Текст книги "Там, за рекой"

Глава 3

Нет ничего хуже, чем проявляться в чужой жизни раз в несколько лет только потому, что тебе опять понадобилась помощь. Я сам не люблю таких персонажей и не выношу быть на их месте. Сколько раз давал себе зарок: позвони просто так, зайди к Коляну пива попить, все-таки школьный товарищ.

Но то нет времени, то сил, то желания, и благие намерения о встрече с одноклассниками одно за одним укладываются в ту самую дорогу, ведущую в ад. С другой стороны, на кого еще понадеяться? Колян – заядлый рыбак, и я уверен, что у него найдется небольшая надувная лодка. Главное, чтобы он был дома.

На третьем звонке Колян ответил. Еще через минуту я получил одобрение моей поездки. Правда, похоже, в цель поездки он не поверил, решил, что не хочу говорить о реальных причинах. Обещал, что через час передаст мне лодку в гаражах.

Когда я подрулил туда, меня встречал еще и Макс, тоже однокашник. Прямо вечер встречи выпускников в миниатюре. Времени еще только обед, а ребята уже пришли с работы и разворачивали на капоте Колиной «девятки» нехитрую закусь. Когда я зашел в гараж, Макс как раз доставал бутылку водки. Естественно, предложили и мне.

Пришлось отмазываться. В ответ, как обычно, посыпались упреки, что я всегда отличался и вообще ненастоящий товарищ и не особо уважаю школьное братство. В глубине души я был даже согласен с ними, однако, ухватившись за необходимость много ездить как за спасательный круг, я отстоял свою сегодняшнюю трезвость.

Колян долго гремел вещами в самой темной части гаража, затем, как морской царь, вытащил свое сокровище – огромную бесформенную сумку с лодкой.

– Вот она. Только я не надувал с прошлой осени, сам видишь, какое лето, – извинился он.

– Насос с ней?

– Ага. Компрессор там, работает от прикуривателя. Весла тоже там. Короткие, но других нет.

Я начал упаковывать лодку в багажник. В это время уже разливший по стаканам водку Макс подал голос:

– Ты лучше скажи честно друзьям своим школьным. Куда собрался-то? А то вон Коляну сказал, что ты краеведом заделался. А если честно?

Макс всегда такой. Он даже самой простой фразой пытается подколоть и уязвить тебя. Вряд ли специально, просто характер такой.

– Макс, если бы я ехал любовницу катать или партизанить, так бы и сказал. Вот честно: под Кремено еду, нужно посмотреть остатки старого города, статью пишу.

– Какого города? На Оредеже не было городов, кроме Луги, ну еще был поселок Вырица.

– Все так… Но вот рассказывают, что был какой-то там еще до революции, а сейчас стоит пустой и заброшенный.

– Фигня какая-то. Уж мы-то слышали бы, если бы в самом деле такое было. Каждый год туда ездим клюкву на Мшинку собирать. В прошлом году именно там Саня Крюков потерялся. Его тогда искала половина Сиверской. Эти, «ЛизаАлерт», приезжали из города, квадрокоптеры запускали, на лодках. Да без толку. Он сам через неделю вышел где-то к Войсковицам, километров за пятьдесят от того места. Уверял, что потерялся и блуждал по болоту и лесу.

Макс задумался и снова вернулся к своей мысли.

– Но чтобы целый город… Кир, ну ты подумай. Туда бы туристы ездили постоянно да местные ходили бы чем-нибудь поживиться. Хрень какая-то.

Я не собирался что-либо доказывать Максу, а все эти школьные подковырки уже давно перестали на меня действовать. Видно, и ребята это почувствовали, перестав спрашивать меня о цели путешествия.

Лодка влезла в багажник как влитая, а чтобы разместить весла, пришлось сложить одно из задних сидений. Ребята за это время уже успели разлить по второй.

Небо опять придвинулось к земле, стало па́рить, скорее всего, скоро пойдет дождь. Я захлопнул багажник и по старой привычке обошел машину, чтобы проверить, не спустило ли колесо. Вроде и ехать недалеко, а будет очень обидно. Мне казалось, что что-то происходит не так, неправильно, что ли.

