Текст книги "Конкистадор поневоле"

Однако же заснуть сейчас означало как минимум заболеть, а то и вовсе не проснуться. Все же мокрая одежда, причем у всех троих, да и температура в этой искусственной пещере высокой не казалась. И единственное, что хоть как-то напоминало постель, сиречь все тот же сухой мох на полу, свойствами печки, к сожалению, не обладало. Товарищи испытывали те же затруднения, и в результате, очень быстро позабыв о таких мелочах, как приличия вкупе с предрассудками, все трое, закутавшись во все сухое, что нашли, уже сидели тесной группой, прижавшись друг к другу, греясь и грея. А еще через несколько минут Семена накрыла волна сна, в черноту которого он провалился с головой, словно в бездонный омут.

Из схрона они выбрались, когда уже стемнело. Непросохшая одежда неприятно холодила тело и, кроме того, натирала кожу в самых неожиданных местах. А куда деваться? В прохладном до отвращения воздухе рукотворной пещеры ничего не могло высохнуть даже теоретически. В результате все трое обзавелись слезящимися глазами, распухшими от соплей носами и кашлем. В общем, классические симптомы простуды – даже чудо-таблетки из лейтенантской аптечки мало помогали от ледяной воды. Вдобавок у Семена начали страшно болеть либо ныть буквально все части тела – сказались результаты ударов польских кулаков и сапог. Естественно, любви к этой нации синяки не добавляли, зато очень располагали к желанию поквитаться.

Единственный плюс – выбираться через реку не потребовалось. У схрона, как оказалось, имелся и другой выход, более цивильный. Маленький овраг рядом – и засохший куст на его краю, прикрывающий вход. Правда, в глине перемазались, как черти, а лейтенант еще и скатился вниз по склону, но это уже мелочи.

До города оказалось совсем недалеко. Не рукой подать, конечно, но, что называется, «в шаговой доступности». Короче, с километр по лесу – и вот он, красавец. Стоит – выкрашенные в грязно-белый цвет стены призраками минувшей эпохи глядят сквозь сумрак, да мерцают огни факелов. Судя по их количеству, народу на стенах изрядно, а по тому, как они перемещаются, видно – часовые, хвосты которым наверняка успели накрутить до безобразия, не спят. Во всяком случае, некоторые.

Вопрос, родившийся в измученной (болела она сейчас так, что аспирину для лечения требовалось не меньше упаковки) голове Семена, выглядел просто, незатейливо и потому крайне внушительно. Как, спрашивается, попасть на ту сторону? В то, что перед ними гостеприимно распахнут ворота или хотя бы калиточку, он не верил совершенно. Горожане же не круглые идиоты, и меры, предпринятые ими, выглядят как минимум адекватными. Во всяком случае, несмотря на то, что ворота остались далеко справа от места, где они вышли, было заметно, что они не только задраены, но и подъемный мост стоит вертикально. А еще тут открытое пространство, все деревья метров на сто вокруг предусмотрительно вырублены, чтобы никто незамеченным не подобрался. Так что плюшками незваных гостей, хоть польских, хоть из будущего, здесь встречать явно не собирались.

И вот тут-то выяснилось, что Матрена не проводник. Вернее, не так, проводник-то она самый настоящий, и какой! В темноте, по лесу, безошибочно выйти, куда захотела – это ой как серьезно. Сам Семен, хотя и считал, что в лесу не новичок, даже просто ходить в темноте не рискнул бы. Но девушка оказалась не только проводником – она, похоже, еще и знала секреты, которые обычной деревенской, да даже и городской бабе знать попросту не положено.

Подземный ход производил неизгладимое впечатление. Семен даже не предполагал, что здесь умеют строить такие сооружения. Метров триста длиной, не меньше, идти можно, не пригибаясь и не задевая локтями стен. Вдобавок сухой, а сами стены, когда Семен постучал по ним эфесом шпаги, отозвались неожиданно мелодичным звоном.

