Текст книги "Сильвио Берлускони – Премьер Италии"

В Милане недоумевали: как быть? «Знатоки» предлагали: обратитесь к Берлускони. Он лучше других… «знает» Джузеппе Верди. Он поймет. И фамилии у них близкие (по написанию), начинаются с «Берл…» или «Вер…». Так и порешили… В честь открытия «Ла Скала» будут открыты 1001 бутылка французского шампанского… Тысяча – в честь истории, а одна на будущее… Берлускони умеет считать. А пока в Милане работает филиал – «Ла Скала-бис».

Берлускони не только театрал, но и большой модник.

Милан – столица итальянской моды. В исторической части города, на старинных фешенебельных улицах Джезу, Боргонуово расположились штаб-квартиры, мастерские-ателье, шоу-рум крупнейших стилистов мира – Армани, Ферре, Версаче, Криции, Долче и Габбана.

Фирменную одежду (с маркой самых известных стилистов) в Италии примерно 20–25 % покупателей приобретают непосредственно в бутиках и в специализированных магазинах. Другие 75–80 % – пользуются услугами огромной сети магазинов в городах и селениях, где реализуются товары, созданные на местных фабриках, в мастерских, портными с неизвестными именами.

Берлускони одевается от миланского кутюрье, но на этом не акцентирует внимания, мудро заявляя, что носит все только по последнему слову красавицы-моды. А что такое мода? Это, улыбается он, то, что выходит из моды… Фамилия кутюрье Сарто, портного – Карачени, белошвеи – Маури.

В Милане вы никогда не купите фальшивую продукцию в фирменных бутиках или специализированных магазинах, в больших магазинах линий «Станда», «Кооп», «Коэн», «Ринашенте». Но на рынках и «стоках» вы рискуете всегда. В юности Берлуска любил прицениваться и часто бывал на рынках. В Милане и предместьях в течение недели постоянно работали около двадцати рынков. Цены на товары могли иметь скидку до 60–70 %, но никаких гарантий качества и времени производства. Это – мир сомнительной удачи и риска во всех отношениях (могут и обворовать). Но такая опасность здесь меньше, чем в Риме, Неаполе, Бари или на Сицилии.

…На центральной площади Милана перед зданием мэрии и «Ла Скала» – знаменитый памятник Леонардо да Винчи со словами горожан, обращенными к гению. Но есть и другой памятник. О «Коне» Леонардо да Винчи в мире искусств говорили более 500 лет. Еще в 1482 году миланский герцог Людовик – «Мавр» заказал великому мастеру в память об отце Франческо Сфорца скульптуру бронзового коня, да такого, которого еще не знал мир!

Леонардо работал семнадцать лет и сотворил проект из терракоты. Была уже приготовлена и бронза. Дело оставалось лишь за отливкой. Но началась война с Францией. Бронза пошла на пушки, а конь из обожженной глины стал добычей французов, которые 10 сентября 1499 года пьяно и весело «расстреляли» коня во дворе миланского замка герцога Сфорца.

Все было уничтожено, кроме проекта зодчего, по которому «Кавалло» Леонардо должен быть высотой 7,2 м, 8,66 м в длину и 2,43 м в ширину. В 1977 году американский ценитель искусств Чарлз Дент из Пенсильвании прослышал о «Коне» Леонардо и решил воспроизвести гениальный замысел маэстро. Было собрано шесть миллионов долларов, и начались работы. Чарлз Дент умер в 1994 году и его дело довершили сын Питер и муж сестры Роджер Энли. И вот красавец-Конь изготовлен (весит 12 т), доставлен в Милан и подарен городу в память о Леонардо да Винчи. Берлускони присутствовал при инаугурации и сказал ставшую знаменитой фразу: «Леонардо и теперь на коне!».

