Текст книги "Сквозь тусклое стекло"

2

Ходить по ягоды – дело хорошее, но у Панкрата Антоновича Шпаликова болела спина. Он не мог нагибаться, однако любил гулять по лесу и разговаривать сам с собой вслух. Любил поговорить с умными людьми – так он отвечал на насмешки, когда дети заставали его разговаривающим вслух. Сегодня он не собирался на прогулку. Устал. Но его все же вывел из дома срочный телефонный звонок. Направляясь от дачного участка в лес, он то и дело оглядывался, делаясь похожим на заговорщика. На то были причины.

Инесса ждала его на солнечной полянке по другую сторону небольшого лесочка, где проходила дорога.

– Ты с ума сошла, Инна. Звонить мне домой!

– Не домой, а на мобильник. У тебя неприятности, Паничка. Серьезные неприятности.

Инна подала ему пакет с фотографиями. Он быстро просмотрел снимки, и у него отвисла челюсть.

– Да, да, это мы с тобой в страстных объятиях, – с тоской проговорила женщина.

– Ты решила меня шантажировать, стерва? Мало я тебе денег переплатил?

– Не кричи на меня, идиот! Порнухой не торгую, в отличие от некоторых. Снимки сделал Венька Скуратов. Ублюдок! У него пол-Москвы под колпаком. Теперь вот до нас добрался.

– Я из него мокрое место сделаю!

Шпаликов произнес фразу неуверенно и, выронив фотографии, присел на пенек. Инесса поднимать их не стала, собрала в кучку и подожгла спичкой, после чего от нее же и прикурила.

– Ничего ты ему не сделаешь, его прикрывает Петровка. Такие стукачи на вес золота. Ходячий справочник. Он знает всё про всех в деталях, в том числе интимных, и подкрепляет свои знания богатым видеорядом.

– Сколько он хочет? – обреченно спросил банкир.

– Деньги его не интересуют. Не знаю почему, но он копает под Гурьева, Печерникова и их жен. Он хочет знать, что лежит в их банковских ячейках, а у тебя есть на них выход.

– Гурьев – председатель совета директоров нашего банка. Шутишь?

– Однажды в банке была проверка, его заставили открыть сейф в его кабинете, и он открыл. Так вот, Скуратов уверен, что Гурьев ничего важного и ценного не хранит в своем кабинете, а арендовал ячейку в собственном банке и там держит самое нужное.

Шпаликов закивал головой:

– Сукин сын. А ведь он прав. Ячейка 923 даже не значится в реестре. Что он хочет там найти?

– Не знаю. Он ничего не возьмет, только сфотографирует содержимое. Может это сделать в присутствии служащего. Возможно, ему нужны понятые. Свидетели и опись. Я не знаю, какую он преследует цель, но он уже взялся за адвокатов Печерникова и Гурьева. Ты же знаешь, что Роман Лурье, адвокат Гурьева, спонсирует порнуху. Скуратов заставил меня рекомендовать его шлюшку на кастинг. Я это сделала и уверена, что Лурье уже на крючке у Скуратова. Роман всегда присутствует на отборе девиц. Это его хобби.

– Бизнесом заправляет Рубен Ковалевский. Отъявленный бандюга, под ним весь криминал ходит. Лурье его опекает. Скуратов понимает, с кем связался?

– Я же говорю тебе, Венька никого не боится. Менты его берегут как зеницу ока. Плевать он хотел на Ковалевского. У него материал на каждого найдется, ни один Лурье не спасет. Тем более что теперь они все в одну банку попали. Скуратов наверняка отснял кастинг на пленку, а там вся банда присутствовала. Вениамин умеет работать. У него даже дома своего нет, или о нем никто не знает. Он никогда не ночует в одном и том же месте две ночи подряд.

– Ерунда. Местонахождение можно определить по мобильному телефону. Ладно, Инна, мне надо подумать, с ходу я такой вопрос решить не могу. Нужно обсудить проблему с другими директорами.

– Они же тебя и сдадут, Паничка.

– Не сдадут. У Гурьева нет единомышленников, он занимает не свое место. Расшатал систему. Его не станет – все только обрадуются. На его кресло каждый из нас поглядывает. Врос с корнями, не выбьешь. Банку скандал не нужен, а по собственной воле он не уйдет.

– Что мне сказать Скуратову?

– Пусть позвонит мне в понедельник утром часов в десять. Дай ему мой телефон. К понедельнику я буду готов к разговору.