Как объяснила Матрена, после совместной дневки ставшая немного разговорчивее, при строительстве этого хода (а в этом процессе, опять же, принимал участие кто-то из ее предков) применялась интересная технология. Слой почвы здесь был тонок до безобразия, а под ним находился мощный, в несколько метров (а может, и десятков метров, нюансов девушка не знала) пласт глины. Вот в глине ход и прокопали, а потом набили его дровами и несколько дней прокаливали. В результате получился такой вот прочный и долговечный потайной ход, напоминающий кувшин.

Откровенно говоря, Семен усомнился в сказанном девушкой, как-то лежало это все за пределами его представлений о том, что можно и чего нельзя, но тут Матрену неожиданно поддержал лейтенант. Он, оказывается, читал о таком, и вроде бы какие-то строения, фундаменты которых сделаны на основе гончарной технологии, простояли больше полутысячи лет и дожили аж до их времени. И даже вроде бы в советское время что-то подобным образом проектировали. Оставалось поверить на слово, хотя – и в этом Семен остался непоколебимо убежден – технология обжига была совсем не так проста, как ему описали. Наверняка имелись какие-то нюансы, никому, кроме мастеров, не известные. Ну и пес с ними, честно говоря, главное, пока шел разговор, они успели дойти до самого конца хода.

Здесь их уже ждали. Несколько угрюмого вида крепких мужиков ловко, как морковку из грядки, выдернули их из узкого лаза, располагающегося не то что в каком-то подвале, а еще и в полу, причем к этому полу пришлось для начала подниматься по довольно крутым ступеням. Все правильно, город стоит на пригорке. Вокруг стен заполненный водой ров. Узенький, правда, и, если верить лейтенанту, изрядно заросший, но когда-то наверняка являвшийся полноценным элементом системы обороны. Вот и пустили ход поглубже, чтоб не заливало.

Матрену извлекли первой, и, когда Семен оказался наверху, он обнаружил ее обнимающейся с массивным, как танк, заросшим густой бородой мужиком. Впрочем, даже эта растительность вкупе с колышущимися тенями от факелов не могла скрыть явного мордального сходства. Брат? Вряд ли, скорее, отец – на вид разница в возрасте лет двадцать, если не больше. Одет не то чтобы богато, но весьма добротно, видно, что не из простых деревенских лапотников. И на Семена с лезущим последним лейтенантом он смотрел без враждебности, но и определенно без намека на дружелюбие. Оценивающе смотрел.

Ну да, все правильно, их же считают наемниками. Такими же, как и те, что сейчас заканчивают грабить посад, только волею судьбы оказавшимися с другой стороны прицела. Кстати, ничего против местные, похоже, не имеют. Вон, две знакомые камуфлированные личности тоже здесь, скалятся дружелюбно, и при оружии, что характерно. Впрочем, горожане, пускай и имеющие какой-никакой боевой опыт, вряд ли знают, на что они способны, иначе наверняка вели бы себя осторожнее.

Между тем отец Матрены, закончив разглядывать вновь прибывших и оценив их мокрый и печальный вид, махнул рукой:

– В баню всех. Быстро, быстро, а то заболеют – возись потом с ними.

Ну да, все предельно четко и рационально. Двое крепких, неплохо вооруженных мужчин представляют определенную ценность при обороне города, но они же превращаются в обузу, прожирающую ценные, особенно в условиях осады, продукты, если будут лежать пластом и кашлять. И никакие прошлые заслуги вроде кучи народу, которую они положили в посаде, в расчет уже не берутся. Не свои, чай, пришлые, здесь о гуманизме и прочих ценностях разве что краем уха слышали и, скорее всего, посмеялись.

Додумывал все это Семен уже в бане – приказ местные ухари исполнили молниеносно, а баня оказалась заранее истоплена. Предусмотрительно, однако. И, кстати, баня топилась вполне по-белому что говорило о немалом достатке ее хозяина. Боги, какая это замечательная вещь – тепло! Семен вдыхал горячий воздух и сидел на самом верху до тех пор, пока мозги не стали закипать. Потом вниз, ведро ледяной воды на голову, снова наверх, потом все это повторить… Веники! Замечательные березовые веники! А потом чистые простыни и горячий чай с малиной в прохладном, но притом не щелястом, без единого сквознячка предбаннике.

