Текст книги "Битва за Карфаген"

5. Катастрофа. (весна 206 г. до н. э.)

Карфагенский полководец был уверен, что утром вновь придется сразиться с римлянами. Опираясь на лагерные укрепления, он хотел отразить все вражеские атаки и удержать позиции. Однако человек предполагает, а боги располагают, и все пошло не так, как планировал Гасдрубал. Несмотря на то что на следующий день Сципион не стал нападать на карфагенский лагерь, ситуация для пунийцев резко ухудшилась. Сначала, устрашенный победой римлян, на их сторону перебежал вождь турдетанов Аттен, уведя с собой большое количество испанцев. Затем карфагенский командующий получил весть о том, что на сторону Сципиона стали переходить испанские города в долине реки Бетис. Мятеж мог распространиться вплоть до Гадеса, поэтому Гасдрубал принял решение покинуть позиции у Илипы и отступить к городу. Под покровом ночи карфагенская армия вышла из лагеря и отправилась на юг.

На рассвете Сципиону донесли о том, что пунийцы ушли. Полководец немедленно поднял по тревоге легионы и устремился в погоню, надеясь перехватить противника до того, как карфагеняне переправятся через реку Бетис. Римляне шли форсированным маршем, не тратя время на отдых. Публий Корнелий понимал, что если Гасдрубал сумеет избежать сражения и сохранить армию, то война в Испании затянется на неопределенный срок. В это время к римскому полководцу пришли местные жители, служившие проводниками. Они рассказали, что к переправе через Бетис есть более короткий путь и в случае удачи можно будет перехватить карфагенскую армию во время форсирования реки. Сципион резко изменил маршрут и ускорил движение войск, в итоге легионы вышли к переправе раньше пунийцев. Узнав, что путь перекрыт, Гасдрубал продолжил движение на юг по правому берегу Бетиса, двигаясь по направлению к Кадисскому заливу. Карфагеняне спешили, их войска двигались в полном беспорядке, однако до поры до времени им удавалось избегать столкновений с римлянами. Чтобы задержать противника, Сципион отправил вперед конницу и мобильные войска.

Дальше начинаются удивительные дела. Римская кавалерия при поддержке легковооруженных воинов атакует карфагенские колонны на марше и приводит вражескую армию в окончательное расстройство. При этом совершенно непонятно, где в это время находилась конница Гасдрубала. Можно предположить, что после битвы при Илипе испанские всадники разъехались по домам, но где тогда были нумидийцы? Боевые действия приняли характер маневренной войны, в которой воины Масиниссы не имели себе равных. Они могли быстро пресечь атаки римской конницы на карфагенскую пехоту и тем самым расстроить замысел Публия. Однако этого не произошло. Можно предположить, что Масинисса уже в это время вел переговоры со Сципионом о переходе на сторону римлян (Liv. XXVIII. 35) и поэтому всячески избегал участия в боевых действиях.

Карфагеняне упорно шли на юг, подвергаясь беспрерывным атакам римской кавалерии и отбиваясь от легковооруженных воинов противника. Римляне нападали на растянувшиеся колонны с тыла и флангов, пытались преградить пунийцам дорогу и задержать вражескую армию до подхода главных сил. Эта тактика увенчалась успехом, Сципион успел привести к месту сражения легионы и мощной атакой опрокинуть карфагенян. Гасдрубал сумел вывести из боя только 6000 солдат (Liv. XXVIII. 15), отступил на соседний холм, где находилось небольшое укрепление, и закрепился на выгодной позиции. Пунийцам крупно повезло, поскольку здесь находились запасы воды и продовольствия. Это позволяло Гасдрубалу привести свои потрепанные войска в порядок, передохнуть от чудовищной гонки и составить дальнейший план действий. Поскольку до побережья было недалеко, военачальник отправил в Гадес гонцов с приказом привести корабли для эвакуации армии.

