Текст книги "Мир добрый и светлый. Стихи и рассказы"

***

Утром полиция быстро свернула лагерь «экологов», задержав для острастки некоторых, самых рьяных активистов. Но, прежде, чем палатки и оставленный «экологами» мусор погрузили в грузовик, к полицейскому флайеру «торжественно» провели рыжую Люсьену.

– Боюсь, что всё равно вывернется, – Олег потёр шею, на которой краснел след парализатора. – Это же рыба-вьюн, а не человек: всё равно выскользнет, как ни хватай.

– Такие не тонут, – согласилась с ним Света.

– Что случилось, дядя Женя? – тревожно спросила Юля, посмотрев на выходивших из конюшни полицейских и Вертихина.

– Огонька и Комету украли, – Евгений Петрович печально посмотрел на ребят. – Я видел какого-то человека в серой куртке. Его видел и Юрий. Но «серый» ушёл…

– Какой «серый»? – удивился Павлик.

– Наверное, тот грибник, которого мы за дядю Юру приняли, – ответила Валя.

– Похоже, он самый, – кивнул Евгений.

– А как же теперь? – Юля посмотрела на биолога, и её глаза наполнились слезами.

– Полиция будет искать Огонька. А нам остаётся только ждать…

– Это она жеребят украла, – насупилась Валя, кивнув на бело-синий полицейский флайер, увозивший Люсьену.

– Не она, ребята, – Криницын обнял ребят за плечи. – Хотя и помогла организовать кражу. Жеребят пока никому не показывали. И Люся придумала, как на этом заработать. Вернее, ей кто-то подсказал. Сначала развернуть шумиху вокруг неких инопланетных монстров, которых растит селекционная станция, сотрудничающая с Научной разведкой Главкосмоса. А потом сфотографировать жеребят, и, если повезёт, найти и другие материалы, сделав из этого громкую сенсацию. А для этого завела знакомство с журналистом. А этот журналист оказался слишком наивен и глуп, купившись на её посулы.

– Почему же, Юрий Тимофеевич? – оглянулась на него Света.

– А потому, что этот кто-то, подсказавший Люсе идею, решил под шумок украсть жеребят и подставить журналиста в качестве организатора.

– Хитрый и верный план разрушили ржавые дверные петли, – усмехнулся Олег.

– Да, – согласился журналист.

– Вы меня извините, Юрий Тимофеевич. Я про вас такие гадости говорила, – виновато посмотрела на журналиста Света. – Просто эта Кологривцева вас в таких красках расписывала. Когда они первый раз пикет у нашей станции устроили. И, кстати, сказала, что это вы его организовали.

– Представляю, что она обо мне сейчас рассказывает… Не берите в голову, Светлана. Я вас понимаю. И принимаю извинения, – примирительно улыбнулся Юрий.

На станцию ребята попали только на следующее утро. Во дворе было непривычно тихо – не слышалось звонкое ржание «марсианских» жеребят.

– А где остальные жеребята? – тревожно спросил Павлик.

– Жеребят вчера вечером увезли в головной институт. Исследования нужно продолжать дальше, – пожала плечами Валина бабушка.

– И мы их больше не увидим? – на глазах Юли выступили слёзы.

– Почему? Кого-то из жеребят оставят на станции, может это будет и Огонёк, – успокоил ребят Вертихин.

– Если их найдут, – грустно ответила Юля.

– Надейся на лучшее, малыш.

***

Прошло три дня с той злополучной ночи, когда пропал Огонёк. Дни тянулись серо и скучно. Ребята по-прежнему с удовольствием помогали взрослым, учились верховой езде, совершая под руководством Светы конные прогулки по окрестностям. Но… Не хватало жеребят. И хотя полиция искала украденных животных, результатов пока что видно не было.

– Какие же они гады!!! – в сердцах воскликнул Павлик, глядя в окно, на сверкавшую после ночного дождя, мокрую листву сада.

– Кто?

– Сама знаешь, Юлька! Те, кто украл Огонька! Он же ещё маленький, совсем как мы!

– Он очень ценный, – рассудила Юля не по-детски серьёзно. – Поэтому его и украли.

