Текст книги "Спецназ не сдается"

– Наверное, спикера Совфеда ввело в заблуждение название подразделения боевых пловцов – «Гранит». А в СВР он не пробовал обращаться? У них там одно подразделение называется «Базальтом». Уж не вспомню, есть ли «Полевой шпат».

– Не надо язвить, – по привычке сощурился Виталий и провел рукой по гладкому подбородку. – Лучше вспомните одну из своих главных задач: обеспечение президента, Федерального собрания и правительства России разведывательной информацией, необходимой для решений, в частности, в политической и оборонной областях.

– Это общие задачи, – ничуть не смутился Тритоныч, – задачи ведомства, на которое я работаю. Я же решаю конкретные вопросы: получаю приказы от руководства и приступаю к работе.

Улыбка у Виталия Козырина была не из приятных. Его тонкие губы словно удлинились, вытянувшись в горизонтальную полоску, глаза с прищуром сузились; отдаленно он напоминал американского актера Джона Траволту.

– Меня предупреждали о вашем упрямстве. – Козырин больше обращался к своим молчаливым товарищам, нежели к начальнику базы. Перед собой Виталий поставил конкретную задачу: вывести из игры строптивого и наиболее искушенного в диверсионных делах начбазы; он, по общему мнению, был стариком несговорчивым. – Хочу вас поправить, Андрей Михайлович: конкретные задачи выполняет команда боевых пловцов под началом капитан-лейтенанта Якова Моравеца. А вы – начальник базы, администратор, баталер[10]10
  Кладовщик.


[Закрыть] по большому счету. Однако никак не расстанетесь с мыслью, что вас фактически списали на берег, убрали с боевой вахты. Сколько вам – пятьдесят два или пятьдесят три? – Виталий открыл тонкую папочку, что-то подсмотрел в ней и снова закрыл медленным, ленивым движением. – А вы до сих пор суете свой нос в дела, которые вас давно не касаются. Следите-ка лучше за снаряжением бойцов, за состоянием причальных канатов и швабр.

Словесную пощечину, отпущенную начбазы, посчитал справедливой даже Бобров. Он это заметил – как офицер морской разведки. По-человечески он сочувствовал Тритонычу, понимал его: опыт старого боевого пловца был, можно сказать, незаменимым. Для спецназовцев «Гранита» он был наставником. Списанным ли, со стороны ли – не суть важно. И впервые за эти долгие годы, что он руководит базой, оставаясь в звании капитана 3 ранга и не надеясь, конечно же, на пару кавторанговских звезд, ему указали его место. Администратор, завхоз, баталер, отдавший свои лучшие годы пятому отсеку подлодки и нелегкой профессии боевого пловца.

Сейчас ему нечего возразить, думал за Тритоныча каперанг Бобров, тем более перед этой троицей, чьи полномочия, конечно же, подтверждены на самом высоком уровне; не мог не чувствовать, что кто-то «наверху» вымыл руки и грязной струей поливал лысую голову бывалого капитана. Его былая гордость была сломлена людьми, которые представляли чью-то сомнительную, с одной стороны, а с другой – реальную власть. Бобров даже представил себе слегка заикающийся голос «геолога»: «Вы там п-построже с этим м-морским разбойником».

Что стоит за визитом этой тройки? Какие цели преследует Комитет по госконтролю, и каким боком они соприкасаются с секретным спецподразделением ГРУ, дислоцированным на базе КВФ? Бобров привел слабенькую аналогию: «А почему охраной президента США занимается Министерство финансов? Почему Минфин отвечает за безопасность главы государства?»

– Если нетрудно, пригласите сюда командира подразделения, – как ни в чем не бывало мягким голосом попросил Козырин.

Может быть, Кашинский понял, что его судьба, работа – уже без прежнего энтузиазма и азарта – находится в руках этого импозантного человека. Как у каждого, у Тритоныча было слабое место, и Козырин, зная о нем, нанес короткий и хлесткий удар.

