Текст книги "Опаленные войной"

На привал мы остановились только к вечеру, когда девушки уже начали падать от усталости. Солдаты развели костер. Эймс не позволил разжигать большое пламя, чтобы не привлекать внимания. Девушки молча сидели рядом с огнем. Я смотрел на них через поднимающийся к небу горячий воздух и поражался тому, какие они все-таки разные. Аги укуталась с головой и смотрела с испугом на окружающих ее солдат, прятала глаза. Ули сидела с прямой спиной, смотрела перед собой, была собрана и напряжена.

– С нами все в порядке, Дарольд, все в порядке… – прошептала Аги, пряча глаза, когда пауза затянулась.

– За себя говори! – зло отозвалась Ули. – Со мной совсем не все в порядке. Когда тебя на перегоне насилуют по нескольку раз в день, секут плетьми, чтобы шла быстрее, когда запрягают вместе с другими скинами в арбу, потому что лошади не выдержали холода, голода и сдохли… когда за попытку к бегству выжигают клеймо – это никак не значит «в порядке»! – она захлебнулась словами. Аги заплакала.

Я почувствовал, как кровь приливает к лицу. Сколько же пришлось пережить моим хрупким сестрам! Какие страшные испытания выпали на их долю…

– Знаешь, Дарольд, то место, откуда ты нас спас, было не самым худшим, – добавила Ули. – Это уже третья деревня, куда нас продали, как скот. Как животных. Хочешь знать, почем нынче скины? Три тюка сена за нее, – она качнула головой на Аги. – И два за меня. Говорят, кусаюсь сильно. Оттого дешевле. Да и цены на человеческий товар в последнее время упали. С юга шлют рабов каждый день. Молодых сильных юношей. Норды нас, девушек, за людей не считают. Убить такую, как мы, – все равно, что свинью зарезать. Только есть нельзя. Хотя и это…

Ули криво усмехнулась и замолчала.

– Гарм нас жалел, – тихо промолвила Аги.

– Гарм – скотина и тварь! – едва не задохнулась от ненависти Ули.

– Это наш последний хозяин, тот, которого вы зарубили, – пояснила Аги.

– Ага, ему она нравилась, – рычала Ули. – Каждую ночь ее на печку таскал. А я его братьям доставалась.

– Но и то сказать, не злые были… если трезвые, – то ли возразила, то ли подметила Аги. – Прежние хозяева нас вовсе в дом не пускали. Под шкурами спать приходилось.

Аги снова заплакала.

– А по мне, – продолжила Ули, безжалостно глядя на меня, – они все сволочи. Нелюди эти норды, все как один! Твари!

– Прекрати, – тихо попросила ее Аги. – Мы же спаслись. Да? Дарольд, миленький, ты же нас спас?

– Да, – выдавил я, хотя уверенности в таком ответе у меня не было.

– Ты лучше скажи, что ты делаешь тут? – спросила Ули. – Как ты оказался в этих краях? Мы же потеряли тебя, когда… Когда… – она задумалась и с каким-то нутряным ужасом сказала: – Давно. Как же давно это было!

И закрыла лицо руками.

– Я вас искал, – ответил я.

– Бедный-бедный Дарольд, – сказала Аги.

Ули нахмурилась, на носу собрались морщины: – А дальше? Дальше-то что, братец? Что мы будем делать? Обратно в пустой Виллон? Или, может, в Великую Крепость, к братьям Ордена Духов?

Я растерялся. Мне послышался легкий смех вдалеке. Будто шуршит трава под ветром, будто перекатывается вода в ручье. Почудилось?

Этого вопроса я одновременно и ждал, и боялся. Я понимал, что спасти сестер мало, от этого их жизнь не наладится, не вернется прошлое спокойствие. Мир изменился. И далеко не в лучшую сторону. Чтобы вернуть хотя бы часть былого нужно горы свернуть! Но я над этим не задумывался. У меня была цель – спасти семью. Или хотя бы ее часть. Пропал Рик, обезумел Эйв, погибли родители. Но остались сестры! И вот они со мной… Но как изменила их судьба, как изломала.

