высказываться.

Брайт и Хаменлинна переглянулись. Потом старший инкарнолог сказал:

– За аппаратуру мы ручаемся. Нет необходимости тратить время на дополнительные проверки. Если бы мы уловили сигнал от Винса… самый слабый ментальный сигнал… мы извлекли бы его личность без всяких проблем. Однако… – Брайт развел руками.

Тревельян поглядел на него, затем уставился на Ольгу Хаменлинну.

– Полагаете, причина связана с какими-то особенностями человеческого организма? С чем-то таким, что присуще именно Винсенту Кораблеву?

– Вопрос вне нашей компетенции, – ответила Ольга Сигрид, чуть порозовев. – Но напомню, шеф, что до этого случая Винсент трижды уходил на Арханг и возвращался в полном здравии.

– Нет у него никаких особенностей, – проворчал Фархад аль Хамадани. – Порог нервных реакций в норме, превосходная вазомоторика и очень неплохая восприимчивость к ментальному сигналу… Во всех смыслах здоровый юноша.

– Благодарю, старший. – Тревельян склонил голову. – Если аппаратура исправна, обсудим другой вариант. Архи большие драчуны. Возможно, Кораблева захватили в плен и утащили в другой город?

В зале повисла тишина. Слышались только стук чашек о блюдца и бульканье воды в раздаточном автомате. Наконец Якуб Риша сказал:

– Нельзя исключить такое развитие событий. Но, Ивар, в силах ли ты провести поиск в каждом городе, на дистанции тысяча, две или три километров от Рхх Яхита? Это займет очень много времени. Хотя…

– Хотя, – подхватил Брайт, – мы можем совместить наземный поиск с обычным вызовом через ментальный ретранслятор. У нас четыре таких устройства и четыре резервных. Если установить их на катерах и перемещать от города к городу, мы охватим значительный ареал, причем довольно быстро.

– Три, – уточнил пилот Мадурай. – У нас только три катера.

– Пусть три! Одни поселения будем сканировать с воздуха, в других проведем наземный поиск. Кроме шефа, у нас еще два испытателя.

– Мы готовы! – Габор Ходковский приподнялся с места. – Мы уже два месяца сидим без дела!

– Ну, не совсем так, – заметил Хабблтон. – Ты, например, ухаживаешь за Ольгой, а я – за Лолитой. Правда, к служебным обязанностям это не относится.

Ольга Сигрид залилась румянцем, черноокая Лолита стрельнула глазками в сторону Ивара, явно намекая, кто ей симпатичен. Вздохнув, Тревельян позвенел ложечкой о чашку и произнес:

– Считаю знаки внимания нашим девушкам очень важным делом. Самым важным после поисков Винса… А потому давайте прикинем, за какое время можно изучить территорию в радиусе двух и четырех тысяч километров от Рхх Яхита. Разумеется, с использованием всех наших сил и средств.

– Шестьдесят суток в первом случае и около года во втором, – сообщил через некоторое время Якуб Риша. Брайт и Мадурай, взглянув на свои коммуникаторы, дружно кивнули.

– Срок не такой уж большой для глобального поиска, – произнес Ходковский.

Ханс Аппель, медик экспедиции, откашлялся.

– Небольшой, но нельзя забывать, что тело Кораблева уже два месяца в саркофаге. Если речь пойдет о годе, нужно подвергнуть его гибернации.

Фархад аль Хамадани внезапно поднялся, прошествовал к нише, принял из рук Лолиты крохотную чашечку с особо заваренным крепчайшим кофе, отхлебнул и зажмурился от наслаждения. Потом открыл глаза и молвил:

– Молодежь, молодежь… Все бы вам летать туда-сюда, бомбить и мусорить по площадям… Все бы суетиться, а не поразмышлять с усердием, где сокрыта истина… Но сказано в одной из древних книг Земли: у вас – ваша вера, у меня – моя вера![14]14
  Изречение из Корана.


[Закрыть]

С этими словами почтенный старец снова пригубил кофе и вернул чашечку Лолите.