Когда Сципион увидел, что противник закрепился на хорошей позиции, то решил отказаться от лобовой атаки и перейти к планомерной осаде. Полководец не хотел терять своих воинов, справедливо полагая, что через определенное количество времени у противника все равно закончатся съестные припасы. Помощи ждать Гасдрубалу неоткуда, поэтому он будет вынужден сдаться. Исходя из этого, Сципион оставил осаждать пунийский лагерь Марка Юния Силана, выделив в его распоряжение 10 000 пехотинцев и 1000 всадников (Liv. XXVIII. 35). После чего Публий отправился замирять недавно захваченные территории и приводить к покорности местных вождей. Полководец разбирал различные тяжбы и конфликты между племенами, урегулировал статус нескольких городов, что отняло много времени. В Таррагону он прибыл лишь через семьдесят дней после того, как ушел из долины Бетиса.

Пока Публий Корнелий мирил иберийских вождей, продолжалась осада лагеря Гасдрубала римлянами. Именно в это время произошла судьбоносная встреча Масиниссы и Марка Юния Силана (Liv. XXVIII. 15). Встреча, имевшая роковые последствия для Картхадашта. Можно не сомневаться, что Силан был наделен Сципионом всеми необходимыми полномочиями для ведения переговоров с нумидийским царевичем. Обсудив с пропретором условия перехода на сторону римлян, Масинисса с несколькими военачальниками отплыл в Африку. Он хотел лично объявить народу об изменении внешнеполитического курса. Это был крупнейший успех Сципиона, который по последствиям можно сравнить с взятием Нового Карфагена.

Однако дальше все пошло не совсем так, как планировали Силан и Сципион. Информация об этих событиях скудна и противоречива – невольно складывается впечатление, что карфагеняне сумели прорвать кольцо осады и продолжили марш на юг. Возможно, Гасдрубал узнал, что половину армии Сципион увел в Таррагону, и поэтому решился на атаку. Пропретор попытался перехватить противника, бросив в бой конницу и мобильные войска, однако карфагеняне, несмотря на потери, вышли к побережью, прогрузились на корабли и уплыли в Гадес. Благодаря своему местоположению этот город был сильнейшей крепостью в регионе. Он был построен на острове и отделялся от материка узким проливом, что затрудняло ведение осады. Как следствие, Силан не рискнул штурмовать хорошо укрепленный город, где сосредоточились значительные силы карфагенян. Пропретор не стал искушать судьбу, свернул боевые действия и привел войска в Таррагону, где доложил Сципиону, что война в Испании закончена (Liv. XXVIII. 15). Как показали дальнейшие события, пропретор, мягко говоря, погорячился. Это понимал и Публий Корнелий. Несмотря на различные нюансы, полководец все равно отправил брата Луция в Рим с пленниками и докладом Сенату о новых успехах на Иберийском полуострове.

* * *

Как это ни удивительно, катастрофа постигла армию Гасдрубала не в битве при Илипе, а уже после того, как сражение закончилось. Карфагенский военачальник поступил очень грамотно, когда решил вывести армию из-под удара римлян. Другое дело, как он приводил план в жизнь. Судя по всему, во время марша на юг в пунийской армии дисциплина упала окончательно, недаром Ливий отметил, что «солдаты уже шли вразброд, как при бегстве» (Liv. XXVIII. 15), что в свою очередь привело к необратимым последствиям: «Римские конники и легковооруженные, нападая то сбоку, то с тыла, беспокоили и задерживали уходивших. Часто происходили стычки то с конницей, то со вспомогательными отрядами пехоты – тем временем подоспели легионы» (Liv. XXVIII. 15). Отсутствие конницы или же неумение ее использовать обернулось для Гасдрубала сокрушительным поражением. По большому счету, Сципион вел против карфагенян «малую войну», что было совершенно несвойственно римской военной школе. На это обратил внимание Аппиан: «После этого карфагеняне все время спешно отступали, а Сципион их преследовал, нанося им поражения и причиняя всякого рода неприятности всякий раз, как их настигал» (Iber. 28). Стремительные налеты конницы на вражеские войска, искусное использование мобильных войск, быстрые атаки и такие же быстрые отступления – весь этот арсенал средств был задействован римским командующим. Итог был вполне закономерен.