«Что же дальше?!» – этот вопрос навис огромным снежным комом, норовил обрушиться, погрести под собой. «Что же дальше?! У тебя на хвосте бешеные норды, – сказал я сам себе. – У тебя мало людей. Они голодны и устали. Ты на чужой земле. И отвечать за все это – только тебе!»

Пересохло в горле.

– Я… Я не знаю…

Ули зло усмехнулась.

– Тогда, братец, я тебя разочарую. С такими планами ты мог бы нас и не вытаскивать.

– Что ты говоришь, Ули?! – накинулась на нее Аги. – Дарольд нас спас! Он молодец!

– Молодец, – устало отмахнулась та. – Молодец он, да еще какой, особенно когда убежал из родного дома, не попрощавшись… Ох, какой молодец! Ладно…

Она замолчала и легла на землю, завернувшись в тулуп.

– Ты ее не слушай, – Аги смотрела мне в глаза. Она пыталась улыбаться, но казалось, что за это время она просто разучилась это делать. Губы кривились в улыбке, но глаза все равно оставались грустными, просящими, как у собаки, которую много и долго бил хозяин.

Не в силах смотреть, я опустил голову.

– Я не знал…

– Брось, она просто злится, – сказала Аги. – Злая она стала, но ее винить нельзя. Нам было трудно. Но это позади, ведь так? Дарольд, все ведь будет хорошо?

Я разлепил онемевшие губы.

– Да, Аги. Все будет хорошо, – мой голос вдруг стал хриплым и неприятным. – Ты тоже поспи.

– А ты? Ты разве не устал?

– И я посплю, Аги, – говорить с ней было еще труднее, чем с Ули. Та рубила правду с плеча, зло бросалась словами. Аги же не ругалась, она принимала судьбу с покорностью, словно бы отдавала себя в чьи-то руки. И от этого становилось еще тяжелее. Аги не обвиняла, не требовала. Она передавала ответственность за себя кому угодно… я помнил ее другой.

Аги послушно укладывалась спать.

– Когда проснемся, все будет хорошо, – сказал я.

Она укрылась плащом с головой. Я, как оглушенный, остался сидеть у костра.

Рядом неслышно присел Эйо.

– Непросто… а?

– Я видел такое. Это пройдет. У нее, – Эйо кивнул в сторону Аги, – пройдет. А вот другая…

– Ули, – сказал я.

– Да. Вот с Ули будет сложно, возможно, даже очень.

– Пока наоборот.

Эйо вздохнул и выдал отстраненно:

– Завтра встаем рано. Эймс боится, что норды погоню организуют.

– Мы так петляли, неужели они найдут нас? – я чувствовал опустошенность.

– Не забывай – они хозяева в этих землях. Рано или поздно, но мы встретимся.

Эйо ушел. Я закрыл глаза. Усталость, накопленная за день, сделала свое дело. Я так вымотался, что сознание держалось нетвердо. И нужно было совсем немного, чтобы нырнуть в темное магическое море.

«Вар Ло?!» – позвал я.

«Слушаю тебя, Дарольд», – послышался моментальный ответ.

«Мне трудно… из-за сестер. Им столько пришлось пережить. Это так несправедливо!»

«Несправедливость свойственна этому миру. Все в нем вертится вокруг несправедливости».

«Я не хочу так…»

«Неужели?» – голос моего собеседника окреп.

«Да! Не хочу, я хочу справедливости!»

«Хочешь изменить мир?»

«Я хочу, чтобы мир изменился!»

«Но для этого кто-то должен его изменить».

«Тогда я хочу изменить мир!»

«Только человек, с железной волей и безграничной жаждой к переменам, способен на такое».

«А я такой чеовек?»

«Не знаю, Дарольд, но мир уже меняется, в нем уже начались перемены».

«Таких перемен я не желал, они приносят только зло…»

«Чтобы стать лучше, нужно пройти через испытания».

«Неужели ты думаешь, что тяготы, выпавшие моим сестрам, пойдут им на пользу?!»

