Текст книги "Вождь. «Мы пойдем другим путем!»"

Глава 6

2 февраля 1887 года. Российская Империя. Санкт-Петербург

Владимир с самого утра постарался довести свой внешний вид до безупречного состояния. Как-никак добился аудиенции у шефа жандармерии, генерал-майора Петра Васильевича Оржевского. Тут все было важно. И прежде всего внешность. Ибо встречают «по одежке», да и говорит она довольно много о человеке. И уж кто-кто, а руководитель такой организации точно не оставит ее без внимания.

У подъезда его ждала заранее заказанная карета, переставленная по случаю зимы на полозья. Закрытая и неприметная. Специально выбирал. Афишировать этот визит совсем не следовало. Но и идти пешком, дабы взмокнуть и потерять «товарный вид», не хотелось. В конце концов – он – дворянин, причем потомственный. А потому должен выглядеть соответствующе.

Какие-то четверть часа – и вот он уже поднимается по ступеням, сдав верхнюю одежду дежурному.

Легкое волнение, а в руках темно-зеленая папка из картона, полная бумаг…

– Ну-с, господин Ульянов, – с мягкой улыбкой произнес Петр Васильевич. – Входите-входите. Признаться, я не ожидал визита юного слушателя Морского училища. Что вас привело ко мне?

– Дело, не требующее отлагательств, – кивнул Владимир и скосился на папку.

– Я вас внимательно слушаю.

– На какое время для доклада я могу рассчитывать?

– Поясните кратко, в чем дело.

– Наблюдая за бывшими дружками своего брата, я случайно наткнулся на террористическое крыло партии «Народная воля», которая в настоящее время готовит покушение на Его Императорское Величество. В папке собраны все материалы, которыми я располагаю.

– Вы лично наблюдали за братом?

– Никак нет. Я не имею на то возможности. Учеба и работа совершенно не оставляют мне свободного времени. Для наблюдения за братом я организовал несколько дворовых мальчишек. Они каждый день мне тщательно докладывали о маршрутах и встречах. В случаях, если удавалось подслушать, передавали смысл разговора. Им интересно и прибыльно. Да и на них никто внимания не обращает.

– Очень интересно, – вполне искренне произнес генерал-майор. – Признаюсь, вы меня заинтриговали. Рассказывайте с самого начала. Я вас внимательно слушаю.

– Летом прошлого года я заметил, что мой брат стал общаться с какими-то странными ребятами. Очень быстро удалось выяснить, что они замышляли очень недоброе дело. И это мне совсем не понравилось. Пришлось с Сашей провести серьезный разговор.

– И он послушался? – удивленно выгнул бровь Оржевский.

– Вроде бы. У него талант к науке и природная любознательность, поэтому я постарался дать ему материалы, которые смогли его заинтересовать. Ведь матрос, который не занят делом, вечно создает проблемы. Вот я и постарался отвлечь его от всякой вздорной ереси, что лилась ему в уши. Однако, помня старое правило – доверяй, но проверяй, я решил понаблюдать, с кем он станет общаться в дальнейшем. Договорился с дворовыми мальчишками. А сам по вечерам анализировал поступающие от них донесения, составлял маршруты движения, выявлял ключевые места и так далее.

– Вы так следили только за братом?

– Сначала да. Но, выявив круг знакомых, отслеживал и их, потихоньку выделяя устойчивые группы. Поначалу ничего интересного не удалось обнаружить. Александр сдержал слово и всецело отдался науке. Однако меня это не удовлетворило. Меня не оставляли в покое мысли о том дружке, которого я видел у нас дома. Поэтому через несколько месяцев я перевел ребят на наблюдение за ним, оставив за братом только общий присмотр. И это принесло свои плоды. Причем быстро. В папке я указал несколько конспиративных квартир, которые они используют для встреч, и наиболее полная информация по каждому из фигурантов.

