Текст книги "Сыщик поневоле"

Толчком отправив парня в комнату, аккурат с тем расчетом, чтоб он не потерял равновесие и не упал, доломав покалеченную кисть (возись потом с болевым шоком, если дел других нету), но слегка стукнув под дых, отбивая всякое желание брыкаться, Виталий быстро осмотрел квартиру. В общем-то, стандартно все. Огромная комната, крохотная до неприличия кухонька. Были кладовка и туалет, но их, как это в таких квартирках обычно и делают, давным-давно объединили – разобрали хилую стенку, поставили душевую кабину, получив небольшой, но вполне полноценный объединенный санузел.

Мебель в комнате была… неплохой. То есть не старой, добротной, но вот элементы декора ни по типу, ни по расцветке друг с другом не гармонировали. Собирал интерьер явно мужчина, особым вкусом не обремененный и бравший то, что понравилось. Женской руки, а любая нормальная барышня подобного безобразия не допустила бы, не чувствовалось совершенно. Ну и ладно. Подтащив вяло трепыхающегося парня к огромному, обшитому «кожей молодого дерматина» офисному креслу, монументально высившемуся рядом с увенчанным гигантскими колонками компьютерным столом, Виталий бесцеремонно запихал пленного в его недра. Ну и обездвижил, благо скотч в столе нашелся и был победителем бесцеремонно реквизирован. Оставалось лишь заклеить незадачливому поджигателю рот, проделав в скотче небольшую дырочку (говорить шепотом получится, кричать – уже нет), и полюбоваться на дело рук своих.

Для удобства любования Виталий покрутил шпаненка вместе с креслом, благо оно вокруг своей оси поворачивалось мягко и практически без усилий. И покачивалось, кстати, тоже. Неплохая штука. А главное, если крутить в разные стороны достаточно продолжительное время, то жертва начинает терять ориентацию в пространстве, а ее лицо наливаться нездоровым зеленоватым цветом. Важно не перестараться, а то сблеванет еще, да и захлебнется в собственном непотребстве. Со скотчем на губах – запросто.

Убедившись, что парень дошел до требуемой кондиции, Виталий аккуратно подкатил кресло в центр комнаты, установив его напротив большого и весьма аляповатого дивана. Сел, едва не провалившись в мягкие поролоновые недра (а на вид диван, кстати, выглядел куда более дорогим) и, окинув пленного чуть презрительным взглядом, небрежно спросил:

– И кто же тут у нас? Кожедуб Сергей… На отчество пока не заработал, фамилия… Какую фамилию испоганил, дятел! А вот имя – самое то.

Европейское, можно сказать. Толерантное. Сэр Гей… Ну что, рассказывай, жертва аборта, как ты дошел до жизни такой.

Пленный собрался с мыслями, потом с силами, после чего выдал короткую и не слишком изобретательную фразу о том, что он думает о собеседнике, его родных и близких, а также нюансах их размножения. Виталий лишь плечами пожал:

– Я надеюсь, это была неудачная шутка? Если так… Шутник, помни: чтобы улыбнуться, надо задействовать аж семнадцать мышц, а чтобы нажать на курок – всего четыре.

– Ну, ты дурак…

– Угу, угу… – Виталий достал реквизированное у соперника оружие, хмыкнул. – А знаешь, что здорово? Нет? Видишь ли, на пистолете сейчас только твои отпечатки. А я в перчатках. Сечешь?

– Не рискнешь. – Тем не менее, глазки испуганные. Стало быть, не так уж крепок в вере, а это радует.

– Ты думаешь, я тебя убивать буду? Нет, я грех на душу не возьму, ибо смысла нет. Я тебе его сейчас в жопу вставлю – и стрельну. С маху очко разорву, веришь? А потом оставлю тебя здесь часов на несколько. Будешь с развороченными кишками о смерти умолять. И никто тебя уже не спасет, заражение крови – хорошая штука. Но умрешь, что характерно, сам, без моей помощи. Как, нравится перспектива? И менты дело не заведут, им лишний геморрой не нужен. Хранил дома оружие, а это уже статья. Сел на него случайно… Типичное самоубийство. Всех устроит.

