Текст книги "Черный маг"

А местный дворянин поступит и того проще – они тут привыкли железяками размахивать, так что он все на том же рефлексе мечом рубанет. На что угодно спорю – развалит того, кто наехать посмел, от плеча до задницы. Нет, вы как хотите, а хозяину постоялого двора очень повезло, и он это, что интересно, прекрасно понимал. Что ни говори, а в Средневековье люди к жизни относятся проще, привыкли рассчитывать только на себя и, в отличие от наших маменькиных и папенькиных сынков, понимают, что никто им ничего не должен. Полезное для выживания качество.

В общем, льется у моего собеседника словесный понос, а Васька слушает, да ест. Точнее, не Васька, а Пашка, я то есть, но это ничего принципиально не меняет – сижу, насыщаюсь и воспринимаю крохи полезной информации между делом, совмещаю, так сказать, приятное с полезным. Послушать, кстати, есть чего.

Оказывается, дорога к замку ведет через лес. Ну, это я и без чужих подсказок знаю уже. И дорога тяжелая будет – сезон дождей, как-никак, все размыло. Гм… А то я сам не заметил… Но недалеко. И это знаю, у амулета слишком малый радиус, чтобы я мог оказаться далеко от цели. А вот это уже интереснее – оказывается, отморозки и тут есть. Граф перестал порядок наводить совсем недавно, а уже появилась разбойничья шайка. На дворян, правда, не нападали еще, а вот крестьян пощипывают чувствительно. Чему удивляться – дворяне, насколько я знаю, местный аналог спецназа, элитные воины, умеющие воевать в любых условиях и любым оружием, а закованные в доспехи, они и вовсе могут быть приравнены к танкам. Правда, хе-хе, к очень легким танкам. Но, тем не менее, нападать на такого воина для разбойников как минимум небезопасно – он их на ломтики порежет и не вспотеет. А крестьянин… А что крестьянин? Разве что обматерит сдуру, если самому жизнь недорога, поэтому их и грабят все, кому не лень. Суровая проза жизни – или ты ешь, или тебя едят. Сожрать кого-нибудь, что ли… Размечтался, блин, тут как бы самого не сожрали. Нет, обязательно надо пистолет испытать.

Так, о чем это мне собеседник трендит? О вампирах? М-дя, интересно. Дома я бы только посмеялся над подобными байками, а здесь и сейчас придется как минимум принять эту информацию к сведению – мало ли на что в чужом мире нарвешься. Жаль только, о вампирах мой собутыльник знает поразительно мало – одни слухи, никакой конкретики. Слухи, правда, тоже не на пустом месте рождаются, но уж больно они ненадежный источник информации, так что, как ни крути, придется их пока провести по одному ведомству с байками о зеленых человечках и порядочных политиках. Хотя кто знает – может, здесь мне зеленые человечки как раз и попадутся, а вот политиков порядочных я точно даже здесь не встречу – слишком уж это фундаментально.

Так, о чем это он? Что-то я пропустил… Отвлекся на собственные мысли – зря, рано пока что думать – идет процесс сбора информации, и кусок ее я только что потерял. Ладно, переспросим – мы не гордые. О-па! Хорошо, что переспросил – этот момент и впрямь важен, разговор-то о магах пошел. А маги тут есть, в этом Шутник не соврал. И не то чтобы были они чем-то совсем уж необычным – в любом городе с десяток наберется, а то и больше. Правда, в этих местах маги, в основном, слабые – ну да это нормально как раз. Сливки, как всегда, собираются в столице, а здесь у нас не просто провинция, а провинция глухая. Кто посильнее да попредприимчивее, давно уже рванули в поисках лучшей доли под крылышко местного короля… Так, здесь и король есть, это важно, но это потом… В общем, сильных магов можно найти ближе к столице. Интересно, а почему тогда граф здесь? Он ведь маг, по идее, не из последних… Ладно, потом разберемся, но нетипично, нет. У нас вон многие тоже рвутся в Москву, как будто там медом намазано, здесь та же история… Ладно, все действительно потом, времени на размышление целая ночь.

