Текст книги "Расплата за ложь"

Глава 3

В прокурорских «жигулях» вместе с Бирюковым к месту происшествия приехали ироничный толстяк судебно-медицинский эксперт Борис Медников и худощавый следователь прокуратуры Петр Лимакин. У входа в магазин их встретил щуплый, как подросток, Слава Голубев. Глядя на рослого Бирюкова снизу вверх, не дожидаясь вопросов, он возбужденно заговорил:

– Ну, Игнатьич, принесла нам гроза тайну, покрытую мраком. Когда мы с Леной Тимохиной «приплыли» сюда, ливень заметно ослаб. Дверь магазина была плотно прикрыта, но не заперта. Я осторожно заглянул в магазин. Там – ни души и тишина, будто в мертвом царстве. Быстро организовал в понятые двух теток из соседних домов. Вместе с ними вошли, огляделись. Никаких признаков ограбления. На полках все чин-чинарем, аккуратно. Чистота, словно в образцово-показательной аптеке. Заглянул за прилавок, а там… связанная по рукам и ногам продавщица лежит с кляпом во рту. Пощупал пульс – на нуле. Рука уже коченеть начала.

– Хозяйка магазина здесь? – спросил Бирюков.

– Никого нет. Понятые говорят, видели, как она перед грозой на своей красной машине куда-то умчалась.

– А Паша Таловский где?

– Паша, опять же по словам понятых, сегодня спозаранку выгнал из гаража грузовик и вроде бы в Новосибирск уехал. Он часто оттуда товары привозит. Уезжает рано утром, возвращается поздно вечером.

Бирюков посмотрел на кирпичную пристройку, угол которой выступал из-за магазина:

– Гараж там?

Голубев утвердительно кивнул:

– Половину того строения, говорят, занимает склад. Замки капитальные. Я снаружи их оглядел. Противопожарная и охранная сигнализация подключена.

– Кто теперь участковым милиции в этом районе?

– Анатолий Кухнин. Послал подвернувшегося сорванца за ним, скоро должен подойти.

Бирюков повернулся к молчаливо слушающим судмедэксперту и следователю:

– Принимайтесь за работу, друзья-товарищи.

– Мы теперь господа, – иронично буркнул Борис Медников. – Прошу не оскорблять уравнительным «товарищем».

Антон обнял его за плечи:

– Не серчай, господин доктор. Как говорит, провинившись, мой непоседливый сын, прости – больше не буду.

Торговый зал магазина действительно поражал оформлением и чистотой. Расположенный полукругом остекленный прилавок сиял светло-коричневой полировкой. На нем рядом с японским кассовым аппаратом стояли электронные, тоже японские, весы со встроенным калькулятором. На многочисленных полках – изобилие товаров и продуктов в ярких заграничных упаковках. В глазах рябило от броских красочных этикеток на фасонистых бутылках, консервных банках и коробках со сладостями. Воздух в зале свежий, отдающий легким ароматом приятного дезодоранта.

Заметив на лице судмедэксперта мелькнувшее удивление, Бирюков тихо спросил:

– Как тебе все это нравится?

– Как в Америке с Таратутой, – намекая на популярную телепередачу, усмехнулся Медников.

Эксперт-криминалист Тимохина перезаряжала фотоаппарат. Две пенсионного возраста женщины-понятые, словно любопытные школьницы, сосредоточенно наблюдали за ее наманикюренными пальцами.

Опутанная тонким синтетическим шнуром, продавщица лежала за прилавком на покрытом зеленым линолеумом полу. Голова ее неестественно откинулась набок и, казалось, что она чудом держится на хрупкой бледно-матовой шее. Безжизненно открытый рот исказил, но не обезобразил миловидное лицо с выбившимися из-под кружевного кокошника на лоб русыми волосами. На вид потерпевшей было лет двадцать, не больше. Одежда простая, без претензии на моду. Желтая шелковая кофточка и короткая, почти на ладонь выше колен, черная юбка. Туфли, тоже черные, с высокими тонкими каблучками. На белом служебном халатике слева на уровне груди краснела вышитая гладью роза, а полукругом над нею – название магазина.

