Текст книги "Как общаться с солнечными детьми?"

Ботагоз Шоканова

Однажды вечером я смотрела телевизор и нечаянно наткнулась на интервью Эвелины Бледанс и Александра Семина, где они знакомили зрителей со своим сыном Семой. Я была восхищена ими и задала себе вопрос: «Смогла бы я так?». Смогла. Мы смогли с моей мамой.

Нас в семье двое: я и моя сестра Меруерт. Сестра была беременна. 8 марта 2013 года в четыре часа утра у нее отошли воды. «Очень рано», – подумали тогда мы с мамой. В пять утра родилась Ясмин – весом 2240 граммов и ростом 52 см. Увидев малышку, я не могла понять, почему у нее такой большой язычок. Врачи сказали, что все хорошо, но сомнения не покидали нас. Через неделю сестра выписывалась из больницы. На выписку мы заказали лимузин, воздушные шары, собирались устроить настоящий праздник. Но нам позвонила Меруерт – и все изменилось. «Синдром Дауна! – кричала она в трубку сквозь слезы. – У Ясмин синдром Дауна!». Без всяких шаров и праздника мы забрали их домой.

Ясмин поставили сопутствующий диагноз – порок сердца (дефект межжелудочковой перегородки). Мама не переставала плакать. Мы говорили и думали: «Почему это случилось? Как это могло произойти?». После выписки Меруерт с Ясмин почти сразу попали в больницу – билирубин превышал норму. И с тех пор Ясмин так и не переставала болеть. В три месяца ее прооперировали в Павлодарском кардиохирургическом центре. По словам местных врачей, операция прошла успешно. После операции Меруерт и Ясмин долго лежали в больнице. Я в это время жила в Астане, мы поддерживали связь по телефону.

Было солнечное зимнее утро, я собиралась на работу, когда мне позвонила мама и сказала со слезами, что Ясмин снова в реанимации, у нее острая пневмония. И есть новость хуже: Меруерт «ушла в себя». На днях Ясмин должны переводить в палату, но там некому с ней находиться (у мамы в тот момент был грипп), и врачи не рискнули перевести Ясю. «Я выезжаю!» – успокоила я маму. Взяла отгул на работе и выехала в Павлодар.

Когда мне дали Ясмин после реанимации, я не знала, что и как делать. Мы смотрели друг другу в глаза, и я была в полной растерянности, так как опыта ухода за детьми у меня не было. Дальше все пошло само собой. Дни шли, но Ясе не становилось лучше: только дыхание восстановится – и снова одышка. Нам поставили еще один неутешительный диагноз – фиброз легких. Мы пролежали в больнице с февраля до конца июня. Для инфекционной больницы это неслыханное дело. Конечно, нас периодически выписывали, но всего на пару дней: дома Ясе снова становилось плохо. У нее снова начиналась одышка, и ее отправляли в реанимацию. Я отказывалась уходить домой, ждала и ночевала без нее в палате. Мама приходила несколько раз в день, стояла под окнами, говорила с врачами… Сколько она тогда пережила! Меня поддерживали в Интернете другие мамы «солнечных» детей из Алматы и Астаны, и я им очень благодарна за это.

В мае мы с мамой забили тревогу: чего только ни делали с Ясей врачи, а результатов никаких, ей только хуже становится. Кардиологи и пульмонологи разводили руками. Тогда мы с мамой решили, что сами поедем в Национальный хирургический центр Астаны. Мы приехали из реанимации домой и стали собираться в дорогу. Врачи нам не советовали лететь самолетом, но мы решили твердо, что полетим, потому что времени у нас было мало.

Мама проводила нас в аэропорт. Мы сидели втроем тихо, каждая из нас молилась всевышнему – думаю, даже Яся просила хорошего полета. Приземлились мы спокойно, без хрипов и одышек. Мои знакомые по Интернету, мамы детей с синдромом Дауна, уже обратились в больницу и попросили, чтобы нас приняли экстренно. Когда мне сказали, что нас осмотрит кардиохирург Дмитрий Валерьевич Горбунов, я ожидала увидеть седого мужчину солидного возраста. И каково было мое удивление, когда к нам вышел молодой, добрый, позитивный человек. Ясю прооперировали почти сразу. Врач сказал, что Ясмин молодец, все прошло очень хорошо. Мы с мамой рыдали от счастья… И уже через месяц нас выписали домой. Все это время папа Ясмин помогал Меруерт восстановиться после депрессии. Они молодцы, держались вместе.