Инесса облегченно вздохнула, чего не скажешь о банкире. В эти минуты он еще больше постарел и выглядел очень жалким и смешным в своем спортивном костюме.

3

Парочка прогуливалась по улице у галереи современного искусства и тихо переговаривалась. Одна – высокая, крупная дама с красивыми чертами лица, шикарной фигурой и гордой походкой. Мужчины смотрели на нее с восторгом. Вторая – полная ей противоположность. Маленькая, изящная, хорошенькая, похожая на куколку с огромными глазищами, не перестающими удивляться белому свету, будто все окружающее было для нее диковиной.

Катя говорила низким тихим голосом, глядя перед собой, а Ляля то и дело вертела головой.

– Прекрати крутиться юлой, – басила Катя, – иди спокойно. Ты видишь, что на той стороне?

– Музей. Я даже ходила туда с экскурсией.

– Дура! Что делается на тротуаре?

– Будешь называть меня дурой – я домой уйду.

– Ты кому делаешь одолжение? Мне?

– Нет. Не называй меня дурой, надоело… Люк канализации огорожен, и щит стоит. Ремонтируют что-то.

– Это не ремонт, Ляля, это Игумен приступил к работе. Значит, разобрался в моем плане. В нем есть недостаток. Уходить придется через эти люки, они расположены вдоль здания. На выходе может поджидать ловушка. Севу такой расклад не устраивал, тем более что произошла утечка информации. Менты встретят команду здесь и вытащат всех из коллектора как цыплят, по одному.

– Значит, Игумнова загребут?

– Если мы предупредим об ограблении ментов. Сева и Иван погибли, и теперь их план никого не интересует, облаву отменили. Понимаешь смысл всей задумки?

– Нет.

Они дошли до конца улицы и повернули обратно.

– Игумен убил наших мужей, завладел их планом и теперь может быть спокоен. Дербеня нет, и налета нет. Значит, можно не бояться облавы, ловить-то некого. Менты думают, что только им было известно о налете на галерею.

– Люди Игумена проникнут в музей через канализацию?

– Можно сказать и так. Надо сломать две стены, чем они сейчас и занимаются. В музее никого нет, шум не услышат. Без отбойных молотков там не обойтись. А потом им надо будет проделать дыру в потолке. Семьдесят на семьдесят примерно, чтобы мог пролезть человек. Через дырку они попадут в коридор хранилища. Потом им надо открыть стальную дверь и попасть в комнату-сейф, где лежат самые ценные вещи и деньги. Открыть дверь не очень трудно. Сканеры могут считать код замка, главное – отключить сигнализацию.

– А почему нельзя проделать дыру прямо в комнату-сейф? Зачем лезть в коридор?

– В сейфе стоят лазерные датчики. Как турникеты в метро. Перегородишь луч – завоет сирена. Датчики надо отключить до того, как войдешь в комнату-сейф. Есть еще шумовые датчики. Пол долбить нельзя. Все отключается снаружи перед дверью. Ты должна понять главное, Ляля, всю тяжелую мужскую работу за нас сделает Игумен.

– А мы придем на готовенькое?

– Доварило наконец. Но это не все, дорогуша, это лишь начало. В каждом плане должен быть предусмотрен страховочный вариант. И он у нас был. Хуже всего, что этот план тоже известен Игумену и он им не побрезгует. Наша задача усложняется. А еще нам может понадобиться парочка человек и машина. Но тут надо будет думать.

– А как же охрана?

– Галерея занимает три этажа, на каждом по десять залов. Там шесть охранников, все женщины. В комнате охраны на первом этаже сидят еще четыре охранника, они следят за мониторами. В каждом зале по четыре видеокамеры. В подвале, где будут происходить события, камер нет. Помещение засекречено, и охрана не знает даже, где находится вход в подвал. Лестницы нет, туда ведет лифт прямо из кабинета директора. Кабинет охраняется отдельными людьми, и он нас не интересует.

Женщины заметили, как из люка поднялись двое чумазых мужчин, похожих на трубочистов.

– Похоже, одну стену они уже завалили, – усмехнулась Катя.

– А много денег в комнате-сейфе?

– На данный момент миллионов сто.

Ляля остановилась и присвистнула:

– Мать честная!

– Деньги пролежат там еще дней пять, это залог за картины, предоставленные Баскаковым отелю на прокат для презентации. Деньги он должен вернуть, когда ему вернут картины. Если говорить по большому счету, деньги труха. В сейфе хранятся картины, им нет цены, но они ворованные. В Третьяковке, Эрмитаже, Русском музее висит полно подделок, а оригиналы многих из украденных покоятся у нас под ногами.