– Кляп изо рта я вытащил, – Голубев показал на лежащий возле потерпевшей скомканный, в сукровице, носовой платок. – Думал, успею оживить…

– Еще один колдун-оживитель нашелся, – незлобиво проворчал Медников и посмотрел на Тимохину: – Ты управилась, Лена? Можно мне за свое дело браться?

– Берись, Боренька, – ответила эксперт-криминалист.

Узел шнура, опутавшего потерпевшую, был затянут настолько туго, что пришлось его разрезать. Судмедэксперт и следователь, присев на корточки, стали осматривать труп. На лице, шее и руках никаких внешних повреждений не было. Похоже, потерпевшая не оказывала ни малейшего сопротивления, когда ее пеленали шнуром. О чем Медников тут же и сообщил, мрачно добавив после этого:

– Недолго маялась девчушка в злодейских опытных руках.

Тимохина показала газовый баллончик, который она уже успела упаковать в полиэтиленовый пакет:

– Под прилавком валялась вот эта «игрушка», но, судя по чистому воздуху в магазине, газ не применялся.

– При вскрытии разберусь, – вздохнул судмедэксперт.

Голубев рукой указал на приоткрытую дверь подсобного помещения:

– Там большой металлический сейф стоит. Я мимоходом чуть потянул за ручку – дверца открылась, хотя ключа ни в замке, ни в самом сейфе нет.

– А что там есть? – спросил Бирюков.

– Канцелярские принадлежности, чистые бланки накладных и фактур да пригоршня рублевых монет нового образца, с российским орлом. Короче говоря, Антон Игнатьич, по всей видимости, налетчики зачистили сейф, а откуда у них ключ оказался – непонятно. Следов взлома или отмычки нету.

– В ящике кассового аппарата что?

– Ни единой монетки, под метелку зачищено, – Голубев чуть замялся. – Может, Игнатьич, нам с Леной показалось, но, когда мы с понятыми вошли в магазин, в подсобке кто-то находился. Только, значит, мы склонились над трупом – там вроде бы наружная дверь скрипнула. Я сразу кинулся туда – дверь на замке. Все подсобные закутки обшарил – ни души…

Бирюков обратился к тревожно настороженным понятым:

– Вы тоже скрип двери слышали?

Одна из женщин, с заколотыми большой гребенкой седыми волосами, неопределенно дернула плечом:

– Возможно, что-то и скрипело, да я на уши туговата.

Другая, с цепким любопытным взглядом, оживилась:

– Ой, а я, чес-слово, слыхала, что после скрипа вроде и замок щелкнул. Даже испугалась. Думаю, щас выскочит бандит с наганом и, как слепых котят, нас всех поубивает.

Седая с упреком глянула на нее:

– Это тебе со страху почудилось. Шибко ты, Дуся, пужливая.

– Что правда, Егоровна, то правда. Я всего на свете боюсь, – мигом согласилась женщина. – Иногда такое причудится – нарочно не придумаешь.

Внезапно перед окном со стилизованной под расходящиеся солнечные лучи решеткой резко остановился красный «форд». Хлопнула дверка машины, и в магазин торопливо вошла Жанна Мерцалова. В белоснежном легком костюме с золотистыми пуговицами и такой же вышивкой на лацканах жакета с отложным воротником она выглядела, как эффектная кинозвезда или преуспевающая эстрадная певица. Увидев необычных посетителей, Жанна на какой-то миг растерялась, но тут же взяла себя в руки и, встретившись взглядом с Бирюковым, чуть удивленно спросила:

– Что-то случилось?..

– Одна из ваших продавщиц погибла, – ответил Антон.

– Господи!.. – Мерцалова сжала перед грудью ладони. – Как же это произошло?

– Похоже, разбойное нападение.

