Текст книги "Декабрь-91 год. Моя позиция"

Необходимо, чтобы процесс обрел выраженные формы и черты, чтобы были выработаны принципы, а главное – механизмы, обеспечивающие жизнеспособность Содружества. Общество находится в состоянии неопределенности, нестабильности. А времени очень мало, и действовать надо быстро.

Я и мои давние коллеги, которые присутствуют здесь на этой беседе с Вами, хотим своим участием помочь становлению Содружества, выработке процедур, обеспечивающих преемственность. В этом ключе я буду действовать, учитывая мою конституционную ответственность за страну, за происходящие в ней процессы, не впадая в эмоции, действовать в духе максимальной ответственности.

Я желаю успеха руководителям республик, хотя не верю, что у них получится. Тем не менее хочу, чтобы у них получилось, ибо если будет иначе, то под угрозой окажется и все, что мы сделали, и будущее».

Бейкер подчеркнул прежде всего, что администрация делает все возможное, чтобы не втягиваться в наши внутренние дела. Отметил заинтересованность США в том, чтобы трансформация у нас происходила упорядоченным и конституционным путем, ибо если этот процесс не увенчается успехом, то дезинтеграция еще более усилится со всеми вытекающими отсюда негативными последствиями для советского народа и для внешнего мира.

«Мы разделяем, – сказал он, – Вашу точку зрения, что Брестское соглашение является лишь оболочкой. Более того, уже имели место противоречивые заявления, расходящиеся даже с положениями подписанного соглашения».

Дж. Бейкер выразил сомнение в том, что Содружество сможет создать общую оборону. Из бесед здесь, сказал он мне, я понял, что будет 10 полностью независимых суверенных государств. И каждое будет иметь свою собственную внешнюю политику. В таком случае возникает вопрос: как может идти речь о совместной обороне, если будет 10 отдельных внешних политик? И кто будет давать указания главнокомандующему совместными вооруженными силами, от кого он будет получать директивы?

«Да, Вы правы, Джим, я предвидел такой оборот дела, – сказал я. – Мои пророчества начали сбываться очень быстро.

Поэтому мне приходится вмешиваться, несколько раз говорил с Кравчуком и Ельциным. И считаю важным действовать так, чтобы помочь тем, кто не хочет обострения ситуации…

Если Украина уже поставила под сомнение положение об открытых границах, свободе передвижения, выборе места жительства и работы, а вместо этого говорит лишь о контактах на основе соглашений, если вместо координации внешней политики говорится о консультациях в области внешней политики, если далеко не полная формула по вопросам обороны также подвергается изменению, то ясно, что минская концепция потребует еще большой доработки. Если 12 декабря, в тот день, когда Ельцин выступал в Верховном Совете, Верховный Совет Украины принимает решение о введении купонов, то есть вторых денег, которые будут обращаться наравне с рублем, если Кравчук объявил себя главнокомандующим, то меня это не может не беспокоить…

В последние два дня Назарбаев дважды мне звонил, и он очень встревожен. В Ашхабаде более зрело оценили то, что может произойти. Может так случиться, что Россия топнет ногой, скажет, надоела вся эта суета. Такой настрой есть. Топнуть-то можно, но что дальше? Ситуация может обостриться, и решения уже будут приниматься по-другому. Уже есть признаки авторитарных подходов…

Но боюсь, что дело может обернуться не просто авторитаризмом. Положение очень трудное. И если республики не договорятся, то распад может еще более усугубиться, и произойдет худшее. Я имею в виду диктатуру. А люди так замордованы, что общество может и поддержать ее.

Вот почему я хотел бы, чтобы соглашение о Содружестве состоялось, чтобы оно не сорвалось. Я хотел сказать Вам об этом потому, что мы сейчас все об этом думаем».

На вопрос Бейкера, как им, американцам, сейчас поступать, я счел необходимым сказать, что сейчас для Содружества главное – дополнительная продовольственная помощь. Есть опасность, что ситуация достигнет критической массы и просто взорвется, и это сметет все правительства.

Бейкер спросил, что имеется в виду под переходным периодом, о котором ему говорил Ельцин.

Необходимо, ответил я, «полноценное соглашение о Содружестве – чтобы канализировать процесс во всех областях в правильном направлении; должно быть все-таки ясно, что с этого пространства будет исходить в мир».

