Текст книги "''Вымпел'' – диверсанты России"

РЮКЗАК ОМЕЛЬЧЕНКО

«Кулибиным» «Вымпела» генерал Юрий Иванович Дроздов назвал бойца подразделения Святослава Омельченко. И он соответствовал этому высокому званию.

Однако чем больше я знакомился с сотрудниками «Вымпела», тем больше убеждался: «Кулибиных» – людей пытливых, неравнодушных, ищущих было много в подразделении.

С одной стороны, все они болели за дело, с другой – искать, думать, экспериментировать их заставляла жизнь.

Это американской «Дельте» без особых усилий было выделено 90 тысяч долларов на строительство собственного тира. Он состоял из четырех зданий. Каждое помещение оборудовалось сложной системой портативных и взаимозаменяемых целей. Цели были озвучены, имитировали террористов и заложников.

Ни о чем подобном вымпеловцы и мечтать не могли. Мне рассказывали, как, возвратившись с Кубы, где после встреч с никарагуанцами сотрудники подразделения накопили новые знания, умения, они решили переоборудовать тир.

Вот как звучало признание одного из бойцов: «Все делали своими руками, ну еще пару солдат дали нам в помощь. Фанеры нет, денег нет, подъемников нет.

Сами ездили, доставали, покупали. Правда, начальство потом благодарность объявило.

Но важно что отделами стали ходить стрелять, учиться...»

Что ж, думаю, это состояние многим знакомо. Никто ничего не приносил на блюдечке с голубой каемочкой, потому и рождались «Кулибины». Была острая потребность в них.

Человек, хоть единожды побывавший в турпоходе, понимает, сколь много нужно в дороге. Порой от мелочи зависит успешный отдых. А у бойца спецподразделения, который идет на отдых, как войну, от мелочи зависит жизнь. Поэтому у них нет мелочей.

«Вымпел» со времени его создания снабжали тем, что было в стране – в армии, в МВД, в КГБ. Были так называемые «абалаковские» рюкзаки, ими и снабжали. Потом появились «Ермак», «Сенеж», но все это. по большому счету, оказалось малопригодным для длительных, напряженных переходов.

За неимением лучшего пользовались и этим, но скрепя сердце. Ведь для спецподразделения порою важны не только минуты, но секунды. Однако попробуйте из огромного, туго набитого рюкзака в считаные минуты достать необходимую вещь. Да если она еще, по закону подлости, находится на самом дне. Стало быть, придется разбирать весь рюкзак, а потом вновь собирать. Какие уж тут секунды...

Боец «Вымпела» Святослав Омельченко собирал, разбрасывал... Делал это не раз и думал, думал. В очередном походе, на учениях просчитал, записывал, размышлял, как удобнее разместить все многочисленное спецназовское хозяйство – от иголки до громоздких банок армейской тушенки.

И наконец предложил идею так называемого разгрузочного жилета. Надевался он через голову, перехватывался лямками: сзади – рюкзак, спереди – расшиты на груди и боках кармашки.

На учениях в Златоусте сам автор опробовал свое изобретение. По лесам пришлось ходить немало, и все убедились – Омельченко создал нечто новое, лучшее. Заказали два десятка жилетов.

Однако учения показали и минусы разгрузочного жилета. В начале пути груз распределялся на груди и спине, по возможности, равномерно. Но продукты потреблялись, и нарушалась балансировка, жилет давил шею, стеснял свободу действий.

Стало ясно: он пригоден, но лишь для краткосрочных действий.

К этому времени Омельченко выходит на Институт стали и сплавов, на лабораторию, которой руководит Дмитрий Константинович Швайков. Все бронежилеты в «Альфе», «Вымпеле», в армии – идея Швайкова и его подчиненных. Словом, теоретики и практик объединяют усилия.

Святослав оказался для ученых находкой. Они знают, как скроить, сшить, куда удобнее пришить, а он – куда удобнее, к какому месту.

В ходе работы с учеными Омельченко приходит к выводу: жилет не должен выполнять функцию рюкзака. Жилет – отдельно, рюкзак – отдельно.

Действительно, в походе важны три составляющие: боекомплект, одежда, питание. И если одежду и питание кое-как укладывали, то хранение и доставка «бэ-ка» была извечной проблемой спецназовца.

В Афганистане нашивали «лифчики», подсумки, чтобы хоть как-то распихать патроны, гранаты.

Омельченко решил «растащить» боекомплект с помощью своего фирменного жилета. Тут для всего нашлось место – для автоматных магазинов, компаса, фляжки. Был свой «карман» для радиостанции, бинокля. Продуман даже откидывающийся кармашек на груди для карты, чтобы не тереть ее в кармане или за голенищем сапога.

