Текст книги "Путь силы. Первый пояс"

Первый узел. Ещё, ещё. Я снова, как в день становления Воином, обхватил средоточие невидимыми духовными ладонями, своим намерением, волей, насильно сдерживая собранную энергию, не позволяя ей растекаться туманом силы, а едва ли не выдавливая её в меридианы, словно воду из бурдюка. Третий узел, четвёртый. Ещё, ещё…

Моей воли не хватило, собранная энергия рванула из средоточия, но теперь я удержал её в пределах тела, не давая бесполезно выплеснуться обратно в пространство. Пятый узел. Голова кружилась, виски ломило, а руки жгло, но я упрямо стискивал зубы, продолжая поддерживать Форму. Шестой узел. Энергии вокруг стало меньше. Я и так открыл узлов едва не вдвое больше, чем ожидал, планируя это утро. Вот только этого оказалось мало. В отчаянии я заставил ускориться энергию в меридианах Формы, и сила Неба обрушилась на меня волной, захлестнув с головой.

Восемь!

На миг я ощутил невероятную лёгкость в теле, будто оно потеряло вес, и ветерок сейчас поднимет его к Небу; по пылающим меридианам пробежала волна прохлады; мне даже показалось, что я уловил, как рывком увеличилось тёмно-синее, истекающее силой Неба средоточие, а затем боль измученного тела словно Умножилась.

Закашлявшись, я прервал Форму, согнулся, упираясь окровавленными ладонями в колени и не обращая внимания на боль. Сплюнул. Но в этот раз не от презрения ко всем тем тайнам, что развёл Мириот, а лишь потому, что рот был полон крови. Выпрямившись, сообщил Волку:

– Шестая звезда. В запасе у Волков есть Мерило или поверишь мне на слово?

Мириот оглядел собравшихся вокруг нас Волков и ответил:

– Иногда достаточно показать свою силу. Сейчас сложно что-то понять, ты, полный нерастраченной энергией, ощущаешься странно. А требовать от тебя, окровавленного и едва держащегося на ногах, даже обычной утренней разминки в драке – глупо. Тем более после Кровавого Пота.

Я выпрямился и упрямо возразил, не желая оттягивать выход:

– Его не сравнить со сжиганием выносливости. Да и тебе ли, следившему за мной со Школы, не знать, насколько я крепок. Думаю, будет достаточно одной техники. Вы все видели, как действовали Оковы Земли, а кое-кто так и вовсе после надсмехался, что я пощекотал его ей. Так?

Вартус ухмыльнулся на мой требовательный взгляд и кивнул, а я, ободрённый, продолжил:

– Сегодня я изменил эту технику и, надеюсь, что ничего не напутал. Заодно хочу проверить, как она действует. Вартус, Мириот, – я согнулся в приветствии идущих к Небу, – прошу помочь мне с уроком.

На долгие два вдоха я замер, склонившись, и с облегчением услышал ответ Главы Волков:

– Звучит очень интересно. Хорошо. Вартус, стань рядом.

Приятно демонстрировать свою силу и удивлять того, в ком ты всё ещё сомневаешься. Вдвойне приятно делать это, видя Указы над его головой и зная, что самое важное, по-прежнему остаётся твоей тайной.

Это оказалось больно, но не шло ни в какое сравнение с тем, что я только что пережил. Энергия из тёмного оттенка средоточия хлынула в меридиан, заставила вспыхнуть обращение, а я топнул, задавая направление движения техники. От меня снова рванулась голубоватая волна энергии, но в этот раз не исчезла бесследно, а превратилась в корку на стоящих передо мной ватажниках, превращая их в подобие оледенелого самшита.

Мириот лишь шевельнулся, а тончайшая, едва заметная ледяная корка уже посыпалась с его тела, продержавшись лишь миг. Как-то так я и ожидал. Странно требовать большего от столь слабой, всего семиузловой техники, которую я ещё и не познал полностью. Радовало то, что на Вартусе, равном теперь мне в Возвышении, слой льда оказался толще, да и понадобилось ему явно ощутимое усилие, длившееся несколько мгновений. Ещё могу отметить, что моя новая техника требует очень мало, по сравнению с теми же Лезвиями, энергии и удобное, почти не пересекающееся с остальными боевыми техниками, созвездие узлов. А значит, я могу использовать её очень часто. Именно то, на что я и надеялся, начиная изменять её.

