Текст книги "Ключ от города Антоновска"

– Так что пишите, – сказал директор, – и заранее изучайте полномочия мэра.

– Я уже в прошлом году изучила, – прошептала Аня.

Директор посмотрел на нее, может, даже испросил бы что-нибудь. Но тут прозвенел звонок, и Борис Васильевич удалился.

За ним к дверям потянулись ребята. Они обсуждали новость. Только Витька был еще под впечатлением от рассказа про жестокого барина, несчастного егеря и ручного медведя.

– Саня, а чем все закончилось-то? – несмело спросил он. Спрашивать Вику Витька не решился.

– Спойлерство запрещено, – встряла Анька, услышавшая вопрос. – Читай, так интереснее.

Витька печально вздохнул.

Глава 2
«Котюша» и шабаш в стиле индустриал

– Ань, ты будешь писать сочинение? – спросил Сашка.

– Еще не решила. Может, буду, может, нет. Какая разница?

Друзья шли из школы. С давних пор у них сложилась привычка после уроков идти в гости или к Вике, или в мастерскую дяди Бори. Сам Витька жил далеко, в заречном районе. Лешка и Аня – поближе, но гостей к себе не приводили, каждый по своей причине. Зато Вика – в пяти минутах от школы, квартира большая и гостям всегда рады.

– Интересно, какие полномочия у мэра? – поинтересовался Сашка.

– Небольшие, – кратко ответила Вика.

– Я в прошлом году убедилась, – пояснила Аня. – Тогда тоже выбрали мэра, восьмиклассника. Я даже агитировала за него, потому что он в свою программу вписал турнир в память князя Юрия. Только когда новый мэр-однодневка пришел в администрацию, оказалось, ничего он не может. Хотел подписать указ об экскурсии в Сочи для всех школьников – горсовет не одобрил. Хотел сделать бесплатный проезд для школьников – тоже не может.

– А сделать мороженое бесплатным он не пытался? – спросил Сашка.

– Не додумался, – сказала Анька. – Все, что ни захочет, ничего не может. Кончилось тем, что вечером устроил дискотеку в актовом зале администрации. На это полномочия были. А турнир… Ну, кому он нужен, кроме меня? У нас и клуба-то нормального реконструкторского нет.

Минуты две шли молча. Анька была так расстроена, что никто не знал, как ее утешить.

– Мне папа говорил, – прервала молчание Вика, – в администрации прошлой весной совещались, как лучше отпраздновать первое июня: провести конкурс с ценными призами или сделать школьника мэром города. Решили выбрать мэра.

– Почему? – спросил Сашка.

– Экономней для бюджета, – ответила Вика.

* * *

Вика жила в новом доме, что уже было редкостью. Насколько успел заметить Сашка, в Антовске лишь три новых многоквартирных здания. Викина квартира – водном из них, на пятом этаже. Просторная, с окнами, развернутыми на юг, восток и запад. «Видите, какие плотные шторы, – говорила Вика, – потому что солнце у нас постоянно в гостях. Только я люблю солнце».

И действительно, в Викиной комнате шторы всегда были отодвинуты, а когда она приходит на кухню, отодвинет и там тоже.

Еще на широких подоконниках и стеллажах возле окон множество растений. И горшки, и горшочки, и поддоны с рассадой.

– Восхищайся, но не спрашивай, что где растет, – в первый же день предупредила Сашку Аня. – Иначе лекция на полчаса обеспечена и тебе, и всем нам.

Викин папа пропадал в своей администрации почти весь день. Администрация располагалась неподалеку от школы – в двухэтажном кирпичном доме. На площади перед ней стояла странная ель с обожженным стволом. Будка охранника на входе всегда пустовала или на кресле спал кот – заходи кто хочет. Жители Антоновска заходили в администрацию по своим делам или в буфет за пирожками. Были они очень вкусные, особенно с повидлом. И стоили в два раза дешевле самого дешевого и невкусного московского пирожка. Сашка, когда попробовал, позавидовал Викиному папе – весь день рядом с такой вкуснятиной.

