Текст книги "Сталинский сокол. Командарм"

– А как же иначе? Вот возьмем 7-й ГИАП. Он же здесь многих летать учил, ну в смысле воевать с умом. Или ночные истребители, там у командира своя машина есть, он же их и формировал. Да и другие подразделения тоже. Конечно, он им свой, а не просто летающий командир! И чем бы ни командовал, всегда потери небольшие, а результаты хорошие. Опять же снабжение. Булочкин – зверь-тыловик, он войну командиром БАО начал, а комдив Аверин – командиром роты охраны. Они с командующим с довоенных времен вместе. Кстати, Булочкин и Аверин в прошлом в разведке служили, так что свои боевые ордена они не по тылам зарабатывали, вернее и по тылам тоже, вражеским. Про авиационную спасательную службу слышал? Ее тоже Северов с Ларионовым придумали, еще в начале 42-го года внедрять стали. Многие этой службе жизнью обязаны! А еще наш командующий в 41-м году генералов Снегова и Петровского от смерти и плена спас! Из вражеского тыла вытащил! Это не сказки, сам увидишь, как они к нему относятся.

Утром следующего дня после прилета на Пютниц Востриков увидел, как из прилетевшего небольшого ладного связного самолета выскочила девушка-пилот и бросилась командующему на шею, а он ее обнял и крепко поцеловал.

– Настена прилетела, – прокомментировал Тимофей. – Невеста командующего, поженятся они скоро.

Этой встречи Северов ждал с некоторым волнением, все-таки сложно у них с Настей отношения выстраивались, но девушку словно подменили. Она снова стала такой, какой была до командировки Северова в Африку, тихой и ласковой, как кошка. Весь день Северов крутился как заведенный, Настя тоже два раза летала по разным объектам, а вечером после ужина пошла и помылась в бане. Тимофей уже принес ее немудреные пожитки в комнату, где расположился Олег, так что после бани девушка отправилась туда же. В доме было тепло, и Настя сняла куртку, оставшись в одном довольно коротком халатике. Северов сидел за столом и что-то писал, когда она зашла в комнату. Олег несколько долгих мгновений разглядывал ее, потом встал, шагнул навстречу и подхватил на руки. Халат полетел на пол, а Олег положил Настю на кровать и принялся нежно целовать лицо, шею, грудь, живот. Девушка вдруг всхлипнула.

– Ой, это я от счастья! Какая же я дура была, ревновала, плакала по ночам! А счастье совсем рядом было!

Угомонились они далеко за полночь, Настя прошептала, что быть настоящей женщиной – это здорово, и заснула, а Олег еще какое-то время лежал, улыбаясь своим мыслям, и тоже незаметно заснул.

Живность появление нового жильца восприняла спокойно, Настю Валера и Рекс знали, да и она относилась к ним очень хорошо, а животные это чувствуют. Окружающие тоже восприняли все как должное, попытки командира ухаживать за Настей давно были замечены. Оставалось узаконить отношения, но здесь были некоторые сложности. В принципе, зарегистрировать брак было можно, например в Ленинграде. Но Северову не хотелось, чтобы Сталин обиделся, Иосиф Виссарионович любил поучаствовать в личной жизни некоторых своих подчиненных, а на отношение к нему Сталина грех было жаловаться. Поэтому он решил провести регистрацию брака в Москве, а замечать это или нет, пусть Иосиф Виссарионович решает сам. Разумеется, Насте Олег ничего этого объяснять не стал, просто сказал, что хочет такое событие обставить поторжественнее.

Но сейчас было не до рефлексий по поводу свадьбы. Пришлось помотаться по аэродромам, где базировались авиаполки, летать на базу под Ленинградом, которая теперь официально называлась база ГАОН № 1 «Ржевка», пару раз слетать в Крым, на строящуюся недалеко от Севастополя базу ГАОН № 2 «Бельбек». В Крыму Олег обнаружил вездесущего Булочкина. Руководители строительства носились как наскипидаренные, а Петрович, поздоровавшись, показал Северову на бетонный блок.

– Ты посмотри, что творят, поганцы! – с этими словами Булочкин хряпнул кулаком по блоку, который немедленно раскрошился. – Один песок! И здесь воруют, сволочи!