А пока что продолжим разговор «за жизнь» и аккуратненько переведем разговор на короля. Не стоит проявлять свою неосведомленность в местных реалиях – просто обругаем какого-нибудь министра, их принято ругать везде. Так, удачно – пошел разговор о государственной политике. Во звездит! Прямо как у нас интеллигенты в недоброй памяти перестроечные годы. Я, правда, их почти что и не застал, да и не помню ничего, но мать рассказывала, как собирались идиоты на кухнях и начинали говорить о том, как они страну обустроят, если им власть дадут. Болваны, да кто же вам даст-то? Давать вам жена с любовницей будут, а совсем не власть. Хотя, конечно, и это не факт – жена может и поварешкой в лоб дать, а на любовницу деньги нужны. Чтобы деньги были, надо работать, а не по кухням сидеть… Блин! Да чего меня несет-то сегодня? Ладно, примем как последствия стресса. Однако же, кое-какую информацию я собрал, и теперь спать пора. А перед сном и подумать над всем будет время.

Увы, подумать мне в тот вечер не удалось. Я заснул, кажется, раньше, чем голова коснулась подушки, и проснулся только утром, оттого что прямо за окном заорал петух. Кошмар, эти твари здесь такие же, как у меня дома! С детства ненавижу петухов, как раз с того времени, как один горластый засранец каждое утро меня будил. Я тогда отдыхал у бабушки в деревне, и ровно в пять утра он начинал орать. Все бы ничего, я бы мог и снова заснуть, но сразу после его крика просыпалась бабушка, начинала шуровать по хозяйству, и поспать не было никакой возможности. И здесь, похоже, та же история наблюдается. В суп его, гада!

Ладно, плевать на петухов – пора вставать, сегодня меня ожидает тяжелый день. Я сажусь на кровати – и вдруг понимаю, что я не в комнате старого постоялого двора. Я по-прежнему сижу на кровати, но кровать стоит не в комнате. Вижу яркий свет, но не слепящий, а ровный такой, приятный. Причем льется со всех сторон, да так, что тени не отбрасываю. Встаю, оглядываюсь – ничего вокруг нет. Просто нет. Под ногами что-то вроде ковролина белого, и уходит он далеко за горизонт. Хотя и линии горизонта тоже нет, сплошная бесконечность. И посреди этого – моя кровать! Весело, ничего не скажешь…

Интересно, никогда еще меня такие яркие сны не посещали. Говорят, цветные сны – признак паранойи. Оглядываюсь вокруг – да, кровать деревянная и отнюдь не черно-белая. Ладно, будем считать, что параноик, что дальше?

– Ну и долго ты комплексовать собираешься?

Я аж подпрыгнул от неожиданности. Оглядываюсь – нет никого, и спрятаться здесь негде. Разве что под кровать мою залезть. Заглядываю под кровать – пусто. Интересно девки пляшут по четыре сразу в ряд…

– И что ты хотел там увидеть?

– А ты кто? – спрашиваю.

– Я? Ну, ты можешь звать меня Хаосом, хотя, поверь, то понятие, которое вы, смертные, вкладываете в это слово, не отражает и сотой доли моей истинной сути. Вы все увидели, выражаясь доступными тебе понятиями, клочок одежды и на основании этого кусочка знания решили, что познали мою суть. Странные вы все же существа.

– Но Шутник говорил…

– Шутник, Шутник… Да много они знают, твои мелкие боги! Они, поди, стоят всего-то на пару ступенек выше вас, а корчат из себя невесть кого, – скривил губы мой собеседник. – А хочешь – я из тебя бога выше него рангом сделаю?

Я задумался на секунду. Разговор мне не нравился, была в нем какая-то нестыковка. Но и ругаться не хотелось, мало ли что, поэтому я ответил:

– Нет.

– Гм… Молодец. А теперь объясни почему.

– Ну, во-первых, я не знаю, что ты потребуешь взамен, такие подарки просто так не делаются, а во-вторых, я пока не представляю даже, что мне делать с такими возможностями.

– Логично.

– Знаешь, весьма странно слышать о логике от Хаоса.