Викина мама приходила с работы после шести. Она уже привыкла к такому стихийному бедствию, как дочкины гости, и учитывала их, готовя обед.

– Котле-еты! Самые лучшие в мире котле-еты! – нараспев сказала Вика, открывая холодильник. – Это – голодным предкам-труженикам, остальные нам. Еще редиска и огурцы! Аня, нарежь их в салат. Лешка, Витька, мыть руки, накрывать на стол. Не стойте, как в Третьяковке, сами знаете, где тарелки, где вилки.

Сашка был у Вики в гостях лишь второй раз, и к нему команда не относилась. Поэтому он сел на длинный мягкий диванчик, рассчитанный на десятерых гостей, достал планшет. Лешка поставил две тарелки, солонку, потом тоже открыл рюкзак, вынул ноутбук.

– Та-а-ак! – одернула его Аня. – Мы общаться будем или каждый залезет в Инет? Кто первый компьютер раскроет, тот посуду моет!

Сама она уже вовсю крошила огурцы и редиску. Даже обычный кухонный нож в ее руках казался абордажной саблей или кортиком. Мелькнет лезвие, пропляшет по доске – и в большую глиняную миску сыплются нарезанные овощи.

– У меня важное дело! – запротестовал Лешка. – Я мониторю балбесов.

– Пять минут, – смилостивилась Аня. – Потом возвращайся к людям.

* * *

О том, кто такие балбесы, Сашке рассказали еще в первый день знакомства. Точнее, даже не рассказали, а показали. Лешка включил компьютер, нашел в два клика нужную страничку. Еще посоветовал девчонкам заткнуть уши.

На экране появилась фигура в черных трениках, черной куртке-пайте – капюшон натянут на лоб. На лице марлевая повязка, тоже выкрашенная в черный.

– Привет! – прогнусавила фигура. – Вас приветствуют Антоновские Балбесы. Добро пожаловать в Антоновск – центр русского экстрима.

В руках парня появилась колба. Через секунду Сашка понял, что это… клизма. Клизма упала на пол и взорвалась, окутав комнату облаком дыма. Сквозь него было видно, как балбес корчится, будто его поразили осколки гранаты, и валится на пол. А потом вскакивает и начинает дико ржать.

– Это у них такая заставка, – пояснила Вика. – Дальше начинаются подвиги.

В одном клипе балбесы привязали детскую коляску к автобусу, самый мелкий запрыгнул в нее и проехал метров двадцать, пока водитель не остановился. В другом клипе наливали в фонтан посудомоечное средство и хохотали, глядя, как пенный стог вываливается за бортик. В третьем – садились на ежа.

На других записях они надевали друг другу на головы бумажные колпаки, поджигали их и тут же прыгали с мостков в речку. Прятались возле насыпи, потом выскакивали и проносились перед идущей электричкой – истошный гудок заглушал закадровый хохот.

– Это и я бы мог, – пробурчал Сашка, глядя на поезд.

– Мог бы, если совести нет! – сердито посмотрела на него Анька. – Балбесу – прикол, а у машиниста мог случиться инфаркт. Я тоже люблю адреналин погонять, но других людей для этого не использую.

Новые клипы – новые подвиги балбесов. На белой привокзальной башне нарисована огромная дьявольская рожа. В темноте она светится. Голос за кадром: «Наш город улыбается своим гостям».

– О как! – воскликнул Сашка. – А ведь я этот клип видел. Только без заставки. Не понял, что дело происходит в Антоновске.

– Это еще ладно – башню отчистили, – вздохнула Аня. – Я, кстати, помогала. А вот дальше…

На экране опять появилась фигура с закрытым лицом.

– Даже в Антоновск приходит Новый год! – хихикнула она.

Действительно, в кадре показалась украшенная елка.

– А горит она круче всех. Раз-два-три, елочка, гори!

Гирлянды не засветились – загорелась сама елка. Ветви вспыхивали одна за другой, стеклянные шары падали в снег, кричали прохожие, доносился детский плач.

