Текст книги "Голубая бухта. Цикл «Приключения Пулек»"

***

Зоя усиленно размышляла, куда бы спрятать нож. Идея спрятать нож вместе с пластиной в обсерватории оказалась неудачной по причине того, что спрятать его там было просто негде. На пластину-то никто внимания не обратит – мало там осколков, бусин и прочего барахла из Херсонеса и окрестностей. Но тут – современный водолазный нож! Где его спрячешь? Другое дело – Зойкина «лаборатория»!

Зоя долго прикидывала, куда бы его засунуть. В ящик с инструментами? А если папа полезет? За верстак? Ага, провалится и доставай его! Может на полку над дверью? А если кто туда полезет? Ну куда ж его спрятать-то?!! Вот ведь!?… И тут Зоя вспомнила про свой тайник. Но, как назло, в этот самый момент раздался голос отца:

– Зоенька, поди-ка сюда…

Зое не очень понравился ласково-насмешливый тон отца.

– Да, папа, – Зоя постаралась придать себе вид очень-очень послушной и прилежной девочки.

– Слушай, заяц. Что за история со змеем? Мне тётя Люба жалуется.

– Ну, па… Это же был эксперимент! К тому же Вика не обиделась…

– Я не про шарик, я про жуткий вой на рассвете…

– Ну, это тоже был эксперимент… Нам учительница на природоведении говорила, что воздух в колбе расширяется, если его нагреть…

– И…

– Ну… И…

– Свисток зачем было к бутылке приделывать? И на змее над посёлком поднимать? – метеоролог Вениамин Чередниченко с огромным трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться над очередной проделкой неугомонной дочки.

– Ну, мы с Викой подумали. Если воздух в бутылке расширится, он же оттуда будет дуть… А сможет он в свисток дунуть? Надо же было проверить! Па, ну мы же не думали, что он так громко!

– А подняли-то зачем?

– Так пока его солнце осветит, он же и так нагреется. А тут надо сразу. Бутылку из морозилки и на горячее солнце! Иначе силы свистнуть-то не хватит! Пап, ну что я смешного сказала? – надула губы Зоя.

– Вот что, испытатель акустических сирен! Уберись, наконец, в своём… в своей… лаборатории! Я сегодня гвозди искал, чуть ногу не сломал.

– Пап, я же уже убиралась на той неделе! И там всё на своих местах. Если я опять уберусь, я ж не найду ничего!

– Да и бесполезно, через неделю всё будет также, – усмехнулась вышедшая на террасу мать.

– Ой, горе луковое… Все девочки в куклы играют, платьица им шьют, а ты… – отец вновь чуть не рассмеялся.

– Тогда уж не луковое, а морское, – Зоя кокетливо поправила воротничок матроски. – И я тоже в куклы играю!

– Да, уж… Одну куклу ты превратила в космонавта, испытывающего новую катапульту… Где мы её нашли?

– За полкилометра, в балке. Она на парашюте спустилась и не пострадала! Она была лётчиком-испытателем!

– Ладно, иди ужинать, чудо морское! – отец растрепал Зойке волосы. – Но смотри. Если ещё учудишь что-нибудь на рассвете, когда весь посёлок мирно спит… Придётся мне в субботу тебя не веником, а ремешком в бане попарить.

– Ой, пап! Ты меня всего раз выпороть хотел. Один раз хлопнул, а потом целый день меня по голове гладил. «Тебе больно было, зайчик? Прости, пожалуйста, я погорячился!»

– Брысь! – Вениамин лёгким хлопком по пострадавшему тогда месту направил дочь к дому.

– Ой, пап, я сейчас. А то меня позвал, а я одно дело не закончила!

– Зоя, только не взрывай сарай, он нам ещё пригодится, – рассмеялась мать Зойки, Дайна.

Зоя влетела в «лабораторию», быстро забралась в угол между шкафом и стеллажами и отковырнула дощечку в полу под дальним стеллажом. А затем, оглянувшись, сунула туда нож и быстро поставила дощечку на место. «Вот, как и было!» – удовлетворённо отметила она результат работы.