При необходимости к этому жилету можно было подстегнуть и бронированные пластины. Совместное изделие назвали КБСН – комбинированный бронежилет специального назначения.

Получилось замечательное изделие. В зависимости от предстоящей задачи бронезащиту можно было снять или надеть. Да и защита разная – одно дело броневые пластины, другое – легкий кевлар. В предвидении того или иного боя можно варьировать. А ведь это все вес. В пути его снижение очень важно.

Комбинированный бронежилет был испытал в Афганистане и в Чечне. Прыгали в нем и с парашютом – приземлился, и уже защищен и готов к бою.

Когда КБСН сильно загружен, Омельченко применял специальные лямки. Жилет забрасывался за спину, как рюкзак.

Кстати, о рюкзаке. Омельченко перевернул все представления о нем. Ведь со времени его создания, вход во всякий рюкзак был один, традиционный, – сверху. А это очень неудобно, создает много трудностей.

Однажды на рыбалке, Святослав задумался, а почему, собственно, вход должен быть сверху. А если...

Он бросил удочку и стал вычерчивать схему на песке. Так родился принципиально новый рюкзак.

Интересно, что создавал его Омельченко, исходя из жестких спецназовских требований. Какие это требования?

Прежде всего скорость проникновения внутрь рюкзака, удобства размещения груза. Это главное. Но рюкзак – это не только резервуар для хранения продуктов, вещей. Он при необходимости должен стать плавсредством, приспособлением для отдыха.

А если боец получил ранение, можно ли сделать из него носилки?

На все эти вопросы Омельченко ответил положительно.

Внедрение его рюкзака вносит свой положительный вклад в дело усовершенствования боевой подготовки.

Представьте себе – группа 2-3 человека. Один из бойцов к своему рюкзаку пристегивает рюкзак товарища. Да, первому тяжелее, но второй сотрудник полностью боеспособен, маневренен. И все благодаря своеобразной конструкции рюкзака Омельченко.

Автором изобретения была разработана и оригинальная подвесная система. Она позволяет быстро снимать рюкзак, регулировать нагрузку, переносить ее с пояса на плечи и наоборот.

Что и говорить – и жилет, и рюкзак получились отменные, да вот жаль так и остались они в опытных образцах. Опытный образец жилета находится в Институте стали и сплавов. Он так и не был запущен в производство. В прежние времена не успели, а теперь ответ прост – нет денег.

Такая же история и с уникальным рюкзаком. Правда, оригинальные идеи Омельченко не залеживаются. Он то и дело некоторые свои «придумки» встречает на страницах журналов. Разумеется, под другими фамилиями.

Что же касается пуховых костюмов, тут, к счастью, успели. Сами разработали фасон, вышли с предложением на фабрику и вскоре «пуховики» были готовы. Главное новшество, которое внедрили «Кулибины» «Вымпела», – брюки на «молнии». Они надеваются и снимаются без переобувания, за считаные секунды.

Есть в подразделении и своя, фирменная вымпеловская палатка. Индивидуальная, на каждого.

Вообще бойцы «Вымпела» старались в каждое дело внести свою мысль. Взять хотя бы системы «ролглисс». Они теперь известны во всем мире даже самым непосвященным. В сотнях фильмов бойцы спецназа влетают с крыши в окна именно на этих подвесных системах.

Первыми эту систему освоили бойцы группы «А». Под их руководством впоследствии осваивали мастерство владения «ролглиссами» и вымпеловцы.

Однако Омельченко не был бы самим собой, если бы не заинтересовался «ролглиссами», с которыми работают бойцы дивизии внутренних войск имени Дзержинского.

Сама система подвески у дзержинцев была проще. Для себя пытались взять отовсюду понемножку. И все-таки любая система «ролглисс», закупленная за рубежом, имела много минусов.

Одно из наиболее слабых мест – система освобождения от корзины, в которой находится боец. В бою успех дела решают мгновения. Влетел в окно и сразу надо действовать... Но не тут-то было, спецназовец крепко схвачен ремнями подвески. Надо наклониться, подать на себя веревку и только тогда снять ремни.

У Омельченко были свои предложения: ремни подвески вшиваются внутрь костюма. Это позволяет при необходимости быстро присоединиться к системе, освободиться от нее и действовать моментально.

Думали «вымпеловцы» и над тем, как освободить руку – ведь в ныне действующих системах «ролглисс» одна рука занята для фиксации. А это создает большие неудобства.