На этот раз маканием в раствор дело не кончилось и хищениями занялись компетентные органы. Но неугомонный Петрович контролем строительства не ограничился. Во-первых, он сразу озаботился бытовыми проблемами будущих сотрудников базы и настоял на капитальном строительстве жилого комплекса с полноценным водоснабжением и канализацией, а также подсобного хозяйства. Во-вторых, такие же работы неспешно, но методично, начал на базе «Ржевка». Война заканчивалась, надо было думать о будущем. Ожидать в ближайшем будущем увеличения количества авианосцев в ВМФ СССР не приходилось, поэтому в значительном повышении объемов подготовки палубных летчиков нет необходимости. А героически преодолевать трудности, которые можно устранить, Булочкин не любил. Северов уже обратил внимание, что условия проживания личного состава на новых местах в Германии и Польше очень приличные: спят на чистых простынях, баня не реже раза в неделю, всегда имеется теплая вода для того, чтобы технический состав мог нормально помыться после грязных работ. Словом, все как было заведено раньше, но в масштабах армии.

Вместе с командующим крутился и его адъютант. Требовалось постоянно готовить какие-то подборки документов, карты, хорошо еще, что не приходилось думать о бытовых мелочах, этим занимался Тимофей. Впрочем, эти бытовые мелочи, вернее, их отсутствие, могли существенно осложнить жизнь, но старший сержант на этом собаку съел, так что у Северова всегда под рукой были смена белья, нужная форма, бритвенные принадлежности и все такое. Столько летать Вострикову за всю жизнь не пришлось, а тут помотался. Да и ездили много. За рулем «Доджа» командующего сидел неизменный Самарин, по категорическому требованию Ставки их машину сопровождали как минимум еще один «Додж» и бронетранспортер с отделением ухорезов из осназа АСС, орлы Гладышева. На их тренировки старший лейтенант уже насмотрелся и проникся уважением.

Кругом было неспокойно. Польша всегда славилась разбродом и шатаниями. Вот и сейчас бродили отряды АКовцев, нападали на отдельных военнослужащих и небольшие отряды, портили железные дороги. Тут же шастали, правда, существенно реже, отряды немецких диверсантов и даже какое-то украинское националистическое отребье. Последние еще и воевали с поляками всех мастей, так что бардак был знатный. Ничего, скоро придет большой дядька и порядок наведет, а пока приходилось принимать повышенные меры безопасности, тем более что опыт был, финнам-то в свое время жизнь осложнили основательно. К сожалению, полк НКВД подполковника Эклунда только готовился к передислокации, так что пока обходились сами. Тем более что на крупные, хорошо охраняемые объекты нападений практически не было, да и на дорогах не сказать, что было ни проехать, ни пройти.

Этот тихий солнечный мартовский день Вострикову запомнился хорошо. Приехал он с командующим на полевой аэродром, с которого действовали штурмовики и истребители. Северов провел небольшое совещание, поставил задачи на ближайшее время, выдал несколько ЦУ и поехал дальше, на другой такой же аэродром. Как водится, именно в этот момент в трансмиссии БТР что-то тренькнуло и железный ящик остановился. Ремонт должен был занять несколько часов, а планы у командующего были грандиозные, так что Северов принял решение двигаться на двух «Доджах», а БТР должен догнать их позже.

Поехали. Впереди раздались несколько разрывов, похоже, стреляли из минометов, судя по звукам – километрах в двух. Поехали дальше и выбрались из реденького леска. Сначала внимание Олега привлекла группа военнослужащих в странной пятнистой форме, которая носилась по полю метрах в трехстах от дороги, то ли ловили одного из них, то ли, наоборот, убегали. Время от времени раздавались нечленораздельные вопли, злобные и горестные одновременно. Неподалеку была размещена часть, похожая на противотанковый артиллерийский полк, на развилке дорог стояли несколько офицеров и следили за разворачивающимися на поле маневрами.

После остановки Востриков успел выскочить раньше командующего и шепнуть старшему по званию, невысокому стройному майору, кто приехал.

– Что это у вас тут происходит? – поинтересовался Олег.

– Товарищ командующий, – давясь от смеха сказала майор, – у нас тут идет ликвидация последствий вражеского обстрела. Доложил начальник штаба 529-го истребительного противотанкового артиллерийского полка майор Прытов.

Взглянув на перекошенные от попыток сдержать хохот лица трех других офицеров, Северов строго сказал:

– Майор, объясните нормально! Что тут за комедия?

