Текст книги "Русский медведь. Император"

Часть 3
Эндшпиль

Человека, встретившего в лесу медведя, легко отыскать по свежему следу…

Глава 1

3 мая 1714 года. Гродно

Людовик XIV, несмотря на серию поражений, не оставлял надежд хотя бы на то, чтобы вынудить Петра первым пойти на переговоры. То есть вытянуть эту совершенно безнадежную войну хотя бы к ничьей…

Поэтому войска северогерманской коалиции совокупно с французами вторглись через бывшую Пруссию в Российское царство. Двести пятьдесят две тысячи. Ради этого похода король Франции выгреб все… все, что только смог. В гарнизонах остались только немощные и убогие. А молодежь одной из самых куртуазных стран Европы бегала от вербовщиков похлеще, чем призывники в 90-е годы XX века в Москве. Потому как хватали их без разбора.

Это был последний шанс.

И король Франции прекрасно это понимал.

Ва-банк.

На что он надеялся?

Прежде всего на удачу, которая просто обязана была ему улыбнуться. После стольких-то поражений. При одновременном наступлении практически стопятидесятитысячной армии через Днестр и четверти миллиона вдоль Балтики у него есть шанс. Хороший шанс на успех. Ведь возможности Петра не бесконечны.

Бабах!

Взрыв, разнесший мост, отвлек маршала от размышлений.

– Ну, разумеется… – усмехнулся он.

– Ваша светлость? – удивленно переспросили офицеры свиты.

– Нас ждут и готовы, – скривился маршал, каковым стал Филипп II, герцог Орлеанский. Один из ключевых сторонников партии войны, решивший лично возглавить последний и решительный натиск на Восток. За что был пожалован Людовиком XIV маршальским жезлом. В военном деле не был искушен, однако, понимая, что ему предстоит сражаться с очень опытным и сильным врагом, окружил себя офицерами, слывшими наиболее толковыми в армии. Именно это позволило очень сильно сократить эффект от действия русских засад.

Дело в том, что Петр, непосредственно выступивший к войску, решил прибегнуть к уже проверенной тактике – постоянного беспокойства засадами и обстрелами. Само собой, в творческой переработке. В частности, он использовал мобильные конные отряды, которые выводили легкие минометы-«шестерки» на позиции и подвергали огневому налету фланги с авангардом.

Однако развитая система боевых дозоров и охранения радикально затрудняла серьезное беспокойство. Так что, когда через две недели авангард армии вышел на поле, где окопались русские войска, она была вполне свежа и готова к бою. Никакого серьезного урона войскам коалиции нанести не удалось.

Позиции русских войск были представлены системой редутов и люнетов, усиленных рвами. Не так чтобы что-то внушительное, но для защиты от гладкоствольной артиллерии вполне подходило, как и для отражения натиска пехоты с кавалерией.

Но тут Петра поджидал сюрприз. Очень быстро накопившись за пределами зоны артиллерийского огня, до ста тысяч пехотинцев уже утром следующего дня начали первое наступление на позиции русских. Нужно отметить, что государь был вынужден разделить войско, направив больше половины полевой армии на юг под командованием второго сына – Александра, менее опытного и искушенного в военном деле. Поэтому в своем распоряжении он имел всего восемнадцать тысяч человек.

Какими войсками располагал Петр?

Пятнадцать тысяч пехотинцев, вооруженных однозарядными винтовками под унитарный патрон. Двадцать картечниц под тот же патрон. И минометы калибра шестьдесят, восемьдесят и сто миллиметров – «шестерка», «восьмерка» и «десятка». Правда, последних имелось всего восемь штук.

Ну вот, собственно, и все.

