Текст книги "Операция «Тайфун»: Капкан для «Тайфуна». Стилет для «Тайфуна»"

– Где такие раздают?

Цанава посмотрел на часы.

– Он сейчас сюда как раз едет. Как говорится, сам в руки идет, и грех нам этим не воспользоваться. Так! Что у тебя в охране? Батальон?

– Да откуда? Рота наберется. Правда, есть батарея 85-мм зенитных пушек.

– Пушки, Константин Константинович, лучше отдай тем же зенитчикам. Больше толку будет. А охрану мы тебе сформируем. Чуть погодя. Хотя… как недавно один человек сказал фразу, «добрым словом и пистолетом можно добиться гораздо большего, нежели просто добрым словом». Очень верное выражение! А иначе нам батальон не отдадут. Шучу, конечно. Куда они денутся?

Через полчаса к штабу подъехала небольшая автоколонна. Из двух машин высадились уже знакомые Рокоссовскому бойцы из охраны Цанавы. Из «эмки» вышел кто-то в генеральской форме и в сопровождении спутников направился в штаб.

– Генерал-майор Собенников. Командующий 43-й Армией, – представился вошедший генерал.

– Генерал-лейтенант Рокоссовский. Командующий 16-й Армией. А это… – ответил Рокоссовский и запнулся, не зная, как в данный момент представить комиссара, но тот сделал это сам:

– Комиссар госбезопасности третьего ранга Цанава. Представитель Ставки Верховного Главнокомандования. А вы, Петр Петрович, как тут без армии?

– Противник рассек мою армию и окружил ее части, отрезав штаб армии от войск.

– Понятно. И вы, я так понимаю, двигаетесь в направлении штаба фронта?

– Мы вынуждены двигаться в этом направлении, Варшавское шоссе занято врагом. Маршрут через Вязьму остался единственным возможным.

– Вынужден вас огорчить, штаб фронта уже не в районе Гжатска, а за Можайском. Более того, завтра к Гжатску с юга подойдет дивизия СС «Райх». Поэтому вам нужно поторопиться. Ваш штаб обладает полезной для нас информацией?

– Думаю, что нет. Связь с войсками штаб утратил позавчера, и даже на то время мы владели лишь отрывочными сведениями и, как правило, уже устаревшими. К сожалению, это горькая правда. Спасибо за информацию о расположении штаба фронта! Если то, зачем меня просили заехать в штаб 16-й Армии, сказано, то разрешите откланяться.

– Еще один момент. Согласно директиве Генштаба, товарищ Рокоссовский назначен старшим военачальником в районе Вязьмы с правом подчинять себе все войска, находящиеся в этом районе. С текстом директивы желаете ознакомиться?

– Я вам верю. Но вряд ли мой штаб без войск будет полезен.

– Ваш штаб не будет, а вот батальон охраны вам придется оставить здесь.

– Но штабу требуется охрана…

– Дорога на Москву свободна. Пока… В штабе кроме охраны наверняка больше сотни человек, я думаю, этого достаточно, чтобы в крайнем случае противостоять немногочисленной группе парашютистов или диверсантов. А батальон весьма нужен здесь и сейчас.

– Я, так понимаю, это приказ?

– Именно. На основании директивы.

– Хорошо! Куда прибыть батальону?

– Командир батальона пусть сейчас же заедет в штаб, выдадим сопровождающего к месту его расположения.

– Хорошо! Если это все, разрешите откланяться.

– До свидания, Петр Петрович!

Собенников пожал руки комиссару, Рокоссовскому и вышел.

– Ну, спасибо Лаврентий Фомич! Сейчас каждый батальон на вес золота.

– Не за что! Пользуйтесь. У меня еще будут сюрпризы.

На этом они расстались. Охрана комиссара уже подобрала помещение в этом же здании для размещения, и он ушел отдыхать, посетовав перед уходом на несколько бессонных ночей подряд.