Не в силах больше сдерживаться, артиллеристы заржали, как кони. Майор извинился и, давясь от смеха, пояснил:

– Какие-то клоуны обстреляли расположение из двух минометов. Стреляли вон из того леса, но минометчики, видимо, совсем никакие, мины легли здорово в стороне. Но в этой стороне наш начхим был, когда стрелять начали, он укрытие заприметил и бросился туда. Аккуратный такой ровик, глубиной около метра.

На этих словах у артиллеристов случилась натуральная истерика, а майор продолжил:

– Там раньше нужник был, но саму постройку то ли взрывом унесло, то ли местные разобрали. В общем, он туда по шею погрузился, но его бросок мы заметили. Обстрел кончился, пошли ребята его вызволять. Только достали, а из леса еще несколько выстрелов, да близко от этих спасателей. А куда им деваться, туда же и скакнули.

Стало понятно, что никакой у них не камуфляж.

– Начхим ваш, похоже, сейчас как раз по специальности занят. А бегают-то зачем? Тут не проветривать, а мыть надо.

Артиллеристы рыдали, а майор кое-как выдавил:

– Решают, кто виноват…

– Ладно, – сказал Северов, – ваш полк мне не подчиняется, так что со своим фекальным карнавалом разбирайтесь сами. Да, и отправьте их мыться побыстрее. Преследование противника организовано?

– Так точно! Да их сразу ликвидировали почти всех, только несколько человек ушли, так мы лес прочесываем.

Поехали дальше, временами усмехаясь, но скоро стало не до смеха. На небольшом аэродроме недалеко от Лешно Северову пришлось задержаться, поскольку на нем оказался один из командиров авиационных дивизий, с которыми непосредственно приходилось взаимодействовать ГАОН. Вострикова Олег отправил с поручением на аэродром подскока, используемый истребителями Ларионова. На одной машине Северов его не отпустил, поехали на двух «Доджах», а с генералом остался Кутькин, он его никогда не покидал, исключение могли составлять только боевые вылеты.

Какой умник решил расположить банно-прачечный пункт без всякой охраны, пусть следствие разбирается. Банда АКовцев, человек около двадцати, вырезала всех, да и были там одни женщины. Такие вещи наши никогда не прощали, а тут поляки сами сделали подарок, видя малочисленность подъехавших русских, а было авиаторов всего шесть человек на двух «Доджах», убегать не стали, решили кончить и этих тоже. Вот тут и оценил бывший командир разведроты выучку своих новых сослуживцев.

Самарин и четыре штабиста из второго «Доджа» мгновенно переместились из машин за деревья и неплохо отстрелялись по нападавшим, а затем бросились врукопашную. У всех оказались отличные боевые ножи, а Арсений и капитан из второй машины успели схватить лопатки. Справившись с секундным замешательством (все-таки опыт, два года в разведке), Александр двумя выстрелами из пистолета свалил высокого поляка с английским пистолетом-пулеметом в руках (его Востриков идентифицировал по боковому магазину, но название не вспомнил, то ли брен, то ли стен), отбил нож бросившегося к нему второго бандита и врезал ему своим коронным хуком слева. Поляк рухнул как подкошенный, а у старшего лейтенанта появилась возможность осмотреться. Двигались его коллеги просто фантастически, словно перетекали из одного положения в другое, при этом вражины валились, кто с перерезанным горлом, кто с ножом в глазнице. Двое поляков, по всему не рядовые бойцы, успели юркнуть за кусты и побежали от места, где в считаную минуту был уничтожен их отряд. Востриков не раздумывая бросился следом, все нападавшие должны быть уничтожены, других вариантов нет. Поляки бегали неплохо, да и места были им знакомые, но Александр был слишком хорошо тренирован, чтобы они могли оторваться. Заметив, что их догоняет всего один человек, да еще с ножом в руке, АКовцы остановились и с улыбкой разошлись в стороны. Один из них вытащил нож, другой – приличных размеров кинжал. Стрелять они не хотели, чтобы не привлекать внимание.

– Ну что, москаль… – начал было один.