Густые брови Брайта сошлись на переносице.

– И какая же ваша вера? – спросил он, не скрывая иронии.

– Как я понимаю, вы против глобального поиска… Так поделитесь мудростью с нами! Какое у вас предложение?

– Предложений нет, а есть напоминание, мой юный друг, переселяющий разумы. Не следует думать, что мы, люди, – Фархад обвел собравшихся широким жестом, – узнали все о физиологии и нервной деятельности архов, погостив недолго в их телах. Это не так. Мы многое еще не представляем. Например, их генетику и подробности размножения.

А ведь он прав, подумал Ивар, уткнувшись взглядом в пол. Прав! Внешняя сторона процесса была вроде бы изучена: в каждом городском поселении и в цитаделях каждого рода имелась самка-Мать, которую оплодотворяли избранные самцы. Этот акт был публичным, и его считали большим, даже грандиозным праздником. В последующие два-три года Мать приносила несколько пометов, и первый из них, не очень многочисленный, являлся местной элитой – самые крупные и жизнеспособные самки и воины-самцы. Второй и третий пометы формировали не столь благородные слои социума: классы торговцев, солдат, умелых мастеров, начальников над рабочей силой и вполне разумных, но не способных к размножению самок. Пометы с четвертого по шестой можно было считать местным простонародьем: работники, добывавшие пищу и соль, ходившие за скотом и птицами, носильщики, строители, ремесленники, слуги. Остальные пометы – а их случалось до десяти-двенадцати – давали существ неполноценных, большей частью слабых и почти безмозглых; эти сразу шли на мясо. Иерархическая вертикаль была жестокой, хотя в биологии жестокости нет места, ее заменяет целесообразность.

– Ваше мнение, шеф? – Брайт коснулся руки Тревельяна, и он вскинул голову. Все смотрели на него. Смотрели кто с тревогой, кто с надеждой, будто ожидая, что сейчас он скажет пару фраз, и слова его будут решением. Но произнес он совсем другое:

– Мы в тупике, коллеги. Я согласен с почтенным Фархадом: у нас слишком мало данных. Поэтому я вернусь в Рхх Яхит и буду продолжать полевые исследования. Все! Совещание закончено.

Он откинулся в кресле и закрыл глаза.

«Закончить-то вы закончили, да ни к чему не пришли, – беззвучно молвил Командор. – А я вот имею продуктивную гипотезу! Ты и сам мог бы догадаться. Но вы, работнички Фонда, гордый народ… Профессионалы, несущие светоч разума иным мирам! И на этом пути – ни сомнений, ни поражений! Ха!»

Тревельян поморщился.

«Хватит издеваться, дед. Давай, выкладывай».

«И выложу! Я думаю, у твоего Винса просто поехала крыша. Трижды побыл архом, и повезло ему вернуться, а на четвертый раз мозги перекосило! Может, водицы соленой перепил, или отшила шестиногая красотка, или еще какой стресс… Случается! И сидит твой полевой агент в какой-нибудь щелке тараканьего сознания, сидит там и почти не дышит… Ни дозваться, ни доискаться…»

«Нелепость! Это невозможно! – отрезал Тревельян. – Невозможно потому, что…»

Раздался шорох, и он поднял веки.

Его коллеги разошлись, павильон опустел, и только рядом сидела, подперев кулачком щеку, черноокая Лолита, диетолог станции. Сидела и смотрела на него с тоской и нежностью – так, как смотрят женщины, провожая близких в дальний путь. В дорогу, которая, возможно, никуда не приведет и никогда не кончится.

Очень выразительные глаза, подумал Тревельян и улыбнулся девушке.

– Вы ничего не ели, Ивар, – промолвила Лолита. – Хотите, я что-нибудь принесу?

– Нет, милая. Я скоро уйду, а в саркофаг лучше ложиться с пустым желудком. В городе архов я… то есть мой носитель… в общем, скоро мы позавтракаем.

– Там хорошо готовят?