Возле елки остановилась пожарная машина, ударила струя воды. За кадром бодро запели: «Весело, весело, встретим Новый год!» И появилась обычная финальная надпись: «Антоновск – столица русского экстрима».

– Елку потушили, – сказала Вика, – но выживет ли она – непонятно. Ее посадили сорок лет назад, чтоб не срубать каждый год ель в лесу. Так и жила у нас елочка, пока балбесы не завелись.

Сашка удивился: почему хулиганов не зафиксировала камера наружного наблюдения? Оказалось, что камеры в городе установили года четыре назад по какой-то областной программе. Одна из них была возле администрации, вот только ничего не записывала, а в онлайне никто не наблюдал.

– После истории с елкой, – продолжила Аня, – мы решили: хватит! Лешка подключился к трансляции с камер, заодно стали записывать. Еще нашли наблюдателя – смотреть кадры со всех камер, Витькину бабушку. Ей нравится с хулиганами воевать. Кстати, она тогда увидела, как ты снимаешь ключ, и позвонила мне. Я подумала: «Кому, кроме балбесов, может ключ понадобиться?»

Сашка смутился и, чтобы отвести разговор от себя, торопливо спросил: для чего балбесам нужно хулиганить и выкладывать свои подвиги в Интернет? Хотя и сам догадывался.

– А еще москви-ич! – удивился Лешка. – Во-первых, они собирают лайки. Это же круто: ты дурью маешься, а столько людей тобой восхитились. Комменты разные, тоже в основном: «Ну, парни, вы о…»

Аня слегка дернула Лешку за ухо. Сашка заметил еще в первый день: в Звене ругаться не принято. Каждый, кто слышит плохое слово, должен вмешаться и предотвратить. Лучше всех вмешиваться получалось у Аньки.

– Я хотел сказать «оглупели»! – возмутился Лешка. – Комменты, конечно, чаще всего из России, но бывают и из других стран. Типа «крези рашен бойз». Им это тоже нравится. А во-вторых, они собирают деньги со зрителей. Не думаю, что им много присылают, но на сигареты достаточно.

– Надо же, какие идиоты на свете бывают! – заметила Аня. – Неизвестно кому, неизвестно для чего деньги давать. Еще глупее, чем садиться на ежа.

– Вообще-то так принято во всем мире. – пояснил Сашка. – Система называется «краудфандинг».

– Чего-о? – не понял Витька.

– Люди собирают деньги на разные полезные дела. Выпустить альбом какой-нибудь альтернативной группы, книгу издать, на операцию для больного.

Недоверчивая Аня покачала головой:

– Так же надурить можно. Наплетут всякое и сделают твоим деньгам полный крауд…

Сашка не стал возражать, так как заинтересовался другой темой.

– Так вы их знаете?

– Конечно, – ответил Лешка. – Мы их знаем. Двое, Петров и Саенко, в восьмом классе, а Шерстев школу окончил и не работает. Когда Анька тебя увидела, то решила: в команде балбесов пополнение.

Сашка не обиделся, а спросил:

– И что вы делаете?

– Пока просто отслеживаем. Однажды одну их акцию сорвали…

* * *

В это время в Москве…

Квартира была грязной и запущенной. Взрослый парень, тоже грязный, запущенный и печальный, сидел за компьютером, а мужчина, еще старше, очень злой, ходил рядом и задавал неприятные вопросы:

– Ты выяснил, где находится Дроздов?

– Не, – мотнул головой парень.

– А почему?

– Не сумел, – невнятно сказал парень.

Мужчина нагнулся к собеседнику. Смахнул на пол пластиковые тарелки с остатками еды, упаковки от сока и две пустые коробки с корками засохшей пиццы. Схватил парня за воротник, крепко встряхнул.

– Не сумел? А в тюрьму хочешь? Говори: хочешь или нет?!

Парень не то чтобы оживился, но пробормотал:

– Не хочу.

– Тогда чего дурью маешься? Ты хотя бы на его страничку «ВКонтакте» заходил?

