Текст книги "Храм Гроба Господня"

Глава 7
Орущих камней государство

О том, что за северной стеной придела св. Григория Просветителя (св. Елены по неармянским традициям) есть что-то таинственное, посетители храма догадывались издревле. Вот свидетельство середины XIX в.:

«Кстати об аде: в левой стене церкви Святой Елены есть выемка замечательная по своему акустическому устройству. Как бы тихо при ней ни произнесено было слово, – идет страшный гул. Это подало повод к суеверным рассказам, что под этим местом кроется ад, куда сходил Спаситель по воскресении из мертвых. В сущности же это явление происходит от того, что против этой выемки находится под храмом огромная ныне пустая цистерна (колодезь), принадлежащая к числу тех семи колодцев, которые были сделаны, по велению царицы Елены, для снабжения водою людей, строивших храм Господень. Говорят, что и под всем храмом есть подземные ходы, тайны которых известны лишь малому числу избранных» (Кавелин).

И только в 1970-е гг. во время ремонтных работ под эгидой Армянской Патриархии были исследованы эти подозрительные, почти полностью засыпанные древние полости с северо-восточной стороны придела.

Кстати, предания о «входе в ад» сохранились и по сей день. Его закрывает, говорят, каменный крест-хачкар**, установленный в память о том самом ремонте…

Хачкар в приделе св. Григория Просветителя, с левой стороны от входа в придел св. Вардана

А в ходе раскопок была обнаружена не преисподняя, а остатки шести древних стен, сложенных из каменных блоков разных периодов, как раннего римского, так и византийского. Часть подземного пространства представляла собой каменоломню, выполнявшую впоследствии, возможно, и роль водосборника (а по одной из гипотез – баптистерия). Были найдены части водовода, иродианские квадры**, фрагменты карниза** с орнаментом, обломки катка для утрамбовки штукатурки и каменный блок со знаменитым рисунком кораблика и латинской надписью. В дальнейшем, по возведении подземного придела св. Вардана (придел также именуется часовней** Армянских мучеников; в память 1036 воинов, погибших вместе со своим полководцем Варданом Мамиконяном в Аварайрской битве) все эти артефакты были рассредоточены произвольно, без привязки к месту их обнаружения, что не может не смущать исследователей. Впрочем, вторичное использование материалов практиковалось в Иерусалиме во все исторические периоды, и знание этого помогает археологам избежать многих и многих ошибок. Итак, совокупность найденного в приделе Вардана может свидетельствовать о том, что:

– здесь добывали строительный материала в периоды, предшествующие возведению как базилики Константина, так и языческого храма Адриана;

– здесь находились стены святилища, построенного Адрианом во II в.;

– здесь находились фундаменты стен базилики Константина (основания, сложенные из камней с ровно обтесанной лицевой стороной, упирались или в скалу, или в насыпной слой, местами пересекая основания более древних стен римского периода, но не используя их как опору);

– по утверждению Венсенна* и Абеля*, здесь располагалась крипта древней базилики;

– по мнению Корбо*, наоборот, все это подземное пространство в византийский период было засыпано грунтом, а стены, датирующиеся VI в., поставлены были для укрепления нависающего скального потолка, а сверху, над забутованной пещерой, проходила стена, отделявшая внешний атриум от базилики;

– и, без сомнения, на том или ином этапе искусственно образованные полости использовались (или задумывались) как цистерны для сбора дождевой воды.

Св. Вардан Мамиконян*

Вот и получается, что в неисчерпаемом по своей истории и архитектонике Храме обнаружено неисчерпаемое по гипотезам, археологическим сюрпризам и тайнам помещение – придел св. Вардана. Да кто он такой, в конце концов, и почему именно его именем назвали нововоосвященную церковь в армянской патриархии?