Уверен: если бы сохранился «Вымпел» прежнего состава, ныне уже действовала бы своя, усовершенствованная система «ролглисс». Она, без сомнения, превосходила бы все зарубежные аналоги. Но увы...

Как говорили мне с горечью молодые «пенсионеры» «Вымпела», как раз к десятилетию подразделения они входили, выражаясь спортивным языком, в пик формы.

И если Омельченко внес огромное количество предложений по совершенствованию спецназовской формы, бронежилета, рюкзака, палатки, системы «ролглисс», то Валерий Киселев работал с оружием.

Казалось бы, пистолет Макарова известен любому военному до винтика. Тут уже не убавишь, не прибавишь, как сделал конструктор, так и будет. Ан, нет. Как говорил мне сам Киселев, «нельзя взять пистолет со склада и выполнять с ним специальную боевую задачу».

Боец-спецназовец должен «обласкать» пистолет. Киселев внес 17 усовершенствований в пистолет Макарова.

Когда я услышал эту цифру – не поверил. Сам прослужил в армии четверть века, сотни раз держал в руках «ПМ», стрелял, разбирал. Какие усовершенствования, что там добавишь? Пистолет вполне совершенен. И при очередной встрече я сказал об этом Киселеву.

Он назвал мне некоторые из своих «рацпредложений». Право же, они, на первый взгляд, незамысловаты и достаточно просты. Однако это и есть та самая гениальная простота, которая превращает табельное оружие в обласканного доброго друга и могучего защитника.

Еще одним «Кулибиным» «Вымпела» можно назвать Павла Кучкина, специалиста по связи и радиоделу.

Это у него, по нынешним, «безденежным» временам, были фантастические, но такие необходимые «Вымпелу» предложения создать пуленепробиваемую каску со встроенной внутрь радиостанцией, по типу тех, что производит для своих спецподразделений Германия.

Или сделать свой топопривязчик. Представляете, в наших бескрайних лесах, в степях, в пустыне боец всегда знает, в какой точке он находится. Стало быть, знает, куда ему идти, как действовать.

Бойцам спецподразделений часто приходится действовать в зданиях, сооружениях. Порою здания эти огромны, многоэтажны, с большим количеством помещений.

А что если тяжелое ранение? В большом здании такого раненого найти труднее, чем в степи или в лесу. Как спасти человека?

Для этого у командира есть аппарат. Пока жив человек, передвигается, воюет – горит одна лампочка, ранен – загорается другая. И командир знает, где находится его раненый, всегда может своевременно оказать помощь.

Кое-что из мыслей и предложений Кочкина внедрить удалось. Многое осталось лишь в мечтах. Жаль, конечно, что сегодня уже нет в списках спецподразделения «Вымпел» ни Святослава Омельченко, ни Валерия Киселева, ни Павла Кочкина.

Остается только надежда, что появятся новые «Кулибины». Вот только когда это будет?

НАШ ЧЕЛОВЕК В ГАВАНЕ

Могут ли три диверсанта взорвать мост, если его охраняет рота численностью в сотню штыков?

Для любого более-менее трезвомыслящего человека ответ предельно ясен: нет.

Однако профессионалы-диверсанты опрокидывают, казалось бы, незыблемые логические выводы и отвечают на этот вопрос утвердительно. Да, могут.

Признаться, когда сотрудник «Вымпела» Виталий Ермаков, вернувшись из командировки с Кубы и из Вьетнама, предложил провести показательные занятия – взорвать мост, даже самые неискушенные усомнились в успехе.

Однако Ермаков стоял на своем, и командир «Вымпела» контр-адмирал Владимир Александрович Хмелев дал добро на проведение тактико-специального занятия.

Нашли мост на Клязьме, которому предстояло «взлететь на воздух». Клязьма от дождей мутная, грязная, коренья, топляки.

Ермаков привез лучшего из боевых пловцов подразделения: «Как, Володя, оцениваешь?» Тот лишь развел руками: «В такой реке мы не сработаем».

Охрану из своих же ребят выставили мощную. Руководитель занятия наказывал смотреть в оба. Да и ребят самих разбирал азарт, ну как это, они на мосту, видят все, мышь не проскочит, и тут вдруг кто-то подберется незамеченным и взорвет. Не бывать тому.

Так и стоял каждый на своем.

Не будь у Ермакова вьетнамского опыта, на такой эксперимент он бы не решился. Но теперь, после месяцев стажировки, он знал, как «грохнули» вьетнамский мост, который соединял Сайгон со всем миром. Уж его то «янки» берегли пуще глаза, охраняли невиданными силами. А диверсию совершила тройка пловцов. Невероятно, но факт.

