Текст книги "Конституционное совещание 1993 года: рождение Конституции России: статьи, выступления, интервью, документы, дневниковые и блокнотные записи (1993–2012"

Ключевую роль в преобразовании Конституции, несомненно, играет судебный конституционный контроль. Преобразовательная функция конституционного правосудия замечена русскими исследователями еще в начале прошлого века. Так, Н. И. Лазаревский писал: «Судебный контроль изменяет самый характер Конституции»¹²⁷. В первые годы существования СССР, когда его Верховный Суд «соучаствовал» с ЦИКом в осуществлении конституционного контроля, ими «принимались принципиальные решения… восполнялась Конституция, давалось ее необходимое развитие»¹²⁸. Некоторыми современниками этот вывод гиперболизирован. Недавно, например, в одном из интервью судья Конституционного Суда Российской Федерации, доктор юридических наук Б. С. Эбзеев, имея в виду российскую Конституцию, повторил крылатое выражение одного из американских судей: «Конституция – это то, что о ней скажет Конституционный Суд»¹²⁹.

Между тем в этом мнении есть толика реальности, что не отвергается многими учеными, нередко стоящими на противоположных позициях в оценке правотворческой роли Конституционного Суда. «Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации, – осторожно заявляет Н. В. Витрук, – приобретают характер конституционно-правовых норм (принципов, понятий) (в зависимости от объекта рассмотрения), но ими не становятся»¹³⁰. Б. С. Эбзеев, напротив, считает, что решения Конституционного Суда о казуальном толковании конституционных норм, по существу, становятся частью Конституции¹³¹. Б. С. Крылов признает, что, истолковывая ст. 10 Конституции Российской Федерации, Конституционный Суд Российской Федерации «ввел новую норму о копировании субъектами федеральных отношений» системы власти, существующей в Российской Федерации¹³². Л. А. Окуньков, вслед за некоторыми судьями Конституционного Суда, не отрицает факта «создания новых норм Конституции Конституционным Судом», объясняя это «политической ситуацией и влиянием идеи скрытых (подразумеваемых) полномочий, выдвинутых специалистами по зарубежному праву»¹³³. Как видим, о роли Конституционного Суда Российской Федерации в развитии и дополнении Конституции написано уже достаточно много. В настоящей статье хотелось бы лишь в концентрированной форме назвать некоторые постулаты конституционного характера, выработанные практикой этого суда.

В сфере федерализма таковыми являются следующие положения:

– конституционный принцип единства государственной власти требует, чтобы субъекты Российской Федерации в основном исходили из федеральной схемы взаимоотношений исполнительной и законодательной власти;

– разделение властей закрепляется в Конституции Российской Федерации в качестве одной из основ конституционного строя для Российской Федерации «в целом», т. е. не только для федерального уровня, но и для организации государственной власти в ее субъектах;

– «опережающее» законотворчество субъектов Российской Федерации не должно нарушать установленного федеральной Конституцией разграничения предметов ведения и полномочий и вторгаться в сферу исключительной компетенции федерального законодателя;

– когда федеральный законодатель устанавливает основы отрасли права (принципы, основные положения, институты права, институты ответственности), то изъятия из них не могут быть введены актом субъекта Российской Федерации (несмотря на то что эта отрасль права является предметом совместной компетенции)¹³⁴.

В области парламентаризма на уровень конституционных могут претендовать следующие выводы Конституционного Суда:

– положения ст. 136 Конституции Российской Федерации могут быть реализованы только в форме специального правового акта – закона Российской Федерации о поправке к Конституции, имеющего особый статус и отличающегося как от федерального закона, так и от федерального конституционного закона;

– если нарушения установленного Конституцией порядка принятия федеральных законов ставят под сомнение результаты волеизъявления палат Федерального Собрания и само принятие закона, президент вправе вернуть его в соответствующую палату, указав на конкретные нарушения названных конституционных требований. При этом такой закон не может считаться «принятым федеральным законом» (в смысле ст. 107 Конституции), а его возвращение в палаты Федерального Собрания – отклонением в порядке применения вето президента;