– Я бы их всех! Вот так! – Павлик схватил висевший на стене детской игрушечный меч и, перемахнув через ограждение террасы, выбежал в сад. – Вот так всех! Этих воров, – Павлик принялся рубить мечом росшие за террасой репейники. – Вот так!!! Вот так!!!

– Что, малыши, скучаете? – бабушка вошла в детскую. – Я знаю, как вас развеселить. Завтра поедем в «Детский мир». Надо вам кое-что купить, а то растёте быстро, уже всё коротко…

Вечером следующего дня Павлик и Юля, уставшие и счастливые, тащили вместе со взрослыми коробки и свёртки с обновами. Часть покупок оставили дома. А часть повезли на дачу. На станции эстакадного трамвая Павлик принялся усиленно разглядывать кого-то среди ожидавших поезд пассажиров.

– Пашка, ты кого там увидел?

– Смотри, Юлька, – шёпотом ответил ей мальчик и показал рукой.

Девочка посмотрела в ту сторону, куда указывал Павлик и заметила в толпе высокого худощавого мужчину в старомодной кепке-«жокейке». Что-то в нём было знакомое…

– Не узнала? Это тот грибник!

– «Серый»!? Точно – он! – ахнула Юля и подбежала к взрослым: – Надо срочно полицейским сказать!

– Что сказать, Юля?

– Деда, там этот, «серый»! Который жеребёнка украл!

***

Солнце ещё только вставало, постепенно заливая луг оранжевым светом и разгоняя молочно-белый туман, поднимавшийся от реки, когда Павлик и Юля одновременно проснулись, услышав такое знакомое тонкое ржание.

Не сговариваясь, оба вскочили и кинулись к террасе… Там в лучах восходящего солнца скакали красные кони… Вернее, пока ещё не кони, а огненно-рыжие жеребята. А к даче уже бежала сияющая счастливая Валя.

– Огонёк!!! – ребята бросились к своему четвероногому другу. – Огонёк, как мы соскучились!!!

Огонёк, увидев друзей, со звонким ржанием поскакал навстречу детям.

– Ну вот, ребята, – из тумана вышел Евгений Петрович, – мы и нашли наших жеребят. Благодаря вам! Спасибо, малыши!

– А того – «серого» – поймали?

– Поймали, Павлик, – вздохнул биолог. – Но организатор ушёл. Юрий видел рядом с Люсьеной совсем другого человека. И он как сквозь землю провалился…

– А жеребята теперь останутся на станции? – осторожно спросила Валя.

– Да. Огонёк и Комета останутся у нас.

Жеребята ответили весёлым ржанием, зовя маленьких друзей поиграть, и поскакали к ещё скрытой туманом реке. А Валя, Юля и Павлик, с радостным смехом понеслись вслед за ними. Они бегали по росистому лугу, среди волн таявшего на солнце тумана, плескались в тёплой воде речки, и вместе с ними летело по солнечным лугам беззаботное детство маленьких друзей: детей и алых жеребят.

Конец

2014 г.

Павлик и Валя
(цикл «Павлик и Юля»)

Те дни навсегда остались для Павлика и Вали незабываемыми, сказочно-прекрасными… Остались тем, что бывает лишь однажды… и запоминается на всю жизнь.

Они приехали в Крым на Морской фестиваль, который не так давно стал проводится на Южном берегу. Народу на побережье собралась уйма – ведь фестиваль был очень популярен. Были здесь и Яся, и Алька, и Артём, и другие друзья ребят. Родители Павлика и Юли остановились у Тониной сестры Наташи Корабельниковой. А родители Вали в доме бабушки и деда Яси Фирсовой, где Яся с родителями жили до переезда в Москву. Так получилось, что взрослые уехали по срочным делам, а Юлька, Яся и Данька – младший брат Вали, Алиса и Пашка Корабельниковы увязались в поездку с родителями. И Павлик с Валей на пару дней остались в доме одни (Наташа и Игорь велели Вале перебираться ночевать к ним).