Ивар подумал о червях, о птичьих яйцах и останках Чиу Кхата, которые – не отвертишься! – придется съесть, подумал об этом и содрогнулся. Но ответил бодро, глядя в черные очи девушки:

– У архов потрясающая кухня. Правда, некоторые блюда островаты, но в целом… хмм… в целом похожи на китайскую еду. Или на итальянскую.

– Где вы живете? Эд Хабблтон показывал мне записи… – Лолита передернула плечиками, – показывал город, эти жуткие темные норы и пещеры… Но архам они, наверное, кажутся уютными, да?

– Именно так, – подтвердил Тревельян. – У меня очень уютная норка и три отличных соседа.

– Ваши друзья?

– Друзья? Ну, в какой-то степени… скорее, соратники… Я при них вроде д’Артаньяна, попавшего к трем мушкетерам.

Милое личико девушки озарилось улыбкой.

– А гвардейцы кардинала там тоже есть?

– Разумеется, – молвил Тревельян, подумав о роте желтых. – Очень похоже на Францию в период позднего Средневековья. Схватки, набеги, поединки… словом, приключения.

– И королева? Королева тоже есть?

– Королева у них самая главная. Правда, на балах не танцует, не носит алмазных подвесок, а большей частью спит. – Поднявшись, Ивар коснулся тонкого запястья девушки. – Ну, мне пора. Когда вернусь… вернусь с Винсом… ты приготовишь настоящий пир. Салат с креветками, осетрина, торты и гусь в яблоках… Найдется в наших запасах гусь?

– Сколько угодно, – сказала Лолита, потупив взор. – И гусь, и все остальное… что пожелаете, Ивар.

Кивнув, Тревельян покинул беседку. Через сорок минут, облаченный в скафандр, он уже лежал в саркофаге и слушал, как чавкают насосы, нагнетая темную жидкость. Брайт ободряюще хлопнул его по плечу, сдвинулась крышка, отрезая свет, потом раздался мелодичный перезвон стартового сигнала. Снова на Арханг, снова к Хесу Фья, успел подумать Ивар.

Прошло какое-то время. Он вроде бы пребывал в забытьи, не в силах понять, закончилось ли перевоплощение. Сигнал все еще слышался, но казалось, что это вовсе не звон, а гулкие тяжкие удары, сотрясавшие саркофаг, компенсирующую жидкость и тело Тревельяна. «Что-то случилось на станции?..» – мелькнула мысль.

Но он уже был в другом месте.

Глава 3
Нападение

Удары громом отдавались в голове, и Тревельян сообразил, что колотят по железному билу, висевшему перед тоннелями казарм гвардейцев. Внезапно грохот прекратился, зато где-то совсем рядом взревел капитан Шат Сута:

– К оружию, черви помойные! Явите доблесть, выползки с юга! Ханг Аррх атакует!

Ивар пулей выскочил из гамака. Хау и Оси Шиха уже вооружались, гремя доспехами, Тос Фиут по прозвищу Кривая Шпора со свистом втягивал соленую водичку из каменной бадьи. Пойло в ней не переводилось – Тоса днем и ночью мучили демоны, и был лишь один способ, чтобы заглушить их голоса: хлебнуть и прикончить любого, кто под лапу попадется.

Слушая рев капитана, Ивар сомкнул жвалы, усы и зрительные антенны, просунул голову в отверстие кольчуги и, пустив в ход четыре верхние конечности, расправил доспех – так, чтобы он прикрывал брюхо и спинной гребень. Надеть шлем было труднее, но обошлось, рефлексы Хеса Фья не подвели. Под защитным снаряжением валялась в углу каморки груда смертоносного железа. Тревельян вытянул два тесака и следом за Хау и Шихой выбрался в коридор. Позади гремел оружием Кривая Шпора, скрежетал жвалами и шипел проклятья.