Но старший лейтенант не стал устраивать танцы вокруг этих уродов, не останавливаясь подскочил к ближайшему. Отбил удар кинжалом и, продолжая движение, вонзил нож под нижнюю челюсть и, не останавливаясь, шагнул ко второму. В глазах поляка плеснулся страх, но Александр ушел от его удара ножом и пробил в кадык, вывернул нож из ослабевшей руки и воткнул бандиту в глаз. Контроль первого, готов, конвульсии, лезвие достало до мозга. Вытащил свой нож, тщательно вытер об одежду еще дергающегося врага, быстро проверил обоих на предмет документов. В карманах никаких бумаг не было, только всякая мелочовка типа зажигалки и перочинного ножика. Карта и какие-то бумаги оказались у одного из них в полевой сумке, Северов взял ее и легко побежал обратно.

– Ты куда подевался? – капитан, фамилию Саша не помнил, а звали его Василием, бросил внимательный взгляд на Вострикова.

– Все нормально, двое уйти пытались. Вот их сумка с документами, посмотрите.

– Вот что, – строго сказал Василий. – Ты так больше не делай, с нас же командующий шкуру спустит.

– Больше не буду! – без тени улыбки ответил адъютант. – Извините, ребята, привычка.

– А у нас тут «язык», – Самарин показал на поляка, которого нокаутировал Востриков. – Тоже разведка постаралась.

– Экспресс-допрос делать умеешь? – прямо спросил капитан. – Приходилось в рейдах фрицев потрошить?

Приходилось делать всякое, хотя Александр честно ответил, что сильно глубоко дивизионная разведка не ходила, а «языков» старались захватить и привести. Так что в экспресс-допросах он специалист небольшой.

– Понятно. Тогда смотри. И имей в виду, во-первых, эти бандосы ни разу не пленные вражеские солдаты. Во-вторых, даже если бы они были вражескими солдатами, за такие дела зачищают в ноль, без вариантов.

В компетентности этих ребят Востриков не сомневался, через десять минут все было кончено.

– Что, Саша, впечатляет с непривычки? – усмехнулся Василий.

Побледневший Востриков энергично кивнул. Сообщил поляк немного, но все, что знал. Банда действовала самостоятельно, с другими такими же несколько раз пересекались, но кто и как организовывал встречу, обычный боевик не знал. Базировались в деревне неподалеку, на карте все показал.

Когда подъехали вызванные по рации сотрудники СМЕРШа, живых уже не было, все документы были собраны и сложены в небольшую кучку. Рядом сложили оружие нападавших. Быстро уладили формальности и поехали дальше.

– А ты молодец, – сказал капитан адъютанту командующего. – Два года в разведке – хорошая школа. Я за тобой наблюдал. И хук слева у тебя очень неплох, только чувствуется, что ты еще толком не оклемался, свободы движения нет. Я тебе несколько упражнений покажу, будешь делать каждый день хотя бы по четверть часа. Должно помочь. А вообще, присоединяйся к зарядкам и тренировкам. Работай в своем режиме, себя не насилуй. Мы-то привычные, хотя сначала некоторым тяжело приходилось. Но инструкторы у нас такие орлы, козу на велосипеде ездить научат!

Слушая все это, Александр просто обалдел. Оказывается, тут штабных гоняют всерьез, ничего себе авиаторы!

Глава 2

Минно-торпедный полк, базирующийся на аэродроме Багич, активно работал по немецкому судоходству. Управляемые планирующие бомбы и самонаводящиеся торпеды работали очень эффективно, немцы мало что могли им противопоставить, тем более что активность вражеской авиации была серьезно снижена, в том числе из-за отсутствия топлива. Да и повыбили ее основательно. Обычными боеприпасами работали тоже очень неплохо. Базировавшийся здесь же полк ночных истребителей регулярно вел поиск вражеских самолетов, но и ночники Люфтваффе летали мало.

Тем временем войска генерала армии Петровского, наступающего по кромке Балтийского моря, вплотную подошли к Шверину и Висмару. Войска генерала армии Конева довольно успешно наступали на юго-западе Польши и в Словакии и уже вошли в Чехию. Темпы наступления были существенно ниже, сказывался менее удобный рельеф местности, да и выучка войск была не столь высока. Между ними находились войска генерала армии Рокоссовского, который приостановил наступление на Берлин, но активно укреплял фланги своего фронта, прикрывая наступление войск генералов Петровского и Конева.