Контроль на государственном уровне… Даже вневедомственный контроль мог поставить крест на работе Кашинского; его карьера давно закончилась, он бился лишь о внешние ее стенки.

«Держать, держать удар!» – мысленно семафорил ему Бобров. «Я беременна – это временно». Умчится эта тройка, и все рассосется.

Кап-три встал и слегка наклонился вперед. «Зря я про удар просемафорил, – покачал головой Олег. – Как бы начбазы паралич не хватил. Шея у него короткая. Предрасположен», – отрывисто закончил Бобров.

А на лицо Тритоныча вернулись жизненные краски. Он снова улыбался, как пять минут назад, часто помаргивая редкими белесыми ресницами. И голос его не изменился:

– Сейчас позову. Я вам больше не нужен? – кап-три надел фуражку, аккуратно поставил стулья на место, вровень с пустующими, придвинутыми к столу. Что-что, а порядок он любил.

Выйдя на палубу, Кашинский рванул с надстройки первое, что попалось под руку, – спасательный круг, вырвав из крашеной доски два крюка, – и зашвырнул его в воду. В ответ на выпученные глаза вахтенного Тритоныч рявкнул на весь Каспий:

– Человек за бортом!!!

12

Олег Бобров удивленно поднял бровь. От его внимательного взгляда не ускользнули две едва приметные улыбки. Одну из них – «горизонтальную» – едва ли можно считать улыбкой, казалось, Виталий Козырин больше гримасничает, как обезьяна; если бы каперанг попробовал сотворить нечто подобное на своем лице, у него бы задергались щеки, шейные мышцы.

Вторая улыбка принадлежала вошедшему в кают-компанию командиру группы спецназа капитан-лейтенанту Якову Моравецу, потомственному чекисту. Синхронно у них это вышло, подметил начальник разведотдела, словно тайно обменялись приветствиями два хорошо знакомых человека.

Капитан Моравец, одетый в синий комбинезон подводника (хотя таковым и не являлся), тельник и пилотку, обратился к единственному в кают-компании человеку, на ком была военная форма:

– Здравствуйте, Олег Васильевич. Разрешите?

– Здравствуй, Яков Николаевич. Заходи, – кивнул 28-летнему офицеру Бобров.

Для себя он уже принял решение. В какой-то степени Козырин на примере начальника базы и ему преподнес урок. Неизвестно еще, какая домашняя заготовка имеется у госчиновника на разведчика. Олег перелистал в уме свою безупречную репутацию. Все в ней черным по белому, ни одной кляксы. Как по служебной линии, так и в личной жизни. Отличный семьянин, имеет семилетнюю дочь. В связях, порочащих его, замечен не был. В общем, все как в кино, включая нордический характер и преданность делу.

Он хорошо знал и понимал значение термина «работа на правительство». Сегодня познакомился с аналогом: работа на федеральный орган государственной власти. Собственно, разница лишь в названии структур; а о могуществе людей, стоящих за ними, лучше не думать – спать будешь крепче. Начнешь играть с ними, будешь спать с открытыми глазами.

Бобров не хотел заглядывать ни в какие бумаги; знакомиться с ними было равносильно получению письменного приказа. Ему за глаза хватало устного, полученного от начальника штаба Попова: «Следуй в их кильватерной струе». И все это в рамках уже упомянутого сотрудничества. «Этакая авральная система раннего предупреждения о неожиданном ударе», – подобрал удачное сравнение Олег.

Поджидая капитана Якова Моравеца, Бобров сделал телефонный звонок.

– Катенька? Здравствуй. Это дядя Олег. Почему не в школе? А, понятно. Папа дома? А мама? Жаль… Слушай, ты же в музыкальной школе учишься, на пианино, да? Ах, на фортепиано, извини, пожалуйста. Скажи-ка мне, как называется отрывистая игра? Да, правильно, чтобы пальцы отскакивали. – Не обращая внимания на вытянутые лица «федералов», каперанг продолжил разговор, черкая что-то на бумаге: – Стаккато? Ага, записал. Еще пиццикато? Есть, понял. А трактет – это что за зверь? Не «дед», а «тет». Не проходили еще? Ну что ж, спасибо. Удачи тебе. Что-что? Трактат? Нет, это не из той оперы.

