Текст книги "Сбережение русского народа"

Сколько другия к сему служащий премудрыя учреждения спомоществовали, о том умолчеваю; упомяну о приращении внешних доходов. Всевышняго Промысл споспешествовал добрым намерениям и рачениям Петровым: отворил рукою его новыя пристани на Варяжском море при городах, храбростию его покоренных и собственным трудом воздвигнутых. Совокуплены великия реки для удобнейшаго проходу российскаго купечества, сочинены пошлинные уставы, утверждены купеческие договоры с разными народами. Итак, прирастая внутрь и вне, довольство сколько спомоществовало, явствует из самаго начала сих учреждений, ибо, продолжая дватцать лет трудную войну, Россия от долгов была свободна.

Что ж, уже ли все великия дела Петровы изображены слабым моим начертанием? О, сколь много еще размышлению, голосу и языку моему труда остается! Я вам, слушатели, я вашему знанию препоручаю, сколь много требовало неусыпности основание и установление правосудия, учреждение Правительствующаго Сената, Святейшаго Синода, государственных коллегий, канцелярий и других мест присудственных с узаконениями, регламентами, уставами, расположение чинов, заведение внешних признаков для оказания заслуг и милости, наконец, политика, посольства и союзы с чужими державами. Вы все сие сами в просвещенных Петром умах ваших представьте. Мне только остается предложить едино краткое всего изображение. Когда бы прежде начала Петровых предприятий приключилось кому отлучиться из российскаго Отечества в отдаленныя земли, где бы его имя не загремело, буде такая земля есть на свете, потом бы, возвратясь в Россию, увидел новыя в людях знания и искусства, новое платье и обходительства, новую архитектуру с домашними украшениями, новое строение крепостей, новой флот и войско; всех сих не токмо иной образ, но и течение рек и морских пределов усмотрел перемену, чтоб тогда помыслил? Не мог бы рассудить иначе, как что он был в странствовании многие веки, либо все то учинено в толь краткое время общими силами человеческаго рода, или творческою Всевышняго рукою, или, наконец, все мечтается ему в сонном привидении.