Прошло не более пяти минут, и гвардейцы синей роты, перекликаясь и молодецки ухая, заполнили тоннель от решетки у входа до дальнего тупика. Ивара пару раз хлестнули усами по шлему, кто-то ткнул его в бок средней лапой. Несомненно, то были знаки приязни и уважения – весть о его поединке с Чиу Кхатом и славной победе уже распространилась среди синих. Раздалась команда «К стене!», и бойцы, лязгая железом, начали строиться в две шеренги. Оси Шиха встал рядом с Тревельяном, место более рослых Тоса Фиута и Хау было в голове отряда.

– Слава твоим шпорам, – негромко проскрежетал кто-то из гвардейцев за спиною Ивара. – Пустить Чиу Кхата на мясо… Давно пора!

Капитан синих, в кольчуге, но без шлема, с палицей и огромным топором в передних лапах, прошелся вдоль шеренги. Затем, ударив топорищем о пол и лязгнув жвалами, сообщил:

– Твари из Ханг Аррха ползут к нижним ярусам. Мы защищаем верхний карниз, желтая рота встанет в тоннелях. Без моей команды не спускаться! Именем Великой Матери! Ослушнику выдеру усы!

С этим напутствием гвардейцы выбрались наружу. Солнце уже маячило тусклым пятном за свинцовыми облаками, но слой ночного снега на городских террасах еще не растаял. Холмистую равнину тоже покрывал снег, и из этой белесой дали ползли к городу Рхх Яхит колонны атакующих, ясно различимые с высоты. Два отряда на флангах, а между ними с шумом и грохотом двигался самый многочисленный – там, вероятно, шли благородные воины и крупные солдаты второго помета. Еще дальше, почти незаметный в дымке, что струилась над равниной, тащился обоз – сотни шошотов с поклажей и телеги на огромных колесах. На нижних ярусах Рхх Яхита были видны толпы защитников – солдаты городской стражи и согнанные в помощь архи второго и третьего пометов.

Синие растянулись вдоль карниза. Большинство с тесаками, но Тос Фиут и Хау, самые рослые и мощные, выбрали топоры. Эти двое и Оси Шиха были лучшими бойцами, и сам капитан относился к ним с почтением, даже к Хау, потерявшему семейное имя, так как весь его род истребили дикари из южных лесов. Хау прозвали Каменный Лоб, но эту кличку он не любил, считая ее оскорбительной, и даже прикончил пару-другую насмешников.

Утвердившись на краю карниза, Тревельян огляделся и выяснил, что за их четверкой – заведение Кьюка, и сам Кьюк с двумя помощниками маячит у входа в «Обломанные усы» с длинным вертелом в верхних лапах. Кьюк, принадлежавший к третьему помету, уступал солдатам ростом, но не сноровкой – разделывать мясо ему приходилось чуть ли не каждый день. Подумав об этом, Ивар вспомнил Чиу Кхата, мокнущего сейчас в соляном растворе, и решил, что нет худа без добра: по случаю драки утренняя трапеза отменилась.

Пробудился Командор, спросил, что за головорезы атакуют город, откуда они взялись и где находится Ханг Аррх, их гнусная нора. Но об этом у Тревельяна были смутные понятия – густая облачность над планетой препятствовала орбитальному картированию. Мнилось ему, что Ханг Аррх – крупный центр где-то на востоке, давний враг, но о прочем память носителя молчала. Хес Фья был не очень силен в местной географии.

Зазвенела кольчуга, Тос Фиут вытянул мощную лапу, царапнул шпорой его шлем и прохрипел:

– Усы!

– Что – усы?

– Втяни усы, безмозглый, если не хочешь их лишиться.

«Полезный совет, – добавил Командор. – Твой приятель, хоть и пьян, а дело понимает».

От Фиута, и правда, несло соленой водицей. Соль в метаболизме местного биоценоза служила важным элементом обмена веществ; обычно ее потребляли в умеренных дозах, а в неумеренных, особенно в водном растворе, она влияла на архов так же, как алкоголь на человека. Соль являлась расчетным средством и синонимом благополучия, из-за нее велись войны, ее добывали, прятали в самых глубоких пещерах и тщательно охраняли. Тот, кто контролировал Соляные Пути, ведущие от южных озер, всегда был в прибыли; остальные выменивали соль на краску, металл, различные изделия, мясо, скот и птичьи яйца.