Парень снова помотал грязной головой. Мужчина толкнул его кресло, откатил, сам прильнул к компьютеру.

– Все за вас делать надо, всему учить! Находишь контакт. Александр Дроздов, Москва. Потом номер школы. Вот, уже нашел.

– Вижу, – растерянно кивнул парень, – а что дальше-то делать?

– Читать его стену. Фотографии смотреть, может, какое-нибудь здание приметное будет, по которому можно место узнать. Запомнить, кто у него новые друзья, из какого города. Давай включай мозги. Не думай, что отвертишься. Если до суда дойдет, я последним сяду!

* * *

– Вик, что такое «Вальпургиева ночь?» – шепотом спросил Лешка. Он побаивался Анькиных насмешек и, если чего-нибудь не знал, то спрашивал максимально тихо.

– Ночь с тридцатого апреля на первое мая, когда ведьмы на ша́баш собираются, – прошептала Вика.

– Слышите! – сказал Лешка громко. – Балбесы решили в эту ночь свою акцию устроить на заводе.

Сашка переспрашивать не стал. Он уже знал: хотя в городе несколько предприятий, но завод – один, Антоновский инструментальный.

– Они эту акцию решили заранее объявить, – продолжал Лешка. – «Этой весной, в Вальпургиеву ночь, на территории заброшенного металлургического завода города Антоновска состоится шабаш в стиле индустриал. Котлы, цепи, плавильные печи, кузнечные молоты. Адский грохот и стоны душ под гидравлическим прессом. Чугунные зомби и стальные вампиры. Выход воскресшего Терминатора из доменной печи. Зловещие напитки, страшная танцевальная программа, сплошной трэш, угар и адский отжиг».

Сашка ухватился за стол, чуть не опрокинув тарелку с остатками салата, и рассмеялся. К нему присоединилась вся компания. Только Витьке было не смешно.

– Они это серьезно? – спросил Сашка.

– Ну да, – подтвердил Лешка, – даже взнос объявили для участников – пятьсот рублей. Ждут, что какие-нибудь идиоты из Москвы приедут.

– Может, заявить в полицию? – предложил Сашка.

– А толку! – махнула рукой Аня. – «Нужно заявление, необходимо правонарушение, делать больше нечего, как реагировать на глупости в Интернете…» Вик, так будет?

Вика печально вздохнула.

– Мы уже обращались, – пояснил Витька, – когда балбесы собирались в День Победы «котюшу» запустить.

Сашка удивленно взглянул на друзей. Что такое «Катюша», он знал.

– У нас стоит памятник – «Катюша». Так они собирались сделать ракеты, привязать к ним шесть кошек и выпустить залпом. Мы в полицию обратились, а там посмеялись и говорят: «Пусть сначала сделают, тогда поймаем и посадим». Самим пришлось устроить засаду, их пугануть, а кошек спасти.

– Гады!.. – тихо сказал Витька. – «Заброшенный металлургический завод»! И не металлургический он, и не заброшенный.

– А что он сейчас выпускает? – спросил Сашка.

Друзья переглянулись, не находя ответа.

– Какие-то контейнеры вроде делает. Или делал, – неуверенно проговорил Витька. – Раньше на АИЗе половина города работала. А они – «трэш, угар, Терминатор». Это все равно что как на больном человеке плясать.

– Значит, сами устроим им адский отжиг! – решила Аня. – Чтобы до самых каникул заикались.

Друзья задумались. Лешка предложил сделать каких-нибудь механических монстров, раз они уже включены в программу. Анька – изготовить бомбочки с краской – пусть отмываются. Вика – самим одеться привидениями или зомби.

– Давайте сначала туда сходим и на месте решим, как лучше, – предложил Сашка. – Вы же там все бывали, а я – нет.

Выяснилось: на заводе были только Витька и Аня. Да и то Аня только перелезла стену для тренировки, потом – обратно.

Лешка начал было: «Оно надо?» Но Аня намекнула, что он боится лезть. Поэтому порешили: на завод сходить и понять, как лучше сорвать замысел балбесов.