– Какой ужас!..

С разрешения Бирюкова Жанна зашла за прилавок. Словно не веря своим глазам, постояла возле мертвого тела своей сотрудницы. Потом подошла к кассовому аппарату, нажала несколько кнопок и взволнованно заговорила:

– Сволочи!.. Всего за двести пятьдесят тысяч сегодняшней выручки загубили девчонку. Я отдала бы им эти деньги без малейшего сожаления.

– В подсобном помещении сейф открыт, – сказал Бирюков.

– В нем не было денег, – лицо Жанны потемнело. – Там только документы для налоговой инспекции.

– Пойдемте посмотрим.

– Пойдемте.

Мерцалова впереди Бирюкова прошла в подсобное помещение и нервно распахнула массивную дверцу сейфа. Заглянув в него, словно оторопела:

– Да здесь же ничего нет!..

– А что было? – спросил Бирюков.

– Большая связка финансовых документов, упакованных в оберточную бумагу. Говоря бухгалтерским языком, полугодовой отчет. Без него я вылечу в трубу.

– Почему же сейф держали открытым?

– Я не слабоумная. Вопрос в другом: кто и как открыл его, если ключи хранятся у меня в особом тайнике?..

Бирюков задумался:

– Жанна… Простите, не знаю вашего отчества.

– Александровна.

– Жанна Александровна, пока следователь с понятыми будет писать протокол осмотра, давайте мы с вами побеседуем с глазу на глаз. Как говорится, не для протокола. Согласны?

– Естественно. Я впервые попала в такой жуткий переплет…

Глава 4

Прямо из подсобного помещения по широкой лестнице с дубовыми перилами Мерцалова провела Бирюкова на второй этаж, почти неуловимым движением указательного пальца открыла кодовый замок на бронированной двери и, посторонившись, предложила:

– Заходите, Антон Игнатьевич, в квартиру. – Видимо, заметив на лице Бирюкова мелькнувшее удивление, с грустной улыбкой добавила: – Не удивляйтесь. Я ведь предпринимательница. Мне полагается знать районное начальство не только по фамилии, но и по имени-отчеству.

– Прокурор для вас вроде бы не начальник, – тоже с улыбкой сказал Бирюков.

– Ну как же… У кого мне искать защиту от разных вымогателей, как не у прокурора?

– Одолевают любители легкой наживы?

– Еще как!.. В Новосибирске – спасу нет, здесь – полегче.

– Но все равно приходится давать «на лапу»?

– Даем, Антон Игнатьевич, везде даем. – Жанна опять невесело улыбнулась. – Только это, как вы сказали, не для протокола. – И открыла в прихожей одну из дверей с рифленным стеклом. – Проходите в мой, с позволения сказать, офис. Кофе приготовить?

– Спасибо, – отказался Антон. – Займемся сразу делом.

– Что ж, вам виднее.

«Офис» Мерцаловой был оборудован и меблирован, что называется, по последней моде. Пол паркетный, навощенный почти до зеркального блеска. На стенах – отличные обои в нежно-васильковых цветочках. По периметру потолка и вокруг хрустальной люстры – художественная масляная роспись. У продолговатого светлого окна – небольшой темной полировки стол. На нем – фирменный белый прибор «Офис 2000» с множеством разноцветных канцелярских скрепок, авторучек, карандашей и фломастеров. Здесь же стояла портативная пишущая машинка «Колибри». Рядом с ней – стопка писчей бумаги, синяя с золочеными боками пачка сигарет «Ротманс», газовая зажигалка и красный телефон с кнопочным цифровым набором. Точно такой телефонный аппарат, как приметил Бирюков, стоял в подсобном помещении магазина на столике возле сейфа. Одну из стен «офиса» занимал вместительный шкаф с плотно закрытыми инкрустированными дверками.

Предложив Бирюкову роскошный мягкий стул, сама Мерцалова села за стол в кожаное кресло и вдруг, закрыв лицо ладонями, с горечью проговорила:

– Господи, как же здорово я опростоволосилась! Зачем оставила Майю одну?..