– Очень интересно… – произнес Петр Васильевич и полез в папку, дивясь тому, как аккуратно и толково заполнены бумаги. Никакой спешки и нервов. Понятно, что этот юный моряк переписывал документы начисто перед подачей. Но все равно приятно. А вот и досье. – Ого! Вы даже смогли достать фотографии! Поразительно!

– Я старался. Мне совсем не хотелось, чтобы брат из-за этих блаженных погиб или совершил что-нибудь непоправимое.

– И что же? Он сохранил с ними контакт?

– Нет. Хотя они пытались несколько раз с ним восстановить отношения. После этих неудач за ним просто присматривали. Мало ли – побежит к вам.

– Хм. А чем он, вы говорите, сейчас занят?

– Наукой. Пытается найти материальный носитель наследственности на уровне молекул.

– Неплохо, неплохо… – покивал генерал-майор. – Что же, вы проделали огромную работу. Я впечатлен. Не ожидал от моряка такого внимания к нашим делам.

– Говоря по чести, я не понимаю, отчего в нашем обществе к столь важной профессии, как ваша, такое напряженное отношение. Вы ведь стараетесь препятствовать врагам тайным. Это особое поле боя, бросать которое нельзя ни в коем случае. Если, конечно, мы не хотим, чтобы наши противники нанесли через него сокрушительный удар по державе.

– Вы правы, – тяжело вздохнув, согласился генерал-майор. – Работа сложная и важная. Но наши соотечественники считают почему-то ее презренной.

– Мне иногда кажется, что это обычная трусость.

– Трусость?

– Да. Трусость и безответственность. Ведь сотрудничая и помогая жандармерии, можно оказаться в непростой ситуации, когда окажется необходимо выбирать, кто ты – друг врага или предатель друга.

– Хм. Пожалуй, – улыбнулся генерал-майор. – А вы, как я вижу, свой выбор уже сделали.

– Да. Потому что я понимаю: несчастье одного – ничто по сравнению с несчастьем многих. А все эти революционные порывы есть следствие работы иностранных разведок, которые стремятся посеять в России смуту, а если удастся, то и развалить ее.

– Но прибыли вы ко мне тайно, – лукаво подмигнул Оржевский.

– Разумеется. Такая моя позиция, безусловно, вызовет раздражение и неудовольствие в обществе, которое привыкло фрондировать не по убеждению, а по моде. А мне работать с этими людьми.

– Разумно, – кивнул Петр Николаевич. – Однако если то, что вы смогли узнать, окажется правдой, я буду вынужден донести Его Императорскому Величеству о вашей помощи. И уверен, он пожелает наградить вас.

– Если это можно, то мне хотелось бы избежать огласки. В конце концов, я могу подать прошение о рассмотрении какой-либо новинки во флоте. Мне несложно. Идей изрядно. И вот за них можно и награждать.

– Вы так уверены в том, что ваше предложение будет полезно флоту? – по-отечески улыбнулся Оржевский.

– Надеюсь на это. Я могу представить их несколько. В конце концов, если все, что я предложу, окажется вздором, то и награждать за то не стоит. Одно то, что их рассмотрят, будет мне знаком уважения и поощрения.

– Как скоро вы подадите свои предложения?

– Пять уже готово. Я их могу подать хоть сегодня.

– Они у вас с собой?

– Конечно, – кивнул Владимир и извлек из-за пазухи конверт.

– Хорошо. Я проконсультируюсь со специалистами и, если ваши мысли чего-то стоят, дам им ход. А пока ступайте. Если желаете – вас проводят, не привлекая внимания.

– Буду премного благодарен, – кивнул Владимир, вставая…

Проверить предоставленные сведения оказалось несложно. Слишком уж все было сделано тщательно и грамотно. Оно и неудивительно. Ведь вопросом занимались не дилетанты вроде Ульянова со сворой ребят из подворотни, а друг детства Вовы – опытный контрразведчик из далекого XXI века – подполковник Аркадий Юрьевич Кривенко, использующий для этого дела лучшие технические решения далекого будущего. Поэтому у ребят не было никаких шансов. Вообще. Уже через неделю всех участников террористической организации партии «Народная воля» усадили на нары, и они стали давать признательные показания. А еще через месяц на стол генерал-адмиралу Великому князю Алексею Александровичу легли некие листки с неинтересной для него писаниной по улучшению дел на флоте за визой самого Императора, рекомендующего их к рассмотрению.