«Пойми, Дарольд, есть процессы, с которыми можно только примириться. Либо же погибнуть! Нет другого пути. И перемены в этом мире уже не остановить. Но можно сделать так, чтобы они принесли благо. Для этого не нужно бояться перемен. Нужно их принять и нести в мир. Понимаешь?»

«Я не знаю…»

«В тебе сила. И я ее чувствую. Ты ведь наверняка хотел спросить о том, каким образом вышло, что в деревне нордов вас никто не заметил?»

«Да».

«Так вот, Дарольд, есть такие точки… в пространстве, во времени. Понимаешь, о чем я говорю?»

«Ты все время говоришь о каких-то точках, а я не понимаю!»

«Ну, вот ваш костер здесь и сейчас, это одна точка, а ваш костер через час, это другая. Так понятней?»

«Нет».

«Хорошо, попробую еще раз. Зная ключевые моменты времени, можно влиять на события. Самый простой пример: помнишь, как ты разлил масло? А ведь тот человек, что вышел из дверей, увидел вас. Он мог поднять тревогу, но не поднял. Почему? Он упал, ударился и все забыл. Это была ключевая точка».

«Но как ты о ней узнал?»

«В этом и есть тайна! В этом искусство! Понимаешь? Увидеть эту точку, понять и привнести изменения, чтобы последующая вереница событий шла по иному сценарию, вот оно – искусство магии, о котором все мечтают».

«Я бы хотел научиться этому».

«Все бы хотели этому научиться, но не всем дано. Впрочем, у тебя есть шанс. Со временем ты поймешь, как и что делать. Но и это не главное. Важнее – люди».

«Люди? Как люди могут быть важнее магии?»

«Есть такие люди, которые сами являются узлами огромной паутины. И они могут влиять на нее. Влиять на все вокруг! Но они должны научиться, должны принять свой дар. Это не просто, Дарольд. Но именно эти люди меняют мир! И ты один из них!»

«Я?»

«Да, Дарольд, ты – узел Паутины Судьбы, очень важный узел. И только от тебя зависит, будет ли мир вокруг тебя жестоким или добрым, злым или милосердным… будет ли в нем править несправедливость или правда. Это большая ответственность».

Я почувствовал, что Вар Ло начинает исчезать.

«Вар Ло! Подожди!»

«Я устал, Дарольд. Мне нужно набраться сил».

«Но что мне делать дальше? У меня столько вопросов!»

«Я устал…»

«Куда мне идти?»

«А куда ты хочешь попасть?»

Вар Ло исчез, а меня понесло течением магии куда-то в сторону, и вместо того, чтобы покинуть это неспокойное море, я поддался его силам. Одного я страшился – погружаться в глубину. Скользить по поверхности было легко и безопасно. А вот там, в глубине магии, таилось нечто особое, чуждое человеческой природе. Страшное!

Бывалые рыбаки рассказывали, что так было и в обычном море. Сети иногда вытаскивали на поверхность лютых тварей, от одного вида которых трезвели самые пьяные. Тут не было верха и низа. Сторон света тоже не было. И даже само движение было абсолютным. Я чувствовал его, но не было ориентиров, чтобы понять, куда я двигаюсь и с какой скоростью. Это было странно. Я помнил, что при желании тут можно было подниматься вверх и опускаться в глубину, плыть то в одном направлении, то в другом. Стоило только пожелать.

Я пытался понять то, что открылось мне совсем недавно, и послушно двигался туда, куда несла меня магия. А она, казалось, не обращала на мое магическое воплощение никакого внимания. Просто жила своей жизнью. Лилась, перетекала, изменялась. И я словно растворялся в этом море. Терял себя. И одновременно находил что-то иное, новое, особенное.

