Текст книги "«Уходили мы из Крыма…» «Двадцатый год – прощай Россия!»"

В апреле 1919 года Второе Крымское правительство С.С. Крыма пало, власть на несколько месяцев (до июня) вновь перешла к большевикам. 23 июня 1919 года в Севастополь вошли части Добровольческой армии А.И. Деникина. На следующий день был занят краевой центр – Симферополь.

С апреля 1920 года на полуострове преобразования в сфере судебной власти осуществлялись правительством П.Н. Врангеля. Весной 1920 года из Ростова-на-Дону в Крым был эвакуирован Правительствующий Сенат. Он разместился в Ялте и продолжил выполнять государственные задачи по обеспечению соблюдения законности и правопорядка. По сравнению с 1919 годом состав сенаторов не изменился[73]73
  См. Цветков В.Ж. Указ. соч. С. 180.


[Закрыть]. Обер-прокурором 1-го Департамента был назначен бывший глава управления юстиции Особого Совещания, опытный юрист В.Н. Челищев.

Сенат санкционировал вступление в должность генерала Врангеля и определил пределы его полномочий. Указом Сената от 27 июня 1920 года была одобрена земельная реформа и им по сути были санкционированы соответствующие законодательные акты: приказ генерала Врангеля «О земле»; Правила о передаче распоряжением Правительства казенных, государственного земельного банка и частновладельческих земель сельскохозяйственного пользования в собственность обрабатывающих землю хозяев и Временное Положение о земельных учреждениях. Законодательное одобрение Сената земской реформы было жизненно необходимо, поскольку затрагивало очень важные гражданско-правовые отношения.

В Крыму действовали Судебная палата и Окружной суд. Восстановленная в 1919 году для Харьковской губернии Харьковская судебная палата при Врангеле была переведена в Крым и с этого времени осуществляла свою деятельность на полуострове и в Северной Таврии[74]74
  Карпенко С.В. Отрывок из книги «Белые генералы и красная смута». М., 2008. С. 104.


[Закрыть]. Окружной суд находился в Симферополе, отдельные дела рассматривались им с выездом в уездные города. Судебная палата и Окружной суд при Врангеле работали с существенно возросшей служебной нагрузкой. Росли требования и к административному отделению Окружного суда, занимавшемуся делами, предусмотренными положениями о новых земских учреждениях и вопросами регистрации различных обществ и организаций[75]75
  // «Военный голос» (Севастополь). № 147. 4 октября 1920 г.


[Закрыть].

Большое значение правительство П.Н. Врангеля уделяло восстановлению и развитию института мировых судей, который на тот момент отсутствовал в Крыму. П.Н. Врангель поставил себе, своему Правительству и Управлению юстиции во главе с сенатором Н.Н. Таганцевым задачу восстановления деятельности мировых судей. «При существующем ныне расстройстве транспорта обращение к судебной власти сопряжено для сельского населения с весьма значительными затруднениями, – писал П.Н. Врангель в своем приказе № 193, – и лица, потерпевшие личную обиду или понесшие убыток, предпочитают иногда вовсе отказаться от судебной защиты своих прав, к явному ущербу для достоинства государственной власти. Необходимо поэтому создать такие условия общественной жизни, чтобы население находило у себя на месте, в пределах своей волости, правомерную защиту против преступных посягательств и законное разрешение споров о праве гражданском»[76]76
  Цветков В.Ж. Политике-правовые особенности организации судебной власти и репрессивной системы в белом Крыму в 1920 году // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия «История России». 2018. Т. 17. № 1. С. 182.


[Закрыть]. Прежде всего, планировалось увеличить число мировых судей из расчета по одному судье на каждую волость, обеспечить судье нормальные условия проживания и работы в этой волости. Как только войска Врангеля во время наступления занимали территорию определенной волости, туда Управление юстиции направляло «соответствующих лиц из числа ранее там работавших, или из штатного резерва» юристов для возобновления работы мирового суда.

В сферу компетенции мировых судей входило урегулирование проблем, возникавших между местными органами самоуправления и администрацией. Они рассматривали иски по делам до 500 тысяч рублей, о праве собственности на надельные земли, иски по совершенным кражам и др. Мировые судьи имели) также право получать различные жалобы от населения и направлять их по инстанциям.