От размышлений о будущем я отвлёкся, лишь осознав, что я, Мириот и Вартус до сих пор стоим и молчим. Как молчат и ватажники вокруг, словно и до них докатилась техника, заставив застыть в Оковах Льда. Мой взгляд обежал лагерь, ватажников, маму, Лейлу, снова вернулся к Мириоту и к его прищуренным глазам. Не удержавшись, озвучил мелькнувшую у меня сейчас в голове мысль:

– Думаешь сколько мог бы получить за меня у Ордена?

Волк завёл руки за спину, напомнив мне свои собственные повадки молодого господина, неспешно проговорил:

– Когда ты вышел из Школы, про тебя уже шептали знающие люди: талант, Академия много потеряла. Когда ты получил свидетельство в ратуше о третьей звезде, любому, кто держит пару осведомителей, стало ясно, что глава Школы жульничал, выкидывая тебя. Но Киртано уже погрязли в склоках Совета, сам Орден словно забыл о твоём существовании, а я явно показал всем в городе, под чьим покровительством ты ходишь.

Я, подумав, уточнил:

– Так значит нерешительность Тигров – твоя работа?

Волк не ответил, продолжая говорить лишь то, что ему хотелось рассказать мне:

– Пожелать твоей передачи Ордену можно было бы через пару дней после нашего выхода, когда ты принялся демонстрировать их навык Умножения Техник.

– Ты этого не сделал.

– Это было глупо. Но… Знай, когда ты использовал Духовный Круговорот, на миг такое желание мелькнуло.

И Мириот проверил меня на ложь, заподозрив обман. Я ухмыльнулся, напомнив:

– Но ты сам сказал, что после разрушения их места силы, пути назад не будет.

– Верно.

– А ведь уничтожать саму Ядожорку и вовсе не было необходимости. Не ради же её ядра ты послал меня с ней сражаться?

– Снова верно. Не ради ядра, которое ты испортил, и не ради оставшейся мелочи. Но мне не нравится твоя ехидная улыбка… – Мириот сам улыбнулся, не сводя с меня глаз. – А ведь верни я тебя, и мне не только бы простили тот фиал и Ядожорку, но и… к примеру, вырезали бы своих прикормленных и так нужных им Тигров по одному моему слову, а остальные ватаги на долгие годы прикусили бы языки.

Я и впрямь перестал улыбаться. Как там говорил сам Волк? Не слишком ли велики ставки?

– Но сегодня я вдруг понял, что и этого оказалось бы мало.

Стоящий напротив Волк внезапно повысил голос, теперь его было слышно отчётливо на весь лагерь.

– Верно, парни? Ставки стали так высоки, что кровь просто кипит! Этакого таланта хватило бы Ордену, чтобы разом решить свои беды лет на пять. Одним им можно было откупиться от вилорцев на все эти годы. Жаль… Жаль, что Волки – честные наёмники, а не фракция Пояса, и подачка нам не нужна.

Мириот смолк, обвёл взглядом лагерь, повторяя мой недавний поступок, и презрительно сплюнул:

– Расплачиваться духом за чёрствую лепёшку? Волки слишком горды для этого. Её мы и сами заработаем всегда… Тем более стоя у самого порога сокровищницы. Верно?

Я считал, что это лишь мысли вслух, но Таори внезапно ответила:

– Волки славятся верностью. На этом стояла ватага, когда я пришла в неё сопливой девчонкой. На этом и будет стоять до тех пор, пока я жива, первый брат. Свои голоса мы отдали тебе на совете и теперь будем идти за тобой до конца.

– У нашего «Ключа» столько тайн, что ихние подачки нам и не нужны. Уже понятно, что в город мы войдём.

– Верно, Вартус, наш паренёк похож на шкатулку с секретом.

При этих словах я сам прищурился, не хуже, чем Мириот недавно. С каких пор я ваш? Это висящий надо мной контракт искателя позволяет тебе, Волк, считать меня собственностью? Но сам глава ватажников всё ещё смотрел на своих людей и не заметил моего недовольства. А через миг я справился с собой.