Последнее время отношения Вали и Павлика стали меняться. Ребята по-прежнему оставались близкими и неразлучными друзьями, с удовольствием проводили вместе время, но… Что-то изменилось. И дело было не в тех новых чувствах, которые они испытали друг к другу почти год назад на далёкой планете Тейна, разыскивая таинственный огнецвет… Нет, дело было не в них…

В отношениях мальчика и девочки, по-прежнему дружеских, как-то незаметно исчезла доверчивость. Даже скорее не доверчивость, а доверительность, так свойственная детской дружбе. Они по-прежнему испытывали добрые (и даже нежные) чувства друг к другу, но что-то мешало… Какая-то недосказанность…

Валя стала часто замечать, что в отношениях к ней Павлика появилась напряжённость. Как будто он чего-то боялся, стеснялся… Между ними стала появляться дистанция, грозящая перерасти в разобщённость. Что-то угнетало Павлика, охлаждало его прежнюю эмоциональность и непосредственность. Да и сама Валя ощущала какое-то неуловимое чувство, порождающее в ней… нет, не отчуждённость, а какое-то напряжение в отношении мальчика. Приземлённость, как выразилась бы сейчас Юлька. Это неуловимое, но гнетущее чувство мешало прежнему доверию между Павликом и Валей.

«Наверно мы взрослеем», – печально вздохнула Юля, когда Валя поделилась с ней своими чувствами.

Павлику тоже было нелегко. Он чувствовал, что в отношении к нему девочки стала проскакивать незаметная, но ощутимая холодность. Это иногда задевало его, ведь они – Павлик и Валя – привыкли во всём доверять друг другу. А сейчас это доверие медленно, но верно исчезало. Валя вдруг стала отдаляться от него (хотя, может быть, это только казалось впечатлительному и эмоциональному мальчику). И Павлик не мог найти этому объяснения. Он и сам чувствовал какую-то неловкость, занозой вонзившуюся в их искреннюю и нежную дружбу.

Они ещё не знали, что в те ласково-тёплые южные вечера это странное, казавшееся им неестественным, отчуждение благополучно разрешится, и в их дружбу вновь вернётся прежняя искренность.

А началось всё довольно буднично. Валя пошла в душ. Дверь она не заперла потому, что девочке просто в голову не пришла такая глупая с её точки зрения мысль – запереться в ванной. И от дуновения воздуха из расположенного рядом с дверью вентиляционного отверстия дверь приоткрылась.

Валя, хоть и заметила это, но не придала особого значения и, намылив мочалку, принялась с удовольствием мыться нежной ароматной пеной.

«Да ладно, – махнула она рукой. – Не будет же Павлик за мной подглядывать, в самом деле!» Хотя при этом девочка почувствовала некоторую неловкость от возникшей ситуации.

Неожиданно Валя заметила, как в щели приоткрытой двери мелькнула тень.

«Наверно, это Павлик прошёл мимо на кухню или веранду», – решила девочка. Но вдруг что-то кольнуло её… Это Павлик… Мысль о мальчике пронзила Валю. Девочка, замерев с мочалкой в руке, пригляделась… Кто-то действительно стоял в коридоре напротив двери. И смотрел… Новое дуновение из забранного ажурной решёткой отверстия под потолком приоткрыло дверь ещё немного… Это был Павлик. Мальчик, не ожидавший движения двери, отпрянул и бросился в коридор… Но времени было достаточно, чтобы Валя успела разглядеть его. Она испуганно сжалась, пытаясь прикрыться руками и мочалкой, и вглядываясь в щель между дверью и стеной… Но в коридоре уже никого не было.

«Может мне показалось?» – спрашивала себя девочка, не в силах поверить в произошедшее. Но нет, она явно видела Павлика, отпрянувшего от двери… И глядевшего на неё широко распахнутыми глазами.

Валя быстро смыла пену и, кое-как завернувшись в полотенце, выглянула в коридор. Никого. Слышно, как в комнате работает телевизор… Валя захлопнула дверь и защёлкнула задвижку. Но теперь всё удовольствие от тёплых струй душа исчезло…

Девочка не могла прийти в себя от поступка Павлика. Как он мог, ведь она полностью доверяла ему! Как мог совершить такое предательство! Он подглядывал за ней! В душе! Смотрел, рассматривал её тело! В ту минуту Вале очень захотелось выбежать из душа и закатить Пашке звонкую пощёчину!