Положив трубку на рычаг, Бобров сделал попытку объясниться:

– Кроссворд в «Зятьке» разгадывал. Одно слово не угадал. Приз – японский телевизор.

Козырин перевел красноречивый взгляд на Михаила Никитина с белесыми глазами: «С прибабахом мужик».

Представив гостям командира группы флотского спецназа и продолжая краем глаза наблюдать за ним, занявшим место Тритоныча, Бобров коротко развел руками и вопросительно округлил глаза: «Продолжим?»

Виталий Козырин настраивался недолго. Он с минуту молчал, оставив зажигалку в покое, и покручивал на столе пустую чашку.

– Все, что я скажу дальше, является государственной тайной и не может выйти дальше этих стен. Надеюсь, предупреждать вас и давать какие-либо инструкции не имеет смысла. Полагаю, это понятно каждому.

«Сейчас он скажет: «Итак, господа присяжные заседатели…» – предположил Бобров, – и его понесет, как Остапа Бендера».

Однако Козырина «понесло» без лишнего словоблудия:

– На Комитете мы обсуждали проблему, – продолжил Виталий, увидев согласные кивки собеседников, – связанную с полученной по каналам военно-морской разведки информацией. Обработка данных идет полным ходом. Однако, чтобы не терять времени на этом этапе, было принято решение приступить к подготовке третьей фазы: реализации уже имеющихся разведданных.

Бобров машинально покивал: все верно. Это три составляющих деятельности разведслужб: получение информации, ее обработка и реализация. Сейчас речь шла о реализации разведданных группой боевых пловцов «Гранит». Разумеется, работа носит диверсионно-подрывной характер. Как говорится, работа по специальности. Может, она и ко времени, незаметно вздохнул Бобров. Засиделись ребята, уже несколько месяцев ничего конкретного, полный штиль.

– Несколько слов о том, как мы будем взаимодействовать, – продолжил Виталий. – Штаб флота отвечает за подготовку боевых пловцов и обеспечение, а управление пойдет из Москвы.

Олег понял, о чем говорит Козырин. Под обеспечением госчиновник подразумевал использование баз и обеспечивающих судов флотилии, использование надводных и погружающих средств высадки морского десанта, индивидуальные и групповые ПСД (подводные средства движения) и многое другое, что уместилось в одном «снабженческом» слове.

Что касается управления, Бобров попытался это выяснить.

– То есть управление лежит именно на вас? – акцентировал он.

– К чему лишние люди? – вопросом на вопрос ответил Козырин. – Я являюсь помощником главы сенатского комитета.

«Лишние люди», – повторил вслед за ним Олег и взглянул на Якова Моравеца. С одной стороны, капитан группы здесь лишний. Обычно командир вскрывает секретный пакет с боевым распоряжением в день начала операции или получает распоряжение от ответственного за операцию. С другой стороны, группа «Гранит» – уникальное подразделение, его бойцы ведут агентурную работу в приморских городах вероятного противника, на месте знакомятся с объектами, которые им в час «Х» надлежит уничтожить или вывести из строя. Порой задолго до начала операции им дают ознакомиться с информативной частью будущего приказа; если и возникнут расхождения, то несущественные.

Олег Козырин словно читал мысли собеседника. Он перевел взгляд на командира «Гранита».

– Иранский порт Энзели. Слышали это название?

– Да, – кивнул Моравец.

– Вы работаете с агентурой в этом порту?

«Можешь отвечать», – жестом разрешил начальник разведотдела, перенявший привычку гостя, покручивая на столе пепельницу.

– Да, – снова коротко ответил капитан.