Из сего моего, почти тень едину Петровых славных дел показующаго слова видеть можно, сколь они велики! Но что сказать о страшных и опасных препятствиях, бывших на пути ислолинскаго его течения? Больше похвалу его возвысили! Подвержено таковым переменам состояние человеческое, что из благополучных противныя, из противных благополучный следствия раждаются. Что приращению нашего благополучия могло быть сего противнее, когда Россию обновляющему Петру и купно Отечеству извне нападения, извнутри огорчения, отовсюду опасности грозили и пагубныя следства приуготовлялись? Война дела домашняя, домашния дела войну отягощали, которая еще прежде начала своего начала быть вредительна. Подвигнулся великий государь из отечества с великим посольством видеть европейский государства, познать их преимущества, дабы, возвратясь, употребить их в пользу своих подданных. Только лишь прешел владения своего пределы, везде ощутил великия и тайно поставленныя препоны. Однако оных как по всему свету извещенных ныне еще не упоминаю. Мне кажется, и бездушныя вещи чувствовали опасность, приближающуюся к российской надежде, чувствовали струи Двинския и будущему своему повелителю между густым льдом к спасению от устроенных коварств стезю открыли и преодоленный им опасности Балтийским берегам, разливаясь, возвестили. Избыв от опасности, поспешал в радостном пути своем, довольствуя очи и сердце и обогащая разум. Но ах! Не волею пресекает свое преславное течение. Какую имел сам с собою распрю! С одной стороны, влечет любопытство и знание, Отечеству нужное, с другой стороны, само бедствующее отечество, которое к нему, к единому своему упованию простерши руки, восклицало: «Возвратися, поспешно возвратися: меня терзают внутрь изменники! Ты странствуешь для моего блаженства, со благодарением признаваю, но прежде укроти свирепых. Ты растался со своим домом, со своими кровными для приращения моей славы – с усердием почитаю, но успокой опасное нестроение; оставил данный тебе от Бога венец и скипетр и простым видом скрываешь лучи своего величества для моего просвещения – с радостного надеждою того желаю, но отврати мрачную грозу неспокойства с домашняго горизонта». Такими движениями сердца проницаясь, возвратился для утоления прашныя бури! Таковыя противности воепящалн герою нашему в славных подвигах! Сколь многими отвсюду окружен был неприятелями! Извне воевала Швеция, Польша, Крым, Персия, многие восточные народы, Оттоманская Порта, извнутри – стрельцы, раскольники, казаки, разбойники. В доме от самых ближних, от своей крови злодейства, ненависть, предательства на дражайшую жизнь его приуготовлялись. Что все подробно описать трудно и слушать не безболезненно! К радости в радостное время обратимся. Помог Всевышний Петру преодолеть все тяжкия препятствия и Россию возвысить. Споспешествовал его благочестию, премудрости, великодушию, мужеству, правде, снисходительству, трудолюбию. Усердие и вера в Бога во всех Его предприятиях известна: первое его веселие был дом Господень; не слушатель токмо предстоял божественной службе, но сам чиноначальник. Умножал внимание и благоговение предстоящих своим монаршеским гласом и вне государскаго места с простыми певцами на ряду стоял перед Богом. Много имеем примеров его благочестия, но один ныне довлеет. Выезжая в сретение телу святаго и храбраго князя Александра, благоговения исполненным действием подвигнул весь град, подвигнул струи Невския. Чудное видение! Гребут кавалеры, сам монарх на корме управляет и к простых людей труду пред всем народом помазанныя руки простирает веры ради. Ею укрепляясь, избыл многократнаго стремления кровожаждущих изменников. Осенил Господь над главою его силою свыше в день Полтавския брани и не допустил к ней прикоснуться смертоносному металлу! Рассыпал перед ним, как некогда Ерихонскую, нарвскую стену, не во время ударов из огнедышущих махин, но во время божественной службы.

Освященнаго и огражденнаго благочестием одарил Бог несравненною премудростию. Какая важность в рассуждениях, беспритворная в словах краткость, в изображениях точность, в произношении сановитость, жадность к познанию, прилежное внимание благоразумных и полезных разговоров, в очах и на всем лице разума постоянство. Чрез сии Петровы дарования приняла новый вид Россия, основаны науки и художества, учреждены посольства и союзы, отвращены хитрые умыслы некоторых держав против нашего Отечества, и государям – иному сохранено королевство и самодержавство, иному возвращена отнятая неприятельми корона. Изо всего предреченнаго довольно явствующей, свыше влиянной ему премудрости споспешествовало его геройское мужество: оною удивил вселенную, сим устрашил противных. В самом своем нежном младенчестве показал при военных обучениях бесстрашие. Когда все смотрители новага дела – метания бомб на означенное место – весьма опасались повреждения, младый государь в близости смотреть всеми силами порывался и слезами своея родительницы, прошением братним и знатных персон молением едва был одержан. Странствуя в чужих государствах для учения, сколь многия презирал опасности для обновления России. Плавание по непостоянной морской пучине служило ему вместо увеселения. Сколь много крат морския волны, возвышая гордые верхи свои, непревратной смелости были свидетели, быстро текущим флотом рассекаемы, в корабли ударяли и с ярым пламенем и ревущим по воздуху металлом в едину опасность совокуплялись – его не устрашили! Кто без ужаса представить может летящаго по полям Полтавским в устроенном к бою своем войске Петра между градом пуль неприятельских, около главы его шумящих, возвышающаго сквозь звуки глас свой и полки к смелому сражению ободряющаго. И ты, знойная Персия, ни быстрыми реками, ни топучими болотами, ни стремнинами гор превысоких, ни ядовитыми источниками, ни раскаленными песками, ни внезапными набегами непостоянных народов не могла препятить нашествию нашего героя, не могла удержать торжественнаго въезда в наполненные потаенным оружием и лукавством города.