Наскоро одевшись, Валя выбежала в комнату, пылая праведным гневом и… остановилась… Павлика нигде не было. И это спасло девочку от непоправимого и несправедливого поступка. Ведь у Павлика и в мыслях не было обидеть или оскорбить Валю…

***

Павлик и сам не мог понять, как это произошло… Ведь вся эта неловкая ситуация возникла совершенно случайно. У него и в мыслях не было ничего непристойного – Валя была для него другом, девочкой, к которой Павлик испытывал нежные и искренние чувства.

Павлик смотрел телевизор, когда Валя отправилась мыться. Он и не думал подглядывать за девочкой. Просто захотелось пить, и Павлик пошёл на кухню налить лимонада. Ванная комната выходила в коридор, где сейчас было темно, и мальчик сразу заметил светлую щель приоткрытой двери.

«У Вали дверь открылась, – подумал Павлик. – Ей же холодно будет – на улице ветер, в дверь дует!»

И Павлик просто подошёл, чтобы закрыть дверь. Но случайно повернув голову, скользнул взглядом по щели… И увидел Валю… с наслаждением подставляющую лицо и плечи тёплым струям душа. И Павлик замер у двери, поражённый неожиданно нахлынувшим на него новым, неизвестным ему чувством…

Казалось бы, что нового он мог увидеть в обнажённой девочке? Ведь Валя и Павлик купались и загорали вместе нагишом, как и все дети… Но сейчас Павлик был просто заворожен открывшейся ему картиной. И ничего непристойного в его мыслях не было. Он был восхищён. Никогда до этого он не замечал красоты и совершенства человеческого тела, и был просто заворожён, очарован открывшейся ему картиной. И мальчик смотрел, не в силах оторвать глаз от этой, казавшейся ему неземной, красоты…

В чувство Павлика привела коснувшаяся его плеча дверь… И только тогда мальчик понял весь ужас своего положения… Понял, увидев испуг и растерянность в карих глазах замершей от неожиданности Вали… И бросился прочь…

«Что я натворил! – Павлик готов был под землю провалится от стыда. – Что я наделал!!! Ведь Валя доверяет мне, как себе! А я… Я…» Схватившись за голову, мальчик опустился на стул возле кухонного окна.

«Что же делать? Как я теперь посмотрю ей в глаза? Как?! – Павлик сидел, раскачиваясь на стуле, не в силах поверить в произошедшее. – Я подглядывал за ней в душе… Как… Как последний негодяй…»

Мальчик посмотрел в окно на погружённый в темноту переулок. Ему захотелось выбежать на улицу и выть… Выть!!! Выть на Луну от отчаянья и безысходности!!!

«Что я наделал!»

Дверь в ванной хлопнула, и Павлик услышал быстрые шаги босых ног. Валя пробежала в комнату. Надежда мальчика на то, что она не разглядела его в темноте коридора, а просто испугалась открывшейся двери, рухнула. И Павлик, не в силах вынести позора и стыда, кинулся прочь, в темноту улицы. Остановился он только в саду. И, обняв ствол старой яблони, беззвучно заплакал, как маленький ребёнок. И так и стоял, уткнувшись лбом в шершавый ствол, пока не почувствовал, как на плечо легла такая знакомая тонкая ладошка…

***

Валя устало опустилась на диван. Гнев улёгся, и в душе наступило опустошение.

«Как он мог? – вновь задавала девочка себе вопрос. – Почему он смотрел на меня? Зачем? Разве он ни разу не видел меня совсем раздетой? На речке, на даче? Да в душе, наконец!» – Валя вспомнила, как год назад на Тейне, в первый день пребывания на базе, они, после вылазки в окрестности станции, извозившись в липкой смолистой глине, пошли в душ все сразу, вчетвером: Павлик, Юля, Яся и Валя. Потому, что буро-жёлтая глина, богатая кальцием, ела кожу… Да и Юлька рассказывала, что они с Павликом никогда не стеснялись друг друга. Им просто не приходила в голову мысль, что брату и сестре нужно что-то скрывать… Что же заставило Павлика смотреть на неё? Смотреть как…

«А как? – неожиданно задала себе вопрос Валя. – Как он на меня смотрел?»