Чтобы спасти войска от уничтожения, Гасдрубал нашел «некое очень укрепленное местечко, где было много и воды, и продовольствия» (App. Iber. 28), разбил укрепленный лагерь и приготовился к обороне. Это решение представляется спорным, поскольку в сложившейся ситуации помощи карфагенянам ждать было неоткуда, а запасы продовольствия должны были рано или поздно закончиться. И тогда Гасдрубалу пришлось бы продолжить отступление. Соответственно, решение взять в осаду укрепленный лагерь карфагенян напрашивалось само собой. Противник был серьезно ослаблен и деморализован, поэтому Сципион ничем не рисковал, когда разделил свою армию и поручил ведение осады Марку Юнию Силану. Согласно Аппиану, карфагеняне вырвались из ловушки: «Осажденные Силаном карфагеняне вновь стали отступать по направлению к проливу, пока не прибыли к Гадейре[7]7
  Гадейра – город Гадес., а Силан, насколько было у него сил, наносил им частичные поражения; затем он вернулся в (Новый) Карфаген и соединился со Сципионом.


[Закрыть]» (Iber. 28).

Несколько иначе изображает ситуацию Тит Ливий: «Карфагеняне укрепили лагерь, поспешно разбитый на очень высоком холме, и без труда отбили неприятеля, напрасно старавшегося подняться по крутому склону. Но нельзя было вынести больше нескольких дней в осаде на голом и пустом месте; воины стали перебегать к неприятелю. Наконец сам вождь, вызвавши корабли – море было поблизости, – ночью бежал в Гадес, бросив свое войско» (XXVIII, 15). Как следует из текста римского историка, вместе с Гасдрубалом бежал и Магон Баркид, что привело к необратимым последствиям: «остальное войско, брошенное своими вождями, частью перекинулось к неприятелю, частью рассеялось по ближайшим городам; отряда, заметного численностью или силами, нигде не составилось» (Liv. XXVIII, 15). Возникает вопрос: чья информация соответствует действительности – Аппиана или Тита Ливия?

На мой взгляд, предпочтение следует отдать свидетельству Аппиана. Дело в том, что если бы все обстояло так, как описал Ливий, у Силана были все шансы взять Гадес. Однако пропретор даже не сделал попытки напасть на город, что может свидетельствовать только об одном: в Гадесе находились значительные силы пунийцев. А взяться им там было неоткуда. Если только не предположить, что это были остатки армии Гасдрубала, сына Гискона. Солдаты, уцелевшие после битвы при Илипе и катастрофического отступления. Другое дело, кто привел их в Гадес и действительно ли Гасдрубал ночью бежал в город на корабле, бросив войска на произвол судьбы, как об этом пишет Ливий. Ни до, ни после этого разгрома карфагенский военачальник не был замечен в трусости и всегда находился среди своих солдат, поэтому утверждение римского историка представляется спорным. Мало того, в Гадесе оказалась нумидийская конница Масиниссы. Можно предположить, что нумидийцы отступили в город сразу после битвы при Илипе, бросив пехоту на произвол судьбы. С уверенностью можно говорить только об одном: Гасдрубал вскоре покинул Гадес и уехал в Карфаген, передав командование войсками Магону Баркиду. Вторжение римлян в Африку становилось реальностью, поэтому присутствие Гасдрубала требовалось в Картхадаште.

Здесь едва ли не решающее значение приобретала позиция нумидийских правителей. В этом плане очень показательны переговоры, которые провел Масинисса с Марком Юнием Силаном, поскольку Сципион не стал лично встречаться с нумидийцем, доверив столь деликатное дело пропретору. Полководец не хотел до поры до времени связывать себя какими-либо обязательствами – ему было важно понять, как будет действовать его предполагаемый союзник: «После его ухода Масинисса тайно свиделся с Силаном, после того он с несколькими соплеменниками отплыл в Африку: хотел, чтобы и народ согласился с новыми его планами. Причины этой внезапной перемены тогда не были ясны, но его неизменная до глубокой старости верность Риму свидетельствует о том, что действовал он очень обдуманно» (Liv. XXVIII. 15). С выводом римского историка невозможно не согласиться: именно Масинисса был одним из самых прагматичных политиков эпохи.