В Милане на выставке «Человек, творения, миф», посвященной столетию со дня смерти великого композитора Джузеппе Верди (27 января 1901 года) я встретил 62-летнего человека, который назвал только имя и фамилию, Джузеппе Стреппини, очень похожие и созвучные с девичьей фамилией бис-нонны (прабабушки) – Джузеппины Стреппони. История меня, признаюсь, заинтересовала и хронологически выдерживала самую жесткую историческую проверку с одним лишь очень серьезным минусом: прадед Джузеппе производил уж слишком негативное впечатление: карьерист, эгоист, повеса и «детокидала»… И все это под звуки божественной музыки.

– Мой прадед родился в 1813 году под Пармой в Ронколе ди Буссето и поэтому на всю жизнь за ним утвердилось прозвище «Лебедь из Буссето». Я его так и буду впредь называть. Восемьдесят восемь лет летел «Лебедь» между Буссето и номером миланской гостиницы, где сомкнулись навсегда его веки, осталась на память любителям музыки вилла Святой Агаты, рядом в Пьяченце, где хранятся тысячи разных предметов: его пианино с набросками нот, музыкальные партитуры, костюмы, многие личные вещи Верди и его второй жены – певицы, сопрано Джузеппины Стреппони.

– Первую семью Джузеппе создал довольно рано, – продолжал правнук композитора, – в 23 года, когда был беден как церковная крыса, и мало известен, как уличный музыкант-странник. Его супругой стала веснушчатая простушка Маргерита, дочь богатого влиятельного коммерсанта Антонио Бареццы из Буссето. Через него Джузеппе быстро проник в музыкальные круги Милана и благодаря величайшему таланту и работоспособности стал очень известным музыкантом. Маргерита была женщиной болезненной, слабой. Она сумела родить двух ребятишек: Вирджинию и Ичилио, но они умерли во младенчестве, не достигнув и двух лет. В 1840-м скончалась в Милане и Маргерита.

Верди к этому времени был уже в дружеских отношениях со звездой первой величины миланской оперной сцены Джузеппиной Стреппони, знаменитой не только своим бархатным голосом, но и сладострастием, любовной связью с самым влиятельным человеком европейской и миланской музыки – Бартоломео Мерелли. Верди попал в цель. Без него уже не собирался ни один блестящий музыкальный салон Ломбардии. Вскоре, в 1842-м, со сцены «Ла Скала» зазвучал ставший всемирно знаменитым «Набукко» Верди. «Опера-открытие», писала восторженная пресса. А что же Верди? Он выехал в Париж, где оказался в одном гостиничном номере с прекрасной Джузеппиной. Мерелли был взбешен, угрожал отомстить, оставить любовников без средств к существованию, но вскоре сам был вынужден признать: «С талантом – не борись, а с двумя – тем более». И он сдался, даже помог Верди и Стреппони построить чудесную виллу Святой Агаты. Верди становился уже классиком музыки мировой культуры.

Любил ли Верди Джузеппину? Возможно. Но ему чаще бывало не до нее. Тем более, что он предпочитал хорошеньких молодых горничных, которых через каждые год – два он отправлял в близлежащую больницу, откуда затем в разные семьи раздавали «безродных» малюток. Это, понятно, композитора не волновало. Как и прозвище «детокидала».

Дважды в этой больнице побывала и знаменитая певица, а однажды, 14 апреля 1851 года монашенка вынесла малышку, которую затем снабдили документами, выписанными на фамилию Стреппини. И только одна буква отличала ее от Стреппони. Впрочем никто и не сомневался, что это было дитя певицы.

Могла ли певица принести ребенка не от Верди? «Исключено, – считает правнук. – Она была так влюблена и так почитала маэстро, что и не помышляла об измене».

Композитор и певица обвенчались только в 1859 году, но Верди своим вкусам и наклонностям не изменял, наиболее сильное увлечение он испытал к молодой певице Терезе Штольц, открывавшей сезон 1872 года в Миланском театре. Говорят, что Верди после спектакля демонстративно, на глазах у оскорбленной Джузеппины, увел под руку Штольц. И надолго. Поблизости от виллы Святой Агаты он купил домик, чтобы ночью на часок-другой делать вылазки от жены к любовнице. Та и другая его ждали, любили, прощали.