Уже ночью радисту Цанавы пришел ответ из Москвы. Ставка утвердила общий план действий в районе объекта и согласилась с предложениями потомков о совместных действиях под Вязьмой. Одновременно было сообщено, что генерал-майор Ракутин назначается представителем СССР в Российской Федерации до установления официальных дипломатических отношений и наделяется всеми необходимыми полномочиями.

7 октября 2016 г.

Район д. Хватов Завод

В эту ночь снова не пришлось спать Ракутину и Воистинову. Точнее, они спали. И достаточно комфортно. Если считать комфортным сон на откинутых мягких сиденьях микроавтобуса. Вечером им была представлена группа ответственных лиц из различных силовых структур Российской Федерации, возглавлял которую личный представитель президента. По поводу фамилии он заявил, что называть ее смысла нет, она все равно не настоящая, и просил называть себя Александром Викторовичем. Наверняка, по мнению Воистинова, также не настоящим именем. Но это было неважно. После представления всех ответственных лиц и знакомства им был доведен план первичных мероприятий, которые начало осуществлять руководство Российской Федерации. И по этому плану Ракутин и Воистинов должны были быть связующим звеном на данный момент, как с подразделениями и войсками РККА, так и с руководством СССР в ближайшей перспективе.

И сейчас все эти люди вместе с помощниками следовали на автомобилях в колонне с одним армейским и двумя мобильными узлами правительственной связи и средствами привязки к объекту, на котором предстояло развернуться межведомственной особой группе.

Прибыли на объект на рассвете. Подразделения приступили к развертыванию и обустройству на местности, а Ракутин и Воистинов, выслушав доклад лейтенанта Иванова, сходили к бойцам рот, несших службу на другой стороне. После осмотра позиций и докладов, они вдвоем отошли в сторону от портала и закурили. Шел легкий снег, северный ветерок еще не пробивал шинельное сукно, но забирался в рукава, и от него зябли пальцы, а шею инстинктивно хотелось спрятать в куцый воротник. Где-то на юго-западе и западе слышалась канонада.

– Да… немцы приближаются.

– Ну, по словам Трофимова, сегодня они должны были взять Вязьму. Интересно, это произошло?

Воистинов оглянулся, повернувшись лицом к ветру.

– Да, интересно. Даже не верится, всего лишь тридцать с небольшим часов нас здесь не было, а такое ощущение, целую жизнь мы отсутствовали. Как тебе вообще? Президент? Его окружение? Те, кто с нами сюда приехал? – Ракутин заинтересованно смотрел на майора.

Воистинов задумался и ответил после паузы:

– Знаешь, мне понравилось, что я не увидел фальши. Да! Они так же, как и мы, были ошеломлены произошедшим. Но очень быстро, особенно это было заметно по их президенту, пришли в себя и отнеслись к этому весьма прагматично. Без излишних эмоций! Этим он мне показался очень похожим на нашего Вождя. По крайней мере, то, что я о нем слышал от людей, общавшихся с ним. И это лучше, чем необоснованные или скоропалительные заверения в дружбе. В нашей службе люди, бросающиеся в объятия, вызывают серьезные опасения в искренности мотивов. По факту мы более заинтересованы в этом контакте, и они повели себя в этой ситуации очень правильно. Что касается работы их спецслужб, все в рамках правил. Чувствуется наша школа. И здесь они действуют достаточно оперативно. Но сегодня для нас главное – связь. По договоренности, сегодня-завтра должен прибыть радист. Будем ждать. Им нужен выход на Москву. Мы, конечно, своей властью можем им разрешить действовать с этой стороны. Хотя, сам понимаешь, захотят, и мы ничего не сможем сделать. Но они хотят все сделать как положено. С санкции высшего руководства СССР.

– Я пришел примерно к таким же выводам. Поэтому да! Будем ждать. Если что-то пойдет не так, придется отправлять группу за линию фронта. Я, кстати, интересовался, могут ли они организовать связь своими силами? Сказали, могут, но без серьезного шифра такую информацию в эфир давать нельзя. Поэтому придется самим соображать.