Биография легендарного спарапета** Вардана Мамиконяна изложена в справочном аппарате данного издания, а ответ на вопрос «почему» скорее интуитивен: потому что предания об этом герое – бездонный и неизведанный источник неоднозначных размышлений о национальной гордости, самобытности и патриотизме армянского народа – под стать пещере, обнаруженной в 1970 г. за стенами придела св. Григория Просветителя. Ну, и не стоит забывать, что св. Вардан и сам из рода Григора Лусаворича…

…В стиснутом древними стенами неправильном многоугольнике сразу выхватывается взором из полумрака белокаменный престол со строгим хачкаром и рельефным изображением воина Вардана. Конец XX в. Не только жертвенник, но и памятник страданиям и героизму армянского народа. Это так – в армянской культуре религиозное и национальное начала срослись воедино. В 451 г. Армении пришлось пережить не только битву с персами-зороастрийцами при Аварайре – древнейшее в истории сражение за христианскую веру и национальную автономию, но пройти и еще одно тяжкое испытание, духовную битву, – IV Вселенский собор в Халкидоне, постановления которого Армянская Апостольская церковь принять не смогла, и вошла в ядро т. н. ориентальных православных, или дохалкидонских церквей, получив со стороны халкидонитов абсолютно не соответствующий действительности ярлык монофизитства.

Престол в приделе св. Вардана

…И возникает ощущение, будто здесь сконцентрирована, сгущена история армянского народа… Нам, взращенным в иных культурах, трудно подобрать цитату, приличествующую моменту, но попробуем. Например, из Мандельштама*:

 
«Орущих камней государство
– Армения, Армения!»
 

Кстати, знал ли Осип Эмильевич, что в Иерусалиме, в армянском квартале Старого города, на территории монастыря Свв. Архангелов в одну из стен вмурован «орущий», то есть «вопиющий» камень со своеобразной трещиной-ртом, который связывают со словами Иисуса «Сказываю вам, что если они (ученики) умолкнут, то камни возопиют» (Лк. 19:40)?..

Изображение судна на одном из квадров в приделе св. Вардана

Или такие стихи, тоже Мандельштама, из того же цикла «Армения»:

 
«Окрашена охрою хриплой,
Ты вся далеко за горой,
А здесь лишь картинка налипла
Из чайного блюдца с водой».
 

Вот они, непредвиденные ассоциации! Как будто это сказано про вышеупомянутый рисунок парусно-весельного судна на гладкой поверхности каменного блока, обнаруженный лишь в 1971 г. Размеры картинки – 66 × 30 см. Техника исполнения, очевидно, такова: процарапанный на поверхности контур рисунка заполнен сажей, копотью или угольной краской. Строительный блок вытесан из той формации известняка, что является самым крепким из меловых скальных выходов Иерусалимских гор и считается среди местных мастеров лучшим строительным материалом – недаром этот камень называют «мелеке», то есть «царский» (из такой породы были сложены, например, опорные стены Храмовой горы). Под рисунком надпись:

Do mineivimus

Мнения исследователей о смысле этого граффити**, его датировке и авторстве расходятся.

Израильский археолог Маген Броши*, проводивший исследования в приделе св. Вардана в 1975–1981 гг., предложил прочтение надписи как

Domine ivimus

и предположил, что надпись эта имеет отношение к латинскому переводу первого стиха из псалма 122 /121:

Canticum graduum David laetatus sum eo quod dixerint

mihi in domum domini ibimus

«Песнь восхождения Давида. Возрадовался я,

когда сказали мне: «В дом господень пойдем».

Исходя из такой трактовки, а также рассматривая кораблик как один из самых древних христианских символов, М. Броши выдвинул гипотезу, что изображение сделано христианскими паломниками примерно в 330 г., во время возведения базилики Константина. Представление о Церкви как о корабле, несущемся по волнам бренной жизни к пристани Спасителя, было широко распространено в античном христианстве.

Другой же точкой зрения являются выводы более прогрессивных и склонных к «сенсационным открытиям» археологов Шимона Гибсона* и Джоан Тейлор*, утверждающих, что картинка не имеет никакого отношения к христианству и оставлена еще строителями языческого храма Адриана во II в.

Мол, и в древних культурах корабль олицетворяет человека, плывущего по волнам жизни к пристани смерти.

Спорить о происхождении этого кораблика можно бесконечно, но тут всплывает еще одна незапланированная ассоциация:

 
«Плывет в тоске необъяснимой
Среди кирпичного надсада
Ночной кораблик негасимый
Из Александровского сада».
 

