Текст книги "Город и горы"

Арман подошел к холму и стал медленно взбираться на него, лопату он вскинул на плечо, а мешок скомкал и зажал в кулаке. Привычная дорога, порой сворачивала в такие дебри, что Арману во время прогулок внимательно отслеживать свой путь, но великая гора выводила его на правильную тропу, и он снова смело шагал вперед. Сейчас он никуда не сворачивал и шел по той тропинке, которую очень хорошо знал. Знал куда она ведет, как меняется ландшафт на пути, где располагаются холмы, которые безопасно обойти, а где длинные, неровные холмики на которые лучше взобраться, чтобы не потеряться в поисках пути вокруг них.

Ветер утих и Армана это немного расстроило. Ненадолго солнце зашло за хмурые облака, стало прохладно, однако потом оно снова вышло и обдало загорелое лицо Арманатеплом. Он обернулся и увидел, что ушел уже достаточно далеко, чтобы холмы закрыли вид на деревню почти на половину, а растительность, в том числе деревья, между которыми располагались маленькие домики, размылись в его глазах и стали одним целым.

Ему захотелось лечь на траву, но он преодолел это желание и пошел дальше. Как часто Арман ходил по этому пути, одна только улыбка на его лице отчетливо говорила о том, что он любит свою деревню, близлежащие угодья, лесистые местности, поля цветов. Он часто оборачивался, чтобы охватить взглядом начинающийся где-то вдалеке агрыдак, заполнить воздухом легкие и с упоением прокричать на все поле երկիր, իմ հող! (Земля, моя земля!)

Арман спустился вниз с холма и вдали увидел свой небольшой лесок. Отсюда он казался совсем маленьким, но по мере приближения вырастал в большого гиганта, с одной стороны страшного и темного, а с другой манящего свирелью птиц и загадочностью тихих деревьев.

Тропинка размылась, и Арману пришлось идти к лесу по траве. Благо трава была не мокрая и даже если с самого утра блистала на тонких травинках голубая роса, то сейчас после восхода солнца она быстро испарилась. Тропа размылась,потому что почти никто кроме Армана не ходил в лес напрямик. Местные охотники обходили эту лесистую местность с другой стороны, чтобы войти в большой лес. В тот лес Арман не стремился, ему хотелось затронуть лишь край маленького леса, который он сейчас видел. Арман до жути боялся кабанов и диких козлов, а сейчас около чащи этот страх усилился .

Он немного замедлили шаг, оглядываясь по сторонам, и,порой всматриваясь в чащу леса, побаиваясь увидеть там страшное дикое животное. В сущности, он страшился лишь того, что вовремя не заметит бегущего из лесу кабана или волка или бешеную лисицу. В детстве ему не раз приходилось бегать от диких зверей. Однажды Арман шел своей обычной тропинкой домой из школы. Он всегда оборачивался назад, оглядывая зеленые холмы уже пройденные им, но в этот раз при первом желании повернутся, он отругал себя за излишнюю боязливость и продолжил идти вперед, не зная, кто находится позади него. Арман ясно почувствовал, в тот момент когда закончил мысленный монолог, что сзади кто-то бежит. По его позвоночнику проползла холодная змейка и он, не оборачиваясь, рванул вперед что есть мочи. Как рассказывал потом отец, отогнавший животное выстрелом из дробовика, за Арманом гнался дикий темно-серый волк, отбившийся от стаи. Волк был очень стар и как только увидел оружие сразу развернулся к лесу и побежал прочь от Армана.

Приближаясь к лесу, Арман вспомнил и то, как отец,вернувшись на следующий день после охоты, рассказал, что его выстрел ранил старого волка в ногу и тот, углубившись в чащу леса, умер, а потом был обглодан грифами.

Эта история вспомнилась Арману именно сейчас. Ему казалось, что она имеет решающее значение в сегодняшнем походе, однако диких зверей нигде не наблюдалось. Это обстоятельство не очень-то радовало Армана, так как он знал, что не видеть зверя хуже, чем его видеть.

