Текст книги "''Вымпел'' – диверсанты России"

Методику выживания в экстремальных условиях проходили зимой и летом в условиях лесисто-болотистой местности, гор, пустыни, тундры...»

В становлении подразделения и в обретении оперативного и боевого опыта крепко «помог» Афганистан. Практически все сотрудники «Вымпела» прошли «обкатку» не только на учениях, но и непосредственно в ходе боевых действий.

Уже был «Зенит», работал в Афганистане «Каскад». С созданием «Вымпела» началась практическая проверка наставлений для спецназа КГБ, которые еще только готовились и апробировались. Удалось за эти годы проверить и боевую пригодность американских уставов, написанных ими для своих специальных подразделений. Это дало возможность вполне осознанно смотреть на противника, тем более, что «вымпеловцам» приходилось постоянно противостоять американской разведывательно-подрывной деятельности.

Так что «Вымпел» был рожден, выдержал проверку на прочность в пламени афганской войны.

ДИВЕРСАНТЫ ТОЖЕ ХОТЯТ ЖИТЬ

Помните, у Александра Васильевича Суворова: «Тяжело в учении, легко в бою». Верная формула, выстраданная войной. Только что означает эта формула в обыденной жизни? Спецназовцы ведь тоже люди. Не воевать, жить хотят.

А означает она – тяжело сегодня, завтра, утром и вечером, и даже ночью. Надоедает, костью в горле становится это «тяжело».

И ладно, если еще бой впереди, в котором будет легко после тяжких учений, а коли позади?.. Выходит, что с точки зрения рутинного бытия рушится суворовская теория.

Странные мысли. Но так уж вышло, что весной 1983 года они неотступно преследовали руководителей «Вымпела».

А что, собственно, произошло этой весной? Возвратилась из Афганистана первая группа «вымпеловцев». Вместо них уехали новички, а «пионеры», отгуляв отпуска, как и положено военнослужащим, прибыли в родное подразделение. Так сказать, для дальнейшего прохождения...

Это были уже совсем иные бойцы, чем год назад, ведь тогда, признаться, и не очень знали, чему их учить. Опыта не было, Афганистан только начинался. Теперь история повторялась. Все, кто планировал и организовывал боевую подготовку, представлял, к чему готовить будущих «афганцев». Но как обучать вернувшихся оттуда – не знал никто. Последнее подразделение, хоть чем-то напоминающее «Вымпел», разогнали тридцать лет назад, и потому теории, методики подготовки попросту не существовало. Практики – тем более.

Было и еще одно, весьма непростое обстоятельство. Представьте себе офицера, старшего лейтенанта, прошедшего войну, имеющего опыт боевой и оперативной работы, которого, словно новобранца, ставят в строй. А если это не «старлей», а майор, да еще орденоносец?.. Но ставить в строй приходилось. В том числе и в буквальном смысле.

Да, «Вымпел» – подразделение офицерское. На первых порах в штатном составе были и солдаты срочной службы, но потом пришли к решению – комплектовать подразделение полностью из офицеров и прапорщиков.

В основе тактики любого разведывательно-диверсионного подразделения – действия в составе группы, то есть несколько человек в роли бойцов-диверсантов во главе с командиром.

На каждом исключительно высокая ответственность, ведь поиск ведется в глубоком тылу противника, в отрыве от главных сил.

Однако в ходе обучения основной массе офицеров приходится быть в роли рядового разведчика. А тут уж вступает в действие суворовское правило: «Тяжело в учении...» И надо зубрить условные топографические знаки, масштаб, измерение расстояний. Как когда-то в школе таблицу умножения... И это фронтовику, чекисту, «оперу», прошедшему огонь и воду, да и медные труды тоже. Мыслимое ли дело?..

О, сколько было сломано копий в спорах о нужности или ненужности иной учебной дисциплины! Аргументы от самых наукообразных до самых простых, типа «а это не понадобится...».

Хорошо, а что понадобится? Спецназовец «Вымпела» должен уметь переносить большие нагрузки? Должен. А уметь восстанавливаться, ориентироваться на местности, читать карту?..

Кто скажет, что не должен? Соглашались. Но убеждать было трудно.