Больше примеров о геройском иго духе для краткости не предлагаю, слушатели, не упоминаю многих сражений и побед, в его присутствие и его предводительством бывших, но представляю его великодушие, великим героям сродное, которое украшает победы и больше движет сердца человеческий, нежели храбрые поступки. В победах имеет участие храбрость воинов, споможение союзников, места и времени удобность и больше всего присвояет себе счастие, как бы некоторое собственное свое достояние. Великодушию победителеву все принадлежит единому. Славнейшую получает победу кто себя побеждает. Не имеют в ней ни воины, ни союзники, ни время, ни место, ни само господствующее делами человеческими счастие ни малейшаго жребия. Правда, победителям разум удивляется, но великодушных любит сердце наше. Таков был Великий наш защитник. Отлагал гнев свой купно со оружием и не токмо из неприятелей никто живота лишен не был, как только против его ополченный, но и бесприкладная честь им показана. Скажите, шведские военачальники, под Полтавою плененные, что вы тогда помышляли, когда, ожидая связания, препоясаны были поднятыми против нас мечами своими; ожидая посаждения в темницы, посаждены были за столом Победительским; ожидая посмеяния, поздравлены были нашими учителями? Сколь великодушнаго победителя вы имели!

Великодушию сродно и часто сопряженно есть правосудие. Первое звание поставленных от Бога на земли обладателей есть управляти миром в преподобии и правде, награждать заслуги, наказывать преступления. Хотя военныя дела и великия другия упражнения, а особливо прекращение веку много препятствовали великому государю установить во всем непременные и ясные законы, однако, сколько на то трудов его положено несомненно удостоверяют многие указы, уставы и регламенты, которых составление многочисленные для отдохновения, многочисленные ночи сна его лишили. Докончить и принести к совершенству судил Бог подобной таковому родителю дщери в безмятежное и благословенное ея владение.

Но хотя ясными и порядочными законами не утверждено было до совершенства, однако в сердце его написано было правосудие. Хотя не все в книгах содержалось, но делом совершалось. Мри всем том милость на суде хвалилась в самых тех случаях, когда многим его делам препятствующия злодеяния к строгости принуждали. Из многих примеров один докажет. Простив многих знатных особ за тяжкия преступления, объявил свою сердечную радость приятном их столу своему и пушечною пальбою. Не отягощает его казнь стрелецкая. Представьте себе и помыслите, что ему ревность к правде, что сожаление о подданных, что своя опасность в сердце говорила: «Пролита неповинная кровь по домам и по улицам Московским, плачут вдовы, рыдают сироты, воют насилованный жены и девицы, сродники мои в доме моем пред очами моими живота лишились и острое оружие было к сердцу моему приставлено. Я Богом сохранен, сносил, уклонялся, я вне града странствовал. Ныне полезное мое путешествие пресекли, вооружась явно против Отечества. За все сие ежели не отмщу и конечной пагубы не пресеку казнию, уже вижу наперед площади наполнены трупов, расхищаемые домы, разрушаемы храмы, Москву, со всех сторон объемлему пламенем, и любезное Отечество повержено в дым и в пепел. Все сим пагубы, слезы, кровь на мне Бог взыщет». Такого конечного правосудия наблюдение принудило его к строгости.

