Текст книги "Порочный круг"

Глава 8

Анна Ивановна оказалась вовсе не заполошной. Пошептавшись не дольше минуты с мужем и передав ему большой полиэтиленовый пакет с продуктами, она предложила Лимакину сесть в машину, чтобы спокойно поговорить без свидетелей. Разговор начала сама и сразу по делу: о страшном убийстве на Выселках.

– Я Манаева предупреждала, что Водорьяпова принимать в колхоз нельзя… – глядя Лимакину в глаза, заявила Анна Ивановна и многозначительно замолчала.

– Почему? – спросил Лимакин.

– У него не было трудовой книжки.

– Почему, Манаев видел трудовую книжку с шоферским стажем.

– Это Иван Данилович выкручивается. Если хотите, я при Манаеве об этом скажу, чтобы не запутывал следствие.

– Еще какой грех водился за Водорьяповым?

– Понимаете, сомнительный он был человек. Мужчинам того не понять. У женщин особое чутье. Внешне Леонид Николаевич всегда с шуточкой, улыбочкой, но в нем было что-то хищное. Особенно глаза выдавали. Вроде весело щурится, а внутри – ледяной холод. Даже страшнее… ненависть, что ли, какая-то.

– Знаете, главный бухгалтер – финансовый контролер. Возможно, вы ущемили Водорьяпова в оплате и он… – начал Лимакин, однако Анна Ивановна не дала развить мысль:

– Нет, нет! По деньгам у нас с ним никаких шероховатостей не было. Единственное, что в денежных отношениях с Водорьяповым меня настораживало, так это чрезмерная его показуха. При каждом удобном случае Леонид Николаевич демонстративно подчеркивал, что в деньгах совершенно не нуждается. Все вы, мол, урываете с колхоза, но я не такой.

– Что в этом плохого? Разве не бывает честных до щепетильности людей?

– Вы наверняка не работали бухгалтером…

– Не работал, – признался Лимакин.

Анна Ивановна снисходительно улыбнулась:

– Тогда послушайте меня. Это только в телевизионном спектакле показывали, как рабочая бригада отказалась от премии. Я четверть века бухгалтером и не встречала ни одного чудака, который бы пришел в бухгалтерию и сказал: «Вы начислили мне лишние деньги. Я их не заработал и получать не стану». Не было никогда, и теперь нет таких чудаков. Наоборот, даже откровенные бездельники глубоко убеждены, что им постоянно недоплачивают. Думаете, никто из колхозников, кроме Водорьяпова, не смотрел телевизор?..

– Смотрели, конечно.

– Почему же только он один так щепетильно относился к деньгам, как те герои из телеспектакля? Хотите верьте, хотите нет, но, по-моему, совесть Водорьяпова была не чиста.

– А другие сотрудники бухгалтерии каким его считали?

– Господи!.. Да все женщины не раз говорили мне, мол, едва Водорьяпов заходит в бухгалтерию, им сразу становится не по себе. Даже спрашивали: не гипнозом ли он обладает?

– Если Водорьяпов демонстративно отказывался от денег, зачем ему понадобился арендный подряд? – спросил Лимакин. – Это ведь очень тяжелый заработок.

– Вначале я тоже не поняла, но после разобралась. При внешнем соблюдении законности он рассчитывал загрести жар руками Виталия Ложникова, который взял себе в помощь пенсионерку-мать и сестру.

– Но в этом случае они должны были разделить заработанную сумму не на двоих с Ложниковым, а на четверых.

Полные губы Анны Ивановны скривились в ухмылке:

– Арендный договор составлен на двоих: Ложникова и Водорьяпова. Причем оговорены солидарные условия, то есть доходы пополам. Водорьяпов собирался надуть Виталия не меньше как на пятнадцать-двадцать тысяч. Кстати, я предупреждала нынешнего председателя колхоза. Сергей Игнатьевич легкомысленно отмахнулся: «Арендаторы без нас между собой разберутся». Вот так вот…

– Ложников об этом не догадывался?

– Не знаю, догадывался – не догадывался. Убили Водорьяпова, конечно, не из-за арендного подряда.

– А из-за чего?

