Текст книги "Личность и профессия. Воля как предмет функциональной психологии"

Как ни велико значение этих индивидуальных моментов, все же, когда мы говорим о педагоге, враче, инженере, художнике, актере и т. п., нам представляются они в виде отличных друг от друга профессиональных типов, каждый из них имеет свое лицо, свои характерные черты, по которым мы узнаем их в жизни при первой встрече с ними. Каждая профессия имеет свой штамп. Этот штамп у одних профессий простой, незатейливый, а у других сложный, вычурный, со множеством деталей: при одном основном штампе профессия может иметь еще несколько дополнительных частных штампов, например, в профессии инженера такие частные штампы могут быть связаны с делением инженеров по специальности, но при всем том этот штамп, как нечто определенное, постоянное и специфическое, все же у каждой установившейся профессии существует.

Заговорив о «профессиональных типах» и «профессиональных штампах», мы должны отметить, что они обусловливаются, конечно, не только функциональной структурой основного рабочего процесса каждой данной профессии, но и другими условиями, например, условиями профессиональной жизни, средой и проч.; тем не менее функциональная структура работы должна быть признана главным фактором, обусловливающим лицо профессии и ее общий характер. Поэтому практические следствия в отношении профессионального отбора вытекают прежде всего и главным образом из этого основного фактора.

То, что мы только что установили, исходя из анализа деятельности педагога, может быть распространено на все профессии высшего типа. Метод работы имеет место и в деятельности врача, а также инженера, агронома и т. д. Вместе с этим всюду создаются условия для творческой инициативы и изобретательности. Следует иметь также в виду, что многие из высших профессий усложняются в связи с различной специализацией внутри каждой профессии. Уже упоминалось об инженере; эта профессия в ее современном виде связана с длинным рядом различных специализаций, из которых каждая характеризуется своими особенностями и предъявляет к человеку особые требования. То же самое относится к врачу. Врач-хирург и врач-психиатр – оба врачи и имеют, несомненно, нечто общее в своей деятельности, но вместе с тем они различны, причем различия в их профессиональной деятельности едва ли не очевиднее, чем то, что их связывает друг с другом родственными связями. Профессии педагога не чужды те же самые явления, хотя здесь они представляются, может быть, в несколько ином свете. Здесь также могут быть особенности в связи со специализацией по предмету образования: педагог-математик, педагог по языку, по искусствам и т. д. имеют свои специфические особенности. Но кроме того, особенности профессии здесь могут находиться в связи не с предметом преподавания, а с другими условиями, например с возрастом учащихся, причем в этом случае первый ряд особенностей может сохранять свое значение также, или же, напротив, он отпадает. Педагог-дошкольник, педагог школьного типа и педагог, ведущий работу со взрослыми, имеют свои характерные профессиональные особенности, причем для дошкольников специализация по учебным предметам не имеет значения (по крайней мере в отношении основной части работы; и здесь могут быть специалисты по некоторым отраслям работы, например, по музыке, ритмике и проч., но это исключения, а не правило), тогда как для педагогов двух остальных категорий она остается обязательной (исключая, впрочем, элементарного обучения взрослых в школах по ликвидации безграмотности).

Аналогичную дифференциацию можно найти и в других профессиях – агрономов, художников, актеров, военных и т. д. Важно заметить, что эта дифференциация не разрушает все же единства профессии, ее общего типа. Все разветвления образуются как бы на некотором общем стволе, который несет на себе эти ветви и составляет основу всего профессионального дерева. Но подобно тому, как бывают такие деревья, строение которых таково, что ствол у них трудно выделить среди ветвей и главные ветви имеют как будто самостоятельное существование, так и в профессиях дифференциация может заходить иногда так глубоко и далеко, что общая структура профессии тоже приобретает как бы кустообразный характер. В таких случаях элементы общепрофессионального значения, связующие отдельные отрасли профессии в нечто единое, во-первых, уменьшаются в числе, а во-вторых, и по своему значению являются наиболее общими.