– Мужики, а со мной никто не хочет сгонять? Всего пара часов, посидите за пассажира, – ни с того ни с сего предложил я.

Макс и Колян замотали головами. Я их понимал – сверху не капает, впереди весь день, а бутылка еще на треть не разлита. Зачем им такие путешествия? Ладно бы клюквы привезти или грибов подрезать, еще есть смысл. А гнаться просто так – зачем?

Я тепло попрощался, договорился, что привезу лодку сразу, как вернусь, и выслушал полагающиеся советы – не напиваться на воде, поменьше переворачиваться и беречься оредежских крокодилов.

Когда я уже собирался садиться, меня снова окликнул Колян.

– Кир!

Я обернулся, силуэты ребят на фоне темного провала гаража выделялись белыми пятнами, как на старой фотографии.

– Ты аккуратней там! И звони, если что!

Я помахал рукой вместо ответа.

В Гатчинском районе с дорогами беда. Однозначно, это самая черная дорожная дыра на всю Ленинградскую область. До Вырицы я долетел быстро, буквально минут за двадцать, дальше начались уже не столь знакомые места, а потому ехал по-пенсионерски, соблюдая скоростной режим, объезжая дырки в асфальте и вглядываясь в знаки.

Накрапывал дождь, с каждой минутой лес за окном становился все темнее. Я вглядывался в разбегающиеся по сторонам елки, словно искал какие-то тайные знаки, которые помогут мне узнать, правильно ли я еду. На душе было муторно. Может, стоит подождать пару дней? Приедет брат, и тогда уже ехать вдвоем. И веселей было бы, и безопасней.

Но история не очень любит сослагательное наклонение. Ничего, еще минут двадцать по шоссе – и можно будет искать грунтовку, что должна вывести к берегу напротив Старого Плёса. В этот момент, как всегда не вовремя, зазвонил телефон. Чтобы не тянуться, я нажал на лепесток под рулем и уверенно сказал: «Алло».

Звонил Колян, и, судя по голосу, за последний час они в хорошем темпе не только уговорили ту бутылку, но и продолжили «отдыхать».

– Киря!

– Коль, что случилось?

– А ты про свой город говорил – может, ты Рапти имел в виду?

Логичное предположение, но, увы, неверное. Усадьба Рапти действительно когда-то стояла на берегу Луги. Ну, город не город, а село было рядом серьезное. Богатое, добротные постройки, пароходик свой в нижнем течении Луги ходил. Усадьба даже пережила революцию. Но отступающие под натиском советских войск немцы ее красоты не оценили и взорвали. Ну а дальше местные жители, как трудолюбивые муравьи, растаскали начисто все кирпичи. Их тоже понять можно.

Сейчас от Рапти осталась лишь огромная парадная лестница, остаток былой роскоши. Да и на исчезнувший город она никак не тянула. Поток туристов туда не оскудевает.

– Не, про Рапти я в курсе. Это другое. Выше по течению. Между Кремено и Чикино. Где болото Мшинское.

– Блин, вот точно, как Саня говорил.

Было слышно, как огорчился Колян.

– Какой Саня?

– Ну Крюков же, я тебе уже говорил. Мы с ним пили, и он рассказывал, что, когда потерялся на болоте, видел город. Колокольня такая красивая с башенкой, пристань. Только он тогда уже почти без сил был и, говорит, как ни старался, так и не смог к нему выйти. Он во всем лешего винил.

Я хихикнул. Получилось, честно говоря, не особенно убедительно.

– Так что ты там аккуратнее с лешими.

– Не вопрос, буду аккуратнее.

Посчитав разговор оконченным, Коля положил трубку. Видимо, действительно «положил» – рядом с собой. Он не прервал звонок, и я еще полминуты слушал, как они с Максом нецензурно выясняли, «врал» Саня Крюков или нет. Я завершил разговор и стал искать грунтовку.

