Текст книги "Особый приказ"

Глава 5

«Эта земля заселена крайне неравномерно. Здесь есть города, такие же большие, как у нас, но иногда можно ехать днями и не встретить ни единого жилья. Однообразие пространства угнетает».

Сигизмунд фон Айзенштайн, «Записи о лодомерской жизни»

Карта занимала весь стол. Длинная лента, обозначавшая Имию, разделяла огромный лист на две неравные части. Более крупную западную покрывали значки деревень и нитки дорог. К востоку от Имии ни дорог, ни деревень не было: только ландшафт и два места прорывов поодаль от воды. За прошедшие сутки Умов и Петр составили план осмотра. В самом плане ничего особенного не было: хронику в городе вели как следует. Порядок обхода мест прорыва определился легко. Не самая сложная, рутинная работа, которую надо просто добросовестно сделать.

Все это Умов хорошо понимал, но перед советом никак не мог отделаться от ощущения, что они где-то ошиблись. Странно, глупо, нелогично – но эмоции никогда не подчиняются логике. Как только волшебник вошел в комнату, его переживания тут же исчезли. Но Умов по-прежнему чувствовал себя не в своей тарелке. Все дело было в собравшихся. Здесь, среди боярских детей, Изяслав был своим. Умов – нет. Вне иерархии корпуса магов Иван оставался мелким дворянином.

– Смотрите, – заговорил Изяслав. – Вот эту вещь обнаружили в Узольской пуще.

На стол лег кусок зеленой ткани.

– Этот лоскут сняли с драконовой ивы неподалеку от опушки. Кроме этого, на берегу ручья есть следы достаточно высокого человека. Это значит, что драконопоклонники проникли сюда с юга. Да? – Изяслав повернулся к одному из сотников.

– Но почему они пришли с юга, а не ушли на юг? – спросил командир отряда.

– Потому что после моего возвращения наш волшебник проверил ткань и сделал вывод, что отрыв произошел раньше вызова Костлявого. Умов, поясни.

– Драконова ива все время выделяет кислоту, – Иван нашел нужные слова, чтобы объяснить свои выкладки далеким от колдовства людям. – Лоскут постоянно был на шипе и его повреждали капли кислоты, которые медленно выделяло растение. Видите чуть более темное пятно возле дырки? Судя по размеру, ткань висела не меньше трех дней, но не больше недели.

Иван договорил и сделал полшага назад, возвращаясь на место. Забавно, но из группы людей у стола с картой выделялись только он и воевода. Умов стоял чуть поодаль, у стены, сложив руки на животе. Олег Владимирович сидел во главе стола. Он рассматривал карту, и его лисья физиономия выглядела печальной.

– Существо вызвали три дня назад, – добавил Изяслав. – Это значит, что сначала кто-то дневал в пуще, а потом уже двинулся на северо-восток.

– Ясно, – сотник наклонил голову.

– Крестьян возле Кулакова убили пять дней назад. Получается, что драконопоклонники шли вот так, – палец Игнатова описал на карте полукруг. Город оказался вдалеке от маршрута. – Наша задача проста: обеспечить безопасность Камня.

Изяслав выпрямился. Прошла секунда, и заговорил воевода.

– Тогда единственный вопрос. Что вы собираетесь делать? Даже не так: какие силы и для чего вам потребуются?

– Надо сделать так, чтобы драконопоклонники не могли пройти незамеченными по дорогам, – ответил Изяслав. – Принятых вами мер достаточно, чтобы обнаружить тварь, но их не хватит, чтобы ловить людей. Мы проверим точки прорывов самостоятельно и начнем с берегов Узоли. Умов! Сколько дней держится след вызова?

– До десяти дней, если были открыт разлом, – отозвался волшебник. Он говорил о том, что ему привычно и понятно. – Если постараться, можно выявить след, которому две недели.

– Одна неделя уже прошла, – подытожил Изяслав. – Поэтому начнем с берегов Узоли и окрестностей Кулакова.

* * *

– Если бы они ничем не отличались от обычных людей – не убили бы крестьян, – Изяслав шел быстро, и его речь становилась отрывистой. – Значит, след за ними остается. Значит, ты его найдешь.

– Я постараюсь, – ответил Умов.

– Постарайся. Найди. Объяснять, почему не нашли – всегда сложно.

Они оба спустились по ступеням крыльца, и Изяслав посмотрел на небо.

– Отправимся после обеда, примерно через час. Готовься.

Игнатов хотел сказать что-то еще, но промолчал, пока мимо них пробежит парень в форме писаря.