Тос Фиут снова зазвенел кольчугой, постучал по собственному шлему.

– Демоны… опять демоны… хотят меня сожрать… пойло… где пойло?..

– Не время пить, время драться, – заметил Хау. Его голос был похож на скрежет напильника по жести.

– Демоны трусливы, они боятся острого железа, – добавил Оси Шиха. – Разобьешь панцирь врага, и демоны отступят.

– Я разобью трижды три! – Тос Фиут грохнул обухом топора о камень террасы. – Трижды три и еще столько же! Пусть их Мать плодит ублюдков! Я убью их всех!

«Разошелся парень, – прошелестел Советник. – Кстати, что у него с головой? Шизофрения или белая горячка?»

«Не знаю, – отозвался Тревельян. – Их раса как будто не страдает психическими расстройствами. Но это неподтвержденная информация».

Войска Ханг Аррха приблизились к первому городскому уровню, раздался оглушительный рев, с обеих сторон полетели камни, глыбы льда и нечистоты. Пользы от этого не было никакой – камень не мог пробить хитиновый панцирь, а тем более железную кольчугу. Обмен метательными снарядами просто давал выход ярости и злобе.

«Взгляни на их построение, малыш. Соображают, тараканы! – молвил Командор. – Ставлю свой мундир с орденами против капли соленой водички, что они готовятся к прорыву. Фланговые отряды завяжут бой, а та колонна, что в центре, полезет к вам. У тебя в метателе плазмы полный заряд? Пока лезут, половину можно скосить!»

«Какой метатель, дед? Откуда? У меня только эти железки», – напомнил Ивар, позвенев своими тесаками. Звон, похоже, был воспринят как проявление боевого духа – капитан, шагавший вдоль ротного строя, одобрительно лязгнул жвалами.

Поднялся ветер, в воздухе закружились, заплясали снежинки. На мгновение в разрыве между туч сверкнуло солнце, озарив равнину серебряным светом. Холмы, запорошенные снегами, низкое серое небо, тысячи странных нечеловеческих существ, копошившихся внизу… Эта картина будила в памяти что-то знакомое. Сайкат, Равана, Осиер?.. Горькая Ягода?.. Нет, решил Тревельян, скорее похоже на пустынные пространства Хтона. Только там обитали не живые существа, а мириады роботов…

На нижних ярусах уже кипела битва. Вздымались топоры и тесаки, слышался хруст панцирей и скрежет тысяч лап по камню, бойцы то вставали в полный рост, желая нанести удар, то ползли вперед по трупам павших. Как предсказывал Советник, сражалась часть вражеского войска, не самая грозная – солдаты без шлемов и кольчуг, такие же, как в городской страже Рхх Яхита. Что до отряда избранных воинов, те сбились в плотную кучу и замерли, точно стая хищников перед стремительным броском.

– Ррху! Ррр-хуу!

Оглушительный вопль ярости долетел до верхнего карниза, и закованная в железо орда ринулась на штурм. Под ее напором строй защитников дрогнул и распался; одни были убиты, других отшвырнули в сторону, третьих придавила тяжесть промчавшихся над ними бойцов. Миг, и склоны пещерного города покрылись множеством фигурок. Они упорно лезли вверх, карабкались с террасы на террасу, не обращая внимания на лавки, мастерские и жилые норы обитателей Рхх Яхита. Вверх, вверх, к покоям Королевы-Матери, к пещерам Мужей, к складам драгоценной соли…

Хес Фья был молод и, возможно, еще не участвовал в крупных сражениях, но его родовая память рисовала Тревельяну страшные картины: разоренный город, толпы пленных, которых гонят на убой, и враги, терзающие плоть Великой Матери. С ее смертью и с гибелью самок первого помета, способных заменить ее в будущем, город архов тоже умирал, иногда на долгие, долгие годы. Потом приходили жители из более мелкого поселения, когда-то не замеченного врагами, Мать их рода становилась Королевой и одаряла свое племя обильными пометами. Умножившись в числе, собрав союзников из ближних цитаделей, они уходили в набег, мстили за поражение, и на континенте снова появлялся разоренный город. Возможно, думал Тревельян, пришельцы из Ханг Аррха тоже мстят, согласно понятиям архов о справедливости. Мстят или просто желают ограбить Рхх Яхит.