Так что 5 июня 1887 года слушателя уже второго курса Морского училища Ульянова Владимира Ильича пригласили в Адмиралтейство для торжественного вручения ордена Святого Станислава третьей степени, ну и персональной пенсии в тысячу рублей ежегодно. Последнюю, разумеется, не афишировали. А предложения? А что предложения? Их подписали, одобрили и положили под сукно. Ведь за этим мальчиком никто не стоял. Так и зачем напрягаться?

Глава 7

12 сентября 1888 года. Российская Империя. Санкт-Петербург

Вот и минуло практически два с половиной года с того момента, как коренным образом изменился Владимир Ильич Ульянов.

Конечно, мир шел своим курсом, но это не мешало нашему герою работать над тем, чтобы плавно повернуть руль и направить эту махину в новом направлении.

Что было сделано?

Для начала Вова начал с себя. По-быстрому завершив тупиковый путь гуманитарного специалиста, он совершенно неожиданно для всех поступил в Морское училище. И окончил его с золотой медалью. Так что теперь он щеголял в форме мичмана Российского Императорского флота с крестиком Святого Станислава третьей степени на груди. Не самый дурной вариант, ибо многие к восемнадцати ничем подобным похвастаться не могут. Мало того, был уже распределен на новейший крейсер, который достраивался на Балтийском заводе.

Важным моментом было то, что Ульянов не только сразу поступил во второй класс Морского училища и завершил его раньше срока. Почему сразу во второй класс? Потому что у него за плечами был полный курс гимназии с золотой медалью, да и соревновательные экзамены он сдал лучше всех. По второму моменту сказалось многое. И награда, полученная по профилю обучения, и безупречное «изучение» теоретического курса, и ежегодная летняя практика, отмечаемая исключительно высоко. Все-таки Вова был не мальчиком, а опытным, хорошо образованным и весьма толковым мужчиной с богатым жизненным опытом. Так что роль юнца-гардемарина им отыгрывалась очень достойно. Посему руководство училища в лице вице-адмирала Арсеньева решило дать ему шанс держать досрочные выпускные экзамены на звание мичмана. И тот блестяще справился перед лицом высокой комиссии.

Кроме того, Владимир не забывал и о гражданских делах, сумев запатентовать двадцать семь изобретений самого что ни на есть прикладного плана. Мало того – начав активно, а главное, успешно торговать лицензиями на производство поделок, связанных с ними. Что уже принесло больше пятидесяти тысяч рублей чистого дохода. Огромные, просто чудовищные по тем временам деньги! Если для сравнения оценить золотое содержание, то в 2011 году эта сумма была бы сопоставима со ста – ста двадцатью миллионами рублей. Это позволило Владимиру приобрести довольно просторный особняк на окраине Санкт-Петербурга и вложиться в создание небольшой фабрики, производящей шариковые ручки – натуральный хай-тек по тем временам, очень востребованный, довольно дорогой и несложный в производстве. Заодно и легализовал Льва Борисовича, который стал управляющим этого предприятия.

Современное оборудование, конечно, «светить» было пока нельзя. Поэтому пришлось весь производственный комплекс разрабатывать и изготавливать в XXI веке. Под старину. Никакой автоматизации и электроники, зато повальная механизация и качественные сталь, резина, стекло и так далее. Так что на первый взгляд эта небольшая фабрика не вызывала когнитивного резонанса у людей, знакомых с техникой и производством XIX века. Да, они должны были оценить, как все славно было устроено. Но не более того.

При деле были и некоторые родственники.