Парень явно запаниковал. Виталий тем временем мельком осмотрел его руку. А перелома-то и нет, похоже… Крепкий организм попался. Ничего, это поправимо.

– Давай сразу, чтоб недоговоренностей не было. Ты, конечно, сейчас, в меру своих скромных умственных способностей, пытаешься найти вариант, как бы отбрехаться. Не выйдет. Тебя камера засекла. Просто менты запись пока не получили. А получат или нет – это уж от тебя зависит. И, поверь, попасть в камеру для тебя сейчас – это значит легко отделаться. Что глазиком-то задергал, а? За каждым нервным тиком прячется увлекательная история. Давай, испражняйся.

Насчет камер – блеф чистой воды. Не было на их доме установлено видеонаблюдение. На соседнем было, а на их – нет. Вот только поверить в то, что камеры все же воткнули, можно было, не напрягая лишний раз извилины. В конце концов, этого барахла по городу натыкано очень много, и кое-какие из них и на камеры-то не похожи. Наука на месте не стоит, и какой-нибудь китайский ширпотреб может быть размером с воробья, а обзор давать на весь двор. И парень, судя по его вытянувшейся роже, поверил. Ход мыслей понятен даже для такого примитива.

– Слушай, мужик…

– Мужики в деревне с вилами навоз убирают. Или с топорами дома строят, – Виталий задумчиво прищурился. – А что, парень, у тебя в хозяйстве топор есть? Сейчас выстругаем из тебя Буратину…

– Да нет, я это… Извиняюсь… Слушай, ну я не специально…

– Бес попутал?

– Ага, – парень радостно ухватился за удачную фразу. – Я это… Ну, ты меня побил, я разозлился. А искать тебя, чтобы морду набить, времени не было.

– А может, просто страшно было?

– И страшно тоже, – покладисто согласился пленный. – Вот и решил отомстить. Откуда ж я знал, что ты крутой…

– И что дальше?

– Дальше? Ну я… Это самое… Возмещу все…

– Конечно, возместишь. Ты возместишь, страховая возместит, в общем, я даже в плюсе буду. Только один нюанс. Не верю я тебе, щенок, ни на грош.

– Я это… Правда…

– Твой прокол в пушке, которой у тебя не должно быть, – задумчиво, словно объясняя студенту-двоечнику, почему он вот прямо сейчас отправится в военкомат за новенькой пятнистой формой, пояснил Виталий. – Ты – шпана и мелочь пузатая, твой предел – ножик в подворотне достать. Пистолет, даже отечественный, – это уже статусная игрушка, а весь твой статус – письку дрючить да кошек мучить. Ничего, что я так, по рабоче-крестьянски? Так что не морочь мне голову. Вокруг меня в последнее время слишком много непонятного, и раз ты попал в список этих нескладушек, то придется тебе все же со мной поговорить всерьез и о многом.

– Я это… Правду говорю…

Виталий пожал плечами, встал, а потом вдруг резким, практически неуловимым глазу движением ухватил парня за лицо и вдавил ему большие пальцы в глаза. Тот заверещал, как поросенок, слышно было даже через скотч, задергал головой. Впрочем, продолжалось это секунд пять, не более. Пять секунд, что кажутся вечностью. Потом Виталий оттолкнул свою жертву и вновь плюхнулся на диван, с интересом разглядывая дело рук своих. Получилось, следует признать, неплохо. Парень сидел ни жив ни мертв, и, судя по выражению лица, все еще не мог поверить, что остался при зрении. Так, синяки на веках да покрасневшие глазные яблоки. Можно сказать, мелочь…

А испугался-то он здорово, да и больно было. Вон, штаны мокрые, и на губах кровь – разорвал прилипшую к скотчу кожу. Виталий усмехнулся:

– Ну что, говорить будешь, или мне тебя зажигалкой по яйцам погладить? Давай, герой, не теряй мое время, оно слишком дорого стоит. И вообще, говорить правду гораздо приятнее, когда паяльник еще холодный.