– Я еще поговорю с Петром насчет тех троих местных, – продолжил Изяслав, когда парнишка скрылся за дверью, бросив последний взгляд на Умова. – Жаль, но оставить его тут не получится.

Через несколько минут Иван уже собирал вещи в своей комнате. Пока демоноборцев не будет в городе, в его покои никто не войдет. Они останутся под охраной, и поэтому всего снаряжения Умов мог не брать – только то, что нужно для измерений. Здесь и сейчас, за привычным ему делом, Иван успокаивался и действовал быстро.

Ему казалось забавным, что писарь откровенно таращился на него, а не на Изяслава. Может, дело было в том, что парень успел побывать в крепости. Для командиров на совете Умов был человеком-функцией, носителем специальных знаний. Для парня, скорее всего, Умов был человеком, далеко прошедшим по тому пути, на который у самого писаря способностей не хватило.

Иван успел привыкнуть к волшебству. Южная крепость дала ему знания и научила их применять на практике. Но она так и осталась для Ивана источником знаний, не более того. Умов пришел в крепость сыном мелкого дворянина и вышел им же. С ним училось достаточно тех, кто мог ему об этом напомнить.

* * *

Ученики подскочили с мест, едва только старушка вошла в класс. Маленькая, худая, со снежно-белыми волосами, она не выглядела дряхлой. Может, из-за осанки, может, из-за твердых шагов. Все эти вещи проскользнули по самому краю внимания Ивана, как дополнение к главному – облачению их преподавателя. Синий всегда был традиционным цветом магов. Знаком принадлежности и ранга. Конечно, Иван видел волшебников. Их нельзя не увидеть за два года в Южной крепости. Но занятия у них до этого момента вели разве что колдуны. Впервые у них вел урок человек в синей мантии – волшебница.

Здесь и сейчас Иван по-настоящему понял, что рубеж пройден, что они вот-вот перестанут быть «писарями». Ни расписание, ни слухи не произвели такого эффекта, как появление старой волшебницы.

– Садитесь, – ее голос оказался сухим, по-настоящему старушечьим.

Свой урок волшебница начала с переклички. Пока она называла учеников, первое напряжение потихоньку сошло на нет, и подростки начали тихо переговариваться. Иван бросил пару взглядов по сторонам. Девчонки на заднем ряду о чем-то шепчутся. Одноклассник многозначительно посмотрел на Ивана. Во всем классе среди двух десятков подростков только Василиса восседала с таким видом, будто ничего особенного не происходит.

– Итак, – продолжила старушка, и класс моментально замолчал. – Во-первых, меня зовут Ольга Иоанновна. Во-вторых, предмет, которому я буду вас учить, называется «Основы магии». Вас сочли достойными для обучения колдовству, и я надеюсь, что вы покажете себя с лучшей стороны.

«Или, проще говоря, хотя бы дотянете до зимы», – подумал Иван.

– Первый вопрос. Вы все слышали о магии, вы все наблюдали ее проявления. Как бы вы разделили заклинания на группы? Есть ли у кого-нибудь идеи?

Иван даже не удивился, что в классе поднялась только одна рука. Василиса, конечно, кто же еще? Племянница архимага, старшая дочь князя Чернова, холодная и всезнающая. Девушка, которая сидит за партой, как на троне, и учится, отвлекаясь только на еду и сон. Иван не сомневался – Чернова уже успела что-то вычитать. Волшебница скользнула взглядом по классу и еле заметно мотнула головой, смотря на Чернову. Рука девушки опустилась, и Василиса снова застыла, как изваяние.

– Мне интересно, как вы размышляете, – продолжила Ольга Иоанновна.

Она посмотрела на Умова и провела пальцем по списку.

– Вот, например, Саввин, – негромко произнесла она. – Как бы ты разделил заклинания?

– Ну… – крупный парень поднялся с места. – Ольга Иоанновна, я бы делил их по силе… еще бы по назначению. Ну, боевая магия, мирная, еще какая-то.

– Допустим, – сказала волшебница с неопределенной интонацией. – Садись. Петрова. Какие идеи у тебя?

– Наверное, на ту, которую можно, и которую нельзя использовать. Светлую и темную, – пояснила девушка, поднявшаяся справа от Умова.

– Понятно, – произнесла старушка. – Садись. То, что вы назвали, сгодится за стенами крепости. Записывайте все: заклинания делятся по принципу их работы. Нет темной и светлой магии. Нет боевой и мирной магии. Вся она – лишь инструмент в руках мага. Не более. Это первое, что вам следует осознать.

Иван погрузил перо в чернильницу и вывел: «Магия – лишь инструмент». В классе послышался скрип перьев. Ученики быстро поняли, что пора тщательно записывать.