– Надеюсь, комиссар до Москвы добрался. Так что решение там примут. Я так думаю. Пошли-ка на ту сторону! Мне командир роты охраны объекта обещал дать пострелять из их оружия.

– Так ведь нашумим!

– Ну, во-первых, мне объяснили, что сегодня будет подписан указ президента о передаче земли вокруг объекта под армейский полигон. Население будут срочно выселять. Ну, и во-вторых, обещали стрельбу с бесшумками. Пошли!

Место для стрельбища подобрали в низине протекающей неподалеку безымянной речушки. Процесс был в самом разгаре, когда появился посыльный, который передал просьбу Иванова срочно прибыть в штабную палатку на ту сторону. С сожалением передав оружие бойцам ФСО, генерал и майор поспешили к порталу.

В палатке их встретил одетый в парадный мундир комиссар Цанава, который с удовольствием пил горячий чай.

Кивнув им обоим в знак приветствия, комиссар не стал слушать доклад, а предложил присоединиться к чаепитию и одновременно ввести его в курс дел, происходящих в данный момент на той стороне. В неформальной, так сказать, обстановке.

Когда Ракутин и Воистинов изложили каждый свое видение происходящего и ответили на множество уточняющих вопросов, комиссар поднялся, подводя итог беседы:

– Ну, что? Пойдемте! Будете меня знакомить.

Пока их коллеги из 2016 года собирались на срочное совещание, комиссар с интересом осматривался, слушая пояснения генерала и майора. Встреча проходила в штабном автобусе потомков. Комиссар немного удивился, на автобус эта громадная машина с большим кунгом совсем не походила. Тем не менее внутри она оказалась как раз подходящей для штабной работы, причем в весьма комфортабельных условиях. На взгляд комиссара. В кунге имелся большой стол из материала, похожего на красное дерево. Возможно, это и было красное дерево, Цанава плохо в этом разбирался. На столе стоял поднос с несколькими бутылками минеральной воды и стаканами. По бокам располагались откидные мягкие кресла серо-голубого цвета. Над креслами, за спинами сидящих людей находились окна, в данный момент закрытые плотными шторами в цвет с креслами. В глубине кунга поперек во всю ширину салона располагалась тумба со множеством ящичков. Над ней висела черная блестящая панель из стекла или пластмассы. Потолок был выполнен из того же материала, что и стол. По центру в виде овала был выполнен вырез, в котором находились два необычных прямоугольных светильника, излучавших мягкий ровный белый свет. Между ними находилась некое устройство, от которого веяло теплым воздухом. По краям овала располагались дополнительные маленькие и яркие светильники, утопленные в потолок. В данный момент все светильники были включены, а кресла заняты. Сидящие в них люди также с интересом смотрели на комиссара.

Во главе стола сидел человек в такой же, как и на всех присутствующих, зеленой мешковатой форме без знаков различия. Он нейтрально поздоровался и указал на три свободных кресла справа от входа. И дождавшись, когда все трое посланцев из 1941 года устроятся, обратился именно к ним.

– Итак! Разрешите представиться: Александр Викторович! Фамилия ни к чему, я человек не публичный. Скорее наоборот. Моя работа – выполнять некие щекотливые поручения президента. Или представлять его интересы в неординарных ситуациях. И если я тут, значит, со своими обязанностями до этого я справлялся. Но даже я был удивлен необычностью задачи, поставленной мне сейчас. Тем не менее мы все, я имею в виду своих современников, здесь собрались для ее решения. Полномочия, выданные мне президентом, дают основания для уверенности в этом. Все, что будет выходить за рамки моих полномочий, немедленно будет докладываться лично Владимиру Владимировичу. Но в нашей ситуации не все зависит только от нас. Я попрошу вас представиться и довести до присутствующих ваши полномочия.

Цанава встал, по привычке одернул мундир и представился.

– Представитель Ставки Верховного Главнокомандования комиссар третьего ранга Цанава Лаврентий Фомич. Имею полномочия представлять интересы СССР в районе объекта. В случае недостаточности моих полномочий, также имею возможность обратиться напрямую к Верховному Главнокомандующему.