Глава военно-судной части штаба Донского корпуса И.М. Калинин писал: «На судебное дело он (Врангель. – Авт.) обращал такое внимание, что главный военный прокурор (он же начальник военно-судного отдела) был столь же частым посетителем его кабинета, как и начальник штаба. Число приказов, циркуляров, распоряжений по военно-судной части составляло значительный процент всей врангелевской литературы этого сорта».

Подводя итоги краткого обзора тех планов, которые намечались и которые были осуществлены белыми правительствами по восстановлению системы дореволюционных органов судебной власти, можно констатировать, что это им в целом удалось, несмотря на имеющиеся серьезные трудности и препятствия.

Наряду с гражданскими судами в Крыму и Северной Таврии действовали многочисленные органы военной юстиции. Подсудность военных судов начала расширяться в годы Первой мировой войны, во время же Гражданской войны она достигла чрезвычайно широких размеров. А. Попов, участник событий того времени, писал: «Не осталось, кажется, ни одного тяжкого с точки зрения государственных и частных интересов деликта, который не был бы обращен к военной подсудности. Сюда относились преступления имущественные (грабежи, разбои, кражи и покупка краденного казенного оружия, обмундирования и вообще предметов воинского снабжения и довольствия и пр.), вымогательство, лихоимство и другие должностные преступления, спекуляция, уклонение от явки для отбывания воинской повинности и укрывательство дезертиров <…> и многое другое, вплоть до торговли в неуказанные дни мясом и несдачи частными лицами находившихся у них автомобилей»[77]77
  А.П. (А. Попов). Правосудие в войсках генерала Врангеля. Константинополь, 1921. С. 29.


[Закрыть].

Необходимость совершенствования деятельности военных судов обуславливалась не только их разрастающими полномочиями. Как отмечал В.Ж. Цветков, «здесь перемены были крайне необходимы, учитывая тот факт, что накануне вступления Врангеля в должность Главнокомандующего Вооруженными Силами Юга России в Крыму происходили серьезные нарушения законности именно органами военной юстиции»[78]78
  Цветков В.Ж. Политике-правовые особенности организации судебной власти и репрессивной системы в белом Крыму в 1920 году. С. 181–182.


[Закрыть].

В годы Гражданской войны резко возросла роль военно-полевых судов. Они рассматривали основную массу судебных дел, а для местностей, объявленных на военном положении, или являющихся прифронтовой зоной, военно-полевые суды являлись единственным органом, осуществляющим правосудие. Согласно дореволюционному законодательству военно-полевые суды имели статус судов временных, они создавались только для рассмотрения конкретных дел. Теперь же они действовали практически на постоянной основе. Данные обстоятельства также постоянно требовали принятия необходимых мер по совершенствованию правосудия. Сложившееся положение усугублялось еще и тем фактом, что военная юстиция находилась полностью под властью военного руководства.

Глава судебного ведомства, являясь начальником военного и морского отдела Военного управления, непосредственно подчинялся начальнику данного Управления. В состав военного-полевого суда входили председатель и два члена суда, все они, во-первых, являлись военнослужащими (офицерами) и, во-вторых, этот состав утверждался приказом воинского начальника. Говорить об «объективности» выносимых такими судами решений не приходилось[79]79
  К такому вообще-то очевидному выводу пришел А. Попов. (См. Правосудие в войсках генерала Врангеля. С. 7).


[Закрыть]. Возбуждение уголовного преследования военнослужащего составляло исключительное право армейского и морского начальства. Уголовные дела, подлежащие рассмотрению в судах, воинские начальники предлагали передавать в военно-полевые суды. Военные начальники без всякого на это ограничения вторгались в компетенцию судов и не редко лично определяли наказание осужденным. Так, например, в первые месяцы 1920 года по приказанию командира 3-го армейского корпуса генерал-майора Я.А. Слащева военно-полевые суды приговаривали к расстрелу всех подозрительных лиц[80]80
  Раков В.В. Реформирование органов военной юстиции в русской армии Врангеля (1920 г.).


[Закрыть].

Стремясь навести должный правовой порядок, П.Н. Врангель 6 апреля 1920 года своим приказом № 2994 отменил «исключительное право Военного и Морского начальства на возбуждение уголовного преследования против военнослужащих», тем самым отменив приказ А.И. Деникина от 23 июля 1919 года (№ 1812).

