Текст книги "Помазанник из будущего. «Железом и кровью»"

Глава 43

Пока канцлер и Вильгельм думали, стоит упомянуть о том, какая обстановка сложилась в Европе.

Дания была побеждена, но не разбита. У нее осталось двадцать пять тысяч ветеранов, которые вполне освоились с новым оружием. Американские инструкторы уехали, но навыки остались. Датская армия больше не ходила в атаки батальонными колоннами под шквальным огнем неприятеля. Конечно, до вменяемой тактики наступательного боя в рассыпном строю им было далеко, но держать оборону в окопах и траншеях они научились вполне терпимо. По крайней мере, от атакующих батальонных колонн точно. Так что регулярная двадцатипятитысячная армия Датского королевства представляла собой очень серьезную военную силу в регионе, способную легко качнуть чашу весов в нужную сторону. Это не считая флота, который за всю войну вообще не потерпел ни одного поражения, потопив практически все, что у пруссаков и австрийцев могло плавать. Жажда реванша просто переполняла датчан. Они были сильно обижены на Германский союз и лелеяли планы на возвращение потерянных территорий. То есть успех Пруссии и Австрии был совершенно иной, нежели в той истории, которую помнил Александр.

* * *

Пруссия победила, но понесла тяжелые потери. Однако открытое участие французов и косвенное англичан в снабжении Дании оружием и боеприпасами возбудило в населении этой страны патриотический подъем, смешанный с обидой. Все более-менее думающие люди понимали, что Пруссия не в состоянии выиграть войну против Франции и уж тем более Великобритании, чтобы отомстить, но внутри все кипело. При этом народом отдавалось должное самоотверженности короля и канцлера, которые смогли одержать победу даже в таких тяжелых условиях.

В прусской же прессе, благодаря анонимному письму цесаревича, появился острый интерес к некоторым телодвижениям, которые совершает Австрия. А именно к закупке вооружения во Франции. Александр попал очень точно в своем письме, напомнив прусской общественности о том, что в свое время Австрийская империя предала Россию сразу после того, как та ей помогла подавить Венгерское восстание. Дескать, это государство в очередной раз обманывает и кидает своих вчерашних союзников. Этот шаг был сделан вполне осознанно, дабы Вильгельм и Бисмарк не вздумали отказаться от войны с южным соседом.

* * *

Австрийская империя, будучи государством-победителем в датской войне, находилась, как и Пруссия, в довольно сложном политическом и экономическом положении. В частности, она просто не смогла свести бюджет 1865 года, провалив многие выплаты. Мало того, чтобы покрыть хоть как-то бюджет 1866 года, правительство распустило почти всю армию, оставив тридцать тысяч в трех корпусах на границах с Пруссией, Россией и Италией. Помимо этого, австрийцам пришлось пойти на взятие огромного займа у Французской империи в объеме ста пятидесяти миллионов флоринов. Долг давался под гарантии – Австрия обязалась вступить в войну с Италией, если та нападет на Францию, требуя возвращения своих северо-западных территорий.

Оставшиеся тридцать тысяч солдат и офицеров, впрочем, были вполне боеспособны. Многие из них принимали активное участие в датской войне и кое-чему научились у датчан. При этом к весне 1866 года уже шла активная процедура по перевооружению регулярной армии Австрии французскими «табакерочными винтовками». Ее, как помнит уважаемый читатель, осуществлял Морган по распоряжению цесаревича. Больше десяти тысяч новых «стволов» уже поступило на вооружение австрийских частей. И к концу года планировалось завершить этот процесс. Впрочем, ополчение, как и прежде, вооружали заряжаемыми с дула винтовками, которых, кстати, тоже не хватало. То есть воспользоваться полноценно преимуществом в численности резервистов Австрия была не в состоянии из-за недостатка вооружения. Ей было нужно по меньшей мере года три-четыре, чтобы покрыть этот стратегический дефицит в разных видах оружия.

Помимо этого, австрийцам требовалось хоть как-то восстановить флот, практически уничтоженный в ходе датской войны, что тоже требовало денег, и не малых.