Верди и Джузеппина проводили лето во дворце Кавалли. Им прислуживала двадцатилетняя девушка из Кремоны. Сохранились документы, что от этой служанки и Верди родились двое детей, которые были усыновлены супружескими парами из Буссето, получили имена Джованни Белли и Джузеппы Фулчини. А «Лебедь из Буссето» продолжал летать… Из гнезда в гнездо.

– Считал ли кто, сколько внебрачных детей мог оставить Джузеппе Верди?

– Таких математиков пока нет, – заключил правнук. – Но прикиньте, детей могло быть около десятка, внуков – вдвое, втрое больше, и то, если они вели себя скромнее деда, но таких ярких талантов никто пока не обнаруживал. – Правнуков нас, наверное, более полусотни. У меня, например, уже трое внуков. Вот и считайте! Высшая математика!

Сегодняшние гении умеют считать. И сколько потомков у Верди, не знает никто. Но разные интимные личные истории в фокусе интересов итальянской публики были и остаются. Тем более, если они касаются знаменитостей, первых лиц государства.

О Берлускони известно все. И в этом его преимущество. Он не скрывает ничего.

Синьор С. Берлускони проявляет живой интерес ко всем сторонам жизни, к конфиденциальной информации. Особое внимание – устоям итальянского общества, реалиям, сложившимся на перекрестке XX – XXI веков, новым обычаям в человеческих семейных отношениях. Например, опрос общественного мнения показал, что 69 процентов итальянцев выступают за то, чтобы считать действительными гражданские браки, не зарегистрированные в церкви или мэрии. Что ж? Это – реальность. И почему бы с ней не считаться, не провести соответствующий проект через парламент? Берлускони – «за» и при этом задает логичный вопрос: «Если бы такой закон существовал в XIX веке, то сколько бы официальных детей было у Джузеппе Верди? Вот был бы мощный разноголосый ансамбль».

* * *

Фразы и афоризмы С. Берлускони и его оппонентов

Конституции не меняют как галстуки или перчатки, но изнашивается все, включая Основной закон.

«Гаффы» (незначительные ошибки) С. Берлускони только выглядят «гаффами». На самом деле все высказывания взвешены и продуманы, делают «затравку» для продолжения спора, полны весомых аргументов в развивающейся дискуссии.

Телевидение играет роль маяка в окружающем нас море – мире.

Для властьимущих Конституция может играть роль щита.

Театральная жизнь: много людей, мало храбрости.

Многие люди очень умны, но они это почему-то очень упорно скрывают. Потому что умные…

Попробуйте объяснить и найти выход из состояния хаоса, в котором живут миллионы людей.

Если дороги пролегают по окопам, значит вокруг – война.

Если мы едем в ночи, то выедем куда-либо засветло.

Круче бери, быстрее перевернешься. Но не бойся!

Когда мафиозо слышит, как премьер называет судей антропологически ненормальными, это придает ему силы и укрепляет уверенность.

«Я пришел к власти в 1994 году примерно таким, как А. Де Гаспери в 1948-м. Поэтому я – подлинный наследник Де Гаспери, а не демохристиане», – заявил С. Берлускони 14 октября 2003 года в Риме. Газеты откликнулись на эту реплику премьера с долей иронии и отметили: почему бы тогда каждому деятелю не обзавестись правом сравнивать себя с Карлом Великим, например. И вообще не следует ли воздержаться от присвоения разного родства, происхождения от самых талантливых отцов, когда и одного своего вполне достаточно.

Глава III Крылья любви и бизнеса

Как все юноши начала 60-х годов Сильвио был романтиком, мечтал о большой светлой любви. Зачитывался Стендалем и нередко видел себя на месте его славных героев. И вот так однажды, мечтая, «паря в небесах», он вдруг пришел в себя на земле у стены Центрального вокзала Милана. Перед ним на остановке автобуса 26 маршрута стояла девушка, как ему показалось, удивительной красоты и душевной чистоты. Возможно, та, о которой он только и мечтал. Он словно сжался в кулак, собрал всю свою волю и решимость и сделал первый шаг. «Сильвио!» – представился он и протянул руку. Она поколебалась мгновение, щеки стали пунцовыми и ответила, не опустив глаза: «Карла… Дель Ольо».