Ясмин уже исполнилось три года. У нее родилась сестренка Наргиз, ей годик. Моя сестра помогает нам с Ясей, но мы с мамой поняли, что уже не сможем обходиться без нашей девочки. Поэтому Ясмин сейчас живет у нас.

Сейчас у нас все хорошо, в нашей семье все налаживается. Ясмин незадолго до своего трехлетия начала ходить. Нам пришлось много заниматься реабилитацией: массажи, ЛФК, логопеды и т. д. Как говорится, терпение и труд все перетрут! Трудностей было много. До сих пор очень трудно даже просто получить квоту (путевку) в нужные нам центры реабилитации, приходится тратить много сил. Но мы справимся и с этим. Наши «солнечные» мамы теперь действуют все вместе. Мы открыли благотворительные фонды в четырех городах Республики Казахстан: в Алматы – «Кун бала», в Петропавловске – «Солнечный дом», в Астане – «Солнечный мир» и в Павлодаре – «Кун Əлемі».

Благодаря нашим фондам мы уже немало сделали. Осенью прошлого года нам очень повезло принять в гостях Эвелину Бледанс (к сожалению, без Семы, так как она была на гастролях). Какая она настоящая, искренняя, позитивная, добрая женщина! Ей устроили теплый прием, а потом был спектакль, куда пошли наши «солнечные» мамы. После ее отъезда нас пригласили на семинар, посвященный детям с синдромом Дауна. На семинаре присутствовали специалисты из Казахстана, России и Израиля. Эвелина рассказала всему миру о том, что наши дети замечательные, красивые, способные.

Ясмин изменила нашу жизнь в лучшую сторону. Сейчас уже нет слез, нет тех переживаний, которые были раньше. Я уверенно захожу в общественные места и с удовольствием рассказываю про нее, какая она у нас солнечная умница. Мы стараемся одевать ее в красивую модную одежду. Думаю, это тоже важно – и для нее, и для тех людей, с которыми она взаимодействует.

Многие люди говорили о моей сестре: «Как она могла оставить своего ребенка?» Мы слышали немало подобных упреков. Но она не бросала дочку осознанно. Просто ей было очень тяжело в этот момент, у нее была депрессия. И сейчас у нее две дочери – Ясмин и Наргиз. Просто Ясмин воспитываем мы с мамой. Может быть, мы ведем себя эгоистично, но после всего пережитого я просто не могу расстаться с Ясей.

Наша мама многое пережила, она очень боялась за дочь, за внучку, но всегда была нашей главной поддержкой. Нас поддерживают также друзья и родственники, в особенности моя бабушка.

Для родителей особых детей очень важна поддержка. Я призываю всех, у кого в окружении есть «солнечный» ребенок: посмотрите, какой он милый и добрый, поддержите его родителей! Сейчас люди в нашей стране стали менять свой взгляд на детей с особыми нуждами. Этим детям удается достичь таких высот, о которых мы даже и не подумали бы раньше: они становятся чемпионами, заканчивают вузы, открывают свои рестораны. В США и в Европе люди с синдромом Дауна после совершеннолетия живут самостоятельной жизнью, выходят замуж и женятся, рожают здоровых детей. И здесь важную роль играет мнение общества. Я надеюсь, что и наше общество станет намного лояльней к особым детям. И еще я мечтаю, чтобы Ясмин стала гимнасткой, и мы с ней идем к этой мечте.

Я – счастливая тетя ребенка с синдромом Дауна и я чувствую себя полноценной мамой. Я справилась, и я уверена, что мой пример поможет другим мамам особых детей справиться с проблемами. Это труд нелегкий, но благодарный.

Эвелина Блёданс

Мы с моим мужем Сашей очень хотели родить малыша. У Саши детей не было, я имела на тот момент взрослого сына, и мы мечтали об общем ребенке. Поэтому мы были очень счастливы, когда узнали о том, что я беременна.