Тит Ливий подвел итоги деятельности римского полководца на Иберийском полуострове следующим образом: «Таким образом, под водительством и ауспициями Сципиона карфагеняне были изгнаны из Испании на четырнадцатом году после начала войны, на пятом – после того, как Сципион принял эту провинцию и войско» (Liv. XXVIII. 15). Не обошел эту тему вниманием и Луций Анней Флор. Он так прокомментировал успехи Публия Корнелия на посту командующего испанскими легионами: «Для отмщения за отца и дядю был послан с войском Сципион, которому фортуна предопределила великое имя Африканского. Воинственную, прославленную мужественными людьми и оружием Испанию, этот рассадник враждебности, школу Ганнибала, он – трудно поверить! – отвоевал всю целиком, от Пиренейских гор до Столпов Геркулеса и Океана, то ли в силу стремительности, то ли – удачи. Кто знает? Показатель быстроты – четыре года войны, легкости – пример одного города, взятого в тот же день, в какой он был осажден. Легкая победа над испанским Карфагеном оказалась предзнаменованием судьбы Африканского» (Flor. I. XXXII. 37–39). Примечательно, что Флор обращает внимание читателей не только на военные таланты Сципиона, но и на везение, которое сопутствовало полководцу на протяжении всей кампании.

После разгрома карфагенских армий в Испании Сципион стал задумываться о перенесении войны в Африку. По свидетельству Тита Ливия, римский полководец, «не удовлетворенный своей славой и своей деятельностью, считал покорение Испании делом ничтожным по сравнению с тем, на что надеялась его великая душа. Он уже созерцал славу, во всей полноте осенявшую его, покорителя Африки и великого Карфагена» (XXVIII. 15). Об этом же пишет и Полибий: «…Все приветствовали Публия с изгнанием карфагенян из Иберии и уговаривали его отдохнуть от трудов и пожить спокойно после благополучного завершения войны. Публий благодарил за добрые пожелания, но тут же прибавлял, что его больше всего занимает мысль о том, как бы начать войну против карфагенян. “До сих пор, – сказал он, – воевали карфагеняне против римлян, теперь судьба дозволяет римлянам идти войною на карфагенян”» (XI. 24а).

Но, как оказалось, Сципион стал планировать поход на Картхадашт слишком рано. Под властью карфагенян на Иберийском полуострове оставался город Гадес, где Магон Баркид собрал остатки карфагенских армий. Он не собирался сдаваться и хотел продолжать борьбу.

6. Иберия, Ливия, Сицилия (206–205 гг. до н. э.)

С 206 г. до н. э. политическое руководство Карфагена начинает уделять огромное внимание развитию добрососедских отношений с правителями Нумидии. Связано это было с тем, что на данном направлении резко активизировалась деятельность римских агентов влияния и дипломатов. На повестке дня стояло вторжение римлян в Африку, поэтому и каждая из противоборствующих сторон хотела заручиться поддержкой могущественного союзника.

Земли нумидийцев находились к западу от Карфагена: «С этими людьми произошло нечто странное: хотя они жили в благодатной стране, изобиловавшей только дикими зверями, однако ничего не предприняли для уничтожения зверей, чтобы можно было безопасно возделывать землю, но обратились друг против друга, а землю оставили диким зверям. Таким образом, им пришлось вести кочевую и бродячую жизнь подобно тем племенам, которые вследствие бедности, скудной почвы или плохого климата дошли до такой жизни; поэтому масесилии даже получили от этого особое название, ибо их называют “номадами”. Такие племена неизбежно должны быть невзыскательны к жизни: они питаются по большей части кореньями и мясом и употребляют в пищу молоко и сыр» (Strab. XVII. III. 15). На западе страны проживали племена масесилиев[8]8
  Тит Ливий называет масесилиев масесулиями (XXVIII. 17).


[Закрыть], на востоке – племена масилиев[9]9
  Тит Ливий называет масилиев мезулиями (XXIV. 48).