В Англии, например, в специальных силах, именуемых САС, убеждали по-иному. Вот как об этом рассказывает полковник Чарльз Беквит, в 1962 году прошедший стажировку в одном из полков английских САС.

«Я находился в лагере уже дней десять, когда мне сообщили, что состоится учебное занятие по работе с картой. Целью учения была проверка способности солдат к ориентированию в условиях сложной местности с помощью компаса и простой схемы.

Задание предполагало наличие у солдат не конкретной военной карты в масштабе один дюйм равен одной миле, а скорее маленькой схемы с обозначением основных примет местности. Кроме того, указатель северного направления был также смещен.

Для меня это было настоящим полевым занятием.

Когда с наступлением темноты все до одного солдаты покинули машины, каждому из них была выдана схема местности и указано, откуда и куда он должен добраться за определенный отрезок времени.

Старший сержант Росс не терпел никаких вопросов. «Это ваше задание. Вы находитесь здесь. А это контрольный пункт, где вы должны быть завтра утром, и вам надо торопиться».

Это было все. Солдаты исчезали в ночи.

Если они не хотели опоздать, то вынуждены были бежать большую часть ночи, неся на себе тяжелые вещмешки и личное оружие.

На следующее утро мы находили их в состоянии полного изнеможения. Я просмотрел маршруты, проверил дистанции: они действительно пробежали очень много.

Если солдат опаздывал на место встречи, его не дожидались. Если солдат не только опаздывал на контрольный пункт, но и вообще не находил его, то такого солдата жестоко наказывали. Петер Вальтер отправлял его к ближайшей реке, где к его спасательному жилету привязывали веревку и вместе со всем снаряжением, включая спальный мешок, его опускали в воду. До конца учений, день или два, этот бедный малый находился в воде и день и ночь.

Вот чего стоило несоблюдение порядка. Я подумал: «Боже, вот что мы должны делать дома».

Конечно, окажись кто-либо из командиров «Вымпела» на месте Беквита, такой вывод был бы для него совершенно неприемлемым.

Это однозначно было бы воспринято как издевательство над людьми. Мне рассказывал один из офицеров подразделения, которому приходилось «верстать» первые учебные программы подготовки бойцов. Предложил он 50-километровый переход, зимой. В ответ ему предупредительно помахали пальчиком перед носом: что это за эксперименты на живых людях?

Однако жизнь требовала таких экспериментов. Иначе не подготовить диверсантов. И поэтому приходилось ставить бойцов в конкретную ситуацию.

Намечать на карте маршрут, «привязывать» точки и запускать группы. Поначалу обычный армейский спецназовский норматив, так называемые «четыре колена по пять кэмэ» большинству оказались не под силу.

Вот как вспоминает об этом один из офицеров оперативно-боевого отдела «Вымпела»: «Выбрали, помнится, лесной район, ограниченный со всех сторон шоссейными дорогами. Так заблудившихся искать легче.

Сначала на карте наметил маршрут, потом прошел его сам. «Привязывал» точки. На поиск одной из них давался час, искали по два-три часа.

В 1984 году под Наро-Фоминском на суточных учениях стояла задача: преодолеть маршрут 60 километров с переходом условной охраняемой границы. Противодействовали нам местные комитетчики.

Мне пришлось идти с лучшей группой. Подмосковные леса не сахар. Шли двое суток, тяжело. Двоих почти несли, хотя ребятам было еще далеко до тридцати. Когда «выползли» на последний рубеж, вид был потрясающий... Так что многие убеждались сами, сколь они далеки от совершенства...»

Таким был этап перехода от военной, фронтовой жизни к мирной. Один из руководителей «Вымпела» охарактеризовал его коротко, но исчерпывающе: кошмар!

Однако со временем все становилось на свои места. «Верстались» и запускались в жизнь учебные программы. Первая такая, одногодичная, завершилась в 1984 году. Она заставила крепко задуматься: туда ли идет «Вымпел»?

Ведь первоначально в верхах считали, что можно подготовить спецназовца-универсала. Этакий вариант киношного Рэмбо.