«Потребуется, – повторил я ему то же, что говорил и своим коллегам, – по крайней мере заключительное заседание Верховного Совета СССР».

И еще один момент: «необходимо соглашение относительно внешней политики. Международное сообщество должно знать, с кем оно имеет дело, – то ли это десять государств и внешних политик, то ли политическое образование, имеющее согласованную внешнюю политику и выступающее в качестве преемника Советского Союза, в частности в Совете Безопасности ООН, а также по важнейшим договорам, заключенным СССР.

Я не исключаю и даже уверен, что Верховный Совет поддержит соглашение о Содружестве Независимых Государств. Ведь жизнь требует, чтобы мы не теряли времени. Но он может и не взять на себя ответственность «закрыть» СССР и выскажется за референдум или плебисцит, несмотря на всю политическую усталость народа.

Меня сейчас критикуют, дескать, Горбачев хочет подорвать идущий процесс и потому требует созыва Съезда народных депутатов и т.д. Но я понимаю ответственность момента, понимаю, какой вопрос мы решаем: единое государство прекращает существование, была одна страна, пусть и с противоречиями, а теперь она начинает делиться на разные государства. Это очень серьезно, это может решать только народ».

«Меня вот что волнует: попав в ловушку с договорным процессом, мы теряем время, а в ближайшие месяцы может произойти такое, что сметет всех. Ибо идет обвал экономики. Поэтому так важно закончить дискуссии, положить конец этой политической шизофрении…

Ельцин мне постоянно говорит: не пугайте людей. Конечно, мое положение очень деликатное, но я не могу не предупреждать…

Я уверен, что Ельцин, как мы с ним договаривались, поднимал в разговоре с Вами вопрос о необходимости, помимо продовольственной помощи и товарной интервенции, предоставить 5–10 млрд долларов для перехода на конвертируемость рубля. Такая сумма – мелочь по сравнению с тем, что произойдет, если все взорвется. Самую большую цену заплатим мы. Но и другие – тоже». Бейкер сказал, что Ельцин такого вопроса не поднимал.

«Вот еще о чем хочу сказать. Сейчас у людей нет ощущения того, что Содружество означает расчленение страны. Люди все же думают, что у нас останется одна страна, что сохранятся все потоки – экономические, культурные, человеческие. Н. Назарбаев говорит мне: ведь мы вместе, все вместе будем выкарабкиваться. Но для того, чтобы это ощущение сохранилось, надо очень тщательно обдумать принципы и механизмы, которые будут способствовать сохранению существующих связей и формированию новых в процессе реформ, движения к рынку. Это очень важно. Ибо если люди почувствуют, что Содружество не только не спасает нас от развала, более того – ведет к еще большей дезинтеграции, мы получим опасную реакцию общества.

Моя позиция – остановить дезинтеграцию, не допустить развала, иначе все наши прогрессивные реформы рухнут, и это дискредитирует курс перемен».

«После Минска мы встретились с Ельциным, присутствовал Назарбаев. Я задавал вопросы, выслушивал его ответы. Это были мучительные минуты. Один из вопросов: у независимых государств будут свои войска? Ельцин сказал: “Да. Исключая стратегические войска”. Значит, после того, как в Алма-Ате подпишете соглашение, на Украине появится своя армия в количестве 470 тысяч? Больше на 100 тысяч человек, чем у объединенной Германии?

Украинцы могут сказать, что им такая армия не нужна. Но дело в том, что сухопутные войска – это часть Вооруженных Сил СССР, и они в соответствии с определенным замыслом размещаются вдоль границы. России придется думать о своих сухопутных силах, о том, какими они будут и где будут дислоцироваться. Вот и подумайте: как делить войска, какие войсковые части и куда перевозить?

Сегодня в Киевском военном округе 80 процентов офицеров и генералов – русские. Мне это подтвердил командующий округом. Украинские власти захотят очистить армию от такого количества русских. Но это же будет безумие!»

«Руководители республик соберутся 21 декабря в Алма-Ате. Но возникает вопрос: что они будут подписывать? Я считаю, что нужно подписать документ, в котором признается необходимость создания Содружества на основе определенных принципов и в то же время необходимость создания механизмов обеспечения перехода».