Он продвигался все ближе к лесу и наконец, дошел до первых деревьев. Небольшой сосновый лес теперь казался непроглядным. Арман остановился перед самой чащей,вглядываясь в ее густую глубину. Разглядеть что-либо на расстоянии пятидесяти метров было невозможно. Все от травы до солнца закрывали могучие ветвистые сосны с темно-зелёными иголками. Ночью в этом лису на ум могли прийти ужасные вещи, и в темноте вполне можно было провалиться от страха, услышав внезапный шорох или тихий осторожны рык. Однако и сейчас в дневное время Арман достаточно сильно боялся входить в чащу. Но общая тишина леса, мерный запах сосен успокоили его.

Арман минуту постоял у чащи, потом шагнул вперед и устремился в глубину. В его планы входило пройти около ста двадцати метров вглубь леса, затем повернуть направо и пройти еще пятьдесят ближе к середине леса. Он устремился по грязной дороге вдоль разбросанных сосен. Его старые ботинки порой утопали на миллиметр в грязи. Он оглядывался по сторонам, поднимая голову к верху,словно ожидая атаку с воздуха. Смотрел на деревья и пытался не вглядываться в глубину, чтобы не почувствовать головокружения, причиной которого мог бы стать лесной воздух и сосредоточенный не отрывающийся взгляд вперед. Он шел, все также утопая ботинками в грязи, надеясь найти твёрдую землю, где можно было бы начать раскопки.

Лопата порой сильно давила на плечо и ему приходилось снимать ее с плеча и волочь за собой, словно ленивую собаку на поводке, а мешок он сложил и засунул под мышку, так идти было намного удобнее.

Арман прошел достаточно глубоко, что бы, наконец,повернуть направо и пойти ближе к центру. На его удивление поворот был удачным. Грязи стало меньше, и чем больше он откланялся вправо, тем тверже становилась земля под ногами. Теперь он шел увереннее. Никаких посторонних звуков вокруг не было. На некоторое время он стал чувствовать себя в безопасности.

Кривые сосны наравне с прямыми привлекали его юношеский взгляд. Он шел и думал о своем. Арман любил сосны с малолетства. Давно, когда он еще только начинал ходить в деревенскую школу, у себя во дворе он нашел любимое дерево и вплоть до подросткового возраста ходил к нему. Когда Арману было грустно, он подходил к красивой завивающейся сосне, словно макака взбирался на нее и сидел там, пока не успокаивался. Он разговаривал с ней, любил ее, как живого человека и всегда вспоминал о ней с душевным трепетом. Впоследствии это чувство исчезло, а сейчас было совсем забыто.

В своем возрасте Армана интересовала геология и девушки, других интересов у него не было. Сейчас он думал о геологии. Он предвкушал серьёзную находку. Шел и представлял, как найдет залежи меди, словно клад оставленный пиратами на необитаемом острове, как раскопает все подчистую и наполнит свой мешок до середины. Он знал, что больше не дотащит. Его привлекала сама возможность такой находки и будоражила одна мысль о реальности найденной меди. Он продвигался вперед,ступая по твёрдой земле, и представлял будто уже нашел столько меди, что можно начинать проводить полноценные геологические исследования. Естественно он не доверил бы никому исследовать найденные залежи кроме самого себя.

От ухода в мысли его пробудил голос разума, он будто очнувшись, оглядел лес, обернулся и подумал о том, что может ничего не найти.

Он остановился в тот момент, когда почувствовал что дальше идти нельзя, иначе можно заблудиться в лесу. Место для раскопок он выбрал просторное. Маленькая лысина посреди леса по сравнению с другими местами, заросшимисоснами, казалась открытой и подходящей для дела. Солнце ярко светило сквозь верхушки деревьев. Свет пробивался на полянку и падал Арману на голову.

Он кинул мешок на землю и подошел к центру поляны, примиряясь и отмеряя то место, где необходимо раскопать яму. Лопатой он оставил полоски по четырём углам прямоугольника и принялся копать.