Я была очень прилежной беременной: бесконечно сдавала анализы, делала УЗИ, пила витамины, ходила на занятия по пилатесу, йоге, аквааэробике, много гуляла, смотрела на красивое. В то же время я вела светскую жизнь, посещала разные мероприятия, модные показы, премьеры фильмов. Словом, я была очень активная беременная.

Я узнала о том, что у меня будет особенный ребенок, во время поездки в Киев, где я участвовала в съемках. Саша тоже был там. Я находилась в гостиничном номере, мне позвонила доктор и траурным тоном сообщила, что меня ждет. Она сказала, что это очень страшно и надо делать анализ, когда прокалывают живот и уже более точно определяют вероятность синдрома Дауна. В общем, она рассказала мне много ужасного. Как известно, у беременных глаза на мокром месте и они все чувствуют обостренно, поэтому я восприняла информацию очень болезненно, начала рыдать. Мне было сказано, что родится овощ, который не будет узнавать маму и папу, неизвестно, будет ли он ходить, но говорить он не будет точно. Мифы о синдроме Дауна по-прежнему очень сильны и очень смешны, потому что иногда людям даже кажется, что это заразная болезнь, которая может передаваться воздушно-капельным путем. Все эти страшные вещи я услышала от доктора. Когда пришел Саша, он застал меня в слезах. Мы с ним поговорили, успокоились, он попросил доктора больше со мной эти темы не обсуждать. Мы приняли решение, что будем рожать в любом случае. Саша сказал: «Будет ли это Чебурашка, дракон или Микки Маус – нам все равно. Это будет плод нашей любви, который мы будем холить и лелеять».

Когда мы пришли на следующее УЗИ, никаких подозрительных признаков у ребенка не нашли, он продолжал хорошо развиваться и мне несли только позитивную информацию. А мы с Сашей приняли решение и не рисовали себе никаких страшилок. Мы просто ждали обычного любимого малыша. Мы не изучали литературу, не покупали специальные игрушки для ребенка с особенностями развития. Мы не заморачивались и всю беременность проводили оптимистично. Я ни дня не сидела дома, и даже в роддом меня забрала скорая помощь с массажного стола.

Когда у меня начались схватки, я даже не поняла, что это такое, и продолжала гулять по парку, чтобы Сема в животе получал кислород. Потом я пошла на массаж и там уже поняла, что это схватки. Меня увезли в больницу. Саша сорвался с работы, мы вместе приехали в роддом и он вместе со мной проходил все этапы родов. Мы рожали достаточно весело, пели песни, были очень жизнерадостными. Роды прошли прекрасно, ребенок был розовый и красивый, но нас смутили лица врачей. Они насупились, выбежали в коридор, стали шушукаться. Я еще до конца не понимала, что происходит, но Саша выскочил вслед за ними, и ему объяснили, что по внешним данным диагноз уже ясен. У них был даже вопрос, прикладывать ли мне малыша к груди. Мы, разумеется, его взяли, но атмосфера вокруг нас сгущалась. Нас, как и всех родителей в такой ситуации, спросили: «А будете ли вы его оставлять?». Теперь мы боремся за то, чтобы врачам запретили задавать такие вопросы роженице под угрозой серьезного наказания. Вот когда она покормит грудью, привыкнет к малышу, можно ей объяснить, что такое синдром Дауна. Но и объяснять надо правильно, а не нагнетать ужас.

Несмотря на то, что акушеры и нянечки были напуганы, главврач больницы утром пришла к нам с позитивом и объяснила, что ничего страшного нет, мальчика мы обязательно поднимем и все будет хорошо. Но хорошо сразу не было: ночью Семочку забрали в реанимацию, он стал плохо дышать, и его подключили к аппарату. Были большие опасения насчет сердца, мы стали уже готовиться к операции, мне запретили кормить его грудью, но мы все-таки пробрались в реанимацию, приложили его к груди и все нормализовалось, он пошел на поправку. Скоро нас уже перевели в другую больницу, потому что были еще некоторые осложнения: после родов и нам надо было поправить здоровье.