Помимо мотаний по своим объектам Северов находил время для полетов. Женя Цыплаков еще не долечился, поэтому в качестве ведомых с ним летали разные молодые пилоты, хотя пару раз со словами «вспомню молодость» слетал Владлен Железнов. Раза два-три в неделю Олег поднимался в воздух на Пе-5МР с неизменным штурманом наведения гвардии капитаном Лариным. Каждую ночь в воздух поднимался летающий радар, так что контроль воздушной обстановки был полный, куда не добивали радары наземные, доставал летающий. Одновременно с этим подразделения радиоэлектронной борьбы портили жизнь вражеским связистам и операторам РЛС. В целом получалось неплохо, по крайней мере их попытки радиоэлектронного противодействия на наши системы влияли меньше, частоты советских РЛС были существенно выше.

В разъезды и разлеты для посещения своих подразделений Олег брал Рекса. Кот был изрядным домоседом, а ягдтерьер с удовольствием перемещался вместе с хозяином, да и перелеты переносил совершенно спокойно, умудряясь дрыхнуть без задних ног даже в самую жестокую болтанку. Отоспавшись в самолете, все остальное время ягд бдел. Знаменитый следопыт товарищ Карацупа со своим Ингусом по сравнению с ним выглядел бы весьма расслабленно. При этом он был малозаметен, не лез на глаза, но любой подошедший к Северову человек находился под его постоянным надзором. Заметившие эту особенность люди подшучивали, что телохранитель командующего чрезвычайно бдителен, но мелковат (ежик зверь сильный, но легкий). Шутки кончились, когда 22 марта Рекс проявил себя во всей красе.

Северов со своим обычным сопровождением (два «Доджа» и БТР) ехал на полевой аэродром, куда перебазировался один из штурмовых авиаполков. Олег был озабочен тем, что линия фронта, сама по себе рваная из-за высоких темпов наступления, была еще и плохо обозначена, так как ситуация постоянно менялась. Авиа-наводчики в передовых частях должны были работать просто виртуозно, чтобы исключить удары по своим войскам. Впереди двигался штабной автобус какой-то пехотной части, на развилке дорог стоял грузовик, около которого находились несколько военнослужащих. Один из них, с красной повязкой на рукаве, остановил автобус, что-то сказал водителю и направил его по боковой дороге. Когда авиаторы подъехали к перекрестку, автобус уже отъехал метров на сто. Офицер с красной повязкой в звании капитана посмотрел на колонну машин и отвернулся. В принципе, ничего необычного, перемещается часть, офицер регулирует движение, направляя отдельные автомашины и колонны по нужной дороге.

Командующий ехал во втором «Додже», поэтому, когда первый остановился, решил, что ребята уточняют маршрут. Хотя чего уточнять, понятно, что ехать надо прямо.

– Александр, узнай, чего встали?

Востриков выскочил из машины и направился к офицеру-регулировщику, которому что-то толковал один из штабных работников, уже неплохо знакомый адъютанту Василий.

– Здравия желаю, – поздоровался Александр с капитаном. – Василий, командующий спрашивает, почему встали.

– Да вот, пытаюсь выяснить, что дальше с дорогой. Помнишь, вчера после танковой колонны ехали? Эти бегемоты мост уронили. А впереди два мостика, вот я и хочу узнать, целы ли они.

Тем временем капитан, не слушая авиаторов, направился ко второму «Доджу». Услышав о командующем, он бросил быстрый взгляд за спину, там началось неторопливое движение, отделение автоматчиков тоже двинулось ближе к технике. Офицер подошел ко второй машине, разглядывая ее пассажиров. На Северове была кожаная куртка на меху, полевые бриджи без лампасов, так что на вид мог быть каким-нибудь младшим офицером, например адъютантом или порученцем. С другой стороны, он сидел впереди, где обычно находится самый большой начальник, да и Кутькин на заднем сиденье на командующего явно не тянул.

Капитан снова бросил быстрый взгляд за спину и не спеша, с мягким украинским выговором произнес:

– Помощник начальника штаба 768-го стрелкового полка капитан Гапоненко. Направлен для регулирования движения автоколонн полка. Передислоцируемся, това… Ауыыыы!

Пока он произносил эту фразу, отделение автоматчиков, находившееся около их грузовика, разошлось на несколько шагов в стороны, руки у всех и так лежали на оружии. Дальше все произошло очень быстро, действия пошли на отработанных за войну рефлексах.