– Майя – это погибшая продавщица? – спросил Антон.

– Да, Шелковникова ее фамилия. Очень добросовестная, исполнительная девочка была. Мечтала открыть свое дело, и вот…

– Она, кажется, из Новосибирска?

– Да. Работала проводницей в поезде «Сибиряк». Обслуживала мягкий вагон. Там мы и познакомились в одну из моих поездок в Москву. Подружились. Майя часто выполняла мои поручения по связям с московскими фирмами. Она была отличным торговым посредником. Приятная внешность и светлый ум позволяли ей подобрать ключи к самым непробиваемым оптовикам.

– А ключ к сейфу она не могла подобрать?

Мерцалову словно ударило током:

– Что вы!.. Шелковникова больше года заведовала моим киоском на Центральном рынке Новосибирска. Через ее руки прошли десятки миллионов. И ни единого рубля Майя не замылила. Это была, пожалуй, самая честная моя продавщица.

– Сколько у вас всего торговых точек?

– Четыре в Новосибирске и вот… здесь.

– Все под вывеской «Марианна»?

– Да.

– Штат сотрудников большой?

– В Новосибирске два человека на киоск: продавщица и мальчик-охранник. Здесь кроме Шелковниковой за прилавком – Рита Календина, в подсобке – Настя Веснина, ну и в роли «Фигаро здесь – Фигаро там» – небезызвестный Паша Таловский.

– Никто из перечисленных не вызывает у вас подозрения?

– Абсолютно. Я не настолько проста, чтобы доверять ценности случайным людям. Прежде чем взять кого-то к себе, проверяю на десять рядов по своим каналам да еще и навожу справку в информцентре УВД.

– У вас там есть знакомые?

Мерцалова иронично прищурилась:

– Антон Игнатьевич, мне легче перечислить, где моих знакомых нет.

– Понятно, Жанна Александровна… – Бирюков чуть-чуть помолчал. – Пашу Таловского я относительно знаю, а вот о Рите Календиной и Насте Весниной слышу впервые.

– Тоже проверенные девочки. Риту, по надежной рекомендации, я переманила из другой фирмы. Она новосибирская. Настя из местных, райцентровских. Ее давно знает Таловский. Пашиной рекомендации я верю. Он – моя защита со школьной поры. В молодости меня осаждали поклонники. Сексуально озабоченные типы буквально прохода не давали. Только Паша выручал. Стоило лишь заикнуться о Пашином покровительстве – даже самые наглые самцы мигом линяли.

– Чем он занимался в Новосибирске до строительства перешедшего к вам магазина?

– Был моим личным охранником.

– И вдруг решил заиметь в райцентре собственный магазин… – Бирюков улыбнулся: – Знаете, Жанна Александровна, когда мне рассказали, что Таловский ударился в бизнес, я посчитал это анекдотом. Оказалось – правда. С чего бы?..

Вместо ответа Мерцалова придвинула к Бирюкову пачку сигарет:

– Закуривайте, Антон Игнатьевич.

– Спасибо, не курю.

– Вы не компанейский мужчина. От кофе отказались, от хорошей сигареты – тоже, – словно уводя разговор в сторону, заговорила Мерцалова. – Наверное, и от рюмки отменного «Амаретто» откажетесь? Не той, разумеется, подделки, которой ныне торгуют перекупщики на каждом углу, а настоящего ликера, изготовленного в Италии…

Бирюков развел руками:

– К сожалению, на службе не пью.

В голубых, искусно подкрашенных глазах Мерцаловой мелькнула лукавая искорка:

– А вне службы?..

– Вне службы да в компании с такой очаровательной дамой не удержался бы, – принимая игривый тон, подмигнул Бирюков.