Глава 13. Жорка

Жорик Крутилин вошёл в комнату, когда Сабир читал извлечённый из принтера лист. «Русалка… Карлос Ривера… Значит, на ней…» – бормотал Сабир, рассматривая лист, на котором, помимо текста, виделся рисунок корабля.

– Значит, наш кораблик зовётся «Русалка»? – Жорик, сунув руки в карманы, глянул на Сабира.

– Что… – растерялся было Сабир, но тут же спохватился. – Жора, я кажется говорил насчёт стука?

– Слушай, индус, мы кажется договорились. Что за корабль и что мы на нём ищем?

***

Георгий Крутилин, моторист рыболовного сейнера, двадцати пяти лет от роду любил деньги. И был не очень щепетилен по вопросу их происхождения. «Деньги не пахнут», – это был его принцип. Нет, конечно, он не был настолько беспринципным, как двадцатилетний недотёпа Шира, и, например, желанием заниматься чем-то явно криминальным отнюдь не горел. Но… «Чёрную» археологию и прочее не совсем легальное копание в «остатках древностей», он чем-то зазорным не считал. И, будучи авантюристом по складу характера, сразу согласился на предложение этого индуса подработать на подводных раскопках.

Сабир Сукхар нанял его и Ширу в Керчи, где приятели весело проводили отпуск. Работка была не очень пыльная – требовалось обследовать дно нескольких бухточек в окрестностях Севастополя на предмет исторических находок, которые можно продать коллекционерам древностей. Шира и Жорик сами в свободное время занимались этим, но Сабир поставил дело на «научно-техническую основу», снабдив подельников необходимым оборудованием, включая даже мезоскаф.

Платил Сабир хорошо, правда Шира всё время бурчал, что, мол, они вкалывают, а «индус» прохлаждается с местными девчонками. Сабир и впрямь ухитрился подцепить поселковую красавицу Гюльнару Гарифуллину, внучку старого рыбака Ахмеда. Жорик был бы и сам не прочь приударить за Гулей. Та хоть и была мелковата ростом (при своих семнадцати выглядела лет на пятнадцать, не больше), да уж очень красива и черноока. Но… Нет, Ахмеда Жорик не боялся, хоть Ахмед и был строг нравом, да и крепок (стариком звали его лишь за годы, сам Ахмед был вполне моложавым мужчиной в цвете лет, да и было ему только шестьдесят пять). Жорик побаивался отца Гули, космонавта и местного баскетболиста Агиша, двухметрового здоровяка и любимца поселковой детворы. Агиш хорошо помнил, как Жорик, ещё будучи подростком, тряс деньги с малышей, да и не раз ловил Жорика, будучи дружинником. Поэтому на глаза Каланче – как называли Агиша в посёлке – Крутилин старался не попадаться. Но Сабир, видимо, с Каланчой знаком не был, поэтому обхаживал растрёпу Гульку. А та была весьма польщена вниманием такого солидного ухажёра. Но Жорик был уверен, что Сабира интересовала не юная краса, а археологическая коллекция её деда.

Поначалу отношения с Сабиром шли неплохо. Но за месяц Жорик Крутилин несколько разочаровался в Сабире. «Индус» требовал искать «то, не знаю, что». Жорик и Шира обследовали дно, вытаскивали находки, а Сабир суетливо бегал вокруг, осматривал найденное. Что-то отбирал, что-то выкидывал («ненужное» Жорик и Шира затем успешно продавали туристам). Потом, запершись, долго звонил кому-то. После чего следовали указания искать дальше, потому что «всё не то!» Жорику это порядком надоело и однажды он вызвал Сабира на откровенный разговор.

… – Так что мы ищем, индус? – довольно развязно спросил Жорик.

– Не твоего ума дело! – раздражённо ответил Сабир.

– Э, нет, индус! Так дело не пойдёт. Давай-ка выкладывай, что мы ищем, иначе… Смотри, индус, ты здесь приезжий… – недвусмысленно пригрозил Жорик.