Тут он рассмеялся – совсем по-человечески, весело. А потом говорит:

– Знаешь, ты первый человек за последнюю сотню лет, который сумел меня развеселить, пусть и благодаря собственной тупости и невежеству. Молодец! Я всегда знал, что у тебя большое будущее.

– Ну, в таком случае просьбу можно?

– Говори.

– Покажись как-нибудь, а то неуютно с пустотой разговаривать.

Миг – и передо мной появился тот самый водопад, который я видел совсем недавно, на перекрестке миров. Вот только вода в нем была почему-то прозрачная, как слеза, и не светилась.

– Ну что, так лучше? – прожурчала вода.

– Да, намного.

– Мог бы сразу сказать – вы, люди, странные существа, и я не всегда могу разобраться в вашем поведении.

– Исполнение желаний по первому требованию. С чего такая честь?

– И еще вы недоверчивые… Ладно, оставим китайские церемонии. Скажу честно: мне нужен этот мир. То задание, которое дал тебе помощник Артаса, – оно, конечно, правильное, но несколько… э-э-э… неточно сформулированное. Кстати, как оно звучало, помнишь?

– Дословно – нет. Суть – взять Зерно Хаоса и создать на его основе место преклонения.

– Зерно… Ну, можно назвать и так. Неточно, м-да, совсем неточно.

– И в чем же неточность?

– В сроках! В общем, у тебя есть год, не больше. Крутись, как хочешь, но выполнить его ты обязан. Возможности для этого я тебе дал, ты это уже почувствовал, награда тоже будет соответствующей.

– А конкретнее?

– Сам решишь.

– Так, я смотрю, здесь все серьезно.

– Серьезнее некуда, ты мне поверь. Причинами не интересуешься?

– Интересуюсь, но полагаю, что для выполнения задания это не очень важно, а значит, для меня интереса представлять не должно. Не мое это дело с богами в знаниях конкурировать.

– Правильно мыслишь, смертный. Единственно, я не бог – мой ранг неизмеримо выше, но для тебя это непринципиально. Вперед и с песней, эмиссар мой!

– Погоди, еще один вопрос. Что мне делать, если, скажем, Артас по какой-то причине будет мне мешать?

– Не вижу, по какой – он, по идее, хочет того же самого, разве что в сроках тебя не ограничивает. Хотя да, он может захотеть от тебя еще какой-нибудь услуги, которая затормозит дело… Да пошли его! Ты теперь подчиняешься мне напрямую, Артас тебе не указка. Возможности у тебя сейчас более чем солидные, поэтому он тебе вреда не причинит, даже если очень захочет, но если ты не справишься, то я просто заберу назад свое благословение, и, думаю, он тебе многое вспомнит.

– Замечательно! А теперь скажи мне, какова гарантия, что ты не сделаешь этого в любом случае?

– Сарказм неуместен. Гарантий никаких, но, во-первых, всякий труд должен быть оплачен, а во-вторых, у меня на тебя большие планы. Итак, твое слово?

– Согласен.

– Ну и молодец. Успеха тебе. Слушай инструкцию…

Снова кричит петух. Я сел, ощутил ногами теплые, хорошо оструганные доски пола. М-дя… Приснится же такое! Интересно, это считается кошмаром или нет? Впрочем, какая разница – просто организм своеобразно отреагировал на стресс. Сладко зевнув, я встал и потянулся, чувствуя во всем теле приятную истому. Кошмар! Вчера я путешествовал между мирами, дрался, под дождем мок, тяжести таскал – а сейчас нигде не болит, ничего не колет, весь в тонусе. Нет, мне нравится такое состояние!

Быстро размявшись, я натянул одежду – ту, которую мне ночью хозяин подогнал. Ночью… Интересно, и сколько это я спал, что чувствую себя отлично выспавшимся, свежим, бодрым и полным сил? Сутки? Поднес к глазам часы, опасаясь, что в этом мире они попросту встанут – нет, исправно тикают, отсчитывая часы и дни. Дата, кстати, не сменилась – значит, несколько часов спал. Ай да организм теперь у меня!