Конечно, ему противостояли куда хуже снабженные части, почти поголовно вооруженные обычными ружьями, заряжаемыми с дула. Да какое-то количество полевой артиллерии. Тоже гладкоствольной. Но вражеской пехоты было много. Очень много. И сюрприз, неприятный, заключался в том, что противник применил рассыпной, глубоко эшелонированный строй. Благо, что поле позволяло растянуться в несколько километров как по ширине, так и по глубине. Из-за чего не только стрелковый огонь, но и артиллерийский обстрел оказались менее эффективными, нежели хотелось. А то, что они не мерно маршировали, а бежали, причем весьма энергично, да еще пригибаясь, только усугубляло ситуацию. Своего рода глубоко эшелонированная пехотная лава в сто тысяч человек.

Как несложно догадаться, эта волна смогла с ходу прорваться к позициям русской пехоты. Даже несмотря на внушительные потери, хоть и не достигнувшие порога психологической устойчивости. И тут бы нашему войску и конец… если бы не ручные гранаты, которых каждый рядовой нес по две штуки. Плюс в ящиках по редутам-люнетам имелись изрядные запасы.

Скученность противника возле стен полевых укреплений сильно поспособствовала действию этих «бомбочек», наносящих жуткий урон. Редкая граната отмечалась меньше чем на трех-четырех человеках. Большинство же цепляло с добрый десяток. Убитые ли, раненые – неважно. Главное – дальше драться они уже не могли в основной своей массе.

И тут выплыло второе неудачное для русских обстоятельство.

Потери, достигнувшие предела психической устойчивости, оказались невосприимчивы врагом, разорванным укреплениями на целую россыпь эпизодов. Редкий солдат понимал масштаб происходящего, а потому вполне себе держался.

То здесь, то там вспыхивали быстротечные рукопашные схватки. Без устали трещали выстрелы. Ухали гранаты и мины. А позиции русских напоминали взбесившийся муравейник.

Но ничто не может идти вечно.

Вот и противник то тут, то там старался выйти из-под обстрела. А еще через несколько минут началось массовое бегство – сработала цепная реакция. Только это Петра и спасло, потому что отступающие, деморализованные солдаты коалиции, пройдя через вторую волну пехоты, фактически сорвали новую атаку, от которой могли и не отбиться.

– Государь, – козырнул подбежавший Меншиков. – Устояли!

– Сам вижу, – хмуро буркнул царь. – Доложить о потерях и остатке боеприпасов.

– Есть! – крикнул герцог и молодцевато ускакал на «одиннадцатом маршруте»[23]23
  Уехать на одиннадцатом маршруте – значит уйти пешком, на своих двух ногах.


[Закрыть]. Коня под ним убили, как и прочих лошадей на позициях. Разве что обозное хозяйство, отведенное в тыл, выжило.

Царя трясло, хотя он и не показывал вида. Сильно. Очень сильно. А по спине бегали холодные мурашки. Никогда еще в своей жизни, по крайней мере последних двух лет, он не был так близко к разгрому и поражению. Ведь чуть-чуть не хватило напора войскам коалиции… Едва не задавили числом. Интересно, сделал ли вывод из этого обстоятельства командующий войсками коалиции? Если не дурак, то должен был сделать. А судя по тому, что он применил такую тактику – умный парень, прекрасно понимающий боевые возможности русских войск.

Нужно было что-то делать. Сегодня скорее всего новой атаки не будет. Но завтра, с утра, учтя все ошибки сегодняшнего дня, его визави сомнет позиции русских войск. Так что, пока Меншиков и прочие офицеры суетились, Петр внимательно изучал карту местности.

– Государь! – вырвал царя из раздумий голос подбежавшего Меншикова.

– Нам нужно уходить. Много раненых?

– Уходить? – как-то обескураженно переспросил герцог.

– Мы сейчас едва устояли. Только слепой случай нам помог. Не стоит испытывать судьбу вновь. Нужно искать место с менее широким полем для боя, чтобы противник был вынужден идти менее разреженным строем. Иначе сомнут.

– Ты думаешь? Ну…

– Что с потерями? – перебил его государь.