* * *

Италия пребывала в состоянии некоторой эйфории. После взятия Рима в июле прошлого, 1865 года Гарибальди не только добился снятия отлучения с себя, но и сумел с папой римским договориться. Несколько рыцарей ордена Красной звезды, присланные на время в помощь Джузеппе, повторили с бедным папой Пием IX то же, что они проворачивали с польской шляхтой.

Гарибальди же официально заявил, что Пий IX заболел от полученных потрясений. А он, как добрый католик, привлек лучших врачей для приведения его в порядок. Джузеппе не лукавил. «Лучшие врачи» действительно его «лечили», то есть вправляли мозги, сколачивая фоном такой компромат, чтобы он даже чихнуть без разрешения не смел после освобождения.

Джузеппе был изначально против такой обработки понтифика, но после решительного отказа об отмене отлучения, брошенного «с ядом» в глаза ему лично, вариантов у Гарибальди просто не оставалось. В конце концов, лидер Италии не может быть отлученным от церкви. И если папа этого не понимал, то ему надлежало это максимально доходчиво объяснить. А коли и после этого не осознает, то придется ему «героически погибнуть» во славу Италии. Само собой, с последующей публикацией сфальсифицированных дневников и изъятием всех компрометирующих документов из архива Ватикана.

В общем, когда через два месяца «клиент спекся», люди с добрыми глазами и пятиконечными крошечными звездочками из рубина в петлицах отбыли домой. Понтифик был готов на все. На любые условия, лишь бы его прекратили мучить.

Поздней осенью 1865 года, после своего «выздоровления», за которое он прилюдно поблагодарил Джузеппе, «не скупившегося на врачей и лекарства», Пий IX выступил перед большим скоплением народа на площади Святого Петра. В этой речи он объявил о том, что никакого отлучения Гарибальди не было и не могло быть. И вообще Пий был безмерно рад воссоединению Италии, благословляя ее народ на трудовые и воинские подвиги.

После чего Джузеппе «по религиозному рвению» выделил ему в правление Ватикан – как независимое государство примерно в его границах ХХ века. Так что никакого кризиса веры в Италии не произошло, как на это ни надеялся Наполеон III.

Возвращаясь к делам земным, стоит отметить, что с деньгами у Итальянской республики дела были очень плохи. Поэтому после завершения всех пертурбаций революции она смогла оставить только двадцать тысяч ополченцев в качестве регулярных войск. На их вооружении состояли преимущественно заряжаемые с дула винтовки и старые гладкоствольные пушки. Лишь гвардия Гарибальди была вооружена русскими винтовками образца 1858 года.

* * *

Интереснее обстояли дела с Францией.

Полная утрата политических и экономических позиций Парижа в Северной и Центральной Америке в 1861–1862 годах очень сильно подорвала поддержку Наполеона III у народа. Фактически его власть держалась на одном честном слове. Тем более что не происходило не только военных и внешнеполитических побед, но и реформ, которые так жаждали в широких массах населения.

Помимо этого, весь 1865 год прошел под знаком начавшегося восстания берберов в Алжире, что оттянуло на себя все силы Второй империи. К началу 1866 года французскими войсками были рассеяны или уничтожены все крупные соединения повстанцев. Однако после того как в марте, прибыв лично в эти места, Наполеон III произнес совершенно неадекватную речь, восстание вспыхнуло с новой силой. Такой, что император был вынужден спешно удалиться, а ряд французских частей в течение весны оказались разбиты в пустыне. И это оказалось только началом…

Арабы не имели возможности встречаться с намного лучше вооруженной французской армией в открытых боях, поэтому они ее беспокоили легкими набегами и портили источники воды. Повстанцы закрепились в Атласских горах и без устали терроризировали колониальную администрацию. Франция отправляла на их разгром дивизии, но все они либо оставались в песках, либо отступали, оказавшись не в силах справиться с арабами. Только за 1865 год в боях с повстанцами и походах Наполеон III потерял больше тридцати тысяч солдат и офицеров убитыми и умершими. Огромные потери! И это не считая очень большого числа раненых и заболевших. Конечно, арабам тоже досталось, потому как озверевшие от такого сопротивления «лягушатники» убивали всякого, кого подозревали в помощи повстанцам. Это привело к очень серьезным жертвам не только у восставших, но и среди мирного населения. Впрочем, это только подогревало и озлобляло их.

