Текст книги "На заборе сидит заяц, ломом подпоясанный. Поэзия"

Обычное

 
Раз срубил «капусты» дед,
Сразу бабке взял билет,
Поезжай и отдохни,
На Юга одна махни.
 
 
Я ж по дому, весь в делах,
Да к тому же при стволах,
Может серый набежит,
Так пусть заранее дрожит.
 
 
Бабка к морю, ну а дед,
Мурку вызвонил в обед,
С нею пьянку учинил,
А Бог его угомонил.
 
 
Сразу вижу я мораль,
Если можешь, не авраль.
Потихоньку лезь в блудняк,
И твои дела верняк.
 
 
Пусть твоё мерило «бак».
Коли стар – не ёрзай.
Дело швах или табак.
Если слишком борзай!
 

Мой милёнок

 
Стоит во поле амбар,
А в амбаре мышка.
Мой милёнок – комиссар,
И зовётся Гришка.
 
 
Носит кожаный куртяк,
Пистоль с кобурою,
Все у нас дела – ништяк,
Ничего не скрою.
 
 
Бабы брешут на селе,
Нет меж нами страсти,
А верчусь я на коле
По прямой напасти.
 
 
Мол, грозился расстрелять
Папеньку с мамашей.
Расстрелять, не погулять,
И не миска с кашей.
 
 
Было дело, но сперва,
После ж я с охоткой,
Эх, крутися голова
С марафета с водкой.
 
 
Я сегодня подопью,
Жизня трынь-травою,
И милёночка убью,
Прямо упокою.
 
 
Потому что вся семья
В город, по этапу.
И одна осталась я.
Так снимайте шляпу!
 

Запевки

 
Запевай моя гармонь,
Заводи запевки,
В сердце лишь любви огонь,
Берегитесь девки.
 
 
Проявляю гонорок,
Средь девиц разборов,
Добру молодцу не впрок
Слушаться укоров.
 
 
Папы, мамы, это там,
На деревне где-то.
Я ж такой себя отдам,
Что вернёт мне лето.
 
 
Что бы неба высота,
А роса на травах,
Звёзд на небе чистота,
Соловьи в забавах.
 
 
Что б она всегда была
Для меня желанна.
Хлебосольной у стола,
Ночью не жеманна.
 
 
Вот и гонор весь иссяк,
Выскочив из круга,
Опершися о косяк,
Ждёт меня подруга!
 

Встреча со смертью

 
Я гляжу, стоит здоровый,
С дикой мордою, суровый,
И в руках его – коса.
Вот такая вот краса!
 
 
Я ему – мужик, отзынь,
Охолонься и остынь.
Надо ль саваном трясти,
Пробирая до кости?
 
 
Смерть – она, по-жизни, баба,
Холодна, мерзка, как жаба.
Ты же вон, при бороде,
Может даже есть муде!
 
 
Ты – гвардейских просто статей,
В пыл тебя, так слом кроватей.
Как в запале жеребец
Всех оденешь на конец.
 
 
И красив ты не по чину,
Знаю я сему причину,
Ангел смерти – вот канон,
Приносящим вечный сон.
 
 
Ну, куда какой-то смерти,
Уж на слово мне поверьте,
Средь таких вот молодцов,
Бога истинных бойцов?
 
 
Тут мужик расхохотался,
Таять стал, а там смотался.
Я проснулся под столом,
Водки стукнутый колом.
 
 
Не могу понять, ребята,
Это водка виновата,
И на пьяную главу
Смерть я видел наяву?
 
 
Пронесло, мелькнуло мимо,
Но, уж больно было зримо!
 

За городом

 
Мокрый лес, дымок костра,
Спит палатка старая,
Скоро в город нам пора,
А погодка хмарая.
 
 
Только двое, в двадцать лет,
Славим одиночество.
И родителей здесь нет,
Так прощай отрочество!
 
 
Мы же взрослые давно,
Да с жилья проблемами,
Видно просто суждено,
Жить такими схемами.
 
 
Там возьмём друзей ключи,
Коли есть возможности,
Надоели, хоть кричи,
Эти осторожности.
 
 
Поженились бы давно,
Невпротык родители.
Вот и ходим мы в кино,
Жизни чуждой зрители.
 
 
А ребёнок если вдруг?
Вот мы всех обрадуем.
Ох, тяжёл семейный круг,
Но, несём, не падаем!
 