Отсюда может быть намечен переход к еще более широким и общим профессиональным категориям, объединяющим целые группы родственных профессий или, вернее, отдельные родственные стороны различных профессий. Так, например, жизнь выработала такие общие понятия, как «хозяйственники», «организаторы», «администраторы» и т. п. Если вникнуть в эти понятия, то нельзя не заметить, что они лишены узкого профессионального значения и сами по себе не обозначают каких-либо определенных профессий. Это именно более широкие и более общие профессиональные категории. Среди «хозяйственников» могут быть и кооператоры, и инженеры, и лесоводы и т. д., но мы не можем соотнести это понятие ни к художникам, ни к актерам. Точно так же «организаторы» могут быть соотнесены к целому ряду различных профессий, хотя и не ко всем в одинаковой степени, а к некоторым, может быть, не применимы и вовсе; например, едва ли можно установить какую-либо связь между комплексом, мыслимым в понятии «организатор», и профессией певца. Чем шире объединение и чем более общая категория, тем отвлеченнее соответствующие понятия. Уже самые понятия профессий: инженер, педагог, врач и т. д. – являются в известной мере отвлеченными понятиями, но здесь конкретность содержания еще так велика и так бьет в глаза, что отвлеченные элементы уясняются лишь тогда, когда мы вдумаемся в сущность этих понятий. Напротив, когда говорят о «хозяйственниках», об «организаторах», «администраторах» и т. п., рисуются образы более общего значения, менее насыщенные конкретным содержанием. Здесь, скорее, отвлеченность выступает с полной очевидностью, а конкретность уясняется при более внимательном всматривании в природу понятия.

Существуют попытки установить единую классификацию всех профессий, исходя из признаков еще более общего характера. Отметим для примера классификацию высших профессий Отто Липмана[2]2
  Проф. Отто Липман. Профессиональные способности и выбор профессии. Берлин, 1923. С. 29.


[Закрыть]. Все профессии высшего порядка он делит на три большие группы: познавательные, действующие и символизирующие профессии. «В основе “познавательных” или, в более узком смысле научных профессий лежит установление фактов; основою “действующих”, или в более узком смысле технических профессий лежит изменение формы существующего, равно как и внушение, оказываемое на людей, а “символизирующие”, или художественные профессии зиждутся на изображении действительности или фантастичного с помощью художественных символов». Исходя из этого основного разделения, дальнейшую классификацию профессий в двух первых группах Липман проводит по содержанию объектов познавания или действия и устанавливает снова тройное подразделение: 1) профессии, предметом познавания или действия в которых являются люди; 2) профессии, в которых таким предметом являются предметы; 3) профессии, в которых познавание или действие направлено на объекты мышления.

Таким образом, восходя от отдельных профессий к более широким и общим профессиональным категориям, мы как будто последовательно проходим ряд концентрически расположенных поясов. Чем дальше мы при этом удаляемся от центра, тем шире получается охват различных профессий, но, с другой стороны, тем более общими и отвлеченными становятся объединяющие их признаки.

Возникает важный и в практическом, и в теоретическом отношении вопрос: ориентируясь в этих профессиональных концентрических поясах, откуда следует начинать и в каком направлении идти от центра к периферии, т. е. от частных и конкретных признаков к более общим и отвлеченным, или наоборот – от периферии к центру, т. е. от общих и отвлеченных к частным и конкретным признакам профессии? Этот вопрос находится в связи с другим вопросом: какие признаки являются более важными и характерными в профессии, а следовательно, и в личности – общие или частные?

Прежде чем отвечать на этот вопрос в том или ином смысле, надо иметь в виду, что отдельно взятые ни те ни другие признаки недостаточны для полноценного выражения характера профессии. Человек, обладающий самыми общими свойствами, требуемыми профессией инженера, но лишенный частных и конкретных свойств, необходимых для этой профессии в той или иной ее разновидности, не может быть хорошим инженером и вообще не может быть признан пригодным для этой профессии; но равно справедливо и обратное положение, хотя в жизни могут быть такие случаи, когда у людей могут быть налицо те или другие конкретные и специфические данные для какой-нибудь профессии при отсутствии характерных данных более общего порядка.