Поэтому в 1866 году стало ясно, что измотанная внутренними проблемами и войной в Алжире Франция была не готова ввязываться в какие-либо военные столкновения в Европе. И когда она станет к этому способна, не имелось возможности даже предположить.

* * *

Великобритания чувствовала себя не лучше Франции.

После успешной «археологической экспедиции» цесаревича в Иран, в ходе которой Афзула получил партию русского оружия и смог взять власть в Афганистане в свои руки, для Англии наступили «веселые деньки». Де-факто на севере Пенджаба началась партизанская война. Малые группы по десять-пятнадцать человек, вооруженные заряжаемыми с дула винтовками, из засад обстреливали отряды английских колониальных войск и их союзников. Дав залп, они, не вступая в бой, отступали в неизвестном направлении.

По мнению Андрея Кулебяки – русского офицера, рыцаря ордена Красной звезды и инструктора у повстанцев, – дела англичан в Пенджабе были незавидны. Уже через квартал партизанской войны большая часть колониальных войск была выбита. При этом получилось парализовать почтовое сообщение, прекратить любое патрулирование, и вообще фактическая власть в регионе ушла из рук Британской короны. Хотя формально все было нормально. Да, процветал бандитизм, но Пенджаб признавал Индийскую империю (которая через личную унию была объединена с Великобританией), а лезть в это смертельно опасное болото англичане не желали. Тем более что попытка британской администрации восстановить фактический контроль над этими землями привела к тому, что через две недели пребывания в долине пехотная бригада была вынуждена отступить по причине солидных потерь. Местные феодалы встречали англичан приветливо, в их домах было безопасно, а они сами молили о том, чтобы королева ввела армию в долину, дабы защитить их от разгулявшихся бандитов. Но вот за пределами их укрепленных поселений англичане гибли как мухи. Важным нюансом было то, что повстанцы всегда забирали с собой убитых и раненых, из-за чего создавался сильный мистический эффект. Поэтому вице-король Индии сэр Джон Лоуренс сразу после того похода принял решение о прекращении попыток восстановить контроль над Пенджабом. Тем более что тот де-юре не высказывал никакого неповиновения. Даже более того, присылал какие-то налоги, пусть и довольно скромные. О чем он и отписал в своем подробном докладе премьер-министру.

Из-за этого обстоятельства уже в январе 1866 года произошел съезд местных феодалов. К этому моменту ни одного живого англичанина на территории Пенджаба не имелось.

Перед собравшими выступил майор русской армии, рыцарь ордена Красной звезды Андрей Кулебяка, призвавший к восстановлению Сикхской империи.

Ему возразили, что партизанская война – это хорошо, но открыто выступить у них нет никакой возможности. Подобный поворот был предусмотрен, а потому Андрей зачитал перед уважаемым собранием обращение цесаревича Российской империи, предлагавшего закупать у него оружие и обучать офицеров. Само собой, не бесплатно, но он заламывать цену не будет, так как стремится помочь им возродиться в виде независимой и самостоятельной державы.

Последовала очень ожесточенная перепалка, которая завершилась десятком трупов и единогласным принятием предложения Андрея.

Поэтому уже в конце мая 1866 года в Москву вошел караван. Сто пятьдесят молодых отпрысков пенджабских феодалов в возрасте от шестнадцати до двадцати двух лет пришли в сопровождении небольшой делегации из тридцати умудренных годами мужей и приличного количества вьючных лошадей с подарками и платой.

Соответственно, вылазки повстанцев против англичан и сочувствующих им продолжились, только уже в соседних землях. Медленно, но уверенно Англия теряла власть над северо-западными землями Индии.

Помимо этого, серьезно обострились дела в Ирландии. Уровень бандитизма просто превзошел все известные границы. Настолько, что Великобритании пришлось даже вводить войска, чтобы защитить Дублин.