Газеты и до сих пор, в погоне за сенсацией, пишут взахлеб о «Вымпеле» как о сборище супербоевиков, умеющих буквально все: стрелять, взрывать, убивать, проходить сквозь стены. И делают перечисленное сказочно ловко, неизменно удачливо выходят невредимыми из огня и полымя. Разумеется, это выдумки и бредни.

Однако надо сказать, что идея создания супербойца все-таки витала в начале 80-х даже у профессионалов КГБ. Правда, уже первые годы работы «Вымпела» опрокинули эту фантастическую идею. Стало ясно, что в жизни такого универсала обучить и воспитать нельзя.

И тогда, на мой взгляд, было принято совершенно взвешенное решение: готовить бойцов спецподразделения с отменной общефизической подготовкой и достаточно узкой специализацией по 1-2 направлениям. На начальном этапе это были снайперы, разведчики, подрывники.

Позже пришло понимание необходимости расширить специализацию и к традиционным профессиям «вымпеловцев» добавились горная подготовка, обучение дельтапланеристов, боевых пловцов, парашютистов. Все это базировалось на обычной типовой программе армейского спецназа. Плюс, разумеется, разведподготовка, плюс работа с местным населением, плюс сбор информации, плюс страноведение и иностранный язык.

Так что «плюсов» в сравнении с обычным армейским спецназом набиралось немало.

Что ж, на то он и отряд специального назначения, основной задачей которого ставилась работа за рубежом.

Как считают ветераны отдела планирования, подготовки и проведения специальных операций, оптимальную программу удалось отработать к 1985 году. Она была рассчитана на трехгодичный цикл. Год – усиленная подготовка, еще два года – совершенствование.

В каждой программе оставались какие-то базовые предметы, однако добавлялось и что-то новое.

Периодически, раз в квартал, проводились учения. В первые годы это были достаточно непродолжительные полевые выходы – на двое-трое, до пяти суток. Позже они вырастали в недели и разворачивались на территориях нескольких областей, республик, а то и стран.

Одни из первых, наиболее крупных, учений развернулись на территории Белоруссии. Группы «Вымпела» десантировались на ограниченную площадку, выходили в район и работали в течение 5 дней.

В 1985 году учения «Осень-85» охватили Калининскую и Московскую области. Разведгруппам спецназа противодействовали местные органы КГБ.

В 1987 году «Вымпел» работал на Кавказе. Конец 80-х – начало 90-х годов: перед подразделением поставлена важнейшая задача – противодействие ядерному терроризму. Отсюда в программе «Вымпела» цепь учений на ядерных объектах, таких как «Арзамас-16», атомные ледоколы, электростанции, заводы по производству боеприпасов, боевые подводные лодки.

Вообще, учения «Вымпела» – это особая страница в истории спецподразделения. От армейских учений они отличались тем, что проводились не абстрактно, а в «соприкосновении» с противником.

Это не значит, что «Вымпел» в лобовую шел на спецназ НАТО, нет. Однако послушаем, что об учениях пишет человек, весьма компетентный и знающий, который, собственно, и являлся организатором «соприкосновения».

«В течение 10 лет, – отмечает в своей книге „Нужная работа“ генерал Ю. Дроздов, – подразделение (имеется в виду „Вымпел“. – Авт.) находилось в постоянной боевой готовности, непрерывно действуя своими группами в Афганистане, в оперативно-тактических учениях внутри страны и за рубежом. Эти учебные операции помогли предсказать многие процессы политического развития в нашей стране. Например, несколько лет назад командование НАТО на своем южном фланге на территории Греции и Турции проводило маневры „Арч Бей Экспресс“, нацеленные на республики Закавказья и Болгарию, якобы в связи с благоприятной там для воздействия обстановкой...

Я обратил внимание на эти учения еще и потому, что командование войсками южного фланга НАТО по сценарию вероятных боевых действий предусматривало и нанесение ядерных ударов...

Этим маневрам НАТО мы противопоставили свои оперативно-тактические учения «Чесма», которые проходили на нашей и сопредельной территориях. Результаты агентурных и оперативно-тактических наблюдений превзошли наши ожидания: «Арч Бей Экспресс» оставил после себя следы, которые позволили создать об учениях «Чесма» закрытый кинофильм «По поступившим данным».