Сабир быстро сориентировался в ситуации и также быстро сообразил, что его положение не самое выгодное.

– Ладно. Я сам этого не знаю! Меня наняли, чтобы найти нечто… Древнее… Здесь под водой. Я получаю инструкции каждый раз.

– Брешет? – ухмыльнулся Шира.

– Брешет, – сумрачно хмыкнул Жорик. – Чё, не видишь, как глазки-то бегают. Колись, индус!

Сабир исподлобья глянул на них.

– Давай-ка договоримся, индус. Я не люблю, когда со мной играют «в тёмную». Или ты выкладываешь, или поищи других дураков.

– Хорошо, – согласился Сабир. – Мы ищем корабль.

– Корабль?! – Шира и Жорик переглянулись.

– Корабль. Средневековый. То ли галеон, то ли каравеллу… Чёрт его знает!

– Ты дурак, Сабир. Причём, большой дурак, – зло рассмеялся Жорик. – Конспиратор хренов…

– Что?! – возмутился было Сабир.

– Дурак ты, говорю. Полный, – Жорик нагло ухмылялся, будто и не слышал угрозы в голосе Сабира. – Если бы ты сразу сказал про корабль… Мы его нашли ещё две недели назад, после шторма, на дальнем конце бухты…

– Почему не сказали?! – аж взвизгнул от возмущения Сабир.

– А ты не спрашивал! – осклабился Шира. – Мы ж думали, ты как все, кто нас нанимал. Мелочь всякую ищешь!

– А ты, оказывается, по-крупному… Давай договоримся, индус: будешь играть «в тёмную» – прощай! Что за корабль?

– Точно не знаю… – нехотя ответил Сабир. – Вёз что-то ценное из Корсуни. Очевидно, затонул в шторм. Больше пока не знаю…

На этот раз было видно, что Сабир говорил правду. И Жорик оставил разговор. Этому способствовала и сумма, которую Сабир накинул сверх договора. Но оставил этот разговор Жорик лишь на время, Сабиру он по-прежнему не доверял…

***

– Значит, «Русалка»?

– Да, каравелла «Русалка», – поморщившись, неохотно ответил Сабир. – Капитана Карлоса Риверы. Везла что-то ценное из Корсуни. Какие-то боспорские древности. Их и нужно искать.

– А поточнее?

– Я откуда знаю!? – взорвался Сабир. – Со мной тоже играют «в тёмную»!

– Ладно, не кипятись.

Сабир кинул листок на стол.

– Нужно во что бы то ни стало проникнуть внутрь корабля…

– Это не проблема, – Жорик взял листок. – Корпус разломился пополам. Вот здесь… – он показал на рисунке.

– Почему вы до сих пор это не сделали? За что я вам плачу только…

– Там мелкота из посёлка купается, ты же знаешь…

– Знаю. Даже по именам знаю.

– Ну, конечно, Гулька донесла, – криво усмехнулся Жорик. – Нужно оборудование посерьёзней.

– Оборудование будет сегодня вечером. Завтра вы должны начать работу.

– Послезавтра, в понедельник, – отрезал Жорик, возвращая листок. – Завтра мелкота свой парусник будет испытывать – не хочу светиться. Они нас и так уже видели. А в понедельник мелкие будут на тренировке в своём яхт-клубе – никто не помешает.

Глава 14. Отголоски прошлого

Вечером в дом к Ахмеду постучали.

– Сабир? – послышался в прихожей голос Гули.

– Здравствуйте, Гюльнара! Ваш уважаемый дедушка, надеюсь, дома?

– Дед, к тебе! – Гуля заглянула в комнату. – Этот… археолог…

– Введите! – шутливо отозвался Ахмед, подмигнув внучке. Да, ошибался он в своей любимице – Гулька-то не промах. Сабир хоть и вешал ей лапшу на уши, да не больно-то девчонка их развесила. И, как заметил Ахмед, Сабира это стало несколько раздражать.