«Что мне делать?» – подумал я и тут же вспомнил, с какой ненавистью говорила Ули о нордах. Да полно, о нордах ли? С какой ненавистью она говорила о людях вообще! Что делать с этой ненавистью? Как справиться с ней? Не является ли ее ненависть отзвуком того жуткого, тяжелого чувства, которое овладело мной, когда брат Ордена рассказал о смерти матери?.. И если так, то какие страшные последствия могут быть у этой ненависти? Во что превратится Ули, если даст волю этому чувству? Не будет ли вся ее жизнь уничтожена им?! Но что страшнее, покорность с которой ее сестра, Аги, принимает мир, или то желание бороться с миром, которое владеет Ули? А если она получит власть?

«Как же так вышло? Что нужно было пережить, чтобы так измениться?!»

Я думал об этом с горечью. От осознания того, что сестрам было плохо, мне делалось больно.

Проснулся я как раз с рассветом.

Дово и Лус уже разводили костер и кипятили воду с какими-то корешками.

– Что это?

– Не знаем, – ответили солдаты. – Это госпожа Аги изволили…

Ко мне подошла сестра.

– Травки местные, норды их все время заваривают. Сил прибавляет, и, вроде как, здоровья. У тебя же мальчик один в жару весь… Как же так можно?! Надо же лечить…

У костра, завернувшись в плащ, сидел с виноватым видом Эжен с чашей дымящегося настоя в руке.

– Хорошо. Всем будет полезно.

– Конечно, – радостно отозвалась Аги.

– А где Ули? – я обернулся и обнаружил, что спальные места сестер пустуют.

– Ушла в лес, – Аги пожала плечами.

Я почувствовал беспокойство, пошел по следам, которые хорошо виднелись на свежем снегу. Ули шла неровно. Часто петляла, что еще больше напугало меня. Ее душевное состояние и без того внушало тревогу. Кто знает, что могло прийти в голову женщине, пережившей столько горя и трудностей.

Вскоре я услышал шум и поторопился, опасаясь, что Ули попала в беду. Но потом увидел – сестра, вооружившись мечом, рубила деревья. Она зло истребляла подлесок, одним страшным движением перерубая сучья и довольно толстые молодые деревца. Я и не предполагал, что в ее худом теле таится столько силы. Удар за ударом наносила Ули. Ветки ложились на снег. Наконец она устала, отбросила оружие и закрыла лицо руками.

Под ногой предательски хрустнул сучок.

– Побоялся, что руки на себя наложу? – она не обернулась, голос звучал холодно, зло.

Я не нашелся что сказать, только пожал плечами.

– Не дождетесь, – сказала Ули. – Я еще отомщу. Я так отомщу, что…

Ее голос надломился. Сестра заплакала.

Я мигом оказался рядом, обнял. Забормотал что-то успокаивающее, принялся гладить ее спутанные волосы…

– У меня… – Ули прижала лицо к плащу, слова звучали глухо. – У меня почти ребенок был… Понимаешь?! Ребенок! От этих… Этих животных! Как я ненавижу все это, как же я ненавижу… Я не хочу быть женщиной, Дарольд. Как же я не хочу быть женщиной!

– Что… – я понимал, что спрашивать не стоит, но губы будто бы сам сложили слова. – Что случилось с…

– С ребенком? – Ули подняла лицо и посмотрела на меня так, что сделалось страшно от этого взгляда. – Ты думаешь, я могу родить от… От них?! От тварей этих?! Да ты видел, как они живут?! Ты видел, как они с женщинами обращаются?!

Она еще долго кричала. Ее худые руки вцепились в меня с невероятной силой. Было больно, но я молчал. Ждал, когда сестра выкричится.

Наконец она прижалась к моей груди и глухо прошептала:

– У меня теперь больше не будет детей. Никогда…

Я стиснул зубы. Сейчас я чувствовал, как переливается в сердце вся ее ненависть, как горит внутри, словно магический негасимый огонь. На душе было жутко и тоскливо.

Через некоторое время Ули немного успокоилась. Она обвисла на моих руках, будто силы оставили ее.

– Пойдем, – с трудом выдавил я из себя.

– Да, да… – она запахнула одежду. – Холодно тут… там Аги травки какие-то заварила… хотя… пропади они пропадом, эти травки, – устало сказала сестра и побрела обратно.