Дальше Виталий обращался непосредственно к Боброву, словно успокаивал его:

– Не волнуйтесь, нам не нужен выход на вашу агентуру. Нам необходима подстраховка. Вы дадите своим агентам определенное задание. Данные, полученные от них, мы сравним с информацией агентов внешней разведки. Предстоящая акция крайне – повторяю: крайне серьезная, трудоемкая, и любая неточность может привести к срыву задолго до ее начала.

«Много тумана», – поморщился Бобров. Заодно от сигаретного дыма, который пластами висел в кают-компании. Курили трое, включая капитана Моравеца.

– Можете конкретизировать суть задания? – спросил Олег. – Эдак мы проговорим до вечера и толку не добьемся.

– В общих чертах, – дал согласие Виталий. – На круизном лайнере готовится очередная – третья по счету – встреча руководителей террористических организаций – ливанской «Асбат аль-Ансар» и палестинской «Абу Нидаля», в частности, и нефтяных шейхов Ирана, и Саудовской Аравии – собственно, спонсоров террористов. На повестке этого «саммита» ожидается обсуждение вопроса, напрямую касающегося национальной безопасности России – это финансирование адвокатов чеченских главарей, бандформирований и снабжение последних оружием.

Бобров не стал задавать вопроса, почему для «саммита» выбрано столь экзотическое место. В общем-то, не такое оно и оригинальное и прецеденты имеются: «саммит» «большой восьмерки» на морском пароме. Этакий отдельный мирок с надежными мерами безопасности. Там можно открыто говорить на любые темы.

Спецслужбы различных стран могли узнать о том, что в Иране готовится встреча террористов и их спонсоров, и даже установить место встречи. Однако практика показывает, что подобные рандеву лишь фиксируются спецслужбами, что ответственность за принятие мер лежит вовсе не на них, а на политиках. Любая ошибка может привести к скандалу, скандал к отставке, а значит, к краху целых политических и финансовых структур. К тому же спецслужбам трудно работать в странах Ближнего и Среднего Востока, сложно наладить действенную агентурную сеть и вовремя принять необходимые меры.

По идее, организаторы этого «саммита» могли открыто объявить о встрече через средства массовой информации и спокойно вести переговоры.

Эти рассуждения не мешали Боброву слушать Козырина. А подполковник заговорил о составляющей части информации, полученной Комитетом: на «саммите» инкогнито должны присутствовать два очень известных и влиятельных в российских политических кругах лица.

– Скажем… русской национальности, – с небольшой запинкой продолжил он. – Их интересы зашли слишком далеко. Это содействие по финансированию чеченских боевиков и поставки вооружения на территорию Азербайджана, а дальше – в Дагестан и Чечню. Теперь главное. Вашей группе спецназа ставится задача проникнуть на борт лайнера и получить факты, подтверждающие связь между российскими политиками и главарями международных террористических организаций. Только факты, ни о какой ликвидации террористов, их спонсоров и их пособников речи не идет. Замечу кстати, что, помимо службы безопасности морского лайнера, на борту будет внушительная охрана нефтяных шейхов и самих террористов.

– Это наши проблемы, – в очередной раз сжато ответил капитан Моравец.

Бобров отметил шевеление крыльев носа диверсанта от предвкушения предстоящей работы. Вряд ли он был хищником по натуре, но если тигра кормить манной кашей, у него выпадут зубы, он захиреет и издохнет. Лучшего сопоставления Олег Бобров в данное время выдумать не смог.

Сказать, что капитан 1 ранга порадовался за боевых пловцов, тоже нельзя. Конечно, он бы и сам ощутил подъем сил, если бы не издевательская грубость Козырина по отношению к Тритонычу. И вообще, на что он надеялся, поджидая начальника базы? Если Кашинский в его понимании завхоз, то какого ляда начал именно с него? Чтобы сразу отшить? Чтобы ему не было обидно, что за его спиной ведется обсуждение вещей, которых ему знать не положено? Чтобы в его «скинхедовской» голове не зародилось подозрение об интригах против него? Или он опасен для «федералов» в своем амплуа «прожженного морского диверсанта»? Или это своеобразное предупреждение начальнику разведотдела, о чем Бобров подумал в самом начале?