Сабир вошёл в комнату и, поздоровавшись, оглядел коллекцию Ахмеда, на секунду остановив взгляд на зелёной чаше. Это не укрылось от внимания старого рыбака.

– Я вас внимательно слушаю, – Ахмед оторвался от модели парусника и со стуком положил инструменты.

– Я, видимо, не вовремя, – изобразил досаду Сабир.

– Видимо…

– Видите ли в чём дело, Ахмед Исмаилович… У нас тут возникло одно… Хм… Один вопрос…

– Я весь внимание.

– Ахмед Исмаилович, вы не знаете о старинных кораблекрушениях у этих берегов?

– В библиотеке спросите соответствующие справочники, я не энциклопедия. За века у этого берега разбились сотни тысяч кораблей… – Ахмед разглядывал гостя, сложив на груди руки.

– Вы, видимо, немного меня не поняли…

– Ну, так поясните…

– На днях мы с друзьями погружались здесь недалеко. В небольшой бухточке у самого посёлка, там, где ваши ребятишки купаются. И нашли что-то похожее на корабль, вроде каравеллы или галеона. Точнее, нечто похожее на полуразрушенные корму и мостик… Вроде даже название читается, что-то напоминающее «ля сирена», – Сабир по-прежнему с интересом разглядывал коллекцию Ахмеда.

– «Русалка» по-испански. Понятия не имею, – пожал плечами Ахмед.

Сабир между тем разглядывал полки, время от времени останавливаясь у самых интересных находок. «А он знаток, – отметил Ахмед. – Разбирается, хотя почему-то пытается убедить, что дилетант».

– У вас интересная коллекция, очень любопытные вещицы… Давно собираете?

– С самого детства, – не очень охотно отозвался старый рыбак. – Здесь же сами видите – простор для археолога, хоть профессионала, хоть любителя. К тому же вёл в своё время кружок юных археологов. А я вижу, вас, уважаемый Сабир, очень заинтересовала та чаша, – усмехнулся Ахмед.

Гость вздрогнул, как будто пойманный с поличным мальчишка, подглядывавший за девочками.

– Да… Весьма интересная и красивая вещица… – немного растерянно пробормотал Сабир, поглядывая на зелёную чашу. – Удивительное качество и сохранность.

– Если бы только это было удивительным, – усмехнулся Ахмед.

– Вы находите…

– Я удивляюсь, уважаемый Сабир. Вы разбираетесь в типах старинных парусников, раз сумели в мути определить, каравелла это или галеон. Даже сумели прочитать название… Явно глубоко интересуетесь археологией… А не слышали про эту посудину?

– Да нет, кое-что слышал… Вроде бы всех удивила необыкновенная чистота и совершенство чаши и стекла, из которого она изготовлена, не типичных… – Сабир неожиданно замолк, спохватившись. – В музее экскурсовод довольно интересно рассказывал о ней.

– Простите, в каком музее?

– В Ташкенте. Я там был у друзей. Сам я родом из Самарканда, а детство и юность провёл в Бухаре, – Сабир говорил не очень охотно, видимо разговор стал ему не совсем приятен. – Экскурсовод говорила, что чаша уникальна, вот я и удивился, увидев её здесь…

– Она действительно уникальна, хотя мало кто об этом знает, – согласился Ахмед. – Но я вас успокою. Эта чаша – подделка. Точнее новодел, который мне подарили друзья в память о той экспедиции академика Ниязова. Копия уникальной находки.

– А как тщательно сделана… – по-восточному поцокал языком Сабир. – Я действительно думал, что она подлинная…

– Испытывали технологию искусственного состаривания, чтобы делать аутентичные копии для музеев.

– Ну, если вы ничего не можете сказать про корабль, то приношу извинения за беспокойство…

– Сабир!

– Да, Ахмед Исмаилович… – обеспокоено оглянулся гость.

– А кто вам рекомендовал обратиться ко мне?

– Ваша внучка Гюльнара, – вежливо улыбнулся Сабир.