Копал по десять минут, потом отдыхал. Ему предстояло раскопать яму полтора метра глубиной и почти метр шириной. Арман знал, что чаще всего медь лежит на большой глубине. Однако в некоторых случаях она может лежать и на поверхности. На это он и надеялся, копая и вытирая пот со лба каждые десять минут во время отдыха. Железная лопата поначалу его не слушалась. Когда одна нога соскальзывала, он пытался ударять лопату второй. Но сам процесс копания земли был для него не основной проблемой. Главной проблемой были надоедливые корни, которые так и норовили помешать лопате впиться в земную твердь и отделить от нее кусочек. Корни приходилось силой рубить, еще резче ударяя по лопате и чаще меняя ноги.

Земля постепенно стала уступать и Арман, замечая некоторый прорыв, вдохновлялся и начинал работать с большим рвением. Но по мере того, как земля отрывалась, ложилась на лопату и улетала прочь в деревья и кусты, у Армана возникало противоположное чувство, что сегодня он не найдет ничего стоящего.

Лопата касалась земли. Арман снова и снова вскапывал твердь с благоговейным чувством стремления к труднодостижимой цели. Если бы он мог, то разом бы выкопал большую яму и добрался бы до цели очень быстро. Но еще не зная о том, как трудно даётся геологам поиск полезных ископаемых, он с детской наивностью верил в то, что достанет нужный ему металл без серьезных усилий.

В лесу становилось жарко. Солнце все выше поднималось над небосклоном. Яркий свет все дальше покрывал лес. Когда Арман почувствовал жар на своих плечах и стал задыхаться от нехватки прохладного воздуха, он приостановил работу и немного постоял без каких-либо движений, наблюдая за тем, как солнечные лучи медленно передвигаются по деревьям, мерцая в проеме небольших облаков, закрывающих им путь к земле. Ветви сосен застыли в тени без малейшего намека на движение. Арманпытался отдышаться, но никак не мог набрать в легкиедостаточно воздуха, чтобы восстановить привычное дыхание. Когда он увидел пыль, летящую вдоль яркого солнечного луча, ему стало еще труднее вдыхать воздух, но через несколько минут он все же смог надышаться и решил продолжить работу.

Во время работы он постоянно оборачивался, переходил от одного края к другому, копая то в одном, то в другом месте. И каждый раз его внимание привлекало одно не очень красивое и довольно странное дерево с зарубками на расстоянии полутора метра от земли. Поначалу Арманподумал, что возможно лесные животные вроде белок или дятлов могли оставить такие зарубки на сосне, но почему-то дерево вновь и вновь привлекало его внимание.

Он перестал думать об этом и продолжил копать. Земля была раскопана на метр в ширину и на полметра в глубину. Арман стоял внутри и копал все глубже. Он немного отдышался и вытер пот со лба. Через полминуты снова потек пот. Усилием воли Арман попытался избавиться отжелания протереть лицо рукой, но не прошло и минуты, как он снова оторвался от работы и тыльной стороной ладони провел по горячему лбу.

Лопата стукнула по земле и со скрежетом подалась в сторону от того места куда целился Арман. Он еще раз стукнул  в то место, но немного слабее, лопата подалась влево и вонзилась в грязь. По звуку и по тому, как железная лопата отскочила от предмета, можно было установить, что это не корень. Но и на металл это было не очень похоже.

Арман с испугом замер, устремив свой взгляд на что-то светлое, виднеющееся из под влажных комков земли. Этот предмет не был похож на металл. У юноши не было сомнений, что ему не приходилось видеть что похожее раньше.

Арман решил откопать находку. Со страхом он взялся за лопату и начал копать, но с каждым новым взмахом ему становилось все страшнее. Он освободил место от земли ровно на половину, но дальше ему копать не хотелось. Руки машинально выпустили лопату. Она упала на землю и ударилась об грязно-белую верхушку человеческого черепа.