– Благодарю за комплимент, – Мерцалова вытащила из пачки сигарету, слегка помяла ее в холеных пальцах и щелкнула зажигалкой. Выпустив легкое облачко ароматного дыма, усмехнулась: – Признаться, табаком не злоупотребляю, но при деловых встречах с бизнесменами иногда приходится изображать этакую, подверженную соблазнам, особу. Другой раз нервы сдают, руки начинают дрожать. Тут сигарета выручает, успокаивает… – Жанна опустила глаза, задумчиво постучала зажигалкой по чистой пепельнице. – Поскольку вы обещали мне беседу без протокола, поведаю вам о Пашином «бизнесе». Всю правду расскажу, однако, если вы или ваш следователь, захотите это запротоколировать, превращусь в глухонемую. Согласны на такое условие?

– Честно сказать, я не люблю, когда мне ставят условия, но в данном случае придется согласиться, – ответил Антон.

Жанна несколько раз подряд затянулась сигаретой:

– Превратить разрушенную башню в магазин была конечно же не Пашина идея. Мне нужен был участок земли в райцентре на бойком месте. Получить его за красивые глаза – пустой номер. Однажды, когда мы проезжали с Таловским мимо бывшей водокачки, меня осенило. «Паша, – сказала я ему, – если ты вырвешь у местной администрации клок земли вот с этим зарастающим бурьяном памятником проклятому империализму, я сделаю тебя богатым». Таловскому мысль приглянулась, и он начал осуществлять задуманный мною сценарий. В Новосибирске такая шутка не прошла бы, а здесь осуществить задумку оказалось проще простого.

– Все гениальное просто, – по достоинству оценил Бирюков находчивость Мерцаловой.

– Да, Антон Игнатьевич, – усмехнулась Жанна, – в нынешней буче, боевой кипучей, без изворотливого ума в люди не выбиться.

Бирюков побарабанил пальцами по стеклу:

– Спасибо, Жанна Александровна, за откровенность. Вот теперь хотелось бы перейти к событиям сегодняшнего дня. Вас сильно прижимают вымогатели?

Мерцалова притушила в пепельнице недокуренную сигарету:

– Имеете в виду «крутых» ребят?

– Их, конечно.

– Не сказала бы, что очень уж сильно… Паша Таловский не только среди местных стриженых дутышей авторитет. Его и новосибирские «крутые» уважают. Да и другим своим мальчикам, кроме Паши, я плачу хорошие «бабки» не только за короткие прически.

– Однако, согласитесь, ведь не с бухты-барахты налетчики выбрали для нападения на «Марианну» именно сегодняшний день. Такие преступления спонтанно не возникают. Они задолго готовятся. Припомните, что вы заранее планировали на сегодня?

– Ничего особенного, если не считать, что надумала купить новую автомашину.

– Вас не устраивает «форд»?

– «Форд» хорошая машина, да не для наших дорог, где ямки почти на каждом шагу. Сейчас французы подкинули на российский рынок новинку. Называется «ситроен-ксантия». Развивает скорость до ста восьмидесяти семи километров в час. Разгоняется с места до сотни за двенадцать с половиной секунд. Расход бензина в городе, примерно, десять литров на сто километров. Но, главное, у «ксантии» независимая гидропневматическая подвеска дополнена устройством, которое с помощью компьютера сохраняет постоянный заданный водителем дорожный просвет. Выбоины и неровности дороги на скорости до ста пятидесяти километров не ощущаются. Вот такую чудо-технику мне и захотелось иметь, чтобы поминутно не дергать туда-сюда рычаг скоростей.

– Сколько же это «чудо» стоит, если не секрет?

– На сегодняшний день – сто тысяч франков, меньше двадцати тысяч долларов. Ну а на рубли, естественно, больше двадцати «лимонов».

– Не дороговато ли? Двадцать миллионов – это все-таки деньги…

– Дорого, да игра стоит свеч. «Крутые» уже облюбовали «ксантию», и на «форде» от них не уйдешь.

– Новосибирские?

– О новосибирских не слышала, а столичные гоняют во всю Ивановскую.