«Я напомнил Ельцину, что он первым признал Балтийские государства, подписал с ними договоры, в которых есть положения о защите гражданских прав национальных меньшинств. А результат? Сейчас там принимаются законы о гражданстве, согласно которым возникает категория граждан второго сорта. И кто это? Русские. Вот что делают “демократы”.

Когда мы говорили с прибалтами, то отмечали, что у нас есть на их территории объекты стратегической обороны, космической связи, раннего предупреждения. Они утверждали: об этом договоримся. А что происходит сейчас? Сейчас кричат: “Русские, прочь отсюда!” А ведь заявляли, что будет процесс, который потребует времени. Значит – нужна реальная политика?!»

Обо всем этом я спрашивал Ельцина, но ответов не получил. Позже, выступая перед прессой, он жаловался, что со стороны Горбачева подвергался прокурорскому допросу. Говорят, что Президент страны утратил чувство реальности. Но я ставил и ставлю эти вопросы, потому что в эти дни принимаются, может быть, самые главные решения и потому что все они важны для граждан всех республик.

Словом, я попытался представить госсекретарю США реальный процесс, происходящий в стране после Минской встречи, преследуя, естественно, определенную цель – способствовать формированию правильного понимания новой ситуации в стране у американской администрации.

Настаиваю на своем

В этот же день, 13 декабря [опубликовано 16 декабря], я дал интервью журналу «Тайм». И на этот раз в центре – тема государственности.

Обращаю внимание собеседников: мы двигались по пути реализации идеи нового Союза, пока референдум на Украине не создал новую ситуацию. Украина не в ущерб суверенитету и на его основе сможет найти собственное место в новом Союзе. Руководители республики подписали соглашение об экономическом сотрудничестве. Кравчук неоднократно заявлял, что ядерное оружие должно находиться под жестким контролем и единым командованием. Конечно, все республики, на территории которых размещено ядерное оружие, должны принимать определенное участие в осуществлении этого контроля, но никто не ставил под сомнение, что командование должно быть единым. Это два очень важных момента, и они позволяют нам заключить некий политический союз.

Меня все время беспокоила позиция Украины по отношению к Союзу. Прежде всего потому, что российское руководство использовало бы это как предлог для того, чтобы предложить другую концепцию реформирования СССР. Украинские руководители решили отделиться, и это огромная ошибка. Решение об отделении неубедительное и необоснованное. Они думают, что это путь к процветанию, а на самом деле обрекают народ республики на многие годы трудных поисков и испытаний.

Самое важное – чтобы мы не потеряли контроль над ситуацией. Именно поэтому нужна была встреча с руководителями Вооруженных Сил. Я сказал там, что в этот переходный период армия может быть уверенной, что вопросы создания нового оборонительного союза, контроля над стратегическими силами, формирования национальных армий будут решаться в конституционных рамках. Вооруженные Силы должны быть уверены, что о них позаботятся, что они не могут быть и не станут объектом политических манипуляций.

Вас волнует вопрос о контроле над «ядерной кнопкой». Пока могу гарантировать, что все будет нормально. Сегодня я беседовал с Ельциным, и он сказал мне: «Михаил Сергеевич, что касается меня, то с моей стороны не будет предпринято никаких действий, которые приведут к неразберихе в Вооруженных Силах».

Однако более насущной проблемой является следующая: Кравчук провозгласил себя главнокомандующим Вооруженными Силами, размещенными на территории Украины. Однако он не упоминал стратегические силы. Я связался с ним по своей секретной телефонной линии и сказал: «Вы знаете, что вы делаете? Вы подрываете весь процесс». Кравчук ответил мне: «Я заверяю вас, что в отношении стратегических сил ничего не изменится». Я посоветовал ему: «Вы должны публично объявить, что до подписания нового оборонительного союза никаких поспешных решений в отношении Вооруженных Сил приниматься не будет и что армия останется под единым командованием и под контролем Президента страны. Не вносите неразбериху в эти вопросы! На нас смотрит весь мир. Не пугайте людей!»

Мы с Кравчуком договорились, что все будет решаться на взаимной основе и поэтапно. Я только что направил к нему министра обороны Евгения Шапошникова для разработки процедур этого перехода.

Сейчас я задаю много вопросов своим коллегам.