[Закрыть]. Каждый из этих племенных союзов управлялся царем.

Во время Второй Пунической войны правителем масесилиев был Сифакс. Страбон дает краткое описание земель, относящихся к Западной Нумидии:«Область масесилиев, начинающаяся от реки Молохаф и оканчивающаяся у мыса под названием Трет – границы страны масесилиев и масилиев. От Метагония до Трета 6000 стадиев, хотя некоторые утверждают, что меньше. На побережье есть несколько городов и рек и плодородная область; однако достаточно упомянуть только более известные. В тысяче стадиев от вышеупомянутых границ находится город Сига, царская резиденция Сифакса; теперь город в развалинах. После Сиги идут на расстоянии 600 стадиев Феон-Лимен и затем другие незначительные места. Области, лежащие в глубине страны, гористые и пустынные (иногда между ними попадаются обитаемые места, которые занимают гетулы), даже вплоть до Сиртов, но приморские местности представляют плодородные равнины со многими городами, реками и озерами» (Strab. XVII. III. 9). По информации Тита Ливия, масесилии проживали по соседству с маврами, напротив той части Испании, где находится Новый Карфаген (XXVIII. 17). Согласно свидетельству Аппиана, «у номадов же в Ливии было много царей, каждый над своей частью, выше же всех был Сифакс, имевший и у других племен исключительный почет» (Lib. 10).

Восточными нумидийцами правил Гала, отец Масиниссы: «После Трета простираются страна масилиев и схожая с ней область карфагенян. Кирта находится в центре страны; это – столица Масиниссы и его преемников; город весьма сильно укреплен и во всех отношениях благоустроен, в особенности Микипсой, который поселил в нем даже греков и настолько увеличил, что он мог выставлять 10 000 всадников и двойное число пехотинцев» (Strab. XVII. II. 13). Земли Галы граничили с владениями Картхадашта, поэтому нет ничего удивительного в том, что его сын долгое время жил и воспитывался в этом городе (App. Lib. 10). Карфагенское правительство в зависимости от политической ситуации заключало союз то с западными нумидийцами, то с восточными, искусно играя на противоречиях между двумя племенными союзами. Пунийская армия нуждалась в прекрасной нумидийской коннице, благодаря которой одерживала победы на полях сражений. Соответственно, взаимоотношения с восточными соседями носили для карфагенян стратегический характер. Особенно во время войн с Римом. Однако эту простую истину понимали и в Сенате, поэтому нет ничего удивительного в том, что «отцы отечества» заинтересовались событиями в Нумидии.

В 213 году до н. э. царь западных нумидийцев Сифакс решил открыто выступить на стороне римлян. О причинах, побудивших царя действовать именно так, а не иначе, информации нет, Тит Ливий лишь сообщает, что «внезапно он рассорился с карфагенянами» (XXIV. 48). Публий и Гней Сципионы воспользовались этим обстоятельством и направили к Сифаксу в качестве послов трех центурионов, что выглядит по меньшей мере странно. Учитывая значимость переговоров, посланец должен был быть в ранге не ниже легата или трибуна, ведь, по большому счету, речь шла об открытии в Африке нового фронта против пунийцев!

На встрече с Сифаксом римские уполномоченные предложили царю союз против Карфагена, намекнув нумидийцу, что «если он и впредь будет донимать карфагенян войной, то со временем Сенат и народ римский постараются хорошо отблагодарить его» (Liv. XXIV. 48). Сифакс согласился и пообещал начать против пунийцев боевые действия. В Испанию царь отправил нескольких послов, которые должны были убедить воевавших под карфагенскими знаменами нумидийцев перейти на сторону римлян. Будучи опытным политиком, Сифакс не собирался сражаться исключительно за римские интересы и таскать для союзников каштаны из огня: на первом месте у царя были собственные проблемы. И одну из них он собирался решить с помощью новых союзников. Дело в том, что Сифакс решил создать боеспособную пехоту, умеющую на равных противостоять карфагенским солдатам. Царь обратился к посланцам-центурионам с личной просьбой: «Воевать пешими нумидийцы не умеют, они хороши только в конном бою; предки их искони воевали, не сходя с лошадей. Потомки их так и приучены. У неприятеля по милости Марса-пехотинца пехота есть, и если он, Сифакс, желает сравняться силами с неприятелем, то и ему надо обзавестись пешим войском. Царство его густо заселено, но он не знает, как вооружить и обучить своих людей, эту случайно собравшуюся огромную беспорядочную толпу» (Liv. XXIV. 48). Центурионы посовещались и ответили согласием. Один из них, по имени Квинт Статорий, останется в Сиге и займется обучением воинов, остальные отправятся на Иберийский полуостров к Сципионам и доложат об итогах своей миссии. При этом была сделана существенная оговорка, что если командующие не одобрят действий Квинта Статория, то он вернется обратно в Испанию.