Даже зная, что дорога должна быть тут, съезд на нее я нашел не сразу. Машина резво запрыгала по отсыпанной щебенкой грунтовке. Я ехал через лес, сверху моросил дождь, а идея найти потерянный город на глазах теряла остатки привлекательности.

Глава 4

Место для спуска лодки было очень удобное. Подъехал я почти к самой реке, никаких камышей и рогоза – песчаный берег и небольшая отмель. Не хватало только маленькой пристани.

Лодка накачивалась легко и беспроблемно – что и говорить, современные технологии. Весело жужжал компрессор, подключенный к розетке машины, я же в это время переодевался и распихивал в гермомешок все, что мне понадобится. Фотик, мобильник…

Долго я там задерживаться не собирался, по крайней мере в первый раз. Да и что там особо делать? Я ожидал увидеть разрушенные остовы домов и остатки пристани, вряд ли больше. Сто лет – это не шутка, а если местные жители помогали активно, то кроме фундаментов там вряд ли что лежит.

Я запер машину и подергал ручку. Жест бесполезный, но против привычки не попрешь. Кинул в тот же гермомешок ключи и начал спускать лодку на воду.

Погода окончательно испортилась, и по реке начали клубиться ватные хлопья тумана. Противоположного берега было не видно, судя по всему, мешал поросший кустами остров, стоявший посреди течения. Я запрыгнул в лодку и потихоньку погреб навстречу неизвестности.

Спустя минут пятнадцать стало понятно, что я был прав. Русло реки в этом течении разделилось на два параллельных рукава. Между ними находился остров, поросший ольшаником, плотным и невысоким. Скорее всего, мы так и пропустили Старый Плёс, спускаясь по этим местам на плоту.

Еще несколько минут работы веслами – и я почти обошел преграду. Теперь от другого берега меня отделяли только метров сто. К сожалению, на веслах всегда приходится идти спиной, и мне все время надо было крутить головой, выворачивая шею, стараясь разглядеть в тумане хоть что-нибудь.

В какой-то момент я устал и повернулся лицом к тому берегу, откуда уплывал, но не смог разглядеть ни машины, ни отмели. Вроде и туман был не очень сильный, однако в какой-то момент я стал ощущать, что не понимаю, куда мне дальше плыть. Я собирался лезть за компасом, когда вдруг увидел вырисовывающийся силуэт колокольни. Казалось, что она огромная и просто надвигается на меня из тумана.

У меня уже случалось подобное ощущение. Я шел с Марсова поля в сторону Горьковской и, выйдя из-за здания Института культуры, был просто шокирован огромной, казалось, занявшей все небо Петропавловской крепостью. До нее напрямую было метров четыреста-пятьсот, однако представлялось, что я стою прямо возле ее стен. Я прекрасно видел собор и, казалось, различаю туристов на звоннице. Сколько я потом ни ходил там, воспроизвести эффект не удалось.

Так и сейчас, я плыл к берегу, а на меня выползали из тумана здания портовых построек, жилые дома, церковь и башенка маяка. Звуков города слышно не было, только весла плескали по воде.

Спустя несколько минут лодка легонько стукнулась носом в один из столбиков. Отличный день для осмотра города – мне сейчас можно в этом тумане показывать что угодно. А хотелось погулять, посмотреть, полазать по развалинам.

Я выбрался на дощатый помост пристани, мельком отметив про себя, что он совсем нестарый. Аккуратно привязал лодку и достал фотоаппарат. Приходилось признать, что город действительно существует и лишь по какому-то недосмотру о нем ничего не было известно.

Более того, я видел улицы и здания, и, что самое странное и невероятное, даже сквозь густой туман были четко видны крыши. Я еще раз всмотрелся в туман, словно не веря своим глазам: крыши и флюгера никуда не исчезли. Но ведь это просто невозможно!