– Триста двенадцать человек убито, семьсот восемь – ранено. Причем сто десять серьезно, вряд ли до утра доживут.

– Остальные раненые ходячие?

– Большей частью. Ранения приходились в плечи и голову. Сто семьдесят после перевязки должны встать в строй.

– Хорошо. А что с боеприпасами?

– Тут все не так радужно, – помрачнел Меншиков. – Ручных гранат осталось по одной на три человека. Мин для минометов тоже немного. По пятнадцать-двадцать штук осталось. А вот патронов изрядно.

– Теперь ты понимаешь, почему нам нужно срочно уходить?

– Да как же это сделать? Снимись мы с позиций – эти тотчас в атаку пойдут.

– Повторим польский опыт, – усмехнулся Петр. – Распорядись, чтобы люди отдыхали. Нам предстоит ночной марш. Ну и предупреди обозных.

– А если эти вновь пойдут сегодня? – нахмурившись, поинтересовался герцог.

– Значит, нам с тобой придется бежать. Ты ведь не хочешь оказаться в плену у наших заклятых друзей?

– Как-нибудь в другой раз… – фыркнул герцог, прекрасно представляя, что его там может ожидать.

– И вот еще, – остановил Петр Меншикова, который хотел уже убежать распоряжаться делами. – Людям требуется отдохнуть, но нам нужно продемонстрировать, что мы не готовимся к бегству. А значит, выдели посменные наряды для демонстративного ремонта редутов, трофейные группы и похоронные команды.

– Похоронные?

– Нет, копать ничего не нужно. Благо что не очень жарко. Пусть демонстративно собирают трупы в кучи, вроде как готовя к погребению. Но без особого энтузиазма.

– Наших погибших хоронить тоже не будем?

– Будем. Но только наших. В одной братской могиле. И да, пригласи мне из обоза командира инженерной команды.

– Есть!

Весь оставшийся день прошел довольно спокойно.

Меньше чем через полчаса после разговора с Меншиковым, в распоряжение русских войск прискакал переговорщик от Филиппа Орлеанского с просьбой вынести раненых. На что получил согласие. Петру это было выгодно. Ведь пока не закончится эта процедура – нового наступления не будет. А выносить им придется изрядно. По самым скромным подсчетам порядка двадцати тысяч…

Смеркалось.

– Все готово? – поинтересовался Петр.

– Да, государь, – кивнул командир инженерной роты…

Утром же следующего дня Филиппу II Орлеанскому донесли, что русских нет на позициях. С первыми же лучами солнца.

– Все как ты и говорил, Франц, – хмыкнул герцог, обращаясь к своему советнику.

– Ваша светлость, они и не могли остаться. Только чудо спасло их от поражения при первом натиске.

– Вы полагаете, что Петр снялся с позиций только из-за опасения рукопашного боя?

– Не только, ваша светлость. Мне кажется, что у русских вновь проявилась их старая проблема. Банально закончился огненный припас. Скорострельное оружие потребляет его в безумном количестве.

– Вот как? Тогда их нужно немедленно преследовать!

– При всем уважении, ваша светлость, это не самая лучшая идея.

– Но почему? Догоним и добьем!

– Я уверен, что дорога заминирована. Еще вчера я обратил внимание на странную активность инженеров, когда руководил вывозом раненых. А сейчас вспомнил то, как Петр поступил во второй битве с северной коалицией. Имитация отступления. Заминированная дорога и… ловушка.

– Значит, вы полагаете, что впереди нас ждет ловушка? – медленно произнес Филипп.

– Да, ваша светлость. Но нам все равно нужно идти следом в надежде, что мы, зная о ловушке, сможем раскусить его замысел и наконец-то разбить. Не думаю, правда, что удастся взять самого Петра. Он наверняка уйдет. Но армия, что преграждает нам путь на Москву, исчезнет. А это победа. И тот замечательный повод для перемирия, который так нужен Франции.