– Государственная Дума не наделена правом толкования федеральных законов в какой либо форме, в том числе путем принятия постановлений; толкование законов должно осуществляться в том же порядке, в каком принимается, подписывается и обнародуется акт законодательного органа;

– неприкосновенность парламентария не означает его освобождения от ответственности за совершенное правонарушение, в том числе уголовное или административное, если такое правонарушение совершено не в связи с осуществлением собственно депутатской деятельности;

– процедура и порядок выборов и формирования палат Федерального Собрания не могут быть изменены в ходе избирательной кампании либо непосредственно после нее с целью изменить результаты выборов¹³⁵;

– личное голосование депутата является обязательным (как необходимый существенный элемент принятия федеральных законов); при этом не исключается внесение в Регламент Государственной Думы дополнений, касающихся порядка передачи депутатом своего голоса в связи с отсутствием на заседании по обстоятельствам, имеющим исключительный характер¹³⁶.

Ряд правовых позиции Конституционного Суда касался и конкретизации конституционно-правового статуса президента. В их числе такие основополагающие положения, как:

– возможность издания президентом указов, восполняющих пробелы в правовом регулировании по вопросам, требующим законодательного решения, при условии, что такие указы не противоречат Конституции и федеральным законам, а их действие во времени ограничивается периодом до принятия соответствующих законодательных актов;

– право президента при внесении в Государственную Думу предложении о кандидатурах Председателя Правительства представить одного и того же кандидата дважды или трижды либо представлять каждый раз нового кандидата;

– обязанность президента в отсутствие законодательного регулирования издать акт о временном отстранении Генерального прокурора от должности, необходимость которого обусловлена возбуждением в отношении него уголовного дела¹³⁷.

Приведенная часть правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации свидетельствует о том, что они дополняют, либо развивают, или конкретизируют Конституцию, порождая в некоторых случаях фактически новые конституционные нормы, вытекающие из конституционной доктрины и логики. Вместе с тем Конституционный Суд играет и «ограничительную роль для участия в преобразовании» Конституции (в понимаемом нами смысле) других институтов власти, в частности законодательных органов. Это обстоятельство подмечено еще Г. Еллинеком. Он подчеркивал, что «там, где… судам не предоставлено право проверять конституционность законов, там не существует, что бы ни утверждали теоретики, никаких гарантий в том, что Конституция, вопреки конституционному праву, не будет изменена путем издания обыкновенного закона…»¹³⁸. Позднее эту идею в русской литературе повторил С. А. Котляревский, утверждавший, что «полное обеспечение конституционных законов от фактического изменения путем обыкновенного законодательства возможно лишь там, где они охраняются судебными органами… Если такой судебной гарантии не существует, то не существует и никакого легального способа воспрепятствовать изданию законов, изменяющих конституции без соблюдения установленных условий»¹³⁹.

Подводя итог, можно констатировать, что преобразование Конституции без внесения в нее изменений и дополнений является оптимальным вариантом дальнейшего развития и совершенствования Основного закона.

II. ИНТЕРВЬЮ, БЕСЕДЫ, КРУГЛЫЕ СТОЛЫ

Что выберем – здравый смысл или войну конституций¹⁴⁰?

На вопросы «Столицы» отвечают член Президиума Верховного Совета РФ, председатель Комитета ВС РФ по законодательству Михаил Митюков и член Комитета ВС РФ по международным делам и внешнеэкономической деятельности Алексей Сурков.

– На ваш взгляд, нет ли прямой связи между результатами референдума и нынешним усилением противостояния в депутатском корпусе, в частности, по вопросу о новой Конституции?

Алексей Сурков: Такая связь, безусловно, есть. Ведь очевидно же, что большинство народных депутатов, утверждавших до референдума об отсутствии народной поддержки у президента и проводимой им политики, потерпели сокрушительное поражение 25 апреля: народ высказался за политику Ельцина. И в этом отношении президент, на мой взгляд, абсолютно последователен в своих намерениях от экономических реформ перейти к политическим. С этой идеей он, между прочим, выступал в качестве председателя Конституционной комиссии и ранее; нужна новая Конституция, нельзя бесконечно латать ту, которая во многих принципиальных положениях сама себе противоречит и уже совершенно не отражает сегодняшней России, нынешних общественно-политических и экономических процессов, происходящих в стране. И логично, что Ельцин выходит к народу со своим проектом новой Конституции.