Рашпиль

 
Рашпиль рашпилю сказал,
Что и думать не дерзал,
А вот мчится в облаках,
Всех оставив в дураках!
 
 
Над Парижем пролетая
Наша рашпильная стая
Поломала все радары
Потрындев на тары-бары.
 
 
А когда на перехват
Поднят был аэростат,
Налетели «Миражи»,
Мол, напильники – дрожи!
 
 
Рашпиля в сугубом раже
Перешли в атаку даже,
Сев потом на Нотр-Дам
К восхищенью местных дам.
 
 
Отхватив по парижанке,
Чувствуя себя как в танке,
Провели такие сеансы,
Что Париж им пел романсы.
 
 
Утром, строем, и домой,
Путь для них лежал прямой.
Тут – Париж, а тут – Миус,
Рашпиль прям, и он не трус!
 

Страшный сон

 
Я тебя и знать не знала,
И откуда ты такой?
Утром глядь под одеяло,
Кто-то дремлет под рукой.
 
 
Тут заходит муж, Абраша,
Я ему, а кто со мной?
В голове сплошная каша,
И вселенский параной!
 
 
А Абраша отвечает,
Чё-то цедит, чуть мыча.
И щеками всё качает,
Все резоны горяча.
 
 
А потом вдруг превратился
В полосатого кота.
Он, еврей, перекрестился,
Вот такая лабуда!
 
 
Слава Богу! Я очнулась,
Ночь, за окнами темно.
Покряхтела, встрепенулась,
Но, Абраша шмыг в окно!
 
 
А этаж наш был десятый,
Хорошо, что всё во сне.
Приняла стакан «Пейсатой»,
Муж восходит по стене.
 
 
А который спал со мною,
Вдруг атаку предпринял,
Тута муж мой за стеною,
Этот всю мине помял!
 
 
Появляется Абраша,
Роза скорбная в руке,
Морда вдребезги, как каша,
Только рот не на замке.
 
 
И такими матюгами
Он меня отполоскал,
Что мгновенно, кверх ногами,
Мой напарник ускакал
 
 
И опять я просыпаюсь,
Спит Абрам, храпя во сне,
А в окошко, с криком: Каюсь!
Тот что спал, бежит ко мне!
 

Гусар на отдыхе

 
Пардон, мадам! Какие гроши?
Гусары денег не берут.
А вот коньяк у вас хороший.
Вот тут нисколько не совру!
 
 
Ах, я побил тапёру харю?
Так что же? Заслужил – носи!
И вышибалу отоварю,
Не унесёшь, так не проси!
 
 
Я порубил диван в лохмотья?
А вы уверены, что я?
Да что вы, милая Авдотья,
На стенах не моя струя!
 
 
Смотрю, не любят здесь гусаров,
А мы для войн напряжены.
И покупатели товаров,
Что здесь у вас предложены.
 
 
И как у вас ума хватило,
Гусару деньги не нужны.
Ну, не глядите так уныло,
Пока меж нами нет войны.
 
 
И вот вам знаки примиренья,
Беру с собою двух девиц,
На пару дней для прокормленья,
Не надо делать постных лиц!
 
 
Вы нам с собою заверните
Корзинку с ромом, то, да сё.
В знак одобрения – мигните,
Эй, унтер! Выносите всё!
 

Парень

 
Жил-был парень на Лубянке,
В переулках школа,
Он сгорел под Курском в танке,
Стало в мире голо.
 
 
Не ходить ему Москвою,
В юной буйной силе,
Со склонённой головою
Воин на могиле.
 
 
Я не знаю, быль, иль небыль,
Дни Армагеддона.
Только не ушёл он в небыть,
Там, в излучье Дона.
 
 
Если трубы громовые
Гавриила грянут,
Сгинут узы гробовые,
И солдаты встанут!
 
 
Эта битва – бой последний,
Истинный и страшный.
Их увидит край передний,
В схватке рукопашной.
 
 
Что там выйдет,
Бог то видит.
Только лично верю,
Наши русские солдаты не уступят Зверю.
 
 
Били здесь, побьют и выше,
Коль угодно Богу.
Армагеддона солдаты собрались в дорогу!
 

Конец восьмидесятых

 
Разухабистый мотив
Из магнитофона,
И летит прозерватив
Прямо вниз с балкона.
 