Ерунда – за исключением последнего. Но эти вопросы пришли, и никуда от них не деться.

Порой морских диверсантов забрасывают на объект с суши, и Козырин затронул эту тему.

– Сроки поджимают, и мы вряд ли сможем обеспечить вам доступ на лайнер непосредственно из порта.

– Мне нужно знать лишь три вещи, – Моравец начал загибать пальцы. – Первое: у какого причала будет ошвартован лайнер. Второе: дату и точное время отплытия. И третье – маршрут. – Он опустил руку. – Плюс фото интересующих вас людей и номера их кают. Имена мне не нужны.

– А тип лайнера? Мне бы не хотелось сейчас говорить об этом.

– Это меня не интересует. Я знаю все типы судов, включая и пассажирские, которые заходят в территориальные воды Ирана. И еще. Вы говорили про обеспечение. Возможно, нам понадобится «кит».

– Кто?

– «Кит». Вспомогательное судно, под килем которого мы дойдем до причала. Придется заплатить капитану, чтобы в означенное время он подогнал судно к внешнему рейду. Также придется заплатить агентам. У них скверная привычка работать за деньги.

– Да, – подтвердил Бобров, – с деньгами полный мокрец. В штабе нам не дадут ни рубля.

– Этот вопрос решен, – твердо заявил Козырин. – Мы профинансируем все, включая командировку бойцов в Энзели. Она состоится, когда мы точно узнаем номер причала и дату отплытия лайнера.

– Да, без этого встречаться с агентами бесполезно.

– Поговорим о деталях. На борту лайнера будет один человек, завербованный нашей разведкой, он работает стюардом. Операция может сорваться, если его не окажется на судне. К моменту проникновения диверсионной группы на борт лайнера он должен будет узнать, в каких каютах располагаются интересующие нас лица. Мы также ставим перед ним задачу выяснить место переговоров – либо в конференц-залах, либо в ресторане. Мы могли бы снабдить его видеозаписывающей аппаратурой, но не факт, что он сможет оказаться в нужном месте и в нужное время. Я все же думаю, что обсуждение конкретных вопросов пройдет в ресторане, в разных его частях и с конкретными людьми. Такая форма общения стала общепринятой.

– В России конкретные вопросы решаются в банях, – сравнил Бобров. – Жаль, никто не додумался построить круизную сауну.

– Все еще впереди, – серьезно отозвался Козырин, словно уже видел на стапелях бревенчатый сруб. – Итак, какую еще помощь мы ожидаем от стюарда. Во время круизов он делит каюту с тремя товарищами – эта информация получена из другого источника. У него есть отдельный шкаф для одежды, закрывающийся на замок. Служба безопасности перед выходом лайнера в море проверяет все каюты, включая служебные помещения, на предмет взрывчатых веществ. В основном со специально обученными собаками. Висящая в шкафах обслуживающего персонала одежда проверяется поверхностно. Во время подготовки лайнера к круизу стюард должен будет пронести на борт два комплекта униформы – стюарда и охранника. Мастерская по пошиву униформы нам известна. Осталось снять мерки с тех спецназовцев, на которых ляжет основная часть операции.

– Разве обслуга на лайнере работает не посменно? – спросил Бобров.

– Я понял. На этом лайнере одна смена, – ответил Виталий. – Обслуживающему персоналу хватает пяти-семи дней отдыха между рейсами. А они, как правило, не занимают больше недели.