Саша продолжал находиться со мной в роддоме ночью, но днем ездил по делам. Первая поездка его была в фонд «Даунсайд Ап», где ему все подробно рассказали, выдали целую стопку литературы и художественную книжку «Маленький Будда», которая помогла очень многим. Прочитав эту книгу, я увидела, что все не так плохо. Автор книги – мама мальчика с синдромом Дауна, который вырос, поступил в высшее учебное заведение, хочет заниматься цветоводством. То есть все не так страшно, хотя сложности, конечно, есть. Я всегда советую всем мамам особенных детей то, что когда-то посоветовали мне: нельзя сравнивать успехи наших детей с успехами их сверстников. Надо радоваться своим успехам, идти своим путем. Безусловно, наши дети в развитии немного отстают. Просто наш путь немного более длинный.

Сашины родители работали дефектологами, которые занимались с особенными детьми – с разными диагнозами, не только с синдромом Дауна. Родители брали Сашу на свою работу. Например, когда они вывозили этих детей в летние лагеря, Саша ехал с ними. Он жил вместе с этими ребятами, которые, как правило, были очень тяжелыми: это был интернат, а дети, которые растут не в семьях, развиваются намного хуже. И Саша находил с ними общий язык, играл, в том числе с повзрослевшими ребятами, которые не умели говорить, могли проявлять агрессию. Саша не понаслышке знал о таких детях, но никогда не примерял это на свою жизнь. Сашина мама очень нам помогает, много занимается с Семеном. Она у нас главный педагог. Если я отвечаю за любовь, то она может разговаривать с ним довольно жестко, и Сема ее слушается. И это приносит свои плоды.

В своем развитии Сема все делал с отрывом в полгода от своих сверстников. Он очень не хотел ползти, но надо было от него этого добиться, поэтому мы использовали всякие приспособления, к нам приезжали дефектолог и массажист. А теперь он уже может читать то, что написано у него на доске: «папа Саша», «мама Эля». С устной речью у нас пока сложно. Сема очень много говорит и рассказывает, но на своем языке. Впрочем, если он чего-то хочет, то может это объяснить, и близкие понимают, что он хочет сказать. Сема иногда понимает даже больше, чем хотелось бы, и комментирует наши разговоры. Он очень эмоционален, многое показывает пантомимой. Он очень хорошо развивается, хотя разговорной речи пока нет.

С появлением Семы у нас изменились приоритеты. Когда у меня раньше спрашивали в интервью, чего бы мне хотелось от жизни, я говорила, что хочу сделать мир веселее, счастливее, я несу позитив и хочу, чтобы все вокруг тоже улыбались. Сейчас я понимаю, что эта моя миссия остается, но к ней присоединился и возглавил ее Семен. Вначале мне часто ставили в вину, что я пиарюсь за счет своего ребенка. И я задумывалась: может быть, это действительно так? Я действительно стала намного более популярной, уважаемой, у меня стало больше работы, потому что люди мне доверяют, и вслед за ними доверяют и каналы, куда меня приглашают вести программы. Но потом я поняла, что дело в другом: я пиарю людей с синдромом Дауна. Пожалуй, до нашей семьи этого никто не делал. Все говорили о том, какие они ужасные, этих детей прятали. А теперь мы их пиарим, я занимаюсь именно этим. Когда мы видим, сколько у Семена поклонников в соцсетях, как его узнают на улицах, как просят с ним сфотографироваться, мы понимаем, что он является талисманом людей с особенностями развития, знаменем, которое мы с Сашей развернули и с гордостью несем.

Конечно, наша жизнь изменилась. Помимо своей основной работы мы много времени тратим на социальные проекты. У нас в доме оборудована студия, мы снимаем видеоуроки, которые потом выставляем на портале. Они называются «Сёминары». И Семен участвует в них с дефектологами, логопедами, массажистами, окулистами. Мы показываем, как можно решать те или иные проблемы. Долгое время мы думали, что сделаем с каким-нибудь каналом телепрограмму, где будем об этом рассказывать, но дальше разговоров дело не пошло. Мы сняли клип с группой «Непоседы» и с Семой в главной роли, но его никто не захотел показывать, даже музыкальные каналы. И мы решили, что нам надо сделать свой канал в Интернете, чем сейчас активно занимаемся.