Александр, окончив с золотой медалью Санкт-Петербургский университет, увлеченно трудился в небольшой лаборатории, которую при особняке сделал Владимир. Там он изучал ДНК вместе с четырьмя ассистентами. Плюс преподавал в своей альма-матер. Его статьи, увязавшие работу Дарвина с трудами Чистякова, Шнейдера, Страсбургера, Бючли и других биологов, были приняты с огромным восторгом профессором Гексли, которого считали «бульдогом Дарвина». В итоге благодаря его протекции имя Александра Ульянова буквально за один год вышло на серьезный мировой уровень, вытягивая за собой вопросы ДНК и всеми связанными проблемами. Генетика, геном, генотип, хромосома… все эти понятия ворвались на просторы научного сообщества словно вихрь. Томас Генри Гексли закусил удила, увидев в Александре продолжателя своих и Чарльза Дарвина дел. А за ним подтянулись и другие.

Старшая сестра Анна стала главным редактором первого научно-популярного журнала «Техника молодежи». Издание получилось очень интересное, став симбиозом «Популярной механики», «Техники молодежи» и «Моделиста-конструктора» по своему содержанию. С поправкой на ветер, разумеется. Первоначально авторами статей стали подставные люди, а тексты сестре приносил Владимир. Но потихоньку удалось привлечь и местных специалистов для сотрудничества. Кроме того, Анна Ильинична Ульянова стала именем нового автора приключенческого детектива. Не сразу, конечно. Но Владимир смог ее уломать. Так что к осени 1888 года за ней уже числился первый роман Акунина о приключениях Эраста Фандорина. Само собой, в определенной редактуре, которую сначала делали в XXI веке, а завершила уже сама Анна.

Младшая же сестренка Ольга увлеклась чистой медициной, пойдя по стопам деда – известного врача-физиолога. Она очень недурно училась на Бестужевских курсах и экспериментировала в небольшой лаборатории, которую для нее организовал Владимир, обеспечив не только оборудованием, но и тематикой. В частности, Ольга пыталась разобраться с грибовидной плесенью, воодушевившись опытом, который ей показал Вова с убиванием микробов. То есть, грубо говоря, пыталась выделить чистую культуру пенициллина. Само собой, не самостоятельно. Брат с «интересом» слушал ее рассказы и старался наводить на нужные мысли. Благо что сам всегда мог проконсультироваться в XXI веке с умными людьми.

Вот так, заняв ближайших родственников полезными делами, он смог увести их от революционной чумы. Да и авторитет семьи поднять. Хотя, надо признаться, кроме них и Льва Борисовича в его окружении уже получилось легализовать еще пятерых гостей из будущего. Это оказалось непросто. Однако удалось. Правда, Аркадию Юрьевичу Кривенко, возглавлявшему службу безопасности этой импровизированной компании, пришлось постараться, зачищая концы… Не всегда получалось работать красиво.

Но Владимир не собирался останавливаться на достигнутом. Предстояло еще очень много сделать. Вот и сейчас он сидел в кресле, рассматривая ползущие по стеклу капли, и думал.

– Ты все переживаешь из-за назначения? – нахмурившись, поинтересовался Вайнштейн, уже добрые десять минут наблюдавший за этой странной медитацией.

– Вероятность назначения меня на «Память Азова» была не такая уж и высокая. Поэтому, планируя свои дела, на этот фактор не рассчитывали.

– Верно. Но тебя туда зачислили. Я уверен, что это Оржевский постарался.

– Ему-то это зачем?

– Ты проявил себя очень толковым парнем, преданным режиму и с головой на плечах. Достаточно развитой головой, чтобы провернуть то дело с народовольцами. Ему будет спокойнее, если такой человек, как ты, окажется в сопровождении Цесаревича. Полагаю, это очевидно.

– Это только догадки.

– Возможно. Но я считаю, что нам нужно учесть этот фактор и оправдать доверие, даже если его нам не оказали, а все это – лишь случайность.

– Поездка почти на год оторвет меня от дел.

– Неверно, – улыбнулся Вайнштейн. – В ходе этой поездки ты сможешь лично познакомиться с будущим Императором и произвести на него благоприятное впечатление. А возможно, если будешь достаточно расторопен, и спасешь ему жизнь.

– Ты имеешь в виду тот инцидент в Японии?