Я еще некоторое время смотрел ей в спину, потом отыскал брошенный меч, и двинулся следом.

В лагере было неспокойно. Меня встретил Эйо.

– Где ты был?

– Что-то случилось? – спросил я отрешенно.

– Эймс вернулся из дозора. Норды идут по следу.

Я огляделся. Все были готовы.

Невдалеке ждал Эймс. Я подошел к нему.

– Все так серьезно?

– Более чем, – ответил сержант. – Они поняли, что их кто-то ловко провел. И теперь в бешенстве. Это тот странный случай, когда я не знаю, что делать. – Разве мы не можем затеряться в лесу?

– В их лесу – нет, – Эймс покачал головой. – Это как с рыбой – в воде ты от нее не уплывешь.

– Что предлагаешь?

– В том-то и дело, у меня нет вариантов.

– А если все же попытаться уйти?

– Значит, рано или поздно они нас настигнут.

– Тогда бой?

– Бой будет коротким. Мы все устали, ноги еле тащим. Да и мало нас. Будь у меня хотя бы три десятка, я бы устроил этим дикарям кровавую баню, а так…

Я почувствовал, как засосало под ложечкой. Я тоже прекрасно понимал, что никакого боя не будет. Солдаты измотаны. Я сам едва держусь. Эйо и Эймс, конечно, молодцы, но двоим боя не выиграть. Даже на подготовленном месте.

– Будем уходить.

– Куда?

– К спасению, – ответил я.

Я старался вести наш отряд по местам, где не было снега, но чем дальше мы уходили, тем меньше становилось прогалин. Вскоре ноги начали проваливаться в снег по колено. Теперь мало того, что за нами оставался ясно видимый след, так и идти стало невероятно трудно. Я утешался одним – нордам так же тяжело. А значит, если наш отряд будет достаточно вынослив, норды могут отстать. Но эти надежды не оправдались. Вскоре за спиной послышались крики, а потом наш отряд атаковали. Норды налетели справа, из густого кустарника. Наверное, именно это обстоятельство и спасло отряд. Шевеление кустов и треск сучьев выдали врагов.

Эймс только успел крикнуть:

– К бою!

И тут же с воплями на нас выскочила группа бойцов. У некоторых имелись небольшие круглые щиты. Почти все были с топорами, но в целом норды были без защиты, если не считать кожаных рубах. Назвать это доспехом было трудно. Боевой топор, излюбленное оружие нордов, вещь, безусловно, хорошая. К его достоинствам можно прибавить сильный, сокрушающий удар, приемлемую стоимость и пользу в хозяйстве. Это правда – мечом дров не нарубишь.

Но, увы, топор имеет несколько неприятных особенностей, главная из которых – при неудачном ударе он тянет за собой руку бойца, делая его беззащитным перед более маневренным мечом или саблей. Норды достигли больших успехов во владении этим оружием, но изжить его недостатки не смогли.

Я умело сдерживал натиск сразу двух дикарей. Еще один пытался зайти справа, но наткнулся на взбешенную Ули, которая орудовала коротким копьем. Умелый щитник с легкостью преодолел бы эту преграду, но моя сестра так яростно размахивала копьецом и так зло кричала при этом, что рубящийся против нее бородач спасовал. Это стоило ему жизни. Уловив момент, я сделал ложный замах и, когда норд прикрылся щитом, атаковал мужика, что наседал на Ули. Лезвие меча легко врезалось ему в шею и так же легко вышло, разметав алые брызги по белому снегу. Это была не смертельная рана, но в тот же миг Ули с яростным криком вонзила ему в печень свое копье. Бородач сложился пополам и уткнулся лицом в снег. Сестра грозно крикнула и отскочила. Про себя я оценил ее маневр. Она, как более слабый боец, спряталась за меня, прикрыв мне спину.

Я пошел в новую атаку. Норд наверное решил, что может переломить исход схватки, и подставил под меч кромку щита. Он надеялся, что узкое лезвие завязнет в древесине и противник останется безоружным. Его расчеты оказались неверны. Я и не думал бить, это был просто финт, главный же удар пошел значительно ниже, точно по незащищенному колену. Норд закричал и завалился. Ему стало не до драки, страшная боль терзала ногу!

