Текст книги "Тузы и шестерки"

Глава III

Начавшийся ночью моросящий дождь к утру перестал, однако день выдался совсем не по-весеннему пасмурный. Настроение Антона Бирюкова было под стать погоде. В сумрачном от ненастья прокурорском кабинете он разговаривал со следователем Лимакиным о вчерашнем происшествии. Случай выпал настолько уникальный, что оба, как ни старались, не могли вспомнить из прошлого хотя бы мало-мальски что-то похожее.

Судя по тому, что в доме не обнаружили ни единого отпечатка пальцев загадочного мужчины, создавалось такое впечатление, будто его занесли туда и усадили в кресло уже мертвого. Следы за собой, как установила эксперт-криминалист Тимохина, преступники затерли старыми джинсами, которыми Вика Солнышкина обычно мыла пол.

– Хотя бы что-то из отпечатков удалось снять на дактилопленку? – спросил Бирюков.

Следователь отрицательно повел головой:

– Ничего.

– Тебя это не настораживает?

– Нет, Антон Игнатьевич. Видишь, в чем дело… Перед уходом из дома Солнышкина сделала генеральную приборку. Влажной тряпкой протерла от пыли всю мебель, посуду, вымыла пол и крыльцо. Незваные ночные гости, видимо, не новички в криминальных делах и своих «визитных карточек» после «мокрухи» не оставили.

– В райвоенкомате узнал, состоит ли у них на учете кто их моряков, служивших в сотой бригаде десантных кораблей?

– Никого нет. Если исходить из этого факта, то потерпевший гражданин в нашем районе не проживал и заехал сюда или завезен со стороны. Военком пообещал, что срочно запросит информацию о моряках-десантниках в облвоенкомате. Сколько придется ждать ответа, не знаю.

– У Медникова какие выводы?

– При вскрытии трупа обнаружено свежее, не более суток, отравление. С небольшой порцией вина мужчина проглотил какой-то цианид. Вызвали из областного управления эксперта-химика, чтобы точно установить состав яда. Может быть, удастся определить: то ли вино было недоброкачественным, что при нынешнем безбрежном море алкогольного импорта наблюдается сплошь и рядом, то ли плеснули отравы в бутылку перед употреблением. Как бы там ни было, труп в доме Солнышкиной – это конечный результат, а причина, отчего он именно тут оказался, покрыта мраком.

– Как себя чувствует Вика?

– Виктория Игоревна после успокоительного лекарства под утро заснула. Сейчас ее пока не тревожат. Для снятия стресса сон – лучшее лекарство. Не вызвать ли из Новосибирска для беседы Викину родительницу?

Бирюков задумался:

– Подождем. Не надо прежде времени звонить во все колокола. Хотя бы расплывчатая версия у тебя есть?

– Учитывая, что после случившегося Солнышкина боится жить в доме, не организован ли ей «страх», чтобы за бесценок купить жилье?.. Во избежание «засветки» куплю-продажу оформят через подставных лиц, к которым с юридической стороны не подкопаешься.

– Очень уж рискованный шаг – таким жутким способом давить на девочку… – Бирюков, раздумывая, помолчал. – Подставленные ведь могут проговориться, если следствие возьмет их в оборот. Да и мама-коммерсантка вряд ли позволит дочери продешевить. Она наверняка схватит торговую операцию в свои ловкие руки. К тому же конкуренты, узнав, что продается такой просторный домина, мигом устроят конкурс и взвинтят цену. Напрочь отметать эту версию, конечно, нельзя, но над более убедительной подумать стоит.

– Более убедительная – только банальнейшая «разборка», – следователь вздохнул: – Но тут столько вопросов, что сам черт ногу сломает. С кем разбираются: с бывшей владелицей дома, укатившей в Москву?.. С Викой?.. С ее мамой-коммерсанткой или с загадочным потерпевшим, который кому-то чем-то круто насолил?..

Бирюков не успел ответить – в кабинет порывисто вошел Слава Голубев. Поздоровавшись со следователем и прокурором за руку, он сел к приставному столику напротив Лимакина и, откинувшись на спинку стула, заговорил:

– Сидите, господа хорошие. Ласково беседуете, а я, как пушкинский работник Балда, вкалываю за семерых. Вчерашним вечером и сегодня утром весь райцентр кругами обежал.

– Голова не закружилась? – улыбнулся Лимакин.

– От успеха?

– Ну.

– Крупного успеха нет.

– Чего ж сияешь?

– Кое-что любопытное, Петя, есть… Улица с названием Тихая, на которой под номером пять числится дом Вики Солнышкиной, тупиковая. Один конец ее упирается в сосновый бор. Так?..

– Допустим, так. И в чем суть?

– А суть они, Петька, в песок, как говорил Василий Иванович, – Голубев озорно подмигнул: – Помнишь, старый анекдот про верблюдов в пустыне?..

Следователь погрозил пальцем:

– Не сквернословь в присутствии прокурора. Схлопотать можешь.

– Под горячую руку прокурор не такое от меня слышал, – Голубев лукаво глянул на Бирюкова: – Правда же, Игнатьич, да?..

– Что-то, Славочка, сегодня ты очень веселый, – миролюбиво сказал Бирюков. – Не к слезам ли?

– Пусть преступники плачут, когда я на их след выхожу.

– Тогда переходи от анекдотов к делу.

– Дело, Антон. Игнатьич, и в правду очень любопытное. Бегу, значит, утром из медучилища, где побеседовал с директором и с подружками Солнышкиной. Вижу, на платной автостоянке возле фирмы «Хопер» стоит среди прочих бизнесменовских иномарок фиолетовый «форд» с тонированными стеклами. Спрашиваю у дремлющего от безделья в сторожевой будке старика: «Чья, шеф, тачка?» – «Шут ее знает», – продрав глаза, зевнул сторож. «Давно здесь загорает?» – «С прошлого моего дежурства. Две ночи без хозяина уже отстояла». – «А кто хозяин и куда пропал?» – «Шут его знает». Короче, малость «пошутив», разговорились. Оказывается, позавчера вечером неизвестный сторожу мужчина – средней упитанности в черном кожаном пиджаке и в норковом кепи – загнал «форд» на стоянку. Оплатив суточную стоимость охраны вперед, замкнул машину и с чемоданчиком-дипломатом, в который, по словам сторожа, «влазит аккурат пять бутылок водки», зашел в офис «Хопра». Пробыл там недолго. Затем, опять же ненадолго, заглянул в бар «Затерянный рай», что рядом с «Хопром». Выйдя оттуда, направился в сторону улицы Тихой. Больше сторож его не видел.

– Какая здесь связь с происшествием?

– На мой взгляд, очевидная. Перед тем как стать на стоянку, фиолетовый «фордик» с темными стеклами заезжал на улицу Тихую и, разворачиваясь в обратную, чуть не задавил сибирскую лайку, дремавшую на траве у палисадника дома номер четыре, напротив Солнышкиной. Хозяин собачки послал автолихачу вдогонку пару матюков, но, к сожалению, не видел, кто за темными стеклами управлял машиной… – Голубев чуть передохнул. – А о тупиковости улицы Тихой я заводил разговор к тому, что без разворота автомашине с нее не выехать. Поскольку «форд» разворачивался от дома Солнышкиной, значит, приезжал он именно к ней.

– Долго там стоял?

– Вот этого никто из проживающих на Тихой не видел. Хозяин собачки узрел машину, когда перепуганная лайка остервенело залаяла. По его мнению, Вики в это время дома не было. Она позднее из училища пришла.

– Ночью ее окна не светились?

– Опять же очевидцев нет. Весенне-посадочная кампания в разгаре. Днем люди огородами заняты, а ночью, уработавшись за день, спят, как говорится, без задних ног. Некоторые вроде бы слышали шум какого-то мотора, но словно во сне…

– Что нового в училище узнал? – опять спросил Бирюков.

– Директор училища мне не понравился. Этакий «Одобрямс» старой закваски. Едва завел с ним разговор о Солнышкиной, сразу насторожил заплывшие жиром глазки и, сцепив на пухлом животе пальцы волосатых рук, вопросительно замер. Чего, мол, желаете услышать: хорошее или плохое?.. Правда, плохого о Вике не сказал. Хорошее – в общих чертах: отличница, активистка и вообще красивая девушка.

– Она действительно в общежитии ночевала?

– Действительно. Кстати, не первый раз. Девчата даже показали мне койку, на которой обычно Вика спит. Занимает эту комнату на двоих перезревшая, с пышными формами, грузинка Нино. Однокурсница Вики. Общежитский покой ночью охраняет семидесятилетняя бабулька. Разговорчивая до невозможности. Без умолку строчит, словно автомат. О подопечных «курсистках» знает все насквозь и даже глубже. Вику уважает. Особенно бабульке понравилось, как на прошлой неделе Вика принародно хлестко отбрила Казбека, перед которым игривые райцентровские красотки устилаются, будто подкошенные.

– Что за Казбек?

– Шукуров его фамилия. Тридцатилетний холостяк. Король местных шашлычников и владелец «Затерянного рая».

– Здоровый бугай с орлиным носом? – припоминая внешность известного в райцентре бизнесмена, уточнил Бирюков.

– Так точно. Повадился блудный сын гордого Кавказа к юным медичкам в общежитие, словно медведь в малинник. Не одну молодку там охмурил. Начал приставать к Солнышкиной, но схлопотал по физиономии. За такую дерзость пообещал Вике «всадыть кынжал в бок». Сегодня постараюсь с ним встретиться. Не учинил ли горец кровавую месть?..

– Ты бы, Слава, в первую очередь лучше «фордом» занялся, – сказал Лимакин. – По госномеру ведь быстро можно определить владельца машины.

Голубев повернулся к нему:

– Твоя подсказка, товарищ следователь, выполнена до подсказки. В нашем районе сия машина на учете не состоит. Цветной флажок на номере «форда» – российский, а индекс – Новосибирской области. Наш начальник ГАИ по факсу сделал запрос в областное управление. Лишь только придет ответ, сразу позвонит в прокуратуру, – Слава посмотрел на Бирюкова. – Сейчас за «фордом» присматривает участковый Дубков. Если водитель появится, Владимир Евгеньевич проверит у него документы и выяснит, ради чего «фордик» позавчера заезжал на Тихую. Если же машина еще ночь простоит без хозяина, то я, Игнатьич, считаю: надо с твоей санкции вскрыть автомобиль и тщательно осмотреть. Авось какие-либо документы там обнаружим. Ну, явно ведь ненормальное явление, когда машина третьи сутки стоит, будто бесхозная…

– Да, в этом что-то странное есть, – согласился Бирюков.

– И еще любопытная деталь, – снова заговорил Голубев. – Вахтерша медобщежития говорит, что позавчера, во второй половине дня, туда звонил какой-то мужчина. Просил пригласить к телефону Викторию Солнышкину. Именно так и сказал: «Викторию». Хотя все в училище зовут ее просто Викой. Вахтерша ответила, что Солнышкиной в общежитии нет. Возможно, мол, она находится дома, поскольку учебные занятия уже закончились. Мужчина извинился и положил трубку.

– Может, это Казбек вспомнил непокорную пассию?

– Нет, горластый, с акцентом голос Казбека вахтерша знает. А звонивший говорил чисто, только очень уж тихо. Так обычно говорят больные или старые люди. Вика пришла в общежитие после этого звонка поздним вечером. Когда вахтерша сказала, что ее спрашивал по телефону мужчина, удивленно пожала плечами. И все.

Бирюков спросил Лимакина:

– Вчера Солнышкина ни о каком телефонном звонке тебе не говорила?

– Нет, Антон Игнатьевич, – ответил следователь. – Ты же сам видел, насколько она была перепугана. Почти не могла говорить. Вроде бы даже с головой стало плохо. Отвечала, как заторможенная, часто невпопад. А уж заикание было прямо-таки мучительным.

– Случись такое в твоей квартире, ты, наверное, тоже бы заикой стал, – невесело проговорил Голубев.

– Случай, не спорю, сногсшибательный, но не до такой же степени, чтобы лишиться дара речи и рассудком тронуться, – возразил Лимакин. – На происшествиях я нагляделся на разных людей в стрессовых ситуациях, однако столь сильного шока, как у Вики, что-то не припомню. Или она очень впечатлительная, или нервы у девочки сильно расшатаны.

– Таланты все впечатлительные.

– По-твоему, Солнышкина талантлива?

– Несомненно. Дура на одни пятерки учебу не потянула бы. К твоему сведению, у Вики за весь учебный год нет ни одной четверки. Только – пять. Впечатляет?..

– Да, видимо, в самом деле умница.

– На лету все схватывает. Оттого, может, и нервишки постоянно внатяг… – Голубев внезапно поднялся. – Чтобы не терять времени, пойду потолкую с Казбеком.

– Иди, – сказал Бирюков.

Глава IV

Пасмурный с утра день постепенно разгуливался. Весеннее солнце все чаще и чаще стало выглядывать из продырявленных, словно лохмотья, облаков. Стараясь не заляпать ботинки раскисшей грязью и осторожно обходя лужи от ночного дождя, Голубев добрался до «Затерянного рая». На автостоянке по-прежнему маячил фиолетовый «форд», а у входа в офис «Хопра» участковый Дубков от нечего делать разговаривал с офисным охранником, на правом плече которого висел укороченный автомат. Не заметив ничего стоящего внимания, Слава вошел в бар.

В оборудованном под русскую старину просторном зале, за столиком у самого входа, два коротко стриженых юнца с высокомерным видом бывалых кутил лениво глотали из золотистых баночек импортное пиво. Вместо штатного бармена, к удаче Голубева, на этот раз за стойкой у кассового аппарата скучал сам хозяин злачного заведения. В пестрой шелковой тенниске, расстегнутой на волосатой груди и обтягивающей широкие плечи, он смахивал на покинувшего спортивную арену борца или боксера-тяжеловеса. Едва завидев вошедшего Славу, Казбек Шукуров расплылся в белозубой улыбке:

– Кито к нам пришо-о-ол?!

Голубев тоже улыбнулся. Подойдя к стойке, сказал:

– Здорово, миллионер.

– Привет, милиция. Пыво австрийское пить будэшь?

– Не буду. Поговорить хочу, – Голубев окинул взглядом зал. – Почему сам сидишь на кассе? Где твоя обслуга в красных пиджаках?

– Отдыхают парни. Днем бездэльничаем, – Казбек кивнул в сторону юнцов у входа. – Такие вот сосунки только забегают. Деловые сичас деньги куют. Веселятся они с двенадцати ночи до шести утра.

– То-то, смотрю, по ночам у твоего вертепа сплошь одни иномарки тусуются.

– Богатые на «Запирожцах» нэ ездят.

– А что, много их, богатых, в райцентре стало?

– Хватает. Есть очень крутые.

– По многу за ночь просаживают?

– Это – от размаха души.

– Миллион могут спустить?

– С красивыми женщинами больше «лимона» тратят.

– Говорят, некрасивых женщин не бывает.

– Правыльно! Бивает мало водки.

Голубев посмотрел на длинные шеренги разномастных бутылок с яркими импортными наклейками:

– Ну, этого добра у тебя хоть ведром черпай. Густой навар получаешь?

– Нэ жалуюсь.

– На девочек хватает?

– Малолеток нэ трогаю.

– А от восемнадцати и старше?..

– Эти сладче меда.

– Как они тебе не надоедают?

– Никак. Зачем надоедать?.. Привычка любить – сильнее алкоголя и табака. Табак курить я легко бросил. Алкоголь совсем мало пью. А как красивую женщину увижу, сразу чувствую себя живым. Нэ могу спортивный азарт унять. Понымаешь, ни какими силами нэ могу!..

– Слышал, будто ты в общежитие медучилища повадился… – подводя разговор к интересующей теме, осторожно сказал Голубев.

Казбек брезгливо поморщился:

– В тот инкубатор больше нэ хожу.

– Почему?

– Опозорился, болван, как мальчишка.

– Выпросил, но не смог взять?

– Нэ-э… Свое я всегда возьму. А просить зачем? Только деньги покажи.

– Неужели так легко все продаются? – недоверчиво спросил Голубев.

– Все нэ все, но покладистых хватает, – Шукуров игриво прищурился. – Как говорится, бабы – они и в Африке бабы.

– Ну, а чем же опозорился-то в общежитии медицинского училища?

– Думаешь, я там уголовщину совершил?

– Нет, просто интересно…

– Ничего интересного не было. Понимаешь, есть там беленькая пишка. Викой зовут. Шутя ее пощупал, а она, нахалка, по морде хлопнула при людях и козлом вонючим назвала. Хотел сдачи дать. Побоялся – убью.

– Это ей ты кинжалом пригрозил?

Казбек удивленно выпучил глаза:

– Каким кынжалом?..

– Который пообещал в бок всадить.

– Нэ помню. Если и обещал, то сгоряча. Неприятно же, когда морду бьют и козлом обзывают. Нэ привык я к такому хамству. Я с женщинами всегда мирно договариваюсь. Называю цену, какую могу дать, а женщины сами решают: брать или не брать.

– Наверное, той «пышке» мало предложил?

– Пошла она к едреной матери!.. Ничего я дуре не предлагал. И нэ хочу предлагать. Строит, понымаешь, из себя принцессу-недотрогу. Нэ люблю баб, которые дерутся, даже если они и красивые. Мне деньги надо делать. А с побитой мордой какие дела?..

Чем дальше Голубев разговаривал с Шукуровым, тем сильнее убеждался, не там он ищет. Избалованный покладистостью местных «куртизанок» Казбек был заурядным бабником – и только.

Придя к такому выводу и убедившись из дальнейшего разговора, что Шукуров не знает ни фамилии Вики, ни где она живет, Голубев стал выяснять, с какой целью позавчера заходил в бар водитель фиолетового «форда». Поскольку днем клиентов бывает мало, Казбек сравнительно быстро вспомнил, что примерно сорокалетний худощавый мужчина в черном кожаном пиджаке, норковом кепи и с чемоданом-дипломатом появлялся в «Затерянном рае», чтобы позвонить по телефону кому-то в райцентре.

Шукуров вытащил из-под стойки красный аппарат с кнопочным набором цифр:

– Отсюда вот звонил.

– Кому? – настойчиво спросил Слава.

– Ну, честно, нэ знаю! Два номера вызывал. Первый раз говорил совсем коротко, второй – подольше.

– Содержание разговора не помнишь?

– Когда он начал звонить, в бар пацаны гурьбой забежали. Жвачку покупать. Пока я пересчитывал их мятые сотни, мужик второй номер вызвал. Чего-то такое непонятное о Канарских островах зашептал. Кажется, две путевки туда купил на летний отдых.

– С женщиной или с мужчиной разговаривал?

– Нэ понял я.

– Тихо говорил?

– Совсем тихо. Я громкий разговор люблю, а он почти неслышно шептал.

– Старался, чтобы ты не подслушал?

– Нет, наверное, горло у него больное.

– Почему так считаешь?

– Подкашливал мужик при разговоре и шею пальцами щупал.

– Кроме островов о чем шла речь?

– Так, ни о чем… Мужик вроде бы жаловался, что голос потерял. Потом чего-то извинялся насчет того, что, мол, как шпион, придет без цветов… – Казбек посмотрел Голубеву в глаза. – Вот, правда, больше ничего из того разговора нэ понял. Ну, зачем мне твои мозги дурить из-за незнакомого мужика?

– Раньше он в ночных загулах у тебя не тусовался?

– Никогда!

– Уверен в этом?

– Стопроцентно! Это нэ местный гусь. Своих важных птычек наперечет знаю. Бивает, чего скрывать, и новосибирские тузы ко мне в «Рай» заглядывают. Но они приезжают с крышей, с охранниками, значит. А этот коммерсант малопонятный.

– По-твоему, он из коммерсантов?

– Из крутых. За пустяковый телефонный разговор хотел пять тисач кинуть. Я сказал, чаевых не беру. Купи, мол, чего, если хочешь. Мужик взял французскую бутылку шампани и коробку хороших конфет. Спрятал их в «дипломат» и ушел.

– Что у него в «дипломате» было, не видел?

– Нэ видал. Мужик, отвернувшись, на столике покупку укладывал. – Шукуров не сдержал любопытства: – Чего так глубоко копаешь? Навэрно, уголовник, да?..

– Против «Хопра» его машина уже третьи сутки стоит без хозяина.

– Скажи пожалуйста!.. Пропал человек?..

– Может, загостился у подельников, – уклончиво предположил Голубев.

– Деловые долго не гостят. Для деловых время – деньги.

– Ты запомнил его лицо?

– Запомныл.

– Опознать сможешь?

– Хоть живого, хоть мертвого…

В круговерти оперативно-розыскной работы Голубев иногда попадал в ситуации, которые народная мудрость определяет шутливой пословицей: «Хорошая мысля приходит опосля». Осознав в таких случаях впоследствии свою промашку, Слава готов был кусать собственные локти, но их, как известно, не укусишь. На этот раз толковая мысль осенила его вовремя.

При опознании в морге трупа потерпевшего Казбек без малейшего сомнения заявил, что именно этот мужчина звонил из бара. «И морда такая, как тарэлкой по носу ударили, и пестрая рубаха – та же. Толки красный галстук при ней бил», – с более сильным, чем обычно, акцентом сказал темпераментный Шукуров.

Вдохновленный первой удачей, Голубев чуть не бегом заторопился в прокуратуру. В прокурорском кабинете кроме Бирюкова и Лимакина находился начальник районной ГАИ щеголеватый майор милиции Филиппенко. Он привез полученный по факсу из областного Управления ответ на запрос о фиолетовом «форде». Владельцем машины оказался житель Новосибирска Николай Валентинович Теплоухов. В ответе указывался домашний адрес автовладельца и сообщалось, что среди угнанных иномарок этот «форд» не числится.

– Значит, его хозяин – в нашем морге, – быстро сказал Слава и привычной скороговоркой стал излагать результат своей встречи с Казбеком. В заключение, обращаясь к Бирюкову, проговорил: – Попробую, Антон Игнатьич, сегодня же выяснить, с какой целью сей гражданин посещал «Хопер» и какие дела связывают его с этой фирмой.

– Участковый Дубков недавно мне звонил, уже выяснил, – ответил Бирюков. – По словам дежурившего в тот день охранника офиса, водитель «форда», оставив машину на автостоянке, хотел с пульта в вестибюле «Хопра» кому-то позвонить. Ему не разрешили воспользоваться служебным телефоном и посоветовали зайти в соседний бар.

– Теперь дело – за пустяком, – скептически усмехнулся следователь Лимакин. – Надо догадаться: кому он звонил из бара?..

– Первый раз – в общежитие медицинского училища. Второй – видимо, кому-то из местных коммерсантов, так как речь шла вроде бы о деловой встрече, без цветов, – высказал предположение Голубев.

– А какая связь между «деловой встречей» и путевками на Канарские острова?

– Наверняка цену в глазах подельника себе набивал. Вот, дескать, какой я состоятельный – на Канарах лето провожу. Это же огромных денег стоит!

– Ну, а Виктория Солнышкина зачем ему понадобилась перед разговором с коммерсантом?

– По-моему, Солнышкину элементарно подставили. Может, потерпевший даже в лицо Вику не знал.

– Но оказался в ее доме…

– Ты хотел, чтобы преступники оставили жертву у себя?

– Не у себя, но почему именно у Солнышкиной?..

– Петя, я – не справочное бюро, – отшутился Голубев и посмотрел на Бирюкова. – Надо, Игнатьич, немедленно вскрывать «форд».

– Придется, – поднимаясь из-за стола, согласился Бирюков. – Итоги конкурса на лучший вопрос и ответ подведем, когда осмотрим машину.