Капитан еще не закончил говорить, автомат, висевший на его груди, еще не до конца развернулся Северову в грудь, когда мирно сидевший сзади Рекс вдруг вымахнул из машины и одним большим прыжком достал капитана, цапнув за правую руку, лежавшую на автоматной ложе. Как потом оказалось, указательный палец ему сломал! В следующее мгновение он уже вцепился ему в пах. Вой, который исторг капитан, был слышен, наверное, в Берлине. Олег пригнулся за переднюю панель, Тимофей с водителем шустро выпали из автомобиля, а пулемет на бронетранспортере выплюнул длинную очередь, срезая начавших стрелять солдат. С секундной задержкой начали стрелять Кутькин с Самариным и офицеры из второго «Доджа». Александр тоже упал на землю, пуля обожгла правый бок, но он, не обращая на это внимания, выхватил пистолет и открыл огонь по вражеским диверсантам. Лжекапитан вопил так, что перекрывал грохот выстрелов, а Северов вывалился наконец из машины и обнаружил, что выстрелы стихли, в живых остался только «капитан Гапоненко», продолжавший выть на всю округу. Подскочивший Востриков вырубил его ударом в челюсть, а Северов принялся отцеплять Рекса, отдав приказ охране в бронетранспортере:

– Быстро догоните автобус, его направили в засаду. И свяжитесь с аэродромом, пусть СМЕРШ вызовут.

А сам подумал, что его орлы стали работать на диво успешно. На отсутствие реакции вроде никогда не жаловался, а тут даже пистолет достать не успел, как все уже кончилось. Генерал решил, что надо Гладышеву и его ребятам благодарность объявить, а то мог бы и сам, как Ватутин в той истории…

Автобус догнали до того, как он подъехал к месту засады. Также остановили батальонную колонну мотопехоты, силами которой организовали прочесывание местности. В результате отряд диверсантов численностью более тридцати человек (с учетом уничтоженных у перекрестка) был ликвидирован полностью. Единственным оставшимся в живых был «капитан Гапоненко». Большинство диверсантов оказались украинскими националистами, многие служили в подразделениях «Бранденбург-900» и «Нахтигаль». Этот отряд немало крови попортил нашим контрразведчикам и попался, в общем, глупо. Если бы Северов ехал минут на пять позже, скорее всего они бы успели уйти и штабной автобус захватить. А так вражеский командир пожадничал на хорошую добычу. Ликвидация вражеского командующего – дело большое, но, даже если бы все удалось, ушли бы немногие.

Через пару дней на аэродром заехал Забелин, он как раз исполнял очередное поручение Берии в полосе фронта, был недалеко, заскочил ненадолго. Олег угостил Владимира Викторовича обедом, немного поговорили. Во время разговора Рекс сидел рядом и пас Забелина.

– Не подчиненные у тебя, товарищ генерал, а башибузуки какие-то, – покосился на него Владимир Викторович. – Того и гляди горло перегрызут за один косой взгляд. Или отчекрыжат чего.

– Могут! – в тон согласился летчик. – Это еще кота рядом не было, а то бы их там в фарш разобрали.

Орлов сказал, что, как бы ни уходил в себя «капитан Гапоненко», его уже опознали, дел за ним числится вагон и маленькая тележка. Так что его признания или их отсутствие ничего не меняют, враг матерый, идейный, вот только ядовитой слюной ему сейчас давиться затруднительно, Рекс его качественно огорчил, не до того бедолаге.

Северов, в свою очередь, рассказал, что получил нагоняй из Ставки за то, что опять ввязался в перестрелку с погоней и резьбой боевыми ножами. Дескать, не мальчик уже, целый генерал и командарм, пора и остепениться. На это Олег ответил, что ему, вообще-то, двадцать три года, солидности ни в одном глазу. Сказал, конечно, не так, но Иосиф Виссарионович разозлился и ответил, что, если Северов не образумится, он его в Москве оставит и дальше Ленинграда не пустит. Вот так и поговорили. Забелин покачал головой и сказал, что с Верховным не спорят.