Арман выбрался из ямы и сел на траву, прикрыв лицо руками. Он до последнего не мог поверить в то, что нашел в этом старом лесу человеческий череп. Теперь он поднял глаза к верху, посмотрел на яркое солнце, потом переместил взгляд на сосну, которая так часто привлекала его внимание во время работы, что он пожалуй запомнил ее цвет, фактуру и некоторые трещинки коры в той области где располагались зарубки предположительно оставшиеся от когтей или клюва лесного животного. Арман обомлел, когда снова посмотрел на эти зарубки, теперь они напоминали ему следы от пуль. Он никогда не видел ничего подобного,поэтому мог лишь предположить в силу своей юношеской горячности, что эти следы являлись отпечатками от прошедших сквозь человека или же мимо него пуль.

Он встал на ноги и с осторожностью заглянул в яму. В данный момент его любопытство возобладало над страхом. Череп все также лежал на половину в земле. Можно было видеть чёрные, заполненные крупинками грязи, отверстия для глазных яблок и длинную неровную полоску,проходящую по всему черепу от правого виска к левому. Такой одинокий череп. Скорее всего, там были и другие останки человеческого скелета, однако Армана не очень тянуло их раскапывать. Но жгучее любопытство и чувство чего-то запретного пересилило в нем и превратилось в желание копать дальше несмотря ни на что. О меди он и думать забыл. Мысль о поиске полезных ископаемых вылетела из его головы, как молодой воробушек из гнезда. Он поднял лопату с земли, спрыгнул в яму и осторожно стал копать вокруг черепа.

Не прошло и нескольких минут, как он снова наткнулся на что-то твёрдое. Арман уже полностью раскопал череп и положил его на землю рядом с ямой. Было заметно, что у найденного черепа смещена челюсть. Челюстная кость была треснута в нескольких местах. Потрясённый Арман все же не остановился. Ему было интересно, что же он может найти в этой земле. Земная твердь словно ящик Пандоры, открывая его, путник не осознаёт опасности. Он продолжил копать и, похоже, снова наткнулся на кость, возможно плечевую. Из-под земли была видна небольшая окружность. Он подумал, что если это человеческое плечо, то оно, скорее всего деформированное, потому что его размеры слишком велики. Однако еще немного прокопав землю, он с ужасом отстранился в сторону. Там лежал другой череп, однако тот был в два раза меньше предыдущего. "Детский" – подумал Арман, и у него перехватило дыхание. Вдыхать воздух стало тяжелее. Пришлось облокотиться на стенку ямы. Лопата снова выпала из рук. Он судорожно водил ладонью по земле за спиной, неосознанно пытаясь избавится от стресса и смягчить испуг. Но это не сильно ему помогало. Сам череп не вызвал у него сильного страха, однако вид круглого отверстия чуть выше надбровных дуг поразил его и заставил оцепенеть. Детский простреленный череп был направлен лицевой частью вперед, в сторону Армана. Жутко и страшно было глядеть в то место, где раньше находились человеческие глаза и думать о том, какая судьба постигла этого ребенка.

В лесу все еще было жарко. Птицы пели, обдавая волнами свирели всю окружающую местность. Однако Арман не обращал внимания на звуки. Он судорожно вылез из ямы, поднял свой мешок и побежал прочь из леса. Бежал он довольно быстро. Больше всего ему хотелось избавиться от ужасающего впечатления. Однако мысли о черепах заставляли его сердце биться сильнее. Он немного замедлился когда, уже выбежал из леса. Через несколько сотен метров он перешёл на ходьбу. Голова гудела, а дыхание постоянно прерывалось. Приходилось дышать глубоко и ровно. Однако ни яркое солнце, ни поле, ни привычные холмы, ни дальнее расстояние от места захоронения не помогало Арману восстановить дыхание и сердечный ритм, а также избавится от ужасающей мысли о найденных в лесу останках.