Дело в том, что Александр не советовал устраивать террористические акты и политические убийства, чтобы не подставить под удар ирландский народ. Вместо этого Ирландский освободительный фронт занимался ограблениями британских банков и разбоем, нападая на отдельно стоящие поместья англичан. Само собой, не всех подряд, а только тех банков и «персонажей», которые неверно высказывались или, еще хуже, пытались действовать.

Ситуация настолько усугубилась, что к началу 1866 года все англичане, занимающие официальные посты в администрации Ирландии, просто боялись выходить из своих квартир. В самой «старой доброй Англии» дела обстояли сильно лучше, но количество преступлений тоже стало поразительным. Правительство пыталось как-то с этим бороться, но пока все было бесполезно.

Также усиливалось брожение в Уэльсе и Шотландии, где все громче звучали призывы к независимости или хотя бы широкой автономии. Причем особой чертой стало то, что никаких официальных организаций, с которыми можно было урегулировать эти вопросы, не появлялось. А брожение в широких массах шло со всенарастающей силой.

Правительство было в растерянности. Вводить войска и подавлять мятежи? Какие мятежи? Народ просто выражал недовольство, но даже на митинги не собирался. Ловить бандитов? Безусловно. Что только за 1865 год привело к росту расходов на работу Скотланд-Ярда в три раза. Однако организованная преступность была ему пока не по зубам. Кое-кого ловили, но каждый раз банды воскресали, как птица Феникс. Мало этого – эффективность работы полиции падала с каждым днем, так как по совету цесаревича значительная часть украденных сумм шла на подкуп разных чинов Скотланд-Ярда.

В сложившихся условиях внутренней нестабильности в Метрополии и, очевидно, назревавшего крупного восстания в Северной Индии, в чем и премьер-министр, и вице-король Индии были абсолютно уверены, у Великобритании не было возможности вмешиваться в вопросы континентальной политики. По крайней мере далее, чем это было возможно на формальном уровне. То есть начать войну Англия оказалась не в состоянии.

* * *

Иными словами, в предстоящей войне складывались естественные коалиции Пруссии с Италией и Австрии с Данией. Датчане, конечно, не очень желали объединять свои усилия с Австрийской империей, но понимание того, что их главным и общим врагом является Пруссия, позволило начать договариваться. Тем более что в случае победы Австрия пообещала возвращение Датскому королевству Шлезвиг-Гольштейна в качестве полноценной провинции с выводом ее из Германского союза. Несколько противоестественный, можно даже сказать – вынужденный «брак по расчету».

Франция и Великобритания оставались только в роли сторонних наблюдателей, так как своих проблем у них было по горло.

Силы были примерно равны. И исход предстоящей войны, по всей видимости, зависел от того, как поведет себя Российская империя. В Австрии из-за этого вопроса очень сильно переживали, так как у Санкт-Петербурга имелся «зуб» на нее за поведение в Восточной войне. Поэтому на Россию шло политическое давление со стороны Франции и Англии, направленное на умышленное примирение ее с юго-западным соседом.

Западную Европу пугало решительно поражение Австрийской империи, каковым оно будет, когда в дело вступят русские, и особенно если этот вопрос будет курировать молодой и зубастый цесаревич. Это понимали и в Вене, стараясь максимально сгладить противоречия со своим восточным соседом.

Впрочем, император Александр II пока не делал никаких заявлений, будучи в курсе того, что Бисмарк с Сашей начали какие-то переговоры. В Лондоне об этом тоже знали. Как и о том, что Железный канцлер уехал от цесаревича в совершенно расстроенных чувствах.

В общем, игра бульдогов под ковром набирала обороты.

Глава 44

Бисмарк и Вильгельм медлили, поэтому, чтобы подлить масла в огонь, цесаревич предпринял 7 мая официальную поездку в Будапешт к Андрашу. Само собой, как частное лицо, дабы продолжить переговоры «об открытии оружейного завода в Венгрии».