– Кто предложил вам эту машину?

– Представитель московской фирмы, торгующей иномарками. Ему на днях пригнали из столицы пару машин. Одну я застолбила по давнему знакомству.

– Когда должна состояться купля-продажа?

– Завтра во второй половине дня.

– Деньги перечислением?

– Нет, наличкой. Сегодня, когда случилась беда, я ездила в банк. Оформила заявку на два десятка «лимонов». Завтра утром с Пашей Таловским прямо из банка надо было ехать в Новосибирск, однако теперь все мои планы полетели в тартарары.

– Таловский об этом знал?

– Нет. Заранее в свои планы я никогда его не посвящаю. Так же, как и других сотрудников.

– Разговор с представителем фирмы был без свидетелей?

– По междугородной он мне звонил.

Бирюков взглядом показал на красный телефон:

– Этот аппарат запараллелен с тем, который стоит в подсобном помещении магазина у сейфа?

– Нет. Телефоны у меня на блокираторе. Имеют разные номера. Подслушивание исключается.

– Когда разговаривали, щелчков постороннего подключения не слышали?

– Нет. Слышимость была очень хорошая, никто не мешал. Да и говорили мы иносказательно, не упоминая о крупной сумме наличных денег.

– Представитель не мог подставить вас?

– Это исключается. Во-первых, у нас с ним очень хорошие отношения. Во-вторых, фирма отлично ему платит за каждую проданную машину, и на какую-то долю от двадцати «лимонов» он не клюнет, ибо потеряет значительно больше, когда за нечистоплотность вылетит из дела. – Мерцалова вновь закурила. Прикусывая нижнюю губу, задумчиво повертела в пальцах зажигалку и невесело посмотрела Бирюкову в глаза: – По-моему, Антон Игнатьевич, не из-за налички на машину сыр-бор разгорелся. Навязчиво лезет мне в голову мысль, что это конкуренты решили разорить «Марианну» с ее филиалами.

– Чем же вы насолили им?

– Видите ли, и в Новосибирске, и здесь я не крохоборничаю. Торгую по заниженным ценам. При нынешней ужасной инфляции важен не столько жирный «навар», сколько быстрый оборот капитала. Истина простейшая, однако перекупщики-недоумки этого не хотят понимать. Взвинтив цены до поднебесья, они трясутся над каждой, скажем, пачкой сигарет в то время как у меня покупатели берут эти же сигареты блоками. Паша Таловский без устали снует между оптовыми базами и торговыми точками.

– Кстати, где он сегодня? – спросил Бирюков.

– Погнал грузовик в аэропорт Толмачево. Прямо из ташкентского самолета заберет выгодную партию сухофруктов, которых сейчас в райцентре днем с огнем не найдешь. Все покупатели будут мои. Вот за это конкуренты и точат зубы.

– В открытую угрожают или вы об этом только предполагаете?

– Участковый милиции Анатолий Кухнин недавно предупреждал, будто располагает информацией о том, что перекупщики хотят мне красного петуха запустить. Я посмеялась, мол, пусть дотла сжигают. Получу страховку – супермаркет построю и для охраны батальон омоновцев с автоматами найму.

– Отношения с участковым у вас нормальные?

– Вполне… – Мерцалова усмехнулась: – Правда, поначалу Толик настойчиво жаловался, что с женой у него нелады. Мол, служба участкового собачья, а сочувствия и женской ласки – никакой. Песня для меня знакомая, и в ласках я Толику отказала. Дескать, сама живу не кошечкой, кручусь, как белка в колесе, и, чтобы ласкать мужиков, ни времени, ни сил у меня не остается.

– Не обиделся?

– Кажется, нет. По-моему, Кухнин из тех бабников-оптимистов, которые живут по принципу: «Не вышло, не надо, мы сильно и не хотели».

– А свои услуги по охране магазина участковый не предлагал? Сейчас совместительство стало модным…

– Было такое предложение.

– Тоже отказали?