С ужасом он проходил через все места, которые до сегодняшнего дня вызывали в нем только хорошие светлые чувства. На данный момент Арман ощущал только крайний испуг и не обращал внимания на окружающие виды. Трава под ногами все также кренилась от легкого утреннего ветерка, солнце все также пекло его темную голову, а холмы все также расходились волнами. Ничего не изменилось, ничего не произошло вокруг, однако ему было не по себе.

Он почти бежал, спотыкаясь об кочки и ямы, не замечая даже самых маленьких препятствий. Если бы он все еще находился в лесу, скорее всего ему бы пришлось не раз столкнуться с деревом лбом. Его глаза были направлены на землю, однако взгляд казался стеклянным. Как будто он смотрел в никуда. Часто ему нужно было оглядеться, он открывал глаза шире, быстро осматривался в поисках ориентиров, потом снова опускал глаза и следовал вперед. Чем дальше он уходил от леса, тем легче ему становилось дышать, тем медленней он шел, и тем осознаннейстановился его взгляд. По мере отдаления он все меньше предавал значение тому, что с ним произошло в лесу.

Одинокие деревья, раскинутые по холмам и долинам бескрайних просторов, еще напоминали о лесном происшествии, но уже не так колко и ясно. Собственные шаги  по густой зеленой траве, под куполом чистого неба приводили его в чувства. Каждый новый сделанный шаг отвлекал Армана от увиденного. И каждое его движениепостепенно приходило в гармонию с окружающей местностью. С тишиной бесчисленных холмов, красочных полей где-то вдалеке, с лугами окутанными утренней дымкой тумана, с горой, которая напоминала о себе даже когда была за спиной. Такое чувство, когда идешь вперед ивдруг замираешь на секунду, ощущая на своих плечах ветерок с вершины – это сказанные горой слова утешения. Ты помнишь темно зеленый пейзаж нижней части горной местности зимой. От середины и до самой верхушки расстилается снежный покров. И пытаешься представить себе, как он растаял и, как, оставшаяся на самой верхушке шапочка чуть поблескивает, напоминая тебе о суровых зимних временах. Арман успокоился. Теперь он шел, вглядываясь вдаль в поисках хоть небольшой намёка на приближение к деревне, хоть уголочка деревенского дома. Стремился быстрее попасть в родную обитель, избавится от жуткого ощущения, страшащего его и от надоедливого любопытства, пораждающего еще больший страх непонимания своих собственных влечений.

Арман не приходил в ужас, когда вспоминал отдельные части черепов, хорошо запечатлевшиеся в его памяти. Белая кость лба, затылок, изгиб челюсти, все это по отдельности не было таким ужасающим, как картина отрытых останков в целом. Там где лопата судорожно упала на землю, немного подпрыгнула, где он облокотился руками о стенку ямы, а из земли на него глядела темные глазные ямки детского черепа. Арман вздрогнул и прибавил темп. Но через некоторое время он все же немного замедлился. Стал дышать ровно и пошел спокойным шагом. Это произошло тогда, когда он увидел вдалеке свою деревню. Простецкие домики с пологими самодельными крышами, грязный желтый кирпич, выцветший от проливных весенних дождей в горах. Вид деревни напомнил ему детские годы, мокрую зеленую траву поутру и как когда-то давно он вместе со своими друзьями выбегал ранним утром в поле и катался по земле в знак того, что ему можно делать все, что он уже взрослый. После этого незаметно прокрадывался домой весь мокрый, снимал одежду и прятал ее в углу за матрасом, чтобы мама не видела. Через день одежда высыхала, и Арман вытаскивал ее, надевал на себя и шел гулять. Матьвыглядывала из окна и кричала ему вслед "Арман, где ты достал это мятое тряпьё, сними сейчас же и надень что-нибудь другое".

Он улыбнулся, продолжая шагать по траве напрямик к деревне. Но мысль о черепах не покидала его. Как страшно было сознавать то, что живых людей застрелили в лесу и еще так близко к его дому. Он подумал о том, что возможно там были другие черепа. Кто-то расстрелял всю семью или же пленников или путников, кого угодно, но людей, в том числе и ребенка.