Судя по всему, братья Сципионы отнеслись благосклонно к инициативе своих подчиненных. Возможно, этому способствовала успешная миссия посланцев Сифакса в Испании, переманивших на сторону римлян многих соотечественников. Статорий же развил бурную деятельность, собрал большой отряд пехотинцев из нумидийской молодежи и приступил к активным тренировкам. Новобранцы освоили римские приемы ведения боя, научились соблюдать строй, маневрировать на поле сражения, вести работы по строительству укрепленного лагеря. Вскоре нумидийцы сумели нанести в открытом бою поражение карфагенянам, причем пехотинцы Сифакса проявили себя с самой лучшей стороны.

Происки римлян не остались в Карфагене незамеченными: там внимательно следили за развитием ситуации. Пунийское посольство отправилось в Цирту, где встретилось с царем Восточной Нумидии Галой и договорилось о совместном ведении войны против Сифакса. Гала не сомневался, что его сосед, укрепив армию с помощью римских инструкторов, начнет наступление на восток. Мало того, ситуация может резко ухудшиться, если римляне отправят на помощь союзнику войска. Об этом карфагенские послы прямо говорили царю: «Гале выгоднее присоединиться к карфагенянам поскорее, раньше, чем Сифакс переправится в Испанию или римляне – в Африку» (Liv. XXIV. 49). Поэтому в сложившейся ситуации царю было выгодно пойти на союз с пунийцами и вместе с ними выступить против общего врага. Нумидийские отряды под командованием Масиниссы присоединились к карфагенской армии, после чего объединенное войско выступило в поход против Сифакса. Царь «масесилиев был разгромлен наголову, потерял 30 000 воинов и бежал к Атлантическому океану» (Liv. XXIV. 49). Проживающие в этом регионе нумидийские племена маврусиев оказали Сифаксу поддержку, он вновь собрал значительные силы и переправился в Испанию на помощь римлянам. Следом за ним последовал со своими войсками Масинисса и вновь нанес Сифаксу ряд поражений.

На некоторое время в Африке воцарилась относительная стабильность, однако она была нарушена победами Публия Корнелия Сципиона на Иберийском полуострове. Масинисса, до этого времени воевавший на стороне карфагенян, стал задумываться о переходе на сторону римлян. В то же время пунийцы прилагали максимум усилий, чтобы наладить хорошие отношения с Сифаксом. Дело закончилось заключением союза между Сигой и Карфагеном, что не на шутку встревожило Сципиона. Война в Испании близилась к завершению, полководец уже думал о том, как перенести боевые действия в Африку. Заключив союз с Карфагеном, Сифакс нарушил планы Публия Корнелия, поэтому командующий решил разрушить договоренности между пунийцами и нумидийцами.

На встречу с Сифаксом отправился Гай Лелий, ближайший друг и соратник Сципиона, что свидетельствует о том, насколько большое значение придавал римский полководец предстоящим переговорам. В отличие от отца и дяди, отправивших в ставку Сифакса простых центурионов, Публий послал человека, способного лично урегулировать многие сложные вопросы. Главной задачей Лелия было выяснить, насколько крепок союз Сифакса с карфагенянами. Чтобы римские аргументы выглядели весомее, посланец вез для Сифакса богатые дары, что должно было польстить самолюбию царя. Впрочем, Сципион не сомневался, что, как только военное счастье изменит пунийцам, правитель Сиги пересмотрит свой договор с Картхадаштом. Об этом полководец прямо сказал Гаю Лелию: «у этого царя святость договоров не в большем почете, чем вообще у варваров, чья верность зависит от удачливости союзника» (XXVIII. 17). Публий Корнелий знал, о чем говорил: именно из-за измены кельтиберов погиб его дядя.