Города умирают не сразу, это не люди, чтобы упасть ничком и остаться без движения. Оставшись одни, они потихоньку разрушаются, изо всех сил сопротивляясь происходящему. И начинается это все всегда с крыши. Именно кровля от дождей и снега ржавеет и проваливается, обнажая позвоночник балок и стропил.

Поверьте моему опыту любителя старых домов и усадеб. Крыши здания лишаются в первые двадцать-тридцать лет. Стены стоят дольше, а фундаменты почти вечно будут указывать, что когда-то здесь жили люди.

Подул ветер, разрывая туман и утаскивая его в сторону реки. Я хотел было сделать пару фотографий – да так и замер в изумлении. Какие сто лет? Старый Плёс бросили максимум пару лет назад.

Глава 5

Лет десять назад мне повезло с начальником. Не совсем с начальником, но повезло точно. На моей первой постоянной работе инженерный отдел возглавлял шестидесятилетний мужчина – Михаил Игоревич.

Он был высокий, нескладный, ходил и делал все на бегу. Создавалось ощущение, что он просто очень торопится жить. Михаил Игоревич был наполнен историями и байками. Он снимал очки, опирался на стол, расставив локти, отчего становился похож на богомола, и начинал рассказывать. Единственной вещью, кручинившей его, было то, что за всю жизнь он ни разу не видел НЛО. Его цепкий, рациональный разум сопротивлялся даже самой возможности его встретить, а душа очень хотела хоть раз рассмотреть необъяснимые и оттого пугающие огни летающей тарелки.

Впрочем, пара непонятных вещей на время нашего с ним знакомства все-таки выпала. Летом 2004 года Михаил Игоревич взял меня с собой погулять по лесам. На электричке до Вырицы, дачного поселка в южной части Ленинградской области, и дальше пешком. Он шел всегда очень быстро, почти бегом – по его же словам, не менее шести-семи километров в час по лесу.

Я старался не отставать, а потому мчался за ним почти вприпрыжку. Мы уже сделали большой круг, Михаил Игоревич показал мне пару ржавеющих остовов грузовиков, брошенных нашей армией во время отступления под Лугой в 1941 году. Затем он предложил срезать, и мы пошли по не хоженным даже им местам.

Минут через тридцать мы абсолютно внезапно выскочили на небольшую светлую полянку. Карта-километровка безбожно врала, не рисуя тут ни одной, хотя бы самой маленькой, прогалины в темных хвойных лесах Гатчинского района. Сама полянка, конечно, мелочь, гораздо интереснее нам показались три домика, собранных из хорошего кругляка. Необработанные бревна потемнели от дождя и солнца, и дома казались ужасно угрюмыми и неприветливыми.

Когда мы подошли поближе, то сразу поняли, почему эти лесные домики показались нам такими недружелюбными. Окна были наглухо закрыты ставнями, на каждой двери висело по паре замков.

Мы потратили полчаса, пытаясь заглянуть внутрь хотя бы одного из домиков, – бесполезно. Ни слуховых окошек, ни возможности влезть на чердак – ничего. Солидные бревна отбивали любую идею расковырять стену и посмотреть, что же там внутри. Вокруг ни следов, ни туалета, ни бани, ни сараев и пристроек. Просто дома как будто выросли из-под земли.

Мы прошлись вокруг поляны дважды, но не увидели даже намека на возможную дорогу. Не вертолетом же забрасывали эти бревна сюда? Весь обратный путь мы задавали друг другу вопросы. Кто? Зачем? Как? Для какой цели? И так и не нашли на них ни одного ответа. Я и до сих пор не знаю, зачем были нужны эти так не похожие на охотничьи заимки домики. Второй раз мы туда не пошли, как-то не очень и хотелось.

А вот теперь я стоял перед целым городом, похожим на встреченные тогда избушки. Я сразу понял, что их роднило: тоже все окна накрепко закрыты ставнями, на всех дверях виденное в детстве изобретение – металлическая полоса поперек двери с замком в проушине. Дедовский, но такой эффективный способ оградить дом от незваных гостей.