И потек мальчик. Ну правильно, его ведь наверняка никто еще по-настоящему не бил. Это не о тычках кулаками во дворе, а о ситуации, когда планируется месить до полного непотребства, до обгаженных штанов, сломанных ребер – и все это не с азартом даже, а с холодным равнодушием и смешками. Сам, может, и бил в компании таких же недоумков, а вот его – вряд ли. И тот факт, что его драгоценную шкурку сейчас пустят на ремешки, сломал щенка, словно прутик.

Из его квартирки Виталий выходил несколько разочарованный. Вроде бы кое-что узнал. А вроде бы и нет. Да, действительно, в день, когда сгорела квартира Катерины, парень оказался возле его подъезда не случайно. Следили, причем именно за ним, Виталием. И когда он резко собрался и уехал, позвонили и сообщили. Только вот куда и кому, этот конкретный человек не знал. Знал один из их компании, с которым он и знаком-то был шапочно. Его так подрядили, для массовки, да и остальных тоже. Как ни крути, одинокий человек в неположенном месте привлекает внимание, а хмельная компания лишь вызывает желание свалить прочь. Если бы не собака и возникшее в результате встречи с ней глупое желание поквитаться, они растворились бы, и никто не вспомнил о них потом.

А пистолет – да… Пистолет вообще был из другой оперы. Мальчишка, как оказалось, работал в горводоканале, следил за состоянием ливневой канализации. Ну и нашел пистолет в ней. А найдя, по скудоумию решил оставить себе. По большому же скудоумию и вовсе таскал в кармане. Что же, придется решить возникшую проблему – на данном этапе скандал в их тихом городке Виталию был не нужен.

Капитан Самохин взял трубку после второго гудка и на предложение встретиться согласился без раздумий. Рабочий день уже закончился, а он все разбирался с бумагами в своем кабинете, поэтому, когда Виталий, сменив машину, заехал за ним, то уже через пару минут имел сомнительное удовольствие наблюдать в ее новеньком, вкусно поскрипывающем салоне фигуру, облаченную в пуховик. По случаю неустановившейся еще погоды одежда капитана пахла слегка подмоченным пером, что, вкупе с «ароматом» табака (и где, спрашивается, все призывы к борьбе с курением, если милиция первой нарушает неписаные указивки с самого верху), давало совершенно неповторимое амбре. Впрочем, чтобы не морщиться, его выдержки хватило.

Капитан же, в свою очередь, с интересом рассматривал вместительный и ранее невиданный им салон машины. Интересно, наберется наглости попросить разрешения посидеть за рулем или нет, подумалось Виталию. Не попросил. Что же, этим капитан заработал в его глазах пару лишних очков – бесцеремонности в любом ее проявлении Виталий терпеть не мог.

– Только не говорите мне, что мы едем куда-то далеко, – заметил капитан, когда машина выбралась из города. – По этой дороге мы приедем разве что в дачный поселок.

– Я знаю, – равнодушно пожал плечами Виталий. – Я ведь в этом городе родился, знаю его неплохо.

– И вы теперь меня на дачу тащите?

– Дача – это место, где саженец становится деревом, семечко – овощем, а человек – раком. Ненавижу дачи! Все гораздо проще. Дорога тут пустынная, да и телефон не везде берет. Сможем встать и поговорить без посторонних ушей.

– Считаете, они будут?

– Не знаю. Может статься, в ваших интересах, чтоб не было. А может, и нет.

Они некоторое время молчали, аккурат до момента, когда достигли неприметной, чуть припорошенной снегом отворотки. Пикап коротко, по-немецки породисто взрыкнул двигателем и легко перелез через небольшой ровик, призванный, теоретически, перекрыть движение, а на практике способный затормозить лишь низкосидящие иномарки, да и то не все. Отползя метров на двадцать, машина замерла рядом с могучими, в три обхвата, лиственницами. Виталий погасил огни, отчего «амарок» словно бы растворился в полумраке, немного подождал, но все было тихо.

– Ну и что мы сюда приехали?

– Капитан, – Виталий повернулся к Самохину. – Ты в курсе, что городок у нас спокойный, но мы-то, простые обыватели, знаем не все.

– Кхе, – Самохин поперхнулся.