– Их хотят продать?

– Нет. Такие люди могут обменивать шедевры на равные им, но не торгуют бесценными вещами. Сумасшедший народ. Нам их не понять.

– Сто миллионов! Это же целый грузовик.

– Ты права, девочка. Но нам столько не нужно. Мы возьмем лишь компенсацию за погибших мужей, а с остальными деньгами сдадим Игумена ментам. Так, хватит, нагулялись, теперь поедем в «Берлин» обедать. Я проголодалась.

Дамочки направились к припаркованной у тротуара машине.

4

Особняк Ильи Баскакова располагался на опушке березовой рощи. Он ничем не отличался от соседских, здесь жили состоятельные люди, и это был свой отдельный мир, не похожий на тот, к которому привыкли обычные смертные. Супруги в саду пили чай из самовара и не очень-то удивились гостям. Но когда оба полковника представились, на лицах хозяев появилось удивление.

Илья Данилович был человеком поджарым, крепким, подвижным, в то время как его жена производила впечатление светской дамы, медлительной и вальяжной.

– Присаживайтесь, господа полковники, и позвольте вам предложить чаю. – Хозяин указал на плетеные кресла, стоящие вокруг круглого стола, уставленного блюдами со сладостями, посередине красовался букет полевых цветов.

Посетители не стали отказываться.

– Что за срочность привела вас в воскресный день? – холодно спросила хозяйка.

– Срочности никакой, – пожал плечами Кулешов. – Мы были рядом и решили заглянуть. Вчера на вечеринке в отеле «Континенталь» у одной из дам украли сумочку.

– И такой мелочью занимаются два полковника милиции? – подняла брови женщина.

– Этот факт задел мое самолюбие, Юлия Михайловна, – пояснил Кулешов. – С одной стороны, ничего страшного не произошло, с другой стороны, это случилось в моем присутствии. Я тоже был приглашен на открытие и в некоторой степени отвечал за безопасность. Владельцам отеля нанесли оскорбление, своего рода оплеуху. На элиту общества брошена тень недоверия. Я считаю своим долгом разобраться в ситуации и разыскать шутника.

– И давно ли вы стали грабеж именовать «шуткой»? – рассмеялся Баскаков, наливая гостям чай.

– Среди приглашенных не было грабителей. Все они люди проверенные. Мы можем грешить на персонал, но он отбирался строго.

– Не верьте всему, что вам говорят, господин полковник… Леонид Палыч, если я правильно запомнила, – закуривая длинную черную сигарету, произнесла Юлия Михайловна.

– Вы правильно запомнили. Как я должен вас понимать?

– Отель строили стопроцентные бандиты. Назовите мне честного человека, готового вложить в гостиницу миллиард долларов! Есть такие деньги у честных людей? Я не собираюсь философствовать на эту тему, вам и без меня все понятно. Управляющий по работе с кадрами отеля – стопроцентный аферист. Он нанимал обслугу и несет за нее всю ответственность. Начинайте с него, а не с гостей.

– О ком вы говорите?

– О Нечувилине Аркадии Степановиче. Он сидел за мошенничество. Правда, давно, возможно, судимость уже погашена, но я придерживаюсь пословицы «горбатого могила исправит».

– Вы знаете его лично? – подал голос Федоров.

– К сожалению. Два года назад он предлагал нашей галерее две картины. Достаточно известные полотна. Их даже по каталогу проверять не надо, мы знаем, кому они принадлежат, и не покупаем произведения искусства у кого попало. Пришлось выяснить, что из себя представляет продавец. Тогда мы и узнали биографию господина Нечувилина. От покупки пришлось отказаться. Илья Данилыч счел своим долгом связаться с владельцем картины. Выяснилось, что он погиб при странных обстоятельствах. Подробностей мы не знаем. А теперь Нечувилин занимается обслугой лучшего отеля страны. Извините, господа полковники, но я не верю в вашу историю с сумочкой.

– Как же вы узнали, кем работает Нечувилин? Вряд ли управляющий по кадрам дефилировал вчера по фойе вместе с гостями, – продолжал Федоров расспросы.