Оговариваясь в таком смысле, мы можем теперь признать, что признаки более общие и широкие являются все же более важными и характерными для профессии, чем ее специфические, конкретные признаки. Охватывая целый круг родственных профессий, они как бы и в самой личности связаны с более общими ее свойствами и более глубоко в ней заложены. Поэтому ориентироваться в них, очевидно, необходимо прежде всего. Мы, таким образом, думаем, что в профессиональной ориентировке надо идти от периферии к центру, а не наоборот. Это значит, другими словами, что надо начинать с главного, с основного, а не с второстепенного.

В подкрепление этого важного положения считаем уместным сослаться на мнение не раз упоминавшегося Отто Липмана, который по данному вопросу высказывается так:…[3]3
  В оригинале нет сноски к этой ссылке. – Примеч. ред.


[Закрыть] «не подлежит также сомнению, что эти чрезвычайно общие для профессиональной деятельности вообще и для “высших” профессий в особенности отличительные особенности являются более характерными, чем специальные особенности, изображающие предмет профессиональной деятельности. Эти общие признаки являются признаками профессиональной пригодности в гораздо большей степени, чем это принято предполагать, когда говорят о способностях к изучению лингвистики, юриспруденции, зоологии, медицины и т. д.»[4]4
  Там же. С. 30.


[Закрыть]

Проанализировав какую-либо профессию со стороны ее основного рабочего процесса и главных условий, определяющих характер деятельности, в результате мы можем все данные анализа представить в виде единой цельной схемы, которая и будет включать в себя в порядке важности все моменты, функции, качества или свойства, характерные для данной профессии и необходимые в той или иной степени для ее представителей. Такие схемы в настоящее время принято называть профессиональными психограммами. Составлением психограммы и заканчивается определение первого неизвестного в решаемом уравнении.

Из сказанного выше следует, что степень точности определения этого неизвестного может быть различной. Чем сложнее профессия по характеру деятельности и всем прочим условиям, тем сложнее и обширнее должна быть ее психограмма. В высших профессиях полная психограмма всегда должна быть особенно сложной, выражаясь к тому же в нескольких дополняющих друг друга вариантах. Но как мы увидим еще дальше, составление таких психограмм дело вообще очень нелегкое. Методы изучения профессий тем несовершеннее, чем сложнее профессия, и потому на практике приходится нередко ограничиваться лишь частичным решением задачи: не имея возможности произвести анализ профессии до конца и составить ее исчерпывающую, вполне точную психограмму, приходится во многих случаях довольствоваться выделением лишь таких ее особенностей, которые видны, так сказать, с первого взгляда или вообще могут быть выделены существующими методами. Такое определение неизвестного в математике, конечно, не может привести к правильному решению уравнения. Но в нашем уравнении такой способ решения посредством постепенного приближения к полной истине имеет вполне очевидный реальный и практический смысл. Мы хотим знать требования профессий для того, чтобы судить о том, насколько им может удовлетворять тот или другой кандидат; нами руководит практическая цель. Но, очевидно, лучше знать эти требования хоть до некоторой степени, хоть только отчасти, чем не знать их вовсе, идя в профессию. Конечно, если, изучая профессию и составляя ее психограмму, мы составим ошибочное представление об отдельных ее требованиях или обратим внимание на детали, упустив главное, из такого изучения никакой пользы извлечь будет нельзя. Допускаем, что многие из современных первых попыток в этом деле оканчиваются именно таким результатом. Иногда замечается ошибочное стремление разобраться во всех мелочах психограммы какой-нибудь профессии до того, как стали ясны ее главные особенности; в результате получается сложная схема, в которой одна деталь нагромождается на другую, затеняя собой основное и главное.