Где-то под курткой по спине бегали мурашки, холодела спина, еще недавно горячая от гребли. Я фотографировал на автомате, не теряя времени на выставление параметров. У меня в голове просто сам собой выстраивался пост, который я напишу сегодня. Это же просто какое-то чудо – целый город, спрятавшийся ото всех людей. Чудо покруче первого полета в космос.

Где-то на подкорке уже пищал неприятный голосок: «Ты же смотрел фото со спутника, там же не было ничего», – но в тот момент я просто не хотел его слышать. Еще бы – передо мной лежал целый город, о существовании которого знали единицы.

Старый Плёс оказался удивительно компактным, больше похожим на нарисованный. Три улицы, несколько десятков домов, причал, церковь, магазин, здание администрации. Все строения удивительно свежие и новые и закрытые на все ставни. Я специально подошел к одной из дверей – замки свежие, хотя и старые, еще кованые. Создавалось полное впечатление, что город законсервировали к моему приходу и вот сейчас он ждет: нужно просто рвануть за колечко на крышке банки.

Я обошел пару домов, чтобы проверить: а вдруг в них можно зайти с обратной стороны. Ну или найти хотя бы какой-нибудь лаз или дырку. Облом. Город смотрел на меня слепыми, наглухо забитыми ставнями. Больше всего это напоминало города в плохо сделанной компьютерной игре – вроде и справа, и слева дома, а зайти никуда нельзя. Это просто не прорисовано, натянута текстура, а внутри ничего, фикция.

Когда вокруг так тихо, невыносимо хочется хотя бы заорать. Просто чтобы разорвать это молчание. Я остановился посреди Старого Плёса в недоумении. С одной стороны, вот он – чудесный город, которого нет ни на картах, ни на спутниковых снимках, а с другой стороны – это больше похоже на декорацию, чем на реальный город. Во! Отличная же идея. Может, это просто декорация, построенная для съемок?

Ну а что – вон для бондарчуковского «Сталинграда» настроили в поселке Сапёрном развалин. Ничуть не меньше, чем тут. Мне в голову пришла отличная идея, и я бросился проверять ее. Возле магазина стояла самая обыкновенная урна, и если уж я нахожусь в декорации, то явно и урна притащена откуда-то, а в ней не должно быть так много мусора.

Увы, мусор в урне был. Не сегодняшний точно, но на вчерашний или позавчерашний он тянул. Два огрызка, куча окурков, обертка от шоколадки. Черт, город был реальный. Я развернул обертку – шоколадка «Каринка», срок годности до следующего года, кондитерская фабрика «Эйнем». Не помню такой, вернее, помню, но ведь фабрика с таким названием еще до революции существовала. Может, опять хипстеры балуются – есть у них мода создавать компании со «старыми» названиями.

Ветер трудолюбиво сдувал облака куда-то в сторону. Я сделал уже несколько десятков снимков и сел на лавочку, глядя на набережную. Вообще с лавочками у нас в городах, особенно маленьких, беда. Ну, в том смысле, что лавочки есть, а вот стоят они все время «не там». На них сидеть неинтересно и неудобно. Здесь же лавочка была царской – впереди маленькая пристань и площадь, окруженная двухэтажными домами с мансардами. Такие дома раньше повсеместно стояли в Гатчине, но чем дальше, тем их остается меньше и меньше.

Я достал телефон скорее на автомате, звонить я никому не собирался. Сети не было. Ну тут эта история нормальная. Мы, когда на плоту плыли, тоже несколько дней в изоляции пробыли. Я встал проверить, есть ли связь, если поднять телефон повыше, обернулся и увидел ее.

Глава 6

Посреди площади стояла девушка и пялилась на меня. Невысокая, русая, с мальчишескими острыми скулами. Я помахал ей, в ответ она помахала мне, состроив при этом такую гримасу, что стало неловко. Больше всего это было похоже на упакованное в короткий смайлик послание: «Ты чего, совсем дебил и разговаривать не умеешь?» Она подошла немного ближе, но оставалась на расстоянии нескольких метров.

Я улыбнулся и крикнул:

– Привет!