– Заклинания разделяют по принципу работы, – продолжила волшебница, – Пока что запомните две основных группы, с которыми мы будем работать: энергия и материя.

«…по принципу работы», – записал Иван.

– Чернова! – неожиданно спросила Ольга Иоанновна с точно такой же интонацией, с какой спрашивала всех остальных, – К какой группе ты бы отнесла звездный огонь?

Василиса поднялась. Медленнее, чем обычно и как-то неуверенно. Иван нервно облизнул губы: ответа на этот вопрос он не знал. Он предполагал, что чудовищная змеистая искра, способная испарить металл, ближе к энергии, но обосновать ответ не мог. В классе послышалось тихое шуршание. Похоже, это будет первый вопрос за два года, на который Чернова не знает ответа.

– Ну? – спросила старая волшебница.

– К энергии, – выдохнула Чернова.

– А почему?

– Маг создает звездный огонь, раскаляя воздух, – Василиса говорила медленно, будто нащупывая ответ. – Он не превращает воздух, он подводит к нему тепло…

– Правильно, – Ольга Иоанновна еле заметно улыбнулась. – Можно садиться. Для чего был задан этот вопрос, ответ на который вам еще не говорили? Для того, чтобы показать вам важнейшую вещь в нашем деле. Способность думать и сопоставлять – вот то качество, без которого волшебника не бывает. Записывайте тему…

Иван покосился на первый ряд. Чернова снова сидела, как примерная ученица. По-видимому, свой успех она восприняла как должное.

* * *

Дорога тянулась к горизонту. Иногда она петляла, иногда скрывалась за холмом, но потом снова вытягивалась вдаль. Все рутенийские дороги похожи друг на друга, но при этом каждая чем-то отличается от остальных. Умов называл эту смесь ощущений просто и без затей: запах. Дорога возле его поместья пахла жильем и теплом. Дорога, которая вела в Южную крепость, пахла каким-то неземным спокойствием. Эта дорога пахла неизвестностью.

Неизвестностью, но не опасностью. Умов достаточно времени провел на границе и в Особом приказе, чтобы привыкнуть к тому, что опасность просто есть рядом и может явиться в любой момент. Иван настолько свыкся с этим чувством, что уже не выделял его как что-то особенное.

Колонна солдат, к которой присоединилась их пятерка, двинулась из Камня почти сразу же после совещания. Время от времени ее покидала очередная группа всадников. В конце концов, через несколько часов от нескольких десятков бойцов осталась только пятерка демоноборцев. Умов проводил взглядом последнюю группу. Солдаты двигались на северо-восток, к перекрестку, который они должны будут занять. Военные укрепляли сеть патрулей вокруг Камня и к северу от него. Если чужаки попробуют пройти вглубь Рутении, то им придется двигаться по одной из двух перекрытых дорог. Уйти с дороги и несколько суток перемещаться по нехоженому лесу – чистой воды самоубийство. Даже дневка в Узольской пуще сопряжена с серьезным риском, что уж говорить о нескольких ночевках в месте, где может встретиться чудовище. Нет, мимо патрулей чужаки никак не пройдут. Им остается либо прятаться в окрестностях Камня-на-Имии, либо возвращаться назад, в Степь.

Великолепную полуденную тишину нарушал только топот копыт. Всадники ехали, почти не переговариваясь. В такую жару не хотелось разговаривать о чем-то. Умов не забывал посматривать по сторонам. Следы человека встречались здесь постоянно. Отпечатки тележных колес, свежий пень, черепки в придорожной пыли – все это не интересовало бойцов и скользило по самым границам их внимания. Возле свежего костровища Умов на всякий случай включил пробник, увидел полное отсутствие фона и снова спрятал прибор в карман. Иван посмотрел на синее небо, в котором кое-где висели барашки облаков. Несколько дней такой погоды – и начинаешь любить и ждать дождь. Судя по всему, жара продержится еще долго.

Умов уже давно понял, что его дело по большей части будет состоять из длинных маршей и долгих выкладок. Нечисть следует найти и уничтожить, но на долю «найти» приходилось гораздо больше времени, чем на «уничтожить». Первые подсчеты и подготовка планов кончились. Теперь им предстояло пройти по отмеченным местам прорывов. С точки зрения Умова, эта работа была трудоемкой и совершенно непредсказуемой.

На месте могло происходить что угодно. Начиная от давно закрывшегося портала в глуши, и заканчивая набухающей язвой за полверсты от человеческого жилья. С точками прорыва никогда ни в чем нельзя быть уверенным, кроме одного: в ней демону гораздо проще вырваться из Нижнего мира. Именно поэтому демоноборцы обязаны проверить такие места и выяснить, был ли там совершен призыв нечисти. До точки предстояло еще очень долго ехать, но именно конечная цель пути придавала дороге тот самый запах неизвестности.