– Тогда я представлю здесь присутствующих товарищей, входящих в наш штаб…

Александр Викторович по очереди стал называть звания, должности присутствующих людей. В основном это были представители силовых ведомств, кроме пары ученых. Один возглавлял секретную группу специалистов по изучению феномена портала, а другой исполнял роль аналитика по науке СССР эпохи Великой Отечественной войны.

Цанава плохо разбирался в аббревиатурах называемых должностей, но про себя отметил, что практически все присутствующие находятся в ранге заместителей ведомств.

Александр Викторович подытожил:

– Я рад тому, что руководители наших стран столь серьезно и одинаково относятся к факту появления связи между нашими мирами. Нам нужно всего лишь объединить все силы и средства для использования этого факта к взаимной пользе. Далее, наш аналитический отдел в эти сутки разработал три варианта действий. С вашим прибытием один автоматически отменяется, и остаются два, которые нужно согласовать. Вот и давайте их рассмотрим, но вначале нам необходима информация о состоянии дел в этом районе. Мы обладаем знаниями, как это происходило тогда. Но судя по присутствию здесь товарища Ракутина, ситуация изменилась. Нам необходимо понять, насколько. Вы можете нас проинформировать?

Александр Викторович кивнул одному из сидящих за столом, и тут же на позади него осветилась темная панель, оказавшаяся экраном. Он отодвинулся влево, и секунды спустя на экране возникла карта окрестностей Вязьмы с частично нанесенной обстановкой. Причем масштаб несколько раз изменился, пока Александр Викторович не произнес:

– Достаточно! – и, повернувшись к Цанаве, добавил: – Можете использовать нашу карту.

Тут же перед комиссаром положили небольшой предмет. Сидящий справа человек в двух словах объяснил, как пользоваться «лазерной указкой».

Все это выглядело очень неожиданно и необычно, и Цанава, опасаясь выглядеть смешно, не решился использовать технические новинки.

– Спасибо! Мне удобнее на своей.

Комиссар достал из командирской сумки карту и расселил ее на столе.

– Данные на вечер вчерашнего дня. Получены из штаба 16-й Армии Рокоссовского.

Через два часа по каналу правительственной связи состоялся телефонный разговор.

– Здравствуйте, Владимир Владимирович! У нас все по плану. Сегодня прибыл представитель Сталина. Полномочия представителя Ставки ВГК.

– Дайте догадаюсь. Судя по скорости, предположения наших аналитиков скорей всего подтвердилось. Это Цанава?

– Именно!

– Ну, этого следовало ожидать. Он начинал это дело, и его не нужно вводить в курс. А время поджимает.

– Надо отдать должное и Москве, и лично товарищу Цанаве. Он провел большую работу. Факт, ситуация серьезно отличается от той, что нам известна. Аналитики в ГШ все равно считают, что окружения не избежать и Вязьму Красная Армия не удержит. Но немцам это будет стоить гораздо большей крови.

– Вот как! Пришлите мне материалы. Я тут как раз освежил в памяти эти события. Так что интересно будет сравнить. Наши действия сейчас какие? В объеме планов.

– Цанава согласился с тем, что охрана и оборона портала и со стороны 1941 года будет осуществляться нами. До момента освобождения этого района Красной Армией. Это отмечено особо. Поэтому нужно срочно усиливать бригады тяжелой техникой и ПВО.

– Пятнадцатая бригада выдвинулась к вам. Но, думаю, дня два-три вам придется рассчитывать на свои силы. И на красноармейцев. Сколько их там, кстати?

– По роте охраны особого отдела 20-й Армии и Западного фронта. Плюс разведывательно-диверсионная группа из пятнадцати человек, и комиссар привез с собой двадцать. Эти вообще… волкодавы. Нашего уровня. Так командир роты силовиков ФСО определил. В целом уровень очень неплох. Но у них только стрелковое оружие. Плюс три ПТР привезли. И их катастрофически мало. Суммарно с ранеными около двухсот человек. Но Цанава обещал в ближайшие сутки перебросить в район Хватова Завода пограничные полки. Всего их в этом районе три. Но для этого ему нужно их забрать у Рокоссовского, в подчинении которого они сейчас находятся. А они сейчас составляют скелет формируемой обороны. Так что пока мы на них рассчитывать можем лишь в перспективе.