И Валя вновь вспомнила произошедшее несколько минут назад. Павлик смотрел на неё, но… Но в его взгляде не было ничего такого, чего девочка могла бы стыдиться. Взгляд Павлика был удивлённым, даже изумлённым, очарованным, восхищённым, выражавшим массу других эмоций… И у девочки не было причины стыдиться хоть одной из них. Павлик был восхищён, очарован ей и только лишь… Очарован настолько, что просто выпал из реальности.

И Валю внезапно охватил жгучий стыд. Но не оттого, что Павлик увидел её без одежды. А от собственного далеко не благовидного поступка, совершённого ей позавчера, в первый день приезда. Вале было очень стыдно признаться в этом, но она тоже подглядывала за Павликом. Мальчик принимал душ на втором этаже, в мансарде. А там в кабинке было окно, выходившее в сад. Павлик забыл (а может тоже просто не подумал) занавесить его и не видел Валю, стоявшую в темноте сада…

– Значит тебе можно, а Пашке нельзя? – спросила сама себя девочка, чувствуя, как горят щёки и уши.

– Но я же девочка! – возразила себе Валя.

– А он мальчик… И что? Ты этим оправдываешь себя? Пашка-то хоть раскаивается, наверное, а ты?

– А что я?

– Полюбовалась на голенького мальчишку и спокойно пошла домой ужинать, – Валя готова была провалится от стыда! Ну зачем она только это вспомнила!

– А я раскаивалась – мне было очень стыдно! Я обещала, что больше так не буду!

– Обещала себе. А Пашке не призналась. Смелости не хватило!

Валя вздохнула и вдруг вскочила, спохватившись: а где же Павлик?! Она уже полчаса сидит здесь, а его нигде нет! Валя подбежала к окну и, выглянув в сад, увидела фигуру мальчика, уткнувшегося головой в старую яблоню. Плечи Павлика часто вздрагивали. И Вале вдруг стало нестерпимо жаль друга. Ведь что он, в сущности, сделал? Просто случайно увидел её… Валя вздохнула: да, то доверие, с которым они относились друг к другу, вдруг ушло…

Валя подошла к мальчику и положила ему руку на плечо:

– Павлик, пойдём домой. Я ведь не сержусь на тебя. Честно.

– Валь… Я не хотел, честно. Это случайно получилось…

– Пойдём домой, а завтра поговорим. Пойдём, пожалуйста, – и Валя, взяв Павлика за руку, повела его на веранду.

Остаток вечера прошёл скомкано. И Павлик, и Валя чувствовали неловкость от недавнего происшествия.

За ужином Павлик сидел, опустив голову и избегая взгляда девочки. Несмотря на все уверения Вали в том, что она не сердится на него (мало ли что бывает), он чувствовал свою вину в произошедшем. Ведь он не должен был поступать так. Он подглядывал за девочкой… Павлик понимал, что теперь их и так усложнившимся отношениям пришёл конец. Уже не будет той лёгкости, доверчивости, искренней детской дружбы, связывавшей Павлика и Валю до сегодняшнего злополучного вечера. Валя уверяет, что не сердится на него… Ей просто жаль старого друга. Но она никогда не простит его. За такое не прощают… И Павлик решил: завтра он найдёт повод и уедет домой. Он не может больше, не смеет оставаться рядом с Валей.

В душе Вали царило тоже смятение, что и у мальчика. И ей было даже в чём-то тяжелее. Ведь о проступке Павлика девочке стало известно. А вот Павлик о её – Вали – поступке не знает. И, несмотря на всю свою честность, Валя понимала: ей никогда не хватит смелости признаться в этом. И поэтому ей никогда не доказать мальчику, мучившемуся своей виной, что её отношение к нему не изменилось. Что она готова простить ему это неловкое и нелепое происшествие… В котором, отчасти, была виновата и сама.

– Павлик… – Валя судорожно сглотнула, пытаясь начать разговор. Она посмотрела на друга. Павлик всё также сидел, опустив голову, и не смея взглянуть на неё. – Павлик, я хочу поговорить с тобой… – Валя не знала, как ей начать, не могла подобрать правильных слов.

– Я пойду спать… Спокойной ночи… – тихо проговорил Павлик, всё же робко взглянув на девочку. И надо же было в тот момент Вале отвернуться! И Павлик, увидев, что она смотрит в сторону, расценил это по-своему, посчитав, что Валя просто не хочет видеть такого негодяя, как он. А девочка всего-то посмотрела на закипающий чайник. Но, повернувшись обратно, она увидела лишь спину Павлика, удаляющегося в свою комнату.