– Да. Если ты будешь поблизости и успеешь пристрелить японца раньше, чем он ударит Николая своей саблей, то для всех ты станешь спасителем наследника. Главное – стрелять в тот момент, когда намерение уже обозначено, но этот клоун еще не успел промахнуться.

– Ну… – задумчиво произнес Владимир. – Это будет непросто. Там густая толпа. Узкий проход. Я если и буду сопровождать Цесаревича, то в своей коляске, плетущейся где-то сзади. Если вообще буду. С какой стати я вообще там окажусь?

– Тут уж я тебе не советчик. Сам думай. Но главное – если ты сможешь спасти Цесаревича, то серьезно укрепишь свое положение в глазах династии.

– А если не смогу?

– То у тебя будет шанс просто завести личное знакомство с будущим Императором, которое, возможно, в будущем окажется тебе очень полезно. Насколько я знаю, у Николая очень хорошая память. Плюс ты сможешь переговорить с Георгием и в момент обострения предложить свои услуги. Дескать, у тебя сестра ищет средство от возбудителей туберкулеза. Есть экспериментальные образцы лекарства, и если Его Императорское Высочество не побрезгует…

– С какой стати ему согласиться? У него наверняка есть врачи, которым они доверяют. А они, безусловно, назовут и меня, и сестру шарлатанами или дилетантами.

– Конечно. Но если они не смогут вылечить Георгия. А они не смогут. То Николай вспомнит о тебе. Я полностью уверен в этом. Особенно, если Оля с нашей помощью сможет получить к тому времени пенициллин и успешно завершит клинические испытания. Там ведь ничего сложного нет.

– А успеет?

– Если после пенициллина сразу займется стрептомицином или изониазидом, то да. Ну и мы поможем, если что.

– Хорошо. Пожалуй, это недурная мысль. Но целый год бездельничать…

– Ох… Вова, чего ты стенаешь? В крайнем случае напишешь книгу.

– Я? Книгу?

– А чего? Твоей сестре, значит, можно передирать тексты из будущего, а тебе нет? Возьмешь «Тайну двух океанов» Адамова. Уберешь несуразности. Поправишь технические детали в соответствии с реальным положением вещей. Например, заменишь это комичное ультразвуковое оружие чем-нибудь более реальным. Например, самонаводящимися по акустике торпедами. Ну и так далее. Отредактируешь имена собственные, обращения, идеологическую составляющую. Я уверен, работы тебе хватит. Ведь не на компьютере же придется работать, а лапками, да по бумаге.

– Ну…

– Что ну? Зато когда ты вернешься, роман окажется очень в струю.

– Если честно, мне все это не очень нравится.

– Почему же?

– Там, – он кивнул куда-то в сторону, – у меня есть шансы получить монаршее расположение. Но это отнимет у меня целый год и ничего не гарантирует. А тут я за это время смогу укрепиться финансово.

– Дурак ты, Вова, – произнес, по-доброму улыбаясь, Лев Борисович. – Одних денег тебе для преобразования страны не хватит. В конце концов, их всегда можно отнять. И не кривись. Если Император скажет «фас», тебе придется уступить, потому что устраивать Гражданскую – не та цель, к которой мы все стремимся. Поэтому?

– Что – поэтому?

– Поэтому, колода ты дубовая, тебе нужно стать национальным героем. Образцом для подражания. Мечтой. Легендой.

– И спасение будущего Императора позволит мне стать им? – усмехнулся Ульянов.

– Нет, конечно, нет. Но я тут подумал. Ты знаешь, это назначение ведь очень удачно вписывается в одну интересную схему. Зачем ты, Вова, пошел в военные моряки?

– Как зачем? – удивился Владимир Ильич. – Самый технически грамотный и элитарный класс общества в Российской Империи. Дворянин и военный моряк как автор технических новинок воспринимается мягче и благостнее всего.

– А если ты построишь чудо-корабль и отвесишь качественных отцовских лещей японцам в ходе грядущей войны? Например, Русско-японской?