С трудом удерживаясь от желания прямо здесь же растечься по доскам и задремать, он все же поинтересовался, кто же отец Матрены. Лейтенант не удивился вопросу, только плечами пожал:

– Судя по косвенным признакам, местный «крестный отец». Дон Корлеоне среднерусского разлива.

Ну что же, это объясняло все. Или почти все. Оставалось расслабиться и отдыхать. В конце концов, непосредственно сейчас им ничего не грозило. Хотели бы – прирезали сразу. Или в крепость не пустили. Вариантов масса, но сейчас к ним настроены как минимум дружелюбно…

Утро началось с грохота. Рвануло совсем недалеко, да так, что Семен кубарем скатился с широкой лавки, на которой бессовестно продрых всю ночь. Сон улетучился мгновенно, и, когда Семен еще натягивал высохшие за ночь, но до безобразия измятые штаны, в комнату ввалился лейтенант, тоже помятый и чертовски злой.

– Давай живее, что ты возишься?

– Сейчас, – пропыхтел Семен, отчаянно нашаривая перевязь с оружием и путаясь в ремнях. – Что это было?

– Бомба.

В первый момент Семен даже не понял, о чем разговор. Бомбы – это что-то с самолетов, отчаянно воющее и со стабилизатором в хвосте. Потом для него дошло, что здесь бомба – это полое ядро с пороховой начинкой.

– Откуда? Эта дрянь лет через пятьдесят появится, не раньше.

– Я тоже так дума…

Рвануло снова, правда, в стороне и не так сильно. Не задавая больше вопросов, Семен кинулся на улицу, лейтенант следом. Картина их глазам предстала удручающая. Первая бомба, упавшая в паре десятков метров от дома, в котором они квартировали, особого вреда не нанесла. Похоже, она угодила в чей-то огород, и результатом стала неглубокая воронка диаметром метра полтора да поваленный забор. В остальном сила взрыва ушла в грохот. Зато вторая натворила дел. Попала она аккурат у входа в церковь. Каменное сооружение выстояло, лишь побелку со стен ободрало, разворотило только деревянное крыльцо. Ну и тех, кто на нем в момент взрыва находился. Куски мяса вперемешку со щепой раскидало во все стороны, в воздухе стоял тошнотворный запах порохового дыма и крови.

– Смотри!

Семен повернул голову туда, куда указывал лейтенант, и охренел. Над стеной по высокой дуге медленно взлетал темный шар. Вот он дошел до верхней точки своей траектории, вот устремился вниз, все более и более ускоряясь, и исчез за домами. А через несколько секунд там рвануло, раздались вопли…

– Бегом!

На стену они взлетели пулей. Как раз к моменту, когда взлетела еще одна бомба. Лейтенант приник к биноклю, затем выругался и резким движением сунул прибор Семену:

– Ты посмотри, что делают, скоты!

– Скоты? Ты о них хорошего мнения, – пробормотал тот себе под нос, рассматривая открывшуюся картину.

Метрах в пятистах-шестистах от них развернулась полноценная четырехорудийная мортирная батарея. По пехоте из таких дур стрелять занятие бесполезное, но по заметно солидной цели, вроде города, промахнуться сложно. Сейчас вокруг орудий деловито копошилась прислуга, готовя их к новому залпу. А в ветвях стоящего рядом дерева Семен безо всякого удивления рассмотрел человека с подзорной трубой – корректировщика.

– Почему наши не стреляют?

А вот это уже Александр, как-то вдруг разом и без разговоров зачисливший горожан в число «наших». Наверное, правильно сделавший. Будто в ответ на его слова по соседству громыхнуло. Небольшое, сантиметров пять или чуть больше диаметром, ядро ушло в сторону противника и бессильно плюхнулось, чуть-чуть не дотянув до цели.