Михаил Митюков: В ситуации, возникшей после проведения референдума, есть и положительные, и негативные стороны. Что положительного? Пожалуй, то, что сейчас, после референдума, существенно активизировалась работа над проектом новой Конституции. Теперь уже становится ясно, что принятие ее будет наверняка ускорено. А вот тот факт, что происходит конкуренция двух проектов Конституции, безусловно, обостряет и без того сложную политическую ситуацию в стране.

– Как бы вы, юристы, могли оценить два основных противостоящих проекта новой Конституции?

М. М.: Каждый из этих проектов – и президентский, и парламентский – имеют свои достоинства и недостатки. Если говорить о президентском, то надо признать, что с точки зрения юридическо-технической проект этот выполнен на достаточно высоком уровне. В отличие от официального он емкий, небольшой, написан понятным юридическим языком; в нем сделана попытка более четкого разграничения властей. Но в то же время он, я считаю, грешит явной гиперболизацией положения президента. Так называемый румянцевский проект, принятый Шестым съездом за основу, наоборот, громадный документ, который весьма сложно читать. К нему нужно пристегивать для комментария трех профессоров, не меньше, чтобы они разъясняли его положения… В этом проекте, я бы сказал, наличествует двойственное… отношение к Федеративному договору, с одной стороны, официальное непризнание его, а с другой – стыдливое согласие с его содержанием.

А. С.: Я считаю президентский проект вполне прогрессивным, демократическим. Заложенные в этом проекте принципы государственного управления (отказ от никому не нужного съезда, от формулы сегодняшнего Верховного Совета, очень похожей на формулу цэковского Политбюро), безусловно, приведут нас к цивилизованной форме правления.

– Раздел о президенте вызывает наибольшие возражения оппонентов. Иные из депутатов называют права, даваемые ему, монархическими.

М. М.: Знаете, я почему то думаю, что так называемые монархические тенденции, усмотренные некоторыми депутатами, привнесены в президентский проект… намеренно: в расчете на то, что в результате последующих компромиссов будет найден оптимальный вариант. То есть это, по-моему, запланированный авторами проекта – некий запасной ход для возможности «отступления» в сторону достижения согласия.

А. С.: А я, например, не вижу в этом проекте ровным счетом никаких «монарших» прав. Эти депутаты и не могут реагировать иначе: в своей Конституции они никогда бы не позволили, чтобы президент, например, имел право роспуска представительной власти. Но во всех парламентских (подчеркиваю, даже парламентских, не президентских!) республиках президент имеет право распускать парламент или одну из его палат. Еще одно преимущество президентского варианта Конституции: именно президент – глава государства, а не какой-то аморфный съезд.

– А что вы ответите на обвинения оппонентов в том, что, дескать, президентский проект писался под Ельцина?

А. С.: По-моему, это чушь. Если б мы сейчас взяли, к примеру, текст французской конституции, сняв название «французская» и заменив его, на «российская», то можно было бы, вероятно, также сказать, что она писалась под Бориса Николаевича Ельцина. Нет. Этот документ написан не под личность, а под нормальную структуру государственного правления, демократическую по сути.

– Возможно ли совмещение этих двух вариантов? Или, как предлагает Олег Румянцев, лишь учет некоторых положений президентского проекта при взятии за основу проекта съездовского?

А. С.: Я считаю – нет! Эти варианты принципиально несовместимы. Некоторые положения уже являются общими: например, Федеративный договор. Мне кажется, дело тут совсем в ином. Просто Олег Румянцев во что бы то ни стало желает остаться в истории России «отцом новой Конституции»… Это просто собственные амбиции молодого политика Румянцева. А думать сегодня следует уже не об амбициях, а о том, что полезно для России.