Много интересного привез из Вьетнама Ермаков. Ну, например, передвижение и маскировка. Чему, казалось бы, могут научить нас, северных людей, вьетнамцы. Оказывается, могут.

Виталий сам пришел из армейского спецназа. Образование получил солидное, подготовку. Однако прежде не задумывался – какой дурак мог придумать норматив по скрытому передвижению для разведчика.

Если есть в том необходимость, вьетнамец 100 метров будет идти неделю. Но он придет незамеченным, рядом с ним будут ходить, по нему будут ходить, но он выполнит боевую задачу. А у нас хочешь не хочешь, можешь не можешь – уложись в норматив. Так что же важнее в конечном итоге – выполнение боевой задачи или время норматива?

Немало интересного группа Ермакова привезла с Кубы. Вымпеловцы закончили школу полевого спецназа и прошли стажировку в городской школе. Что очень важно, тут они отработали программу проведения специальных операций в городе.

Вот как о своей стажировке на Кубе рассказывает сам Виталий Ермаков:

«– Нас интересовало, конечно же, сама специфика работы. Сначала нам давали теорию, потом были семинары. Смотрели тематические фильмы. Например, по теме „саботаж“, у них наш советский фильм. В главной роле Белявский.

Он играет одесского артиста, который минировал корабли.

Мы обсуждали эту киноленту, раскладывали, что называется, по косточкам.

После теоретического цикла нам ставили задачу в городе, непосредственно в Гаване. Был конкретный человек, «объект», он двигался по маршруту. Ездил, например, на машине, как обычно, с работы и на работу.

Мы изучали его образ жизни, привычки, график движения и реально похищали.

В качестве «объекта» действовал преподаватель этой школы, настоящий профессионал.

У них в этих вопросах подход несколько иной, чем у нас. Там педагог – «играющий тренер», чтобы он нюха не терял, его забрасывают с заданием. Он выполняет и по возвращении снова преподает. Так что нам противостоял не разжиревший теоретик, а практик высокого класса, участник чилийских событий.

Требования к игре исключительно высокие. С одной стороны, чтобы изучить объект, мы вынуждены были появляться на маршруте, и в тоже время он не должен нас видеть. Заметит – нас сразу отстраняют.

Наш «визави» – интересный мужик, много недостатков накопал. Вроде бы и несущественных, но весьма болезненных.

У кубинцев перед каждой операцией заседает так называемый «трибунал».

Мы докладываем ход операции, а они задают каверзные вопросы. Разумеется, применительно к этому месту, времени, характеру действий. Если не готов, могут и отодвинуть. Трудная, но весьма полезная практика.

А вообще хочу сказать, что кубинцы, на мой взгляд, самые опытные по нашей линии специалисты».

Думаю, что с Валерием Альбертовичем нельзя не согласиться. Недавно я прочел в прессе интересное сообщение: убит последний из палачей Эрнесто Че Гевары.

Понимаю чувства журналиста – поскорее покончить с палачами. Однако справедливости ради надо сказать: убийцы Гевары еще гуляют по земле, хотя за три десятка лет их стало значительно меньше. Те, кто непосредственно истязал и убил Че, погибли при весьма странных обстоятельствах.

Нет никаких данных о причастности кубинских спецслужб к расправе над палачами, но тем не менее кто-то долгие годы выслеживал и уничтожал их. Этот «кто-то» безусловно патриот своего народа.

Можно спорить о подходе к исполнению приговора, но это уже тема отдельного разговора. И он впереди.

Однако возвратимся к подразделению «Вымпел» и к тактико-специальному занятию по «подрыву» моста на реке Клязьме.

Скажу сразу: результат для охраны оказался весьма плачевным. Несмотря на всю бдительность часовых, взрыв таки прогремел под одной из опор моста.

Как это случилось, Ермаков рассказал участникам учений позже.

Трое пловцов за поворотом реки, откуда они были не видны охране моста, вошли в воду. Выстроились углом. Диверсант, который находился в острие угла, двигал перед собой небольшой плотик, на котором была укреплена учебная мина.

Плотик имел так называемую нулевую пловучесть, то есть он плыл под водой, ниже уровня поверхности. От плотика в стороны расходились две веревки, концы которых держали пловцы, идущие впереди.

До излучины реки диверсанты плыли по поверхности, а с выходом в зону видимости погрузились в воду и применили способ плавания «по-вьетнамски». То есть двигались ногами вперед, с трубочкой во рту.