– Только думаешь, что всё в ней увидел, как открывается ещё одно – потайное отделение. И так раз за разом, – Мириот хмыкнул и повернулся. – Ладно, Леград. Ты молчишь. Я молчу. У каждого свои тайны. Только цель одна. Верно?

Я покачал головой:

– Разные. Ты обещал указать путь к Павильону Здоровья.

Мириот улыбнулся и поднял руку:

– Для начала туда – к Брату!

Глава 6

– Не желаешь?

Мириот кивнул на необычную лестницу. В ствол Небесного исполина по кругу, поднимаясь спиралью к вершине, годы назад были вбиты широкие и толстые деревянные плахи. За это время раны заросли, кора бугрилась, наплывая на необычные ступени так, что, на первый взгляд, они казались лишь странными короткими ветвями, выросшими так по воле природы. Именно отсюда, с площадки в кроне и глядел когда-то Гунир на город Древних. Тогда он был здесь не один.

Сюда каждый год приводят своих детей, достигших девяти-десяти лет все ватаги. Мириот рассказал, что это делается по купленному годы назад совету мудреца Шелеоста. Ещё лучше провести всё детство в подобном, полном силы Неба месте. Такое невозможно. Впрочем, тот же Мириот не отрицал, что Орден поддерживает высокий уровень энергии в пределах стен города. А выход сюда детей считается дополнительным шансом на то, что они достигнут больших высот в Возвышении. Не знаю. Гуниру это особо не помогло.

И всё же шанс оглядеть город Древних с такой высоты упускать нельзя. Тем более, насколько я могу судить, никому из ватажников нет дела до этого зрелища, приевшегося им за годы, а значит вся площадка будет в нашем распоряжении. Я кивнул Волку и нырнул в круг ватажников – не пойду же я один?

– Пошли глядеть на город Древних.

– Не хочу.

Нахмурился и попробовал уговорить сестру:

– Такой шанс редко бывает у других детей. А потом войдём внутрь и это тоже будет здорово, но уже не то. Представляешь, мы посмотрим на него с высоты птичьего полёта!

– Не хочу, мне это не нужно.

Размышлял я недолго. Мелкая негодяйка, которая до сих пор не верила в то, что я смогу всё исправить. Вот он город Древних, лежит за деревьями в полутора тысячах вдохов быстрой ходьбы, а она всё ещё думает, что её судьба умереть? Не дождётся! Я подхватил невесомое тело, прижал к груди и строго приказал:

– Вцепись в шею, ничего не бойся, но можешь визжать от восторга, я разрешаю, – и позвал уже маму. – Давай с нами.

Наверх мы поднимались впятером. Впереди Мириот, затем наша семья, под визг Лейлы, в которой наконец-то проснулись хоть какие чувства, и Таори за нашими спинами. Впрочем, даже я понимал сестру. На такой высоте я ещё ни разу не бывал. Даже на Пальце возле деревни в Пустоши было гораздо, гораздо ниже – никакого сравнения. Думается мне, что Чёрная гора сравнимо высока, но на её склонах не было такого захватывающего чувства, да и не поднимался я так высоко. Здесь же…

Каждый новый шаг на ту жёрдочку, что, стоя на земле казалась широкой ступенью, поднимал нас всё ближе к Небу, а бездна под ногами становилась всё глубже. Одно дело бежать по подобному исполину, упавшему на землю, поражаясь толщине его ствола. Другое – глядеть снизу вверх на его крону, качающуюся где-то высоко в небе. И третье дело, оставлять землю в бесконечной дали под ногами.

Повернув голову вправо, я бросил взгляд на маму. Всё хорошо. Лицо необычно бледное, но даже не тренируясь, как я, в сливовом саду на узких брёвнышках, она всё равно без труда удерживает равновесие. Возвышение Воином словно отточило в ней все те качества, что позволили ей выдерживать тяготы в Пустошах. Перехватив поудобнее Лейлу и улыбнувшись очередному испуганному оханью, двинулся дальше. Уже немного осталось.