М. М.: Я не был бы столь категоричен, хотя совместить два варианта, видимо, будет сложно… В принципе, конечно, неплохо было бы, чтобы та Конституция, которую мы примем, была такой же лаконичной и хорошо прописанной, как президентский вариант. Но в то же время я желал бы, чтобы по духу, по демократичности она больше напоминала вариант официальный, съездовский…

В проектах есть много точек соприкосновения, например, в отношении прав и свободы граждан, определения роли личности в обществе, признания многоукладности будущей экономики. А главное расхождение – в вопросе о месте президента и парламента. Но и здесь можно найти компромисс. Например, я думаю, излишни те полномочия для президента, которые связаны с вмешательством во внутреннюю автономию парламента (назначение выборов в парламент, созыв парламента, роспуск его в том случае, если не будет назначен председатель правительства, и т. д.). Убрав эти полномочия у президента, придадим больше самостоятельности парламенту.

– Согласны ли вы, что немаловажен и процедурный вопрос: как принимать Конституцию?..

М. М.: Да, процедура принятия очень важна. Лично я сторонник принятия Конституции, которая учла бы достоинства обоих вариантов. Кроме того, хотелось бы во имя сохранения легитимности Конституции, чтобы она была принята конституционным путем. А по нынешней Конституции принять новую может только съезд, либо он поручит это сделать всенародному референдуму. Конечно, съезд может поручить принятие Конституции и любому другому органу. Например, так называемому Конституционному совещанию. Это, я считаю, неплохая идея: на стадии подготовки проекта новой Конституции использовать принцип Конституционного совещания – предварительное согласование субъектами Федерации проекта, прежде чем его вынести на съезд. То есть всю черновую работу проделать на таком совещании. А уже сам съезд принял бы решение об утверждении окончательного текста Конституции.

А. С.: Самым мягким, на мой взгляд, вариантом принятия новой Конституции был бы вариант, использованный в свое время при принятии Федеративного договора. А именно тот, о котором сказал Михаил Алексеевич. Но возможен он только при взаимном согласии сторон, при обоюдном желании конструктивно работать, отбросив всяческие политические амбиции. Но очевидно, что сегодня большинство депутатского корпуса даже при таком «мягком» варианте и то пойдет, уверен, вразнос, всячески уничтожая президентский проект.

– Здесь возникает вопрос: кто в полной мере сегодня представляет субъекты Федерации?

А. С.: Не будь противостояния в центре, в верхних эшелонах власти, можно было бы спокойно принять Конституцию. Президент, получивший на референдуме большую легитимацию от народа, мог бы собрать представителей региональных властей – и не было бы проблем, но… Ближайшие события покажут, поймут ли работники представительной власти на местах, куда их тянут хасбулатовы…

– А если поймут, то что им делать?

А. С.: Ну самое идеальное, я считаю, было бы, если бы главы местной представительной власти сами обратились к президенту с предложением о том, чтобы подписание президентского проекта новой Конституции провести не только с главами исполнительной власти регионов, но и вместе с главами власти представительной этих же регионов. Тогда бы и съезд никакой не понадобился. Но если сторонники Хасбулатова доведут процесс принятия Конституции до абсурда, то у президента снова не останется иного пути, кроме обращения к народу через референдум.

– Оппоненты Ельцина сегодня утверждают, что прошедший референдум уже чуть ли не подвел страну к окончательной дезинтеграции, а вы говорите о еще одном референдуме. Не это ли имел в виду Олег Румянцев, обвиняя авторов президентского проекта в там, что он ведет к развалу России?

М. М.: Я не знаю, что имел в виду Румянцев, но я бы не стал утверждать, что президентский вариант приведет к развалу России. Президенту, в отличие от парламента и съезда, хватило смелости идею Федеративного договора взять и включить в свой проект полностью… А вот Румянцев и иже с ним потратили два года, дискутируя о том, включать ли Федеративный договор в официальный проект Конституции или нет… Их теоретическая предпосылка при этом была такова: раз Федеративный договор упомянут в Конституции, то включать еще и его текст не обязательно… Якобы это впоследствии развалит Российскую Федерацию. Так вот, в этой части президентский вариант явно сильнее. Другое дело – кто выражает сегодня волю субъекта Федерации: либо администрация этого субъекта, либо представительные органы власти. Первые в основном назначены (хотя кое-где и избраны); вторые – избраны. Как сейчас принято говорить – кто более легитимен? Конечно, представительный орган более легитимен, раз он избран населением. И вот хорошо бы, чтобы исполнительные и представительные власти регионов пришли к согласию, представляя каждый субъект Федерации, единым мнением о проекте Конституции.