– Старые друзья его прикончили. С полмесяца назад я в командировке была в Новосибирске. От облагропрома поехала к железнодорожному вокзалу на такси. Разговорились с таксистом. Узнав, что я из «Верного пути», он вдруг спрашивает: «Значит, это в вашем колхозе пригрелся наш Водорьяпов? Вон куда, сурок, ускользнул! Леня наделает вам беды, когда дружки до него доберутся».

– Как таксист выглядит? – заинтересовался Лимакин. – Номер машины не запомнили?

Анна Ивановна опять ухмыльнулась:

– Вот еще… Я не следователь, чтобы номера запоминать. Да, собственно, тому разговору сразу и значения не придала. Теперь только поняла намек. А таксист выглядит… черненький, с усиками, лет тридцати… По-моему, это бывший муж Изольды Аксеновой. Что-то он еще у меня про Изольду спрашивал…

– Попробуйте вспомнить.

– Ну, дескать, Изольда так и продолжает кружиться с Водорьяповым? Я говорю: «Почему бы ей, незамужней да красивой, монахиней жить?» Таксист скривился: «Ну-ну, пусть поиграют последние денечки. Скоро их лебединая песня заглохнет».

– Еще что он говорил?

– Ничего. К вокзалу уже подъехали.

Лимакин стал выяснять у Клепиковой цвет машины и одежду таксиста. Анна Ивановна предположительно сказала, что «Волга» была грязноватой: то ли белая, то ли серая. Таксист был одет в черную трикотажную рубашку, на голове – кепочка с лакированным козырьком. Более подробных примет она не запомнила.

Прежде чем подписать протокол, Клепикова внимательно его прочитала и, вздохнув, сказала:

– За точность разговора с таксистом ручаюсь головой. Что касается отношения Водорьяпова к деньгам, арендного подряда и сомнительного прошлого Леонида Николаевича, то это всего-навсего мои предположения.

– В протоколе так и написано, – ответил Лимакин. – Или я что-то исказил?

– Да нет, вроде все верно… – Клепикова опять тяжело вздохнула и расписалась на каждой странице протокола. Потом она сказала: – Извините, председатель просил узнать, когда можно приехать за Водорьяповым? Хоронить-то его колхозу придется.

– Могилу уже приготовили?

– Ничего еще не делали. Даже гроба нет.

– В таком случае скажите Сергею Игнатьевичу, чтобы сегодня подготовили все необходимое для похорон, а завтра утром можно забрать труп из морга…

Через полчаса Лимакин положил протоколы допроса четы Клепиковых перед Антоном Бирюковым. Дождавшись, когда тот внимательно прочитал их, спросил:

– Что-то наклевывается, а?..

Бирюков задумался:

– Да, в показаниях Анны Ивановны есть обнадеживающее. Давай рассуждать… Поскольку Водорьяпов прятал свои накопления и держал их в разных сбербанках, деньги эти явно нажиты нетрудовыми доходами, то есть «нечистые». Чтобы ими можно было пользоваться, их надо «отмыть». Каким образом?.. Наиболее удобный способ – вложить сомнительные деньги в кооперативы, где на законном основании можно получить приличные доходы. Арендный подряд в колхозе – это своеобразный кооператив, и Водорьяпов с помощью семьи Ложникова наверняка рассчитывал через два-три года не только легализовать свои подпольные тысячи, но и добавить к ним приличный навар.

– Такая мысль и у меня мелькала, – сказал следователь.

– Значит, в этом согласен со мной?

– Полностью!

– Пойдем дальше… – Антон полистал протоколы. – Попробуем вычислить, кому Водорьяпов «насолил». Анна Ивановна, похоже, ехала с таксистом из того самого таксопарка, где работал Леонид Николаевич. Там у него остались «дружки», с которыми он мог не поделить, скажем, левые доходы…

– Но тут Изольда Аксенова вплетается. Она нам говорила, что была замужем за барменом. Клепикова же предполагает, что бывший муж Изольды работает таксистом. Как это объяснить?