Сципион не ошибся в своих предположениях. Разгром армии Гасдрубала при Илипе произвел на царя должное впечатление, поэтому он заверил Лелия, что заключит союз с римлянами. Но сделает это только при личной встрече с командующим. Сифакс гарантировал безопасность римскому полководцу, однако Публий очень хорошо знал цену подобным заверениям: царь – хозяин своего слова, захотел – дал, захотел – взял обратно. Несмотря на это, Сципион согласился на встречу с Сифаксом. Ставки в предстоящей игре были высоки, как никогда, и римлянин не хотел упускать свой шанс. Приказав Луцию Марцию охранять Таррагону, а Марку Юнию Силану – Новый Карфаген, Публий Корнелий в сопровождении Гая Лелия поднялся на палубу квинквиремы и отплыл в неизвестность. Сопровождала корабль Сципиона еще одна квинквирема. Путешествие прошло без приключений, море было спокойным, ветер дул попутный. Гребцы налегали на весла, бронзовый таран квинквиремы разрезал лазурные волны Средиземного моря. И лишь когда впереди показалась гавань Сиги, случилось неприятное происшествие.

Гасдрубал, сын Гискона, прибыл Сигу в один день со Сципионом – семь карфагенских трирем вошли в городской порт раньше, чем на горизонте появились римские квинквиремы. Карфагенский военачальник возвращался из Гадеса в Картхадашт и по пути решил заглянуть в Сигу. Мы не знаем, дошли до Гасдрубала слухи о переговорах Сифакса со Сципионом или нет, в любом случае решение пунийца навестить царя было обдуманным и своевременным. Триремы бросили якоря в городской гавани, моряки стали приводить корабли в порядок. В это время были замечены две римские квинквиремы, на всех парусах приближающиеся к африканскому берегу. На карфагенских кораблях забили тревогу, гребцы бросились занимать свои места, воины спешно вооружались и надевали доспехи. Моряки стали готовить триремы к выходу в море, чтобы атаковать вражеские суда на подходе к гавани. Однако пока карфагеняне готовились к бою, римские корабли успели войти в порт. Атаковать в нейтральной гавани суда противника не имело смысла, поэтому Гасдрубал махнул на все рукой и отправился во дворец Сифакса. Вскоре на берег сошли Сципион с Лелием и тоже направились к царской резиденции.

Неожиданно для себя Сифакс оказался в центре международной политики: интересы двух сильнейших держав Западного Средиземноморья пересеклись в Сиге. Царю это очень льстило, он решил взять инициативу в свои руки и свести за столом переговоров двух злейших врагов, чтобы разрешить противоречия между Римом и Карфагеном. Однако Сципион искусно ушел от обсуждения этих вопросов, сославшись на то, что не может обсуждать такие важные дела без разрешения Сената. При этом любезно пояснил, что никакой личной ненависти к Гасдрубалу не испытывает (XXVIII. 18). Когда этого требовали обстоятельства, Публий Корнелий мог быть и приятным собеседником, и благодарным слушателем. Да и внешний вид полководца производил впечатление на окружающих: «величавость была у Сципиона прирожденной, отпущенные волосы ему шли; щегольства в нем не было – облик его был обликом мужа и воина» (Liv. XXVIII. 35). Недаром Клавдий Элиан назвал Сципиона «самым красивым и привлекательным» среди римлян[10]10
  Скульптурное изображение бритого мужчины (жреца), которое часто выдают за бюст Сципиона, не имеет к великому полководцу никакого отношения.