– Я видела его в отеле за два дня до открытия. Владелец гостиницы показывал мне номера, где будут висеть наши картины. Увидев его, я испугалась, но Мамедов сумел меня убедить в безупречности системы сигнализации. Ее может отключить только владелец отеля. Очень сложная схема. Даже те, кто ее устанавливал, не могли бы ничего сделать.

– Вы предоставили отелю свои картины? – спросил Кулешов. – Бандитам?

– Всего лишь навсего реклама, – вступил в разговор хозяин. – Владелец отеля хотел всему миру показать, что в его номерах висят подлинники великих русских мастеров. Для этого пригласили на презентацию лучших мировых экспертов. Через неделю подлинники заменят на копии, но мир об этом не узнает. Лучшей рекламы не придумаешь. В отель будут приезжать самые богатые клиенты и не для того, чтобы побывать в России, а посмотреть картины. Но это для нас не главное. Мы пошли на сделку с дьяволом после очень выгодного предложения, от которого невозможно отказаться. В отеле будет открыт аукцион. Аукционный дом отдается мне. Я хочу сделать его центром русского искусства, для этого есть все предпосылки. Мне это ничего не будет стоить. В деле заинтересованы все, и государство в том числе. Мы вернем из-за границы утраченные шедевры.

– Вы не будете продавать свои картины на аукционе, так я вас понял? – спросил Кулешов.

– Я собиратель, а не торговец. Посвятил этому важнейшему делу всю жизнь. Отель заработает всемирную славу, получит самых богатых клиентов. Аукционный дом вправе договариваться с продавцом о невыставлении лотов на торги, а оставлять их себе, если сойдутся в цене. Особенно если речь идет о целой коллекции. Нам больше не придется ездить за Кипренским и Бенуа на «Кристи», мы будем покупать их в России, у себя дома.

– Не горячись так, дорогой, – попыталась успокоить мужа Юлия. – Подумай о своем сердце.

– Черт с ним. Речь идет о гигантском проекте. И он реален. Вы не представляете, сколько шедевров русского искусства было распродано Сталиным и Берия в тридцатые и сороковые годы. Я никого не хочу обвинять, Россия голодала, но пора подумать и о возврате…

– Так что вы говорили о сумочке? – перебила мужа хозяйка. – Почему мелкая кража привела вас к нам?

Старик, как маленький ребенок, обиделся, замолк и уткнулся в чашку с чаем. Сразу стало ясно, кто в доме хозяин. Юлия Михайловна не была супермоделью – на вид около сорока, не очень красива, фигура стандартная, как у большинства женщин, но лицо благородное, породистое. Она обладала определенным магнетизмом.

– У вас была точно такая же сумочка. Может, охотились за ней и по ошибке взяли не ту? – вывернулся Кулешов.

– Вторая была у Анны Гурьевой. Я знаю, где она ее покупала, давала ей рекомендацию. Ей все нравится, что покупаю я. На месте вора я бы обратила внимание на ее гарнитур из бриллиантов, а не на жалкую сумочку. Может быть, речь идет о них?

– Слишком хлопотно, – улыбнулся Федоров.

– Не думаю. Шумиха никому не нужна. Сумочка не могла стать причиной ее отсутствия на банкете. Если за бриллианты заплачены баснословные деньги, то она бы пришла поблистать в них даже в нижнем белье. Где же еще ими хвастаться? Сумочка тут ни при чем.

– Кстати, вы покупали золотую фляжку в антикварном магазине? – спросил Кулешов, уходя от ответа.

– Я же говорю, она повторяет все мои покупки. Анна купила себе такую же. Но ей она нужна. Анна девушка пьющая, а я свою потеряла. Давно. Так уж получилось.

– При каких обстоятельствах?

– Забыла сумочку в такси. Я вечно что-нибудь где-нибудь забываю. О зонтах и перчатках говорить не приходится.

Баскакова врала, и оба полковника это поняли.

– А когда вы видели Анну в последний раз?

– В отеле. Мы общались, она была очень весела. Даже слишком. Вероятно, начала поднимать себе настроение еще дома. Много пила.

– Можете вспомнить конкретное место?

Женщина задумалась:

– Кажется, в туалете. Мне показалось, ее тошнит. Она зашла в кабинку, больше я ее не видела. Прозвучал третий звонок, и мы отправились в зал.

– Вы видели еще кого-то из знакомых в туалетной комнате?

– Не помню. Я без очков не очень хорошо вижу. Кто-то со мной здоровался, я отвечала, но не всматривалась в лица. Вы же понимаете, мы все друг друга знаем, в одном котле варимся. Положение обязывает. Надо дружить со всеми. Круг наш ограничен, мы знакомых не выбираем.