А потом они гуляли по Милану до позднего вечера. Затем Сильвио представил Карлу своим родителям, получил благословение и 6 марта 1965 года повел невесту под венец. На свадьбу были приглашены все близкие друзья, и их было полон дом.

…Прошел ровно год, и 10 марта 1966 года у счастливых молодых родилась дочь. Ее назвали Марией-Эльвирой. Это официально в местном анаграфическом офисе, а между собой в семье – просто Мариной, как ее и зовут все до сих пор.

Март для четы Берлускони был месяцем особым. В 1968 году, вновь в марте, 28-го, родился сын Пьер Сильвио, которого с легкого словца отца стали с улыбкой величать не иначе, как Дуди.

Сильвио и Карла свили свое собственное первое миланское гнездышко в доме на улице Сан-Джиминьяно, откуда перебрались в пригород Аркоре. Это название стало синонимом штаб-квартиры предпринимателя Сильвио Берлускони.

Шло время, расширялся круг деловых знакомств и контактов, росли банковские счета, но Сильвио оставался верен своему избранному «стилю жизни», как точно подмечено в брошюре «Одна итальянская история», – «размеренной форме нормального человеческого поведения, без кичливости, чванства, зазнайства, выставления собственного “я”, возвышения над другими». Например, Сильвио и Карла не желали, чтобы их дети выделялись внешне среди сверстников, поэтому не создавали для них каких-либо особых условий. Пусть, мол, растут как все остальные, а когда станут постарше, можно и поддержать. В разных смыслах. Без этого движение вперед затормозится. А пока детство, – формируйте характер, подставляйте лицо ветру, плывите по воле волн, но не сбивайтесь с курса (за этим следили капитан – глава семьи и штурман – мать Карла).

Казалось бы, что могло нарушить быт и ровное течение жизни такой красивой обеспеченной буржуазной семьи? Но бывает, что незримо возникает какое-то неудобство, стеснение, чувство взаимной несовместимости. Это состояние, обычно проявляющееся по прошествии 8–10 лет совместной жизни, супруги преодолевают по-разному. У Берлускони размолвки закончились разводом, что было непросто по итальянским законам 70–80-х годов. Умные, уважающие друг друга люди в критические моменты не поддаются временному избытку негативных настроений и чувств. Сильвио и Карла расстались благородно, сохранив дружеские отношения, делая все возможное для детей – Марины и Пьер Сильвио, отдавая им и внимание, и заботу.

Даже суперзанятость на работе не обрекает блестящего, красивого, преуспевающего мужчину на долгое одиночество. Свято место, как известно, пусто не бывает. По этому закону живут и душа, и сердце. Весь человек. И здесь Берлускони не стал исключением. Любовь, как шквал, нагрянула внезапно. Coup de foudre. Вновь любовь и вновь с первого взгляда. Таков весь Сильвио.

Это было в начале 80-х годов. Сильвио отправился в миланский театр «Мандзони» на премьеру нового разрекламированного спектакля. Пьеса оказалась тоскливо-скучной и осталась бы таковой, и бесследно ушла из сознания публики, если бы не красавица актриса – исполнительница главной роли Вероника Ларио. Позже Сильвио скажет: «Это было как приговор судьбы, как удар молотка кого-то Сверху. Все было решено сразу и бесповоротно – а-ля Берлускони».

Он купил букет самых дорогих цветов и с ними пришел за кулисы. Слова лились сами собой. А нужны ли они были? Очевидцы рассказывали, как Сильвио вынес Веронику на руках из театра и увез куда-то с явным намерением «оставить ее всю у себя и больше никогда не возвращать зрителю». Эгоизм, собственничество? Нет. Право мужчины. С согласия донны. А донна его уже любила.

В 1984-м у Берлускони появилась на свет маленькая Барбара; за ней в 1986-м – Элеонора (не в честь ли Элеоноры Рузвельт?), а в 1988-м родился Луиджи – мальчик, названный именем Святого Луиджи (Людовика) в честь отца Сильвио Берлускони.