Виталий безразлично пожал плечами:

– Простые обыватели, – повторил он. – Не все знаем. Ты мне скажи, в течение последних двух недель… Хотя нет, берем с запасом.

В течение последнего месяца стрельбы-трупов не было?

– Стрельбы точно нет. Трупы были, но криминальных только два. Один с поножовщиной на кухне, а второй – когда бомжа насмерть запинали.

– Бомжа? – Виталий даже удивился немного. – А они еще остались? Я думал, вымерли.

– Эти вымрут, дождешься от них…

– Ясно. Тогда второй вопрос. У тебя никто из подчиненных оружие не терял?

– Из моих – нет. А так…

– Было, значит?

– Считай, да. Сержант ППС утопил ствол в колодце и так и не нашел. Не знаем, что с парнем делать. Это же статья.

– Держи, – Виталий положил на колени Самохину пистолет. – Только проверь – вдруг ошибаюсь.

– Откуда?

– Мальчик… известный тебе… нашел.

– Опаньки. И ты…

– Да нет, я его вообще о другом спрашивал. А пистолет – он во всех смыслах удачно совпал.

Максимально коротко, без эмоций и не вдаваясь в нюансы допроса, Виталий рассказал то, что узнал. Затем усмехнулся:

– В общем, смотри сам. Хочешь – давай делу ход, не хочешь – просто не мешай мне копаться.

В том, что Самохин не захочет лезть, он не сомневался. Капитану и лишний геморрой не нужен, и придется насчет ствола объясняться, а его за подобное не похвалят. Сор из избы в органах выносить не принято, лишние скандалы, которых и без того хватает, никому не нужны. А с другой стороны, должок теперь за капитаном имеется, да и копать самому он Виталию мешать не будет. Более того, пошлет наряд на квартиру Кожедуба – пусть отвяжут и задержат под каким-нибудь предлогом на недельку, чтоб без связи посидел. Тоже неплохо. И расстались они в результате весьма довольные друг другом.

Дома вновь было очень чисто и вкусно пахло – Катерина, похоже, за его домашнее хозяйство взялась плотно и всерьез. Что же, пусть так. Виталий залез под душ, некоторое время наслаждался бьющими со всех сторон струями воды, после чего ощутил себя заново родившимся. И ужин был вкусным, да и Катерина, оклемавшись от свалившихся на нее проблем, вела себя куда бодрее, чем накануне. Еще и приоделась, найдя в гардеробе Виталия вещи, оставшиеся от его… гм… предыдущей пассии. Были они коротковаты и широковаты, так что смотрелись немного комично, но, увы, вариантов особо не наблюдалось. Занятый весь день собственными проблемами, Виталий о потребностях гостьи попросту забыл, а она из квартиры выходить боялась.

Пожалуй, единственное, что удивило Виталия, были серьги – большие, тяжелые, с темно-фиолетовыми аметистами. Их он у девушки раньше не видел и не помнил, чтобы такие откуда-то остались у него самого. Катерина в ответ на вопрос, откуда они, лишь улыбнулась чуть кокетливо и сказала, что лежали в кармане, их не нашли те, кто ее похищал. А так – отец сделал, давно, еще в молодости. Подарил будущей супруге, но той они почему-то не понравились, и носила она их нечасто. А вот дочери, напротив, пришлись по душе. Уже несколько лет носит… Что же, рукастый Петрович мог сделать и не такое.

Откровенно говоря, Виталия так и подмывало прямо сейчас отправиться и всерьез поговорить с мозгляком, который был за главного в наблюдавшей за ним компании. Увы, увы, с этим надо было подождать. Во-первых, с допросом пленного, разговорами с капитаном и теперь еще, до кучи, ужином он упустил время. Десять вечера – не то чтобы поздно, однако где прикажете ловить пацана? Если он гуляет, то когда вернется, неизвестно. Что, около дома сутками сидеть? Если дома – еще хлеще. Ломиться в квартиру поздно вечером глупо, только шум подымешь. Словом, предстояло подождать до завтра. А во-вторых, раз уж пошла такая пьянка, следовало проверить одну идею.