Когда Арман немного успокоился ему в голову стали приходить мысли по поводу того, что могло произойти в том лесу. Одни догадки его ужасали, другие были довольно логичными, но ничего, о чем он думал не казалось ему достаточно правдоподобным.

В конце концов, он перестал об этом размышлять и начал подниматься уже совершенно спокойно по той тропинке, с которой некогда спускался, поглаживая большие доисторические булыжники.

Путь от леса до деревни в этот раз показался ему слишком коротким. Он прошел через холмы и большое поле, подошел к тропинке, ведущей на холм, и забрался по ней к домам слишком быстро, так что даже не успел серьезно, без лишних чувств поразмыслить над случившимся. С другой стороны ему хватило ужаса и страха. Еще в лесу, когда ощущение испуга было очень свежим, время тянулось медленней, чем когда либо. Там он чувствовал себя, как в клетке, продвигался все быстрее, и в то же время понимал, что все происходит медленно, слишком медленно. Мучения всегда длятся долго.

Арман вдохнул свежий воздух. Он увидел свой дом и мать, которая развешивала белье на протянутый между деревьями толстый длинный шнурок. Она не замечала сына, пока он не подошел в плотную к дому. Веревка была почти вся завешана бельем. Некоторые вещи успели немного подсохнуть на ярком солнце. Мать только что, перестирала это белье в ручье и слишком устала. Можно сказать, что она даже немного отдыхала от нагрузки, развешивая мокрые вещи на шнурок.

– Явился! – громко прокричала он, завидев сына – где ты был? Почему бледный такой?

– Я был в лесу.

– А я увидела только то, что уже семь часов утра, а ты ещё не отправился за травами. Отец уже встал, поел, теперь на работу собирается, а ты чем занимался, картошку капал? – сказала она и засмеялась поглядывая на грязну лопату и мешок.

– Лучше не спрашивай, не хочу говорить об этом.

– Как хочешь, только вот к полудню мне нужно свежий суп приготовить, соответственно травы нужны уже сейчас, где они? – она хихикнула.

– Я пойду за ними сейчас, только в дом зайду, переоденусь и вот это на место положу – Арман поднял мешок и лопату.

Заборов в деревне не было, поэтому он беспрепятственно подошел к двери дома и открыл ее правой рукой,одновременно удерживая лопату и мешок в левой.

Дом казался очень старым. Одноэтажная деревянная постройка была задумана еще дедом Армана. Семья деда жила в небольшой землянке на этом же участке, но когда родители деда умерли, ему в голову пришла идея перестроить дом. Он снес его и поставил новый, который служит семье его сына верой и правдой до сих пор. Однако сейчас дом был уже довольно старый. Дожди размочили дерево, и оно потемнело, кирпичный фундамент трескался во некоторых местах, особенно там, где силились насекомые. Окно выходило на противоположную отсолнечной сторону. Из него можно было увидеть Арарат.  Чаще всего мать Армана наслаждалась дальним видом этой горы, стоя на кухне. Также она могла видеть ручей и некоторые из деревенских домов. Тропинка, по которой все спускались вниз с холма находилась чуть поодаль, с левой стороны.

Арман встал под деревянный навес, который обычно шатался во время сильного ветра. Входя в дом, он услышалдобрый отцовский голос. Его отец, Николо разговаривал со своей дочерью Лусине, но когда зашел Арман он резко замолчал, а потом проговорил:

– Арман джи, куда ты так рано ходил, а?

Отец еще не видел своего сына, Арман шел по коридору, аон сидел в комнате. Юноша встал в проеме двери и посмотрел на отца.

– Доброе утро, пап, я ходил в лес.

– Доброе утро, зачем ты ходил в лес и почему ты такой бледный? – спросил отец, сидя на диване вместе с Лусине.

Маленькая Лусине посмотрела на брата, а потом на отца и как будто бы поняла, что им необходимо поговорить наедине. Она спрыгнула с дивана и побежала к себе в комнату.