В связи со сказанным необходимо также обратить внимание на следующую трудность. Всякий рабочий процесс, независимо от степени его сложности, представляет собой единый и целостный процесс. Возбуждаемые им функции организма и проявляющиеся в нем формы активности личности находятся в органической связи друг с другом, чем и обусловливается это единство и целостность. Но когда такой процесс мы подвергаем анализу и выделяем из него отдельные элементы, то мы, несомненно, тем самым разрываем эти органические, жизненные связи и разрушаем целостность процесса. Допустим, что в результате процесс разложен на составляющие элементы до конца и вполне правильно, – расположенные затем в один ряд, сведенные в схему или психограмму, они предстанут перед нами как бы в разорванном виде; той целостности, из которой они были изъяты, они уже не образуют в нашей психограмме, и вместо чего-то живого перед нами будет нечто мертвое, какой бывает всякая схема. В известном смысле это совершенно неизбежный результат всякого анализа. Поэтому, чтобы избежать отрицательных последствий, какие с этим могут быть связаны, и вообще, чтобы представить процесс таким, каким он есть в действительности, за анализом всегда должен следовать синтез всех выделенных элементов в единое целое. Что это значит? Теоретически это совершенно ясный вопрос. Наша задача при изучении профессии заключается не только в том, чтобы подметить ее характерные черты и особенности каждую в отдельности, но также и в том, чтобы понять функциональные связи и зависимости между отдельными элементами. Только при таких условиях все сложное образование предстанет пред нами действительно как одно целое. Два рабочих процесса могут быть образованы из одних и тех же элементов, могут иметь одинаковый функциональный состав, отличаясь, однако, друг от друга характером связи взаимодействующих функций. Другими словами, рабочий процесс, лежащий в основе каждой профессии, кроме характеризующих его элементов, имеет еще и характерную для него конфигурацию этих элементов, обусловливаемую определенным порядком внутренних органических связей. И без того трудная задача изучения структуры профессии, конечно, этим обстоятельством осложняется еще более. В настоящее время мы еще слабо справляемся с указанной трудностью и в большинстве случаев принуждены довольствоваться первой, исключительно аналитической частью изучения профессии. Для того чтобы на основании данных анализа воссоздать синтетическую картину целого, надо глубже знать функциональное строение самой личности и законы взаимодействия функций друг с другом, чем это в большинстве случаев в настоящее время имеется.

Практически указанное обстоятельство может тоже иметь большое значение, и, если при самом использовании аналитических данных в целях профессиональной ориентации не учесть его, положительного результата, по крайней мере во многих случаях, ожидать будет трудно. Учет же его, когда связи элементов неясны для нас по своей природе, возможен, очевидно, только в том смысле, что в самом методе исследования личности с точки зрения пригодности ее к той или другой профессии мы можем стремиться к тому, чтобы связи между элементами сохранить ненарушенными в том виде, как они даны в реальном рабочем процессе. Об этом подробнее будет сказано ниже.

Изучая всякую профессию с точки зрения требований, которым должны удовлетворять ее представители, мы имеем дело с явлениями двух различных значений. В самом начале уже было сказано, что каждая профессия требует известной подготовки в смысле тех или иных знаний и практических навыков. С другой стороны, когда мы говорили о психограмме профессий, то мы имели в виду такие моменты, которые являются природными свойствами личности, находящимися в связи с особенностями ее структуры и одаренности. Те и другие явления в составе профессии необходимо отличать друг от друга, так как они имеют неодинаковое значение и в практическом и в теоретическом отношениях. Если мы будем инженера проверять в отношении теоретических знаний и практического опыта, требуемых его профессией, то, может быть, мы должны будем констатировать в том или ином случае отсутствие этих данных в достаточной степени и, следовательно, непригодность данного лица к выполнению обязанностей инженера. Однако этим не будет решен вопрос вообще о пригодности его к этой профессии, так как отсутствующие данные он может восполнить, изучив лучше соответствующие курсы и пройдя практический стаж. Молодой человек, только что поступающий в вуз, в этом отношении заведомо не удовлетворяет ни одному требованию и тем не менее потенциально может иметь все данные для того, чтобы стать впоследствии хорошим инженером.

Таким образом, те данные, которые приобретаются путем подготовки и опыта, не решают вопроса о пригодности или непригодности человека к той или другой профессии в основе, но по ним мы судим, готов ли фактически человек к выполнению соответствующих обязанностей в данный момент времени.