 
Всяко жили мы в стране,
Что звалась Союзом,
Кто в меду, а кто в гавне,
Молча двигал пузом.
 
 
Ощущение конца,
Крысы, паразиты.
Взлёт мгновенный подлеца,
Грязь и дефициты.
 
 
Вроде, в чём-то новизна,
Но, скорей как в песне,
Где счастливая страна
Всё живёт чудесней!
 
 
«Новый год. Порядки новые.
И новой проволокой
Лагерь окружён!»
 

Жуткая смерть

 
Ох, какие ножки,
Вроде, как из сказки.
Прямо на рогожке
Хряк загнул салазки.
 
 
Всё пойдёт в припасы,
Кровь собрали в банки,
Хороши колбасы,
Для осенней пьянки.
 
 
Холодец, ветчинка,
Сало толстым слоем.
Для кишок начинка,
Резчик пьёт героем.
 
 
Разные мы люди,
Город и селяне.
Сдуру и осудим,
Бойню на поляне.
 
 
Но, съедим охотно,
Печень и ошеек,
Подзакусим плотно,
Средь таких идеек:
 
 
Берегите люди
Всяку животину.
Бог нам дал на блюде
Сельскую скотину.
 
 
Так пускай гуляет
Мирно меж лугами.
Бога прославляет,
Ширится боками.
 
 
Мы же тараканов
Мирно будем жрать.
И, под звон стаканов,
С горя помирать!
 

Украина и Россия

 
Бьют часы на Спасской башне,
Стрелки всё по кругу.
День сегодняшний, вчерашний,
Мирно, без испугу.
 
 
Если что совсем утратишь,
Оценить сумеешь,
Только слёзы горьки катишь,
Да упрёки сеешь!
 
 
Украина и Россия,
Родственные души.
Бороздят дожди косые
Им моря и суши.
 
 
Мира нет на Украине,
Мины, да снаряды,
Треть страны в одной руине,
Беженцы, засады.
 
 
Нам назад бы воротиться,
В общее, родное,
И на двое не делиться,
Быть одной страною!
 
 
Только время не попятишь,
Не вернуть, не скрою.
А мечтать, так просто спятишь,
Пусто под золою.
 

Хампти-Дампти и Шалтай-Болтай!

 
Он сидел и ножки свесил.
Я не знаю, что он весил.
Хампти-Дампти на стене
Наебнулся вниз во сне!
 
 
И Шалтай сидел на стенке,
Может, дрогнули коленки,
Притяжения земли
Силы вниз его снесли!
 
 
Тут Шалтай увидел Дампти,
Отряхнул, спросил про Хампти,
Про погоду и Болтая.
Так и шли они болтая!
 
 
Время шло, и, ниоткуда,
Это виделось как чудо,
Короля приходит рать,
Что б с собою всех забрать!
 
 
Мол, вернём мы вас на стенку,
Вы представьте эту сценку:
«Вся королевская конница
И вся королевская рать
Не могут Шалтая, не могут Болтая
Обратно на стенку поднять!»
 
 
А также и Дампти,
Который при Хампти,
Не могут, не могут поднять!
 

Лимонад

 
Коли летняя жара,
Публика не рада.
Мы с утра и до утра
Ловим, где прохлада.
 
 
Кто пшеницы любит сок,
Выжим винограда,
Мы ж поставим на поток
Реки лимонада!
 
 
Только маленький вопрос
В Подмосковье зрея,
Тех лимонов с гулькин нос,
Лишь в оранжереях.
 
 
Тут оно, конешно, да,
Подвела природа.
Не лимонная среда,
Снега на полгода.
 
 
Значит, бизнесплан подвёл,
Не учёл детали,
И, ваще, какой осёл
Вылез с трали-вали?
 
 
Дело дельное речём,
Охлаждайте водку.
И жара вам нипочём,
И гульба в умотку!
 
 
Ну, а если лимонад,
«Спрайт» всегда в подмогу.
Потребляй, здесь нет преград,
И бери в дорогу.
 

Любка

 
Какие косы, какие губки!
И брови чёрны у нашей Любки.
Стоит согласно любви природе,
На Ленинградке, да в хороводе.
 
 
А дома вишня созрела рано,
Мазанка-хата, а в нею тато.
Там мама родна и вышиванка,
Да ждёт с грошами сосед Иванко.
 
 
Иванко, ты Иванко,
Вся ваша жизнь – обманка,
Ну, что же что стрункий,
На подбородзи ямка!
 