Ули, тем временем, короткими точными ударами старалась достать второго дикаря. Будь у норда меч, исход был бы иным. Но перерубить копье топором можно, если только точно попадешь по древку лезвием. Рыжеволосая бестия орудовала копьем с такой невероятной ловкостью, что обезоружить ее никак не удавалось. Подойти ближе для сокрушительного удара, которым славились топоры, не было никакой возможности – не позволяла длина копья. Для норда это оказалось смертельной ловушкой. Я разделался с ним в два счета.

Вскоре все было кончено.

– Нужно бежать дальше! – крикнул Эймс. – Скорее всего, ловчий отряд!

Нас нашли, а раз так, – очень скоро нас настигнут и основные силы нодов. Несмотря на усталость, мы бросились бежать по снегу, который на счастье был в этом месте не так глубок. Я заметил, что на некоторых нордах было надето нечто странное. Их кожаные сапоги были обвязаны шнурками, которыми крепились к подошве широкие плетеные корзины. Вероятно, эти хитроумные приспособления позволяли северянам легко ходить по снегу. К сожалению, времени на изучение плетенок не было.

– Вар Ло! – вскричал я. – Вар Ло!!

Ответ пришел почти мгновенно.

«Ты хочешь помощи?» – голос Вар Лоа был спокоен.

– Да!

«Ты точно хочешь, чтобы я помог тебе, Дарольд? Ты сам просишь меня об этом?»

– Да, Вар Ло, я прошу у тебя помощи!

«Хорошо», – что-то в его голосе насторожило меня, но другой возможности вырваться я не видел, а потому отбросил всякие сомнения.

– Помоги!

«Хорошо. Двигайся к порталу».

– Где? – я остановился, завертелся на одном месте.

– Что с ним? – Эймс, как и прочие, не слышали голоса Вар Ло, поэтому мое поведение в условиях, когда на хвосте висела погоня, казалось безрассудным. – Что, Дух тебя побери, происходит?!

«Близко».

«Я не вижу!»

«Повернись направо… теперь присядь… смотри…»

Тяжело дыша, я сел – и увидел! Шагах в пятистах, в чаще, среди поваленных деревьев, бурелома и густого подлеска, лежали два огромных камня, темные и незаметные на фоне деревьев. Один из камней покосился и прижался вершиной к другому, образовав подобие врат.

– Туда! Туда! – крикнул я и побежал, ломая ветки. Следом за мной, ругаясь на чем свет стоит, рванул Эймс и весь отряд. Совсем неподалеку послышались радостные крики нордов – они нас заметили!

Я споткнулся и всем телом ударился о каменную глыбу. Оба огромных, в два человеческих роста, камня были густо испещрены угловатыми рисунками. Такие я встречал и раньше. Не раздумывая, я полоснул мечом по ладони. Острая боль пронзила руку. Обильно брызнула кровь. Я почувствовал, как холод проникает в нее, сковывает ладонь, локоть, плечо… Стало трудно дышать, но вдруг полыхнуло синее пламя, и я понял – получилось!

– Вперед! – закричал я. – В портал, быстрее, пока я держу его!

Первым в синее пламя нырнул Эйо, за сержант погнал Дово и Луса. Следом проскочил Эжен и мои сестры.

– Ты… – Эмйс остановился.

– Иди, я последним, – крикнул я. – За мной врата закроются! Быстрее!

Эймс нырнул в пламя головой вперед, отведя меч для удара. Как настоящий солдат, он должен был быть готовым к тому, что на той стороне неведомого моста будут не слишком рады встрече. Я оторвал ладонь от камня и понял, что сил не осталось. Сумев сделать буквально два шага, я упал в портал. Синее пламя погасло. На камнях не осталось ни следа. Кровь, что обильно текла по угловатым знакам, словно впиталась в плоть врат. В опустевшем лесу одиноко звучали крики нордов. Они так и не поняли, что произошло с их добычей.