Очевидно, другой ряд данных, с точки зрении которых вопрос о профессиональной пригодности решается именно по существу и до конца, отличается от первых тем, что эти данные не получаются человеком путем подготовки и в опыте, а существуют на каких-то других основаниях. Обычно об этих явлениях говорят, что они суть природные, врожденные качества личности, связанные с особенностями ее организации и одаренности. В действительности вопрос этот очень трудный; резкой границы между теми и другими явлениями провести нельзя. Но об этом мы будем подробнее говорить дальше. Здесь же необходимо обратить внимание на то, что в психограмму профессии включаются, главным образом, такие элементы, которые независимы от специальной подготовки и практического опыта. Это, конечно, не исключает того, что психограмма может быть дополнена и теми данными, которые могут быть приобретены путем подготовки и являются обязательными в не меньшей степени, чем первые; в сущности, даже трудно этого избежать в целом ряде случаев, когда вопрос о зависимости или независимости какого-либо момента от подготовки представляет затруднения при решении; наконец, такое дополнение следует даже признать вполне целесообразным и, может быть, необходимым, – но все же основной смысл профессиональных психограмм и их значение при решении проблемы профессиональной пригодности определяются не этими дополнениями, а первой основной частью.

Нам осталось рассмотреть существующие методы изучения профессий и составления их психограмм.

В общем задача, как сказано, сводится к тому, чтобы тем или иным способом зафиксировать основной рабочий процесс данной профессии, установить условия его осуществления, то и другое проанализировать, выделив существенные элементы целого, и, наконец, свести их снова в единую синтетическую картину. Первая часть задания, с которой всегда приходится начинать, сводится к тому, чтобы иметь нужную деятельность в том или ином виде перед собой для последующего ее изучения. Общим и основным методом при решении задачи в этой части является метод объективного наблюдения за всем ходом изучаемой деятельности.

В таком случае реальный подлинный процесс весь от начала до конца перед глазами; изучение его структуры и особенностей может происходить непосредственно на нем самом.

Однако, когда он находится перед нами в непрерывном течении, особенно когда процесс сложный, производить анализ его в таком состоянии бывает трудно или даже вовсе невозможно. Чтобы разобраться во всем его функциональном составе и в особенностях его функциональной конфигурации, нужно бывает эту текучесть его как-то зафиксировать.

Допустим, что мы изучаем работу педагога и наблюдаем с этой целью за ходом обычного школьного урока. Средством фиксации наблюдаемой картины в таком случае может быть объективная словесная запись, «фотографически» фиксирующая процесс поведения педагога от начала до конца[5]5
  О наблюдениях за поведением и их фиксации см.: профессор М. Я. Басов. Методика психологических наблюдений над детьми, Госиздат, 3-е изд. 1926.


[Закрыть]. Зафиксировав таким образом процесс, мы можем затем подвергнуть анализу составленную запись. Этим же способом можно подойти к изучению всякого вообще процесса деятельности, но, конечно, трудности его могут быть весьма различными. Словесная запись вообще является несовершенным средством фиксации поведения, так как фиксирует процесс не в его подлинном виде, а в словесных символах, результатом чего являются такие недостатки, благодаря которым структура подлинного процесса может в той или иной степени искажаться или оставаться невыявленной. Некоторые элементы в поведении особенно трудно фиксируются словом, например, всякого рода движения, особенно когда они очень сложны, мелки и многочисленны. Поэтому там, где движения составляют главный элемент в рабочем процессе, стремятся изыскать более совершенные способы фиксации рабочих движений. Ясно, что такой аппарат, как кинематограф, может быть вполне пригодным средством фиксации сложных процессов деятельности (исключая речь), и, конечно, должен быть признан несравненно более совершенным, чем словесная запись. В практике психотехнических исследований при изучении некоторых профессий, в которых движения являются важнейшим элементом в рабочем процессе, в настоящее время пользуются специальными приборами, позволяющими зафиксировать каждое отдельное движение рабочего в целях последующего анализа.

Мы не будем, однако, останавливаться на этих усовершенствованиях ввиду того, что все они имеют значение при изучении элементарных видов труда и непригодны при исследовании высших профессий. В отношении этих последних надо сказать, что здесь и объективная «фотографическая» запись является в большинстве случаев недосягаемым идеалом, ввиду чрезвычайной сложности деятельности. В самом деле, представим себе работу врача, педагога, инженера и т. п. Какой должна быть запись, чтобы охватить их рабочий процесс и все условия их деятельности с необходимой полнотой и точностью!? Теоретически такую «фотографию» можно себе представить, но практически это очень трудно сделать. Во всяком случае, для стороннего наблюдателя здесь представятся трудности едва ли преодолимые. Поэтому приходится искать каких-либо других путей, соглашаясь иногда на известный компромисс.