 
С грошами Любка будет,
И про Москву забудет,
Сойдётся с женихом,
Иванкой-мужиком.
 
 
А там родится дочка,
А после два сыночка.
И поезд на Москву
Дудит в свою трубу,
Не время ставить точку.
 
 
«Ведь жизнь кольцо,
А у кольца начала нет
И нет конца.»
Змея, глотающая хвост,
Как вечный к заработкам мост!
 

Блоха и волк

 
Под зелёною сосной
Как-то прошлою весной
На периночке из мха
Улеглась поспать блоха.
 
 
Спит себе, беды не чует,
Ветер платьишком балует.
Ножки стройны, тело бело,
Ну, ваще, в порядке тело!
 
 
На беду её волчок
О сосну чесал бочок.
Видит, девица лежит,
Возбуждая аппетит.
 
 
Волк – он враг любой морали,
Не таких, мол, девок драли.
Всeх могу, овцу, блоху.
Говорю, как на духу.
 
 
Я и страшен и красив,
К девкам вовсе не спесив.
Будь ты бабский овцебык,
Наготове волчий клык!
 
 
Что потом, покрыто мраком.
Говорят, как Щуку Раком
Волк использовал блоху.
Прямо, через – не могу!
 
 
Понесла тогда девчонка.
Ноне, родила волчонка.
Только шесть имеет ног
Волка новенький сынок.
 
 
Подрастёт он, встретит папу,
Не пожмёт ему он лапу.
У отца отцедит кровь.
Блохам кровь пускать не вновь!
 
 
Хор:
Поддавшись блуду и греху
Волк оприходовал блоху.
Да как он смел, какой кошмар,
И почему не влез комар,
Который ране муху спас?
Кому «Любе» поёт «Атас»?
Отмщенье всё же пригрядёт,
Час грянет, вчуже волк падёт.
Волчин позорных ждёт отмщенье.
Такое наше, хора, мненье!
 

От автора:

Про «Любе» потому что мужики эти всегда в теме.

Уважуха!

Русские горки

 
И не раз и не два
Закружится голова.
Горки русские, вперёд!
Полетай, честной народ!
 
 
Змея Гора язычок,
В сто саженей шея.
Мы подсели на крючок,
Мчим, не сожалея!
 
 
Пропадает человек,
Страх даёт оценку,
Вроде кончился наш век,
Смерть идёт на сменку.
 
 
Как старинные стрельцы
Елки в старом парке,
Облака творят дворцы,
Шлют дожди, подарки.
 
 
Только мне не до того,
Ветер жмёт слезинки.
Страшно жалко одного,
Несогласья Зинки.
 
 
Вон она, сидит стеною,
Не далася, дура.
Горизонт, пронзённый мною,
Прощевай, натура!
 

Опер и вор

 
Сколь верёвочке ни виться,
Только кончик будет
Сколько вору ни садится,
Общество осудит.
 
 
Честь вора и честь солдата
Не одно и тоже.
Не природа виновата,
Тут пенять не гоже.
 
 
Сами в жизни выбираем
Сыск или «малины».
То, за что мы умираем.
Получив «маслины»!
 
 
Опер – он всегда на деле,
Деловой – с делами.
При стволах и на прицеле.
Тут обмен телами.
 
 
Опер за других рискует,
Деловой – за бабки,
Так пускай и не тоскует,
Коль порвут на тряпки!
 
 
Время кончилось «Бригады»,
Всё, отпановала.
Жаль не все урыты гады,
Есть пока, хоть мало!
 

Кладбище

 
А у нас, по-жизни, тишь.
Мы природе кажем шиш.
Дождик там, или снежок
Нам без разницы, дружок!
 
 
Нет ни ругани, ни слёз,
Не пугает нас мороз.
Места хватит точно всем,
Кто приходит насовсем.
 
 
Нет рекламных здесь проблем,
Не схимичит МММ.
И любовь не убедит,
Смерть она не победит!
 
 
Все семейные дела
Смерть потоком унесла,
Нет ни ревности, ни мук,
Ни ломанья вздетых рук.
 
 
И, заметьте, вы сюда
Словно полая вода.
Нарастающий поток
Вперехлёст чрез водосток.
 
 
А обратно мы ни-ни,
Как нас только ни мани.
Ценим, видно свой покой.
Слышь, Иван, луна, повой!
 