Пятый ребенок! Это счастье. Рука, полная пальцев. «La main pleine de doigts», – сказал кто-то по-французски – все складывается наилучшим образом, по законам природы. Если в Милане наметился «демографический спад», то синьор Берлускони явно выправлял положение. Он особенно внимательно следил за воспитанием своих детей, по-прежнему обучал их скромности, хотя жили они далеко не в спартанских условиях, одеваясь и питаясь не как дети легионеров. Но все разумно и умеренно. La noblesse oblige.

Трое (Барбара, Элеонора и Луиджи) учились в разных классах, но в одной школе, где обучение велось по методике австрийского педагога-психолога, мыслителя и философа Рудольфа Штейнера. В основе – гуманитарный профиль, развитие способностей, независимого самостоятельного мышления, ориентация на глубокое познание литературы, искусства, астрономии и астрологии, выявление и реализация сильных сторон характера. Иначе говоря, – формирование личностей. Этот метод широко используется в разных регионах Италии, но главным образом на индустриально развитом Севере страны. У меня в Вероне – городе Ромео и Джульетты, есть друг – Лучано Кортеллетти с женой-немкой Ингаберг. Их сын Микеле закончил лицей с юридическим уклоном, и если бы не уехал в США, в Майями, во Флориду, где стал уже миллионером, то здесь в Италии он обязательно прошел бы в местные органы власти (джунту), а то и в центральный парламент. Талант говорит сам за себя, но может и погибнуть, если его не развивать.

Однако это не для семьи Берлускони, где взращивается каждое зерно. У детей Сильвио проявились великолепные музыкальные способности, слух. А голоса такие, что отец и в шутку, и всерьез предлагал: «Не создать ли нам свой семейный хор и выступать перед друзьями молодости. Есть что вспомнить и даже повторить». Барбара играла на арфе, Элеонора – на пианино, Луиджи – на флейте. Сам Сильвио – на гитаре. Квартет. Уникальный квартет.

Но было не до этого. Праздники кончаются быстро. «Даже карнавалы коротки. А труд – вечен». В этом смысл жизни Сильвио Берлускони и членов его семьи.

Дети от первого брака Сильвио Берлускони уже помогали отцу. Марина – вице-президент компании «Фининвест»; образец женщины-менеджера, унаследовала от отца всепоглощающую тягу и страсть к работе: способна проводить по двенадцать часов за письменным столом. Стиль одежды – строгий, любимый цвет – черный. Пьер Сильвио на другой семейной фирме – «Медиасет», руководит компанией РТИ, контролирующей всю частную телесеть, принадлежащую Берлускони. Активный менеджер и удивительно приятный обаятельный человек. Такое впечатление остается по крайней мере после первых контактов с новыми знакомыми.

В домашней обстановке Сильвио-отец не склонен к поучениям и если иногда и предается воспоминаниям, то, пожалуй, лишь потому, что безвозвратно ушедшая молодость с ее плюсами и минусами, всегда вызывает ностальгию. «Если бы молодость знала, если бы старость могла!» Нет, эта заезженная истина не для Сильвио Берлускони. Своей энергией он отгоняет старость, а в молодости он знал уже многое. Вот, как он сам об этом вспоминал в «Одной итальянской истории»:

«Окончив университет в 1961 году, не стал искать работу в банке или рекламных компаниях, решил посвятить себя бизнесу. Однажды в компании ближайших друзей я заявил: “Займусь строительством и не только домов, но целых городов. Там будут больницы и школы, церкви и спортцентры, луна-парки и супермаркеты…”.» И занялся этим.

В то время в Италии проходила мощная внутренняя миграция населения – жители с юга страны в поисках работы перебирались в северные регионы. Сотни тысяч людей, в основном молодых, направлялись в промышленные города Северной Италии – Милан и Турин. Это было связано с начинавшимся тогда «экономическим бумом» – из страны, разоренной войной, Италия превращалась в современное индустриально развитое государство. На севере ощущалась острая нехватка жилья. Надо было строить, строить и строить.