– М-да… негусто! Но, как говорит наш Дмитрий Анатольевич, вы там держитесь! Да, вот еще что! Подготовлено решение правительства о передаче района, примыкающего к порталу, под военный полигон. Сейчас ведомство Сергея Кожугетовича уточняет детали, определяет границы. Но уже ясно, что придется переселять пять деревень. Хотя три из них таковыми только числятся. Тем не менее дома там есть. В общем, как границы полигона будут согласованы и решение принято, в область приедет представитель президента по ЦФО, чтобы на месте решить все вопросы с местными властями и населением.

Кроме того, сегодня вам будут переданы и начнут прибывать этой ночью инженерно-саперная и железнодорожная бригады. Сейчас уже выехали на объект и представители Спецстроя. Они будут строить укрытие для объекта и вообще всю инфраструктуру вокруг.

Я ознакомлюсь с материалами по положению под Вязьмой и тогда отзвонюсь. Если придется вносить коррективы. У вас есть еще что-то?

– Нет, Владимир Владимирович!

– Тогда до связи! До свидания!

8 октября 1941 года.

Г. Вязьма. Штаб 16-й Армии

Тридцать восьмая и 229-я дивизии с остатками войск 24-й Армии заняли позиции и достаточно плотно закрывали направления южнее Минского шоссе, перекрывая железную дорогу, Старую Смоленскую и Ельнинский большак. Днем в Вязьму прибыл 49 кап.

Войска на северном и северо-западном направлении держались. Пограничники сумели уничтожить несколько групп немецких саперов, пытавшихся заложить заряды в стены противотанкового рва и, подорвав их, обеспечить возможность танкам его преодолеть. Немного стала помогать погода, ночью подмораживало и шел небольшой снег, а днем плюсовая температура превращала это все в воду, создавая трудности в преодолении даже небольших канав. Тем не менее Рокоссовский отдал приказ с наступлением темноты, оставив прикрытие, войскам отойти на ранее назначенный рубеж. Этим днем немцы попытались прорваться вдоль шоссе Сычевка – Вязьма. Оставив на минных полях полтора десятка танков, стали искать обходные пути. Приказом штаба 16-й Армии все части и подразделения на этом направлении были объединены под командованием штаба 18-й стрелковой дивизии.

Аэродром «Двоевка»

Примерно в полдень на аэродроме появился Цанава, то бишь полковник Абашидзе.

– Ну, здравствуй, Георгий Нефедович! Как дела? Как фашисты?

– Здравия желаю, товарищ… полковник. Дела? Воюем понемногу. Мы сбиваем, нас сбивают. Хорошо лишь одно, ситуация такая, что воюем в основном над своими войсками. Вот три сбитых летчика вернулись. Очень хотелось бы надеяться, что, может, хотя бы еще десяток истребителей подкинут. Согласен и на «ишаки», и даже на «чайки».

Захаров прекрасно понимал, кто стоит перед ним, и закидывал удочку на удачу. Вдруг подфартит? Пехота-то вроде уперлась всерьез, и не хотелось бы ее подводить, отдавая небо немцам. Пусть и на этой небольшой территории.

– Все может быть, все может быть… Я чего приехал-то? Сейчас должна подойти колонна. Ее нужно пропустить на аэродром. Предупреди охрану сразу, колонна странная, но вести ее будут пограничники. И пусть доведут ее сюда. Мы тут ее встретим, а пока давай-ка, Георгий Нефедович, чайку попьем. Знаешь, пристрастился я к этому делу.