– Сдурел?

– У меня есть дружок один – он тебя натаскает по тактическим схемам…

– Тебе явно нужно больше спать, – покачал головой Владимир. – Лева, ну какой из меня военный моряк?

– Слушай, я тут имел возможность пообщаться с твоими коллегами из этого времени… Нормальный. Я бы даже больше сказал – очень неплохой. Поверь старому еврею.

– Не хочется как-то… – поежился Владимир. – И ладно бы под пули идти. Нет. Ты, наглая твоя морда, предлагаешь мне сунуть голову под снаряды морских калибров и торпеды. Ты в себе? Серьезно?

– Риск, конечно, есть. Но поверь, если все удастся, ты станешь национальным героем. Раз. И получишь непререкаемый авторитет на флоте. Два. Ну и если проведешь парочку успешных десантов, то и на суше к тебе станут прислушиваться. Добавь к этому еще личное знакомство с Императором и особые личные заслуги перед династией, а также огромное состояние. Мм? Нравится?

– Впечатляет, – нехотя согласился Владимир. – Но ведь в этом случае мне придется служить все девяностые годы. Сам понимаешь, бизнесу это не поможет.

– Зачем? Спасешь Ники и в отставку. Потом восстановишься. Тут это не сложно. Особенно если за свой счет построишь себе военный корабль для РИФа. Правда, сейчас тебе придется поработать.

– То есть?

– Крейсер «Память Азова» еще достраивается. Это надолго. Он, если мне не изменяет память, только осенью следующего года будет принят в казну. А значит, ты сможешь проявить себя с лучшей стороны – организовать моряков и их учебу. Ведь ты вахтенный офицер. Мичман. Разве командир корабля не отметит твои старание и успехи?

– Старшинство, друг мой, старшинство. За один год лейтенанты из мичманов не получаются, разве что на войне.

– Если ты сможешь ускорить ввод в строй эксплуатацию крейсера и наведешь марафет среди матросов, то я более чем уверен – тебе дадут лейтенанта и поставят старшим вахтенным офицером. Должность собачья, и ты на ней окажешься очень кстати. А может, еще и как наградят. В конце концов, и Станислава второй степени повесят. С них не убудет. Его и за меньшие заслуги дают.

– Оптимист ты, однако.

– Попробовать и можно, и нужно. Такой шанс редко выпадает.

– Ладно. Завтра начну разбираться в этом дурдоме. Но мне понадобятся деньги. Как там обстоят дела с нашим небольшим печатным станком?

– Все нормально. Я воспользовался наработками немцев времен Второй мировой войны. Они отлично описали схему. Маленькие партии фунтов-стерлингов мелкими купюрами уже проходят обкатку. Я отправил их в Лондон с просьбой проверить подлинность.

– Что, прямо в банк?

– Зачем? Вова, я еврей. Пусть по документам и крещеный. Не прошло и двух недель, как ко мне пришли знакомиться. Конечно, я не сказал им «да», но и не отказывал. Мы договорились о взаимовыгодном партнерстве. Или ты думаешь, откуда на нашей фабрике столько квалифицированного персонала? Не кривись. Они устроили детишек на хлебные места, но я пообещал выгнать их взашей, если будут заниматься не тем, чем нужно. Все остались довольны. Ты же знаешь, как сейчас в России тяжело простым евреям, особенно из бедных семей. Жируют богатые, а огребают бедняки.

– А черта оседлости не мешает?

– О ней вспоминают, только если ты кому-то насолил. Просто под зад коленом, и все. А пока все тихо – никому нет дела.

– Смотри у меня, Лева. Я, конечно, не антисемит, но недолюбливаю эти игры.

– Вова, я атеист и далек от игр диаспоры. Но почему нам отказываться от выгодного предложения? Тем более что теперь у нас есть возможность по дружбе проверить деньги. И если таки они скажут за то, что они хороши, то можно будет начинать оплачивать взносы. Разумеется, не здесь, а в лучших домах Парижа.