– По два комплекта униформы, – внес коррективы Яков. – Ваш стюард может заболеть или, испугавшись в последний момент, закосить. Ему на голову может упасть кирпич. Один комплект одежды мы возьмем с собой. Нам понадобятся еще минимум четыре костюма престижной фирмы. Уважающие себя шейхи вешают на своих охранников тряпки от Армани. Работа на борту предстоит долгая, и нам будет затруднительно перемещаться в гидрокостюмах. И вообще, – продолжил Моравец, – я бы посоветовал вам отказаться от услуг стюарда. Его могут поймать с тряпками. Вот тогда операция действительно полетит к черту. Стюарда расколют в две секунды. Нас будут ждать, а мне это не нравится уже сейчас. Мне нужна информация и ничего более.

Бобров во время обсуждения деталей успел сделать пару выводов и пару глотков свежего чая. Это касалось политических игрищ, организованных в административных кругах. Вряд ли на первом месте стоит безопасность России – организуется сбор компромата, вот и все. Кого-то с его помощью выпихнут с политической арены. И вообще трудно допустить, что на встрече руководителей террористических организаций появится известный, по словам Козырина, российский политик. Хотя почему бы и нет? Кто встает на защиту чеченских террористов и в России, и за рубежом? Наши правозащитники, большинство которых из состава парламента. Кто нанимает для массовых убийц и палачей лучших адвокатов и достает миллионы на оплату их услуг? Кто обвиняет государство в геноциде чеченского народа? Опять же наши. Кто кричит о несоотношении сил «маленькой Чечни», обделенной оружием, и вооруженной до зубов «агрессивной» России? Тоже они. На этом фоне их контакты со спонсорами террористов выглядят вполне естественно.

– У меня вопрос, – Яков Моравец отставил пустую чашку, – точнее, предложение. К чему задействовать группу спецназа? Не проще ли дать стюарду миниатюрную видеокамеру, замаскированную под петлицу и с приемным устройством в кармане, и велеть ему просто пройтись разок-другой по залу ресторана? Не важно, что он обслуживает другую палубу, никто его не выгонит.

– Вы были правы в самом начале, – покивал Виталий Козырин. – Стюарда может не оказаться на борту, а сорвать операцию мы не имеем права. Еще вопросы?

– Да, – вступил в разговор Олег Бобров. – Для диверсий ночь – время самое подходящее. Другое время суток для проникновения на борт я не допускаю. Хотя это возможно. А как насчет переговоров, заключения сделок между спонсорами и террористами?

Виталий пожал плечами: «Неужели и так непонятно?»

– Я уже говорил, что эта встреча на лайнере не единственная. В таком режиме проходили остальные. Лайнер выходил в море вечером и вечером следующего дня снова ошвартовывался в порту.

Что ж, подумал Бобров, похоже, и на этот раз Козырин прав, объясняя, что ночь на лайнере никто впустую тратить не собирается, тем более что она единственная. Имея богатое воображение, Олег Васильевич представил, как развлекаются в ресторанах сановные пассажиры морского круизного лайнера. Жирные пальцы, унизанные дорогими перстнями, пощелкивают в такт восточной музыки, маслянистые глаза неотрывно смотрят на танцовщиц, исполняющих танец живота. Где-то в роскошных каютах уже другие пальцы – красивые и нежные – ласкают волосатые груди, ягодицы и раскормленные животы арабов. Тоже танец живота. И так до утра. Утром там действительно ничего не снимешь. Кроме уставших проституток. И пару тонн шерсти с арабов.

– Еще вопросы?

Бобров промолчал.

Капитан Моравец ответил «нет».

– Спасибо, можете идти, – Козырин отпустил капитана. – Надеюсь на скорую встречу.

– Еще чаю? – предложил Бобров, когда дверь за Моравецем закрылась.

– Нет, спасибо. Наверняка нас угостят в штабе флотилии. А ваш капитан не очень-то разговорчивый, – заметил Виталий.

– Привычка, – ответил каперанг. – Знаете, Виталий Николаевич, есть такая штука – загубником называется. Не до разговоров, когда эта штуковина во рту. К тому же вы пытались давать командиру спецгруппы инструкции. А моряки этого не любят. Инструкции пишут на берегу, а моряки плавают в море.

– Насколько я знаю, они говорят «ходят», а не «плавают», – решил блеснуть познаниями Виталий Николаевич.