– Пожалуй…

Как в руководстве армии коалиции и предположили – продвижение вслед за русскими чрезвычайно осложнилось разными каверзами, которых на дороге осталось превеликое множество. Тут и спорадически разбросанный чеснок – небольшие стальные колючки, нет-нет да наступишь. Тут и фугасы направленного действия, которые инженеры Петра соорудили из минометных мин-«десяток». Тут и поврежденные опоры моста, который обрушился, будучи забитым солдатами. В общем, радости хватало. Конечно, боевое охранение, как и прежде, сильно помогало, но темпы движения войск провалились до совершенного безумия. Так что новый визуальный контакт армий произошел лишь восьмого мая, на длинном, узком поле недалеко от Минска.

Русские сидели на одном сплошном редуте, перегораживающем поле вместе с дорогой от леса до леса. Кроме небольшого полевого укрепления, Петр был усилен подходом Минского гарнизона. Всего триста человек, но с ними имелось десять картечниц и много, очень много боеприпасов, включая жизненно важные ручные гранаты. Кроме того, там же располагался дивизион пушек, славно отметившихся в боях против Речи Посполитой и Швеции. Тех самых шестидюймовок. Команды, конечно, были совершенно неопытные, но – они были. Как и большое количество снарядов. А в предстоящей битве каждый человек был на вес золота, не говоря об орудиях.

Филипп II Орлеанский этого знать не мог, ибо на вид – никаких отличий. Пушки ведь располагались за редутом, будучи скрытыми от глаз со стороны противника.

И вот на рассвете 9 мая войска коалиции, прорывая редкую рябь тумана, пошли в атаку. Все. Руководство армии решило, что повторного шанса им может не выпасть. Да и поле позволяло задействовать все ресурсы. Правда, в отличие от предыдущего сражения, узкое пространство заставило Филиппа сильно сжать войска. Иначе было никак. Он прекрасно понимал, что малые силы Петр отбросит, а атаковать волнами, как оказалось, решение неудачное.

– Огонь! – крикнул государь, стоя на небольшой вышке, поставленной в тылу позиций, чтобы наблюдать за полем боя.

И сигнальщик незамедлительно сделал отмашку на батареи, которые ударили от души. Да, дымный порох. Да, дульнозарядные. Ну и что с того? Шесть дюймов даже на дымном порохе – это шесть дюймов. Сила! Тем более что били они подальше минометов.

– Ох… как бы здесь пригодились корабельные пушки, – тихо произнес царь, наблюдая за разрывами мин и снарядов, долбящих в накатывающую волну пехоты. Отдаленно формируя образ обстрела артиллерией теранов сплошной массы зергов…

– Верно, государь, – по отзывам испытаний в Стамбуле картечные гранаты показали себя прекрасно!

– Слушай… Саш, а тебе не кажется, что с этой пехотой что-то не то?

– В каком смысле? – удивился Меншиков.

– На, смотри, – протянул он ему подзорную трубу.

И верно – солдаты, казалось, совершенно не боялись смерти. Словно роботы…

– И как это понимать?

– Не знаю…

– Проклятье! Вот сволочь! Неужели?

– Что?

– Да. Иного и не могло быть. Этот клоун их напоил для храбрости. Причем чем-то крепленым.

– Но зачем? – удивился Меншиков. – Ведь алкоголь снижает боевые качества!

– Зачем им какие-то качества при таком численном перевесе? – усмехнулся Петр. – Им главное – не дрогнуть. Дойти. А дальше и так задавят.

Так и получилось. Почти. Потому что в полусотне метров от позиций русские набросали остатки чеснока. Из-за чего, казалось бы, уже прорвавшаяся пехота противника замялась. Второго шанса ей не дали…

В ходе первой фазы сражения там, на редутах, коалиция оставила порядка шестидесяти тысяч человек. Огромные, просто чудовищные потери! Но для двухсот пятидесяти тысяч – терпимо. Но то, сколько было убито и ранено здесь и сейчас… не шло ни в какое сравнение.