У меня их было несколько и к Ельцину, когда он посетил меня в понедельник. «Мне неясно, какое содружество вы создаете, – сказал я. – Но и с политической, и с юридической точек зрения – это просто концепция, набросок, влекущий за собой самые разные сомнения и вопросы».

Тем не менее я попытался с самого начала ясно дать понять своим товарищам, что Минское соглашение имеет ряд позитивных аспектов. Но и указал на негативные стороны.

О позиции Вашингтона в этой ситуации я сказал следующее: «Президент Буш и госсекретарь Бейкер считают процесс, происходящий в нашей стране, нашим внутренним делом. Однако в последнее время, особенно накануне референдума на Украине, США предприняли шаги, которые, я считаю, не были достаточно хорошо продуманы. Некоторые здесь расценивают их как попытку стимулировать сепаратизм на Украине». Я сказал это президенту, когда мы разговаривали по телефону.

Хочу, чтобы все наши партнеры занимали сбалансированную позицию в отношениях с нами, особенно сейчас. Бейкер слишком поспешил, заявив: «Советского Союза больше не существует». Я не думаю, что это лояльно… В наших общих интересах, чтобы этот процесс завершился успешно, без каких-либо неожиданностей. Мы ведем дела друг с другом как партнеры, а не как гладиаторы, вышедшие на арену.

Вчера я направил послание парламентам России и Беларуси, проинформировав их, что они совершили ошибку, решив отозвать своих депутатов из Верховного Совета СССР. При этом было указано, что продолжать поступать подобным образом – это значит составить мнение, что вы делаете дела втайне и действуете в обход конституционных органов страны. Если это произойдет, остальной мир призадумается, с какими людьми он имеет дело. Кто будет уважать вас, если вы не уважаете собственную конституцию?

Мы ведем переговоры уже много дней. Взаимодействуя со своими коллегами, попытаюсь довести до их сведения свою позицию и помочь им прийти к соглашениям. Но я не хочу быть почетным гостем на банкете. Я вижу свою роль не в этом.

Отношения с Б.Н. Ельциным

Во время беседы с Дж. Бейкером меня спросили, каковы мои отношения с Ельциным. В последнее время они складывались нормально. Мы разошлись в подходах к тому, каким быть Союзу. Я – за реформирование, но сохранение Союза как государства. Против того, чтобы его разрезать, как пирог, и съесть в виде закуски. Кто имеет право резать страну на куски? Процесс может выйти из-под контроля, и это похоронит все планы обновления общества.

Посмотрите, как вел себя Ельцин. Мы вместе руководили подготовкой Союзного договора и совместно с другими республиками направили проект на обсуждение в Верховные Советы. А в Минске Ельцин предлагает совсем другое. Он даже мне не позвонил. И в то же время он беседовал с Джорджем Бушем, хотя не было никакой необходимости вовлекать президента США в это. Это не только вопрос морали. Я не могу оправдать такой стиль поведения.

В беседе с Ельциным накануне Алма-Атинской встречи меня интересовало, как продвигается дело, какие документы готовятся. Мы беседовали около двух часов. Я задавал немало острых вопросов. По-доброму предупреждал Ельцина, что в обществе может сложиться мнение, что страну ломают через колено, действуют, пренебрегая мнением законодательных органов, общественности, прессы. Хотите выглядеть решительными? Но сейчас не тот случай. Ведь речь идет… о мире огромном, о тысячелетней истории. Причем в момент, когда страна разворачивается лицом к другим государствам. Поэтому надо быть очень ответственными, помнить, что мы в ответе и перед будущими поколениями.

В обществе нет ощущения… люди еще не ощущают, что жили в одной стране, а теперь будут жить в десяти или в двенадцати государствах. Они были гражданами своих республик, но у них было и общее гражданство, союзное, которое открывало многие возможности, и теперь все это поставлено под вопрос.

Обратив внимание Ельцина на то, как отнесся украинский Верховный Совет к Минскому соглашению, какие коррективы внес, я напомнил, что еще в 85-м году договаривался с Рейганом о том, чтобы налаживать человеческие контакты, обмены между молодежью. И все это приобрело небывалые масштабы. А тут в собственной стране мы не сможем запросто ездить друг к другу. Самое страшное, если на человеческом уровне разорвем общество, сделаем наших людей иностранными гражданами по отношению друг к другу.