Добавлю к мыслям Ю. Дроздова: следы были столь очевидны, что дали возможность спрогнозировать нашей разведке вспышку очагов гражданской войны на Юге.

Весьма полезные учения. Хотя их результаты и выводы, сделанные аналитиками «Вымпела», практически не были учтены политиками. Но тут уж не вина разведчиков. Острой проблемой для подразделения оставалась и учебная база. В прессе любят подчеркнуть, что «вымпеловцы» обучались там, где некогда готовился будущий легендарный разведчик Николай Кузнецов. Да, это так. Возможно, в 30-е – 40-е годы здесь и была приличная база, но ко времени создания отряда от нее мало что осталось. К тому же и требования были совсем иные.

Словом, «Вымпел» пережил все то, что переживает любое вновь создаваемое воинское подразделение. Правда, с еще большими проблемами и трудностями. Потому как именно такому подразделению доверено готовить «штучный материал» самого высокого класса. Но для этого непригодно ровным счетом ничего из того, что ориентировано на подготовку «массовых подразделений». А именно – матбаза, оружие, обмундирование, питание и так далее...

Рассказывает бывший начальник отдела подразделения «Вымпел» Владимир Васильченко:

«-Поначалу, признаться, мы не очень понимали, что нам делать. Все было расплывчато и очень секретно. Какие-то недомолвки, недоговоренности, аналогии, мол, вспомните войну, разведывательно-диверсионные группы...

В общем, диспутов о наших задачах прошло немало. Литература практически отсутствовала. Некоторые задачи были вслепую перенесены из сороковых годов. А на дворе – начало 80-х...

Экипировка, оснащение – допотопное. Вот, к примеру, армейское обмундирование. Обычное. Можно в нем выжить на морозе в течение недели? Неделю я не пробовал, но пробовал трое суток. Очень сложно. Конечно, не умрешь, но для выполнения сложнейшей задачи уже малопригоден.

Потом у нас было меховое летно-техническое обмундирование. Синяя роба, унты. Теплое, хорошее, если пройтись по городу или по лесу прогуляться, подышать свежим воздухом. А как в нем действовать?

Помню, на мне тельняшка и сверху эта летная меховая куртка. Пока прошли двадцать пять километров, она пять раз на мне вымокла и высохла. Что можно делать в этой куртке?

Питание. Я пробовал спецназовский армейский сухой паек в 1982 году на учениях. Пять дней прожил на этом пайке. Наешься, конечно, если «подметать» все до крошки, но работать тяжело. Так что если этот паек на три-пять дней, можно перетерпеть, если же на долгое время, то он не подходит.

Зарубежные пайки, признаюсь, не пробовал. Но известно, что они не ограничивают своих бойцов в добывании мяса. А у нас – нельзя.

На учениях я никогда не ходил в армейских спецназовских ботинках. Ботинки первого образца хорошо держали удар, но это гири на ногах. Так что сами покупали кроссовки, зимой – лыжные ботинки, шили чехлы до колена, носили шерстяные спорткостюмы.

Словом, во многом рассчитывали на собственные силы...»

И действительно, стрельбище соорудили своими руками, вырубили лес, поставили подъемники для мишеней. Правда, до мишеней тяжело было добраться: пни, канавы. Но ничего, добирались. Своего рода «полоса препятствий».

Сами смастерили лингафонный кабинет для изучения иностранных языков.

Грустно все это. Хотелось бы, конечно, как в цивилизованных странах – тир, оборудованный по последнему слову техники, языковые кабинеты по последнему слову науки. Но уж как было, так было.

С зарплатой дело обстояло примерно так же. Мне почему-то по наивности казалось, что боец специального подразделения должен получать не меньше, чем, к примеру, сотрудник Первого главного управления. Увы, как поведал мне бывший командир «Вымпела» контр-адмирал Владимир Александрович Хмелев, только в 90-х годах его подопечным денежное довольствие подняли до среднего уровня ПГУ.

И тем не менее подразделение жило, обучалось, совершенствовалось. Наперекор всем трудностям. Складывался боеспособный, крепкий коллектив. Встречаясь со вчерашними бойцами «Вымпела», которые сумели найти себя в сегодняшней жизни, не перестаю удивляться: какой мощный интеллектуальный и боевой потенциал был собран в единый кулак! Какое уникальное подразделение было выращено.