Вечером, засыпая, он вспомнил о том, что утром еще ехать в аэропорт, встречать знойную южную подругу. Хотел чертыхнуться, но не успел – заснул.

Аэропорт был под стать их городу – небольшой и не слишком современный. Когда-то он строился с утилитарными целями и теперь едва успевал обслуживать многочисленных пассажиров, рвущихся кто к морю, кто в столицу, кто еще куда. Семидесятые и восьмидесятые годы были настоящим бумом отечественных авиаперевозок, и достать билеты, особенно летом, иной раз выглядело подвигом. Геракл, Геракл… Какой там Геракл! Ты отстой кучу очередей, поулыбайся толстой дуре в окошке кассы, а то и на лапу кому дай… В общем, желающих лететь было куда больше, чем мест в самолетах, особенно учитывая, что стоили билеты сущие копейки и были по карману даже студентам. Аэропорт планировали расширять, да все руки не доходили. Тем не менее жили летуны неплохо, имели хорошее снабжение и уверенно смотрели в будущее. Словом, все и всех устраивало.

Потом настали лихие девяностые, и все как-то резко изменилось. Билеты резко подорожали, а денег у людей не стало. У некоторых – совсем, и случаи голодной смерти были отнюдь не экзотикой. В такой ситуации отменили большинство рейсов, а аэропорт вообще планировали закрыть, как многие ему подобные, однако в дело вмешались военные. Когда-то они были всесильны, но и сейчас, имея лишь жалкие остатки прежнего величия, кое-что могли. И отнюдь не все генералы годились только для распродажи вверенного им имущества и строительства дач силами бесправных солдатиков. Среди них оставались и патриоты, люди дела. Пускай меньше, чем хотелось бы, но конкретно сейчас один такой дядя с блестящими погонами оказался в нужном месте и в нужное время. И он хорошо понимал, что закрывать аэропорт нельзя ни в коем случае.

Закрыть воздушную гавань не так и сложно, вот только следующим шагом будет взлетная полоса, которая без ухода мгновенно начнет разрушаться. Даже от естественных причин начнет, а если еще и люди свои шаловливые ручонки приложат, то все, хана. В соседнем городе полосу растащили на бетонные плиты и вывезли в одну ночь, никто даже охнуть не успел. Здесь же такого допустить было нельзя ни в коем случае. Единственная в регионе полоса, способная принимать самолеты всех классов (знаменитый семьсот сорок седьмой «Боинг» как-то на аварийную сел – и ничего, с запасом хватило), для военных была просто необходима. Хотя бы потому, что базирующийся по соседству авиаполк, имеющий на вооружении самолеты ДРЛО[3]3
  ДРЛО (точнее, ДРЛОиУ) – система дальнего радиолокационного обнаружения и управления.


[Закрыть], кроме родного аэродрома в случае экстренной нужды мог садиться только здесь, и нигде более. Рисковать самолетами, контролирующими небо едва не до Северного полюса, никто не стал, и аэродром несколько лет получал дотации, сохраняющие кое-как теплящуюся в нем жизнь. Ну а потом у страны сменилось руководство, и стало как будто полегче…

Увы, прежней загруженности все равно не было. Пять-шесть рейсов в день, не более. Страна выкарабкивалась из устроенного продажными политиками кризиса мучительно, с трудом, и когда она достигнет былой мощи и стабильности, оставалось только гадать. Да и сейчас ее трясло не по-детски. Так что недавно аэропорт едва не закрыли вторично, на сей раз из-за проблем с полосой. Опять выручили военные, надавили на какие-то кнопки, и полосу в течение месяца полностью отреставрировали. Увы, строения, не по чину гордо именуемого терминалом, этот процесс пока не коснулся, и оно по-прежнему было маленьким, архаичным и не слишком удобным.

Оставив машину на стоянке, Виталий быстрым шагом вошел в здание, бросил взгляд на табло. Огромное, старомодное и пыльное настолько, что казалось заплесневевшим, оно, тем не менее, исправно выдавало информацию, и светящиеся красным буквы-цифры были неплохо видны. Что же, привычка приезжать с запасом по времени на сей раз не пригодилась. Рейс опаздывал, правда, совсем ненамного, где-то на четверть часа. В Москве, где самолеты в ожидании очереди на посадку частенько подолгу нарезают круги, это и опозданием бы не назвали, но в их провинции с совершенно мизерным воздушным движением пятнадцать минут выглядели несколько более заметно.