Одевшись, я направился было к двери, но остановился на полдороге – что-то выбивалось из скромной картины номера в провинциальной гостинице, тем более средневековой. Внимательно осмотрел комнату и обшаривал ее взглядом сектор за сектором, как учил меня когда-то в армии инструктор по физической подготовке, списанный за какую-то провинность из особого отдела, до тех пор, пока не увидел, что именно привлекло мой взгляд. Шкатулка на столе! Малахитовая шкатулка – уж в камнях я разбирался, спасибо детскому увлечению и кружку юных геологов при нашем доме молодежи. Да и затруднительно спутать малахит с чем-нибудь, это вам любой геолог скажет. Малахитовая шкатулка на столе этого задрипанного заведения… Да она больше него стоит!

Я подошел к столу, взял шкатулку, осторожно ее открыл… Да, чего угодно ожидал, но только не этого – в ее выстланном мягким бархатом нутре покоилась переливающаяся всеми цветами радуги, теплая на вид жемчужина. Зерно Хаоса – уж его я узнаю, вернее, почувствую где угодно!

Я вздохнул и сел на стул. Влип, очкарик! Похоже, это никакой не сон был – со мной и впрямь разговаривал Хаос, и теперь мало того, что я подписался на тяжелое задание, так еще и с Артасом наверняка поссорюсь. Хаос Хаосом, но ни одному нормальному человеку или, в данном случае, богу не понравится, что его нагло кидают, так вот запросто меняя босса. По всему выходит, что надо мне исхитриться и задание Хаоса выполнить, и Артасу не дать понять, что я ему больше не подчиняюсь – иначе, боюсь, небо с овчинку покажется. Две высшие сущности между собой так или иначе договорятся, а меня разотрет, как песчинку, попавшую в жернова. К тому же, возможно, это покажется кому-то смешным, но Артасу и его заму я благодарен. Да, его мотивы насквозь эгоистичны, но, как бы то ни было, важен результат, а результат прост – я здесь, здоровый, бодрый, сильный. А не будь их, я так и сидел бы сейчас в кресле-каталке и думал, как мне наглую муху достать. Как бы я ни хорохорился, но это – должок, а долги я привык отдавать. И что мне прикажете делать? Как выворачиваться? Ладно, попала собака в колесо – пищи, а беги. Будем решать проблемы по мере их появления.

Сунув шкатулку в карман (странно, а в средневековой одежде нашего мира, если верить тому, что я читал, карманов не было – не изобрели), благо она была совсем небольшой, я решительно вышел из комнаты и спустился по лестнице в зал. По той самой лестнице, кстати, на которой я ночью хозяина сего убогого заведения отлавливал.

Зал был, как я и предполагал, пустым – ну да, все правильно. Еще вчера хозяин постоялого двора (как там бишь его звали? Не помню, а может, и не спрашивал) жалился мне, что постояльцев нет. Если ночью нет, то откуда им ранним утром-то взяться? Логика у меня железная, поздравляю себя, любимого, я умный человек… Блин, так и до мании величия недалеко.

Позади меня скрипнула дверь. Оглянулся – ага, вот и… Платон! Точно, вспомнил, как его зовут! Платон. Заспанный, но профессионально улыбающийся. Сейчас, при нормальном освещении и в спокойной обстановке, я смог рассмотреть его получше. Полноватый, физически крепкий мужик чуть ниже меня ростом, весит явно за сто килограммов, но шустрый, как понос – это тоже, наверное, профессиональное. В смысле, умение шустрить, а не расстройство желудка.

После легкого (каша с жареной грудинкой и кружка какого-то отвара, цветом и вкусом поразительно напоминавшего чагу – уж в этом я разбираюсь, пристрастился к ней в своей бурной, хе-хе, молодости) завтрака, который мне подала миловидная девушка, то ли служанка, то ли дочка Платона, я вернулся в комнату, куда пару минут спустя все та же девушка занесла мою одежду – сухую, хотя и нестираную. Ничего удивительного – просто не успели, хорошо хоть, высушили. Интересно, кстати, как? В воздухе влажно, так просто плотная камуфляжная ткань не сохнет. Разве что на какой-нибудь печи развешивали. Неважно, все равно сейчас выходить из дома под дождь (а он, собака, никак не закончится) и идти чуть ли не по колено в грязи…

Девушка, отдав мне одежду, улыбнулась игриво и выскользнула из комнаты. Да уж, пожалуй, если бы не спешка, можно было бы здесь и задержаться, хотя, конечно, можно будет и вернуться… если жив останусь. Что-то мне подсказывало, что для этого придется очень постараться, но дело, конечно, того стоило.