Изольда

 
В мрачном замке изо льда
Спит теперь Изольда.
Тихо капает вода,
Солнышко как сольдо.
 
 
Сквозь прицел глядят глаза,
У лихой Марютки.
Новых списков образа
Праведны и жутки.
 
 
За идею – до конца,
Так пришлось по роли,
Может с этого свинца
Нет Извицкой боле?
 
 
Где в туманной синеве,
Берега Арала,
С пулей в буйной голове
Беляка не стало.
 
 
А успела полюбить
Дева офицера
Но, пришлось его убить,
Так велела вера.
 
 
Вера в праведность идей,
В комиссара речи.
В правоту среди людей
Тех, кто рядом в сечи.
 
 
А актрису повело
В сторону астрала.
Мутно бытия стекло,
И её не стало.
 
 
Тот кто сам решает, жить
Или кануть в Лету,
Тот не может заслужить
Приобщенья к Свету.
 
 
Так что замок гробовой,
Холод льда суровый,
Высоко над головой
Призрак роли новый.
 

ВДВ. Павшим

 
Крылья на петлицах,
Купол парашюта.
Нет напряга в лицах,
Есть ещё минута.
 
 
Армии элита,
Гвардия лихая,
На могильных плитах,
Словно отдыхая.
 
 
Родине отдали
Всё что было надо.
Ордена, медали
И покой – награда!
 
 
Нет парней на свете,
Пали за Отчизну.
Горе семьи метит,
Ветер правит тризну.
 
 
Если в небе грянет
Ангела труба,
Рать погибших встанет,
Не впервой борьба.
 
 
Живы вы, ребята
В памяти у нас.
Бог, прими солдата,
Коли смертный час!
 

Правда войны

 
Чистые и честные
Погибают первыми.
Полны рвы безвестные
Всем приказам верными.
 
 
Жизнью не обучены
За другими прятаться,
На подляк не ссучены,
Всем вам с пулей свататься!
 
 
Горе вам романтики,
Жизнь – чертополохами,
Сущности – обманщики,
Между пушек вздохами!
 
 
Людям сходу верите,
Спину подставляете,
Восемь раз проверите,
А потом стреляете.
 
 
В бой идёте радостно,
От невзгод не прячетесь,
Коль на сердце гадостно,
Иногда расплачетесь.
 
 
Мало быть хорошими
Воевать со сквернами,
Русскими Гаврошами,
Для других примерными.
 
 
Паренёк восторженный,
Шли к чертям иллюзии,
Лермонтов отторженный
Резал горцев в Грузии.
 
 
Ни к чему романтика,
Коль страдает тактика.
Такова семантика,
Такова и практика.
 
 
Лучше отмороженый,
Чем мечтами меченый.
К чёрту вздох восторженый,
Пулями привеченый.
 

Отгулял

 
Ох, ты нож мой засапожный,
Верный молодца слуга.
Ты приятель мой острожный,
В споре довод для врага.
 
 
Погуляли мы по свету,
Всяко было, так и так.
Оставляли нашу мету
На селе и в городах.
 
 
Ты валяешься в канаве,
Я меж ружьями бреду.
Всё, кончина нашей славе.
Снова встретимся в Аду.
 
 
Завтра утром, спозаранку,
Перекладина с петлёй.
Жизнь: Кончай крутить шарманку,
Всем: До встречи под землёй!
 

Шлюпка

 
Бьёт прибоя вал за валом,
Шлюпки курс навстречу.
Не сдадимся даже в малом,
Брызги в лоб картечью.
 
 
Воля силу победила,
На просторе шлюпка,
Видно так судьба судила,
Выноси скорлупка.
 
 
Пал убитым Севастополь,
Бастионы чисты,
Тут не город, а некрополь,
И идут фашисты.
 
 
А последние живые
Правят в сине море.
В дни паденья роковые,
От развалин горя.
 
 
Скорбный путь пройдут матросы,
Но, дойдут до цели.
Впереди Кавказа скосы,
Жажда, раны, мели.
 
 
А потом на путь обратный,
Действие второе.
И замкнётся круг их ратный,
В городе – герое.
 

Такая любовь. романс

 
Тебя я сразу полюбила,
Скрывая чувства от родни.
Себя взяла и погубила,
Но было счастье в эти дни.
 