Умов успел окончательно смириться с жарой, когда по бокам от них лес и непаханая земля сменилась на поле под паром. Деревни здесь делились на две категории: те, жители которых при набеге верлов побегут спасаться в Камень-на-Имии, и те, жители которых побегут спасаться в ближайший лес. Деревни из первой категории они уже проехали. Сейчас они подобрались к селу из второй. Въехав на холм, демоноборцы увидели ряды невзрачных низеньких домов с соломенными крышами. Чуть поодаль, в поле за ручьем, паслось невеликое стадо. Село выглядело бедно; над одноэтажными постройками возвышалось только одно здание с четырехскатной крышей, увенчанной октаграммой: небольшая церковь кесаря небесного. Оставив Умова и Лютого у ручья, Изяслав с Петром двинулись к дому священника, прихватив с собой Богдана.

Спешившись и выйдя к ручью, Умов умылся и съел несколько сухарей. Через десять минут он уже лежал на расстеленном плаще, глядя в небо и размышляя о тех, за кем они охотились. Сколько их и где они сейчас – охотники не знали, да и знать не могли. Неделю назад они вошли в Узольскую пущу, три дня назад вызвали Костлявого к северо-востоку от города. Большой путь они проделали! Ловить их сейчас – то же самое, что искать иголку в стогу сена.

С другой стороны, если они еще в окрестностях Камня, просто так им не пройти. Кроме того, охотники не знали, где их враг, но они знали, где следует искать врага в первую очередь. Если они хотят вызывать существ или вообще хоть как-то обратиться к Нижнему миру, то мимо точек прорыва они не пойдут. Там гораздо легче провести такие ритуалы. Это возле лесного капища им подвернулся человек, которого они принесли в жертву. Не таскают же они с собой людей для жертвы? Или все-таки таскают? Судя по всему, не должны. В пользу этого говорил весь опыт охоты на драконопоклонников и скорость, с которой чужаки шли по местности. Вряд ли они бы так двигались, если бы их обременял пленник.

Умов пожевал сочную травинку, прикрыв глаза. Вчера они с Петром рассматривали два варианта осмотра. Один на случай, если Изяслав не найдет никаких следов, второй, если враг действительно пришел через Узольскую пущу. Изяслав привез ткань, нашел отпечаток следа, и маг со священником быстро доработали второй вариант. Демоноборцам предстояло начать с мест прорыва, по которым должны были пройти чужаки. Получалась широкая дуга, которая огибала Камень и большую часть деревень. Концы дуги упирались в переправу через Имию и капище, которое охотники нашли в первый же день. Идти по следу они решили, повторяя путь драконопоклонников. Во-первых, предотвратить какой-либо ритуал они могли только случайно. Во-вторых, чем дольше точка прорыва, которую посещали драконопоклонники, остается без внимания, тем хуже могут быть последствия.

Оставалась загадка с почерком мага; пока что Умов не имел ни малейшего представления, как убрать искажения. Одно он знал точно – специалистов, способных так заметать следы, в Камне-на-Имии нет. В любом случае, загадку с почерком надо будет решать уже после полевого выхода. Иван привстал на локте и посмотрел вдаль, туда, где начинался лес. Перед ним простирался другой край Узольской пущи, не такое опасное, но, безусловно, неприятное место. Точка прорыва, к которой они шли, располагалась в глубине леса, возле одной из небольших речек, впадавших в Узоль. Полтораста лет назад эта точка появилась, потом ее закрыли, век назад там попробовали поселиться крестьяне. В хронике было написано, что деревня существовала полвека. Потом крестьяне оттуда сбежали. В эти же годы начались большие набеги верлов, и всем надолго стало не до заброшенной деревни. Через несколько лет о ней никто и не вспоминал – нечисти оттуда не приходило.

Умов сорвал еще одну травинку. Предстояло самое неприятное – лезть в неизвестность. Оставалось только дождаться команды Изяслава. Волшебник уселся, скрестив ноги, и раскрыл свою книгу. У него было время, и он собирался освежить свою память.

* * *

Дом священника почти ничем не отличался от соседних изб. Единственное, что его выделяло – октаграмма на двери калитки, нарисованная без особого изящества. Петр с Изяславом вошли во двор, оставив снаружи Богдана. Большой тощий пес, сидевший в конуре, вылез было наружу, тихо гавкнул… и тут же скрылся с глаз долой. Боярин и священник двинулись к избе. Дверь открылась, когда им оставалось пройти пару шагов; сутулая старуха – по всей видимости, жена священника, согнулась в поклоне еще ниже.