– Посоветовала Толику договориться с Пашей. Мол, если Таловский согласится отстегивать от того куска, который плачу ему за охрану, дело его.

– Как отреагировал на такой «совет» Кухнин? Опять… «Не вышло – не надо»?

– Сразу взъерепенился: «Не пожалеешь, Жанна?» Погладила по плечу, улыбнулась: «Толик, ну я же не дойная корова. Не могу же я сорить деньгами направо и налево, чтобы подкармливать таких здоровых лоботрясов, как ты. Перетопчись, дружок, где-нибудь в другом месте». Засмеялся: «Вообще-то ты права. Баба с воза – коню легче. Грабанут твою “Марианну”, а мне – до лампочки. Пусть каратист Таловский отдувается».

Мерцалова отвечала на вопросы спокойно, без многословия. Чувствовалось, что Жанна переживает случившееся, но старается не потерять выдержку и ясность мысли. Голос у нее был приятный, без наигранных интонаций. Иногда ей вроде бы хотелось выплеснуться, сказать больше и резче, однако ни разу она себе этого не позволила.

Из дальнейшей беседы Бирюков узнал, что торгует «Марианна» с восьми утра до восьми вечера. Обеденный перерыв с двенадцати до часу дня. Обедают продавщицы обычно в магазине. Работают поочередно: если с утра, как сегодня, начинает работу Майя Шелковникова, то после обеда и до закрытия за прилавком – Рита Календина. И наоборот. При скоплении покупателей в работу включаются обе. Обычно такое бывает при поступлении новой партии товаров. Кроме работающей продавщицы в магазине всегда находится подсобница Настя Веснина. Это хотя и не на сто процентов, но все-таки уменьшает возможность разбойного нападения. В сегодняшний же день получилось так, что Шелковникова оказалась в магазине одна. Рита отпросилась в Новосибирск, проведать заболевшую маму, а Настя вчера уронила на ногу ящик с консервами и после работы кое-как похромала до дому. Благо, что идти недалеко: от «Марианны» – чуть наискосок на противоположную сторону улицы.

– У Насти свой дом? – спросил Бирюков.

Мерцалова, раздавливая в пепельнице окурок сигареты, кивнула:

– От умершей матери достался. Одной Насте жить скучно, и Рита с Майей поселились у нее.

– А Таловский где теперь живет?

– На этой же улице, только в другом конце. Ради хорошей усадьбы купил избушку на курьих ножках. Хочет построить такой роскошный особняк, чтобы всех переплюнуть, – увидев на лице Бирюкова ироничную улыбку, Мерцалова тоже улыбнулась: – Вы же знаете широкую натуру Таловского.

– Знаю: стройка – «презентация» – банкротство.

– Ох, бесшабашный человек, – со вздохом проговорила Жанна. – Но я предупредила Пашу, что его собственные прожекты финансировать не буду. У меня своих забот уйма.

– Трудно в бизнесе?

– Ужасно. Каждый шаг, как в шахматах, надо просчитывать на много ходов вперед. В любых ситуациях нельзя терять имидж финансовой состоятельности. Скажем, если я, выбивая кредит, приеду к коммерческому банку на такси или в «москвиче», со мной будут разговаривать не так уважительно, как с клиентом, который с шиком подкатит в роскошной иномарке. К тому же при торговых сделках малейшая оплошность может загнать в большую кабалу. В бизнесе у нас нет джентльменов. Даже письменный договор – ни к чему не обязывающая бумажка. Так, для утешения души. Извините, на эту тему могу говорить долго и скучно. Словом, нелегкая это ноша.

– И все же вы ее тянете…

– Знаете, почему? Торговля – это как наркотическая игла. Сядешь на нее раз-другой, и уже ломка начинается… – Мерцалова откинулась на спинку кресла. – Разговариваю вот с вами, а у самой на душе кошки скребут, мертвая Майя не выходит из головы. Ни за что не прощу подлецам! Разберусь с ними по большому счету! Они заплатят мне и за Майю, и за похищенные документы.