– Гулька ушат от плоскодонки не отличит…

– Но право же, Ахмед…

– Много здесь охотников за древностями, Сабир. Так что уж извиняйте, но приходится, так сказать, бдить…

Сабир ещё раз вежливо откланялся и вышел.

– Вынесло наконец… Принёс же шайтан на ночь глядя…

– Деда, ничего он меня не спрашивал, врёт, зараза! – Гулька высунулась из комнаты.

– А тебе, Гулька, не стыдно подслушивать и про взрослого человека так рассуждать?

– Дед, я уже сама взрослая!

– Семнадцать лет ещё не взрослость, – изрёк Ахмед.

– А потом он тебе говорит, что из Бухары. А мне сказал, что из Индии, из Мумбаи!

– Ему смотри не ляпни про это! Такие прохвосты, как он… – Ахмед сплюнул.

– Что случилось, дедуль? – забеспокоилась Гуля.

– Да ничего, внученька. Скользкий тип этот Сабир. Рассыпается в любезностях, а у самого глазки бегают, как у торговки на базаре.

Ахмед действительно был обеспокоен. Сабир не просто так появился здесь. И свёл знакомство с ним. К тому же Гуля видела его с Широй и Крутилиным. Что-то он здесь ищет. И не для себя, кто-то направляет его, даёт информацию. И ищет в бухте. Поэтому и беспокоился Ахмед. За ребятишек беспокоился. Ведь глупые ещё они, а такие как Сабир… От таких можно ждать всё, что угодно. Может и ищет этот «археолог» как раз то, что нашли ребятишки.

«А ведь ты, Сабир, хорошо разбираешься в археологии. Знаешь. Недаром сразу определил, что чаша подлинная. Не поверил в мой рассказ. Хм… И кто же тебе сказал про чашу? В Ташкенте ты её видеть не мог – она хранится в запасниках. Фархад сам мне говорил об этом. Да и в музеях в Москве и Дели её показывает в числе прочих находок, особо не выделяя. Просто стеклянная ритуальная чаша весьма высоко качества изготовления. А ты, Сабир, знаешь о её уникальности…» – мысленно ведя диалог, Ахмед взял в руки зелёный стеклянный сосуд.

Мало кто знал, что чаш было две. Одну из них Ахмеду подарили ребята-кружковцы: Тёма, Юра и Женя, вернувшись из своей первой экспедиции. Это действительно была искусная копия. Но она хранилась на квартире Ахмеда, в Севастополе. А хранившаяся здесь чаша была подлинной. Но к экспедиции академика Алишера Ниязова никакого отношения не имела. Это чаша была всё, что осталось от Мансура Юсуфова, его двоюродного прадеда-археолога.

Ахмед включил лампу и присел к столу. Чаша засверкала зелёными бликами.

Да… Мансур привёз её из своей последней экспедиции. С верховьев Зеравшана. Оттуда, где столетие спустя такие же ритуальные чаши раскопали его ребята. Он вспомнил рассказ матери.

Мансур тогда приехал домой весьма довольный результатами. И тут же поехал с другом, геологом Игорем Ишимовым, в Южную Сибирь, отдохнуть… Никто не знал тогда, что поездка закончится трагедией – самолёт, на котором летели Игорь с семьёй и Мансур, разобьётся в грозу. И все погибнут… А Мансур подарил чашу (про её уникальность тогда никто и не догадывался) любимым младшим сестрёнкам: Малике, Хадижат и Зебо. Сам-то он, разведясь с Гюльнарой больше не женился. А после трагедии Хадижат и Малика оставили чашу младшенькой Зебо, больше всего любившей брата. И с тех пор повелось в их семье, что чаша передавалась младшему. От Зебо она попала к её младшему сыну Мухтарбеку, а потом и к его дочери Айгуль, матери Ахмеда, вышедшей замуж за геолога из Крыма Исмаила Гарифуллина.

«От кого же Сабир мог узнать о чаше? – Ахмед потёр подбородок. – Возможно, что тот же человек и организовал поиски… Кто?»