 
Ты издевался надо мною,
Что ж, если страсть моя смешна,
Печали шалью я укрою
Всё то, в чём я была грешна.
 
 
И уходи, не буду плакать,
Пусть будет жизнь моя горька.
Дождей осенних злая слякоть
Из туч сочится свысока.
 
 
Я не жалею о порывах,
Любовь к тебе была чиста.
Без суеты крикливых срывов,
Начавшись с чистого листа.
 
 
А ноне всё перегорело,
Жизнь без тебя моя проста.
Пришла тоска души и тела.
Мир заполняет пустота.
 

Старый романс

 
Ты укорял, слова бросая,
Печаль – слезинками из глаз,
А осень, девушка босая,
Своей тоской мертвила нас.
 
 
Суровый ветер ураганом
Ломал верхушки тополей,
А над дорогами арканом
Летели листья в ширь полей.
 
 
Пруд колыхала сетка ряби,
Желтели зябко камыши,
Разверзлись неба злые хляби,
А я сказала: Не спеши!
 
 
Ломать – оно всегда не строить,
Душа о сломе не болит.
Не лучше ль сердце успокоить,
Пускай ценой могильных плит.
 
 
И я ему из револьвера
Пустила пулю точно в лоб,
Где нет любви, мертва и вера.
Прости-прощай, предавший сноб.
 

Саксаул

 
Старожил пустыни,
Узкие листочки,
И жаре в картине
Не поставить точки.
 
 
Роскошь для верблюда,
Веточка—колючка,
Котелок, посуда,
Затирухи мучка.
 
 
Чай кипит зелёный,
Запах ароматный.
Веточки смолёной
Тонкий привкус мятный.
 
 
Караван уходит,
Ветер сгладит след.
Лишнего в природе
Не было и нет!
 

Бытовая драма с вопросом

 
Хороша была синичка,
Сине-жёлтые тона.
Под застрехой стыла птичка,
Шла с котом её война.
 
 
За окном бушует вьюга,
Хулиганит злой мороз,
Наша певчая подруга
Спит, запрятав в перья нос.
 
 
Плохо видно сквозь окошко,
Всё ледышкой заросло.
Но, на то наш Васька – кошка,
Что б на птичку зырить зло!
 
 
А однажды увидали,
Как довольный Васька-кот
Как его ни осуждали,
Птичку мёртвую несёт.
 
 
Вот с оценкой не спешите,
Птичку погубил мороз,
И на котю не грешите,
Хоть синичку жаль до слёз.
 
 
Ну, чего на это скажешь?
Ген охотника силён.
Правде жизни не откажешь.
Из котов какой бульон?
 

Рождение Пана

 
Крепнет слабоумие,
Просто ой-ё-ёй!
Чёртик без раздумия
Трахнулся с свиньёй.
 
 
Водка, да прохладная,
Бочку смёл до дна.
Спьяну всяка ладная,
Знает, сатана!
 
 
А свинушка радостно
Лезла к пареньку.
Сладостно, не гадостно,
Пусть не за деньгу!
 
 
Ластилась с охоткою,
Надо ж, повезло.
Как по шкурке щёткою,
Секс – оно не зло!
 
 
Пролетело времечко
И родился Пан.
Есть рога на темечке,
В остальном – кабан!
 
 
Гордо ходит хрюшенька-
Бога родила.
Вот какая душенька.
Тут и все дела!
 

Демонстрация с трудящимися

 
По главной улице с оркестром
Шагаю вместе с нашим трестом.
Несу портретик Микояна
А у меня на сердце рана.
 
 
Технолог Машка отказала,
Характер, сука, показала,
Мол, мы – различные по духу,
Не нам с тобой делить краюху.
 
 
Прикинь, такое завернула,
Что лучше б матом шуганула.
Намёк на то, что был троцкист.
Ох, близок тут расстрельный лист!
 
 
Ну, я и сам писать умею,
Всё отшлифую, как камею
У нас на драгокомбинате.
И в турмалине и в шпинате.
 
 
Узнают органы в сигнале
Про все Марии трали-вали,
Про вал продукции налево,
Своё отхватит Змеедева!
 
 
Но, тут ко мне подходят двое,
Пришло событье роковое,
Час расставанья настаёт,
А Машка пляшет и поёт.
 
 
Чего я слышу, это сваты,
Из технологии ребяты.
Мария, говорят, согласна,
И жизнь становится прекрасна.
 