Этот стиль теперь почему-то называется «вьетнамским», но он известен на Руси еще с древних времен. Русские дружинники, преодолевая водные преграды, использовали для дыхания камышовые трубочки.

При подходе к опоре моста пловцы осторожно, без всплеска, показывались из воды, один держал заряд, а два других ходили по кругу, обматывая веревки вокруг опоры. Сделав свое дело, по общей команде диверсанты под водой уходили незамеченными от моста.

Заряд взрывался ровно в намеченный срок, когда пловцы уже были вне зоны досягаемости охраны.

Это лишь один из примеров успешного обретения «закордонного» опыта, который необходим бойцам спецподразделения. Хотя следует сказать, что профессиональные контакты бойцов «Вымпела» с коллегами из других стран, в отличие от той же американской «Дельты», были значительно ограничены. Они выезжали, как правило, на Кубу, во Вьетнам.

Порою сотрудникам подразделения самим казалось, что они ходят по кругу. Тот же Ермаков рассказывал мне случай, когда в кубинском генерале, начальнике управления спецопераций, «под крышей» которого вымпеловцы стажировались, он узнал гостя их десантного училища. Тогда их спецназовский взвод показывал кубинской делегации десантирование, действие из засады. Виталий напомнил об этом генералу на заключительном банкете, и они оба долго смеялись. Действительно, выходило по всему – круг замкнулся.

Это было так и не так. Да, мы учились друг у друга. Однако каждый применял опыт другого не бездумно, а сообразуясь с собственными условиями, обычаями, образом жизни.

Кроме того, кубинцы, в отличие от наших бойцов, много действовали за границей, набираясь по-настоящему боевого опыта.

Отсюда их умение стрельбы. Когда вымпеловцы впервые попали на кубинское стрельбище, то поняли: коллеги шли на несколько шагов вперед. У них был принципиально другой подход. Ведя огонь, они много двигались, меняли оружие, перезаряжали. Удивляло большое количество мишений, установленных на разных уровнях.

И самое главное, огромное внимание уделялось стрельбе ночью. Верно: какой смысл ходить в тир днем, если воевать придется ночью.

С горькой улыбкой вспоминали бойцы «Вымпела» их прежние стрельбы: тир, стойка, ну и основное – кучно положить пули.

Стажировка на Кубе опрокинула все представления о стрельбе, а встреча с никарагуанскими стрелками заставила напрочь уйти от порочных методов советского подхода обучения стрельбе. Однако об этом подробнее в другой главе.

Возвратившись с Кубы и из Вьетнама, вымпеловцы стали по-иному смотреть на проблему маскировки. Лицо, руки научились покрывать соком растений. Брали траву, толкли ее в посудине, потом в сок добавляли золу из костра – и никакой «помады», как показывают в кино. Ибо даже самая лучшая помада дает блеск.

Научили коллеги-вьетнамцы умело использовать руки. «Впереди идущий, номер один, – рассказывали мне бойцы, – руками ищет мины и разминирует их. У него должны быть очень чувствительные руки, как у хирурга.

Ведь ошибиться нельзя, дорога, которая идет за ним, – это дорога жизни. Он ставит метки.

В сторону противника они черные или зеленые, в обратную, то есть в свою, – светлые. Человек, который ползет следом, должен видеть метки.

Колючая проволока бесшумно разрезается, и мы проползаем, как змеи. Светит прожектор, но каждый из нас всего лишь кочка.

Требования к спецгруппе очень высокие. При нападении, например, на батальон, потери группы – нулевые, даже ни одного раненого, у противника – полное уничтожение».

А вьетнамские «схроны»! Это вообще поразительное искусство, ведь война за долгие десятилетия научила жить вьетнамцев под землей.

Бывали случаи, когда вьетнамские партизаны устраивали «схрон» под американским аэродромом...

Ночью они выходили и ставили мины на самолеты. Звучал взрыв! Вокруг беготня, переполох, американцы бросаются преследовать диверсантов, а те находятся рядом. Живут три-четыре дня, пока все успокоится, и незамеченными уходят.

Однако жить под землей тяжело. На Кубе сотрудники «Вымпела» прожили в «схроне» три дня, а вьетнамцы жили неделями.

Есть и городские «схроны». Учили коллеги своих советских друзей, как покидать их незамеченными, как тайно возвращаться, как прятать того, кого выкрали.

До сих пор помнят наши ребята кубинские, вьетнамские уроки и потому уверены: нельзя замыкаться в рамках собственного опыта. Спецназовцу всегда есть чему поучиться у спецназовца.