Он поднял тесак и снес голову солдату. Слева и справа от него залязгало железо, огромный топор Тоса Фиута грохнул по шлему воина, разрубив металл; Хау ударил другого бойца и столкнул труп с карниза. Оси Шиха, как и Тревельян, вооружился тесаками, но лезвие застряло в кольчуге противника; бросив тесак, Оси ткнул шпорой в прорезь шлема. Набежали новые враги, семеро солдат в легких доспехах, которых вел первопометный в пластинчатом панцире. Фиут сцепился с ним, с лезвий топоров брызнули искры, шпоры средних лап пытались продавить броню. Четыре солдата облепили Хау, свалив его с ног, их короткие клинки скребли по его кольчуге и шлему. Еще двое бились с Шихой, а Ивару достался один противник, зато сильный и верткий – может быть, солдат из тех, что покрупнее, или молодой туа па. У него тоже были тесаки, и пока Тревельян старался проткнуть ему брюхо, Оси Шиха зарубил обоих врагов. Наконец верткий лишился лапы, а затем головы, и Шиха с Иваром поспешили на помощь Хау. Тот, бросив топор, ворочался под телами солдат, которых было уже не четверо, а шесть или семь, бил их шпорами, рвал усы и зрительные стебли. Кто-то уже не двигался, кто-то, не замечая опасности, с яростным воем гремел палицей по шлему Хау. Ивар и Шиха прикончили всех.

«Славная битва, малыш, – прокомментировал Советник. – Враг повержен, и ты сберег усы. Действуй дальше в том же духе».

Тос Фиут, поставив лапу на труп врага, ревел песнь победы. Пожалуй, преждевременно – во многих местах противник прорвался на террасу, и несколько первопометных в тяжелом вооружении пытались взобраться к верхним тоннелям. Не очень разумная затея – там их поджидали желтые и их капитан Хите Сута. Но, как уже знал Тревельян, архами во многих случаях руководил не трезвый расчет, а жадность, ярость и, разумеется, голод. Воинство, подступившее к Рхх Яхиту, шло по заснеженным равнинам немало дней и изголодалось по мясу и соли – это вместе с яростью было главным в ментальных излучениях орды. Ивар ощущал импульсы голода так же ясно, как тяжесть оружия в лапах и резкие порывы ветра.

– Туда! Бей, бей! – прохрипел за его спиной капитан, вытянув мощную лапу с палицей к толпе сражавшихся. Шат Сута был по-прежнему без шлема, его усы стояли торчком, жвалы скрежетали и щелкали. С доспехов капитана стекала белесая жидкость, клочья чужой плоти висели на шипах палицы, и походил он сейчас на жуткого демона – возможно, из той своры, что терзала Тоса Фиута. Там, куда он тянул свое оружие, кружилась яростная свалка, гремело железо, мелькали топоры и тесаки, и в провал за краем карниза сыпались десятки трупов.

Ринувшись за Шат Сутой, Ивар и трое его соратников плотным клином рассекли толпу. Среди бойцов Ханг Аррха здесь не было солдат, только благородные первого помета, и дрались они отчаянно, стараясь пробиться к стене с зиявшими в ней тоннелями. Похоже, то была особая команда, которую вел рослый арх с чудовищными шпорами на средних лапах. Завидев его, капитан издал гневный вопль и в знак вызова швырнул на землю палицу и топор. Вражеский вождь тоже бросил секиру, ударил шпорами о доспех и прошипел что-то непотребное. Они сошлись в кольце своих бойцов, на опустевшем пятачке, но схватка была недолгой: неведомо как в лапе Суты появился острый штырь, и капитан всадил его врагу в щель забрала. Потом подхватил свое оружие и рявкнул: