Текст книги "Русь. Стихи"

Русь
Стихи
Михаил Егорин

© Михаил Егорин, 2024

ISBN 978-5-0062-6572-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Антиаборт

 
Жизнь по цене презерватива.
Плод удаляют словно зуб.
Она уходит, молчалива,
Помаду вытирая с губ.
 
 
Придет к нему и захохочет,
Об коврик вытерев в прихожей
То, что с собой внести не хочет —
Комочек грязи – ну и что-же?
 
 
Живя без разума без нрава,
Они справляются о том,
Что-б гарантировали право
Пораспроститься с «животом».
 
 
Но повзрослеют, и поймут,
Упав, лицо, в подушку, пряча.
И в кулаке слезу сожмут,
Что солона и что горяча.
 

За Россию

 
Как счастлив я! Родясь в России,
Прожив на ней уж сорок лет,
Читать душой Глагол Мессии,
Запечатляя как завет.
 
 
О, не Америка плотская,
Ты, Русь, звенишь в колокола.
И призывая грех раскаять,
Сжигаешь демонов дотла.
 
 
Христос, наш вечный Искупитель,
Тебя за правду полюбил.
В лесах твоих пустынный житель,
Его о мире упросил.
 
 
Пусть нехорошие клевещут,
За тридцать центов на тебя.
В твоих глубинах старец вещий
Прощает всех. Врагов любя.
 
 
Прощает всё и всех на свете,
Как заповедовал Христос,
И счастлив ты как будто дети,
За то что ты в России рос.
 

АнтиМат

 
Даже дети матерятся,
Мир лежит во зле.
Не хотелось бы остаться
На такой земле.
 
 
Уходи в пустыню, брате,
В мире света нет.
Если всё стоит на мате,
До исхода лет.
 
 
Бес у каждого на ухе
Поселился здесь,
И шепочет в этом духе
Злую всяку бесь.
 
 
Много «верущих» на свете
ЗАковЫченЫх.
Мату научились дети
От своих родных.
 
 
Это черная молитва
Шумных на земле.
Наше сердце – поле битвы,
Мир лежит во зле.
 

Игры

 
Черная злоба – белая прелесть —
Весь нечестивый исход.
Как эти шахматы многим приелись,
Каждый из нас доброхот.
 
 
И повторяют всуе молитвы,
Правду на части дробя.
Где он исход этой шахматной битвы?
Что же ты ждешь от себя?
 
 
Обманьщик наденет кривлячую маску,
Выдадет жертве очки.
Жертва наденет их без опаски:
Все для него – дурачки.
 
 
Лишь на секунду появится совесть —
Бедные мы человечки.
Пишем как «мастер» нечистому повесть,
Пока не сгорят наши свечки
 
 
Сколько же времени попрано даром —
Это вся жизнь пролетела.
Игры начавшись духовным угаром
Кончатся выносом тела.
 

Стерх наш

 
Небо голубое
В дымке облаков.
Знать не знаю кто я,
Не имею слов.
 
 
Но смотрю на небо,
Вижу, жажду знать.
Изъясниться мне бы…
Только – не сказать!
 
 
Не сказать о смыслах,
Или пустоте.
Не узнаешь числа,
Даты, годы те
 
 
Те что в жизни – вехи.
И, глядя на верх,
Видится в прорехи
Белокрылый Стерх.
 
 
Этой птицей стала
Вся душа теперь.
Пусть сказалось мало,
Главное – поверь.
 
 
В душу верь и в Бога,
Меньше говори.
Истина – дорога,
Сердце – сизари.
 

Русь

 
Иконный лик, без примеси греха,
Чело людское, выпавшее в вечность,
О, Родина, на сколько ты тиха,
На сколько ты душою безупречна!
 
 
И странник твой в лаптях и с посошком,
С котомкою закинутой за плечи,
Скажи, поет тоскливо так о ком,
Кого он песнею острожной лечит?
 
 
Что шепчут эти ели по лесам,
Глухим монастырям в твоих глубинах?
Где сбитая копытами роса
На тропах рассыпается лосиных.
 
 
Что горемычным староверам, Русь,
Готовишь ты среди своих болот?
Лишь комарьё, да злой, голодный гнус
Запутаный в нерубаность бород!
 
 
Навек своей простою красотой
Детей твоих ты напитала души.
Постой же, Русь, прошу тебя, постой
Запечатлеть хочу тебя получше!
 

Парусник

 
Зачем мне это все?
Я одинок.
Зачем мне это море,
И песок
 
 
Я ветер у афины
В волосах
Я небо у атланта
На руках
 
 
Я знаю в этой жизни
Наперед
Что будет в ней, что будет
И пройдет
 
 
Я знаю все повадки
И ходы
Я видел как доходит
До беды
 
 
О ветер что летел
Изза морей
На небе этом се-
рое развей
 
 
Ударь плечем своим
Под дых
Чтоб я спокойней стал
И стих
 
 
Развей печаль мою
О ней
Других для сердца дай
Огней
 
 
Иль недостоин пред
Тобой,
Кто посрамил себя
Мольбой?
 
 
Ты самый главный из
богов
И с парусом всегда
Суров.
 
 
Так рви же господи
Скорей
О ней понятия
Развей
 
 
О ней, о ней, на век,
На век…
Разбитый о скалис-
тый брег
 
 
Мой бедный парусник
Исчез
А вместе с ним и груз
Из грез.
 

О гусином клине, прадедах, и хлебе

 
Сегодня видел клин,
На север уходящих
Гусей. Таких картин
Давно не знал разящих.
 
 
Они кричали мне,
Что уходя от юга,
Мечтают о стране
Отцов. И словно друга
 
 
Всё кликали меня,
С собою звали что-ли?
И крики их звеня
Над пашнею и полем
 
 
Провозглашали жизнь —
Во-чтоб это ни стало!
Мол, человек, держись
За поручни орала.
 
 
Мол, землю плугом вздыбь,
Для доброго для семя,
И сыпь его, и сыпь,
Настало это время!
 
 
И да, я буду как
Мой прадед, что когда-то
Чепигу брал в кулак,
И вспахивал, ребята!
 
 
Он делал добрый хлеб,
И с потом под рубахой,
Он родине в потреб
Был знаменитый пахарь!
 
 
И клин гусей на небе,
Над родиной моей,
Кричал об этом хлебе
Всё дальше и слабей…
 

Конец

 
Нет человека, лишь череп остался один.
Кто он, юнец или всё-же дожил до седин?
 
 
Ветер растреплет наросший могильный бурьян.
Был он молчун, или шумный, несносный буян?
 
 
Сумрачен тихий, давно позабытый покой.
Крест тычет в землю своей проржавевшей ногой.
 
 
Разве дождинка на глину когда упадет.
Но не слезинка – никто никогда не придёт.
 
 
Жил он когда-то, и может неплохо пожил:
Работал, воспитывал, тяготы ближних носил.
 
 
Только всему наступает последний черёд
Ветер над полем тоскливую песню поёт.
 
 
И никогда-никогда по горячей земле
Не пробежит больше тот кто остался золе.
 
 
Место пустое из бездны осветит звездми
Больше не будет меня на Земле, чёрт возьми.
 

Одинокие города

 
На отшибе спиваются люди
От натсадной душевной тоски.
Лица в тучные бабии груди
Прячут сельские, тут, мужики.
 
 
На окраинах русской природы,
В запечатаных гильзах времен,
Сохраняются прежние своды
Достижений, чинов, и имен.
 
 
Столько грусти в глазах мимолетных,
Нам покажут вагоны порою.
В их плацкартах и пьяных и потных,
Закоптелость на окнах корою.
 
 
И ничто, и ничто не отпустит,
От печальных российских сердец,
Этой чёрной обугленной грусти,
И шиповничий этот тернец.
 
 
Было дело здесь стройки кипели,
И за длинным, на вахту, рублём,
Мужики из-за стёкол на ели,
Да на сосны смотрели живьем.
 
 
А теперь пропадают рубахи,
Их по пьяни дерут дураки.
Посылают друг друга н****,
Что в печати давать не с руки.
 
 
И в ночи от неона красиво,
Тут не будет сиять никогда.
Подбоченятся лишь сиротливо,
Одинокие.
Города.
 

Пасха

 
Они не поняли Меня,
Я говорил друзьям о Боге…
Вот так бывают люди строги,
Все непонятное кляня.
Они не поняли Меня.
 
 
А ты пойми Мои стихи.
Они как вечное молчанье,
Души тоскующей признанье,
К сердцам которые глухи…
А ты пойми Мои стихи.
 
 
И сердца трепетный полет,
Под нощи темною фатою,
Над воскресающей страною,
Акафист Свету пропоет…
Пасхальный ангела полет.
 

Рождественское

 
Благодатью Его напитались,
И за изморозью стекла,
Всё увидеть звезду пытались,
Что волхвов по пути вела.
 
 
В небывалые дальние дали
За собой их Христос повлёк.
И пещеру ту увидали
Все кто был даже очень далёк.
 
 
Сколько времени б не проходило,
Уже двадцать веков прошло,
Но зовёт нас пастушая сила
В тот вертеп где доселе тепло.
 
 
В этот хлев поместилась вселенная,
Там Ребеночек ляжет в яслях.
И качает его Разрешенная
На святых Материнских руках.
 

Памяти Никиты Фокина

 
«В пресветлое небо, воин, твой путь» —
Зашепчет трава, на которую пал
парнишка. И в жилах застывшая ртуть
Уколет мильоном бесчувственных жал!
 
 
Запомни… Запомни… Запомни на век,
Лишь небо, в круженьи его до земли,
И меркнущий взгляд из под смеженных век —
Зрачков уплывающие корабли…
 
 
Они уплывают в страну где покой,
Где мирного неба разверстая суть.
Там раны омытые жизнью-водой
Способна любовь без следа затянуть.
 
 
И пусть лишь поверить мы в это смогли,
И пусть неизвестна судьба за чертой,
Отходят в далекую даль корабли,
Наполнив свои паруса высотой…
 
 
Пращай же мальчишка, погибший за нас,
За землю свою, за победу весной,
Спасибо за то, что ты Родину спас,
И вечная память тебе, дорогой!
 

Для русских смерть не оправданье

 
Для русских смерть не оправданье:
Умри, но сделай – говорят.
Хранится славное преданье,
И свечи памяти горят.
 
 
Ты помнишь крепость Осовец,
Когда в атаке мертвецов,
Те шесть десятков человец
Снесли под тысячу голов.
 
 
Кто выжил в газовой атаке,
Остаток роты, шел вперед.
На их повязках алы маки —
Там кровь отравленная жжет.
 
 
Смели немецкие порядки,
В едином пламенном порыве.
Ты видишь? Это наши дядьки!
И нету духа что красивей.
 
 
Для русских смерть не оправданье:
Умри, но сделай – говорят…
Солдата русского старанье,
И доблесть коею объят,
 
 
Спасли Россию, и не раз,
Спасая мир за нею следом.
И миру – кратко как наказ:
За русским следует Победа!
 

Сон под названием жизнь

 
Эти облака рас-
Таяли
Под которыми ты
Жил
Журавлиными-перелетными
Стаями
Поднебесным шерохом
Крыл
 
 
Твое сердце прахом рас-
Палось
Все земное его по-
Кинуло
Когда твердь развер-
Залась
У друзей болью душу
Выныло.
 
 
Капли дождя упа-
Дут
На глиняный бу-
Горок
Нас всех там когда-
То ждут
Привратник туда
Жесток
 
 
Привратник в не-
Бытие
Ключник при пус-
Тоте
В чаше его
Питие
Главное по крас-
Ноте
 
 
«Господи, от-
Веди
Чашу сию от
Меня»
Каждый это
Твердит
Здесь при исхо-
Де дня
 
 
Каждый просит о
Том
Чтобы продлился
Век
Слышит предсмертный
Гром
Не закрывая
Век
 
 
Тают тогда обла-
Ка
В открытых еще гла-
Зах
И коченеет ру-
Ка
У исходящего
В прах
 
 
Этим кончается
Сон
С жестокою кличкою
Жизнь
В пропасть толкает
Он
От пропасти не спас-
Тись
 
 
«От пропасти не спас-
Тись»
Судьба повторит те-
Бе
«Сон под названием
Жизнь»
Ты не ответишь судь-
Бе
 

Человек которого нет

 
Жизни достоинны только павшие —
Не долюбившие, не додышавшие,
Испепеленные смертью до тла,
Тех кого скрыла вечная мгла.
 
 
Смысл только там где рассыпана соль,
Ценность лишь там где сердечная боль.
Бисером – души ушедших на небе,
Закваской в насущном будущем хлебе.
 
 
До срока, до времени, до поры
Смерть забрала все богатства-дары.
Оборванной жизни черная нить,
Той что уже невозможно развить…
 
 
В том в чем себе невозможно признаться…
Все это будто злого паяца
Шутка бездушная над человеком,
Абсурдным его, оборвавшимся веком.
 
 
Верить в начало другого пути,
Чтоб по земле без смятенья идти.
Чтобы до неба рукой дотянуться,
И от кошмара земного очнуться.
 
 
Вера, Любовь, и Надежда конечно —
Царства Небесного дух подвенечный:
Только такой существует ответ
Внутри человека, которого нет.
 

Сны

 
Коридоры времени,
Лабиринты снов.
Все растет из семени,
Все растет для дров…
 
 
Память несуразная,
Призраки из прошлого,
То приснится грязное,
То приснится тошное.
 
 
А сны, снятся сны —
До весны, до весны, до весны
2 раза
 
 
Тяжко просыпаешся,
Выйдя из забвения.
Сразу рассыпаются
Ломкие печения…
 
 
Погадай-ка, милая,
Сон мне разложи.
Толь могила стылая,
Толи буду жить…
 
 
А сны, снятся сны —
До весны, до весны, до весны
2 раза
 

Очеред

 
Примет всё земля —
И добро и зло.
Кто-то у руля,
Кто-то за весло,
 
 
Реку жизни ведь,
Так не переплыть,
Если не пропеть,
Если не провыть.
 
 
Под вороний грай
Тело понесут,
На могилы край,
На Господний суд.
 
 
Завтра первый раз
Весла обмокнёт
Новый богомаз,
Новый очерёд.
 

Христианские символы

 
Павлин и виноград —
Душа и сладкий плод.
Злой рай и добрый ад,
Земля и небосвод.
 
 
Пойми одно на век,
Что жизнь есть только миг:
Мильярды человек —
Носители вериг…
 
 
В конце-концов лишь прах,
И пепел по земле.
Наш старый, добрый страх
О сломанном крыле…
 

Тайга

 
Голодные волки на трассу выходят,
И молча бегут вдоль машин…
Зелёные ёлки в лесу хороводят,
Пляски вокруг осин…
 
 
Тайга – ты великое русское слово,
В Сибири и нет лучше слов.
Закрыта от мира на злые засовы,
И небо – твой звездный кров.
 
 
Как матери люди тебе поклонились
В морозную поступь ног:
Ты вечная, сильная, мудрая. Или —
Такой тебя сделал Бог.
 

Черемуха

 
Зацветала ведьма черемуха,
За селом моим, на реке…
Я ходил туда – видел омуты,
Лепестки теребил в руке.
 
 
Уносило их быстро течение
Половодного Иртыша.
И ловил эти токи весенние,
И таил их в себе, не дыша.
 
 
В эту пору рождаешься заново,
Побывав на родной земле.
Столько милого, и несказанного,
И ушедшего в этом тепле.
 
 
Столько вечного и бесконечного
За черемухой этой живёт,
Жаль лишь цвета ее быстротечного —
Не задержишь его облет…
 

Ленинград

 
В этом городе жили по-царски,
В коммуналках доходных домин.
Провожали подружек до арки
Обладатели ширких штанин…
 
 
И одетые не по-погоде,
Поздней осенью, в свет фонарей,
Выходили гоп-стопщики, вроде,
Тех пиратских, из книг, кораблей.
 
 
Над рекою, в кружении, чайки
Все друг-друга пытались догнать.
Их голодные, белые стайки,
Их горластая, злобная рать.
 
 
Воздух моря – колючий, холодный,
Из залива входил во дворы.
В этом городе ложной погоды,
Вековечной осенней хандры.
 
 
Значит нравился именно ею,
И воспетую сырость свою
Прячет он, до поры леденея,
На гранитном Петровом краю.
 

Вокзалы

 
Вокзалы, вокзалы, вокзалы,
Вы тянете душу к себе…
По вашим перонам устало
Идут покаряясь судьбе.
 
 
Прожектор платформу ослепит,
Купейный нарушив уют.
Вогонные тронутся цепи,
И молча во тьму поплывут.
 
 
Мазутом пропахшие шпалы,
Железных колес перестук…
Вокзалы, вокзалы, вокзалы,
Тревожные мысли разлук.
 

Судьба

 
Свежая корка белого хлеба,
И молоко.
Осень промыла синее небо
Словно стекло.
 
 
Желтые листья кружит по аллее
Старенький клен.
В красках багрянца чуть веселее
Кажется он.
 
 
Воздух недвижен. Легким шуршаньем
Тянется след.
Длани горячие, пред расставаньем
Кутают в плед.
 
 
Осень непоздняя наши ошибки
Правит собой.
Кто не играя дарит улыбки —
Станет судьбой.
 

Небесная ваза

 
Часто венчаются сразу
(У новоначальных – порыв)
Розы в небесную вазу
С лёгкостью опустив.
 
 
Часто нам праздник нужен,
В буднях глухих – тайм-аут:
Думаем он заслужен,
И созываем раут.
 
 
Жалко потом осколков!
Кто виноват потом?
И на друг-друга – волком,
И на друг-друга – псом…
 
 
Нам не хватает разума,
Разума и красоты.
Эта небесная ваза
Любит простые цветы.
 

Как хорошо мне у окна

 
Как хорошо мне у окна,
Когда в нем солнце ярко светит…
И голубая пелена
По всей планете.
 
 
Когда обрадует весна
Увеличеньем дня над миром,
То вновь звенит, звенит она
Поэта лира…
 
 
Чтоб видеть свет и это небо,
Весеннее, чуть голубое,
Ты подкрепись вином и хлебом,
Как перед боем.
 
 
И вновь лети, лети в лазурь,
Пускай одними лишь глазами,
Забывши лик грядущих бурь,
И наказаний.
 

Зимой снежинки

 
Зимой снежинки,
А летом облака…
С небесной крынки,
В окно, из молока
 
 
Течет река.
 
 
И места тише
Не видел в жизни ты, —
Художик пишет
С подобного холсты.
 
 
Для красоты.
 
 
Глядишь в окно,
И обо всём забыв,
Твердишь одно:
Как счастлив я, что жив.
 
 
А про обрыв
 
 
И думать не возьмусь.
Пусть сам собой.
Печаль и грусть
Пройдите стороной.
 
 
О Боже мой!
 

Тридцать пять

 
Запах на улице тот же что в детстве, —
Только открой окно…
Листьям деревьев, что по соседству
С домом, опасть суждено.
 
 
Ветер вчера носился весь вечер, —
Сегодня редкая тишь.
Кроме инета заняться нечем:
Поэтому так и сидишь.
 
 
Сходил погулял бы, да только это
Невесело в нашей глуши.
Последнее дело для недопоэта —
Сиди и стихи пиши.
 
 
А где-то далёко в больших городах,
Кипит на улицах жизнь.
Гуляки выходят на риск и на страх,
Почуять как ночи свежи.
 
 
Я сам уходил когда был молодым,
По улицам Питера прочь.
Там были огни, и неоновый дым
Светился соцветием в ночь.
 
 
То юность дарила подарки свои,
Теперь все уже не так.
Мне тусклая лампа сменила огни,
И вполз одиночества мрак.
 
 
Отцвел моей жизни розовый цвет,
И время пришло пропадать.
Есть люди что молоды в семьдесят лет, —
А мне всего тридцать пять.
 

Железный путь

 
И время – потеря, ушли времена,
И страшно что жизнь прожита.
Но лопнула звонко седьмая струна,
Но о'чередна'я верста
 
 
В окне пронеслась, не щадя моих глаз,
И канула быстро в туман.
Столбы пронесутся еще много раз —
Железный летит караван…
 
 
Ты ляжешь на верхнюю полку сейчас,
И будешь смотреть в пустоту.
И стрелки часов передвинешь на час
Под о'чередную версту.
 
 
Вагон полетит, исполняя свой бит,
Колесною парой стуча.
О это дорога с тобой говорит,
Душе заменяя врача.
 

Юнкера

 
Гроб это ноев ковчег
Для всех кто движится к Богу.
Падает первый снег
На грязную нашу дорогу.
 
 
Падает неспеша
На комья разбитые глины,
Паром предзимним дыша
По краю стоят осины.
 
 
Солдатка за гробом идет,
Сироты ее – за нею…
На тысячи-тысяч счет,
Счет за Царя и Рассею!
 
 
Судьба не простила их…
Бог наказал кого любит…
XX-ый был горек и лих.
Щепки летят когда рубит,
 
 
Лес рубит русский мужик,
Дикий по меркам европы.
Шашкой махнет, и – вжжик…
Нет головы до жопы.
 
 
Дикая дикость его —
Хорошая почва для лиха,
Вышли из берегов
Бунтарские реки психов.
 
 
Ре'волю'ции мах
Ссадил демократию с воза,
И в гроб заколоченный прах
Несут юнкера до мороза.
 

Молитва

 
О Боже, дай мне подвести итог.
не забирай меня негаданно – нежданно.
и время жизни, уходящее в песок
мне замени страной обетованной.
 
 
я сам не верил в Рай, и вечные сады.
я грешник черствый и коптящий небо.
но в облаках все видели следы
когда вкушали от вина и хлеба.
 
 
о Боже, пощади меня за то,
что я всю жизнь как камень пребываю.
и разорви исчерканный листок
который я принес, но не раскаял.
 
 
прости мне все неверие мое,
и голос тот, что нет тебя на свете —
я слышу как монах псалмы поет,
и собирает рыбу что попала в сети
 
 
о Боже, подведи меня к тому,
что вдруг сведет с тобой меня нежданно.
прошу не дай остаться одному,
и за чертой страны обетованной.
 

Маленький приход

 
Мне по духу бедные приходы,
Вдалеке богатых городов.
Там где в речках, на Крещенье, воды,
Паче очищают от грехов.
 
 
Где попроще убранства и лица,
И не гонится за счастьем люд.
Там где на Вечерне можно слиться
С тишиной. И верить в Божий суд.
 
 
Батюшка уставший, да свечница,
Вместе с ним всю службу отстоит.
И молитва в купол, словно птица,
Как до революции, летит.
 
 
О благословенная Россия,
Мы ведь сами все из этих мест.
И подняв, несём, как и Мессия,
По земле, по этой горькой, крест.
 

Очи

 
Ты откроешь на Бога очи
Через боль, и гоненье, и смерть.
Через мукой пронзенные ночи,
Чрез могильную черную твердь.
 
 
И смиришься – на все воля Божья,
На российскую сущность глядя.
Принимая ее бездорожье,
Дураков злым судом не судя.
 
 
И не думай что будет на завтра —
Всякий день да приносит свое.
Очи русского космонавта
Видят мир до его краев.
 
 
Дотянись до этих окраин,
И вдохни их тяжелый быт.
И увидь гонимых из рая,
И узнай потерявших стыд.
 
 
И опять я к Христу обращаюсь,
И лишь в нем нахожу отсвет.
Горемычному нашему краю,
Он на тыщу вопросов ответ.
 
 
Так открой же на Бога очи,
Победи неудачницу смерть.
И сквозь скользкую тьму этой ночи,
Обретешь под ногами твердь.
 

Чайки

 
Чайки летают понебу,
Да белые облака.
Взгляните-ж на это кто-нибудь,
Пока они там. Пока
 
 
Высь голуба и безветрена,
Солнечный луч звенит,
И поднимается медлено
Эта звезда в зенит.
 
 
Пока не закрыло тучами,
Не покатился гром,
И с молниями трескучими
Дожь не полил ведром.
 
 
Наше любимое лето,
Когда хороша погода,
Ловит все белое где-то
На линии небосвода…
 

Пророчество

 
Кто не пророчил собственную смерть,
Тот врят-ли называется поэтом.
Судьбина, в этом мире, круговерть
Кончает тьмой, что начиналось светом.
 
 
И тайный страх над каждым из миров,
Созданий, тел, над временно живущим,
Готовит всем свободу от оков —
Отдохновенье под ветвями кущи.
 
 
Ты должен быть благоразумным. И
Ты должен быть предельно осторожным,
Когда судьба змеиные броски
Готовит, перед тем как сбросить кожу.
 
 
И если лжи в твоей душе не меньше,
Чем пирамид смотрящего за мiром,
И ты влюблялся в искушенных женщин,
Желая жизнь закончить сытным пиром…
 
 
То смерть в глазах лишь страхом отзавется,
И ты безсмысленно окончишь путь.
Безкрылая, раздавленная птица,
По-птичьему осознанная суть.
 

Потерянному другу

 
Ты где-то есть, мой друг, ты где-то есть…
Но этот «клик» не сделать никогда…
И никогда тебя мне не обресть,
И утекла давно моя вода.
 
 
А помнишь, друг, как были мы вдвоем
В пространстве и во времени одном.