Долгая пауза прервалась повторенным вопросом.

– Так где ты был, сын мой?

Арман положил лопату и мешок за стенку, а сам вошёл в комнату и сел рядом с отцом на диван. Николо почесал бороду и строго посмотрел на сына. Арман задумался: а потом ответил:

– Я был в лесу, за холмами, в том маленьком лесу, который всегда обходят охотники.

– Чёрное пятно, понятно, и что же ты там увидел, что так побледнел? – задал вопрос отец. Он сморщил лоб и своими большими темными глазами посмотрел на сына еще пристальней.

– Не знаю даже, как сказать…

– Говори, как есть! – перебил Николо сына и почесал проплешину на своей голове.

Арман посмотрел на отца и удивился тому, как же много седых волос было у него на голове.

– Я раскопал кости убитых людей – сказал Арман и уставился в пустоту, как тогда, на выходе из леса.

Николо точно также посмотрел вперед пустым взглядом. Потом сказал:

– Ты их видел?

– Да, только черепа, возможно один мужской, и один детский с дыркой в верхней части лба.

Николо опустил голову и о чем-то задумался. Потом он пару раз тяжело вздохнул и, сложив ладони на колени, сказал:

– Я не стану выяснять, зачем тебе понадобилось копаться в земле черного пятна, но скажу, что если бы дед был жив, он бы в подробностях описал тебе все, что происходило в этом лесу и тебе бы не захотелось больше приближаться к этому месту, как тем охотникам, которые его обходят.

– Возможно и так, теперь точно не хочется. Что случилось с этими людьми?

– Это не самая завидная участь, сынок.

– Даже не знаю, хочу ли я это услышать.

– Здесь всё будет зависеть от того, захочу ли я рассказать про это. Пожалуй, что нет.

– Ты не можешь так поступить. Несмотря на то, что мне пришлось увидеть их останки, я все же желаю узнать, как они умерли – сказал Арман громко, а потом замолчал, боясь, что мать на улице или Луисне в комнате его услышит.

– Я вижу, ты поражён тем, что увидел. Но это лишь малаячасть того, что произошло в годы войны в наших краях. Мне, слава богу, не довелось видеть многое из того, что здесь происходило, однако кое-что я все-таки видел.

– Этих людей?

– Я их знал.

– Почему ты никогда об этом не рассказывал, отец?

– А как ты думаешь, почему солдаты не любят говорить о войне?

– Мне кажется, что им просто тяжело, они как будто переживают все, о чем говорят заново.

– Почти так. В душе у них происходит ровно то же самое, что они пережили на войне, когда о ней рассказывают.

– Неправда, такого быть не может.

– Послушай, что я тебе расскажу, а потом суди. Я был еще ребёнком, чуть младше тебя. До нас доходили отголоски страшной бойни в Турции, но никто не придавал этому большого значения. До поры до времени. К деду стали приезжать его старые друзья, они просили убежища, но он им отказывал. Представляешь, как трудно ему было отказать своим друзьям в убежище. Его нельзя винить, он хотел сохранить семью.

– Турки уже тогда пришли на нашу территорию?

– Насколько я понял по рассказам твоего деда, им не составило большого труда вторгнуться на территорию Армении. И тот лес, в котором ты сегодня побывал, был их местом обитания. Я знаю, что там был лагерь. Небольшой. Те люди, которые бесчинствовали, перебрались сюда, они не состояли в турецкой армии. Им просто наравне с другими хотелось убивать. Что они и делали.

– Можешь не рассказывать дальше.

– Почему?

– Мне страшно это слушать.

– Ты сам спросил и сам хотел услышать, хотя не важно, я могу не и рассказывать.

Они посидели несколько минут, потом Арман заговорил.

– Ну а все же, как они могли поселиться в этом лесу, ведь рядом же деревня и возможно там были военные.

– Эти люди сумасшедшие, такие есть в любом обществе и когда начинается война, они выходят на свободу и показывают все свои худшие черты. Поэтому все их боялись, и они беспрепятственно смогли поселиться в чаще черного пятна. Однажды они пришли и в нашу деревню.