Аэродром жил своей жизнью, взлетали и садились самолеты, суетились на стоянках техники, подготавливая машины к вылету. Комдив и комиссар только закончили пить чай, как с южного поста охраны аэродрома раздался звонок, что подошла колонна. Комдив приказал выделить сопровождающего колонне и привести ее к КП. Они с комиссаром оделись и вышли наружу. Колонна уже показалась, когда неожиданно в небо взлетела белая ракета. Сигнал «на вылет» для дежурного звена. Захаров поднес к глазам висевший до этого на груди бинокль. По полосе на взлет пошла четверка И-16, закрутились тонкие стволы зенитных пушек, техники и летчики побежали к перекрытым щелям.

– Что случилось? – уточнил Цанава у комдива.

– Налет! Вон! Вижу! Две девятки Ю-87.

И Захаров показал рукой на видневшиеся в небе темные точки.

– А вот и «мессеры»!

Тут показывать было не нужно, над аэродромом вслед взлетающим «ишакам», пронеслись худые стремительные силуэты.

– Заметили их вовремя, но вряд ли это нам поможет. Дежурное звено они как минимум свяжут боем. Если вообще… Пойдемте в укрытие.

И взяв комиссара за локоть, Захаров увлек его к ближайшей траншее. Со стороны, куда пронеслись немецкие истребители, донеслись пушечные очереди и тарахтенье крупнокалиберных пулеметов. Но дойти они не успели. Внезапно из подходящей колонны выкатились четыре странных гусеничных машины, с высокими башнями и торчащими в небо стволами. На корме каждой машины крутилась непонятная конструкция. Не останавливаясь, машины открыли огонь из разнесенных по разные стороны башни стволов. Стреляли короткими очередями трассеров, причем каждая из которых заканчивалась в силуэте заходивших на круг «штук». И секунды спустя с неба посыпались горящие обломки немецких пикировщиков. Не прошло и половины минуты, как первая девятка «штук» и четверка «мессеров» сопровождения просто перестали существовать. Вторая, сбрасывая бомбы куда попало, со снижением уходила в сторону от аэродрома. Видимо, они вышли за пределы дальности огня этих машин, потому что те не стреляли им вслед. Зато внезапно начали маневрировать на поле, почему-то повернув стволы в противоположную сторону. Секундами позже стала понятна причина этих действий. Из-за леса на кабрировании выскочила пара «мессеров» и попыталась атаковать зенитки на большой скорости с пологого пикирования. Так, видимо, планировалось. А получилось: короткие очереди с четырех машин и два взрыва, превративших нападавших в тлен.

Два оставшихся «мессера», обходя по дуге аэродром и отрываясь от преследующей их тройки И-16, рванули на запад.

– Уйдут! «Ишаки» их не догонят, – с сожалением произнес Нефедов.

И в этот момент на двух машинах что-то вспыхнуло, окутав их дымом, и из этого дыма вслед «мессерам» рванулись две ракеты. Через несколько секунд на месте вражеских машин в небе расцвели оранжевые вспышки.

Где-то в небе звенели моторы И-16, заходивших на посадку, а на аэродроме стояла тишина. Весь личный состав – техники, летчики, бойцы роты охраны, зенитчики, – покинув укрытия, стояли молча, не понимая, что это сейчас было. На их глазах за чуть более чем минуту неизвестные им явно зенитные установки уничтожили девять бомбардировщиков и восемь истребителей. Причем безошибочно и неотвратимо.

Потом тишину нарушил звук запускаемых двигателей колонны, которая еще не успела дойти до КП дивизии.

А неизвестные установки, взревев дизелями, разъехались к углам аэродрома, остановившись рядом с позициями орудий зенитных батарей.

– Ну вот! Как-то так! – привлек внимание комдива комиссар и, взглянув в широко раскрытые от удивления глаза Нефедова, добавил: – Честно говоря, даже сам не предполагал… Ладно, сейчас подъедут товарищи, объяснят нам, что к чему.

Действительно, через три минуты голова колонны остановилась у КП. Из первой машины, Нефедов посчитал ее легковой на фоне остальных громад, но все же не был уверен в этом, вышел человек в темно-зеленой форме и шапке-ушанке. Определив их как старших, он четким строевым шагом подошел и, приложив руку к головному убору, доложил:

– Подполковник Ефимов! Прибыл в ваше распоряжение.