ЛЕСНЫЕ ЛЮДИ

В тот день деда Михая ждало страшное потрясение. В его родном лесу, в котором он вырос и состарился, у черта на куличках, в двадцати верстах от ближайшей деревушки, где никогда не обитало ни единой живой души, кроме него самого да верного пса, дед встретил... Он даже затруднялся твердо определить для себя, кого встретил.

Поначалу старому партизану померещилось, что на него вышли... немцы. Да, да, фашисты, те самые каратели. Правда, через минуту-другую дед сообразил, что оплошал с перепугу: какие каратели, на дворе-то, слава богу, восемьдесят пятый, а не сорок второй.

Пригляделся дед Михай, на фуражках вроде звезды, тельняшки на груди. Но бородатые, в пятнистой, непонятной форме и с автоматами наперевес. А когда впереди идущий спросил: «Ты что здесь делаешь, дед?», а другой зашел сзади и отрезал пути отхода, Михай понял: это банда.

Верный пес, который и волка-то не боялся, прижался к сапогам. Ружье чуть не выпало из рук.

Михай попрощался с жизнью: убьют ведь, зачем им свидетель. Однако «бандиты» убивать не стали. Заговорили с ним о чем-то.

В первые минуты дед не мог взять в толк: о чем они бормочут? Вроде слышит слова, а понять не может. О какой-то банде говорят. Матерые преступники бежали из лагеря, и эти, с автоматами, вроде как ищут их.

Михай молчал, как немой, а когда его спросили, не видел ли он бандитов, дед едва выдавил, не разобрав собственного голоса: «У-у-у не... а» На этом все и закончилось.

Люди с автоматами исчезли, как и появились, а дед рванул домой. Он запомнил одно, ясно и твердо: никому ни слова о том, что видел в лесу.

Не знаю, рассказал ли дед Михай кому-нибудь о необычной встрече или молчит до сих пор, но в «Вымпеле» нередко с улыбкой вспоминают этот случай. Лесными людьми, напугавшими деда, были, конечно же, они, бойцы разведывательно-диверсионного подразделения.

Темп набирали девяностые годы. Учения катились одно за другим. Вот как о тех временах вспоминает бывший сотрудник «Вымпела» Валерий Киселев:

«Учения шли полосой. Выбрасывается группа, переходим условную линию границы. Движемся только ночью, по несколько суток. За плечами – сотни километров.

Идем нехожеными тропами, где нет ни души, ни единого человека. Ибо любой человек – наш противник.

Двигаемся по азимуту, выходим в точку. Находим груз и с ним в обратную дорогу.

Были иные учения. Линия госграницы. Ее охраняют десантники. Мы должны просочиться и выйти в район.

Или из Тулы – выдвижение в Москву пешком, разумеется, с выполнением диверсионных мероприятий.

Учения, учения... Зимой, осенью, весной. Мы – болотные люди».

Теперь, с годами, оглядываясь назад, командиры и бойцы «Вымпела» по-разному оценивают тот «болотный» период их жизни. Некоторые считают, что действиям с «позиций леса» уделялось неправомерно большое внимание. Главный аргумент в этом споре: «Вымпел» готовился как разведывательно-диверсионное подразделение к работе за рубежом. А много ли этаких непроходимых лесов, подобно нашим, в Европе? Нет, конечно.

Однако просто рассуждать и спорить об этом сегодня, но полтора десятка лет назад все было иначе. По существу, те, кто создавал «Вымпел», начинали с нуля. Где-то далеко в истории оставался опыт ОМСБОНа. Но из него не много-то и возьмешь.

Хотя, как мне кажется, «лесное направление» в подготовке «Вымпела» в первые годы объясняется именно наличием богатого опыта диверсионной деятельности партизан в годы войны. Этот опыт был всегда под рукой – в методической и специальной литературе. Да и некоторые непосредственные участники партизанского движения еще здравствовали и передавали опыт молодежи.

Правда, за плечами многих бойцов «Вымпела» был уже Афганистан и осознание необходимости освоения горной подготовки.