– Не достать, – откуда тут взялась Матрена, Семен не заметил, не до того было. Впрочем, учитывая, что они разместились на постой в доме ее отца, не было ничего удивительного в ее появлении именно здесь. Сейчас она, одетая в штаны и короткий кафтан (хана местным патриархальным устоям), облокотилась на край стены и без страха рассматривала вольготно чувствующих себя поляков. – У нас самой новой пушке больше ста лет. Никто же не думал… А-а! – она в сердцах махнула рукой и отвернулась.

– Александр, – после секундной паузы лейтенант повернулся. Выглядел он спокойным и собранным. – Тащи сюда винтовку. Пора им показать, кто здесь самый главный папа.

Александр кивнул и, удовлетворенно хмыкнув, бегом помчался вниз по лестнице. Хорошо еще там почти не было народу. Кто хотел, уже успел подняться, остальные разбежались, прячась в погребах. Вернулся он уже через пять минут, неся СВ-98 – оружие не новое, зато отменно точное. Не спрашивая разрешения, удобно пристроился у поврежденного безжалостным временем зубца, тщательно прицелился и выстрелил.

По сравнению с местными самопалами выстрел прозвучал сравнительно негромко. И почти сразу один из тех, кто возился у мортир (они так и не сделали больше ни единого выстрела, перезарядка их была делом отнюдь не быстрым) схватился за лицо и рухнул. Второму пуля ударила в грудь, отшвырнув его назад. Третьего выстрела не последовало – лейтенант тронул Александра за плечо и отрицательно покачал головой:

– Так стрелять – только патроны жечь. Дайка мне.

Целился он долго. Семен даже удивился, но под руку не лез, и, как оказалось, правильно делал. Выстрел – и ничего не произошло, никто не упал, а разбежавшиеся было вначале пушкари уже снова возились у своих осадных монстров. А спустя несколько секунд полыхнуло.

Как лейтенант высмотрел, где у поляков складирован боезапас, а потом еще и ухитрился попасть точнехонько в бомбу, для Семена так и осталось загадкой. Умел человек, и этим все сказано. Эффект от выстрела получился воистину потрясающий. Взрыв, а точнее, цепь взрывов, разнес позицию артиллеристов ко всем чертям, разворотив и людей, и сами пушки. Ствол дерева, на котором уютно расположился наблюдатель, попросту смело. Клубы дыма моментально образовали полупрозрачное облако, поднявшееся выше леса и начавшее медленно дрейфовать в сторону от города. В общем, небольшой участок земли превратился в лунный пейзаж, а у всех, кто это видел, заложило уши.

– Вот примерно так и надо стрелять, – с неприкрытой гордостью в голосе выдал лейтенант. – Спорим, до завтра как минимум не сунутся?

Желающих оспорить его мнение не нашлось.

– … ляхов ненамного больше, но если они ворвутся в город, нам их не остановить.

Семен и лейтенант согласно покивали. Действительно, чего тут спорить? Мужик, даже если его обвешать оружием с головы до ног, все равно уступит профессиональному солдату, и никуда от этого не деться. А если учесть, что в арсенале и, соответственно, на руках у ополченцев главным образом старье (пушки – хороший показатель), то ситуация выглядит и вовсе невесело.

С другой стороны, у обороняющихся хороший козырь – стены. Пусть невысокие, пусть ветхие, но их в любом случае надо преодолеть, и делать это придется не просто так, а под огнем всего, что может стрелять. И пуля, даже если она не имеет никакого отношения к полковнику Кольту[1]1
  Бог создал людей сильными и слабыми, а полковник Колы уравнял их шансы.


[Закрыть], все равно до определенной степени уравнивает шансы. Стало быть, если не дойдет до рукопашной, отбиться вполне можно. Неизвестно, правда, как там у поляков с артиллерией, вроде бы кроме тех мортир разведчики видели что-то еще, но тут уж не угадаешь. Да и то сказать, на раз стену не снесешь даже пушками, так что, если не дрогнут люди, отбиться можно. А у них за спиной семьи, так что стоять будут до конца, и воевода это прекрасно понимал.