С дощатой площадки три на три шага, которая надёжно расположилась в развилке ветвей кроны, хорошо был виден город Древних. Дальше Небесные деревья редели и резко мельчали, становясь все ниже и не заслоняя обзора. Мириот ни словом не соврал недели назад, когда обещал, что я найду здесь лекарство. Выглядело так, словно город всё ещё был полон жизни. Пустые улицы? Не в счёт. Может, богатеи ещё спят, а слуги заняты, готовя завтрак и наводя порядок внутри зданий.

Мириот не обманул и в другом. Черта города была обозначена даже не стеной, а оградой, высотой мне по пояс, не больше. До неё была полоса снега, а сразу за ней начинались огромные чистые дворы, огороженные лишь чуть более высокими преградами. Если изгороди мне по грудь могли хоть кому-то преградить путь. Я поинтересовался:

– По рассказу Гунира здесь должна быть половина города в руинах. Почему я вижу лишь один разрушенный дворец?

– Не ты ли мне объяснял, что Гунир хотел выставить тебя передо мной лучше, чем ты есть на самом деле? – Мириот усмехнулся. – Здесь, похоже, случилось наоборот. Я прихожу сюда каждый год, первый раз поднялся на это дерево двадцать восемь лет назад. И даже тогда город не был так сильно разрушен, как наплёл тебе сын Вагнира. Скажу больше, с каждым разом я вижу всё меньше разрушений. Думаю, что уже мой внук будет смотреть на полностью целый город Древних.

– Он восстанавливается?!

Я в потрясении оглядывал аккуратные квадраты поместий, язык не поворачивался назвать эти заполненные ухоженными дорожками и цветущими кустами пространства обычными дворами, всё же не деревня в Пустошах, когда весь город словно подёрнулся тёмно-фиолетовой плёнкой, на миг скрывшись от наших взглядов. Затем улицы снова стали отчётливо видны. Вот только… сами они изменились. Рядом удивлённо охнула мама:

– Это ещё что такое?

Как там Гунир ещё болтал? Половина города накрыта пеленой? Где? Пришлось напрячь глаза, но дальше, на фоне заснеженного подножия Среднего Брата я сумел разглядеть лёгкую дымку, которой неоткуда было взяться. По мне, город словно огромной чашей накрыт целиком. Да и какая это чашка, если город квадратный? И везде, куда дотягивается взор, я вижу резкую границу между снегом, в который проваливаешься по колено, и обильной зеленью поместий, чистыми мостовыми. Разве это не чудо, доступное лишь Древним? Иначе какой им был смысл строить город здесь, где властвуют снега и ветра, даже если здесь и был источник силы?

Мириот усмехнулся, завёл руки за спину, сейчас как никогда напомнив мне всезнайку Дарита:

– По рассказам мудрых людей, Древние путешествовали между своими городами через формации Пути.

Не удержавшись, поинтересовался:

– А как они передвигались по нему? Его край даже не виден. Полдня в одну сторону, полдня в другую? Или бегали из конца в конец?

– Они тебе что, какие-то слабаки Воины? Может, дети и бегали, а вот остальные летали…

С удивлением услышал голосок Лейлы, перебившей Мириота:

– Летали? Как Рам Вилор, наш первый император?

Снова удивив меня, ей ответила вечная молчунья Таори:

– Да, девочка. Представь себе тысячи поднявшихся в воздух над этим городом идущих, – женщина, стоя на самом краю площадки, повела перед собой рукой. – Представляешь, как близки они были к Небу в этот момент?

Я опустил Лейлу на пол, позволив ей подойти к маме, и совсем другими глазами оглядел дворцы поместий впереди. Это… Это выходит, что мужчины и женщины в нём были Властелинами Духа? Все? Только от попытки представить себе их силу кружилась голова. Рам Вилор достиг этого в четырнадцать. Его талант бросал вызов самому Небу, ведь он словно не замечал преград на своём пути. Но достигнув этапа Властелина, он уже не встречал достойных противников… Во всяком случае, в том томе сказок, что у нас был в детстве. Но в них он только начал создание Империи на обломках древних земель, и кто знает, что за приключения его ждали дальше?

– Но, конечно, у них были формации и в жилищах…

Невольно я поправил Волка, недовольный тем, как принизил он величие огромных и ярких строений Древних:

– Дворцах!