– Предположение – еще не утверждение. Коллеги Водорьяпова наверняка знали о его связи с Изольдой лучше мужа. Связь эта давняя, тянется еще из Москвы. Вот если бы нам раздобыть сведения о столичном периоде жизни Леонида Николаевича, многое бы прояснилось.

– К сожалению, слишком много воды с той поры утекло, – грустно проговорил Лимакин. – Безнадежное дело.

Разговор прервал телефонным звонком Слава Голубев:

– Игнатьич, докладываю свежую информацию. Новосибирскую квартиру гражданин Водорьяпов сохранил за собой, поселив в ней квартирантов. Бывшие соседи считают его человеком в превосходной степени. В таксопарке – такая же характеристика. Передовик. Систематически выдавал полтора плана по выручке. Машину содержал в образцовом порядке. От пассажиров – только благодарности. Постоянно получал премии. Несколько раз его выдвигали на Доску почета, но из скромности всегда наотрез отказывался фотографироваться.

– Может, эта скромность для него была вынужденной?.. – воспользовавшись паузой, спросил Бирюков.

– Я не выяснил… – признался Голубев. – Слишком хвалебные отзывы усыпили.

– На работе, Слава, спать нельзя, – пошутил Антон. – Что коллеги-таксисты говорят?

– Коллеги считают Водорьяпова угодливым службистом. Ну, это и понятно. Леонид Николаевич сдавал в казну суточную выручку до последней копейки, а ребята треть выручки кладут в свой карман. Таким образом, получалось, будто Водорьяпов закладывал их перед начальством.

– Со многими говорил?

– Почти со всей бригадой, где Леонид Николаевич работал.

– Они знают, куда он из Новосибирска уехал?

– Нет. Говорят, уволился по собственному желанию – и концы в воду.

– А насчет его связи с Аксеновой?..

– Изольду хорошо знают. Многие за ее столиком в ресторане сидели, но куда она исчезла, тоже никому не известно. О том, что Водорьяпов был к ней неравнодушен, предположения есть.

– Спасибо, Слава. Молодец, что оперативно позвонил. Здесь еще тебе работа подвернулась. Слушай внимательно… – Бирюков взял протокол допроса Клепиковой и стал читать показания, касающиеся разговора Анны Ивановны с таксистом. Когда он закончил, Голубев разочарованно проговорил:

– Среди тех, с кем я беседовал в таксопарке, тридцатилетнего черненького с усиками нет!

– В отделе кадров интересовался документами Водорьяпова?

– Кадровики говорят, документы у Леонида Николаевича были в порядке.

– Надо, Славочка, срочно отыскать бывшего мужа Аксеновой, – сказал Бирюков. – Может быть, он из барменов переквалифицировался в таксиста.

– Игнатьич, тебе известно, сколько в Новосибирске таксопарков?..

– Известно. Начни заход с ресторана «Центральный», где работала Изольда.

– Надо еще разобраться с Вениамином Юрьевичем из агропрома. Сегодня не успею домой вернуться.

– Вернешься завтра – и сразу ко мне.

– Понял, выполняю!

Глава 9

В «Центральном» Голубеву крупно повезло. Во-первых, Слава появился там в очень удачное время, когда ресторанный зал был почти пустым. Во-вторых, за стойкой бара читал книгу примерно тридцатилетний бармен – черненький и с усиками. Еще не веря в удачу, Голубев уселся у стойки бара на вертящийся стул и впопыхах заказал три чашки кофе и столько же пирожных. Бармен удивленно посмотрел на него:

– Разом подать или постепенно?

– Не будем нахлестывать лошадей… – многозначительно ответил Слава и указал взглядом на отложенную барменом книгу: – «Зарубежный детектив»?..

– «Основы коммерческой работы», – сказал бармен.

– Учитесь, как говорят бизнесмены, делать деньги?

– Учусь заочно в институте советской торговли.

– Хорошее дело. Ученье – свет.

– А ученых тьма…

Бармен оказался общительным. И Голубев уже после первой чашки кофе узнал, что зовут бармена Анатолием, фамилия – Аксенов. Такому везению мог позавидовать любой розыскник, и, вдохновленный удачей, Слава решил не мешкая приступить к делу:

– Здесь работала официанткой Изольда Аксенова. Она не родня вам?