Надо сказать, впечатление воевода производил достаточно благоприятное. Среднего роста, нетолстый, но крепко сбитый, с густой, окладистой бородой. Опять же, не до полу и даже не до пояса, как любили показывать бояр в исторических фильмах, а коротко постриженной, не мешающей и, помимо того, исключительно ухоженной. Бородачи частенько ассоциируются с грязью в этих зарослях, но тут все было чисто вымытым и аккуратно расчесанным, буквально волосок к волоску.

Воевода был нестар еще, всего лет сорок, и древностью рода похвастаться не мог. Отец его выслужил дворянство у Ивана Грозного, того самого, который, если верить западным писателям, за свою жестокость был прозван Васильевичем. По факту же воевода отзывался о покойном царе, при котором он, собственно, и начал свою военную карьеру, едва не с восторженным придыханием. Так что с личностью царя, как это всегда и бывает, не все так однозначно. Кстати, по той же незнатности рода, и лямку свою воевода тянул здесь – для более хлебных мест находились желающие из старой аристократии, ныне в большинстве полностью дискредитировавшие себя сотрудничеством с ляхами. В вину им это ставить было сложно, всюду разброд и шатание, а переход от одного покровителя к другому считался делом обычным, можно сказать, житейским, но все равно нехорошо как-то. Именно так негласно решило общественное мнение, и в результате доверия к таким летунам народ не испытывал.

Здесь же все было с точностью до наоборот. Воровал, точнее, путал свой карман с государственным, в меру, арсенал содержал в относительном порядке, гарнизон оказался прилично обучен. Ну и, кроме того, именно благодаря отсутствию длинного ряда благородных предков и тугой мошны воевода не был кичлив, так что посидеть за одним столом с простыми людьми зазорным не считал. Вот и попал лейтенант к нему на обед в качестве героя дня, а Семен так, за компанию. Создавалось впечатление, что лейтенант специально держит его поближе к себе, что выглядело, кстати, вполне резонно. Хуже всех из их четверки подготовлен, наименее дисциплинирован и притом единственный, кто всерьез разбирается в аппаратуре. Вот и попал на званый ужин. Авторитет же по имени Матвей сиживал за этим столом явно не в первый раз и потому вел себя вполне уверенно.

– Вот я и интересуюсь. Вы – люди опытные, такие нам нужны, но денег в казне нет.

– Ничего, – лейтенант играл роль умудренного жизнью и пускай даже оказавшегося в сложных обстоятельствах, но знающего, как в его услугах заинтересованы, наемника вполне уверенно. Выходить из образа он не собирался, и тут главное не перестараться. – Пока что мы поверим вам на слово.

Если победим, вам будет, чем заплатить, ну а проиграем… Мертвецам деньги ни к чему, не так ли?

Воевода на минуту задумался. Очевидно, не совсем понимал, как быть. С одной стороны, его не послали, с другой – на халяву получить четверых грамотных бойцов, когда на счету каждая сабля, тоже не получалось. Да включай же логику, идиот, подумал Семен. Даже если тебе незнакомо слово логика. И не вздумай догадаться, что нам тоже охота здесь пересидеть, пока не откроется портал.

– Я думаю, это серьезное предложение, – Матвей, с удобством расположившийся на широкой, за годы использования до блеска натертой сотнями задниц лавке, поощрительно улыбнулся. – Если, конечно, ваша цена не слишком разорительна.

Вот вам и все, кто фактически заправляет в городе – ясно. Скорее всего, за воеводой, старательным, но умом не блещущим, только вопросы обороны и представительские функции, а все остальное его участия и не требует. Такое вот сращивание власти с криминалом. Можно было сразу догадаться – откуда-то же и про подземный ход знали, и без вопросов в городе легализовали.