На эти годы приходятся и первые выезды будущих «горников» «Вымпела» в Кировакан, в альпинистский армейский центр. Так что вполне правомерно считать: параллельно с лесом шло освоение гор.

Однако основное внимание уделялось все-таки отработке действий разведывательно-диверсионных групп с позиций леса. Ведь по большому счету, трудно представить диверсанта, не умеющего «работать» в лесу. Лес дает бесценный опыт, применимый в различных ситуациях такой сугубо специфической деятельности, как разведка и диверсия.

Представим себе на минуту – группе, как это было в ходе учений на территории Калининской области в 1984 году, поставлена задача – подготовить базу для приема диверсионного подразделения примерно в сто штыков. Для человека непосвященного подобное задание звучит весьма буднично – базу так базу. Но что означает секретная база в глубине лесного массива?

А это означает, что должен быть построен подземный блиндаж или на профессиональном языке разведчиков «схрон», в котором смогут жить, готовиться и уходить на задание диверсионные группы. Главное требование к нему – скрытность. Пройдет посторонний в метре от «схрона» и не заметит. Но как это сделать в реальности?

Куда девать десятки кубов вынутой земли и как ее маскировать? Где брать лес для строительства, ведь ясно что рядом его рубить нельзя? Как сделать незаметным вход и выход? Каким образом устроить трубу, чтобы не был виден дым?

Cотни вопросов, тысячи нюансов, от которых будет зависеть жизнь и выполнение задачи всем подразделением. Своего рода высшая математика диверсионной работы.

С чего же начиналась эта высшая математика? С выбора места размещения «схрона». Пробовали рыть шурфы, чтобы определить состав грунта, его водоносность. Однако ничего не вышло. Почва болотистая, шурфы моментально наполнялись водой, приходилось полагаться лишь на карту да на собственный опыт.

Вскоре выбрали место. Оно оказалось весьма удачным. Рядом проходило несколько старых, но заросших просек, снижение рельефа и два ручья с разных сторон.

По всем канонам диверсионной науки лес надо было рубить как можно дальше от места строительства подземного блиндажа. Однако рубить – это лишь начало дела. Срубленное дерево следовало не только доставить к будущему «схрону», но и выкорчевать пенек, замаскировать место, где прежде возвышалась сосна или ель.

Бревна были немалые – метров пять-шесть длиной, да и ходить следовало по одной тропке. А что значит два десятка человек топают по одной тропинке? Через несколько дней тропинка протоптана по колено. И ее следует замаскировать.

Что касается места расположения «схрона», то бойцы «Вымпела» бережно сняли верхний слой почвы вместе с деревьями и перенесли их в сторонку, до поры до времени. Когда были закончены работы, ели вернули на свои места в первозданном виде.

Тяжелый, мокрый, глинистый грунт таскали на плащ-палатках, поскольку носилки, заготовленные заранее, вышли из строя уже на следующий день.

Нашлись и свои рационализаторы: парашютные лямки забрасывали на шею, привязывали к ручкам импровизированных плащпалаточных носилок – и в путь. А путь не близок. Грунт таскали примерно за километр, сбрасывали в лесную речку.

Однако вскоре и там возникла проблема. Грунт превратился в искусственную дамбу и перегородил реку. Разлилось озеро. Пришлось делать другую дамбу и маскировать их. Таскали валуны, старые бревна... Одна группа копала, таскала грунт, другая готовила маскировочные средства.

Вообще маскировка доставляла много хлопот. Элементарная, казалось бы, вещь – срубленные ветви деревьев. В обычном положении – развел костер, и проблема решена. Здесь же все по-иному. Днем жечь костры нельзя – дым виден на многие километры. Жгли ночью.

Но ночью виден огонь костра. Приходилось прятать его с помощью плащ-палаток.

Когда вынули грунт, сделали заберковку стен, накат на пол, на крышу. Постелили пленку, утрамбовали слой глины, засыпали песком и только потом – землей. В слой земли высадили около сотни деревьев, площадку замаскировали.

Вывели основной и запасной выходы. Долго мучились, как изготовить и замаскировать крышку над выходом. Сделали. На крышке укрепили дерн, ветки.