– Для нулёвки, всё это, конечно, кажется несравненной роскошью.

– А для бедного главы Волков, что сидит в своём лагере месяцами даже без горячей воды?

Мириот расхохотался, явно наслаждаясь разговором и не думая обижаться:

– Молодец поддел. И для меня тоже. У меня дворца среди Сорока нет.

– А мог быть? Ведь тот же Плав ходит под твоей рукой?

– Не мог, хотя и без него я оставил сыну достаточно харчевен и ферм. Для того, чтобы попасть в квартал Сорока Семей, нужна сила и знания. Нужна основа, которая позволит твоей семье из поколения в поколение отличаться от других. Тех объедков, что продают на аукционах мало для этого, как бы много яшмы Волки ни добывали в лесах. Первый глава мог бы…

– Погоди. Если речь идёт об основе, то… – я замолчал, обдумывая неожиданно промелькнувшую идею. – Значит, он получил там что-то, что можно было передавать другим? И не один раз? Почему тогда ушёл?

– Его знание оказалось слишком трудным для понимания. Как Круговорот, что достался тебе с четырёх медитаций у камня. Дело хорошее, денежное. Но вот силы для Волков оно не дало. Никто из его поколения, никто из собранных за следующие годы под нашим флагом не сумел освоить ту оружейную технику для меча.

– Она была на основе?

Глава кивнул:

– В его мече, что он получил здесь после испытания.

– И он предпочёл идти дальше.

– Так хотят поступить все те, кто ждёт нас внизу.

Таори хмыкнула, но промолчала, а я медленно кивнул:

– Хорошо, я открою для вас этот город.

– А я сообщу тебе, где искать Павильон, но, Леград…

Мириот замолчал, даже отвернулся к Миражному, но я лишь терпеливо ждал, да и остальные на площадке молчали. Наконец он, вытянув руку, продолжил:

– К чему я вёл разговор. Взгляни на город.

Я послушно повернулся, и Миражный на моих глазах снова моргнул, а его улицы словно сдвинулись, поменявшись местами. На этот раз изменились поместья на границе со снегом и теперь сияли алыми крышами, а их ограды красовались кустами, сплошь усыпанными розовыми лепестками.

– Формации Древних сломаны сектантами. То, что должно было перемещать жителей, перетряхивает кварталы города, словно кости в стакане, и редко повторяется, выбрасывая их на стол. Дам тебе карту, хотя там от неё не так много толку, как ты надеешься. Лишь на удачу можно полагаться до конца. Я всё ещё хочу, чтобы ты шёл с нами, всё же ты отличный искатель, и богатая добыча похода это только подтверждает.

– Нет.

– Я понимаю, – Волк спокойно кивнул на очередной отказ. – После того, как мы все очутимся в городе – наши дороги разойдутся.

– Хорошо, глава.

В этот раз, впервые за долгие дни похода к Братьям, я снова был вежлив с Волком. Отбросил полы тяжёлой тёплой куртки, низко склонился, прижимая кулак к ладони:

– Благодарю этого старшего за всё, что он сделал для меня и моей семьи. Если сестра будет спасена, то этот младший всё ещё будет считать себя несущим долг перед всеми Волками. Надеюсь, Небо даст мне шанс вернуть его.

Волк молча ответил коротким кивком и принялся спускаться. Я снова подхватил на руки Лейлу, оканчивая про себя клятву:

«А если ты попробуешь нарушить свои обещания после того, как открою для тебя город, если ты намерен причинить вред моей семье, то не вини меня за всё то, что я обрушу на тебя там».

Я уже узнал всё, что мне было важно, и молчал всю оставшуюся дорогу, а вот мама, когда полоса зелени была уже рядом, не удержалась:

– Почему мы идём именно сюда? Почему не можем обойти там, где нет зверей?

– С каждым днём твои вопросы вызывают у меня всё большую головную боль, – проговорила Таори. – Будь я такой, то Риквил давно бы от меня сбежал!

Мириот взмахнул рукой:

– Оставь, не время для ругани. Город защищён десятками формаций. В них не так много проходов, тем более для слабаков Воинов.

– А Лейла, она сумеет войти?