Легче решается задача, когда человек, изучающий какую-нибудь профессию, знает ее по собственному опыту, являясь ее представителем. В этом случае вся деятельность как будто действительно дана непосредственно для исследования ее. Но тут могут возникнуть трудности совершенно особого порядка, возникающие всякий раз, когда дело идет об изучении собственного поведения; с другой стороны, очень редко те, кто занимается таким делом, как изучение профессий и хорошо подготовлен к этому, хорошо знаком еще с каким-либо видом профессиональной деятельности. В большинстве случаев непосредственное знакомство с профессией и возможность научно-исследовательского подхода к ней распределяются между разными лицами, и задача заключается в том, чтобы разобщенные научную теорию и практический опыт искусственно связать в одно целое для направления их на общую цель. Некоторые авторы предлагают исследователям профессий прежде, чем приступать к анализу какой-либо профессии, сделать ее достоянием своего непосредственного опыта. Но это, очевидно, может быть применимо только в отношении к самым элементарным видам труда или же должно пониматься не в смысле настоящего овладения процессом труда, а лишь в смысле некоторого ознакомления с условиями его путем временного вхождения в роль работника того или другого рода, насколько это окажется возможным. Так, например, известная по своей книге «Психотехника» Франциска Баумгартен изучала профессию страховых агентов. Чтобы получить ясное представление о том, с какими трудностями приходится встречаться этим работникам при вербовке новых членов в свое общество, она принимала на себя роль агента, приходила к намеченным лицам и вступала с ними в деловой разговор, убеждая вступить в члены страхового общества. Сказать, что таким путем изучаемая работа познается вполне точно, ни в каком случае нельзя – даже в таком случае, как данный, когда речь идет о профессии, не требующей как будто большой специальной подготовки. В лучшем случае таким образом можно ознакомиться с некоторыми характерными моментами и условиями работы, причем едва ли (по крайней мере, в данном случае) это даст что-нибудь больше того, что может дать исследователю опытный в своем деле работник.

Наиболее широко распространенным методом изучения профессий в настоящее время является метод опроса. Составляется подробный опросный лист, охватывающий все стороны одной какой-либо профессии или целой группы их. Такой лист, представляющий собой, в сущности, обычную анкету, рассылается представителям профессии или ряда их, и на основании полученных ответов делается вывод, какие моменты в данной профессии имеют значение, а какие нет, которые из них являются наиболее важными или безусловно необходимыми и которые менее важны, только желательны, но не необходимы и т. д. Широким распространением в настоящее время пользуется «Опросный лист для психологической характеристики средних профессий», составленный Отто Липманом[6]6
  Указ. соч. С. 36.


[Закрыть]. Он состоит из 105 вопросов вроде следующих.

Требует ли такая-то профессиональная работа:

1. Воспринимания, быстрого распознавания и способности различить мало заметные, слабо освещенные или отдаленные предметы?

2. Воспринимания, быстрого распознавания и способности отличить тихий шум или разного рода шум?..

11. Распознавания и способности отличить главные краски?..

22а. Способности сравнения видимых и осязаемых величин?..

49б. Способности при известных обстоятельствах ускорять темп работы?..

68. Способности переносить неприятные впечатления (запах, шум, грязь и т. д.)?..

81а. Добросовестности, сознания обязанностей, точности? и т. д.

С помощью этого опросного листа Берлинский институт прикладной психологии собрал материал для характеристики профессий: пекарей, танцовщиков, горнорабочих, пивоваров, переплетчиков, бухгалтеров, хористов, дантистов, медников, земледельцев и т. п.