Договорились и стали расходиться. Лешка, как обычно, ушел первым. Сашка знал причину. Знал и то, что говорить на эту тему Лешка не любит.

– И мне пора… – вздохнула Аня. – В восемь тренировка, а еще надо домашку успеть. Чао!

– А кто поможет хозяйке мыть посуду? – спросила Вика.

– Тот, кто ближе всех к раковине! – крикнул Лешка с порога.

Сашка хотел вздохнуть с нарочитой грустью: «Похоже, честь выпала мне…» Но Витька уже встал из-за стола и занял позицию у мойки.

– Вот губка, вот средство, – улыбнулась Вика. – У тебя лишний шанс отмыть машинное масло со своих мозолистых рук.

Сашка понял, что Витька любит оставаться с Викой наедине. Поболтать, а чаще – просто помолчать. Сам вышел на балкон – вдохнуть весеннего воздуха. Заметил, что когда открываешь окно в Москве, то уши сразу же обволакивает шум тысяч машин. Здесь же, хотя балкон и смотрел на центральную улицу, слышался щебет первых вернувшихся птиц. Пахло прошлогодней листвой, землей, вскопанной на газоне. Казалось, свой запах был и у синего апрельского неба. «Первый раз чувствую настоящую весну», – подумал Сашка.

На кухне Витька, домывая посуду, беседовал с Викой. Вскоре хозяйка квартиры проводила гостя.

Уже на пороге Сашка спросил:

– Ты сама сочинение будешь писать?

– Напишу, но на конкурс не сдам. Еще не хватало победить! Скажут: дочку зама мэром сделали.

– А если не участвуешь, зачем напишешь?

– Хочу обдумать ответ родителям.

Сашка хотел было переспросить, но вспомнил тему сочинения: «Почему я никогда не уеду из Антоновска» – и промолчал.

* * *

Аня поначалу бежала вприпрыжку, потом замедлила шаг. Шла и думала: «Почему я не учусь во вторую смену? Как было бы здо́рово: встала, потренировалась, сделала уроки, потом в школу. Вернулась вечером, быстро поужинала – и спать. Только тогда надо было бы, чтобы все друзья тоже учились во вторую смену».

Причиной этих размышлений был папа.

Папа – военный летчик. Конечно, бывший. Когда-то он летал, был на войне, его сбили. Остался в живых, но врачи больше летать не разрешили. Папа еще несколько лет прослужил в авиации, только в небо не поднимался. Тогда же родилась Аня.

Потом папа вышел на пенсию и переехал в Антоновск. Только уже без мамы, но с Аней.

Аня маму почти не помнила. Поэтому не то чтобы совсем не горевала, просто печаль ее была немного отстраненная: мечтала иной раз, как хорошо было бы жить с мамой.

Папа у Ани был замечательный. Если бы у него не болела голова. А она начинала болеть во второй половине дня. Как раз в то время, когда в школе начинается вторая смена.

Папа не пил. Точнее, почти не пил. Но дело в том, что врачи запретили ему совсем. «Хоть капельку можно?» – спросил папа на медкомиссии. Военный врач-профессор устало вздохнул и сказал: «Только если накапать пипеткой». Примерно такую капельку папа и выпивал, после чего у него начинала болеть голова.

Утром он был лучшим папой на свете. Провожал дочку в школу, давал карманные деньги, шутил, планировал на выходные съездить с ней в Москву. Готовил обед. Анька считала, что папин борщ самый ароматный и наваристый в мире. А когда Аня приходила из школы, у папы болела голова, он хмурился и придирался к ней.

Папа работал в охране, сутки через трое. Его график дочка знала на месяц вперед. Сегодня он был дома.

Аня аккуратно вставила ключ в скважину, повернула почти без щелчка, открыла дверь почти без скрипа. Еще тише заперла. Похоже, папа спит. Тогда будить не будем.