В конце беседы, ответив на вопрос о Ельцине, сказал: до тех пор пока он будет следовать курсом демократических преобразований и реформ, может рассчитывать на мою поддержку. Но если начнет меняться этот курс, тогда потребуется осмысление. Президент Ельцин заявил о своей приверженности курсу демократических преобразований.

Хватит переминаться с ноги на ногу

Журналисты из «Тайм» просили дать оценку значения помощи Запада для проведения реформ и высказать мои пожелания на этот счет. Вы должны содействовать реформам в Содружестве, и прежде всего в России, ответил я. Она нуждается в срочной помощи в виде твердой валюты для снабжения рынка потребительскими товарами и ускорения перехода к конвертируемости рубля. Она хочет двигаться к этому быстрее, но не может это сделать без стабилизационного фонда в несколько миллиардов долларов. Если вы оказали помощь Польше и Венгрии, то ее, безусловно, заслуживает и Россия. Перестаньте колебаться, или всем придется в конце концов заплатить более высокую цену.

Сейчас в обращении огромная масса денег, дисбаланс между предложением и спросом. Те, кто имеет деньги, могут позволить себе покупать дорогую колбасу. Те, у кого их нет, должны стоять в очереди за товарами, продаваемыми по контролируемым государством ценам. И необходимо установить на определенные товары фиксированные цены, которые были бы доступны менее состоятельным людям.

На очередной вопрос об опасности еще одного переворота я сказал: после своего поражения в августе реакционеры собирают силы и надеются использовать трудности страны. Кто воспользуется ситуацией? Это будут пытаться сделать консервативные элементы. Но они не смогут поднять армию на путч.

Если ситуация на рынке ухудшится еще больше, если предприятия будут закрываться, то это приведет к дальнейшему спаду и может заставить людей выйти на улицы с политическими требованиями. И тогда всякого рода авантюристы попытаются воспользоваться этой ситуацией в собственных целях. Вот откуда может исходить самая большая угроза. Поэтому важнейшей задачей является предотвращение этого. Делать это надо через реформы. И вашу помощь надо направить в районы, где напряженность наиболее велика: в Москву, Ленинград, на Урал.

В нынешнее переломное время очень многое зависит от политиков.

Жизнь вывела на первый план новых людей. Они еще только вступают в мир большой политики. Тут есть определенная опасность. Многие из них остаются популистами. Очень легко смотрят на вещи, действуют поспешно, шарахаются из одной крайности в другую, меняют позиции, нарушают договоренности. Все это недопустимо в государственной политике. И это не раздражение закоренелого политика. Общеизвестна способность Горбачева быть гибким, идти на компромиссы. Но есть граница, которую я не перейду.

Накануне Алма-Атинской встречи

Решив направить ее участникам свое обращение и готовя его, я каждый день по разным случаям стремился донести свои взгляды и аргументы до нашей, а также и международной общественности. Ибо то, что происходит у нас, затрагивает все мировое сообщество.

18 декабря я встретился с главным редактором «Комсомольской правды» Владиславом Фрониным и обозревателем газеты Дмитрием Муратовым. Разговор был, что называется, с размахом. Многое из него я приведу во второй части книги, а здесь – о главном вопросе, который меня занимал в те дни.

Понимаете, через всех нас идет горячий поток событий, обжигает все больше… Мы еще не вполне осознаем, ни вместе, ни по отдельности, что мы были одна страна, а теперь разделены. Ну жил человек, плохо ему стало, потерял точку опоры, плюнул на все, решил жить по-новому, уехать… на другой конец страны. А это теперь будет зависеть не от твоего решения, а от чьего-то разрешения… Скоро начнется тяжкий процесс – превращение границ административных в государственные. Это очень опасные переделы. Очень опасные повороты событий.

Я не скажу, что это государственный переворот… Союз трансформировался в Содружество… Союз имел свои структуры, а Содружество будет иметь свои механизмы функционирования. Тут ничего неестественного, сверхъестественного нет. Раз на смену одной системе приходит другая, то она имеет свои особенности, свои законы развития и существования. Тут все объяснимо. Но вот как переходить к этому? Откровенно скажу, я все время осаживаю моих коллег, чтобы они не выпрыгивали за пределы Конституции, за пределы правового подхода. Это очень важно. Ибо у людей появилось даже ощущение, что произошел своеобразный переворот, только без танков. И я Борису Николаевичу (17 декабря) порекомендовал: если вы настоящие демократы, если вы за реформы, если вы идете к правовому государству, то вы должны все делать, исходя из демократических ценностей и на основе демократических правил.