Достаточно быстротечная поездка, сопряженная с прогулкой по Дунаю и осмотром того, как Венгрия готовится к наступлению русских войск. Цесаревичу показали подробные карты, которые он «захватит» в небольшой пограничной заставе. Он проверил спешно ремонтируемые мосты по предполагаемому маршруту наступления. Взглянул на несколько продовольственных магазинов для «Австрийской императорской армии», которые сооружали рядом с удобными для снабжения русских войск местами. В общем Саша остался довольным. Венгерская аристократия и буржуазия, проникнувшись реальной перспективой получения независимости, рвали на себе «последнюю бязевую рубашку», но старались не упустить этого шанса.

Люди Дьюлы потихоньку начали работы по формированию офицерских штатов новой армии, оную под предлогом организации антироссийского ландвера будут формировать в Венгрии в ходе предстоящей войны. Александр посетил несколько таких офицерских собраний: смотрел на настроения людей и высказывался в пользу независимой Венгрии, вызывая всеобщее одобрение.

В Будапеште его застала телеграмма, в которой говорилось: «Пруссия готова продолжить переговоры». Видимо, Бисмарк с Вильгельмом очень испугались того, что цесаревич сможет добраться до Вены. Ведь что мешало Францу-Иосифу пообещать Саше Галицию, Закарпатскую Русь и Буковину просто за то, что Российская империя будет тихо «курить бамбук», наблюдая за войной в Центральной Европе?

Глава 45

23 мая 1866 года в Будапеште произошла встреча Великого князя Московского и цесаревича Российской империи, Александра Александровича Романова и Альберта (Ансельма) Соломона Ротшильда, который являлся главой австрийской ветви этой во многом примечательной династии. Никакого особенного смысла в их встрече для сторонних наблюдателей не было, и она вряд ли бы состоялась, если бы Саша не пригласил Альберта личным письмом.

– Дорогой друг, я рад, что вы нашли время на встречу со мной! – Александр вежливо улыбнулся, чуть кивнул вошедшему банкиру, впрочем, не вставая, дабы подчеркнуть разницу в положении встречающихся сторон.

– И я счастлив вас видеть, Ваше Императорское Высочество. Я прочитал ваше письмо, а потому полон нетерпения. Что же вы хотите предложить мне?

– Присаживайтесь, Альберт Соломонович, в ногах правды нет, – Саша указал на специально поставленное подле него кресло. – Вы понимаете, тут такое дело… – Он немного замялся.

– Я понимаю, – Альберт лукаво улыбнулся, чуть кивнул, – разговор останется сугубо между нами.

– Отлично. Я хотел с вами обсудить несколько вопросов и, если мы договоримся, провернуть ряд совместных дел. Вас это интересует?

– Мне сложно ответить, Ваше Императорское Высочество…

– Александр, называйте меня просто Александр. Давайте обойдемся без этих излишних формальностей.

– Хорошо. Александр, я предпочел бы услышать те предложения, которые вы бы хотели мне сделать, прежде чем ответить своим согласием или отказом на них. Вы же понимаете, вслепую играть нет никакого смысла.

– Понимаю. Хорошо. В сущности, у меня к вам три предложения, они звучат так: Австрия, Франция и Израиль. – Альберт удивленно поднял брови, но промолчал, а Саша продолжил: – Они будут реализовываться последовательно и к взаимной выгоде обеих сторон.

– Александр, вы интригуете меня. Нельзя ли поподробнее?

– Хорошо. Австрия. Дело в том, что Габсбурги меня порядком расстроили, когда предали Россию в Восточной войне. Я хочу вернуть им долг с очень большими процентами. То есть вы, наверное, понимаете, что участие России в предстоящей войне – дело решенное, как и то, на чьей стороне она выступит. Однако я хотел бы максимально минимизировать потери своих солдат, да и австрийских тоже. Мне не нужны горы трупов. Поэтому необходима ваша помощь.

– И в чем она будет заключаться?

– После вступления России в войну в Вене должно произойти восстание. И образоваться обычная коммуна. Что будет с Францем-Иосифом и его семьей, меня не интересует. Пусть хоть погибнут в пожаре восстания – это дело Австрии. – На слове «погибнут» Александр сделал особый акцент и выдержал легкую паузу, вызвав легкую ухмылку на лице Альберта, который все понял. – Мне важно только то, чтобы Вена к моменту подхода русских войск к ее пригородам сформировала временное правительство, с которым можно будет вести переговоры. Хотелось бы избежать штурма и, соответственно, разрушения австрийской столицы.