Тихонько прошла в свою комнату, достала тетради из рюкзака. До тренировки два часа, домашку сделать успеем…

– Здравствуй, дочка, – донесся негромкий, но раздраженный папин голос.

Аня встала, поздоровалась с отцом, стоявшим в дверях.

– Вошла и к отцу не заглянула, не поинтересовалась даже, – так же раздраженно сказал папа.

Аня не стала отвечать: «Не хотела будить». От ее ответов легче бы не было.

– А если отцу плохо?

«Отец вызвал бы врача», – хотела сказать Аня, но промолчала.

– Шлялась где-то, домой не торопилась! – продолжил отец. – Давай дневник.

Аня, не споря, протянула, даже открыла на этой неделе.

– Ладно, ладно. Четверка – еще куда ни шло. А это? – Он перелистнул страницу. – Тройка по алгебре!

– За эту тройку ты меня уже ругал в прошлую пятницу, – спокойно и тихо напомнила Аня.

– Что значит – «ругал в прошлую пятницу»! Ты ее исправила? Разве получить четверку – это значит исправить?

Папа быстро заходил по комнате. Может быть, также ходил командир эскадрильи, ругая летный состав.

– Математика – самая главная наука. Ты, если даже в продавщицы пойдешь, все равно деньги считать придется. А вдруг калькулятор сломается? Если бы у меня в детстве была тройка по математике и я бы ее на четверку исправил, а не на пятерку? Мне же не только учиться было надо, мне еще и дрова колоть, и воду таскать с колонки. В январе, в минус тридцать. Натаскал, наколол – и только тогда за учебник.

«Я не виновата в том, что в нашей квартире горячая вода», – уже вертелось на языке у Ани. Но она опять промолчала.

– Шатаешься со своими лоботрясами, прыгаешь как коза, учебу забросила! На отца плевать, на свое будущее плевать! Ты не понимаешь, что если даже будешь цветами на вокзале торговать, все равно тебе математика нужна!

– Папа, я делаю уроки, – тем же тихим, почти механическим голосом произнесла Аня.

Произнесла, а сама напряглась. Это была развилка привычного вечернего конфликта. Если папа скажет: «Забыла, что я твой отец!», придется бегать по квартире. Может, даже выскочить в окошко. К счастью, они живут на первом этаже. Аня всегда допускала такой поворот событий. Потому, войдя в дверь, запирала так, чтобы можно было снаружи открыть ключом. А ключ держала в кармане.

– Куда мы идем? Куда мы все пришли? – печально проговорил папа.

У Аньки отлегло от сердца. Если спросил: «Куда мы идем?» – значит, на сегодня обойдется.

– Каким ничтожным стал мир… – продолжал отец. – А ведь раньше я служил на аэродроме. А еще раньше летал. Какая была ответственность! Какие были люди! Андрюша Савельев… Сережа Николаев… Настоящие люди, настоящие офицеры! Где я сейчас живу, чем я занимаюсь…

Аня слушала минут пять. Потом встала, сказала:

– Пап, я поставлю чайник. Тебе заварить?

Отец молчал несколько секунд, потом тихо ответил:

– Спасибо, дочка. Не обращай внимания, голова разболелась.

«На сегодня пронесло», – подумала Анька и пошла на кухню.

* * *

Сашка вошел в квартиру тоже тихо. Он знал, что Наталья Александровна проверяет тетради. Бабушка, конечно, услышала.

– Запеканка в духовке, – сказала она, обернувшись к внуку.

– Спасибо, я у Вики пообедал, – ответил Сашка, – потом непременно попробую.

Наталья Александровна вернулась к тетрадям, Сашка пошел к себе в комнату. За три недели он уже привык к старому дивану, высокому книжному шкафу, огромному письменному столу – в каждый ящик поместился бы не один ноутбук.

«Как трудно раньше люди жили, – подумал Сашка, – сколько места уходило под бумаги».

Быстро пролистал тетрадки, решил два примера, остальное оставил на завтра: первый урок – география, на ней можно и алгебру доделать.