В 1962 году после знаменитой фразы, произнесенной в кругу друзей, – «Я займусь…», Луиджи-отец принял решение вложить все свои накопления в первое деловое начинание сына. При этом он сказал: «Запомни, это не только твои личные деньги, они принадлежат также твоим брату и сестре. Полученную прибыль ты разделишь поровну между вами».

Сильвио обещал и слово сдержал. Успех пришел. Берлускони сумел бросить вызов судьбе.

Но как же все было? Рассказываю со слов самого Сильвио в сборнике «Одна итальянская история» (воспроизводилась в книге Дж. Ленера «Эффект Сильвио Берлускони»).

«Получив от отца 10 млн лир, я купил под Миланом огромный земельный участок. Договорился вносить деньги частями. Однако для успешной реализации проекта нужен был компаньон. Выбор пал на Пьетро Канале, одного из крупнейших частных строительных подрядчиков в Италии. Канале тогда было лет сорок. И вот в одно прекрасное утро преуспевающий предприниматель встречается с 24-летним парнем, предлагающим создать совместную строительную компанию. “Я согласен стать вашим компаньоном, – сказал Канале, – но с условием, что ваша доля акций составит 10 %”. Берлускони вернулся через несколько дней и, широко улыбаясь, заявил: “Я нашел эту землю, купил ее в рассрочку и, пройдя все необходимые бюрократические процедуры, получил лицензию на строительство. Поэтому я считаю, что имею право на 50 % акций”. Канале с удивлением покачал головой, пробормотал себе под нос что-то мало разборчивое и, почти сорвавшись на крик, выдавил: “Ладно, поделим акции поровну. Хотя я, скорее всего, сошел с ума, что беру в партнеры, да еще на таких условиях, неопытного сорванца – совсем мальчишку. Соглашаюсь на эту авантюру по трем причинам: во-первых – видимо, я и впрямь спятил, во-вторых – потому что ты мне симпатичен, и в-третьих, я впервые в жизни встречаю такого наглого типа, как ты”. Proviamo – попробуем.

Сделку заключили. Совместную компанию назвали “Объединение миланских стройплощадок”. Приступили к строительству, но вскоре финансовых средств вновь стало не хватать. И у меня возникла идея, подтвердившая деловую хватку и коммерческую находчивость. Я впервые проявил себя как прирожденный торговец, один из тех, кто “способен продать лед эскимосам”. Суть идеи состояла в следующем: продавать квартиры еще до начала строительства жилых домов, демонстрируя будущим покупателям лишь архитектурный проект и планы квартир. В том случае, если проект устраивал клиента, тот вносил половину стоимости жилья, а остальное – по завершении работ. При этом строительная компания предоставляла покупателю возможность проявить творческую инициативу, при выборе квартиры: самому уточнять или изменять ее планировку».

Формула простая и легкая, но требовала новых дополнительных расходов. Где взять деньги? Из воздуха! Клиенту предлагался компромисс: с него возьмут деньги за внесение поправок в план будущей квартиры, но за это покупатель обязуется помочь фирме продать еще одну квартиру, найдя для нее будущего владельца. По «щучьему велению» покупатели квартир превращались одновременно и в агентов по торговле недвижимостью. И бесплатными агентами. Законная «пирамида», без проигрыша.

Сильвио не боялся никакой работы, даже самой неблагодарной. Он рассказывал: «Однажды произошел такой случай. В жаркий летний день, раздевшись по пояс, я красил сарай на стройплощадке, в котором в ту пору размещалась контора компании. Неожиданно увидел возле себя солидного пожилого господина. Посетитель интересовался, кто здесь продает жилье, – принял меня, совладельца компании, за простого рабочего. Что же, ладно! Я ответил, что сейчас сбегаю и позову начальство, а сам отправился в одну из свободных квартир в новом здании, принял душ, переоделся и появился перед клиентом уже в обличии бизнесмена. От удивления тот опешил, но уже в следующее мгновение оба расхохотались…» И заключили контракт.