– Хорошо. Но я хочу знать тех, с кем ты работаешь. Неожиданности мне не нужны. Ты понял меня, Лева? Там умные игроки. Войти в лес по ягодицы мы сможем очень легко.

– Вова, кого ты лечишь? Я знаю, с кем общаюсь. Но если хочешь, то я не буду принимать решения сам. Ты ведь это просишь?

– Да, Лева. Я прошу именно это. В конце концов, это неправильно, когда я узнаю о таких делах вот так случайно. Надеюсь, это единственный сюрприз? – поинтересовался Владимир Ильич, а его глаза стали холодными и жесткими.

– Конечно. И не смотри на меня так. Ты меня знаешь чуть ли не с пеленок. Думаешь, Льва Борисовича так легко купить?

– Я верю тебе. И разделяю твои волнения за нелегкую судьбу русских евреев. Пусть черта оседлости сейчас и носит больше формальную составляющую. Но на будущее, я тебя очень прошу, давай такие вопросы решать вместе. Подчеркиваю – вместе. Хорошо? – спросил Владимир Ильич, продолжая смотреть на Льва ледяным взглядом.

– Больше такого не повторится, – чуть побледнев и подобравшись, ответил Вайнштейн.

Несмотря на определенное раздражение, никаких оргвыводов не последовало. У всех бывают недочеты в работе. И уж лучше так, чем провал в делах. Так что не прошло и пары дней в XIX веке, как Вова открыл портал в далекое будущее – их с Левой ждали дела, не терпящие отлагательств…

Небольшой зал срочно возведенного на даче Вайнштейна ангара был плотно забит людьми. Складные стулья. Узкая импровизированная сцена. Кулеры с холодной и горячей водой. Пластиковые ведра, забитые одноразовыми стаканчиками. Все как обычно. Даже небольшой столик с печеньями, баранками, вафлями и конфетами.

Лев обвел взглядом присутствующих. Сорок восемь уже немолодых мужчин, мягко говоря. И это все, что удалось выбрать из почти трех тысяч претендентов – одиноких профессионалов, тихо доживающих свою жизнь в Москве и Подмосковье. Без дела, без смысла, без надежды.

– Итак, – начал Вайнштейн. – Наш руководитель задерживается. Пробки. Поэтому мы начнем без него. У кого есть какие вопросы? Задавайте.

– Можно любые вопросы? – поинтересовался коренастый мужчина с окладистой, седой бородой. – А то вы столько мистики нагнали вокруг этого дела. Мы уже даже и не знаем, что думать. Даже про разбор на органы думали, только стары мы для такого дела.

– Любые.

– Во время посещения собеседований я видел много стариков. И ни одного из них здесь нет. Мы одна из групп?

– Нет. Вы – те, кто прошел отбор. Остальные отсеяны.

– А по каким критериям отбирали? – спросил кто-то с задних рядов.

– Прежде всего мы старались отсеять радикалов и идеалистов. Дело, которое нам предстоит, требует высочайшего уровня адекватности и предсказуемости от персонала. Сюрпризы нам не нужны.

– А что, в нашем поколении были радикалы? – удивился тот же коренастый мужчина с белой бородой.

– Конечно. Те же истинно верующие коммунисты, а также верные последователи других религий. Любой, кто ставит идею выше здравого смысла, нами отбраковывался. Из-за чего вас и мучили этими многослойными тестами. Мы не хотим, чтобы кто-то из вас в самый неподходящий для дела момент устроил забастовку или диверсию. Дело – прежде всего. Кроме того, нас остро интересовал вопрос предсказуемости поведения. А он у идеалистов и радикалов чрезвычайно проседает.

– А еще? Ведь это не единственный критерий.

– Верно, – кивнул Вайнштейн. – Психологическая устойчивость, сохранение живого и адекватного восприятия новизны, энергичность, решительность, ответственность. Вы все разные, но на каждого из вас можно положиться. Кстати, вот и наш руководитель… – кивнул Лев Борисович на вход, куда несколько секунд назад вошел Владимир Ильич.