Мы начали говорить о том, что у Семы синдром Дауна, когда ему было три месяца. К этому моменту мы решили все житейские проблемы: полежали в больнице и сняли загородный дом. Нам сказали, что для хорошего развития нужны три вещи: чтобы Сема не болел первый год своей жизни, чтобы он питался грудным молоком не меньше года и чтобы он проводил время на свежем воздухе. Поэтому мы сняли дом, и Сема много времени проводил на улице, летом и зимой. Как только все это устаканилось, мы начали рассказывать о Семе другим людям.

Сема пошел в обычный садик, он уже остается там сам. Он очень покладистый и примерный ученик, его хвалят и ставят всем в пример: он убирает за собой посуду, говорит «спасибо». Очень любит книги, разглядывает картинки и рассказывает нам. Любит танцевать, уже привык сниматься, привык к фото– и видеокамерам. Однажды мы были на презентации, он разрыдался, стал капризничать, но как только на него направили камеру, вытер слезы и начал улыбаться. Он уже привык к тому, что мы должны нести людям хорошее, а не выставлять напоказ негатив. Конечно, и у него бывает плохое настроение, он может показать свое недовольство, но это бывает редко. Дети с синдромом Дауна в основном настроены на позитив, на улыбку, на объятия и отдачу себя.

В Таиланде Сема увидел очень похожих на себя людей. В России, когда он подходит и обнимает взрослого или ребенка, те иногда бывают просто в ужасе. А в Таиланде он нашел полное взаимопонимание, потому что все в отеле хотели с ним пообниматься. Его, как божество, носили на руках. Это другой менталитет и отношение к жизни. Конечно, в основном люди радуются, когда к ним подходит ребенок и начинает их обнимать. Но ребенок будет расти, превращаться в парня, который тоже будет подходить и обнимать. Когда я езжу по гастролям, то часто организовываю встречи с «солнечными» семьями. И часто на встречи приходят взрослые тридцатилетние мужчины с синдромом Дауна. Но они все равно остаются детьми и, увидев меня, так же наивно подходят ко мне, чтобы обнять. Я считаю, что это нормально, это просто дружеские объятия. Взрослые ребята всегда удивляют своей деликатностью. Мне писала одна девочка: «Я оказалась в лифте с парнем с синдромом Дауна. Я испугалась, думала, что он на меня набросится. А потом он мне так улыбнулся, подарил мне цветок, помог донести вещи до двери. Я была счастлива и поменяла отношение к этим людям». Они всегда хотят дать тепло, поделиться чем-то хорошим. Конечно, у нас часто можно услышать: «О, какой-то дебил, улыбается!». Да и мне самой говорили, что я дебилка, потому что иду по улице и улыбаюсь людям. У нас это не принято, мы так всегда узнавали иностранцев – это люди, которые идут и улыбаются. Сейчас ситуация постепенно меняется, но во многом пока остается прежней.

Мне с трудностями в обществе сталкиваться не приходится. Когда мы куда-то приходим, нас принимают с радостью, стараются угостить и сказать добрые слова. Мы не те люди, которые могут рассказать о негативе на личном примере. Но о негативе мы все-таки знаем немало. Многие родители до сих пор стараются своих детей изолировать. И если ребенок с синдромом Дауна приходит в песочницу, другие родители стараются увести своих детей. Некоторые не хотят учиться в классе или быть в группе в детском саду, где есть такой ребенок. Это бывает, хотя не так часто, как раньше. После рождения Семена многое поменялось в отношении к людям с особенностями. Стали обращать внимание на инклюзивное образование, даже президент поднимал эту тему, и эта система постепенно внедряется. И сейчас очень многие хотят, чтобы их дети общались с теми, у кого синдром Дауна, чтобы учились у них доброте и открытости.