[Закрыть] (Var. hist. XII. 14). Когда Сифакс пригласил Гасдрубала и Сципиона на обед, Публий Корнелий проявил себя с самой лучшей стороны, был любезен и обходителен с пунийцем. Непримиримые противники на поле боя теперь возлежали на одном ложе и вели непринужденную беседу. Мы не знаем, о чем они говорили, но встреча с римлянином произвела на Гасдрубала и Сифакса неизгладимое впечатление. На данный факт обратил внимание Полибий: «…В беседе с Сифаксом Публий обнаружил такую приветливость и ловкость, – к этому он имел большую способность от природы, – что несколько дней спустя Гасдрубал заметил Сифаксу, что Публий показался ему еще опаснее в дружеской беседе, чем на поле брани» (Polyb. XI. 24а). Сципион настолько расположил к себе Сифакса, что царь принял решение заключить союз с римлянами.

Гасдрубал прекрасно понимал, какую опасность таят договоренности Публия Корнелия с правителем Западной Нумидии. Римское вторжение в Африку становилось реальностью, поэтому все силы надо было бросать на защиту Карфагена. Не исключено, что до Гасдрубала дошли гневные слова Сципиона о том, что «он не воюет в Африке, как Ганнибал в Италии» (Liv. XXVIII. 18). Карфагенскому военачальнику было над чем подумать. В Восточной Нумидии после смерти царя Галы начиналась борьба за престол, поэтому рассчитывать на помощь масилиев в борьбе с Сифаксом, не приходилось. Выстоять же в противостоянии с римскими легионами и нумидийской конницей Сифакса у карфагенян не было никаких шансов. Ключ к решению этой задачи хранился в Сиге.

Гасдрубал не стал дожидаться, когда Сифакс объявит о союзе с римлянами, и покинул город. Перед отъездом царь неожиданно намекнул пунийскому военачальнику, что хотел бы жениться на его дочери, красавице Софонибе. Гасдрубал ничего не ответил, поднялся на корабль и приказал кормчим держать курс на Картхадашт. Сципион заключил союз с царем и отправился в Испанию, однако на обратном пути попал в бурю и только на четвертый день прибыл в Новый Карфаген. Своей цели полководец достиг, пришло время окончательно замирить Испанию и вплотную заняться подготовкой к вторжению в Африку. Однако Гасдрубал был полон решимости разрушить хитроумную комбинацию римского военачальника.

* * *

Утверждение Тита Ливия, что после разгрома армии Гасдрубала «Испанию больше не беспокоила Пуническая война» (XXVIII. 18), не совсем соответствует действительности. Поскольку главной проблемой для римлян стал не карфагенский гарнизон в Гадисе под командованием Магона, а сами испанцы. Как отметил Ливий, «жители некоторых городов, сознавая свою вину, сохраняли спокойствие скорее из страха, чем из верности» (XXVIII. 18). Не хватало искры, чтобы на Иберийском полуострове вновь запылало пламя войны. Это понимал Сципион, поэтому сразу по прибытию от Сифакса полководец стал приводить к покорности испанские города, где были сильны антиримские настроения. После яростных боев были взяты Илитургис, Кастулон и Астапа – остальные города, устрашенные римской жестокостью, предпочли открыть ворота завоевателям.

В это время к Публию Корнелию явились несколько человек из Гадеса и пообещали сдать город римлянам. По словам перебежчиков, в Гадесе находится Магон Баркид с остатками карфагенской армии и пунийский гарнизон под командованием Ганнона. В настоящий момент Магон набирает воинов в долине Бетиса и вербует солдат на африканском побережье, в городском порту собрано большое количество кораблей. Младший брат Ганнибала явно что-то затевает. Проанализировав ситуацию, Сципион принял решение начать операцию по захвату Гадеса. В регион были отправлены Луций Марций с мобильными войсками и Гай Лелий с семью триремами и одной квинквиремой (Liv. XXVIII. 23). Публий хотел пресечь карфагенские морские коммуникации в районе Гадеса, затруднить противнику вербовку испанских воинов в Бетике[11]11
  Бетика – долина реки Бетис.


[Закрыть] и с помощью изменников овладеть городом.