Коммерческая деятельность Сильвио Берлускони длилась почти пять лет, он построил четыре жилых комплекса. Успех вдохновил на следующий шаг: он основал новую фирму в той же сфере под названием «Эдилнорд» – «Строительство на севере» или «Северное строительство»…

…Что это? Просто воспоминания или простая ностальгия о прошлом? Ни то, ни другое. Это – гордость за достойно и успешно начатую жизнь предпринимателя, который закладывал фундамент не только своего будущего. Хотя, что греха таить, – все же своя рубашка ближе к телу. При этом рубашка украшалась наградами. В 1976 году Указом Президента Берлускони был удостоен звания «Кавалер труда» – Кавальере.

Подходя к сорокалетию, Кавальере Сильвио прочно занял свое место на старте политических скачек, где без удара колокола никто не устремлялся с места в карьер. И не помышлял! А синьор Сильвио устремился, нарушил этот закон.

Он сделал ставку и вложил средства в издательское дело, приобрел 12 % акций миланской «Новой газеты», создателем и главным редактором которой был ведущий журналист Италии знаменитый Индро Монтанелли. Зачем бизнесмену понадобилась политическая газета? Кое-кто стал искать ответ на этот вопрос в сфере политического мировоззрения Берлускони, считавшего, что принципам свободы и демократии на Западе, и, в частности, в Италии, угрожало засилие коммунистической идеологии. Нужен был отпор. И вот его опасения подтвердились: в 1976 году на парламентских выборах итальянская компартия набрала 34,4 % голосов и стала, наряду с христианскими демократами, ведущей политической силой в стране. «Новая газета» представляла собой влиятельный рупор праволиберальных кругов Италии, служила своеобразным идеологическим заслоном против левых движений и ИКП.

Это, конечно, хорошо. Но слабо и однобоко для Берлускони, обладающего острым аналитическим и альтернативным мышлением. А политика, даже как хобби, без экономики для него просто не существовала; а если и существовала, то не больше, чем в роли падчерицы или Золушки из известной сказки. Но и Золушка может стать знатной и даже правящей принцессой, в руках которой волшебная магическая палочка – информатика, получившая особое значение в ходе развернувшейся политической пропаганды и идеологической борьбы. Политика и идеология, по Берлускони, должны тоже делать и приносить деньги. И это подсказывали ему не только богатая интуиция, но и знание дел, опыт его команды.

Берлускони начитан. Среди любимых авторов – разные писатели: Данте и Диккенс, Петрарка и Шекспир, Гюго и Достоевский. Еще с юных лет он увлекся литературой по истории, политической публицистикой, книгами по экономике и философии, но все-таки предпочтение отдавал классике.

Среди книг в библиотеке этого крупнейшего итальянского книголюба, владельца таких издательств, как «Мондадори», «Эйнауди», «Электа» и других, – произведения, изданием которых он занимался лично. Это «Утопия» Томаса Мора, «Похвала глупости» Эразма Роттердамского, «Государь» Никколо Макиавелли, «Речь о достоинстве человека» Пико делла Мирандолы, «Новая Атлантида» Фрэнсиса Бэкона, «Город Солнца» Томмазо Кампанеллы, «Манифест коммунистической партии» и другие произведения К. Маркса и Ф. Энгельса.