 
За исключением одним,
Мы что имеем, не храним.
Письмо я бросил утром рано,
Ох, до чего же всё погано!
 

Господам ценителям

 
Господа ценители
Моего таланта,
Вы в высотах зрители
Точки радианта.
 
 
Ну, а мне парабола,
По кривой, да с плоскостью,
Стало быть пора была
Огрузиться жёсткостью.
 
 
Точка приземления
В лунном свете прячется.
Нет в груди томления,
Есть иное качество.
 
 
По радару лунному,
Заискрюсь, как кремень я.
Ко кресту чугунному,
В вечности безвременья.
 

Такие времена

 
Увы, жестокие романсы
Ушли во тьму былого века.
Туда же, где поэтов стансы
В печаль ввергали человека.
 
 
И чувства стёрлись, поистлели,
Такие, знать, прошли дороги,
Что мы не в сердце, а в постели
Храним влеченье к недотроге.
 
 
Давно слепое обожанье
Растаяло под солнцем буден,
И нет уже постов держанья,
Артикул церкви людям труден.
 
 
За око – око. Милосердью
Дано со слабостью сравниться.
Не хлябью, а стальною твердью
Встаём, готовые сразиться.
 
 
И грузим мы лохов и лечим,
Себя с блатной средой ровняя.
Так души мы в себе калечим,
Добро на зло легко меняя!
 

Скоро Рождество

 
Стынет в небе маленький
Красный круг.
Как цветочек аленький
Без подруг.
 
 
Дни стоят короткие,
Птицы спят.
Только ёлки кроткие
Ждут ребят.
 
 
Елочкам нарядными
Прямо в дом.
Стройными, парадными,
С зимним льдом.
 
 
Зеркало старинное,
Ночь, да тишь.
И гаданье длинное,
Спи, малыш.
 
 
Свечи мне как реквием
По войне.
Режут острым лезвием
В тишине.
 
 
Нет от мужа весточки,
Нет звонков.
Лесом пахнут веточки,
От венков.
 
 
Моцарта мелодией
Телефон.
Страхи все пародией.
Это – он!
 

Под Азовом

 
Как у моря, да у Черного,
Аж, под крепостью Азов,
Нанесло народу сорного,
Может, с тысячу возов.
 
 
Шарпать город собирается
Здесь станичная сарынь.
Чёрти кто здесь отирается,
Среди них и русский шпынь!
 
 
Закрывает к морю выходы
Крепость мощная теперь,
И, видать, оно не лихо бы,
Проломить к свободе дверь.
 
 
Огрузиться златом, камкою,
Русских пленников отбить,
Пусть живут с Россией-мамкою,
А кто против, тех рубить!
 
 
И твердыня им турецкая
Покорилась и легла.
Ох, сильна ты вера грецкая,
Если вместе с ней ствола.
 
 
Быть Азову ныне русскому,
Казаки не пропадут.
А по гирлу Дона узкому,
Лодьи к Персии идут.
 

Запад Восток

 
Был Ермак в походах молодцем,
Наш российский богатырь,
На Восток пошёл за золотцем,
И легла пред ним Сибирь.
 
 
Шла шальная весть с обозами,
Там ясак был для царя,
Запад к Грозному с угрозами,
Только ведь старались зря.
 
 
С головою неповинною
Вои в бой пошли страны,
Хоть была война та длинною,
Дни ливонцев сочтены.
 
 
Русь Сибирью прирастается,
Ломоносов говорил.
В землю русский люд врастается,
Хоть порою кровь из жил.
 
 
Разлеглась Россия матушка.
От балтийских янтарей
До Курил её кроватушка.
Дом без окон и дверей.
 

Цена слов

 
Я виновата пред тобою.
Себя виню в гордыне я.
Что в то мгновенье роковое
Проснулась ревности змея.
 
 
Тебе исчезнуть приказала,
Сокрыться, с глаз моих уйти.
И с Царскосельского вокзала
В небытие ушли пути.
 
 
А ты уехал волонтёром,
Что б с Гарибальди рядом быть.
И там австрийским гренадёрам
Себя позволил погубить.
 
 
Попала пуля роковая
В портрет, хранимый на груди.
Могилу ветры овевая,
Прощально пели: Уходи!
 
 
Мои слова. Над той могилой,
Хотелось бы проснуться мне,
С улыбкой встретить взгляд твой милый
И извиниться в тишине.