Задние ряды изрядно пьяных солдат начинали давить на передние – замешкавшиеся. Создавалась давка и толчея, стремительно разрастающаяся. А по ней из всех стволов долбило пятнадцать тысяч стрелков, тридцать картечниц, сто тридцать два миномета разных калибров и восемь старых шестидюймовок. Месиво! Кровавая жатва! Прямо лермонтовское полотно масштабов Бородинской битвы.

Как несложно догадаться, даже сильно пьяные люди имеют пределы… и решительного натиска на стены вала не вышло. Никто до него не дошел. А там… в месте толчеи, позже прямо так и пришлось копать две ямы – слева и справа от дороги. Ибо тот фарш, в который нарубило тысячи людей, куда-либо тащить было просто нереально.

– Ты как? – поинтересовался государь, хлопнув по плечу Меншикова, что тупо и отрешенно сидел на бруствере редута, свесив ноги, и стеклянными глазами смотрел на жуткое кровавое месиво, что начиналось метрах в тридцати перед ним.

– Скорее бы она уже закачивалась… – произнес он тихо.

– Скоро, друг мой, скоро, – усмехнулся Петр, которому от этого зрелища тоже было не по себе. – Нет у врага больше сил, чтобы нам противостоять. То, что вон там, по ту сторону поля, собралось, то труха. Нам они более не помеха. Я уверен, что когда они протрезвеют да вспомнят все это – от одного только русского мундира ходить под себя станут. Не все, так многие. Не готовы они еще к таким мясорубкам.

– Как же это? А миллионы, что живут во Франции? А ну как Людовик новое войско выставит? Непуганое.

– Что-то, безусловно, соберет. Но много не выставит. Вот его хребет, – махнул Петр, говоря нарочито громко, чтобы и окружающие солдаты слышали. – Сломали мы его. Теперь главное – поделить шкуру этой знатной добычи. Не так ли, Луи? – обратился государь к стоящему подле него бледному как полотно, даже чуть зеленоватому внебрачному сыну короля Франции.

– Верно, сир, – с трудом выдавил из себя зять Петра. А потом, чуть помолчав, продолжил. – Если вы позволите, то я могу отправиться на переговоры с герцогом. Уверен, продолжать эту бойню он не захочет.

– Дорога на запад открыта. Почему ты думаешь, что он захочет сдаться?

– Зачем ему убегать? Его король вот он.

– Хм. Ну что же. Попробуй. Но помни – мне нужен живой зять. Сашка, выдели ему эскорт…

Глава 2

21 мая 1714 года. Малага

Владимир с некоторым волнением смотрел на пакет, лежащий перед ним на столе. Отец прислал ответ. Наконец-то. Но герцог откровенно боялся того, что там будет. Ведь он зашел слишком далеко в своем самоуправстве. Как отреагирует государь? По его разумению, там могла быть либо похвала, либо укоры. Этакий момент истины, сводящий воедино последние лет десять его жизни. Однако оттягивание момента ничто не решало. Поэтому, помедитировав с полчаса, Владимир все же собрался с духом и вскрыл пакет, со страхом и надеждой впившись глазами в твердый, хорошо поставленный почерк Петра Алексеевича, государя всероссийского.

«Дорогой сын, поздравляю тебя с успехом!

Скажу сразу – поначалу ты меня сильно обескуражил этой новостью. Смутил и удивил. Я даже не знал, как отреагировать и что делать со столь ценным и непонятным подарком. Но, пообщавшись с мамой, пришел к выводу, что все, что ни делается, – к лучшему.