На счету Семена уже десятки спасенных жизней: десятки людей не сделали аборты, потому что узнали о нем, увидели его в соцсетях, общались со мной или Сашей. У каждой женщины есть право самой принять решение, особенно с учетом того, что папы часто убегают от проблем, уходят из семьи, и все ложится на плечи матерей, которые не могут сами обеспечить детей. Поэтому многие женщины ориентируются на мнение своих мужчин, которые говорят: «Этого ребенка нам не надо, давай родим следующего». Тут нужна отдельная беседа с мужчинами. Когда на мои встречи приходят полные семьи, где есть папы, это очень радует. Бывает такое, что в каком-то городе все семьи приходят с папами, и тогда я просто ликую. Когда я получила информацию о нашем будущем ребенке, Саша меня поддержал, и мы просто закрыли эту тему. Другой, даже очень хороший муж, все равно весь оставшийся срок беременности напоминал бы о том, что нас ждет. А Саша не стал этого делать.

С самого начала мы встречались с другими родителями, виделись с ними в «Даунсайд Ап». Потом я стала встречаться с родителями во время гастролей. Во многих городах есть «солнечные» организации. Они устраивают выставки, делают фотокалендари, спектакли. И зная о том, что я туда еду, руководители организации связываются со мной и говорят, что хотели бы встретиться. Я, как правило, приглашаю их перед спектаклем в театр, мы встречаемся в фойе или в кафе. Мы приглашаем туда журналистов, я приношу сладости, они тоже приносят угощение, мы фотографируемся, я рассказываю о важных вещах. Когда нас пригласили сниматься в программе «Пока все дома», которую ведет Тимур Кизяков, было обязательное условие, чтобы был усыновлен ребенок с синдромом Дауна. И впервые в истории передачи, которая идет более тридцати лет, был усыновлен такой ребенок. А при повторе этого выпуска показали уже другого ребенка, и его тоже усыновили. Об этом я рассказываю во время встреч с родителями. Рассказываю и о других вещах: например, о том, как мы попробовали иппотерапию, дельфинотерапию. У людей возникают какие-то вопросы: «А что вы едите? а как боретесь с вирусами?». Часто приходят мамы, расстроенные и неуверенные в себе. И моя основная задача – вселить уверенность в этих людей. Я всегда говорю, чтобы они не сравнивали развитие своих детей с успехами других. Наш ребенок самый лучший и самый любимый. Мы на этой земле для того, чтобы сделать своего ребенка счастливым. Я считаю, что Семен – один из самых счастливых детей на свете, и мы для этого делаем все. И дело не в том, что мы одеваем его в лучшие наряды и возим на лучшие моря, а в том, что даем ему тепло, окружаем его хорошими людьми, хорошей музыкой, светлыми вещами, ездим любоваться на животных. В этом наша миссия – сделать Сему счастливым и по возможности прибавить счастья другим детям и людям с синдромом Дауна. Сегодня Сема – мамино счастье, я просто не могу без него. Папа даже ругается на нас: «Хватит целоваться, хватит обниматься!».

В будущем я вижу Сему творческим человеком. Скорее всего, он будет артистом. Он очень артистичный, эмоциональный, и в этом направлении он будет развиваться и совершенствоваться. Он любит танцевать, но танцором вряд ли станет. Я думаю, он будет актером.

Конечно, многих волнуют вопросы инклюзивного образования, многие жалуются на то, что их детей пытаются выжить из садика. Тогда приходится звонить в эти садики, разговаривать с директорами. В один день все измениться не может. То, что существовало в нашей стране десятилетиями, не может исчезнуть в один миг, по мановению волшебной палочки.

Другим родителям «солнечных» детей я посоветую не слушать все то плохое, что им будут говорить. До сих пор в соцсетях проскальзывают злобные комментарии. За нас заступаются читатели, но в жизни обычных людей нет такой мощной защиты. Родители сами должны защитить себя и своего ребенка. Поэтому нужно быть уверенными в себе, в том, что ваш ребенок самый лучший, что вы им гордитесь. В каждом ребенке всегда есть что-то такое, чем можно гордиться, и надо найти таких черт как можно больше.

Если бы я сегодня забеременела и узнала, что у меня родится «солнечный» малыш, я бы, безусловно, его родила. Я бы даже, наверное, пожалела, если бы у меня родился обычный малыш. Я бы столько в этой жизни не узнала, не поняла, столько не сделала хорошего! Я рада, что у меня есть мой Сема. Это то, ради чего я появилась на свет.