Открыл планшет, вошел в игру «Забайкалье». Интернет в бабушкиной квартире был послабее, чем у Вики – там он просто летал. А тут терпимо. Усмехнулся: Лешка и Витька тоже играли в «Забайкалье». Посмотрел, не просят ли друзья помощи, даны ли ему новые задания? Сходил на Лешкин участок, откачал воду из золотой шахты, получил призовые бонусы. За это время на участок Саши забрел манул. Пришлось возвращаться, прогонять дикого кота, пока тот не добрался до птицефермы. За предотвращение ущерба получил еще несколько бонусов и право увеличить возделанный участок. Задумался, как лучше его использовать: сделать теплицу, зимнее стойло для коров или оставить кусочек тайги и посадить там женьшень? А еще, когда зацветет багульник, можно собрать букет и подарить партнеру по игре. Конечно, Вике…

Замигала иконка скайпа: на связь вышли родители.

Сашка ответил не сразу. Выглянул в коридор, убедился, что дверь в комнату Натальи Александровны прикрыта. Потом закрыл свою дверь. И лишь тогда начал разговор.

– Саня, ты как, не умер со скуки? – спросила мама.

Сашка хотел было ответить, что скучать некогда: и учеба, и друзья, и война с балбесами. Но вспомнил мамины слова, что лимит на приключения в этом году закрыт. Придется объяснять, что это тоже игра. И ведь не объяснишь.

Поэтому Сашка просто рассказал, как тут славно и интересно. Новые друзья, учиться легко, в городке настоящая весна. Ребята говорят, уже в конце мая можно купаться. А еще объявлен конкурс на сочинение «Почему я никогда не уеду из Антоновска», и победитель целый день будет мэром города.

– Я участвовать не буду, хотя мог бы написать особое сочинение на тему «Почему я сейчас не уеду из Антоновска», – закончил Сашка.

Мамино лицо на экране стало серьезным. Шутку она явно не оценила.

– Сегодня я говорила со следователем, – сказала она, – спрашивала, когда это все закончится. Он ответил, что твои показания запишут на видео, и ты можешь не приходить в суд. Но когда суд, он не знает.

Сашкино настроение мгновенно испортилось. Будто лунное апрельское небо затянули тучи и пошел противный дождик. Скорей бы все закончилось!

– И ладно, – серьезно произнес он, – мне хорошо, только по вам скучаю. Ну, еще по Ленке, Олегу, Федьке. А так, действительно, никогда не уезжал бы из Антоновска. Еще месяц – и дозрею до сочинения на эту тему. Правда, приезжайте на майские!

Мама пообещала приехать. Просила слушаться Наталью Александровну. «Папа тебе это сам не скажет, но для него очень важно, чтобы его мама увидела, как сын воспитал внука». Сашка пообещал быть примером и образцом, как сверчок из детской песенки. Потом мама пожелала спокойной ночи и попрощалась.

Саша сходил на кухню, отведал запеканки. Еще посидел с планшетом на диване. Наталья Александровна деликатно стукнула в дверь – пора гасить свет.

– Иду, бабушка, – отозвался Сашка. – Ваша запеканка – супер! Если бы такую делали в детском саду, я был бы самым толстым мальчиком.

С бабушкой на «ты» он так и не перешел, чтобы не сбиваться. В школе она для него все равно Наталья Александровна.

Уже и вправду пора спать. Перед сном открыл окно – полюбоваться луной, подышать теплым апрельским воздухом.

Темнота напомнила о планах балбесов. Вообще-то, если бы Сашку пригласили на такую дикую вечеринку в цехах старинного завода, среди прессов, наковален, станков, то сходил бы прикола ради. Но он чувствовал, как его друзьям не нравится эта идея. Не то чтобы даже не нравится, а будто муха в чай попала. Для Вики, для Аньки, Витьки и Лешки завод был как живой человек. И обращаться с ним так, потому что этот человек тяжело болен, – нельзя.

«Игра „Город Антоновск". Задача – прогнать балбеса с территории завода, – улыбнулся Сашка. – Ладно, выполним».

И лег спать.