– Это самый незащищённый вход в Миражный. Возможно, для детей, что хотели поиграть со снегом.

Невольно я переступил на месте, снова проваливаясь и увязая глубже в сугробе. С чем тут играть? Вон как посинел нос у сестры. Даже мне здесь холодно при всей закалке тела. Передал Лейлу маме и предложил Волку:

– Войдите сразу за мной.

– Это нарушение правил испытания. К тому же нет никакой уверенности, что мы сумеем защитить её там во время боя. Сначала в поединке срази зверя, что охраняет проход, а потом уже мы все войдём.

– Этого вашего Стража? Хорошо.

С трудом удалось произнести это нормальным голосом, разжав стиснутые зубы. Он всё верно говорит, причём терпеливо повторяя из раза в раз. Но я уже почти вошёл в Миражный. Уже почти там, где найду спасение для сестры, и готов бежать вперёд, снося всё на своём пути. А между мной и лекарством стоит какая-то тварь. Смешно. Я преодолевал преграды и повыше. Одного желания спасти сестру недавно хватило для того, чтобы и не заметить границы шестой звезды в своём Возвышении. Боюсь ли я, что не смогу победить простого зверя? Нет. Его смерть предрешена. Ведь он встал у меня на пути.

Я, в последний раз оглянувшись на ватажников и родных, шагнул за неосязаемую границу формации, опуская ногу на камень мостовой Древних…

И меня шатнуло. Несколько мгновений я боролся с самим собой, со своей неожиданной слабостью, ожидая нападения в любое мгновение…

Но ничего не случилось. Ниоткуда не метнулась тень зверя, не обрушилась техника, а затем и в голове прояснилось.

Ещё немного помедлив, я скинул с себя тёплую куртку, что носил последние дни. Здесь слишком жарко, в сравнении с морозом снаружи. Но причина моего недомогания – сила Неба. Все эти дни она повышалась неспешно, с каждой пройденной сотней шагов. Здесь же…

Невольно попытался сравнить свои ощущения с тем, что уже было в моей жизни. Рвущаяся в тело сила в несколько раз сильнее, чем та, что пьянила Закалок на границе Нулевого, сильнее, чем опрокинувшая меня под куполом Фонтана. Просто я с тех пор стал крепче и устоял сейчас на ногах. Отличный момент, чтобы напасть на меня, но вокруг тишина. Должны же быть и у Царей правила? Не всё же мне страдать от глупостей.

Я принялся глубоко дышать, словно стараясь наполнить себя этим воздухом, его силой. Здесь всё отличалось, даже мой шар боевой медитации стал больше без каких-либо усилий. В нём отчётливо мелькали сотни нитей, по большей части льдисто отблёскивающего, холодного оттенка. Лёд? Но и моей стихии хватало. Иногда даже казалось, что Ледяная энергия превращается в силу Воды. Не знаю, на самом ли деле это так…

Достаточно. Я не слышал за спиной ни слова, ни шороха. Даже оглянулся удостовериться, что с ватажниками и семьёй всё в порядке. Их отчётливо было видно сквозь формацию. Волки держат строй, в просвет между двумя бойцами сверкает глазёнками Лейла. Ну, хоть что-то её волнует и продолжает отвлекать от уныния и собственного бессилия. Одно это добавляет сил уже мне.

Я шагал по широкой улице, почти неотличимой от такой же в Гряде. Главное в деталях… Камень под ногами полирован, и плиты состыкованы так точно, что я не вижу ни одного шва. Или это цельный огромный камень? К тому же он цветной, плавно сменяющий свой оттенок с каждым шагом, и так чист, словно его только что вымыли и окатили водой. По обе стороны от меня не дома и стены, а цветущие кустарники, ровно подрезанные, словно не прошло сотен лет. Поневоле вспомнишь о волшебстве, глядя на красоту вокруг, и словно плывущие в воздухе над цветами крыши дворцов.

Я вглядывался в подножия кустов, ища следы или проломы от звериных тел, когда внезапно раздался странный резкий свист:

– Ж-же-ек!