Да уж, одежда сухая, а поддоспешник-то мокрый. Само собой – он толстый, плотный, его хрен высушишь. И что прикажете делать теперь? На голое тело кольчугу надевать? Бред! Пришлось, кряхтя, надевать сырое шмотье. Впрочем, один черт, через пять минут все опять сырым будет, так что невелика потеря.

Вышел из комнаты я уже в кольчуге, с мечом на поясе и пистолетом в кармане. Но с ним я, правда, и не расставался, даже когда переоделся, просто в другой карман переложил. Платон был в зале, я подошел к барной стойке, стоя за которой он меланхолично протирал стаканы, положил на него золотую монету – небольшим (вот жмот) количеством таких денег меня снабдил Шутник – и спросил:

– Этого достаточно?

Платон молча кивнул, но по его заблестевшим глазам я сообразил, что сумма эта более чем приличная. Ну, не радуйся, сейчас я тебя еще озадачу.

– Я хочу оставить тебе на хранение свои вещи. Ненадолго, не бойся, но если что-нибудь пропадет – поверь, я бы на твоем месте повесился, это не так болезненно. Что я могу, ты уже знаешь. И еще. Лошадь здесь достать можно?

Через полчаса я уже покачивался в седле дряхлой клячи, взятой у Платона под залог двух золотых за грабительскую сумму еще в один. Меня это, правда, не слишком волновало – если я выиграю, то деньги вряд ли будут играть для меня хоть какую-то роль, ну а если проиграю – тем более. Мертвым деньги ни к чему.

Мерная езда (ну, галопом такую лошадь пускать было страшно, а рысью – жалко, поэтому пускай идет шагом), несмотря на дождь, медленно, но неуклонно вгоняла меня в состояние полудремы. Лошадь шла со скоростью пешехода, может, чуть быстрее, поэтому я не боялся упасть, хотя наездником был посредственным – так, в детстве в деревне с пацанами катался, да иногда в городе, на конной станции, брал лошадей покататься. У нас там ребята бизнес делают, катают детей по площадям да туристам иногда лошадей напрокат дают – у нас красивые места, и покататься за городом есть где. В общем, миллионов не сделаешь, но копеечка малая капает стабильно, так что молодцы ребята, да и мне самому нравится галопом да по полям! Но, увы, наездник я не блестящий, хотя уже сам факт, что в седле держаться умею, для меня сейчас, в этом примитивном мире, огромный бонус.

Хорошо, что я все же не задремал. Прямо перед лошадью, чавкая босыми ногами по жидкой грязи, вышел здоровенный, заросший черной бородой мужик. Вскинул руку, и лошадь, как ни странно, поняла его – видать, правда, что примитивные создания легко находят общий язык. В общем, встала моя кобыла, как вкопанная, и я, качнувшись от смены скорости, окончательно проснулся.

– Ну что, мил человек, слезай – приехали. Да ты слезай, слезай, не бойся – походи ножками по землице нашей грешной. Напоследок…

А, это, похоже, те самые разбойники, про которых мне Платон рассказывал. Смотрю на мужика, потом оглядываюсь вокруг – ну да, все верно, не один он, поэтому и держится так уверенно. Позади него на дорогу выползли еще четверо, вооруженных чем попало, от дубины до неплохого на вид меча. Если чернобородый не дурак (то, что он не трус, и без того ясно, иначе не выбрал бы себе работу с риском, да и навстречу воину первым не вышел), то в кустах сидит кто-нибудь с луком или арбалетом, хотя, может, и нет – все-таки очень сыро, тетива должна моментально размокать. Я, конечно, могу и ошибаться, но что-то такое я слышал, жаль, не интересовался специально.