Людей, встречающих или рассчитывающих этим же бортом вылететь в столицу, набралось не то чтобы много, однако в небольшом, да еще и имеющем не так много кресел помещении казалось, что они повсюду. Кресла, надо сказать, тоже могли называться так с очень большой натяжкой. Скорее, это были жесткие скамейки на четыре посадочных места, сидя на которых, о комфорте можно было забыть. Но, тем не менее, лучше хорошо сидеть, чем плохо стоять, и свободных мест не наблюдалось. Кое-кто из пассажиров уже оккупировал буфет, большинство же по-простому коротали время с кофе из автоматов. Как-то раз имевший сомнительное удовольствие наблюдать процесс заправки такого автомата, когда одной тряпкой вытирался и пол, и окошко выдачи, и какие-то металлические кривульки в его недрах, Виталий зарекся хоть что-то в таких покупать. Тем не менее стадный инстинкт неистребим, и пришлось сделать над собой легкое усилие – ноги сами, без участия разума, попытались развернуться и двинуться за кофе.

– Виталий Семенович?

– Виктория Тихоновна… – Виталий скорее обозначил кивок, чем действительно его произвел. Так, вежливость, не более того. Умный человек поймет, что не интересен, и пойдет своей дорогой. Саблина не поняла. А может, просто сработал условный рефлекс, все же знакомое лицо и все такое.

С точки зрения Виталия, в их городе просто невозможно было прийти в сколь-либо большое заведение, даже в супермаркет, и не увидеть ни одной знакомой рожи. Может, ты человека как такового и не знаешь, но где-то видел наверняка. Однако девушка, очевидно, в силу молодости, этого не понимала, а к тонким намекам была нечувствительна.

– Вы какими судьбами здесь?

– Знакомую встречаю, – мысленно вздохнув и поняв, что отвертеться от разговора без грубостей не удастся, ответил Виталий.

– Знакомую?

– Ну да. Женского пола. Будь это мужчина, я сказал бы «знакомого».

– А я – маму, – пояснила Саблина, хотя ее об этом никто не спрашивал.

– Из Москвы? – Вопрос был риторическим, откуда же еще, если ближайший самолет прибудет лишь часов через пять.

– Ну да.

– Очень рад за вас… – Дежурно-нейтральная фраза на все случаи жизни. – А теперь извините, мне пора.

Остаток времени он провел в машине, слушая музыку. Под вопли рокеров, заунывный долбеж по струнам бардов и нестареющую классику советского периода (вот такой у него был вкус, и Виталий, не мудрствуя лукаво, попросту забил флешку всем подряд, главное, чтобы вперемешку) время текло чуть быстрее, а пропустить рейс он не боялся. Здесь все было по-простому. Самолет останавливался едва в паре десятков метров от окружающего территорию забора, и никто ради этого не собирался подгонять автобус. Спустились по трапу – и шлепайте своим ходом к калитке. У кого багаж – те могут пройти в здание аэропорта и получить его, у кого нет – тут вам и маршрутки, и такси, и автостоянка, на которой куча встречающих. Словом, минимум формальностей, а зона прилета со стоянки просматривалась отлично. И когда самолет, скрипнув то ли тормозами, то ли резиной, замер и начал глушить двигатели, Виталий уже находился возле той самой приснопамятной калитки.

Татьяну он увидел практически сразу. Невысокая, худощавая, на плечах – ярко-красный пуховик, в котором самому Виталию в такую погоду было бы жарковато, зато шапки на голове не наблюдается. Именно поэтому он и встретил ее фразой:

– Привет блондинкам!

– То есть? – выпучила на него глаза Татьяна.

Учитывая, что она была жгучей брюнеткой, это неудивительно.

– То есть я понимаю, конечно, ты – как беляш с вокзала. Горячая, сочная и опасная. Вот только уши отморозить не боишься?