Сейчас вырисовывается облик Содружества, идет подготовительная работа к новым структурам. Я не хочу затруднить процесс, раз уж такой выбор республик, буду до конца последовательным. Это всех нас дело. Кстати, и тех поколений, которые были до нас.

Собеседники мне говорят: происходит масса событий, меняется жизнь, и меняется, как нам кажется, Ваша точка зрения. Ваша позиция уже стала лояльнее, мягче…

– Нет, не совсем точно, – ответил им. – Но как политик, а всякий политик может считаться политиком, если он видит реальности и воспринимает их, я буду уважать этот процесс. При этом моя позиция не изменилась. Я – за конфедеративное государство. Но буду использовать свои возможности, как-то помогать, чтобы из этого процесса что-то родилось живое, а не выкидыш какой-то очередной. Нужно, чтобы появилось жизнеспособное образование.

– Вы сами ощущаете себя оппозиционным политиком или нет? – спросили меня.

– Нет. Хотя в концепцию Содружества не верю. Но, раз на это пошли республики, я не могу, не считаю возможным в нынешней сложнейшей ситуации противостоять до такой степени, чтобы расколоть общество.

Знаете, я все-таки не раздваиваюсь. Есть интересы, которым я подчиняюсь и как политик, и как человек. Если создание Содружества поможет согласию людей, надо смирить свою гордыню.

Я не хочу никого запугивать. Но об опасностях я должен сказать? Именно об опасностях. Я думаю, что самые большие опасности связаны с двумя моментами. С расчленением страны. С выяснением вопросов гражданства.

– Последний вопрос «Комсомолки»: Вы уже говорили со многими политиками мира. Как Вы их ориентировали?

– Однозначно: надо помочь реформам. Через Содружество – так через Содружество. Лишь бы содействовать демократии и реформам… Я чувствовал – они по-прежнему к нам с уважением и интересом относятся. Это плоды нашей политики.

В тот же день, 18 декабря, у меня была большая беседа в рамках проекта передачи под названием «Уход», организованной нашим телевидением и американской телекомпанией Эй-би-си. Участвовали оба Яковлевых – Александр Николаевич и Егор Владимирович, Андрей Грачев и менеджер компании Ричард Каплан. Он начал с того, что поинтересовался, чем наполнен мой рабочий день. Я сказал: завершаю работу над письмом коллегам, которые соберутся в Алма-Ате. Хочу высказать ряд пожеланий и соображений, исходя из позиции, которую сейчас занял, а именно: если соглашение о Содружестве – реальность и процесс выходит уже на алма-атинскую стадию, то задача всех, и в том числе моя как Президента, насколько возможно помочь формулированию такого соглашения, которое будет содействовать жизнеспособности нового образования – Содружества Независимых Государств.

Для меня как политика и Президента нет выше приоритета, чем условия жизни и сама жизнь людей. И если сегодня они связывают надежды с Содружеством, считают, что соглашение о Содружестве будет укреплять согласие, взаимодействие, то надо помочь, чтобы эти ожидания, насколько возможно, оправдались.

Ведь процесс пошел. Верховные Советы высказываются «за». Надо с этим считаться, таковы законы политики.

Что еще было в этот день? Беседа с редактором «Комсомольской правды» и телевидением. Потом попросились ко мне народные депутаты. Хотят прийти вместе с руководителем инициативной группы по проведению Съезда народных депутатов. Собрали необходимое количество подписей и говорят: направляем их Вам, Президенту. Я тоже за то, чтобы провести заключительную сессию Верховного Совета, которому Съезд народных депутатов в начале сентября передал все свои конституционные права. Нельзя сбрасывать со счетов, что был референдум, проведенный по решению Съезда. Это нравственный вопрос. Но и юридический, вопрос ответственности. Это проявление уважения к законности. Я должен напомнить обществу о его возможностях и правах. Это мой долг. И когда беседовал с Президентом Ельциным, тоже советовал ему воспользоваться этой возможностью, получить юридический, правовой акт, где было бы зафиксировано все, что сделано по формированию Содружества.