Я надеюсь, что ты еще во время Маньчжурской кампании заметил, что вокруг тебя постоянно были люди, которые присматривали за тобой. Ведь я серьезно опасался, что ты поддашься влиянию не самых разумных людей, которые могли попытаться воспользоваться твоей энергией и активностью. Да, да, не спорь. Мама уже одиннадцать групп смогла нейтрализовать, планировавших с твоей помощью осуществить государственный переворот в России, даже не поставив тебя в известность о своих планах. Не стоит этому удивляться. Это нормально. И вокруг твоих детей тоже будет крутиться всякая мразь, мечтающая за их счет поживиться.

Но не это суть.

Ты смог подвести под мою руку многие города в Испании. Это очень серьезный успех. Намного больший, нежели в Маньчжурии и Японии. Поэтому я, пожалуй, не буду ставить тебя наследником. Да, да. Я после завершения текущей войны хотел взять в жены твою маму и провозгласить тебя наследником империи. Именно империи, потому что я планирую возложить на себя венец императора. Однако теперь я вижу – для тебя будет совершенно невыносимо сидеть в моей тени. Ведь только одному Всевышнему известно, сколько я проживу. А твоя душа требует дел. Поэтому я говорю тебе – действуй! Бери на шпагу это пиренейское королевство и возлагай на себя корону.

Ты удивлен? Надеюсь, потому что в противном случае моя служба безопасности мышей не ловит.

Я проконсультировался со Святым престолом и заручился его полной поддержкой. Само собой, в обмен на обещание не вводить своих войск в Рим и вообще забыть о том, что именно Святой престол объявлял Крестовый поход против меня. Хотя, говоря по чести, они просто боятся, что от Рима оставлю выжженные руины. Они знают – это мне труда не составит. А потому выторговывают мое расположение как могут.

Впрочем, определенные условия ты должен будешь выполнить. Во-первых, принять католичество. Во-вторых, взять в жены вдову Филиппа V – юную Изабеллу. Именно в таком порядке и именно вдову. Рим отказывается их разводить, поэтому тебе придется это сделать более традиционным способом. Как ты понимаешь – сделать это нужно аккуратно. Будет очень неплохо, если Филипп V совершит самоубийство. В принципе всех устроит, даже если он удавится своим шарфом в ванне. Пусть и не очень добровольно. Еще лучше будет, если его убьют его соратники. Главное, не сделай его борцом за свободу и независимость Испании и не казни публично.

Относительно вдовы.

Почему Святому престолу это важно? Потому что дом Фарнезе, к которому относится Изабелла, очень близок к Святому престолу. Фактически этот брак станет опосредованным союзом с Римом. Она – ключ к твоей легитимности в глазах католиков.

Теперь что касается Испании.

Надеюсь, ты понимаешь, что сама возможность стать самостоятельным правителем крупного государства стала реальной только благодаря мне, России и тем войскам, которыми ты командуешь. Поэтому нужно будет поделиться.

Что мне нужно?

Порты и колонии.

В Европе меня интересует какой-нибудь остров на Канарском архипелаге, город Гибралтар с окрестностями и остров Сицилия.

Что касается колоний, то предлагаю разделить их пополам, тем более что промышленность Испании уже не справляется с товарным обеспечением столь обширных территорий. Понимаю, что испанская аристократия будет не в восторге. Но против моей воли они не пойдут. Испугаются. Сейчас не их время. А всех, кто против, ты знаешь, куда отправлять. Угля и руды там еще надолго хватит. Как и белых медведей. Смело действуй. И если ты воспользуешься ситуацией, то сможешь смять зарвавшихся дармоедов окончательно. Тем более что их, как в свое время выразился один человек, нужно мочить в сортире. Регулярно. Иначе у них голова перестает работать.

Итак, Америка. Там меня интересуют полностью вице-королевства Рио-де-ла-Плата и Перу. Кроме того, генерал-капитанство Гватемала, Нижняя и Верхняя Калифорния, а также Новая Наварра и Куба.

В Африке меня интересуют Фернандо-По, Рио-Мунди, а также испанские колонии в Юго-Восточной Африке и остров Святой Елены.

В Азии – Филиппины, Гуам и вся Испанская Ост-Индия.