Заявлялось о возвращении к дореволюционным правовым нормам Свода военных постановлений 1869 г. (Устав Военно-судебный, Воинский Устав о наказаниях). Таким путем восстанавливался прежний порядок военного судопроизводства, при котором «законными поводами для начатия дел» признавались уже не только «сообщения военного и морского начальства», но и «предложения военного и военно-морского прокуроров», «сообщения административных и судебных должностных лиц и мест», «жалобы и заявления со стороны как самих военнослужащих, так и «частных лиц». Тот же военный и военно-морской прокурорский надзор направлял обвинительный акт в военно-полевой суд, который и выносил окончательное решение. Но особо важным становилось теперь производство дознаний, проведение предварительных следственных действий, а не вынесение немедленных приговоров. Предварительное расследование становилось обязательным условием деятельности военной юстиции[81]81
  Цветков В.Ж. Политике-правовые особенности организации судебной власти и репрессивной системы в белом Крыму в 1920 году С. 182–183.


[Закрыть].

9 октября был издан приказ № 3718, который по выражению самого Врангеля «окончательно устанавливал самостоятельность военно-судебного ведомства». «Находя ныне, – говорилось в приказе, – своевременным развить основные положения, изложенные в приказе моем от 6 апреля с.г. за № 2994, в смысле надлежащего разграничения деятельности власти судебной и административной, приказываю: 1. военное и военно-морское ведомство выделить из подчинения начальникам военного и морского управлений; 2. главному военному и военно-морскому прокурору и начальнику военного и морского судного отдела военного управления впредь именоваться главным прокурором армии и флота и начальником военного и военно-морского судебного ведомства, с непосредственным подчинением мне; 3. военный и морской судный отдел военного управления переименовать в) канцелярию начальника военного и военно-морского судебного ведомства»[82]82
  См. На трех войнах. Петр Врангель. С. 554.


[Закрыть].

В опубликованных разъяснениях приказа № 3718 подчеркивалось: «Только самостоятельное положение ведомства даст ему возможность развить максимум плодотворной работы в борьбе с преступностью, считаясь лишь с велением закона и своей совести и не растрачивая сил на улаживание различных трений. Мы только тогда победим, когда на кончиках своих грозных штыков, понесем народу принципы права, правды и законности»[83]83
  // «Военный голос» (Севастополь). № 160. 20 октября 1920 г.


[Закрыть].

Говоря о мерах, принимаемых в октябре 1920 года, следует отметить, что в целом «судебная реформа» Врангеля началась с учреждения военно-судных комиссий, которые были призваны заменить собой военно-полевые суды. Создавались военно-судные комиссии (согласно приказу от 14 апреля 1920 г. № 3023) в каждом уезде Таврической губернии: первоначально – при начальниках гарнизонов и комендантах крепостей Севастополя и Керчи, а затем (по приказу от 5 мая 1920 г. № 3134) – при штабах корпусов, дивизий и отдельных бригад[84]84
  См. А.П. (А. Попов). Указ. соч. С. 8; Карпенко С.В. «Брать сейчас взятку – значит торговать Россией!»: госаппарат и чиновничество врангелевской диктатуры. С. 111.


[Закрыть].

Созданная таким образом система военной юстиции (в отличие от военной судебной системы 1919 года) распространяла свою юрисдикцию не на отдельную воинскую часть, а на административно-территориальное образование (уезд Таврической губернии). Особой инструкцией, включенной генералом Врангелем в качестве приложения к приказу № 3134, предлагалось широко оповестить войска и население о местоположении комиссий, обозначив помещения, где они размещались, флагом и соответствующей надписью. Типографским способом было издано большое количество бланков, оповещавших о начале действия военно-судных комиссий, куда лишь вписывались конкретные места их расположения. Комиссиям также предписывалось избегать всего того, что могло вызвать недоверие к ним со стороны гражданского населения, к которому они должны были проявлять «самое внимательное и корректное отношение, ибо только при благожелательном отношении и содействии населения работа комиссий будет продуктивна»[85]85
  Циркулярное разъяснение Главного военного и военно-морского прокурора В.С.Ю.Р. Председателям всех военно-судных комиссий» от 25 июня 1920 года, № 5575 // Руководство для военно-судных комиссий, военно-полевых и полковых судов: (Сборник приказов, руководящих статей законов и образцов постановлений, приговоров и т. д.). Севастополь, 1920. С. 122


[Закрыть].