Все недостатки, какие присущи всякой анкете, и все трудности, связанные всегда с этим методом, при данном его применении сказываются едва ли не с большей силой, чем где бы то ни было. Первый вопрос, какой возникает после прочтения листа Липмана, относится к количеству содержащихся в нем вопросов: почему их 105, не больше и не меньше? А далее почему именно эти, а не какие-либо другие? Или никаких других вопросов уже придумать нельзя? Едва ли это так. Разумеется, теми или иными соображениями можно обосновать, какое отношение может иметь каждый вопрос к так называемым средним профессиям, но нельзя отделаться от впечатления, что все эти вопросы поставлены все же случайно, без особой системы, а главное, не ощущается, что они исчерпывают предмет. Разумеется, такой метод менее всего способен выявить то, что выше мы назвали функциональной конфигурацией профессии. Если даже все вопросы поставлены те, какие нужны, если ответы на эти вопросы безусловно точны, в результате мы все же получаем самую бессистемную мозаику, все элементы которой даны как будто в рассыпанном виде. Нельзя отрицать того, что и таким несовершенным способом все же можно собрать материал, который во многих отношениях будет иметь ценное значение и даст некоторое представление о профессии. Само собою разумеется, что, если бы кому-либо пришлось выбирать, решать ли вопрос о пригодности к той или другой профессии без всяких серьезных сведений о том, что она из себя представляет, или на основании сведений, собранных подобным путем, колебаний в выборе не могло бы быть: к данным опросных листов пришлось бы отнестись почти как к источнику спасения. Этим мы хотим сказать, что в новом деле изучения профессий и такой метод представляет несомненный шаг вперед по сравнению с тем, что было до него.

Но раз вступив на путь научного изучения какой-либо стороны жизни, мы, естественно, не можем остановиться на том, что составляло первые пробы первых исследователей.

Метод опросных листов фактически предполагает, что самый анализ изучаемой деятельности производится не исследователем, задающим вопросы, а лицом, отвечающим на них. Последнее лицо должно само решить, имеет ли место то или иное явление в его деятельности или нет, а если имеет, то насколько оно важно. В этом как будто и нет ничего плохого, кому же и решать такие вопросы, если не самому работнику.

Тем не менее здесь есть опасность и слабое место. Произвести анализ, выделить отдельные стороны в сложном явлении – это тоже такая деятельность, которая требует соответствующих данных и подготовки. Кроме того, большинство вопросов по своему содержанию имеют функционально-психологический характер, т. е. затрагивают такие явления, в которых большинство людей, занятых конкретной, практической деятельностью, даже в области высших профессий, разбирается очень слабо. В результате в целом ряде случаев спрашивающий имеет в виду одно, а отвечающий совсем другое. Следовательно, анкету, опросный лист такого типа, как был приведен выше, следует признать несовершенным способом объединения усилий исследователя и практика в целях анализа профессии.

Вполне удовлетворительного способа этого объединении, проверенного практикой и общепризнанного, мы пока не знаем. Поэтому позволяем себе сослаться на некоторый наш личный опыт, не получивший, к сожалению, развития и потому не проверенный в нужной степени, но тем не менее заслуживающий, но нашему мнению, внимания. Убедившись в недостатках метода опросных листов и сознавая в то же время, что практических работников необходимо использовать в целях анализа, не поручая им самого анализа, мы решили, в конце концов, испытать такой способ. Мы предложили работникам-практикам, хорошо знающим свое дело и продолжающим вести его изо дня в день, дать нам описание своего рабочего дня во всех его типических моментах, по возможности более подробное, изображающее исключительно фактическую сторону дела, как бы фотографически зарисовывающее реальный рабочий процесс. Так, например, обращаясь к агитатору, мы говорили ему: «Представьте себе, что вы получили от партийного органа какое-нибудь задание в связи с проведением определенной агиткампании; припомните какой-нибудь конкретный случай в этом роде из своего опыта и опишите всю вашу работу по выполнению этого задания от начала до конца, стремясь к тому, чтобы восстановить решительно весь процесс нашей деятельности во всех его мельчайших подробностях; описывайте шаг за шагом всю вашу работу, как будто вы в данный момент ее в действительности производите…» и т. д. Нашей целью было получить от практиков такой материал, который возможно больше приближался бы к объективному «фотографическому» описанию изучаемого процесса строгим наблюдателем. В результате серьезных усилий нам удалось получить материал для характеристики работы педагога-политпросветчика (а именно ликвидатора безграмотности) и агитатора, материал, удовлетворявший нас более, чем какой-либо другой. С самого же начала определились недостатки и этого метода: чтобы дать доброкачественный материал, вполне пригодный для анализа и точно отображающий действительность, лицо, составляющее описание, должно произвести весьма большую и серьезную работу.