– Генерал-майор Захаров!

– Полковник Абашидзе!

Представились в свою очередь комдив и комиссар, причем при упоминании фамилии комиссара, по лицу подполковника скользнула тень легкой улыбки. Видно, он был знаком с личностью последнего, но псевдоним ему не сообщили.

Далее возникла пауза, Захаров не знал, что и как спросить.

Выручил комиссар.

– Доложите, пожалуйста, вашу задачу.

– Есть! Имею приказ довести колонну до аэродрома «Двоевка». Далее развернуть обзорную радиолокационную станцию, обеспечить зенитное прикрытие аэродрома и станции. Здесь же будет размещена мощная радиостанция для обеспечения устойчивой радиосвязи с Москвой и узел правительственной связи. Для охраны, обороны данных объектов выделена мотострелковая рота. Инженерно-технический персонал, доставленный колонной, должен обеспечить современными… ну, относительно современными средствами связи КП дивизии и самолеты. Кроме того, все самолеты должны быть укомплектованы системой радиолокационного опознавания «свой-чужой». Для этого, возможно, придется модернизировать бортсеть. По окончании работ на аэродроме «Двоевка» инженерно-технический состав силами ВВС РККА будет переброшен на аэродром «Кубинка», для оборудования в том же объеме самолетов транспортной авиации. Дополнительно поставлена задача по оказанию помощи инженерными и техническими средствами по созданию и оборудованию еще трех аэродромов в районе Вязьмы для организации полетов в ночное время. Аэродромы рекомендуется организовать вот на этих площадках.

Подполковник достал из командирской сумки карту и отметил места планируемых аэродромов.

– Вот так, товарищ генерал-майор! План и объем работ обозначен, – вставил реплику комиссар.

– Как быстро планируется оборудовать самолеты вашими приборами и радиостанциями? – уточнил комдив.

– Надо смотреть, как и что. Не помешает помощь вашего инженерно-технического состава.

– Весь личный состав, за исключением тех, кто обслуживает и готовит самолеты к полетам, будет в вашем распоряжении.

Захаров покрутил головой, разминая шею. Это ж мы каких дел тут понаделаем!

Г. Вязьма. Штаб 16-й Армии

День пролетел незаметно, комиссар в штабе не появлялся. Двести пятьдесят второй пограничный полк передал свои позиции сводной группе южного направления и убыл в район Хватова Завода. Шестнадцатый совершал марш туда же.

Первым на совещание прибыл комиссар. Чем он занимался днем, генералу было неизвестно. Цанаве сделали все необходимые пропуска, и Рокоссовский в окно видел, что тот вместе со своей охраной несколько раз выезжал куда-то. В этот раз он был в шинели с полковничьими шпалами в петлицах. Зайдя к Рокоссовскому и поздоровавшись за руку, начал расстегивать портупею у вешалки. Повесив шинель и застегнув ремни, подошел к чайнику и налил себе кипятка в стоявший рядом стакан. Добавил заварки и, прихлебывая маленькими глотками обжигающий чай, стал мерить шагами кабинет командарма.

Минут через десять, ближе к 22 часам, начали прибывать командующие армиями. Лукин и Вишневский прибыли вместе, но каждый на своей машине. Охрана у них была общая. Болдин прибыл отдельно от них и позже. Начштаба 24-й Армии приехал в одной машине вместе с командармом-20 Ершаковым. И это было понятно, хотя формального приказа о переподчинении войск 24-й Армии не было, фактически на этом участке на сегодня командовал именно он. Кондратьев не горел желанием тянуть одеяло на себя и брать ответственность. Даже за остатки своих войск. Что в данной ситуации скорей было плюсом, нежели наоборот.

Когда все расселись, Цанава бросил окурок папиросы в вытяжку голландки и, подойдя к столу, начал совещание.