Ничем не могу я больше доказать его милостивого и кроткого сердца, как бесприкладным снисходительством к его подданным. Превосходен дарованиями, возвышен величеством, возвеличен преславными делами, но все сие больше бечприкладиым снисхождением умножил, украсил. Часто меж подданными своими просто обращался, не имея великого и монаршеское присудствие показующаго великолепия и раболепства. Часто пешему свободно было престо встретиться, следовать, итти вместе, зачать речь, кому потребуется. Многих прежде государей рабы на плечах, на головах своих носили. Его снисхождение превознесло выше самих государей. Во время самого веселия и отдохновения предлагались дела важныя: важность не умаляла веселия, и простота не унижала важности. Как ожидал, принимал и встречал своих верных! Какое увеселение за столом его было! Спрашивает, слушает, отвечает, рассуждает как с друзьями; и сколько время стола малым числом пищи сокращалось, столько продолжалось снисходительными разговорами. Меж столь многими государственными попечениями жил, как с приятельми, в прохлаждении. В сколь малыя хижины художников вмещал свое величество и самых низких, но искусных и верных рабов ободрял своим посещением. Сколь часто с ними упражнялся в художествах и в трудах разных, ибо он привлекал к тому больше примером, нежели принуждал силою. И ежели что тогда казалось принуждением, ныне явилось благодеянием. За отдохновение почитал себе трудов своих перемену. Не токмо день или утро, но и солнце на восходе освещало его на многих местах за разными трудами. Государственный, правительствующия и судебный место, им учрежденныя, в его присудствии дело вершили. Различный художества но токмо его присмотром, но и рук его вспоможением к приращению поспешали; публичный строения, корабли, пристани, крепости всегда видели и имели его в основании показателя, в труде ободрителя, в совершении наградителя. Что ж его путешествия или, лучше, быстропарящия летания? Едва услышало глас повеления его Белое, уже чувствует Балтийское море. Едва путь кораблей его скрылся на водах Азовских, уже шумят уступающий ему Каспийския волны. И вы, великия реки, Южная Двина и Полночная, Днепр, Дон, Волга, Буг, Висла, Одра, Эльба, Дунай, Секвана, Темза, Рейн и прочия, скажите, сколь много крат вы удостоились изображать вид Великаго Петра в струях ваших? Скажите! Я не могу исчислить! Мы ныне только с радостным удивлением смотрим, по каким путям он шествовал, под которым древом имел отдохновение, из котораго источника утолял жажду, где с простыми людьми, как простой работник, трудился, где писал законы, где начертал корабли, пристани, крепости и где, между тем, как приятель, обращался с подданными своими. Как небесныя светила течением, как море приливом и отливом, так он попечением и трудами для нас был в непрестанном движении.

Я в поле меж огнем, я в судных заседаниях меж трудными рассуждениями, я в разных художествах между многоразличными махинами, я при строении городов, пристаней, каналов, между бесчисленным народа множеством, я меж стенанием валов Белаго, Чернаго, Балтийскаго, Каспийскаго морей и самаго океана духом обращаюсь. Везде Петра Великаго вижу в поте, в пыли, в дыму, в пламени – и не могу сам себя уверить, что один везде Петр, но многие и некраткая жизнь, но лет тысяча. С кем гравию великаго государя? Я вижу в древности и в новых временах обладателей, великими названных. И правда, пред другими велики. Однако пред Петром малы. Иной завоевал многия государства, но свое отечество без призрения оставил. Иной победил неприятеля, уже великим именованнаго, но с обеих сторон пролил кровь своих граждан ради одного своего честолюбия и вместо триумфа слышал плач и рыдание своего Отечества. Иной многими добродетелями украшен, но вместо чтоб воздвигнуть, не мог удержать тягости падающаго государства. Иной был на земле воин, однако боялся моря. Иной на море господствовал, но к земле пристать страшился. Иной любил науки, но боялся обнаженной шпаги. Иной ни железа, ни воды, ни огня не боялся, однако разума, человеческаго достояния и наследства не имел. Других не употребляю примеров, кроме Рима. Но и тот недостаточен. Что в двести пятьдесят лет, от Первой Пунической войны до Августа, Непота, Сципиона, Маркелла, Регула, Метелла, Катона, Суллы произвели, то Петр сделал в краткое время своей жизни. Кому ж я героя нашего уподоблю? Часто размышлял я, каков тот, который всесильным мановением управляет небом, землею и морем: дохнет дух Его – и потекут воды, прикоснется к горам – и воздымятся. Но мыслям человеческим предел предписан! Божества постигнуть не могут! Обыкновенно представляют его в человеческом виде. И так, ежели человека, Богу подобнаго, по нашему понятию, найти надобно, кроме Петра Великаго не обретаю.