– Значит, все-таки разговаривать умеешь, – ответила она, и я понял, что правильно расшифровал гримасу. Впрочем, меньше всего я сейчас собирался ссориться.

– Я еще и петь могу.

Она ухмыльнулась.

– Давай без этого. Я совсем не переношу плохого пения.

– Тебя как зовут? Я Кирилл.

– Уж кто как только не зовет! Наташа.

Со стороны это казалось самым дурацким обменом репликами за всю историю человечества. Изнутри же все было по-другому. Мне кажется, что мы оба остались довольны друг другом и показали себя с лучшей стороны. Она села рядом.

– Отличный, кстати, вид! Ты знаешь, как называется этот городок?

Вообще-то, я сам не был уверен в ответе на этот вопрос, но не поделиться важной информацией просто не мог.

– Старый Плёс. Скорее всего. А с той стороны, откуда ты шла, указателя не было?

– Ты не поверишь, но я не могу объяснить, как оказалась здесь. Я не понимаю, откуда пришла.

– Провалы в памяти? Наркоманка?

– Проститутка. Уж извини, ты совсем не похож на бабушку на лавке. Я просто поругалась неудачно.

Я временно прекратил придумывать колкости и обратился в слух. Если верить Наташе, она попала сюда из музея. История была абсолютно фантастической и легко укладывала на лопатки мою, еще не рассказанную.

Начало у истории было, впрочем, абсолютно невпечатляющим. Шесть человек – два парня, четыре девушки – все из Первого педиатрического, поехали на пикник. То есть Наташа была будущим доктором, причем детским. Адрес дачи она не сказала. Но там они надолго не задержались, из Вырицы их понесло собирать чернику куда-то южнее в лес. Поехали всей толпой, в городской одежде, на полчасика, не более.

В процессе сбора черники молодой человек стал уговаривать Наташу отдаться ему прямо в лесу, она вспылила и решила добираться до города самостоятельно. Час ходьбы по проселочной дороге – и она вышла прямо к Старому Плёсу.

– Так с какой стороны ты, говоришь, вышла? – я попробовал проверить свою теорию.

– Так, дай подумать. Река тут, а шла я на крест звонницы, он издалека блестел. Значит, вот оттуда я и вышла, – махнула рукой Наташа.

Я покачал головой.

– Врешь.

Девочка взорвалась, выпалив мне в лицо тираду, полную оскорблений. Я слушал спокойно, но в душе немного жалел пацана, так не вовремя предложившего девушке секс и все такое. В ярости Наташа была ужасной и в то же время прекрасной. Будь я лет на десять помладше, может, и испугался бы. Однако возраст имеет свои преимущества, поэтому я тихонько дождался окончания пламенной речи о том, что я собой представляю и как смею сомневаться в ее честности.

Затем открыл телефон и показал карту.

– Мы тут, река здесь, а с той стороны болото километров на пятнадцать. А у тебя кеды, белые и красивые.

– Кирилл, ты меня совсем за дуру держишь?

Наташа схватила меня за руку и потащила мимо двух аккуратных домиков, забора, затем маленького палисадника, сараев, огородов. Мы буквально за три минуты пересекли весь Старый Плёс и оказались на другом его краю. Наташа почти бежала по тропинке, а я старался поспевать. Еще буквально три десятка метров, мы обогнули кусты, и я услышал сдавленный мат.

– Ну ё-ё-ё-ё-ё-ё…

Я стоял и улыбался, именно это и ожидая увидеть. Сразу за кустарником с парой небольших осин начиналось огромное Мшинское болото. Тропа резко заканчивалась, и дальше начиналась непролазная топь. Светло-зеленое, покрытое вспучившимися кочками, одно из самых больших болот Ленинградской области. Лето выдалось нежарким, и даже с самого края были видны маленькие оконца, заполненные чернеющей водой.

Наташа, будто хватаясь за последнюю соломинку, спросила:

– Может, мы вышли не туда, я дома спутала?

Я покачал головой.