– А как зовут этого галантного джентльмена?

Кулешов подал Баскаковой снимок, сделанный с камеры видеонаблюдений. На нем Игумнов целовал ей руку.

Женщина внимательно рассмотрела фотографию.

– Я его не знаю, но помню. У меня выскользнула сумочка, он поднял ее и подал мне. Я поблагодарила, он поцеловал мне руку, а потом отошел. Мне показалось, что этот мужчина из команды охранников. Людей нашего круга я знаю. И смокинг он надел с чужого плеча. Для него одежда такого кроя непривычна, сразу видно.

Юлия Михайловна вернула фотографию, и офицеры встали.

– Спасибо за общение и за чай. Не будем вам мешать.

Юлия проводила их до калитки, и Кулешов понял, что сейчас она скажет правду. Похоже, она этого хотела.

– Я не поверил в вашу историю с такси, Юлия Михайловна.

– А я и не думала, что вы в нее поверите. Я купила фляжку в подарок мужчине, имя которого вам не назову. А теперь вы мне скажете правду. Бриллианты украли?

Ответа не последовало, но молчание выглядело многозначительным и могло стать ответом.

– На вечере был Всеволод Дербенев. Я его видела возле туалетных комнат. Это имя вам знакомо?

– Я его тоже видел, – кивнул Кулешов.

– В тот момент я забеспокоилась за свои картины, но о бриллиантах не подумала. Однако он разбирается и в том, и в другом. Я не очень боюсь жуликов, но Дербенев нечто большее, он непредсказуем.

– Вы думаете, он пришел в отель для ограбления?

– Нет, я так не думаю. Он пришел отвлечь на себя внимание. Вы же его видели. И не только вы. План, безусловно, принадлежит ему, но пока этот план осуществлялся, он водил вас за нос. Уверена, что с него не спускали глаз ваши люди и ничего другого не видели.

– Я подумаю над вашими словами.

Сыщики вышли за калитку, где их ждала машина.

– Порочный круг! – воскликнул Федоров. – Какие они все благополучные, полны достоинства. Сливки общества. Змеиная яма. Осиное гнездо.

– Да, Федя, блеска и шика много. Картинка красивая, яркая, как реклама на плазменном телевизоре, но я смотрю и ничего не вижу, словно передо мной поставили мутное тусклое стекло. Сплошные контуры, и ни одного лица. Все размазано. Следствие должна вести такая дама, как Юлия Баскакова. Куда нам со свиным рылом да в калашный ряд.

5

У него сегодня было прекрасное настроение, адвокат собирался хорошо провести вечер. Жизнь шла своим проторенным путем, по нужному руслу. Он считал себя счастливым и знал все наперед. Ездил на один и тот же курорт, уже порядком поднадоевший, ходил в один и тот же клуб и ресторан, ездил по одному маршруту, даже если на дорогах образовывалась пробка. Он лучше переждет, чем поедет в объезд по незнакомому пути. Когда он остановился на светофоре, за спиной раздался требовательный мужской голос:

– Припаркуйся к тротуару, Лурье. Надо поговорить.

Роман Лукич Лурье вздрогнул. Он попросту испугался. Человек, непривыкший к неожиданностям, всегда пугается.

Адвокат глянул в зеркало заднего обзора и увидел мужчину со строгим, решительным выражением лица. Его уверяли в сервисе, будто машину вскрыть невозможно, а этот тип в нее сел без всяких проблем. И сигнализация не сработала.

Он подчинился приказу и припарковался.

– Что вы от меня хотите?

– В твоем бардачке лежит видеодиск, фотографии и аудиокассета с записью твоего голоса. Все подлинное и отличного качества. За содержание притона получишь лет десять. Как понимаешь, туда войдут и другие статьи. Разврат малолетних, киднепинг и даже неуплата налогов. Что тебе объяснять, ты же классный адвокат.

– Вас убьют. Вы это понимаете?

– Кто? Ковалевский, что ли? Он убьет тебя. Это ты провалил хорошо налаженный бизнес. Во всем виноват ты. Посмотришь материальчик на досуге и сам все поймешь. Я сдам материалы в прокуратуру и отойду в сторону. Кто меня будет искать? А главное – кого и где? Нет, Рома, во всем виноват стрелочник. Со мной бесполезно торговаться.