Они вошли в темную, небогато обставленную избу. Стол, красный угол со святым символом, несколько лавок и огромная печь, запах и копоть от которой впитались во все, что ее окружало. Избу топили по-черному, как и любой крестьянский дом. Игнатов и Петр уселись в красном углу, поодаль от стола.

– Где священник? – спросил Изяслав и приподнял ладонь; старуха поставила горшок со щами на место.

Демоноборцы не собирались есть.

– В поле, – ответила женщина, – внучка за ним уже бежит, пресветлый.

– Хорошо, – голос боярского сына не выражал никаких эмоций.

Местный священник появился через несколько минут. Перед Изяславом и Петром стоял высокий худой старик. Его круглое лицо совершенно не сочеталось с долговязой фигурой; казалось, что голову взяли от другого человека. Длинная седая борода доходила священнику до живота. Сразу же за ним в дом проскользнула девочка лет семи. Она мельком глянула на двоих бойцов и прошмыгнула к печке.

Говорил в основном Петр. Он начал издалека: входит ли еще кто-то в приход, какие урожаи в селе, много ли жителей, как обстоят дела со скотиной. Священник отвечал быстро, спокойно, не раздумывая. Он явно как следует знал, что происходит в деревне, хотя Изяслав видел на его лице легкое недоумение: дескать, неужели команде Особого приказа интересно, был ли падеж скота и если да, то когда? Вопросы Петра, действительно, казались бессистемными и мало относящимися к делам демоноборцев. На самом же деле ответы на них могли многое сказать понимающему охотнику.

Так уж повелось: люди всегда будут побаиваться тех, кто наделен большими полномочиями и занят не очень понятным делом. Даже приходской священник будет беспокоиться. Поэтому Петр и спрашивал о том, что понятно любому крестьянину. Изяслав покосился в сторону черного угла. Внучка священника сидела на печке, у самой стены, и с нескрываемым интересом разглядывала приезжих. Пожалуй, это был единственный человек, у кого приезд команды вызывал интерес, а не беспокойство.

– …А в лес к Узоли кто-то ходил? – уточнил Петр.

– Нет, такого не было, – сказал священник. – Уже лет пятнадцать как не приближались.

– То есть пятнадцать лет назад ходили?

Священник помолчал.

– Сын сходил, когда еще был мелким, – нехотя сказал он. – Ему годов десять было, сходил вечером. Через семь лет женился. Сам почти сразу заболел насмерть, невестка при родах умерла. Осталась только внучка; дочек своих давно уже замуж выдал.

Бабка в дальнем углу прижалась к печи. Изяслав посмотрел на старика, моментально растерявшего запас бодрости.

– Он что-нибудь говорил о лесе? Слышал? Видел? – беспощадно спросил Петр.

– Не особо, – покачал головой старик. – Все, что он рассказывал – дошел до Вороньего камня, потом ему стало страшно, и он убежал назад. Вроде бы видел красный огонек, но не уверен. Но мы туда все равно не ходили.

– Оттуда никто не появлялся? – вмешался Изяслав.

– Нет, – покачал головой священник. – Никто не приходил. Мы нанесли на Вороньем камне защитный знак. Может быть, поэтому. Может, еще почему-то.

Изяслав и Петр переглянулись. Давнее отцовское горе и напряжение хозяев дома проскользнуло по границе их сознания, давно привыкшего к боли, крови и смерти. Под слова старого священника подходили несколько возможных опасностей.

– Старосту сюда, быстро, – распорядился Изяслав.

Еще до того, как священник повернулся, девочка слетела с печки и побежала на улицу.

* * *

Вороний камень оказался обычной степной каменной бабой, которую водрузили на вершине небольшого холма. Умов прошелся вокруг нее. На стороне, обращенной к лесу, виднелась октаграмма и несколько глифов. Судя по всему, время от времени защитные знаки обновляли. Это и в самом деле могло напугать не очень серьезную нечисть. Хотя, по правде говоря, Умова это не особо обнадеживало. Там вполне могла быть тварь. Больше того, там могла быть опасная тварь, которую что-то надежно держало на месте. Но и не соваться туда нельзя.

– Серебро заряди, – обратился Изяслав к Лютому. – Возможно всякое.

Все пятеро посмотрели, как крестьяне во главе со старостой уводят коней в село. Несколько минут охотники стояли на вершине холма, потом, не сговариваясь, спустились и двинулись к лесу. Они шли, не оборачиваясь.