Ну ладно, думаю, давайте поиграем. Неловко слезаю с лошади, слыша ехидные смешки разбойников, и это меня вдруг разозлило. В общем, когда я к ним повернулся, в руке у меня уже был пистолет, и он, как оказалось, вполне действовал. Во всяком случае, чернобородый умер мгновенно, и лег в грязь совсем как живой, только с аккуратной круглой дырочкой между глаз. А пистолет выстрелил, кстати, очень негромко, и никто даже не понял, что случилось – я стрелял от пояса, и никто не ассоциировал здесь пистолет с оружием.

Стрелы в меня полетели только после того, как четверо разбойников на дороге упали. В пятого я выстрелить просто не успел – из кустов в меня полетели сразу три стрелы, точнее, две стрелы и арбалетный болт. Пришлось отвлечься – помирать так бездарно, от грязной железки паршивой ковки, летящей на крыльях судьбы, я не собирался. Тем более от трех таких железок – хотя, если честно, какая разница…

Я откинулся в сторону, уклоняясь от летящей в меня смерти, и выпустил по кустам несколько пуль, благо понять, где сидят стрелки, успел – время, как и прошлой ночью, не остановилось, но замедлилось, позволяя спокойно оценивать ситуацию. Пистолет дернулся еще трижды, после чего патроны в обойме кончились, но времени перезаряжать не было – последний из остававшихся на дороге разбойников, здоровенный детина, вооруженный длинным мечом, несся на меня, как носорог, ухитрившись с места развить абсолютно нереальную для такой грязной дистанции скорость.

Меч, кстати, этому придурку совершенно не подходил. Почему придурку? Да потому, что попер на меня, вместо того чтобы убежать, пока было время. Так вот, о чем я? Ах да, о мече. Неплохой был клинок, и он хорошо бы смотрелся в руках какого-нибудь рыцаря, но у разбойника был явно чужеродным предметом. Что же, раз пошла такая пьянка, стоит проверить в деле, чему там меня реально наши реконструкторы научить успели. Первый удар, широкий и не слишком умелый, прошел над моей головой – я успел присесть, иначе этот горе-разбойник смахнул бы мне с плеч голову. При моей скорости это было несложно, но, отскочив назад, я усилием воли замедлил свою реакцию до прежней, человеческой. От второго удара, вполне предсказуемого и такого же широкого, только наискось, я легко ушел, одновременно выхватывая свой меч, и тут же рубанул сверху вниз. Не очень грамотно, но ведь я и не фехтовальщик – так, самых вершков в ускоренном темпе нахватался.

Мой противник тоже поступил не слишком умно, попытавшись парировать мой удар вскинутым над головой мечом. Абсолютно зря он это сделал – мой клинок рассек его железяку, как масло. Разбойник еще удивленно таращился на обломок в своей руке, а я уже вновь поднимаю свой меч и коротким, экономным движением насаживаю своего противника на клинок, как куропатку на вертел. Никаких доспехов на нем нет, поэтому меч входит в тело легко. Короткое движение – и разбойник валится в грязь, пытаясь зажать руками рану в животе и удержать рассыпающиеся по дороге кишки.

Перешагиваю через корчащееся на дороге тело, иду к кустам, держа оружие наготове, но нахожу там еще три тела. А я и не знал, что так здорово стреляю! Три пули – три попадания, и все смертельные. Ну что же, ребята сами нарвались, и мне их совсем не жаль, и никаких интеллигентских комплексов по поводу ценности любой жизни я тоже не испытываю. Они, может, хорошие, белые и пушистые, но они пытались убить меня, но я оказался сильнее и убил их – все логично и честно. Впредь собираюсь поступать точно так же, и незачем переживать, а пока что следует заняться более насущным делом. Вкладываю меч в ножны, возвращаюсь на дорогу, подхожу к умирающему разбойнику и, не слишком обращая внимание на его стоны, поднимаю обломки меча…

Да уж, теперь мне становится ясно, что исход нашего боя был предрешен. Более дрянного металла я, пожалуй, и не видел еще, а я, поверьте, видел на своем веку много всякого. Отделка, конечно, ничего, даже можно сказать, ничего себе, но меч должен не только украшать или служить показателем статуса своего хозяина. Меч – это, в первую очередь, оружие, а тот, обломки которого я держал в руках, оружием не был. Это была жалкая пародия, которую стыдно было даже просто в руках держать. Выходить же с ней в бой – это показывать неуважение к своему противнику, даже такой неумеха, как я, мог сказать это абсолютно точно. Смешно, но я, сам того не подозревая, похоже, таскаю в ножнах неплохую вундервафлю.