– Вот этого не советую делать, – сухо сказал Бирюков.

– Почему?

– Вы прекрасно знаете, чем заканчиваются такие «разборки».

Жанна гордо вскинула голову:

– Думаете, я их боюсь? Не на ту нарвались!

– Не надо пороть горячку.

– Что ж мне теперь, сидеть сложа руки? Ждать, пока следствие заволокитит дело и преступники заметут следы?

– Успокойтесь.

– Не могу! Меня дрожь колотит от беспрецедентной наглости налетчиков. Неужели им в Новосибирске не хватает, кого шерстить?

– Думаете, это дело рук новосибирцев?

– Не местные же дутыши на такое отважились.

– Дурное дело и для местных не хитрое, – Бирюков посмотрел Жанне в глаза: – Сходите, проверьте, на месте ли ключ от сейфа.

Мерцалова неохотно поднялась и ушла в другую комнату. Вернулась она быстро с большим двухбородчатым ключом. Показывая его Бирюкову, сказала:

– Пожалуйста, Антон Игнатьевич, убедитесь собственными глазами, ключ цел и невредим.

– Сколько у вас таких ключей? – снова спросил Бирюков.

– Три.

– И все они на месте?

– Ну а где же им быть? Хотя я и не пересчитываю их ежедневно, но потеряться они не могут.

– А вы все-таки пересчитайте.

– Господи, какой вы…

– Зануда? – улыбнулся Антон.

– Нет, настойчивый.

Мерцалова опять ушла. На этот раз ее не было долго. Вернулась она с виноватым видом и смущенно проговорила:

– Действительно, одного ключа нет. Не могу понять…

– Вот вам и «Господи», – с упреком сказал Бирюков. – Давайте теперь вместе гадать, куда третий ключ девался.

«Гадание» кончилось тем, что Жанна вспомнила, как однажды, закружившись к концу рабочего дня в суете, чуть было не оставила ключ в замочной скважине сейфа, но Майя Шелковникова ей вовремя об этом напомнила. Случилось такое примерно неделю назад, когда финансовых документов в сейфе еще не было. В нем хранили до вечернего приезда инкассатора накапливающуюся за день выручку.

– Теперь разве не храните? – спросил Антон.

– Храним, только когда большая выручка. А в такие дни, как сегодня, места для денег хватает в ящиках кассового аппарата.

Бирюков глянул на часы:

– По моим предположениям, нападение совершено между двенадцатью и получасом первого. В это время магазин обычно закрывается на обеденный перерыв. Так?

– Конечно. Посетителей выпроваживаем и двери – на ключ.

– Выходит, Шелковникова сама открыла налетчикам?

– Вероятно, – Мерцалова задумалась. – Но не могу понять, зачем Майя это сделала.

– Перед поездкой в банк вы ничего ей не наказывали?

– Сказала, мол, если меня будут спрашивать, к двенадцати часам вернусь. Я к этому времени и приехала бы, но такая гроза бушевала, что страшно было в машину садиться.

– Может, кто-то из налетчиков был знаком Шелковниковой, и Майя впустила их, не подумав о возможных последствиях?.. Бывает, когда знакомым в обед открываете двери?

– Конечно, бывает, однако не так уж часто… – Мерцалова кончиками пальцев потерла виски, болезненно поморщилась. – Прямо мозга за мозгу заходит… Нет, Антон Игнатьевич, если следователь не найдет этих негодяев, я сама их разыщу.

– Еще раз советую: не затевайте «разборку». Она может оказаться не в вашу пользу. – Бирюков поднялся и, глядя в окно, попросил: – Покажите, где Настя Веснина живет.

Жанна тоже поднялась, подошла к окну:

– Вон, видите, на противоположной стороне улицы – большой зеленый дом с красной звездочкой на воротах… А слева от него – бревенчатый пятистенник. Это и есть Настино подворье.