– Здравствуйте всем! Надеюсь, мне представляться не нужно? Это хорошо. Но все же я отмечу то, что вам неизвестно. Афишировать, что я здесь, не нужно. Сейчас я полковник Абашидзе. Запомните это. На данный момент я являюсь представителем Ставки. Это первое. Второе, вам была разослана радиограмма о назначении старшим начальником в группировке войск, которая по факту уже окружена в районе Вязьмы, генерал-лейтенанта Рокоссовского.

Генералы переглянулись, и Болдин, не выдержав, уточнил:

– Это уже точно? Что мы отрезаны?

– Немцы уже под Гжатском и, скорей всего, завтра его займут. Сами понимаете, где Гжатск, и где подчиненные вам войска.

– Но наверняка это еще не основные их силы. И остается еще направление между Гжатском и Сычевкой.

– Не успеем! До Гжатска войскам еще три дневных перехода как минимум. За это время немцы туда войска подтянут и закрепятся. Что касается северо-восточного направления… товарищ Рокоссовский сейчас доложит вам обстановку, складывающуюся под Вязьмой, а вы сами уже сделаете выводы.

Рокоссовский встал, одернул мундир и, развернув карту, закрепил ее на бывшей школьной доске.

По окончании доклада дополнительных вопросов и предложений от присутствующих не последовало.

Цанава снова поднялся из-за стола.

– Думаю, всем теперь понятно, что дальше Вязьмы нам не уйти. Ставкой мне и товарищу Рокоссовскому поставлена задача максимально сковать силы противника в районе Вязьмы и таким образом дать возможность нашим войскам занять оборонительные позиции по линии Волоколамск – Можайск. И в русле выполнения приказа Ставки вам необходимо выполнить следующее. Начштаба 16-й Армии товарищу Малинину передайте все данные по вашим дивизиям и приданным частям. Далее, не позднее завтрашнего дня вам всем будут указаны рубежи и районы, которые должны занять ваши войска. После чего вы должны будете передать их в состав 16-й Армии, а сами прибыть со своими штабами в Вязьму. По прибытии, я думаю, это будет послезавтра, транспортными самолетами вы и ваши штабы будете переправлены в Москву. Там вам предстоит формировать новые армии из дальневосточных и вновь формируемых дивизий. Это касается всех, кроме товарища Ершакова и штаба 20-й Армии. У них будет другая задача.

На этом, в принципе, совещание закончилось, генералы по очереди подходили к столу, передавая свои записки Малинину, закурили и, разбившись по интересам, стали обсуждать наболевшие вопросы. Игнорируя при этом Рокоссовского. Который, впрочем, не расстроился и, заняв место рядом со своим начштаба, занялся анализом информации о поступающих в его распоряжение войск. А их, по первым прикидкам, получалось немало, в северной группе, как для удобства разделил отступающие войска для себя Рокоссовский относительно Минского шоссе, находилось до 120 тысяч человек. И в южной – до 80 тысяч. Вся эта масса числилась в составе тридцати семи дивизий, не считая артполков РГК и танковых бригад. Глядя на численность большинства этих дивизий, Рокоссовский понимал, что это просто перечисление штабов – дивизионных и полковых, а также тылов и дивизионных артполков, большей частью без матчасти. Но попадались и вполне еще крепкие дивизии. Вот их-то он и видел костяком, на который ему предстояло наращивать остатки разбитых частей.

Закончилось совещание около полуночи. Рокоссовский выключил свет, оставив включенной только настольную лампу, которую поставил на пол за свой стол. После чего подошел к окну и, приподняв и закрепив светомаскировку, открыл его, чтобы выветрить весь дым, оставшийся от двух десятков беспрерывно смолящих мужчин.

В этот момент на столе зазвонил телефон. Рокоссовский подошел, снял трубку и представился.

Цанава в это время, заняв место генерала, вдохнул свежий морозный воздух и, подождав немного, закрыл окно, опустив светомаскировку.

– Немцы под Гжатском, – кладя трубку, оповестил Рокоссовский.