– А что это даст Ротшильдам?

– Австрию во главе с марионеточным правительством. Само собой, падение Габсбургов приведет империю к развалу, но это неизбежно. Богемия и Венгрия отойдут совершенно точно. Сейчас, я думаю, это сложно обсуждать, так как тот хаос, в который погрузятся земли Габсбургов, будет носить довольно непредсказуемый характер. Конечно, Ротшильды получат не всю Австрийскую империю в фактическое владение, а только ее часть, но это тоже не мало. Вам это интересно?

– Вполне. Какие сроки?

– Думаю, дело начнется не раньше весны следующего года. Успеете?

– Да.

– Отлично. Как вы понимаете, после Австрии будет Франция. По тому же сценарию. А потом Израиль.

– Но Израиля ведь нет. Это умозрительная страна, о которой мечтают некоторые евреи.

– Мечтают? Давайте воплотим в жизнь эту мечту.

Альберт посмотрел внимательно и очень подозрительно на цесаревича и спросил:

– А зачем вам это? – Причем на слове «вам» был сделан очень резкий акцент.

– Честно?

– Я на это надеюсь.

– Создание этой страны неизбежно. Рано или поздно она появится. Поэтому я хочу сделать это и закрыть подобный вопрос, дав евреям России, которым не нравится у нас жить, место, куда они смогут уехать. Вы ведь понимаете, что в Европе с каждым годом растет антисемитизм. Это объективный процесс, связанный с деятельностью вашей диаспоры, и я с этим ничего поделать не смогу ни в России, ни где-то еще. Будут погромы. Будут грабежи. Будут убийства. Поэтому я считаю разумным подготовиться заранее к худшему. В России много евреев. И я хочу, чтобы в случае нарастания напряженности им было куда уехать. Кровь в этом деле ни к чему хорошему не приведет.

– Если вы так печетесь о евреях, то почему бы вам не отменить законы, их дискриминирующие? – Альберт продолжал подозрительно смотреть на Сашу.

– Проблема не в евреях, проблема в их диаспоре. С точки зрения государства и права ее можно квалифицировать как организованную преступную группировку. Не только еврейскую – любую диаспору. В России на данный момент есть только еврейская, и ее влияние велико. Если я, придя к власти, отменю законы, дискриминирующие евреев, то спустя некоторое время большая часть важных постов в государстве будет занята представителями этой национальности. В первую очередь за счет помощи диаспоры. Тут есть одно важное «но». Дело в том, что, заняв посты с помощью диаспоры, эти люди будут работать не на государство, а на диаспору. К чему это приведет? – Альберт криво улыбнулся. – Да, да. Именно к этому. Я ничего не имею против вашего народа, но это еще не значит, что я готов пойти на уничтожение Российской государственности. Я говорю открыто, чтобы между нами не было недопонимания.

– Это очень похвально. Впрочем, ответить хоть сколь-либо ясно на ваше предложение я пока не могу. Мне нужно посоветоваться.

– С родственниками, как я понимаю?

– Да.

– Как скоро вы сможете дать свой ответ?

– Два месяца вас устроит?

– Вполне. Кстати, вы не спросили относительно того, где я хотел бы видеть Израиль?

– А это имеет смысл? Думаю, важен сам факт вашего желания помочь в создании этого государства. Меня только один вопрос волнует – вам про Израиль кто-то подсказал?

– Нет. Дело в том, дорогой Альберт, что его создание уже давно настолько очевидно, что только предрассудки правящих домов сдерживают факт его появления.

– Хм… – Родшильд задумчиво потер затылок и задумчиво посмотрел на Александра: – Необычный вы человек.

– Мне приятно это слышать. Впрочем, все вопросы, которые меня интересовали, мы обсудили. У вас есть желание по ним что-то уточнить?

– Мне нужно посоветоваться. И если мы примем ваши предложения, что очень вероятно, то можно уже будет обсуждать детали. А пока, к сожалению, я думаю, как говорят у вас в России, нет никакого смысла делить шкуру неубитого медведя.