Вот тут уж точно можно сказать, что И. А. Бродский* никак не предполагал, что в «Рождественском романсе» так точно будут отражены особенности расположения античных руин в комплексе ХГГ: ведь совсем неподалеку, в нескольких десятках метров на юго-восток от древней крипты находится Александровское (!) подворье Русской Духовной Миссии (РДМ), на территории которого также найдены следы как языческого храма Адриана, так и базилики Константина…

Глава 8
Окно

Как только, начиная с XI–XII вв., провал на месте так и не построенной третьей, южной апсиды в армянском приделе св. Григория Просветителя начал указываться в качестве места обнаружения трех крестов св. Еленой, так сразу же рассказы про это место стали обрастать подробностями и уточняющими де талями. И не только рассказы, но и само место украсилось соответствующей атрибутикой. Понятное дело, гласят хоть и поздние, но очень популярные предания, что сама мать византийского императора во время поисков Креста киркой не махала, но наверняка царственно наблюдала за поисками. И не иначе как восседала на каменном престоле. И как-то изъявляла свою волю тем, кто занимался черной работой. И об этом просто обязана напоминать какая-нибудь соответствующая архитектурная деталь.

При спуске в придел Обретения Креста (ныне 22 ступени) обращает на себя внимание окно, прорубленное в стене, разграничивающей проход вниз и апсиду придела св. Григория. Со стороны апсиды – широкий каменный подоконник-скамья, выполняющий роль престола и превращающий, таким образом, это окно в самостоятельный придел, принадлежащий ААЦ.

Да, гласит местная паломническая традиция, именно здесь и сидела св. Елена и наблюдала за ходом работ. Впрочем, предоставим слово посетителям прошлых веков.

Берг: «Только о какой-то стенке спорят еще греки и покамест имеют право подходить к ней. Тут окно, в которое царица Елена смотрела, как отрывали кресты».

Муравьев: «В южной стене придела Св. Елены пробитое окно принимается за указание места, с которого смотрела царица, как отрывали в соседнем колодце три креста, и с той же стороны алтаря тринадцать ступеней ведут в другое малое подземелье, разделенное между латинами и греками».

Норов: «Из придела Св. Елены ведет другой спуск, по 13-ти ступеням, в самое место обретения живоносного Креста. При сходе туда показывают выделанное в камне ложе, где сидела святая Елена, и окно в скале, через которое она смотрела на работающих при отрывании креста».

Престол св. Елены

Престол св. Елены

Смышляев*: «В северо-восточном углу показывают окно, чрез которое наблюдала св. Елена за работами при обретении Живот ворящего Древа».

Купец Василий*: «На этом месте царица Елена сидела и бросала золото работникам, чтобы быстро крест выкопали. Близ престола находится гроб еврея, который указал царице Елене, где находится крест. После он патриархом был. Престол в церкви, двадцать девять ступеней вниз до него, здесь царица Елена и сидела. Мы спустились на одиннадцать ступеней от престола и видели место, где царица Елена крест выкопала. И тут мы поклонились».

Глава 9
Место обретения крестов

Суть общепринятых представлений о самой нижней доступной точке ХГГ четко и лаконично изложена у Кавелина: «Из этой церкви – направо – сходят еще глубже тринадцатью ступенями в пещеру, где оставалось погребенным в течение трех веков Древо Животворящего Креста Господня. Мать Константина Великого, томимая святою жаждою обрести подлинный Крест Господень, следила все местные рассказы, предания и обычаи. Кресты, сброшенные с Голгофы, были закапываемы со всеми орудия ми, служащими к этой казни, тут же в горе. А потому, когда начались работы, скоро нашли глубокую подземную пещеру и в ней три креста, надпись (титло**) I. N. R. J., копье и гвозди. Надпись лежала особо, и потому нельзя было различить Креста Господня от двух других. Известно, что по совету тогдашнего Иерусалимского Патриарха Макария искали известия о сем свыше и Господь Бог явил святой царице истинный Крест, – исцелением, а по другому сказанию – воскрешением умершей женщины, для чего на нее поочередно возлагали каждый из трех найденных крестов. Святая Елена послала часть древа обретенного Креста своему сыну в Константинополь; другую часть прислала в Рим. Большая же часть настоящего Креста осталась в Иерусалиме – в храме Святого Гроба.