С этим нельзя было не согласиться, и Северов завел разговор о том, что у немцев имеется много разных важных наработок, потерять которые просто преступно. Для этого необходимо сформировать несколько спецгрупп, которые бы не давали немцам уничтожать свои научные центры и имеющиеся там образцы, захватывали бы в плен их ученых. Намекнул на Пенемюнде и Вернера фон Брауна, на реактивные двигатели и самолеты с ними, на строящиеся подводные лодки XXI серии с очень хорошими характеристиками. Да и в других областях разработок хватало. Забелин сразу посерьезнел, задал несколько уточняющих вопросов. Уезжая пообещал, что непременно этим займется и наверх до кого надо доведет. Кое-что уже было известно, но далеко не все, а вот идея специально захватывать почему-то в голову не приходила. Думали просто повнимательнее смотреть за тем, что и так оказалось наше. Тем более что бежать из Германии особо некуда, разве что специально в Англию плыть или лететь, а это тема скользкая.

Перед тем как попрощаться, Северов продвинул еще одну тему. Трофейную. Из прошлой истории ему было известно, что некоторые «товарищи» волокли из Германии и не только добро возами и вагонами. Неплохо бы соответствующим органам за этим делом присмотреть. К слову упомянул, что, пользуясь авторитетом уважаемых людей, типа Жукова, потащат барахло, а отвечать будет тот же маршал, хотя этот шмурдяк ему даром не нужен. Забелин принял к сведению, тема была актуальной.

В одну из мартовских ночей Олег с Сашей Лариным едва не погибли. Работа военного летчика вообще опасна, и дело не только в том, что тебя могут сбить. ВВС – страна чудес, давно сказано. Могут ухудшиться погодные условия, в самолет может попасть птица, может случиться отказ или поломка, которую никаким осмотром заранее выявить невозможно, да много чего может произойти. И одно дело, если что-то произошло на высоте, достаточной, чтобы выпрыгнуть с парашютом. Другое, если это произошло на взлете или посадке. А уж работа ночного истребителя середины 40-х годов сложна и опасна вдвойне.

Олег, заходя на вражеский ночной истребитель, все рассчитал правильно, но вмешался случай. Немецкий стрелок что-то увидел в ночной тьме и наугад дал короткую очередь с совершенно запредельной дистанции. И ведь попал, гаденыш! Прямо в левый двигатель. Радар немца был забит помехами, так что уйти удалось, система пожаротушения тоже сработала неплохо, пожара удалось избежать. Правда, целый час пилили к своему аэродрому на одном двигателе, но дошли и нормально сели.

Наконец прибыл полк НКВД, волкодавы Эклунда принялись зачищать окрестные леса, и не без успеха. По крайней мере, активность немецких диверсантов, АКовцев, местных бандосов и прочего отребья пошла на убыль весьма основательно. К тому же Эклунд качественно производил зачистки в населенных пунктах, так что попытки днем изображать мирных тружеников, а ночью браться за оружие удавались плохо.

Беренс, мотавшийся по аэродромам, принес известие о том, что Северова наградили орденом Ленина «за большой вклад в развитие военного искусства, разработку новой техники и успехи в борьбе с нацистской Германией и ее сателлитами». Кроме того, немало солдат и офицеров наградили недавно учрежденными медалями. Олег получил медали «За оборону Москвы» и «За оборону Ленинграда». Такими же медалями были награждены Булочкин, Новоселов, Глазычев, Шведов и многие другие. Настю и Надю Малинину снова наградили медалями «За боевые заслуги». Были также награжденные медалями «За оборону Одессы» и «За оборону Севастополя». На награждение никуда выдергивать не стали, прилетел генерал-лейтенант береговой службы Иван Васильевич Рогов, заместитель наркома ВМФ. Конечно, торжественности приема заместителя наркома на базе «Ржевка» достичь было нереально, но ритуал был соблюден, Рогов снова остался доволен. Награжденных не собирали в одном месте, поэтому генералу пришлось по аэродромам помотаться. После окончания своей миссии он заехал к Северову и поблагодарил командующего армией за организацию службы. Гвардейская армия особого назначения наркомату ВМФ уже не подчинялась, но контакт был тесный, морская составляющая была велика, так что Рогов не просто так присматривался.