Когда лейтенант с Семеном вышли на улицу, кривую, шириной такой, что двум телегам не разъехаться, но чистую, уже стемнело. Народу, что характерно, было предостаточно – обычно-то ложатся с темнотой, чтобы встать с петухами, но события этого дня, видать, дали много поводов для разговоров, а потому кучки обсуждающих что-то мужиков, пока они шли, попадались им раза три. Лениво перекликались на стенах часовые – напряжение, возникшее при обстреле, давно спало, и город быстро вернулся к нормальной жизни. Интересно только, надолго ли – поляки-то никуда не ушли, а значит, рано или поздно будет новый штурм. Хотя, конечно, не сегодня и, вернее всего, не завтра, слишком уж хорошую плюху они получили.

Лейтенант выглядел довольным, и было от чего – торговался он как заправский еврейский купец на арабском рынке. В смысле, выжимая оппонента до последней капли, но делая это предельно осторожно, чтоб не убили. Причин для такого поведения у него имелось аж две: во-первых, именно такого поведения от опытного, прожженного жизнью наемника ожидали, а во-вторых, стоило озаботиться деньгами. Портал порталом, но когда он откроется и откроется ли вообще – вопрос сложный.

В доме почти никого не было. Почти – это потому, что подчиненные лейтенанта уже бессовестно дрыхли, а костоломы Матвея, как Семен уже знал, здесь появлялись разве что с докладом. Стряпуха умотала домой, оставив вместо себя гору источавших неземной аромат пирогов, а больше тут никого отродясь не бывало. Ну, кроме Матрены – она как раз уютно расположилась в горнице и с достойным лучшего применения упорством портила глаза. В смысле при свете двух свечей занималась рукоделием, чего Семен от воительницы местного разлива никак не ожидал.

Надо сказать, на стол эта истинная дочь своего времени собрала с прямо-таки нереальной скоростью. Мужчины переглянулись и с тоской, синхронно вздохнули – мало кто из их современниц смог бы так же, а многие и вовсе считали появляться на кухне, убирать или еще каким-то боком прикасаться к домашнему хозяйству ниже собственного достоинства. Здесь же это, похоже, считалось естественным. Пожелав мысленно лютой, полной мучений смерти тому, кто изобрел эмансипацию, они навалились на пироги. Нет, конечно, оба только что были из-за стола, но, во-первых, не хотелось обижать хозяйку, а во-вторых, пироги оказались исключительно вкусными.

Лейтенант отвалился от стола первым, некоторое время сидел, глядя бессмысленным, осоловевшим взором на оставшуюся груду снеди, а затем, поблагодарив, отправился в свою комнату, спать. Семен продержался чуть дольше, но именно что чуть – в желудке было уже столько, что стало трудно дышать. Давно уже он так не объедался.

Матрена между тем хлопотала вокруг и, только когда Семен окончательно отодвинулся от стола, сама присела на место. Опустила подбородок на сжатые в кулачки руки и спросила:

– А скажи… Твоя сабля – она как, хорошее оружие?

– Шпага, – поправил Семен. – Нормальное. Со своими достоинствами и недостатками, как и любое другое. А что?

– Когда ляхи полезут на стену, нам придется драться. И там наверняка есть те, у кого окажется такое же.

– Это точно, – медленно кивнул Семен. – Ничего, отобьемся. А тебе-то зачем? Вы, женщины, будете в погребах сидеть.

– Еще чего, – Матрена так мотнула головой, что кончик косы смахнул одну из свечей. Она этого, впрочем, даже не заметила. – Я буду на стенах.

Угу, угу, так тебя отец и пустит, скептически подумал Семен. О том, что вытаскивать его в компании лейтенанта девушка отправилась тайком и отеческого ремня вчера вечером не избежала, он был уже в курсе. Лупил ее Матвей, конечно, показательно и не особенно сильно, но все же. Хотя, кто знает, может, и впрямь опять сбежит. Оружием она, во всяком случае, владеет отменно.

– Хочешь, чтобы я показал тебе, как фехтуют на шпагах?

– Да, – Матрена сказала это просто, но так, что стало ясно: пока не получит свое – не отстанет. Ну и пес с ней. В конце концов, он ее должник, а лишнее знание и впрямь может пригодиться и спасти ей жизнь.