Тщательно выбритый, ухоженный, практически лощеный внешний вид. Мундир мичмана Российского Императорского флота, пошитый из дорогой ткани с высоким мастерством. Подтянутый вид с неплохо развитой мускулатурой. В общем, Вова совсем не походил на лежащую в мавзолее мумию.

– Владимир Ильич, – коротко произнес Вайнштейн и кивнул, приветствуя.

Несмотря на резонансное отличие внешности, все присутствующие его узнали. Черты лица ведь никуда не делись. Отчего у них округлились глаза и местами отвисли челюсти.

– Друзья, – произнес Ульянов, забравшись на сцену, – вижу, что вы меня узнали. Но хочу вас расстроить – я совсем другой Ленин. Мало того, этого псевдонима еще нет и, вероятно, не будет.

– Но как все это понимать?

– В ходе одного эксперимента мы с Львом Владимировичем смогли переселить мое сознание в тело молодого Ильича. Только живущего в параллельном мире, который полностью повторял наш, за исключением отставания на сто двадцать восемь лет.

– Ого!

– Да. Прилично.

– Но как вы оказались здесь?

– Побочным эффектом этого переселения стала моя возможность открывать портал. На время. Испытывая нешуточные физические нагрузки. Но это – шанс. Мы с Львом Борисовичем и Аркадием Юрьевичем приняли решение попробовать там, в том мире, помочь России избежать тех бед и трагедий, с которыми она столкнулась в XX веке.

– А мы зачем вам нужны?

– Там, по ту сторону портала, нет людей, имеющих сопоставимый с вашим уровень знаний, умений и навыков. Без вас я потрачу на порядок больше времени для реализации задуманного. Думаю, вы заметили, что на мне военно-морская форма. Это так. Я мичман Российского Императорского флота. И, как вы понимаете, разорваться не могу. Мне нужны помощники-соратники. Именно эту роль я вам предлагаю.

– Вас не смущает тот факт, что мы несколько не в форме? – поинтересовался тот же самый престарелый мужчина с окладистой белой бородой.

– Нет. Портал имеет одно замечательное качество – он нормализует биологическую форму до оптимума. Если по-простому – омолаживает и подлечивает. Не с одного прохода. Но десятка проходов вполне хватит, чтобы вы вновь стали двадцатитрех-, двадцатипятилетними молодцами. Это, как вы понимаете, бонус. Большой такой жирный бонус. Фактически я дарю вам новую жизнь. Кроме него будет оплата труда. Очень солидная.

– А что взамен?

– Преданность и честный, самоотверженный труд.

– Как долго мы должны на вас работать?

– Стандартный контракт – двадцать лет. После чего вы получаете возможность подать в отставку и заняться тем, что вам интересно.

– И нас не станут зачищать? – удивился кто-то с задних рядов.

– Нет. Зачистка предусмотрена только в случае предательства или попытки.

– Но зачем мы будем вам нужны после контракта? Это ведь риск.

– Да. Но вполне оправданный. Чем вы все займетесь после выхода в отставку, имея немалые состояния? Платить я буду вам хорошо, так что, если не пропьете, они у вас будут. Молчите? А я знаю. У вас у всех есть нереализованная мечта. Вполне реальная и доступная, но невозможная к реализации здесь. И из-за возраста, и из-за доступных ресурсов. А там вы сможете их реализовать.

– Но вам-то что с того?

– Своей деятельностью вы поднимете общий уровень научно-технического развития России и мира. То есть продолжите работать на меня, только без зарплаты и графиков. Мне это выгодно. Нам это выгодно. Взаимно. Главное, чтобы вы помнили – бывших чекистов не бывает и болтать не следует. Вообще. До самой смерти, а если что пойдет не так, то и после нее. Я ответил на ваши вопросы?

– Когда мы можем приступить?

– Немедленно, – произнес Владимир и открыл портал прямо перед собой. – Прошу. К работе сразу приступить не получится. Вам надлежит пройти курс реабилитации, чтобы не быть белыми воронами. А также ознакомиться со своими делами, новыми именами, биографиями…