…Пещера, которая называется местом обретения Святого Креста, разделена на две части; ближайшая от входа принадлежит латинам, где устроен престол, и на нем поставлено бронзовое изваяние Спасителя с Крестом – дар недавнего посетителя Святого Града, австрийского эрцгерцога Максимилиана. Самое место обретения принадлежит православным; оно выложено разноцветным мрамором; посредине изображение креста, коему и поклоняются троекратно при пении: „Кресту твоему поклоняемся, Владыко, и святое воскресение твое славим“. Случалось видать, что поклонники исполняют на этом месте положенные на них от духовников епитимии. Стена, противоположная мес ту обретения, состоит из природной скалы, составляющей одно целое с Голгофою, – и потому желающий может здесь яснее всмотреться в природный вид и состав священной скалы, на коей совершилось великое таинство нашего искупления, о которую сокрушились все козни врага душ наших; смотря на нее, христианин, с чувством благодарения Искупителю, может повторять по бедные слова великого учителя Церкви: „где твое смерте жало? где твоя аде победа? Воскресе Христос – и рыдают демони…“»

И если Кавелин рассказывает лишь о факте археологической находки Елены и Макария, то в описании Серапиона мы находим и выводы о ее значении:

«Престарелый Еврей Руда (описка ли это самого Серапиона или переписчиков – неизвестно, но, по преданиям, имя того еврея – Иуда. – М. К.), живший от времен страдания Иисусова до сего времени, пытками был вынужден показать место сокровения крестов, на коих были распяты Господь наш и с ним два разбойника. Таким образом под капищем Венеры Патриарх Макарий вырыл из земли три упомянутые креста. В недоумении же, который из них Христов, прикладывали все три к везомому мимо умершему человеку, и от приложения коего воскрес тридневный Мертвец, тот и был сочтен бес ценнейшею Святынею. Патриарх со крестом стал на возвышенном мес те, чтоб оный виден был пораженному чудом [народу] и торжествующему народу. Обстоятельство сие относят к… 14 числу Сентября, в которое в память толикого события и установлен праздник Воздвижения Честного и Животвор<ящего> Креста».

А Смышляев дополняет:

«Из этой церкви тринадцать ступеней сводят еще ниже, в церковь Обретения Честного Древа, принадлежащую католикам. Неправильной формы свод этой пещеры весь иссечен в природной скале. Близкое соседство цистерны сообщает ему постоянную отпоть: настроенное набожностью воображение поклонников видит в ней слезы, источаемые скалой при виде места, где было скрыто Животворящее Древо».

Лукьянов иначе ступени считает:

«И какъ снидешъ долу, тутъ стоитъ церковь каменная царя Константина и матери его Елены. И тамъ горятъ три кандила съ масломъ, а посредѣ тоя церкви въ пещеру ископана лѣстница, въ землю 7 ступ ней. И тамо царица Елена обрѣла Крестъ Христовъ и два разбойнича. А стоитъ на томъ мѣстѣ седмъ кандилъ христианскихъ, одно латинское».

…И вообще-то, бесконечно можно рассказывать предания, легенды, мифы и былины про нахождение крестов, про идентификацию Животворящего древа, про его судьбу. Попробуем изобразить приблизительную схему развития представлений о нахождении Креста и связи их с данным местом.

У Евсевия Кесарийского, одного из самых ранних церковных историков, ровесника византийского императора Константина, первого, кто поведал о строительстве храма Воскресения, вообще нет ни слова о нахождении крестов. В «Жизни Константина» Евсевий рассказывает лишь об обнаружении Гробницы, и то в ходе повествования выясняется, что найдена она была чисто случайно в процессе возведения церкви на месте языческого капища Афродиты, и это было воспринято как величайшее чудо. Зато последующие историки сосредотачивают внимание на археологических раскопках Елены (Евсевий ничего о поисках не пишет, лишь отмечая участие императрицы в строительстве церквей) и главном их результате – обнаружении крестов. Переводчик «Церковной истории» Евсевия на латынь Руфин Аквилейский вносит в сочинение собственный текст:

«В то же время Елена, мать Константина…, побужденная, говорят, божественным видением, отправилась в Иерусалим и там у местных жителей разузнала о месте, где на кресте висело священное тело Христа… Но когда… религиозная женщина поспешила к месту, отмеченному знаком небесным, удалив с него все нечистое и порочное, в глубине под мусором нашла беспорядочно лежащие три креста. Однако радость обретения находки нарушалась внешней неразличимостью крестов. Хотя там была найдена и табличка, на которой Пилатом была сделана надпись на греческом, латинском и еврейском языках, однако ясного указания на Крест Господень не было. Поэтому человеческая неопределенность нуждалась в божественном свидетельстве. Случилось, что в том же городе недалеко от этого места находилась снедаемая тяжким недугом и уже умирающая знатная женщина. Епископом Церкви того города в то время был Макарий. Когда он увидел царицу, стоящую в нерешительности, а также всех, кто там присутствовал, то сказал: „Принесите сюда все кресты, какие были найдены, и тот, что нес на себе Господа, откроет нам Бог“. И вступив вместе с царицей, а также с народом [в дом] к той, которая была при смерти, став на колени, произнес… молитву к Богу… И когда он сказал это, приложил [к больной] сначала первый из крестов, но ничего не достиг. Приложил второй, и также ничего не произошло. Когда же он приложил третий, женщина, открыв вдруг очи, встала, и когда вернулась к ней телесная крепость, стала она более свежей, нежели когда лежала больной. И все в доме засуетились и принялись славить могущество Божие. Так, получив очевидное свидетельство, царица по данному обету с царственным рвением построила удивительный храм на том месте, где был обретен Крест. Гвозди же, которыми тело Господне было приколочено [ко Кресту], отправила к сыну… Это происходило в Иерусалиме».

Сократ Схоластик* добавляет к этому рассказу, что кресты были найдены в самой Гробнице. И повествует об их судьбе так:

«Что же касается Креста, то одну часть его, положив в серебряное хранилище, оставила она там, как памятник для последующих историков, а другую послала к царю… Это написал я хотя и по слуху, однако о подлинности сего события говорят почти все жители Константинополя».

Феодорит* Кирский, компилируя сообщения Евсевия, Руфина и Схоластика, вносит новые детали относительно найденных вместе с крестом гвоздей:

«…Некоторые она (Елена. – М. К.) вбила в шлем царя, заботясь о голове своего сына, чтобы от нее отражались неприятельские стрелы, другие вковала в узду его коня, имея в виду и безопасность царя».

Ян ван Эйк*. «Императрица Елена на раскопках». Миниатюра из «Прекраснейшего Часослова Нотр-Дам». 1422–1424 гг.

Гермий Созомен* на основе сочинений Схоластика и Феодорита тоже добавляет подробностей и разделяет место погребения Христа и место обнаружения крестов:

«Итак, когда по повелению царя означенное место было очищено, то в глубине, на одной его стороне обнаружилась пещера Воскресения, а на другой, близ того же места, были найдены три креста, и отдельно от них найдена еще деревянная дощечка, на которой словами еврейскими, греческими и римскими было написано: Иисус Назорей, царь Иудейский».

Западно-христианские историки в целом придерживались этой же сюжетной канвы. Правда, Амвросий Медиоланский утверждал, что крестное древо обнаружено на Голгофе. Последователи ему вторили, и к XI в. сформировалось представление, что орудия казни сохранялись где-то у подножия Лобного места. С XI в., после ремонта, проведенного Мономахом, помещения крипты базилики Константина (перекрытый участок бывшей каменоломни) стали отождествляться с местом обретения Креста. Ну, а по завершении реконструкции крестоносцев место сие было канонизировано, и иные версии не обсуждались. Зато получила развитие легенда о наводчике св. Елены. Еще в конце VI в. Григорий Турский* упомянул в «Истории франков» о неком Иуде-еврее, в крещении названном Квириаком (Кириаком), указавшем на местонахождение древа Господня. Предание окончательно оформилось к XIII в. и было зафиксировано Иаковом из Ворагина, автором знаменитого сочинения «Золотая легенда». Вот как это было:

«Тогда Елена прибыла в Иерусалим, собрала всех мудрецов той земли, и когда собрались они, пожелали узнать, для чего их призвали. И один иудей сказал им:

– Мне достоверно известно, что она захочет узнать, где лежит крест Иисуса, но умоляю никого из вас не говорить сего, ибо знаю, что после того уничтожен будет наш закон. Ибо Захей, дед мой, сказал Симону, отцу моему, и отец мой сказал мне, умирая:

– Приготовься к тому, чтобы никакие муки не заставили тебя рассказать, где спрятан крест, потому что, когда будет найден он, царству иудеев придет конец, но править станут христиане, поклоняющиеся кресту; поистине тот Иисус был сын Божий.