Вы спрашиваете: а не примириться ли с тем, что происходит, может быть, потом все вернутся к тому, что нужно общее государство? Руководители республик высказывают примерно такие же соображения – мол, через этап дифференциации, дезинтеграции суверенные государства потом добровольно придут к новому общему государству… Но пока дорога «может привести и в ад».

Год этот самый трудный… Все надо сделать, чтобы не оказаться в ситуации, когда людям останется единственное – выступить и заявить о своем недовольстве. Это может произойти. И это будет откат. Вот почему я пекусь об успехе Содружества.

Эту мысль я довожу и до своих партнеров на Западе. Они сейчас должны быть очень внимательными. Когда искали выход из Персидского кризиса, мобилизовали все – и политическую волю, и ресурсы. А кризис нашей страны гораздо опаснее для всех. И чтобы его преодолеть, от всего мира требуется сопричастность, сотрудничество.

Итак, год трудный, год больших перемен, принятия важнейших решений. И поэтому особенно нужна согласованная политика всех республик. Потому и отстаивал я идею Союза. Но не получилось. Теперь хочу, чтобы максимально жизнеспособным было Содружество. Если не заработают механизмы взаимодействия, то процесс станет еще более болезненным. Уверен: те, кто соберется в Алма-Ате двадцать первого декабря, представляют все это себе не хуже меня.

А что касается отношений с внешним миром – не будем полемизировать, что упустили мы, что – наши партнеры. Важно – на что мы рассчитываем сейчас. Я за то, чтобы сейчас наши партнеры – и Соединенные Штаты, и европейцы – преодолели колебания и пошли решительно на оказание реальной поддержки.

Пока что много встреч, заседаний, совещаний, открытых, закрытых, все всё вроде понимают, сочувствуют. Но дело идет медленно. Мы надеемся, что наши партнеры поняли наконец срочность помощи. И в первую очередь надо поддержать Россию, которая выполняет роль локомотива реформ. Это обернется общим выигрышем.

А останусь ли я Президентом? Это будет зависеть от процесса формирования Содружества. Как только он войдет в решающую фазу и появятся документы, которые будут означать, что Советский Союз завершает свою историю и мы стоим перед началом новой эпохи, тогда я приму окончательное решение.

Когда это будет – после 21-го, после Алма-Атинской встречи? Возможно. После Нового года? Возможно. Но я должен быть твердо уверен, что процесс завершился.

Я не могу себя вести так, будто вот вдруг меня обидело что-то. Это несерьезно для Президента, тем более когда вся страна в поиске. И ее судьбу, ее выбор мы должны ставить выше всего.

Впрочем, одни хотят, чтобы я вообще не уходил, другие, наоборот, хотели бы, чтобы я давно ушел. Это все проявление демократии, которая возникла, скажу, не без моего участия.

Письмо участникам встречи в Алма-Ате

18 декабря я разослал письмо всем участникам встречи в Алма-Ате по созданию Содружества Независимых Государств. Опубликовано оно было 20 декабря [датировано 19 декабря].

«Уважаемые товарищи!

Перед встречей, которая определит, каковы будут отношения между новыми суверенными государствами и какое место они вместе и раздельно займут в мировом сообществе, хочу поделиться с вами некоторыми соображениями.

Полагаю, у меня есть на это право – и моральное, и политическое.

Ратификация соглашения о создании Содружества Независимых Государств Верховными Советами РСФСР, Украины, Беларуси и готовность Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана и Туркменистана войти в состав учредителей Содружества коренным образом изменили ситуацию. Государственная форма жизни многочисленных народов великой страны начинает свою новую историю. На ее территории образуются несколько независимых государств. На смену длительному и трудному историческому процессу формирования единой страны приходит процесс ее разъединения, расчленения. И он также не будет легким. Тут не должно быть никаких иллюзий. Очевидно, что общество еще не осознало, что это – поворот колоссального масштаба, затрагивающий основы жизни народов и граждан.

С самого начала перестройки мы шаг за шагом шли к тому, чтобы все республики обрели подлинную независимость. Но я все время настаивал на том, что нельзя допустить распада страны. Таково было и есть мое понимание воли народов, выраженной на референдуме как их стремление к независимости при сохранении целостности исторического союза. Эта мысль и это беспокойство лежали в основе моей формулы о «Союзе Суверенных Государств», которая первоначально встретила вашу поддержку.