Запасной выход вывели под уклон, в ельничек. Даже если будет обнаружен запасной колодец, основной – вне опасности.

Подготовили «вымпеловцы» и ложный «схрон». Вырыли колодец, вроде бы именно здесь проводились работы, что называется, слегка наследили. Протоптали тропку, особенно не маскируя.

Ложный «схрон» устроили в отрыве от основной базы и вынесли его километра на полтора-два вперед.

Словом, к назначенному времени все подземные и наземные работы были завершены.

Предстояла строгая инспекторская проверка самим начальником управления «С» генералом Юрием Ивановичем Дроздовым.

О том, как она прошла, рассказывает непосредственный участник учений, один из строителей подземного блиндажа Павел Кочкин.

«Мы „пахали“ две недели. Вспоминаю сегодня и думаю, все, что было сделано, – выше человеческих сил. Если это перенести в нынешнее время, никто не поймет – за что пахали? Надо было и делали.

Не думали о деньгах, о зарплате. Комары, холодно. Мылись в луже. Но дело сделали.

Место встречи с проверяющим согласовали радиограммой, указали точные координаты. Дроздов прихватил с собой еще и наших комитетских «киношников». В общем, «киношники» сломались первыми. Руководство мы встретили, привели.

Первое, что спросили: «Где „схрон“?» Да вот, мол, в этом районе. Ага, опытным взглядом все схвачено – вот крышка. Хотели открыть, мы остановили: не надо. Почему?

Взяли веревку, привязали к крышке, дернули, а там у нас взрывпакеты, сигнальные мины. Устроили фейерверк.

Что ж, не плохо. А где основной «схрон»? Повели. Тут уж начальство удивилось: где тропы? Следов нет.

Привели. Говорят, показывать не надо, сами найдем. Подключилась группа поддержки из наших ребят. Дважды проходили мимо базы, о чем сообщил наш наблюдатель по рации.

Показали: вот наблюдатель, дважды вы могли попасть под контроль и быть уничтоженными, а группа в блиндаже предупреждена.

Ладно. Они продолжают шарить. Народу много. Облазили все вокруг. Сдались.

Показали крышку. Начальство говорит, ну и что, если сейчас бросаем гранату, и всем в «схроне» конец. Бросайте, а хотите зайдем, сначала посмотрим.

Спустились вниз, а там противогранатный щит и дверь. Не плохо.

Оценили и внутреннюю отделку блиндажа. Спрашивают: а как уход вашей группы будет организован? И тут же ставится задача. Ставится очень жестко: все должны зайти через основной вход и уйти.

Так мы и сделали. Вошли, закрыли люк, дверь и ушли запасным ходом в ельничек. По радио докладываем, мол, никого нет, заходите. Они спустились, отыскали «запаску» и за нами следом. Немного прошли и уперлись в стену. Мы сделали повороты на случай преследования, чтобы директория не простреливалась. Что ж, разобрались и проверяющие, вышли в низинку, в ельник. Глянули: из запасного основной вход не просматривается. Грамотно сработано. Все условия отхода соблюдены.

Возник вопрос, куда девали землю? Пришлось показать наши искусственные дамбы. На том, собственно, и закончились учения. Наградили нас грамотами председателя КГБ.»

Это были весьма показательные, запоминающиеся учения, но далеко не единичные. Просто, одни из немногих. Случалось, когда «брали» гарнизоны ПВО. Незамеченными приходили, незамеченными уходили. Однажды, правда, решили лампу от аппаратной унести как свидетельство своего пребывания.

Аппаратная оказалась действующая, на боевом дежурстве, а лампа очень дорогая, позолоченная.

Лампы эти из золота охраняли как зеницу ока часовые с боевыми патронами. Кстати, их никто не предупреждал. Так что при обнаружении была прямая угроза и жизни, и здоровью. Но это при обнаружении. Такого, к счастью, не случилось.

Сегодня многие из них задаются вопросом. Что это было тогда? Ведь можно было на кубометр меньше земли вытащить, на метр мельче вырыть? Нет, нельзя. О таком в ту пору и подумать нельзя было. Ибо без высоких слов: делали они не для себя – для Родины делали, для Отечества. И делали по-настоящему.