– Я не могу понять вас. Почему вы пришли ко мне, а не в прокуратуру? Значит, вам нужен я?

– Какой ты умный мужик, Лурье. Схватываешь на лету.

– Вам нужен адвокат?

– Мне нужен господин Гурьев и его жена со всеми потрохами. Я тебя выпущу из капкана, как только ты мне их сдашь.

– У меня нет на них компромата. Гурьева можно поймать на финансовых операциях, но меня к ним не допускают. Он банкир и умеет считать лучше любого бухгалтера.

– Что получит Анна в случае его смерти?

– Она уже все получила. Гурьев висит на волоске, он близок к разорению. Банк дышит на ладан. Савелий Георгиевич переписал все на Анну, деньги переведены на ее счета полгода назад. Мало того, он с ней развелся, они чужие люди. Он проживает в ее доме, из которого она может выгнать его в любой момент. В случае банкротства с него нечего взять. Он пуст, как барабан. Отчаянный шаг. Я счел его сумасшедшим, но оказался неправ. Анна его не бросила и, думаю, не бросит. Поразительно. Она красавица, вдвое моложе его и продолжает с ним жить. Ей даже убивать его не надо, как это делают девчонки на ее месте. Анна получила все. Она миллионерша, а он банковский клерк, канцелярская крыса с подагрой. Вывод делайте сами. У меня не получается. В любовь я не верю. Среди пауков их породы чувствам нет места, есть только холодный расчет.

– Сколько лет он управляет банком?

– Четвертый год. Его пригласили из хабаровского филиала, где он сумел сконцентрировать весь капитал алмазных королей. Бывший председатель московского центрального отделения дышал на ладан с очередным инсультом, а местные продолжали грызть друг другу глотки за его кресло. Пошли на компромисс и позвали человека со стороны. Он сумел навести порядок, но к кризису был не готов. Впрочем, многие вовсе сгорели, а Гурьев сумел выстоять.

– Может, Анна ждет удобного момента?

– Момент наступил полгода назад, удобней не придумаешь. Я вам так скажу. Если бы Анна захотела нанять самого дорогого киллера в мире, чтобы прикончить мужа, банк Гурьева оплатил бы эту услугу и еще приплатил бы Анне за решительность.

– Я бы не назвал ее квашней.

– Нет, она женщина жесткая. Кого хочешь поставит на место, если будут затронуты ее интересы. То, что пьет, так может себе позволить. Кто сегодня без недостатков?

– Мне показалось, она побаивается мужа.

– Уважает, это точно, но не боится. Он знает о ее любовниках. Смирился. Во всяком случае, не мешает ей жить в свое удовольствие.

– Значит, у нее есть мужчины на стороне? Может, у них свои задумки?

– У кого?

Лурье вошел во вкус и уже забыл об угрозе, будто разговаривал с приятелем.

– Она же не дура. Кто и что ей может предложить? Это из нее могут высасывать денежки, а не она. Анна все понимает. Мужчины ей нужны для постели, а не для жизни. Выбирай – не хочу!

– Знаешь, что такое «Око света»?

Лурье даже засмеялся. Похоже, адвокат окончательно расслабился.

– Анекдот. Вся Москва уже говорит, будто с шеи Анны сняли ожерелье. Чушь собачья. Она пристрелит любого, не задумываясь, если к ней прикоснется рука постороннего. Она заплатила сумасшедшие деньги за одну безделушку – обыкновенную авторучку, беззвучно стреляющую отравленными иголками. Бац, и человек падает. Никаких следов. Мгновенная смерть. Пять выстрелов в секунду.

– Значит, вор знал о ее ручке?

– Вы это серьезно?

– А как можно относиться к слухам?

– Я вам так скажу. Если бы я попал на бал шакалов, то самое ценное доверил бы Анне. Надежней не придумаешь.

– Ладно, Лурье. На сегодня хватит, но ты мне еще понадобишься. Пару таких бесед, и мы забудем друг о друге. Бизнес! Ничего личного. Не обижайся.

Веня Скуратов вышел из машины и растворился в потоке прохожих. Лурье просидел, не двигаясь, минуты три, и лишь тогда до него стало доходить, что же с ним только что произошло. Он старался сосредоточиться, понять, что же хотел узнать этот тип. Ничего особенного он ему не рассказал. Все это можно узнать из светских сплетен. Может, на диске и аудиокассете ничего нет? Обычный блеф?

Он достал из бардачка фотографии, просмотрел их и понял – нет, это не блеф.