Олег наконец встретился с командирами корпуса морской пехоты, дивизии ВДВ и бригады спецназа. Штаб корпуса морской пехоты располагался в Сестрорецке, а его подразделения – от Сертолово до Терийоки. Генерал-майор береговой службы Орлов Сергей Петрович на вид вполне соответствовал своему тридцатилетнему возрасту, но человека опытного, серьезно повоевавшего выдавали жесткий взгляд и ранняя седина на висках. Был он крупным черноволосым мужчиной ростом около ста восьмидесяти пяти сантиметров и весом под сто килограммов, но это была не полнота, а хорошо тренированная мышечная масса. Начальник штаба и заместители оказались ему под стать, судя по приличному набору наград тоже воевали много и не без успеха. Вид командующего армией если их и несколько удивил, то они это никак не обозначили, знали, под чем подписывались. Северов осторожно прощупал его на предмет «коллеги-попаданца», но, судя по всему, просто имел место талант, не сумевший раскрыться в другом варианте истории. Скорее всего, до больших должностей Орлов там просто не дожил.

В корпусе Олег пробыл четыре дня, облазал все и остался доволен. Никто не расслабляется вдали от фронта, боевая учеба идет в напряженном темпе. Северов просветил командование корпуса, что работы по специальности в этой войне им, скорее всего, не будет. По крайней мере, в масштабе корпуса, речь идет о войне следующей и очень недалекой. Сергей Петрович сообразил сразу, нейтрально поинтересовался про обстановку на Тихом океане, проследил за реакцией командарма и удовлетворенно кивнул. Сам Северов тоже оттянулся на славу. В полевой форме и с полной выкладкой прошел полосу препятствий, пострелял из пистолета, автомата и пулемета, размялся в нескольких учебных рукопашных схватках, продемонстрировал владение ножами и лопаткой. И, надо сказать, на командование корпуса впечатление произвел. До этого он был просто даровитым командиром, отличным летчиком и все такое. Но теперь показал уровень, который однозначно определил его как своего. К сожалению, поступление новой боевой техники, предназначенной именно для десантных подразделений, ожидалось нескоро. Воевать с японцами придется с имеющимся сейчас вооружением, которое было намного совершеннее известного Северову из прошлой жизни, но обладало одним существенным недостатком. Оно не плавало! Из плавающих образцов были только самоходные минометы калибром 82 мм и 120 мм, зенитная спарка 12,7 мм и бронетранспортеры с пулеметами в башне. Выросли они из плавающего танка Т-40, но после второй модификации мало его напоминали. Первая модификация позволила разместить новое вооружение, но механическая начинка и нижняя часть корпуса остались почти без изменений. Вторая модификация, появившаяся довольно быстро, но совсем недавно запущенная в серийное производство, была совсем другой машиной. Внешностью она напоминала известный Олегу МТ-ЛБ. Новая машина была немного шире и существенно, в полтора раза, длиннее, чем Т-40. Подвеска была тоже торсионной, но двигатель поставили дизельный, мощностью 300 л. с., доведенный до ума В-4, а вот коробка была новой. Вообще, удобству управления при разработке новых образцов уделяли значительное внимание. Конечно, до общего уровня того же МТ-ЛБ эта машина недотягивала, все-таки их разделяло двадцать лет развития науки и техники, но для 1944 года новый бронетранспортер был очень хорош. Зенитная спарка отличалась крышей, поскольку башня была смещена к середине корпуса, и собственно башней. А самоходные минометы представляли собой БТР без крыши, в кузове которого и был установлен миномет. Все это только начинало производиться, первые экземпляры направили в корпус на войсковые испытания. А вот разработка плавающего танка и иных средств усиления (плавающие САУ) была еще в процессе. Не были пока готовы даже плавающие автомобили-амфибии, да и просто грузовые автомобили, сравнимые с американским студером, пока отсутствовали. По сравнению с известной Северову историей структура ленд-лиза была иной, после 1942 года почти не поставлялись танки, самолеты и иное вооружение, зато поставлялись заводы «под ключ», оборудование для электростанций и т. д. В частности, были закуплены лицензии на производство Studebaker US6, GMC CCKW, Chevrolet G506 и Dodge WC-51 вместе с заводами, но требовалось время для строительства заводских зданий и коммуникаций, монтажа и пусконаладочных работ. Северов знал также, что проектируется амфибия по типу DUKW-353 и Ford GPA, лицензии на их производство решено было не закупать. Так что, к великому сожалению, через полгода, когда должны начаться военные действия против Японии, ничего этого не будет. Однако была у Олега надежда, что неразрушенная промышленность Германии и других стран, куда вступит Красная Армия, существенно поможет в этом вопросе.