– Хорошо, покажу, что смогу. Только ведь я далеко не самый лучший фехтовальщик и паршивый учитель.

– Ничего, – вполне резонно ответила девушка и одним слитным, невероятно плавным движением встала. – Пойдем.

– Куда? Учить? Извини, сейчас не получится. На дворе темень – хоть глаз выколи, а в доме фехтовального зала я что-то не наблюдаю.

– Ой, – Матрена сообразила, что сморозила глупость, смутилась и стала похожа на ту, кем, собственно, и была, – обычную девчонку. – Ну, тогда завтра.

– Договорились. С утра, наверное, будет проще всего.

Ну кто же знал, что его «с утра» будет понято настолько буквально. Точнее, что понятие «утро» у них с Матреной разное. Подняла она его ни свет ни заря, хорошо еще умыться времени дала. Холодная, только-только из колодца, вода разом привела Семена в чувство, но настроения ему не добавила. Тем не менее дал слово – выполняй, и пришлось ему, ругаясь мысленно, тащиться во двор, все еще затянутый легкой дымкой тумана.

Матрена была уже там. Стояла, небрежно поигрывая узкой саблей, и по тому, как она это делала, Семен понял – девица не только на ножах, но и в танцах с длинномерными железками тоже отнюдь не новичок. Ну, стоило догадаться, при таком-то отце. А вот то, что держится она несколько самоуверенно, это уже плохо. Избыток наглости может стоить головы. Придется это исправлять. Семен отсалютовал противнице клинком и встал в стойку.

Надо сказать, спесь он с девушки сбил моментально. Саблей хорошо рубить, но шпага превосходит ее в длине, да и техника владения ею была местным незнакома. Во всяком случае, когда Матрена едва не напоролась на клинок, она явственно побледнела. Семен уже думал, что она попросит прекратить урок, но, как оказалось, не на ту нарвался. Девушка только упрямо закусила губу и продолжила, уже заметно осторожнее. Это ей, правда, не помогло. Шпага не только длиннее, техника работы с ней совсем иная, и противоядия против нее Матрена не знала. В отличие от Семена, кстати – того учили еще на Базе. Плюс он был куда выше, имел более длинные руки, да и сильнее намного. В результате более легкая сабля не давала девушке преимущества в скорости, ее главного козыря. Так что через пару часов, когда они закончили, пот лил с нее градом, но достать Семена она так ни разу и не смогла.

Однако же ученицей она оказалась способной. Во всяком случае, кое-какие финты, равно как и методы противодействия, она усвоила. В результате под конец запарился уже Семен, хотя, конечно, и не так.

Когда занятие окончилось, а запыхавшаяся Матрена умчалась переодеваться, он сунул на несколько секунд голову в бочку с дождевой водой, стоящую тут же, в углу двора. Взмок все же, требовалось срочно охладиться, а когда распрямился и открыл глаза, то прямо перед собой увидел Матвея.

– Учишь, значит? – криминальный авторитет смотрел не то чтобы одобрительно, но без злости. – Сам предложил, или…

– Или.

– Это хорошо, значит, все же не дура. А то ее мать… Впрочем, ладно. Ты мне скажи, как считаешь, если будет драка на стенах, она справится?

– Не знаю, – честно ответил Семен. – Там есть те, кого, она напластает на ломтики без труда, а есть те, кто напластает, случись нужда, ее саму.

– Вот и я не знаю, – вздохнул Матвей. – Поэтому и хочу, чтобы ты ее продолжал учить. Ее ведь в доме не удержишь, все равно сбежит.

– Не вопрос.

– Что? – Матвей явно не понял этого оборота.

– Говорю, поучу, конечно. Только многому не научу, времени не будет. Я удивляюсь, как ляхи еще к штурму не приступили.

– Порох им подвезти надо, – ухмыльнулся Матвей. – А то часть пороха вы вчера спалили, а остальное мы, ночью.