– Павлик! – хотела было крикнуть ему вслед Валя, но поняла, что сейчас это не имеет смысла. Павлику просто нужно пережить сегодняшнее происшествие, подумать… И тогда он поймёт, что Валя по-прежнему его друг…

«Ну, посмотрел на меня. Ну и что?! Пусть бы хоть весь вечер на меня смотрел! Нам нечего скрывать друг от друга!» – запальчиво подумала девочка.

«Он поймёт…» – прошептала про себя Валя. Сидеть одной на кухне не хотелось, и девочка тоже отправилась в комнату, намереваясь лечь.

«Павлик сейчас всё обдумает и всё поймёт… А утром я поговорю с ним. Скажу ему всё, что нужно… И всё снова станет, как раньше», – успокаивала себя девочка.

Сон не шёл, и мысли Вали вновь и вновь возвращались к сегодняшнему вечеру. Павлик смотрел на неё… Смотрел восхищённо, не так, как порой мужчины смотрят на женщин. Он смотрел на неё… Так, как смотрят в музее на прекрасные творения античных мастеров. Он впервые осознал, что Валя не просто девочка, подружка. Она ДЕВОЧКА, будущая женщина, прекрасное и нежное творение природы, которым можно любоваться и восхищаться…

И от этой мысли Валя внезапно почувствовала смущение. Не стыд, а именно смущение.

«Неужели я и правда такая красивая, что Павлик был просто заворожён мною? – подумала Валя, ощущая, как горят щёки. – Или я просто кажусь ему красивой, потому что… Потому, что Павлик неравнодушен ко мне? А ведь, в сущности, какая разница. Ведь всё равно получается, что для него я – самая прекрасная девочка на Земле. Вот поэтому он так мучается. Он корит себя за то, что посмел осквернить своим, пускай и случайным проступком, чистоту того образа, который он видит во мне».

«Но что такого плохого в том, что он увидел меня без одежды? – вновь размышляла девочка. – Ведь это прекрасно. Человеческое тело – это совершенное творение природы, так всегда говорит мама». И Валя вновь представила, как Павлик подходит к двери и, случайно обернувшись, видит её под тёплыми струями. И в этот момент девочка вдруг поймала себя на мысли (поначалу очень смутившей Валю), что такое внимание Павлика её не стесняет, а наоборот, приятно ей. И она понимает чувства друга. Ведь ей (Валя вновь почувствовала, как горят от стыда уши) тоже иногда очень хочется увидеть Павлика раздетым. Очень…

«Если Павлик действительно был так очарован, увидев меня… Так пускай смотрит в открытую, а не подглядывает, мучаясь потом от чувства вины!»

Эти, показавшиеся Вале очень нескромными, мысли (хотя они были также невинны, как невинно само детство) вызвали в душе девочки новое щемяще-сладкое чувство, будоражащее и притягательное.

Валя вдруг почувствовала, что ей стало ужасно жарко и душно… Она откинула прочь одеяло, с удовольствием ощущая, как струящаяся из открытого окна ночная прохлада нежно обволакивает её тело, постепенно наполнявшееся сладкой истомой.

«Как хорошо, что у нас сейчас не принято носить никакой ночной одежды, как в старину», – подумала Валя, неожиданно поймав себя на озорной мысли, вызвавшей у девочки улыбку и едва не заставившую её рассмеяться. Она вдруг представила, как в комнату входит Павлик и застаёт её в таком виде… Ужас! Валя даже испугалась смелости своей фантазии, мигом натянув одеяло до самого подбородка.

«Нет, Павлик никогда не войдёт ко мне без стука», – подумала про себя девочка. Конечно, когда они были младше, Павлик мог запросто забежать к ней. Но сейчас, когда они подросли, в нём появилась деликатность. И именно поэтому, зная характер своего друга, Валя была убеждена в случайности проступка Павлика.

Она прислушалась. Из комнаты мальчика доносилось посапывание.

«Спит, – улыбнувшись, подумала девочка. – Пускай поспит, у него был очень трудный день. А завтра… Завтра всё будет хорошо». И с этими мыслями Валя уснула.