Прилагаемое к приказу о создании военно-судных комиссий (от 14 апреля № 3023) Положение определяло состав комиссий и их полномочия. В состав военно-судной комиссии входили: председатель, пять членов и делопроизводитель. Членами комиссии, согласно Положению, должны были быть штаб– и обер-офицеры (двое из штаб– и трое из обер-офицеров), а председателем – штаб-офицер или генерал. Отдельно указывалось, что «членами комиссии назначаются, по возможности, лица с высшим юридическим образованием», а делопроизводителем – «лицо обязательно с высшим юридическим образованием».

В распоряжении председателя Комиссии должны были находиться «особые патрули из надежных солдат под начальством энергичного офицера для ареста грабителей». Эти «патрули» фактически заменили собой комендантские команды. Позже, 3 июня 1920 г., приказом Главнокомандующего для более полного обеспечения интересов местного населения в состав комиссии были включены по два представителя крестьян от волостного земства с правом совещательного голоса и присутствия при производстве комиссией расследования. Причем производящий расследование обязан был отмечать в соответствующих протоколах и актах о пожеланиях представителей волости и удовлетворять их, если они не противоречили закону и могли быть выполнены без ущерба для дела[86]86
  См.: Приказ Главнокомандующего Вооруженными силами на Юге России № 3275 (по другим источникам № 3220) от 3 июня 1920 г. // Руководство для военно-судных комиссий, военно-полевых и полковых судов: (Сборник приказов, руководящих статей законов и образцов постановлений, приговоров и т. д.). Севастополь, 1920. С. 10.


[Закрыть].

При укомплектовании военно-судных комиссий, как и в кадровой работе правительства Врангеля в целом, возникали определенные проблемы. Практически сразу же встал вопрос о корректировке установленного Положением служебного ценза. Эту проблему поднял на страницах печати Николай Фёдоров. Он писал: «Одним из вопросов, требующих немедленного пересмотра, я считаю вопрос о временных членах военных судов. Для получения права быть назначенным временным членом законом установлены определённые условия, требующие от офицера служебного стажа и довольно значительного, как нахождение на должности командира роты или эскадрона не менее четырёх лет и прочее. <… > Правда, на время войны установлены некоторые смягчения, как по количеству членов, вместо четырёх – два, так и по предъявленным к ним требованиям. <… > Часто на данное назначение смотрят, как на возможность только избавиться от временного исполнения прямых служебных обязанностей, как на законный отдых, нечто вроде отпуска, и поэтому назначения эти падают преимущественно на штаб-офицеров запасных частей и резерва, в возрасте почтенном и физической бодрости не первостепенной»[87]87
  // «Военный голос» (Севастополь). 1920. 20 октября.


[Закрыть]. Выход из создавшегося положения Н. Фёдоров видел в замене служебного ценза образовательным.

«Кадровый резерв», бывший в распоряжении военно-судного ведомства, состоял к осени 1920 г. всего из 15 профессиональных юристов с большим стажем работы (однако «людей больных и переутомившихся»), что вынуждало «кадровый голод» преодолевать за счет строевых офицеров. «Тем не менее, – отмечает известный историк В.Ж. Цветков, – несмотря на тяжесть условий осуществления правосудия, служащие военной юстиции подтвердили верность долгу и в своей профессиональной деятельности, и в обстановке боя. Большая часть служащих военно-судных комиссий погибла в сражении у ст. Сальково 30 октября, в момент отступления Русской армии из Северной Таврии в Крым»[88]88
  См.: Цветков В.Ж. Политико-правовые особенности организации судебной власти и репрессивной системы в Белом Крыму в 1920 г. С. 187–188.


[Закрыть].

Первоначально к компетенции военно-судных комиссий были отнесены дела о преступлениях, предусмотренных отделами I и II главы 3 раздела XII Уложения о наказаниях (ст. ст. 1627–1643/1), а также о составлении шаек для разбоев и участниках таких шаек (ст. ст. 924–930). После того, как выяснилось, что военно-судные комиссии успешно справляются с возложенными на них задачами, к их ведению были дополнительно отнесены также дела о кражах, совершенных военнослужащими (ст. ст. 1644–1664 Уложения о наказаниях) 143, все дела о самочинных) и незаконных реквизициях, самовольном отобрании и неправильном использовании жилых или нежилых помещений, транспортных средств, продовольствия и фуража или иного имущества, «а равно и всяких других незаконных действиях, клонящихся к стеснению местных жителей». За совершение указанных выше преступлений суду комиссий подлежали как военные, независимо от их служебного положения, так и гражданские лица[89]89
  См. А.П. (А. Попов). Указ. соч. С. 8.