– Бывшая жена, – спокойно ответил бармен.

– Бывшая?.. Чего разбежались?

– Не хочу говорить об этом.

Голубев достал служебное удостоверение:

– Интересуюсь Изольдой не случайно. Она сейчас живет в одном из колхозов нашего района…

Аксенов внимательно изучил документ и, вроде бы ничуть не удивившись, ответил:

– Я знаю, где Изольда живет. Недавно ездил к ней.

– По старой памяти в гости?

– Нет. Подал заявление на развод. Изольда упорно не является в суд и письменного согласия не дает. Две повестки посылали ей в Караульное – впустую. Пришлось третью повестку вручить лично.

– После этого явилась?

– Суд назначен на послезавтра.

– Что она за человек?

– Так себе…

– А подробнее?

– Артистка из погорелого театра.

– Имеет темные пятна в биографии?

– Из-за того и разошлись.

Слово за слово, Аксенов все-таки заговорил о бывшей жене. Познакомились они, когда Изольда поступила официанткой в ресторан. Характером она очень общительная. Прекрасно играет на гитаре, отлично танцует. Словом, с первого дня стала заводилой в любой компании, которые часто собирались в ресторане.

Сошлись Анатолий и Изольда вроде бы по любви, но уже через месяц Аксенов заметил, что молодую жену «тянет на сторону». Состоялся серьезный разговор. Изольда честно призналась, что она быстро охладевает к мужчине. Аксенов предложил ей расстаться. Она с радостью приняла это предложение и попросила лишь, чтобы Анатолий не торопился с официальным разводом. Разошлись мирно. Примерно через полгода, когда в ресторанах ввели алкогольный лимит, Изольда засыпалась на обсчете клиентов. Чтобы избежать ответственности и не испортить трудовую книжку, быстренько уволилась и по протекции любовника, Вениамина Юрьевича, уехала из Новосибирска в село.

В ресторане Вениамин Юрьевич появлялся часто, однако никто из компании по фамилии его не упоминал. Среди компаньонов часто бывал полный мужчина, который, подвыпив, любил хвастаться, что денег у него – куры не клюют, и за это, мол, в селе его даже прозвали «Рюкзак с деньгами».

Знал Аксенов и дружка Изольды, таксиста. Она называла его Ленечкой. Таксист тоже иногда засиживался за одним из столов, обслуживаемых Изольдой, но больше рюмки коньяка или фужера шампанского никогда не пил.

– А как Изольда насчет выпивки? – спросил Слава.

– Выпить всегда любила, но умеренно.

– Как фамилия того таксиста?

– Не знаю.

– Изольда о нем не рассказывала?

– Как-то, захмелев, она проболталась, мол, Ленечка – страшный человек, но зато настоящий мужчина. Из этого можно сделать вывод, что таксист был богатым. Ну а уж если Изольда сказала «настоящий мужчина», то тут пахло большим богатством.

– Лично вы до «мужчины» в ее понятии не дотягивали?

– Выходит, нет.

Голубев обвел взглядом бар, к которому за время разговора не подошел ни один посетитель ресторана:

– Убыточное производство?..

Аксенов, уловив намек, засмеялся:

– Веселое время прошло. На кофе, коктейлях, на пирожных сильно не разбогатеешь. – И сразу вернулся к прежнему разговору: – Любопытно, что случилось с Изольдой?

– С ней – ничего.

– Тогда чем вызван ваш интерес к ее персоне?

– Таксиста того… уже нет.

– Не понял, как…

– Выстрелом в спину.

– Подозреваете Изольду?

– Она способна на такое? – вопросом на вопрос ответил Голубев.

– Пьяная – да, трезвая – нет.

– Умеет стрелять?

– Она в таежном краю выросла. Рассказывала, что школьницей любила ходить с отцом на охоту в тайгу. Из мелкокалиберки стреляла белку лучше отца.

Слава отхлебнул пару глотков кофе:

– Анатолий, между поклонниками Изольды конфликтов из-за нее не было?

– Ни разу. Изольда умеет так ловко очаровывать своих обожателей, что каждый из них считает, что она симпатизирует только ему, и никому больше. Я сам на этом подловился. У нее дьявольский талант к организации романов. К тому же все ее увлечения кратковременные.