В 70-х годах Берлускони много читал, пополнял и углублял запас знаний, который он приобрел в юношеские, университетские годы. Его интересовала, например, политическая судьба его исторического кумира Томаса Мора, вошедшего в английский парламент от лондонского купечества. Он выступал против налогового произвола, за что попал в немилость (Берлускони всегда раздумывал об основах налоговой политики). Берлускони знал всю биографию Мора. С вступлением на престол Генриха VIII (1509) Мор возвратился к политической деятельности; в 1510-м стал помощником лондонского шерифа, в 1518-м вошел в Королевский совет, в 1525–1529 – был канцлером герцогства Ланкастерского, в 1529–1532 годах – канцлером Англии. (Не подумывал ли тогда Кавальере Сильвио повторить путь Мора в итальянском или, гляди дальше, в европейском варианте?) К лютеранской реформации он относился отрицательно, считая ее угрозой общехристианскому единству. Будучи католиком и соответственно сторонником верховной власти Папы Римского, Мор отказался дать присягу королю как «верховному главе» английской церкви, после чего был заключен в Тауэр (1534), обвинен в государственной измене и казнен. В 1886-м причислен католической церковью к лику блаженных, в 1935-м канонизирован. Многочисленные антипротестантские полемические трактаты и медитации на религиозные темы («Четыре насущных предмета», «Моление душ», «Апология», «Диалог об утешении в невзгодах» и др.) оказали влияние на искусство английской риторики (проповеди Э. Марвелла и Дж. Донна), а также на формирование стиля Дж. Свифта. Мор перевел с латинского на английский язык биографию Пико делла Мирандолы (1510), личность которого и его трагическую судьбу считал поучительными для реформаторов церкви. Его «История короля Ричарда III» (1531), оставшаяся неоконченной, – одно из лучших произведений английской прозы эпохи Возрождения, послужившее позднее косвенным источником драмы У. Шекспира. И все это изучал и схватывал пытливый ум Сильвио.

Он считал, что наибольшую известность принес Мору его диалог «Утопия» (1516), содержащий описание идеального строя фантастического острова Утопия (место, которого нет; это придуманное слово стало впоследствии хрестоматийным). Здесь Мор впервые в истории человечества изобразил общество, в котором ликвидирована частная (и даже личная) собственность и введено не только равенство потребления (как в раннехристианских общинах), но обобществлены производство и быт. Вот, что нужно! Но ценность в другом, – считал Берлускони. Труд в Утопии составлял обязанность всех граждан, распределение происходило по потребности, рабочий день сокращен; наиболее тяжелые работы выполняли преступники… Политический строй Утопии основан на принципах выборности и старшинства и т. д. А это – не в логике С. Берлускони и вообще человеческой сущности. Семья организована не столько на родственных, сколько на производственных началах. Мор не мыслил себе революционного пути осуществления этого идеала – он был противником народных движений, видел в них лишь разрушительное начало.

Из досье FI. Мор Томас (7 февраля 1478 года – 6 июля 1535 года, Лондон), английский гуманист, государственный деятель и писатель; основоположник утопического социализма. Сын судейского чиновника. В 1492–1494 годах занимался в Оксфордском университете, примыкал к кружку так называемых «оксфордских реформаторов» (Дж. Колет, Т. Линакр, У. Гросин). В 1496–1501 годах изучал английское обычное право при юридической корпорации Lincoln’s Inn. В конце 90-х годов познакомился с Эразмом Роттердамским, ставшим затем одним из его ближайших друзей (Эразм написал и посвятил ему «Похвалу глупости»).

Увлечен был Берлускони и философией «итальянского Томаса» – Томмазо Кампанеллы.

Из досье FI. Кампанелла Томмазо (5 сентября 1568 года, Стило, Италия – 21 мая 1639 года, Париж), итальянский философ, поэт, политический деятель; создатель коммунистической утопии. (Противника и его историю надо знать не только в лицо. Это – кредо Берлускони.) Сын сапожника. с 1582-го монах-доминиканец. В 1591-м выступил с книгой «Философия, доказанная ощущениями» в защиту натурфилософии Б. Телезио против схоластического аристотелизма. Неоднократно подвергался церковному суду по обвинению в ереси. В 1598–1599 годах возглавил в Калабрии заговор против испанского владычества, был приговорен к пожизненному заключению. За почти 27 лет пребывания в неаполитанских тюрьмах создал десятки сочинений по философии, политике, астрономии, медицине, частично опубликованных в Германии и распространявшихся в рукописях. Во время нахождения на папском престоле Папы Урбана VIII, в 1628 г., Кампанелла был передан римской инквизиции, а в мае 1629-го освобожден и оправдан. В 1634-м Кампанелла бежал во Францию, где ему, при покровительстве кардинала Ришелье, удалось опубликовать часть своих сочинений.