Текст книги "Божий суд. Утро на закате"

V

Там были те же очереди к столикам регистраторш, только души в этих очередях другие. И точно так же, как я до этого, немного в стороне от всей этой суеты в кресле сидел молодой человек лет двадцати приятной наружности, одетый в военную форму. При нашем появлении он резко встал, вытянувшись – сказывалась армейская выучка, – и пристально посмотрел, пытаясь понять, кто же из нас начальник.

Валерий усмехнулся и сказал:

– Вольно, сынок, вольно! Теперь ты уже не солдат, и командиров здесь нет.

Сам он при этом немного изменился обликом и стал похож на некрупного Пьера Безухова. Полноватое добродушное лицо в старомодных очочках сразу навевало мысли о доме, уюте, покое. Да и одежда на нем изменилась; это уже был серый свитер ручной вязки и темные брюки. Не знаю, читал ли этот парень роман Льва Толстого, но по тому, как он сразу обмяк и перестал напрягаться, было ясно, что доверяет он начальнику смены абсолютно. – Ну, как он тебе? – спросил Валерий у меня.

– Герой, только что с поля боя, – ответил я уважительно, мысленно анализируя жизненный путь солдатика.

– Сейчас посмотрим.

И Валерий положил пакет парня на экран столика дежурной.

Пакет засветился алым светом. Точь-в-точь, как мой.

– Ну вот, еще один ангел, – произнес Валерий.

Он дольше обычного не убирал пакет с экрана, словно изучая.

– Что ж, все правильно, первый портал ждет тебя, парень, – произнес Валерий, обращаясь к молодому человеку. – Или ты хочешь побывать на своих траурных мероприятиях?

– Похоронах, что ли? – спросил солдат. – Да там хоронить нечего – мне весь бок разворотило. Чуть ли не пополам разорвало. Посмотреть если, как мама плакать будет… Я хотя бы смогу с ней как-то поговорить, успокоить?

Валерий тяжело вздохнул, что и без слов ясно означало: «Нет».

– И даже во сне? – парень смотрел с надеждой.

– Это же ее сны, из ее мыслей, из ее ощущений и воспоминаний. Ты никогда не сможешь в них попасть.

– Тогда чего там делать, – солдатик махнул рукой. – Сердце себе рвать. Где он, ваш первый портал?

– Я провожу тебя.

– А мне что делать? – спросил я.

– Пойдем с нами. В зал тебя не пустят, а вот на зрительских местах можешь поприсутствовать. На то ты и избранный. Кстати, у тебя, оказывается, великолепный дар читать судьбы, – заметил Валерий. – Тебе даже экран для этого не нужен.

– Не знаю, откуда это берется, – честно признался я. – Я просто вижу судьбы этих людей как какой-нибудь телефильм, но не изнутри, как свои прожитые жизни, а словно со стороны. А ты разве так не можешь?

– Похоже, что у меня этот талант слабее.

И после паузы, обращаясь уже к парню, он сказал:

– Тебе сюда, друг. Главное, не волнуйся. Все будет хорошо.

Парень шагнул за занавеску, прикрывающую вход в первый портал.

– Ну а тебе сюда, – показал мне Валерий другую портьеру.

VI

То место, где я оказался, напоминало ложу оперного театра. Чувствовался какой-то барьер передо мной, и все действие, которое я собирался смотреть, происходило чуть ниже меня и чуть сбоку. По крайней мере, подсудимого я видел скорее в профиль, чем анфас. А его фигура была единственным объектом, который я смог разглядеть в кромешной тьме, заполнявшей весь зал. Даже не могу сказать, насколько этот зал был велик или мал и каково его убранство. Я не видел также и членов суда и не могу сообщить, сколько их было. Просто внизу подо мной в столбе света стоял здоровый крепкий малый лет тридцати пяти, одетый в странное рубище. И все, больше я ничего и никого не видел.

Парень стоял совершенно один и, чуть прищуриваясь, пытался разглядеть то место, откуда падал на него свет. Но это не получалось даже у меня, поскольку у луча было одно очаровательное свойство – поднимаясь вверх к источнику, он не становился ярче, как это бывает у луча прожектора, а, наоборот, рассеивался и в конце концов сходил на нет. Свет исходил из темноты и пустоты.

– Подсудимый, что вы можете сказать по поводу ваших действий 2-го августа 1997 года?

– А чё было-то? – удивленно переспросил малый.

И ему напомнили. Я не знаю, как это сделано, но видно было, что он сразу все вспомнил. Все до малейших деталей. Я тоже увидел все словно в ускоренном кино: и то, как он познакомился с молоденькой девчонкой, и то, чем закончилось для нее это знакомство.

– А чё такого-то? Девочка осталась довольна, – самодовольно сказал подсудимый.

– Но ведь она плакала и говорила вам, что не согласна, – не соглашался голос с небес.

Голос был внятный, но негромкий и безэмоциональный. Я бы даже сказал – бездушный.

– Они всегда сначала говорят «нет», а потом им нравится, – отвечал мужчина.

– Сейчас мы это проверим, – пообещал голос.

Тут же и подсудимый, и я, и, наверное, все, кто еще мог присутствовать на этом суде, осознали, прониклись чувствами девочки, которую насиловал этот молодец. Это была весьма неприятная смесь страха, стыда и брезгливости. Какое уж там удовольствие, если он, как выяснилось позднее, еще и заразил ее постыдной болезнью. Одно время девочка даже подумывала о самоубийстве, но, слава Богу, удержалась. Но душа у этого молодца была каменная. Он хладнокровно воспринял чувства девушки и даже не поморщился.

После этого ему приводились и другие похожие эпизоды его жизни, числом с дюжину. Похоже, этот молодой мужчина чувствовал себя по жизни этаким Казановой и срывал цветы удовольствия повсюду, куда дотягивались его похотливые ручонки. Аргументы защиты с его стороны звучали достаточно однообразно: дескать, все они сначала говорят «нет», а потом получают удовольствие, да и если не считать той девочки, оказавшейся девственницей, но почему-то согласившейся заглянуть к нему домой «на чашечку шампанского», моральный облик большинства его знакомых не соответствовал ангельскому. А с некоторыми он позже еще встречался.