За великия к Отечеству заслуги назван он Отцом Отечества. Однако мал ему титул. Скажите, как его назовем за то, что он родил дщерь всемилостивейшую, государыню нашу, которая на отеческой престол мужеством вступила, гордых врагов победила, Европу усмирила, благодеяниями своих подданных снабдила?

Услыши нас, Боже, награди Господи! За великие труды Петровы, за попечение Екатеринино, за слезы, за воздыхание, который две сестры, две дщери Петровы, разлучаясь, проливали, за несравненныя всех к России благодеяния, награди долгоденствием и потомством!

А ты, великая душа, сияющая в вечности и героев блистанием помрачающая, красуйся: дщерь твоя царствует, внук – наследник. Правнук по желанию нашему родился. Мы тобою возвышены, укреплены, просвещены, украшены. Ею избавлены, ободрены, защищены, обогащены, прославлены. Прими в знак благодарности недостойное сие приношение. Твои заслуги больше, нежели все силы наши!

Лифляндская экономия

Глава 1
О должности крестьянской вообще

Хотя тебе земледельство тяжело, однако в том не скучай, для того что бог так устроил (Сирах, глава 7, стих 16). Земледелец должен быть разумный человек, от роду 60 лет. Ему надлежит жить в страхе божии, что есть начало премудрости; часто молиться; своих домашних и работных людей поутру и ввечеру, прежде и после пищи, к молитве возбуждать. Старые люди говорили, что будет кто без молитвы пищу принимает, у того бог со стола хлеб отнимает. Земледельцу отнюдь не должно никакою скверною бранью браниться, никакою тяжкою божбою заклинаться, ибо в таком беззаконии не должно ожидать никакого благословения, которое молитвою и страхом божиим приобретено бывает; церковного пения в должное время для своих прибытков оставлять не надлежит, он должен быть по силе своей подлинно непритворно полезен. Кто славен добродетельми, тот у бога больший дворянин. Ежели он староста или, кроме того, много пашен имеет, надобно ему по последней мере знать тройное правило. А буде он лесом торгует и много построек имеет, кто больше, кто меньше работников держит, для того должен он знать пятерное и обратие тройное правило. Сия наука к тому надобна, чтобы работу распределять порядочно. Ему надлежит ранее всех вставать и позже спать ложиться. Земледелец не должен быть ленивец, после обеда недолго заснуть ему позволено. Крестьянские жалобы должен он терпеливо слушать, без умедления и похлебства совестно судить. Прилежно заказывать, чтобы богатые мужики никаким образом убогих земли не отнимали, господской земли не касались и меж не переменяли, а с соседьми бы дружно жили. Ближний сосед лучше, нежели друг отдаленный. Ему должно учреждать все с рассуждением и благочинием. Прилежно смотреть, чтобы все хорошо и в пристойное время делать. Работников на теле не наказывать, разве учинится от них нарочное самовольство или несносная злоба. Перед полуднем и после полудни, также во время начала и при окончании работы ввечеру, осматривать все, что сделано. Хозяйские глаза больше пользы пашням приносят, нежели затылок.

Во время сеяния должен он раздать добрых и чистых семян, по состоянию и по мере каждой пашни, при работниках быть во весь день на полях и прилежно смотреть, хорошо ли сеют, глубоко ли в землю зарывают и легкою ли бороною боронят. Земледельство есть таково, что ежели ты со днем опоздаешь, то и другое поздно воспоследует. Буде кто не тщательно орет и боронит, тот и в сеянии о неосторожности своей спохватится, во время жатвы узнает и зимою почувствует. Время не стоит, но равно, как вода в быстрой реке, протекает, для того не должно сего дражайшего богатства в празнестве терять, но тщательно беречь надобно. Приход и расход надлежит прилежно записывать. Ключи от житниц класть у места, пашни должно крепко огородить и, где понадобится, тут рвом окопать, осенью примечать, где вода на посеянном месте скопилась, тут отведать, как бы без повреждения посеянных семян воду отвесть. Хлеб, а особливо рожь, не должно прежде снимать, пока он совсем не вызреет, потом обрядно в крестцы сбирать и заблаговременно в скирды складывать. Ежели снятый хлеб не будет вовремя складен, то попортится он и от росы и происшедшая оттого гнилость причиною бывает, что оный хлеб на семена не годится и ростков не дает. Должно беретчись, чтобы риги не были безмерно жарко натоплены, и смотреть, чтобы хлеб чисто был вымолочен, вывеян, а не развеян, солома вместе пристойно складена, а мякины на сухом месте положены, хлеб сохранен был бы в житнице и в пристойное время распродан.