Девушка рассмеялась. Получалось это у нее красиво, звонко, будто колокольчики звенели. Да уж, чтобы ее смутить, необычного приветствия маловато. С такими женщинами бывает стыдно, но не бывает скучно.

– Не боюсь. У тебя ведь машина?

– Ага. Багаж?

– Да, еще получить надо…

– Стало быть, пошли.

За то время, что они получали багаж, Виталий узнал, что прибыла его знакомая в командировку (но тс-с, это пока секрет, потом расскажу), долетела легко и даже с комфортом – решение принято было в последний момент, и начальство, за неимением обычных билетов, раскошелилось на бизнес-класс. В общем, все просто. Оказавшись же в машине, девушка оглядела салон с тем же восхищением, с каким минуту назад рассматривала пикап снаружи, и спросила:

– Дашь порулить?

– Не сейчас. Захочешь – скатаемся потом, устроим небольшой триал.

– Конечно, хочу! Совсем новая?

– Только вчера купил. А что, так заметно?

– Да ты как ребенок с новой игрушкой. Пока не наиграешься, никому не дашь… – Татьяна вновь рассмеялась. – Нет, ты бы себя в зеркало сейчас видел. Надулся, обиделся…

– Правда, что ли? – Виталий посмотрел на себя в зеркало, но признаков надутости не увидел.

– Нет, ты чудо! – она ловко перегнулась к нему и звучно чмокнула в щеку. – Ладно, давай, поехали уже, а то я с дороги и дико хочу принять душ!

Виталий кивнул, аккуратно вывел машину со стоянки и не спеша развернулся. Краем глаза успел увидеть идущую к «фольксвагену-поло» невзрачного, даже на вид дешевого сероватого цвета Саблину. «Амарок» еще разворачивался, а спортсменка уже газанула и лихо рванула в сторону города. Что-то царапнуло сознание, и лишь отъехав, Виталий сообразил: его коллега по преподаванию встречала мать, но, уезжая, садилась в машину одна.

Дорога была скользкая, покрытая тоненьким ледком, но машина шла уверенно. Правда, и покрышки соответствовали. Не самые брендовые, конечно, однако Виталию они нравились. Уже немало лет он оставался приверженцем одной марки, и она его пока не подводила. Так что вышли на шоссе и отделяющие их от города несчастные пять километров пролетели махом. Ну и переговорить заодно успели, причем тема оказалась достаточно интересной.

Начальство Татьяны не только виноделием занималось. Наученные горьким опытом жизни в не самом лучшем государстве, бизнесмены от бутылки, оказавшись в России, старались максимально закрепиться и расшириться. А потому они достаточно активно развивали в том числе и сеть фирменных магазинов. Ну а Татьяна приложила максимум усилий к тому, чтобы вовлечь в орбиту их интересов и данный далекий регион.

Почему именно этот? Тут все просто и меркантильно. Народ в здешней Тмутаракани обитал не то чтобы богатый, а, скорее, зажиточный. Во всяком случае, по сравнению с основной частью страны. И, соответственно, желающих пить не только водку, но и что-то более интересное на вкус, получая за свои деньги гарантированное качество, а не разбодяженную непонятно где подделку, хватало. Так что перспективы выглядели не то чтобы колоссальными, но вполне устойчивыми. Как, впрочем, и в нескольких других местах.

А далее начала суетиться уже Татьяна, которая неплохо понимала: всю жизнь в микрофон говорить не слишком перспективно. Хочешь жить хорошо – делай карьеру. А вот с ней не все так просто. Женщине тяжело всегда, хотя бы из-за высокой конкуренции и чисто женских заморочек с детьми – когда-то же они появятся. И остается или прыгнуть к боссу в койку, что ей не слишком хотелось, или попытаться сыграть в игру по своим правилам. Самый простой вариант – рвануть на периферию. Сложностей больше, но зато и перспективы выше. Разумеется, Москва и Питер звучат солиднее, но там уже все занято, а вот на новом поле, в провинции, можно и рискнуть. Татьяна не боялась ни работы, ни трудностей. А еще у нее имелся хороший знакомый, который, случись нужда, может пособить в перспективном начинании.