[Закрыть].

Военно-судные комиссии наделялись полномочиями по расследованию и рассмотрению дел по существу. Сам Врангель не отрицал наличия того недостатка в организации работы военно-судных комиссий, который выражался в смешении функцией расследования и рассмотрения дела по существу, и дал такое по этому поводу объяснение: «Конечно, при такой конструкции допускалось некоторое смешение следственных и чисто судебных функций, но в условиях работы комиссий, которые должны были обладать всей полнотой власти и независимостью и в то же время действовать скоро и решительно, этот недостаток был неизбежен»[90]90
  Воспоминания генерала барона П.Н. Врангеля. Ч. 2. С. 76.


[Закрыть].

Прокурор Донского корпуса с апреля 1920 года генерал-майор (с 18 апреля 1920 г.) А.В. Попов[91]91
  Попов Александр Васильевич (1871–1929) – из казаков Войска Донского. Окончил Военно-юридическую академию. В 1919 г. – председатель судебно-следственной комиссии Кавказской Добровольческой армии, в Русской армии Врнгеля до апреля 1920 г. – заведующий военно-судной частью Донского корпуса, затем прокурор этого корпуса. Генерал-майор с 18 апреля 1920 г. (Волков С.В. Энциклопедия Гражданской войны. Белое движение. M., 2002. С. 438).


[Закрыть] так объяснил причины неизбежности указанных недостатков: «Болезнь была слишком серьёзна и, главное, – запущена, почему для исцеления своего и требовала радикального, сильно действующего лекарства. При таких условиях не приходилось обращать внимания на некоторые отрицательные стороны лекарства, если это компенсировалось положительным действием его и вело к значительному ослаблению болезни. Несомненно, необходим был такой орган борьбы с грабежами, который, обладая всей полнотой власти и независимостью, своими решительными, скорыми и – где нужно – беспощадными действиями, поразил бы воображение и заставил бы призадуматься преступный элемент, поставив его лицом к лицу с неуклонной и неумолимой волей. Таким требованиям военно-судные комиссии вполне удовлетворяли»[92]92
  А.П. (А. Попов). Указ. соч. С. 9—10.


[Закрыть].

В тех случаях, «когда учинение преступного деяния и виновные в нем являются настолько очевидными», Комиссия расследование не проводила, сразу же приступала к рассмотрению дела по существу и выносила приговор. Если же проведенные «дознание или расследование» не были произведены «с должной полнотой», то в этом случае Комиссия могла назначить «дополнительное расследование», которое проводилось одним из ее членов на правах военного следователя. Основанием для прекращения расследования являлись: смерть или необнаружение виновных, недостаток улик, отсутствие состава преступления, истечение срока давности и общее помилование.

О предании суду комиссия выносила особое постановление. Если оно относилось к военнослужащим, то копия передавалась для сведения начальнику обвиняемого. Согласия начальства обвиняемых для предания суду их подчинённых не требовалось. При рассмотрении дела по существу военно-судные комиссии руководствовались правилами о военно-полевых судах (приложение VIII к ст. 1309, кн. XXIV Свода военных постановлений).

В июле в Севастополе было создано специальное «Руководство для военно-судных комиссий, военно-полевых и полковых судов». В него вошли все приказы, а также руководящие статьи из Уголовного уложения и Воинского устава о наказаниях. Отдельно к Руководству прилагались образцы специальных типографских бланков для проведения заседаний военно-судных комиссий.

Военно-судным комиссиям полагалось ориентироваться на заявленные «основными принципами правопорядка» – «скорость и неизбежность уголовной репрессии». «Когда потерпевший будет видеть, что преступление не осталось безнаказанным, а виновный будет знать, что при существующем судебном аппарате (военно-судной комиссии) мало шансов избежать уголовной репрессии, и притом, когда репрессия постигает виновного настолько быстро, что обстоятельства преступления еще живы в памяти общества или определенной группы лиц и корпораций, тогда только назначение военно-судных Комиссий будет достигнуто»[93]93
  Руководство для Военно-Судных Комиссий, Военно-Полевых и Полковых Судов (Сборник приказов, руководящих статей законов и образцов постановлений, приговоров и т. д.). Севастополь: Издание войн и Морского Судного Отдела Военного Управления В СЮР; Типография Штаба Порта, 1920. С. 2.