Замер, пытаясь вспомнить этот явно знакомый мне звук. Птичий крик? Уже другим, настороженным взглядом огляделся вокруг. Крупный, одиноко стоящий во дворе поместья впереди колючий куст привлёк внимание. Вдох и я различил мелкие детали в десятках шагов от меня. Множество шипов длиной в ладонь и больше, на которые были нанизаны огромные насекомые и грызуны, а вот кусок кожи от доспеха… Мгновение я перебирал в голове, где я уже видел похожее, а затем по ушам снова резанул свист:

– Ж-же-ек!

Но я уже вспомнил и знал, что нужно глядеть наверх, а потому нападение с воздуха не застало меня врасплох. Кажется, я прыгнул вперёд даже раньше, чем почувствовал опасность, едва глаз заметил мелькнувшую в небе точку.

Как бы это ни было странно, но волна воздуха от небольшого, в общем, тела зверя, толкнула меня в спину, сбивая с шага на мостовую. Но это не помешало вскочить на ноги, направляя на врага свой Пронзатель.

Ставшая после Возвышения в несколько раз больше, но всё ещё миниатюрная, при сравнении с тем же Вороном, птица. Розоватое тело с красноватой спинкой, пожалуй, не больше по размеру моего туловища. Серая голова с запоминающейся чёрной полосой через глаза. Загнутый крючком клюв. Жулан, как его зовут в Гряде. Мясник, как его называют ватажники. Безобидная птица, которая охотится на насекомых, ящериц и мышей. Я поправил свои мысли – была безобидная птица.

Не слыхал, чтобы она вообще шла по пути Возвышения. Впрочем, мне ли, видевшему лишь клочок жизни лесов Гряды, думать, что это невозможно? Глупо. Лучше верить своим глазам. Вряд ли это создание выбрало силу и мощь. Вот только из-за этого моя задача стала ещё сложней. Попробуй-ка попасть в такую вертлявую цель! Меня и Ворон удивлял трюками в полёте.

Мясник моими сомнениями не страдал. Для него всё было просто – чужак пришёл в его владения. Если всё это время он вертел головой вправо-влево, забавно потряхивая хвостом в противоположном клюву направлении, то сейчас замер на миг, а я тут же ушёл Шагами в сторону.

И не прогадал. Как бы ни была мала птица, но размаха крыльев ей хватило, чтобы задеть меня по плечу в стремительном, едва уловимом глазом рывке. И кожа брони, сделанная из шкуры пятизвёздного зверя, разошлась, как гнилая ткань под лезвием ножа. Только треск раздался.

Мгновение я искал врага, который невесомым росчерком пролетел мимо, а затем меня захлестнуло чувство опасности. Она была везде вокруг…

Я вскидываю над собой Пронзатель, грозя небу лезвием, толкаю Покров прочь из средоточия, не понимая, что сейчас произойдёт, и не успевая вскинуть голову.

А вокруг меня падают десятки призрачных перьев, высекая искры из мостовой, словно созданы не из духовной силы, а из небесного металла.

Не ошибся. Что-то я сумел даже отбить, но техника была слишком неожиданна и с непривычного направления, потому и по плечам, и по рукам хлестнули острые лезвия, рассекая броню и исчезая, едва коснувшись Духовной Защиты. Если бы не кожа зверя пятой звезды, ослабившая удар, то я уже наполовину проиграл бы, потеряв силу из средоточия.

Тварь!

Голову захлестнуло гневом, туманя всё вокруг. На остатках рассудительности укусил себя за язык, и этот приём помог прояснить разум. Я сплюнул кровь на голубую дорогу под ногами. Ты меня не победишь…

Мясник упал с неба стремительно, в одно мгновение превратившись из едва видимой точки в растопырившую когти угрозу. Сердце полыхнуло радостью. Ошибка!

Обычный шаг в сторону, сильно впечатывая подошву в мостовую, руки привычно вскидывают вперёд и вверх древко оружия. Оковы! Ярость! Опора! Энергия мчится по меридианам, скользит по древесине ясеня и ударяет Жулана в грудь. Он в финале стремительной атаки, а я надёжно врастаю в камень Древних, становясь с ними единым целым.

Удар!

Теперь Мясник кувыркается по дороге, раскидывая крылья и куски корки льда. Рывок вслед ему, с силой вбивая лезвие Молота в тушу…

Мимо. Лишь искры из мостовой. Мой удар приходится в пустоту, а птица уже поднимается на лапы в трёх шагах. Как?