Летом на всякой неделе по дважды должен он выезжать к пастухам и смотреть, чтобы они скот пасли на хорошей траве, а пашням и сенным покосам никакого вреду не чинили. Для того должно – нескольким коровам колокольчики привесить, чтобы стадо скорее сыскать можно было. Они еще и для того надобны, чтобы скота собаки загнать могли.

Зимою должен он смотреть за лошадьми и за другим скотом, чтобы они вовремя были кормлены и поены и чтобы сено, солома и мякины напрасно не тратились, навоз со всякою возможностию должно копить и в надлежащее время вывозить.

Осенью, когда хлеб собирают, должно ему каждую крестьянскую семью осмотреть и избы их заметить, также показывать, чтобы строение крепко было покрыто, и не допускать, чтобы мужики больше изб строили, нежели им надобно, ибо от излишней постройки лошади томятся, и в пахотной работе чинится остановка. Притом должен он проведывать, сколь каждый крестьянин богат лошадьми и другим скотом. Домы, в которых по большим дорогам проезжие люди пристают, должны быть всеми нужными припасами довольны, то есть хлебом, сыром, сельдями, пивом, водкою, овсом, соломою, и надлежит в них иметь подлинную и клейменую меру, и приставленных к тому людей осматривать. Таким же образом над мельниками и мельничными плотинами надзирать прилежно, притом надлежит учинить добрый порядок, чтобы на всех местах береглись от пожарного случаю, и огня, сверх приказу, не держали, чего и самому хозяину преступать не должно, чтоб, на него взирая, другие того не делали. Ежели хозяин желает, чтобы у него в доме все было порядочно, то должен быть и сам слугою. Ежели хозяйка хочет свой дом пристойно управлять, то должно ей быть самой рабою. Ему не должно пропустить времени, когда мед вынимают, рыбу и дичь ловят, и в том упражняться зимою и летом, сколько земледельство допустит. Ему надобно иметь неводы и другие к рыбной ловле надлежащие вещи, тенета на лосей и на зайцев, рогатины и винтовки, ежели где есть ловля лосей, медведей и волков. Дворовое строение, а особливо очаги в печи, также и кровли в целости содержать. Ежели староста чрез свою неосторожность попустит вреду учиниться, должен за то платить. Ему надобно нарочито знать деревянную и кирпичную постройку, чтобы он указать мог. Ему надлежит иметь всякие в домовой постройке надлежащие инструменты, чтобы ему за тем к соседям не бегать и тем бы больше не потерять, чего сами инструменты стоят. Они должны быть следующие: широкий топор, крепкий ручной трезуб, бревенный трезуб, троегранная пила для востренья трезубое, для того что четырехгранною пилою трезубое вострить нельзя. Для вострения бревенных трезубов способны плоские пилы. Для делания лестницы должно иметь напарью и, сверх того, большой и маленький бурав, долото, большой нож, скобел, тиски, молот и проч.

В прочем, что до прилежного старосты или приказчика касается, следует в описании помесячной работы, которое неискусственным служит для научения, а знающим для того, чтобы они могли припомнить. Искусный земледелец должен по обстоятельствам своего домостроительства свою работу помесячно расположить или по сему поступать так, что ежели что-нибудь зимою или летом от худой погоды необыкновенное случится, чтобы он мог свою работу разумно исправить. В том очень много состоит, чтобы все в пристойное время делать.