[Закрыть].

Член Комиссии, проводивший расследование по делу, не мог участвовать в рассмотрении дела и в принятии по нему решения. Дело рассматривалось в составе председателя Комиссии или лица, его замещающего, и не менее двух членов Комиссии. Заседание военно-судных комиссий в первое время проходило в закрытом режиме, затем они стали проводиться публично и гласно.

Приговоры военно-судных комиссий подлежали утверждению соответствующими военными начальниками (начальником гарнизона или комендантом крепости), а в случае несогласия последних с приговором, дела в обязательном порядке передавались на рассмотрение в соответствующие апелляционные инстанции (корпусной или военно-окружной суд)[94]94
  А.П. (А. Попов). Указ. соч. С. 8.


[Закрыть]. Военно-судные комиссии рассматривали по несколько сотен дел в месяц[95]95
  См. Росс Н. Врангель в Крыму. С. 111.


[Закрыть].

На военно-судные комиссии возлагались и некоторые дополнительные обязанности, непосредственно не связанные с осуществлением правосудия. Так, например, приказом от 3 июня 1920 г. № 3275 Комиссиям поручалось заниматься выплатой компенсаций за произведенные воинскими частями реквизиции подвод и лошадей. Данное поручение диктовалось актуальностью вопроса, имеющего большое значение для крестьян в страдную летнюю пору. Офицеры-юристы обязаны были давать также консультации местному населению по многочисленным, возникающим у него, правовым вопросам[96]96
  См. А.П. (А. Попов). Указ. соч. С. 14.


[Закрыть]. Архивные материалы свидетельствуют, что работа комиссий происходила часто в очень трудных условиях: в неприспособленных помещениях, в опасности, с частыми переездами при недостаточных транспортных средствах.

Деятельность военно-судных комиссий подытожил сам П.Н. Врангель 14 сентября 1920 года (в приказе № 3631), отмечая, в частности, следующее: «Пять месяцев существования комиссий дают основание сейчас судить о результатах их деятельности. Во многих случаях, даже перегружены делами, комиссии рассмотрели значительное количество дел и защитили нарушенные права частных лиц, наказали виновных. Все население территорий, занятых Российской армией, с похвалой и доверием относится к деятельности комиссий, а жители прифронтовой зоны, где еще не налажен аппарат гражданской власти, видят в комиссиях единственную защиту и обращаются к ним со всеми своими жалобами и претензиями»[97]97
  Росс Н. Указ. соч. С. 92.


[Закрыть].

Военно-судные комиссии вошли в систему судов военной юстиции, которая в целом повторяла систему, существовавшую до 1917 года. Возглавлял систему военных судов начальник военного и морского судного отдела Военного управления, он же генерал-прокурор. Эта должность соответствовала должности генерал-прокурора Правительствующего сената и начальника Управления юстиции в «гражданской юстиции». Генерал-прокурором (начальникам военного и морского судного отдела) был назначен генерал-лейтенант Иван Александрович Ронжин (1867–1927). Окончив Военно-юридическую академию, он к революционному 1917 году являлся членом Главного военно-морского суда. Во время Гражданской войны служил в Вооруженных Силах Юга России под начальством А.И. Деникина, являясь начальником судного отделения общей части Военного и Морского отдела.

Роль «военного сената» выполнял Главный военный и военно-морской суд. На должность председателя этого суда П. Врангель назначил генерала-лейтенанта Александра Федоровича Селецкого (1856–1931). Прежнего председателя, Н.Ф. Дорошевского, новый правитель Крыма уволил «за целый ряд непозволительных художеств». А.Ф. Селецкий окончил Николаевскую академию Генерального штаба и Военно-юридическую академию. В дореволюционный период служил военным следователем и военным судьей Варшавского военно-окружного суда. После Октябрьского переворота служил в Донской армии прокурором (1918 – нач. 1919), затем председателем Донского военного суда. С апреля 1919 года являлся военным судьей Северо-Кавказского военно-окружного суда. А.Ф. Селецкий являлся старым товарищем Главного военного прокурора врангелевской армии генерала И.А. Ронжина.