Ход мыслей простой и надежный. И помочь ей Виталий действительно мог. Как минимум сведя с нужными людьми. Плюс обеспечить на первое время жильем – в конце концов, скоро уезжать, а за квартирой все равно пригляд нужен. Единственно, не вовремя все. Творящееся вокруг безобразие и приезд Татьяны не сочетались абсолютно. Поэтому возможности, да и время, остававшееся в распоряжении Виталия, были сейчас заметно ограничены, в чем он честно признался. Правда, в результате, пока они петляли по городу, пробиваясь через воскресные пробки, он рассказал даме все, что творилось вокруг него за последнее время. Татьяна лишь махнула в ответ рукой – ей, женщине, склонной к авантюрам, это казалось забавным дополнением к приключению. Ню-ню, посмотрим, что ты дальше запоешь.

Зато в квартире Татьяна с Катериной моментально сцепились взглядами. Именно так, ни слова не говоря и ничего вроде бы предосудительного не делая. Поздоровались, выслушали положенные слова от хозяина («Это – Таня, это – Катя, прошу любить и жаловать»), вежливо улыбнулись, а через минуту, вновь попав в зал, Виталий имел сомнительное удовольствие наблюдать двух кошек со вздыбившейся шерстью. Именно с кошками эти двое у него и ассоциировались. Хорошо еще, была возможность расселить их по разным комнатам.

Весь остаток дня Виталий провел в совершенно идиотских попытках сгладить все острые углы, и к вечеру данный процесс его уже капитально бесил. Дурное времяпровождение. И никому ничего не докажешь, ибо спорить с женщинами – это все равно что объяснять квантовую физику котлетам. Единственный плюс, сумел кинуть удочку на предмет проверки собственной идеи, но ответа, разумеется, не получил. Это – закладка на будущее. Очень недалекое будущее…

К вечеру он в буквальном смысле слова бежал из собственной квартиры и, плюхнувшись на сиденье «субару», почувствовал несказанное облегчение. Тишина! Даже радио включать неохота. Хотя…

Виталий покопался в на редкость простых и логичных, особенно по сравнению с современными мультимедийными монстрами, настройках приемника. Поморщился. Старость начинаешь чувствовать, когда песни твоей молодости видишь в разделе «ретро». Вот и сейчас заполнивший салон звук «Алисы» ассоциировался у него с теми временами, когда небо было голубее, а трава – зеленее. Впрочем, рокеры не стареют. И вообще, надо будет на досуге перебрать движок мотоцикла и летом куда-нибудь рвануть. Вот только до лета еще дожить надо, что в свете нынешних раскладов выглядело уже не совсем вероятным.

Машина негромко, сыто урча мотором выехала со двора. Откровенно говоря, Виталий уже убедился, что старый приятель не обманул, и, несмотря на потертый вид, техническое состояние кроссовера было отменным. Да и вообще, машинка начала ему нравиться: за дорогу буквально цеплялась, даже лучше, чем сгоревший недавно внедорожник. И это с минимумом электроники! Оно и неудивительно. Кстати, оппозитный движок – это не только геморрой даже с малейшим ремонтом, но и предельно низкий центр тяжести. К тому же система полного привода у «японца» хороша, динамика – на уровне… В лес на таком, конечно, не попрешься, зато по трассе – самое то. Да и, откровенно говоря, в городе сравнительно небольшой автомобиль тоже имеет свои плюсы по сравнению с огромными вездеходами. Маневренность, к примеру. А вид… Крыло, если все сложится нормально, вполне можно подрихтовать, дверь перекрасить. В общем, педаль в пол – и вперед!

До интересующего места Виталий доехал мигом. Все же воскресенье, да еще и вечер – дорога незагруженная. Подъехал, аккуратно припарковался, так, чтобы и не мешать никому, и в глаза не бросаться. Откровенно говоря, выбрал самое неудобное место, чуть ли не в самой грязи. Зато и интересующий его подъезд отсюда был как на ладони. Из машины же вылезать Виталий не собирался. Пока, во всяком случае.