– А с таксистом… – намекнул Слава.

– Это какое-то исключение. По-моему, тут уж таксист на чем-то основательно подловил Изольду и крепко держал на крючке.

– На чем она могла «подловиться»?

– Не знаю.

– О жизни в Москве не рассказывала?

– Нет.

Взбодрившись второй чашкой кофе, Голубев стал расспрашивать Аксенова о поездке в Караульное. Тот спокойно припомнил, что было это неделю назад. Ездил он на собственных «жигулях» белого цвета, которые купил в прошлом году. Приехал в село около шести вечера. В колхозной конторе узнал, что Изольда живет при сельском Доме культуры. От конторы подъехал к СДК и встретил Изольду на улице. Сразу вроде обрадовалась неожиданной встрече, но когда увидела судебную повестку, поскучнела и растерянно спросила: «Толик, а если я к тебе вернусь? Прямо сейчас сяду в машину, и уедем. Вдруг у нас жизнь наладится?» Аксенов сказал категорическое нет. Изольда вспыхнула: «На нет и суда нет!»

О том, что бывшая жена поселилась в Караульном, Анатолий узнал от официанток. Изредка приезжая в Новосибирск, Изольда несколько раз забегала в ресторан и хвасталась, что устроилась – лучше не надо. В Доме культуры сама себе хозяйка. Почти ничего не делает, ни за что не отвечает и ежемесячно отхватывает зарплату в полтора раза больше, чем получала официанткой.

Об Анне Ивановне Клепиковой, как убедился Слава, Аксенов не имел ни малейшего представления. Таксистом он не работал, частным извозом на собственной машине не занимался и никакой женщины никогда от агропрома до железнодорожного вокзала не подвозил.

Догадка осенила Голубева внезапно.

– Кто в колхозной конторе вам сказал, где живет Изольда? – быстро спросил он Аксенова.

Тот равнодушно ответил:

– Толстая женщина из бухгалтерии.

Слава дотошно стал выяснять внешность женщины. Подмеченные Аксеновым приметы, особенно подбородок с крупной родинкой и придирчивый суровый взгляд, наводили на мысль, что это была Анна Ивановна Клепикова.

– Какой разговор у вас с ней состоялся? – опять спросил Голубев.

Аксенов пожал плечами:

– Почти никакого. Я спросил: «Не скажете, где живет директор вашего Дома культуры?». Женщина подозрительно оглядела меня и буркнула: «В самом СДК, там ей комнату оборудовали». Вот и вся говорильня.

– Во что вы были одеты?

– По-походному. В джинсах и в черной трикотажной рубахе.

– А головной убор?..

Аксенов молча достал из-под стойки кепку с лакированным козырьком. Озадаченный Слава посмотрел ему в глаза:

– Анатолий, насчет связи Изольды с Водорьяповым вы у этой женщины интересовались?

– Какого Водорьяпова?

– Таксиста, которого уже нет.

– Только сейчас узнал его фамилию. Чего ради мне было интересоваться их связью, если я прекрасно об этом знаю?.. – Аксенов невесело усмехнулся. – Да и сходиться с Изольдой я ни под каким предлогом не собираюсь.

– Но ведь Изольда напрашивалась к вам вернуться…

– Сомневаюсь, что это у нее было искреннее желание. Скорее всего, она решила проверить, как я на такое предложение отреагирую. Изольда уверена, что она неотразима и мужчины готовы идти у нее на поводу, словно телята на веревочке.

Из-за спины Голубева к стойке внезапно подошла худощавая, явно молодящаяся блондинка лет шестидесяти. Стараясь не помять яркое импортное платье, она присела на стул рядом со Славой, поправила на плече ремень коричневой сумочки и кокетливо улыбнулась:

– Бонжур, Анатоль.

– Здравствуйте, Мэри Карловна, – чуть замешкавшись, ответил Аксенов.

– Как живешь, мой мальчик?

– Спасибо, лучше всех.

– Молодец, – женщина скосила на Голубева подведенные тенями выцветшие глаза. – Не помешала?..