Понимаю. Прошу много. Но это мне действительно нужно, да и Испании остается изрядно.

Чтобы подсластить пилюлю, разрешаю тебе оставить броненосец и три шхуны в своем распоряжении. Эти силы станут основой нового Испанского королевского флота. Считай, что это подарок на свадьбу.

P. S. Став королем Испании, не забудь о Таможенном союзе. Это и в твоих интересах, тем более что все идет к тому, что в него войдут Франция и Австрия. А возможно, и Папская область.

P. S. Насчет веры сильно не переживай. Принимай католичество смело. Ему без разницы, как мы гримасничаем, ибо принимает Он только одну молитву – делом.

^Петр»

Владимир осторожно отложил письмо на стол и тихо, пребывая в глубоком шоке, сел в кресло.

Он – король Испании. Невероятно! Невозможно!

Он и подумать об этом не мог. Мечтать. А тут такая удача. Правда, на пути к короне стоят какие-то там испанские войска и жизнь местного правителя. Но разве это помехи?

– Василий! Василий! – громко позвал герцог своего адъютанта.

– Ваша светлость! – кивнул влетевший в кабинет офицер.

– Общий сбор. Через три часа, где обычно. Исполняй!

– Есть!

А дальше все завертелось, как в калейдоскопе, из-за спешных сборов для большого похода на Мадрид. Владимир не сомневался в своем успехе, так как видел – введение российских законов просто вдохнуло новую жизнь в эту средневековую Испанию. Народ сам тянулся к нему, доводя иной раз ситуацию до полного умиления. Ведь даже добровольные крестьянские ополчения подтягивались с окрестных деревень, дабы поддержать в столь добром начинании. Простые мужики с дрекольем, которые собирались идти на пушечную картечь. Никто не хотел возвращения старых законов.

И вот его армия вышла. Пестрая. Разнообразная.

Ядром стала бригада русской морской пехоты, при картечницах и минометах. А вокруг нее двигались многочисленные добровольцы, выставленные городами, купцами и сельскими общинами. Могучее ополчение, которое увеличивалось по мере продвижения к Мадриду. Ведь Владимир даже не пытался скрывать, что по договоренности со Святым престолом, который, желая облегчить участь правоверных католиков, пригласил его править Испанией. И эта новость стала бомбой! От Филиппа V разбегались все его с таким трудом собранные части. Никто не хотел попасть под паровой каток русской морской пехоты, что так славно отметилась в Стамбуле. Да и поддерживать Филиппа было не за что. Даже наемникам, которым он уже месяц как не платил.

Поэтому в окрестностях Мадрида против войск Владимира выступила жалкая горстка, тысячи в три, наиболее преданных дворян и гвардейцев. Их снесли походя. Порвав словно стенку тонкого мыльного пузыря. Притом что в самом городе горожане захватили попытавшегося сбежать Филиппа и связанным преподнесли Владимиру. Но ни суда, ни какого-либо иного публичного действия не вышло. Тем же вечером бедолага повесился в своей камере… не развязывая рук, предварительно наставив себе синяков и сломав ребра.

О чем Владимир отцу и отписал, напомнив тому старый анекдот:

– Отчего бабушка умерла?

– Да грибами отравилась.

– А чего синяя такая?

– Так есть не хотела.

Война, по сути, закончилась. И дальше все закрутилось с безумной скоростью. Оказалось, что Изабелла все знала, и была прекрасно проинструктирована и готовилась к смене мужа. А потому уже спустя полтора месяца Владимир оказался не только католиком и женатым мужчиной, но и королем Испании.

Само собой, это принесло с собой не только радость от удовлетворения амбиций, но очень много дел. Ведь предыдущая власть довела страну буквально до ручки. И коронованному бедолаге предстояло повторить подвиг Геракла по расчистке известных конюшен. Но он не роптал, ибо тот подарок, что преподнесла ему судьба, намного превышал все его ожидания.