Про уникальность чаши знали сам академик Ниязов и его помощники: Станислав Заславский и Фархад Рустамов. Знали также и те, кто проводил первичное исследование находки ещё в поле: Сергей Копёнкин и это доцент… Звягинцев или Звонарёв… Ахмед не помнил точно фамилии. И, конечно, его ребята. На «засекречивании» чаши зачем-то настаивали этот Звонарёв и Заславский. Чтобы «не будоражить общественность раньше времени». Раньше какого времени? Сам Ниязов и Фархад были против. Оба довольно скептически относились к «запретной» археологии. А Фархад откровенно насмехался над «старыми перестраховщиками», будучи сторонником смелых и неординарных гипотез. Его ребятам, кстати, о чаше рассказал как раз Фархад. Сабир мог узнать о чаше от любого из них.

О том, что чаш было две, знали только его кружковцы. Когда они втроём заявились к нему с подарком, Ахмед был очень удивлён, ну и рассказал ребятам о Мансуре. А Игорь Корабельников видел обе чаши вместе. «Если бы они сказали, Сабир бы знал о второй чаше. Да и не могли мои мальчишки сболтнуть лишнего. Пульки и Алиска с Павликом тоже умеют держать язык за зубами, хоть и малыши. Нет, не они…» Ахмед вновь пристально взглянул на чашу, будто та могла заговорить и ответить на его вопросы…

«Кто тогда? Может этот кто-то и посоветовал Сабиру обратится ко мне? Дескать, знает старый рыбак местную старину…» – усмехнулся Ахмед. А кто из них знал его лично? Заславский, Фархад (они друзья с раннего детства – Ахмед не раз гостил у бабушки Лолы в Самарканде, а у Фархада дед живёт в Евпатории), и Копёнкин (с ним его познакомил Тёма). Ахмед хмыкнул и, подойдя к телефону (домашний компьютер заняла Гулька, а ноутбук включать не хотелось), набрал код Ташкента. На экране видеофона появилась молодая черноволосая девушка.

– Салям алейкум, Лариса-джан!

– Ой, дядя Ахмед! Алейкум ассалям! Как я рада вас видеть!

– Ты уж извини, Лариса. Фархад дома?

– Конечно. Пока дома, – усмехнулась девушка. – Пап! Папочка! Папа!!! Да оторвись ты от своих научных дел!! Даже дома тебе покоя нет!!! Дядя Ахмед звонит из Крыма. И, наверно, срочно!

Глава 15. «Бригантина» приходит на помощь

Пашка хотел ещё с утра рассказать ребятам о находках в Голубой бухте, но Грек велел всем собраться в учебном классе. Когда ребята расселись, Грек вышел вперёд и взмахнул руками, призывая галдевших юных моряков к тишине.

– Тихо, ребята, не галдите! Тихо же! Итак… У нас произошли изменения в экипажах. Марина теперь будет готовиться стать инструктором. А я сегодня уполномочен вручить удостоверения новым юным рулевым.

Когда удостоверения были вручены, Грек вновь призвал ребят к тишине.

– Подождите вы, непоседы! Теперь надо решить вопрос, кто пойдёт матросами на «кадеты». Я думаю, новички уже прошли, как говорится, «курс молодого бойца» и пора им учиться работать в команде. Так что… Павлик Корабельников пойдёт к Владику.

Одиннадцатилетний Владик Колдун жил на даче недалеко от Зойки и помогал ребятам строить парусник. Владька весело подмигнул Пашке: «Ну, моряка я из тебя сделаю!» А Пашка озорно усмехнулся в ответ: «Ага! Сам только вчера рулевым стал!»

Павлик гадал, к кому же его определят. Они-то с Юлькой к осени уедут домой…

– Так… Лиса Алиса… – улыбнулся Грек. – Ну, думаю со Стасиком вы сработаетесь.

Алиска обрадовалась. Приятель Владика Стас Воронцов был давно знаком с Пашкой и Алисой. И Алиске веснушчатый и застенчивый Стасик был вполне по душе.