– Воспримут ли всерьез депутаты идею о том, чтобы вместо двух сделать один оптимальный проект Конституции?

М. М.: К сожалению, сегодня парламент пока еще, я считаю, не понял ни реальности результатов референдума, ни реальности нынешней ситуации в раскладе политических сил. Но парламент очень ясно осознал, что Конституцию надо принимать как можно скорее, перехватив инициативу у президента.

А. С.: А мой прогноз однозначен: вариант, предложенный президентом, определенно предпочтительней. Он наверняка наберет большинство голосов и среди представителей субъектов Федерации, а если дело дойдет до референдума – и среди народа. Потому что именно в этой Конституции отчетливо видно, что в Российском государстве (как и в каждом нормальном демократическом государстве) есть руководитель, который управляет страной. В самом деле, ну не конгрессы же управляют странами в мире, не съезды, не парламенты! Управляет исполнительная власть, возглавляемая, как правило, президентами. А у нас сегодня – всевластие Советов, которые хотят быть одновременно и законодательной, и исполнительной властью, и всем на свете… Такого не будет. И депутаты этого очень боятся, из-за этого вся эта возня вокруг двух вариантов новой Конституции, попытки всячески опорочить президентский вариант. Но народ разберется.

– А вы уже разобрались?

А. С.: Я – да! Если дойдет до референдума, я буду голосовать за Конституцию, предложенную президентом.

Беседу вел Григорий Крошин

Интервью питерской журналистке Виктории Роботновой¹⁴¹

Сегодня конституционный процесс идет параллельно. С одной стороны, опубликован президентский проект, с другой – президиум ВС принял решение обсудить с субъектами Федерации проект Конституционной комиссии и вынести его на ноябрьский съезд.

В то же время уже выдвинуты весьма плодотворные идеи создания нового проекта Конституции на базе критического осмысления имеющихся. Надо сказать, что в президентской группе работают не только представители исполнительных органов и независимые юристы, но и ряд депутатов, в том числе мои заместители. Сегодня многие члены Верховного Совета приняли идею Конституционного совещания как инструмента для доработки и согласования проектов.

Без сомнения, каждый из них имеет свои сильные и слабые места. С точки зрения технико-юридического оформления, президентский проект более краток и доходчив. Еще один его плюс – введение Федеративного договора. Кроме того, там более четко проводится принцип разделения властей. Слабое место проекта – перебор с президентскими полномочиями. Да, он должен быть главой государства, должен быть арбитром в спорах между ветвями власти. Но ведь проект Конституции дает ему право вмешиваться во внутрипарламентские дела, влиять на сроки созыва сессий. Абсолютно неоправданно и ограничение полномочий Конституционного суда. На мой взгляд, эти предложения появились потому, что нынешний Конституционный суд не всегда соглашается с президентом. Перечислять можно долго, но я считаю, что все эти минусы вполне устранимы. Надо только работать вместе.

Гораздо более сложен вопрос о механизмах принятия Конституции. Я лично убежден, что делать это нужно конституционно. И если в ныне действующем Основном законе это отнесено к прерогативам Съезда, то Съезд и должен решать, принимать ли ее самому, или создавать специальный орган, или выносить проект на референдум. Попытки обойти съезд и принять Конституцию иным путем приведут к тому, что ее легитимность будет поставлена под сомнение.

И еще одно. Институт парламентаризма, как и институт президентства, находится в стадии становления. Формируется многопартийная система. Ясно, что после того как переходный период будет закончен, нам понадобится новый Основной закон. Так что ничего вечного мы сегодня все равно не примем.

Проекты на переходный период¹⁴²

Куранты: Действительно ли в проекте Конституционной комиссии так много недостатков, что президентский вариант в большей степени приближает нас к демократическому правовому государству?