Я отбрасываю мысли прочь. Туман силы наполняет узлы, позволяя мне использовать техники, невзирая на остывающие меридианы. Оковы, пять стремительных Шагов, и я возле врага. Молот сжат над головой правой рукой. Укол сверху вниз остриём. С левой руки срывается Шип. В пустоту… Мясник снова словно исчезает в одном месте, чтобы появиться в другом, оставляя после себя лишь облако льдинок.

Но в этот раз я отчётливо вижу, как дёрнулись крылья, кроша корку, а мою одежду рванул порыв ветра. Техника. Стихия ветра? А какая же ещё она может быть у птицы? Смерть ей!

Ещё одни Шаги развернули меня и бросили на зверя, но время уже было упущено, а Оковы прошли мимо врага.

Мясник твёрдо стоял на лапах, распахнув крылья.

Миг и он гневно кричит, заставляя меня пошатнуться и схватиться за уши. Птичий вопль вонзается в голову, вкручивается в неё, путая мысли и оглушая. Ещё одно мгновение и звук исчезает, вот только меня по-прежнему бросает из стороны в сторону. Я почти наугад вскидываю ладонь, с удивлением отмечая, что меридианы уже распечатались, и веером отправляя в направлении зверя Шипы.

В голове проясняется, и только это позволяет мне броситься на землю, едва уворачиваясь от горящего голубым пера, самого настоящего, а не призрачного. От одного этого пламени, пролетающего надо мной, даже не касающегося меня, броня на груди распадается лоскутами до самой кожи.

Оковы вдогонку, хлопая ладонью, чтобы задать направление. Ещё один пучок Шипов я запускаю с мостовой, затем третий, поднимаясь на колени, четвёртый, уже срываясь в Рывке. Мимо…

Мясник просто прикрылся крыльями от первых техник, которые не ранили, а лишь разрушили сковывающий его лёд, а затем птица и вовсе взмыла в небо как ни в чём не бывало, заставив снова впустую рассечь воздух Пронзателем.

Я проводил врага взглядом – он стремительно набирал высоту. Быстро огляделся. Перо Мясника превратило в зелёную труху кусты живой ограды на протяжении добрых шести шагов и сейчас, лишённое пламени, валялось у основания каменного столбика, что скрывался среди кустов. Вдалеке, за прозрачной границей городской формации я видел сосредоточенные лица ватажников и бледные родных. На миг меня захлестнуло тревогой, что Мясник ударит туда, но слишком уж спокоен Мириот, а значит это вряд ли возможно. Даже случись так, ватажники сумеют сдержать первый удар.

Четверти средоточия как не бывало, но нити силы словно сами мчатся в мою сторону, так что всё только начинается, Мясник.

Похоже, он тоже так считал, снова обрушив на меня с высоты технику призрачных перьев.

Ты что думаешь, я не умею учиться?

Пронзатель взмывает над головой, а я крепко сжимаю его двумя руками. Правая на основании, почти у подтока, левая посередине. Лезвие расплывается в прозрачном круге, так быстро я принимаюсь размахивать оружием, словно рисуя над собой всепоглощающую сплошную преграду. Сверху падает лишь исчезающее на лету крошево – всё, что осталось от призрачных перьев. Завершающее движение, оружие замирает, указывая остриём на птицу, и с него срывается огромный Шип размером с тяжёлый дао.

Получи!

Мясник оказался пойман врасплох. Впервые полноценная и самая моя сильная техника, да ещё и наполненная под завязку, попала во врага. Мало ему не показалось.

Вот только развить успех не вышло. Второй Шип, летящий в, казалось, безвольно падающую тушу, прошёл мимо, доказав, что радоваться рано. Зверь жив и даже использует техники, чтобы управлять полётом.

Через ограду поместья я перепрыгнул, почти не заметив её, оказавшись на обширном пустом пространстве, покрытом ковром свежей зелени. Впрочем, стоял я на ней лишь несколько мгновений.

Ни к чему оставаться там, где опасно настолько, что волосы на голове, кажется, скручиваются кольцами, словно я пытаюсь засунуть её в костёр.