– Спалили? – Семен наморщил лоб, но взрывов в ночи вспомнить не мог.

– Нет, залили водой. Так что пара дней у тебя есть. И еще. Когда начнется штурм, держись рядом с моей дочерью. Если она останется жива, награжу, нет – лучше тебе самому погибнуть. Ясно?

Да уж чего тут неясного. Решил, гад, на халяву телохранителем для наследницы обзавестись, думал Семен, глядя в спину идущему к дому Матвею. Спина была широкая, выдавая немалую силу своего обладателя. Больше всего хотелось в нее чем-нибудь запустить, но Семен сдержался. Черт с ним, в конце концов, девчонку и впрямь жалко.

Следующую попытку штурма поляки решились предпринять лишь через три дня. Очевидно, и впрямь ждали порох, хотя, надо признать, доставили его, по местным меркам, крайне оперативно. И действовать они принялись согласно канонам местной военной науки, которую двигали отнюдь не примитивы и бездарности. Правда, средств у них, по сравнению с прошлым разом, ощутимо поубавилось.

Рев пушек начался с самого утра. Всю артиллерию противник сконцентрировал на довольно узком участке стены, как раз напротив ворот. Логичное действо – здесь был наиболее удобный подход, и вдобавок у поляков попросту не хватало сил для обстрела и штурма со всех направлений. Наемный отряд, даже большой – не армия. Так что сейчас два десятка пушек грозно ревели. Этим ревом, кстати, основной эффект от их действия и исчерпывался.

Мортир с их непонятно откуда взявшимися бомбами у штурмующих больше не было, а обычные пушки выглядели несерьезно. Малый калибр не давал и тени шанса в обозримом будущем разрушить стены. Как оказалось, кирпичными здесь были только зубцы и верхняя треть стены, наращенные относительно недавно. Ну и отделка подвалов еще, да и то не везде. Основной же массив укреплений оказался из тщательно покрытых известкой (Семен так и не понял, зачем, и подумал, что кто-то когда-то решил поэстетствовать, а потом это возвели в ранг традиции) каменных глыб. Толщина стены достигала трех метров – предки строили с запасом. Тщательно подогнанные друг к другу куски песчаника для небольших, да вдобавок летящих с малой скоростью ядер оказались не по зубам. Урон они несли, скорее, эстетический – известка и мелкие каменные осколки летели во все стороны градом, но назвать успехом выбоины с кулак величиной язык не повернулся бы даже у больного на всю голову оптимиста.

Второй проблемой этих пушек была настильная траектория. Через стену ядра, в отличие от мортирных бомб, практически не перелетали, да и целиться как следует у пушкарей не получалось. Крыши домов были заметно ниже стен, а единственный ориентир – деревянная колокольня – развалился после первого же попадания, никого, к счастью, не придавив. Бить же по площадям таким калибром выглядело бездарным расходом пороха, ведь попасть куда-либо можно было разве что случайно, при очень уж большой удаче.

А еще на этот раз орудия расположились примерно в километре от стен города – поляки усвоили преподанный им жестокий урок сразу и намертво. Лейтенант, конечно, попробовал пострелять, и даже попал, как он утверждал, в бочонок с порохом. Насколько мог судить Семен, желаемое за действительное он не выдавал, но результат оказался совсем не тот, что в прошлый раз. Порох сам по себе не взрывается – он горит с выделением большого объема газа и высокой температурой. Вот и сейчас вместо взрыва получился фейерверк, эффектный, выше деревьев, но малоопасный. Кто-то наверняка пострадал, но на качестве польской стрельбы это никак не отразилось. Оно и без того было крайне низким, и вследствие расстояния, и потому что скорострельность пушек в средневековье аховая.

Нельзя сказать, что обстрел не давал совсем уж никакого эффекта. Колокольню вон уронили, повредили несколько зубцов на стене, четверо стрельцов были ранены осколками камня, причем один тяжело. Был эффект, был, вот только никак не соответствовал затраченным усилиям. И ближе к полудню нападающие наконец поняли, что в этой песне что-то не так.