М. Митюков: Президентский проект появился потому, что конституционный процесс затянулся. За три года парламент и Конституционная комиссия так и не довели до конца работу над Основным законом.

Кроме того, проект, который именуют «румянцевским», не удовлетворяет сегодня многие политические силы (как левой, так и правой ориентации). И, наконец, социально-экономические преобразования зашли уже так далеко, что требуют серьезного конституционного оформления.

Действующая Конституция со многими изменениями и дополнениями, к которым в некоторой мере причастен и я, не сняла главного противоречия – между принципом разделения властей и полновластием представительных органов, что создает юридическую базу для углубления конституционного кризиса.

Куранты: Как юрист и как председатель Комитета по законодательству не могли бы вы охарактеризовать сильные и слабые стороны президентского проекта Конституции?

М. Митюков: Достоинства и недостатки этого проекта лучше рассмотреть в сравнении с проектом Конституционной комиссии. С точки зрения юридической, президентский выполнен более квалифицированно, изложен ясным, доступным языком, четко прописывает многие положения в отличие от размазанного проекта Конституционной комиссии, который сложно читать и о котором некоторые остряки в парламенте говорят, что к нему нужно пристегнуть трех профессоров, чтобы они растолковывали, что же там имелось в виду.

За два года дискуссии в Конституционной комиссии так и не решили, включать ли Федеративный договор в текст Конституции целиком либо использовать его отдельные положения. Президент включил Федеративный договор отдельным разделом в проект, тем самым подал пример Конституционной комиссии.

Достоинство инициативного проекта и в том, что он на первый план выделяет права человека, являющиеся стержнем Основного закона. Более четко проводится идея разделения властей. Но эта четкость, к сожалению, порой достигается за счет нарушения баланса властей, что дает основание критикам президентского проекта утверждать, что он якобы монархический.

Куранты: Вы не разделяете такой позиции?

М. Митюков: Нет. Но есть необходимость более четко определить баланс исполнительной и законодательной властей.

На мой взгляд, в проекте удачно выбрано место президента в политической структуре государства.

Куранты: То, что он находится как бы над всеми ветвями власти?

М. Митюков: И выступает в качестве арбитра над теми или иными ветвями власти. Это положительные стороны президентского проекта, очевидные даже при беглом обзоре.

Куранты: Вы обещали сказать и об отрицательных качествах проекта.

М. Митюков: На мой взгляд, есть тут некоторые излишества. Взять хотя бы Высшее судебное присутствие, которое ограничивает функции Конституционного Суда. Это, видимо, навеяно нынешней политической ситуацией, практикой Конституционного Суда, которая не всегда устраивает президента. Но она не всегда устраивает и парламент. Суд есть суд, и одна из сторон им всегда недовольна.

Нечетко определена роль представительного органа власти. Это позволяет критикам проекта спекулировать тезисом о замене народовластия абсолютизмом. На мой взгляд, следовало четко оговорить, что парламент является единственным и постоянно действующим законодательным органом, сняв все спекуляции о претензиях президента быть параллельным законодателем. Следовало бы более четко определить и функции комитетов и комиссий палат парламента.

Можно критиковать президентский проект и за то, что там недостаточно четко прописаны механизмы прямого народовластия, например выборов. Однако при всех этих общих недостатках президентского проекта я все же склоняюсь к тому, что это достаточно рабочий документ, который может служить основой для дальнейшей проработки, совершенствования и по крайней мере серьезно конкурировать с «румянцевским» проектом.

Куранты: О конкуренции проектов говорят многие. А что если объединить два проекта в один, взяв все лучшее, что есть в этих документах!

М. Митюков: Эклектика не делает документ совершенным. Необходимо работать над каким-то одним проектом и, устранив в нем недостатки, подготовить его к принятию на Съезде народных депутатов.

Куранты: Только на съезде? Или вы все-таки допускаете создание, какого-либо иного органа для принятия новой Конституции?