31 мая 1920 года (приказом № 3268) Врангель при управлении каждого армейского корпуса создал должности «начальников военно-судной части». Им поручался надзор за деятельностью военных судов и непосредственное производство расследований по распоряжению командира корпуса и Главного военного прокурора[98]98
  А.П. (А. Попов). Указ. соч. С. 36–39.


[Закрыть].

Создание должностей начальников военно-судной части обуславливалось также необходимостью оказания поддержки военно-судным комиссиям[99]99
  В отношении военно-судных комиссий начальникам военно-судных частей приписывалось: содействовать решению проблем в организации работы комиссий и оказывать им помощь в случае затруднений, возникающих при решении сложных юридических вопросов. Кроме того, начальникам военно-судных частей предоставлялось право требовать от военно-судных комиссий сведения о движении дел вообще и о состоянии каждого дела в отдельности. Они могли лично рассматривать находящиеся в производстве комиссий дела, а также присутствовать во время дознания и на судебных заседаниях комиссии. (Росс Н. Врангель в Крыму. С. 111; А.П. (А. Попов) Указ. соч. С. 37.)


[Закрыть]. В вопросах юридического характера начальники военно-судной части подчинялись только главному военному прокурору (начальнику военного и морского судного отдела). У каждого начальника военно-судной части имелся помощник, назначаемый непосредственно главным военным прокурором.

В русской армии продолжали действовать и полковые суды, созданные еще в августе 1918 года А.И. Деникиным в Добровольческой армии, входившие в систему военных судов России с 1716 года. В своей деятельности полковые суды руководствовались правилами, изложенными в статьях 8—23, 233–259, 280–311 и 572–711 Военно-судебного Устава. 31 марта 1920 года в частях Русской армии приказом главнокомандующего были введены «суды чести для офицеров, коим предоставлены широкие права до разжалования штаб-офицеров включительно»[100]100
  Калинин И.М. Указ. соч. С. 51.


[Закрыть]. Как уже отмечалось, при Врангеле обязательным условием производства по уголовным делам, подсудным военным судам, стало предварительное расследование (в форме следствия или дознания).

Одним из первых своих приказов новый правитель Крыма образовал следственный комитет по особо важным делам. Он занимался делами высших командиров армии и подчинялся непосредственно генералу Врангелю.

Еще один шаг в совершенствовании организации деятельности органов предварительного расследования состоял в отделении уголовного розыска от политического, что дало возможность первому заняться своим прямым делом – борьбой с общественной преступностью.

8 июля 1920 года Врангелем был усилен контроль за производством дознания по делам о государственных преступлениях. «За все время трехлетней Гражданской войны, – писал прокурор Донского корпуса генерал А.В. Попов, – это было впервые, когда дело политического розыска ставилось под контроль чинов прокуратуры»[101]101
  См. А.П. (А. Попов). Указ. соч. С.26–27.


[Закрыть]. Этот контроль был возложен на лиц прокурорского надзора военного ведомства – в прифронтовой полосе и гражданского ведомства – в тыловом районе. Представители прокурорского надзора должны были присутствовать при всех важнейших следственных действиях и следить за законностью арестов и правильностью содержания арестованных. В случае отсутствия «признаков какого-либо наказуемого деяния» или безрезультатного «окончания дознания» чины прокурорского надзора должны были незамедлительно освобождать подозреваемых. Все меры ограничения свободы, так же как и само предварительное расследование, производились только с санкции прокуратуры.

Как вспоминал Челищев следователи в условиях Гражданской войны и обусловленной ею тыловой разрухой «обрекали себя на мученичество». «Преступлений была масса, сведения о них поступали с опозданием, а найти преступника было почти невозможно, ибо свидетели боялись говорить правду, не уверенные в том, что власть, как в нормальное время, защитит их от тех, против кого оставят показания. К этой неуверенности в потенциях власти существующей присоединялся еще страх перед возможностью возвращения большевиков, а следовательно, уже перед бесспорной опасностью мести со стороны преступников и их близких. И надо сказать, что судебные следователи фактически могли работать по преступлениям, совершаемым в городах, где были их камеры, и в местах, лежащих на линии железных дорог, ибо проникать вглубь участков и в местности более отдаленные не было физической возможности»[102]102
  Цит. по: Цветков В.Ж. Судебная вертикаль власти в политико-правовой системе Белого движения: особенности организации гражданской и военной юстиции в 1918–1920 гг. С. 301.