– Неужели мужчины позволили им ворваться?

– А что деревенские могли сделать, сынок, взять грабли и лопаты и забить их до смерти. Это было невозможно, против огнестрельного оружия не попрешь. Ночью с винтовками в руках они ворвались в деревню, я спал и ничего не слышал. Утром я увидел, что дом наших соседей горит.

– Вместе с людьми?

– Слушай дальше. Они забрали семью к себе в лес. Отца, мать и двоих детей – девочек. Я-то был сильно старше этих детей, им было лет по девять. Одной девять, другой около восьми..

– Так это их кости, пап?

– Какой ты не терпеливый! К сожалению, скорее всего их. Всю семью расстреляли. Я не знаю, что им всем пришлось пережить перед тем, как они умерли. Видимо те люди просто хотели поиздеваться.

В глазах Армана снова читался испуг. Он не мог выговорить ни единого слова. Через несколько минут в комнату зашла мама.

– Николо, ты поел?

Николо встал с дивана и сказал:

– Да. Мне пора на работу дорогая, жди поздно. Пока Арман джи.

Отец вышел из дома. Арман еще некоторое время тихо сидел на диване, не издавая ни звука. Все это время мать пыталась выпытать у него что-то. Но он пропустил ее слова мимо ушей и ничего не ответил. На кухне было слышно, как отец заводит свою ладу и выгоняет со двора, слышно, как шумят колеса. Он выезжает на прямую дорогу и удаляется. Тихий звук мотора, становится еле слышимым.

– Я, пожалуй, пойду за травами – сказал Арман очень осторожно, чтобы не выдать дрожи в голосе.

– Пожалуй, уже пора – сказала мать – не забудь кепку надеть, а то напечет голову.

Арман вышел из дома и пошел в поле. Снова спустился по тропинке, но уже не думал о камнях. Снова зашел на первый холм, но уже не думал о красоте природы, снова ощущал траву под ногами, но мысли об утренней росе, теперь казались ему воспоминаниями о том, как слезы лежат на лепестках. Через некоторое время ему стало легче. Он все еще шел по полю и думал о бедной семье.

Арман прошел несколько холмов и забрался на самыйвысокий, с которого можно было увидеть и дальний лес, и бескрайнее поле и цветущие красные луга где-то вдалеке. По направлению к лесу ему идти не хотелось. Поэтому он,недолго думая, решил идти по протоптанной пастухами тропинке к маковому полю, и далее выйти на просторы зеленеющих лугов.

Гора Арарат находилась слева от него. Он шел по тропинке,наблюдая за тем, как белые облака на голубом небе плывут в сторону маковых полей. Ему хотелось быстрее дойти до того места, где краснела земля, и где воздух наполнялся одурманивающим веществом.

Он не желал думать, однако мысли роем неслись сквозь его голову. Отцовский рассказ никак не мог забыться, несмотря на окружающую природу. Стоило ему хоть немного отвлечься от созерцания зеленого поля и опустить голову на траву, мысли быстро приобретали негативный оттенок. После возникало беспокойство и, наконец, сильно раздражение от несправедливости, желание что-либо изменить и в то же время страх, что все это может повториться. Он чувствовал усталость, природа казалась ему естественно прекрасной и грустной, одинокой. Он не мог сопоставить то, каким образом такая великолепная природа жизни могла породить противоречивую природу человека. Он не мог понять каким образом человек приходит к тому, чтобы совершать подобные ужасные поступки.

Холмов больше не было. Деревьев на его пути почти не осталось. Арман подходил к маковому полю. Он шел не то чтобы очень быстро, но ему казалось, что время бежит. Минута за минутой. Погруженный в себя, молчаливый он следовал по пастушьему пути и ясно желал окунуться в дурман макового поля. Возможно, он хотел забыться. Убрать из своей головы приносящие боль мысли о несправедливости. Может быть, он просто хотел покоя.