– Пульки… – Грек оглядел ребят.

С места поднялась черноволосая, похожая на цыганку Мишка Иваницкая. Своё необычное имя – Михаэла, как и «цыганистую» внешность девочка получила от матери-болгарки. Вообще-то дома и в школе Михаэлу все звали Микой. Но озорная и непоседливая Мика предпочитала «мальчишечий вариант» имени и любила, когда её звали Мишкой. И сейчас десятилетняя Мишка встала, теребя кончики коротких смолисто-чёрных косичек, и попросила:

– А можно, Бельчонок у меня матросом будет?

– А чего так, Мишка? – усмехнулся Саня Егоров. – Он уже занят!

Павлик неожиданно для всех вспыхнул и подскочил на месте.

– Чего это я занят!?

– Санька, глупости не болтай, балбес! – Маринка хлопнула его по макушке. – Ну, есть у малыша подружка. Длинный вырос, а ума не прибавилось!

– Сами вы малыши!!! – взвился Павлик. Он вообще-то ничего не имел против Мики – девочка с первого дня в «Бригантине» опекала Павлика. Но Санька! Балда долговязая! Надо было ляпнуть! Занят! Ну, дружат они с Валей и что теперь? «А… – растерянно подумал Павлик, – откуда он про Валю-то знает?!»

– Да причём тут… – неожиданно покраснела Мишка. – Валька меня попросила, чтобы я с Павликом занималась. Вот и всё. Тоже мне…

– У Сани просто возраст такой! Переходный… – рассмеялся Стёпка Поляков, приятель Сани.

– А сам-то… – ехидным взглядом смерила его Марина.

– А что… Я это… Я ничего… – смутился Стёпа.

– Да ладно вам… – покрасневший Санька сел на место. – Зойка сказала, что он с девочкой одной дружит… Там, в Москве… Паш, ты это… Не обижайся… Я ж ничего такого…

– А ты и рад трепаться! – подскочила Зоя. – Я ему по секрету сказала, а он…

– А ты тоже! – осадил её Пашка. – Я тебе между прочим тоже по секрету сказал!

– Итак, да здравствует сплетня!!! Ура, товарищи!!! – подытожил двенадцатилетний Егор Крутов, которого всё в «Бригантине» знали, как весёлого шутника. – А теперь ещё подеритесь! Морские волки…

Но от восклицания Егора все только рассмеялись.

– Ну, правда, – потупилась Мишка, – меня просто Валя просила.

– Ну, и ладно, – согласился Грек. – Бельчонок пойдёт к Мике Иваницкой. Юлю возьмёт матросом Ира Жучкова.

– Ура!!! – обрадовалась Юлька. С Жучкой (как все называли Мишкину подружку Иру) Юлька сдружилась с первого дня.

– А я? – растерянно сказал Димка, с опаской глянув на Вику. Очень уж хитро глядела на него сестрёнка.

– Правильно смотришь, – усмехнулась Вика. – Будешь здесь лениться, мы ещё с тобой дома позанимаемся!

– Дима идёт к своей сестре, – подтвердил Грек. – Думаю, у вас будет отличный экипаж.

Впрочем, Димка был не одинок – девятилетняя Женька Дёмина тоже отправилась матросом на «кадет» брата Юрки. Грек распределил оставшихся ребят и заявил, что сегодня будет большая тренировка, потому что скоро предстоят первые соревнования для новых экипажей. А запланированные на сегодняшний день испытания парусника, который юные моряки строили вместе с Ахмедом, отложены – судно не успели покрасить.

– Грек, а можно мы скажем. Очень важно! – Зоя поднялась со своего места.

– Ну, говори, Зоя…

– Ребята! Мы обнаружили настоящую тайну!

– Страшную? – Егор сделал большие глаза.

– Просто жуть! – в тон ему ответила Зойка.

– Тогда мы слушаем, – согласился Егор.

– В общем, так… – и Зоя начала рассказ о Голубой бухте и загадочных находках.