Подхожу к трупу чернобородого, толкаю его ногой… Да, зрелище неаппетитное – пуля во лбу-то дырочку маленькую сделала, а вот затылок в клочья разнесла, мозги на большой площади расплескав. Шикарно оружие испытал, ничего не скажешь… Хотя, конечно, это мне Шутник хорошую идею насчет подпилить кончики пуль подкинул, чтобы они лепестками раскрывались и внутри все в фарш разносили – интересно, откуда он в этом разбирается? Ладно, не суть важно, главное – результат.

Результат, надо признать, неплох – куча трупов и море крови, выходные отверстия от пуль огромные, мясо клочьями торчит… После такого не выживают, и это не может не радовать. Перезаряжаю пистолет, сетуя про себя, что обойма всего на восемь патронов, проверяю на всякий случай «маузер» и внимательно оглядываю валяющихся на дороге разбойников. К моему удивлению, один оказывается живым – пуля ударила его в плечо, раздробив кость, и он, похоже, был сейчас без сознания от болевого шока.

Постоял я, посмотрел на него – и что мне с ним делать, думаю? Ну, пленный… Пленных допрашивать положено. И что же этот инвалид умственного труда мне скажет? Ну, конечно, скрывать он ничего не будет – наверняка, если сообразил хоть что-то, будет считать меня крутым магом, побивающим врагов молниями из глаз и громом из задницы. Таким не врут… А если не сообразил, то могу его, к примеру, по плечу похлопать, уж я-то хорошо представляю, какие его ожидают ощущения. И что дальше? В смысле, ну, расколется он, как сырое полено, но что я узнаю? Как группа крестьян, замордованная мелким (именно мелким – закомплексованные ничтожества обожают самоутверждаться) феодалом, с тоски и безнадежности вышла на большую дорогу и в течение пары лет превратилась в шайку отъявленных душегубов? Да неинтересно мне это абсолютно. Даже если все совсем не так было – все равно неинтересно. У меня свои дела, а эти дурики просто попались на моем пути и не догадались прикинуться ветошью и не отсвечивать, а лучше и вовсе тихонечко отползти в сторону и самим закопаться на пару метров ниже уровня земли, дабы не напрягать мое чувство прекрасного.

Отпустить его… Опять же, зачем? Свидетель, однако, а свидетель – потенциальная угроза. Даже тем хотя бы, что может кому-нибудь проболтаться о том, как и из чего я стреляю, а это может лишить меня кое-каких преимуществ. Да и потом, он же, как тот зверь, попробовавший крови, если оклемается – опять на большую дорогу выйдет.

Ну что же, неприятно, но кому-то надо делать грязную работу – жизнь не любит чистоплюев. Не хочу пачкать свой нож, поэтому вынимаю из-за пояса главаря посредственной работы кинжал-мизерикордию и наклоняюсь над раненым. Воняет он так, что наши бомжи рядом показались бы благоухающими шанелью хрен знает какого номера. Ну и пес с ним, потерплю, три секунды можно и не дышать. Наношу ему короткий удар в сердце. Не зря я все же изучал перед тем, как отправиться сюда, анатомию – попал с первого раза. Вот и ладушки, доставать стилет не будем, чтобы кровью не забрызгаться, да и не нужен он мне совершенно. Теперь остается только шлепать, оскальзываясь в грязи и мечтая не упасть, к своей кобыле. Вообще, интересно, когда была схватка, я здесь бегом бежал, и ничего, не падал, а сейчас иду осторожно – и все равно еле на ногах держусь. Наверное, адреналин помогал, иного объяснения не вижу.