– Неа. Тут так и должно быть, и было всегда. Болота, болотца, болотища. Не удивлюсь, что в глубине живут вообще неведомые чудовища. Оно отсюда тянется километров на двадцать.

– Но как я тогда пришла? Кирилл, я не вру.

– Не знаю. Я бы сказал: приплыла на лодке и морочишь мне голову, но, хоть убей, даже представить не могу, зачем тебе это.

Наташа сникла. Сразу, одномоментно, как будто вытащили лампочку, освещавшую ее изнутри. Я стоял рядом и не мог сказать ничего путного. На автомате вытащил телефон. Сети не было все так же. Карта навигатора, на которой я показывал Наташе наше месторасположение, моргнула и перешла в ночной режим. Было еще светло, но уже скоро наступит ночь.

– Пошли тогда к моей лодке, вернемся, у меня машина на том берегу.

Наташа не отреагировала. Она стояла и смотрела на кажущееся отсюда бесконечным море болота. Так бывает, когда сталкиваешься с чем-то настолько непонятным, что осознать просто не получается.

Я взял девушку за руку.

– Пошли быстрее, ночевать в этом месте мне совсем не улыбается.

Все так же ни души. Я по пути забрался в один из огородов, залез в парник, который никто не открывал с самого утра, и набрал желтеющих от недостаточного полива огурцов. Распихал их по карманам, затем набрал под деревом несколько яблок. В голове мелькнуло раскаяние в воровстве, я поморщился и вышел обратно, аккуратно притворив за собой калитку и закрыв щеколду.

Одно яблоко отдал Наташе, другое, обтерев о рукав, сгрыз сам. Странный сорт, не помню таких – вроде ранние, а почти несладкие. Наташа меланхолично ела свое яблоко и в абсолютной прострации смотрела по сторонам. Судя по всему, история с болотом доконала ее окончательно.

Я решил не приставать к человеку и начал придумывать, как же она могла здесь оказаться. Наживка, чтобы вывести меня к сообщникам? Глупо. Ну вот не верю я в то, что кто-то решится на засаду в таком месте. Да тут можно сто дней просидеть и никого не увидеть. Я напомнил себе о найденной обертке и практически нетронутом городе, но все равно отмахнулся от мысли о преступном сговоре. Может, ее высадили друзья с проплывавшей лодки? Ну, например, за плохое поведение.

Я поморщился, эта история стала напоминать совершеннейший бред – Робинзон Крузо на минималках, к тому же эта версия абсолютно не объясняла, зачем ей врать. Верить в чертовщину и исчезающие тропинки не хотелось совсем. Я поежился и в очередной раз ощутил ноющее под ложечкой мерзкое чувство, словно нудевшее изнутри: «Сваливай, быстрее отсюда сваливай». Тоже верно, на носу ночь, фотки есть, и проще свалить, посадить девицу на электричку, выпить пива и, лежа в своей кровати, попытаться понять, что же я здесь увидел.

До причала дошли быстро. Лодка так и стояла на месте, привязанная, где я ее оставил. Хоть это хорошо – вещи тут не пропадают. Я помог спуститься по-прежнему погруженной в себя Наташе. Спросил, не забыла ли она что. В ответ получил лишь мотание головой. Аккуратно уселся и погреб прочь от Старого Плёса. Тумана на реке уже не было, а вот темнело быстро. Я греб, постепенно ускоряясь, словно убегая от кого-то. И все такая же давящая тишина, в которой даже входящие в воду весла, казалось, звучали мягко и почти неслышно. У меня в голове родилась одна удивительно логичная и при этом удивительно мерзкая идея, которую я больше всего сейчас не хотел озвучивать.

Я вывернул из-за острова, сделал еще десяток гребков в нужную сторону и, обернувшись через плечо, стал вглядываться в приближающийся берег. Было уже почти темно, но то, что нужно, я разглядел почти сразу. Во рту стало кисло, а сердце забилось с огромной скоростью. Берег, белеющая песчаная отмель. А вот машины на месте не было.