Аксенов на секунду замялся:

– Нет, Мэри Карловна, с приятелем болтаем о пустяках.

– Если немного отвлеку, не возражаешь?

– Пожалуйста.

– Сделай чашечку кофе.

– Как всегда, без сахара?..

– Да, мой мальчик. Сахар – это сладкая смерть. Мне же совсем не хочется умирать… Ты что куришь, Толенька?

– При нынешнем дефиците что подвернется.

Женщина достала из сумочки непочатую пачку сигарет «Кэмэл» и великодушным жестом положила ее на стойку перед Аксеновым.

– Мерси за презент, – наигранно поклонился Аксенов.

– Дыми на здоровье, – женщина пригубила поданный Анатолием кофе. – Второй день ищу с тобой встречи…

– Вчера у меня был выходной.

– Мне сказали… Изольда звонила из деревни. Просила передать, что в суд не приедет. У нее неприятности…

Аксенов исподтишка переглянулся с Голубевым и промолчал.

– Тебе не интересно? – вроде бы удивилась женщина.

– Мэри Карловна, Изольдины дела меня не волнуют. Напрасно она увиливает от развода.

– Жестокий мальчик, Изольда безумно тебя любит.

– Скажите, кого она обошла любовью? – улыбнулся Аксенов.

– Не иронизируй. Можешь выслушать серьезно?

– Не могу. Зря убьем время, а деловые люди утверждают, что время – деньги.

– Деньги – дело наживное, мой мальчик.

– Вот и давайте их наживать, каждый по-своему.

Стараясь не размазать на губах яркую помаду, женщина несколько раз прикоснулась к чашке и заговорила напористо:

– Эгоист! Ни в грош не ценишь чужой талант! Если у нее что-то и было, не нравящееся тебе, то не от вульгарной распущенности – от повышенного любопытства. Изольда тонкая натура, творчески одаренный человек…

– Мэри Карловна, – перебил Аксенов, – порядочные люди занимаются творчеством не в постели.

– Не хами, выслушай до конца. С Ленечкой у Изольды все кончено. Со слезами умоляла любой ценой убедить тебя, упрямца, приехать срочно за ней в деревню.

– Перепила – и в слезы?

– Поверь, мой мальчик, на сей раз дело очень серьезное. Сказала, жизнь на ниточке повисла.

– У Изольды эта ниточка как бесконечная веревочка вьется. Скучно ей на белом свете.

– Ты мужчина – развесели!

– Не могу, постельного таланта не хватает.

– Послушай, Анатоль!..

– Не хочу слушать, Мэри Карловна, надоело.

Разговор откровенно не получался. Так и не переубедив Аксенова, женщина глянула на золотые наручные часики, сухо попрощалась и торопливо пошла к выходу. Слава Голубев посмотрел вслед:

– Интересная дама…

– В «Интуристе» работает, сводница, – сердито проговорил Аксенов. – Самую доходную интердевочку хочет вернуть в свои паучьи сети.

– Изольда и с иностранцами общалась?

– Проще перечислить, с кем она не общалась.

– Таксист об этом знал?

Аксенов хмуро повертел в руках подаренную пачку сигарет, брезгливо поморщился:

– Трудно сказать что-то определенное о грязном клубке.

Третью чашку кофе Голубев не осилил. Ушел он из ресторана с твердым убеждением, что Аксенов – порядочный парень. Однако было не ясно, зачем Анне Ивановне Клепиковой понадобилось выдавать его за таксиста. И с какой целью Анна Ивановна придумала «старых дружков», которые недвусмысленно угрожали «заглушить лебединую песню» Изольды с Водорьяповым.

Выяснить личность Вениамина Юрьевича для Голубева не составило большого труда. В управлении БХСС сохранились материалы расследования, из которых Слава узнал, что Вениамин Юрьевич Шурыгин – знающий агроном и умелый организатор, приехал в Новосибирск из Томской области. Он много лет занимал высокие посты в бывшем управлении сельского хозяйства. В последние годы спился, и его понизили в должности. Потом он докатился до откровенного вымогательства. Уголовное дело было прекращено в связи с внезапной смертью Шурыгина.