Заколотый моим мечом тип все еще хрипит, отчаянно цепляясь за жизнь. Зачем, спрашивается? С внутренностями наружу не живут, я хоть и не доктор, но уж это-то знаю точно. Впрочем, как бы ни цеплялся, он не способен продлить ее даже на секунду – жизнь уходит из него, утекает с каждой каплей крови, которой натекла уже целая лужа. Осторожно, чтобы не испачкаться, обхожу его по обочине.

Кое-как забравшись на лошадь, я продолжил путь. Лошадь моя, кстати, не обратила на происходящее ни малейшего внимания, исключительно флегматичная скотина мне попалась, а может, просто от старости ей уже все-все пофиг. Мне, как ни удивительно, тоже – не тошнит, сам себе противен не стал. Врут, похоже, книги, в которых утверждается, что в первый раз убивать сложно. А может, я просто не воспринимаю этих разбойников, как живых людей. В детстве, помню, играл в бродилки-стрелялки, и сейчас, такое впечатление, этот мир кажется мне смоделированным, а убитые мной люди на подсознательном уровне воспринимаются, как компьютерные боты. Впрочем, это я, похоже, в интеллигентские самокопания полез, надо это прекращать, потому как много думать для здоровья вредно. Если бы вместо того, чтобы за пистолет схватиться, я думать стал, то не они – я бы там лежал.

Моя Росинантша тем временем неспешно трусила по дороге, и мне это уже порядком поднадоело. На понукания в виде толчков каблуками в бока лошадь реагировать отказывалась наотрез, а бить ее прутом… Я, наверное, слюнтяй, но животных мне всегда было жалко. Оставалось плюнуть и продолжать мокнуть под дождем да рассматривать мокрый лес, который рос по обе стороны дороги и выглядел сейчас донельзя уныло.

Лес, кстати, и впрямь был хвойным, а вот деревья при ближайшем рассмотрении оказались отнюдь не кедрами, как мне показалось ночью. Точнее, может, и кедрами, но абсолютно не такими, к которым я привык у нас на севере. Подобные деревья я видел на Кипре – там хвойные деревья весьма своеобразны. Помню, мы там с одной… Впрочем, я опять отвлекся.

Итак, лошадь чавкает копытами, я скучаю, периодически прикладываясь к фляжке, захваченной еще из дому. Во фляжке отличная морошковая настойка – грешен, не люблю истинно мужские напитки вроде водки и коньяка, а люблю белое вино, сладкое шампанское, ликеры и такие вот приятные на вкус, не слишком крепкие настойки. Не знаю, почему, честное слово, хотя, может, потому, что я вообще сладкоежка. В детстве сладкого лет до двенадцати не ел – в семь лет медом обожрался, долго обнимал унитаз и несколько лет на сладкое смотреть не мог, даже кофе без сахара пил, зато сейчас конфеты, например, обожаю. Восполняю недоеденное в детстве, наверное.

Ну, сейчас настойка не столько удовольствие, сколько возможность не мерзнуть в мокрой одежде и не подхватить какой-нибудь бронхит или еще чего похуже. Конечно, такое лекарство трудно назвать панацеей, оно само иногда может проблемы доставить, но тут ведь дело в дозе. Как говорил мой знакомый врач, разливая по рюмкам медицинский спирт, «все есть яд и все есть лекарство». А еще, помню, он мне байки травил, что, если пить спирт, ГАИ не страшна – мол, в крови его минут через сорок обнаружить невозможно будет. Заливал, наверное, хотя кто знает…

А как болеть в полевых условиях, я знаю – уболтали меня ребята в свое время на рыбалку съездить. Поехали, забрались в глушь, а меня там скрутило, дня три температура под сорок держалась. Нет уж, лучше я сейчас таким вот сомнительным методом согреюсь, чем свалюсь. Дождь-то переставать, похоже, не собирается, на металле кольчуги маслянисто поблескивают крупные пятна воды, а поддоспешник давно превратился в филиал бассейна. Кстати, не знаю уж, как там Артес мне спину залечивал, но, чтобы она от влажности и сквозняков заболела, мне совершенно не хотелось.