Потом спросил я у отца своего, почему они распяли его на кресте, если ведали, что он сын Бога. И сказал он мне:

– Милый сын, я никогда не соглашался на то, но возражал, однако фарисеи сделали это, ибо он обличал их грехи; но он поднялся на третий день и, как видели ученики его, вознесся на небо; и потому Стефан, брат мой, уверовал в него и был побит камнями. Когда сказал Иуда сотоварищам своим такие слова, они отвечали:

– Мы никогда не слышали о таких вещах, однако поддержим тебя крепко перед царицей, скажем, что ты не говорил об этом.

Надпись на колонне за престолом: «Фердинанд Максимилиан эрцгерцог Австрии в год 1857 от Р. Х. сей алтарь возвел. Отреставрирован в 1965 г.»

Когда царица призвала их и велела показать место, где был распят Господь наш Иисус Христос, они не захотели показать, ни говорить о том. Тогда приказала она сжечь их всех, и вот они устрашились и заколебались, и привели иудея и сказали:

– Госпожа, этот человек – сын пророка и праведника, и хорошо знает закон, и сможет рассказать о том, о чем ты просишь. Тогда царица велела всем идти, задержав только Иуду. Она показала ему его жизнь и смерть и спросила, что он выберет. Покажи мне, говорила она, место, именуемое Голгофа, на котором был казнен наш Господь; потому что именно там сможем мы найти крест. Тогда заговорил Иуда:

– Прошло с тех пор двести лет и больше, и сам я не был там.

И сказала ему госпожа:

– Во имя Того, кто был распят, я заморю тебя голодом, коли не откроешь правды.

Она приказала кинуть его в глубокую яму и мучить голодом и дурным обращением. Пробыв в яме семь дней, он сказал:

– Если вытащите меня, я могу рассказать правду.

Тогда его вытащили, и, когда пришел он на место, вновь сдвинулась земля, и потек дым с ароматом благовонным; видя это, мудрый иудей сжал руки от радости и воскликнул:

– Воистину, Иисус Христос, ты есть Спаситель мира.

Крипта ХГГ. Место обретения Креста. Фрагмент византийской фрески с Распятием

…Тогда Иуда приготовился копать и начал копать, и уйдя на двенадцать шагов в глубину, нашел три креста и поднял их к царице, а поскольку не знал, какой из крестов был крест Господень, положил их посреди града и стал ждать проявления Божьей воли. В полдень принесли туда тело молодого мужчины для погребения. Иуда задержал носилки, положил их на один из крестов, потом на второй, и когда положил их на третий, тотчас мертвое тело восстало к жизни.

…Потом Иуда крестился под именем Квириака, и сделан был епископом Иерусалима».

Бывшая каменоломня разделена ныне на два придела (православный и католический), и со времен описания их архимандритом Леонидом (Кавелиным) существенных изменений не произошло:

«Пещера, которая называется местом обретения Святого Креста, разделена на две части; ближайшая от входа принадлежит латинам, где устроен престол, и на нем поставлено бронзовое изваяние Спасителя с Крестом – дар недавнего посетителя Святого Града, австрийского эрцгерцога Максимилиана* (брата императора Франца Иосифа и, впоследствии, императора Мексики. – М. К.). Самое место обретения принадлежит православным; оно выложено разноцветным мрамором; посредине изображение креста, коему и поклоняются троекратно при пении: „Кресту твоему поклоняемся, Владыко, и святое воскресение твое славим“. Случалось видать, что поклонники исполняют на этом месте положенные на них от духовников епитимий. Стена, противоположная мес ту обретения, состоит из природной скалы, составляющей одно целое с Голгофою, – и потому желающий может здесь яснее всмотреться в природный вид и состав священной скалы, на коей совершилось великое таинство нашего искупления…»

Остается добавить, что между приделами сохранились следы фрески, изображающей Распятие. Написана она была, по оценкам исследователей, во время восстановительных работ 1042–1048 гг. и является единственным сохранившимся фрагментом византийской росписи ХГГ.