– В данном случае ошибки нет: плавают.

– Вы чем-то недовольны? – решил идти до конца Козырин.

Олег чуть склонил голову: «Нарываешься на откровенность?»

И ответил без задержки:

– Недоволен тем, как круто вы обошлись с Тритонычем. «Старик» не заслужил такого отношения к себе. Вы просто его не знаете, может быть, слышали, не больше того. Вот уж к кому неприменима флотская шутка: «Молодой моряк все знает, но ничего не умеет, а старый все умеет, но ничего не знает». Знания и умения Тритоныча живут с ним в полной гармонии.

– Тритоныч? – Виталий Николаевич знал, о ком идет речь, тем не менее не упустил шанса поддеть самого начальника разведотдела: – Еще одно слово из кроссворда? – насмешливо спросил он.

– Ага. И вам его не решить.

– Мне это ни к чему. У меня уже есть японский телевизор.

Бобров вышел проводить гостей. Они сели в служебную машину, выделенную им в штабе, и водитель, подъехав к шлагбауму, притормозил. Часовой, вооруженный автоматом Калашникова и одетый в бронежилет, сверился со списком, проверил документы у пассажиров и, козырнув, разрешил выезд с базы. Водитель вывел «Волгу» на охраняемую дорогу, ведущую к причалам, и вскоре машина скрылась за массивным, с матовой крышей ангаром, увенчанным портовым краном.

Позади и чуть сбоку от Боброва кто-то встал. Тритоныч, был уверен каперанг. Но, обернувшись, увидел капитана Моравеца. Синий комбинезон Чеха был расстегнут до пояса и снят с плеч; пилотку спецназовец держал в руках, подставляя коротко стриженную голову под лучи солнца, стоявшего над гаванью. Он из-за плеча разведчика тоже провожал глазами «Волгу».

– Где-то я их раньше видел, – задумчиво произнес Бобров, «закидывая удочку»; то, как гримасничали при встрече Козырин и Моравец, его сразу насторожило. – Или я ошибаюсь… А ты?

Яков хмыкнул:

– Ошибаюсь ли я?.. Нет, я бы запомнил. У меня хорошая память на лица.

– Что думаешь об этом?

– Стараюсь не думать, – ответил Яков. – Пока рано забивать себе голову.

Позади них раздался громкий всплеск, будто с дебаркадера отдали якорь. Каперанг обернулся, а Моравец даже головой не повел. Это нырнул в холодную воду боец «Гранита» лейтенант Сергей Перминов. Он жил на дебаркадере, работа, быт и отдых слились для него воедино. От остального мира его отделяла сходня, переброшенная с дебаркадера на рыжеватый от ржавчины пирс. Каждое утро одно и то же, недовольно морщился Яков: водные процедуры, начинающиеся с дурацкого прыжка, крепкий чай и уж потом завтрак. Обычно лейтенант готовил себе на камбузе яичницу или вскрывал банку тушенки. Раз в неделю звучала громкая команда подвыпившего офицера, возвращающегося из города: «Сходню на пирс!»

– Он не утонул? – Бобров, хорошо знавший Сергея, все же обеспокоенно смотрел на воду: круги давно разошлись, а лейтенант… как в воду канул.

Яков усмехнулся:

– Раньше, чем через три минуты, его не жди. А если с бодуна – то все четыре задержится. Витас, блин! Человек-амфибия. – И домыслил: «Без воздуха – минуты, а без денег – всю жизнь».

Голова Сергея появилась над водой метрах в пятидесяти от дебаркадера. «Еще бы немного, – покачал головой Бобров, – и он вышел бы на внешний рейд». Повернувшись на спину, диверсант поплыл обратно.

Сергей Перминов никогда не видел Виталия Козырина, но в свое время удосужился познакомиться с его людьми.

«Вот болван! – беззлобно выругался Яков и сплюнул через борт. – И зачем я позвонил ему в тот день?..»