М. Митюков: Я различаю две стадии этого вопроса. Стадию обсуждения и доработки проекта и стадию его принятия. На первой можно использовать Конституционное совещание. Основанием для этого, на мой взгляд, служит и ст. 185 Конституции, требующая согласования законопроектов, касающихся федеративных отношений с субъектами РФ. Так что Конституционное совещание как таковое отвергать не стоит. Эта идея созрела в сознании общественности, ее нужно использовать.

Куранты: Не кажется ли вам, что можно поручить принятие новой Конституции вновь избранному федеральному парламенту?

М. Митюков: Проблема упирается в результаты референдума. Я юрист и обязан интерпретировать итоги всенародного голосования как отказ от досрочных выборов как президента, так и депутатов. Проценты разные, но ни третий, ни четвертый вопросы не набрали конституционного большинства. Я-то считал и считаю, что для выхода из кризиса нужны новые выборы. Но мы обязаны учесть волю народа. И поскольку новые выборы можно провести лишь после принятия новой Конституции и нового избирательного закона, значит, надо скорее принимать эти документы, чтобы выйти наконец из замкнутого правового круга.

Беседу вел К. Катанян

Интервью корреспонденту радиостанции «Маяк»¹⁴³

Перед началом совещания депутатов советов всех уровней корреспондент «Маяка» встретился с председателем Комитета ВС РФ по законодательству Михаилом Митюковым. Митюков сказал, что идея вынесения трех проектов Конституции на референдум бесперспективна. Ни один из проектов не наберет большинства голосов. Это значит загубить принятие Конституции. На референдум возможно вынести только один проект. По мнению Митюкова, сейчас реальные функции председателя ВС РФ должны бы характеризовать его как должностное лицо, которое обязано организовать работу ВС. Ранее, когда не было института Президента РФ, председатель ВС действительно обладал большими полномочиями. Сейчас же выступать с заявлениями от имени ВС РФ Руслан Хасбулатов не вправе. Митюков также охарактеризовал проекты Конституции. По его мнению, проект Конституционной комиссии громоздок и эклектичен. Но в нем хорошо прописано местное самоуправление, а также права и обязанности граждан. Проект президента более изящен. В нем учтен Федеративный договор, ясно изложены положения и нормы. Однако в нем чрезмерно преувеличена роль президента. Тем не менее президентский проект можно взять за основу Конституции. Наибольшую опасность при выработке единого проекта Митюков видит в гибридизации его. Например, «румянцевский» проект стал таким тяжеловесным потому, что в него бездумно были включены пункты из различных проектов, неувязанные между собой.

«Конституция будет жить лишь в том случае, если ее примут легитимным путем»¹⁴⁴

Специальный корреспондент «РИА Новости» Дмитрий Гаймаков встретился с председателем Комитета Верховного Совета РФ по законодательству Михаилом Митюковым и попросил его подвести итоги первого этапа Конституционного совещания.

– Президент действительно дал импульс конституционному процессу, который был доведен Конституционной комиссией и Верховным Советом до дремотного состояния, – сказал Михаил Митюков. – Поэтому к инициативе Б. Н. Ельцина я отношусь в основном положительно.

Что касается первого этапа Конституционного совещания, то их можно оценивать с разных позиций, но два момента дают, пожалуй, основание для оптимизма. Прежде всего у нас наконец то появилась надежда выработать в ближайшее время согласованный проект Конституции. А кроме того, этот согласованный проект может стать основой политического компромисса между обеими сторонами – президентом и парламентом.

По многим вопросам участниками Конституционного совещания достигнуто достаточно широкое понимание. Однако обозначился и ряд проблем, требующих согласования. Это проблемы федеративного устройства государства, комплектования верхней палаты, определения роли президента и тех случаев, когда могут распускаться палаты парламента.

– Как вы считаете, будет ли новый вариант доработанным президентским или единым (президентский плюс парламентский) проектом?

– Сложно прогнозировать, что будет представлять текст Основного закона. Очевидно, что за основу, за стержень принимался президентский вариант. Однако он был дополнен многими положениями из проекта Конституционной комиссии. А кое-что вообще появится такое, чего не было ни в том, ни в другом проекте. Видимо, это будет документ более высокого качества, впитавший в себя все положительное из президентского и парламентского вариантов.