[Закрыть].

Важную роль в системе правоохранительных органов при А.И. Деникине, а затем и при П.Н. Врангеле играли органы контрразведки. Став во главе Вооруженных сил на юге России, Врангель провел реорганизацию и контрразведывательных органов.

Государственно-политическими преступлениями в тылу и в прифронтовой полосе, прежде всего борьбой с коммунистическими организациями и большевистскими агентами, должны были заниматься наблюдательные пункты («контрразведочные органы» по выражению Врангеля) при штабах корпусов, дивизий и полков. Все они подчинялись Особому отделу (контрразведке) штаба Главнокомандующего Русской армии. Приказом Врангеля начальником этого отдела и одновременно помощником начальника Гражданского управления в конце мая был назначен бывший директор Департамента полиции министерства внутренних дел России, сенатор и генерал-майор Евгений Константинович Климович (1871–1930)[103]103
  Воспоминания генерала барона П.Н. Врангеля. С. 175.


[Закрыть]. Его заместителем стал видный российский криминалист, бывший начальник Московской сыскной полиции, позднее руководивший всем уголовным сыском Российской империи, «гений русского сыска» Аркадий Францевич Кошко (1867–1928).

Поскольку органы контрразведки при генерале Деникине прославились жестокостью и нарушениями элементарных основ законодательства, чем вызвали ненависть населения, Врангель решил поставить деятельность контрразведки под контроль прокуратуры. «Решено было, – писал он в своих воспоминаниях, – возвратиться к существовавшему еще до мартовского переворота (до отречения Николая II от престола 2 марта 1917 года. – Авт.) порядку наблюдения прокурорского надзора за производством дознаний по государственным преступлениям, производимым чинами жандармов»[104]104
  Воспоминания генерала барона П.Н. Врангеля. С. 172.


[Закрыть].

По согласованию с Главным военным прокурором и начальником Управления юстиции П.Н. Врангель 8 июля 1920 года издал приказ за № 91, согласно которому «наблюдение за производством дознаний по делам о государственных преступлениях было возложено на чинов прокурорского надзора военного и военно-морского ведомств – в прифронтовой полосе и гражданского ведомства в тыловом районе»[105]105
  Там же. С. 172–173.


[Закрыть]. Представители прокуратуры обязаны были «иметь тщательное наблюдение за производством дознаний по государственным преступлениям, для чего они должны были присутствовать, по возможности, при всех важнейших следственных действиях и следить за законностью арестов и правильностью содержания арестованных»[106]106
  Там же. С. 173.


[Закрыть].

Контрразведчики из наблюдательных пунктов корпусов и дивизий обязаны были: «1. Сообщать без промедления прокурорскому надзору военного или военно-морского ведомств – в прифронтовой полосе и гражданского ведомства в тыловом районе – о приступе к дознанию и о всяком заключении под стражу и об освобождении из-под таковой. 2. Входить в соглашение с наблюдающим за дознанием лицом прокурорского надзора в случае необходимости осмотра или выемки почтовой или телеграфной корреспонденции. 3. Исполнять все законные требования прокурорского надзора, как о приступе к дознанию, так и по всем предметам последнего»[107]107
  Росс Н. Врангель в Крыму. С. 235.


[Закрыть]. Все спорные вопросы должны были разрешаться или главным военным прокурором, или прокурором судебной палаты. Таким образом, можно согласиться с утверждением П.Н. Врангеля, что «за все время гражданской войны это был первый случай, когда дело политического сыска ставилось под контроль… прокуратуры»[108]108
  Воспоминания генерала барона П.Н. Врангеля. С. 173.


[Закрыть].

Начальник Особого отдела штаба Главнокомандующего генерал-майор Е.К. Климович, получив в августе 1920 года под свое командование и Государственную стражу – специальные части для борьбы с политическими противниками – навел относительный порядок. Даже негативно относившийся к генералу Климовичу председатель Таврической губернской земской управы В.А. Оболенский вынужден был признать, что в этот период «разбои и насилия контрразведки почти прекратились, а уличенные в злоупотреблениях ее чины – наказывались»[109]109
  Оболенский В.А. Крым в 1917—1920-е гг. Источник: Моя жизнь. Мои современники – Оболенский Владимир… URL: nemaloknig.com>read-341384/?page=191


[Закрыть].