Текст книги "Серебряный ятаган пирата"

Глава 2

Человек широко распахнул плащ, и я с удивлением обнаружил, что под плащом он практически голый. «Практически» означает то, что спереди его брюки заканчивались чуть ниже колен, – причем хитро закрепленные подтяжки не давали им упасть, – а дальше вплоть до сияющей физиономии шло совершенно голое тело с островками курчавой растительности и прочими ожидаемыми атрибутами.

– С головой все в порядке? – зачем-то спросил я, хотя и так было видно, что совсем не в порядке.

Улыбка сползла с лица жизнерадостного эксгибициониста: он запахнул плащ и обиженно заявил:

– Между прочим, я потенциальный клиент. И очень щедрый клиент. А вы мне хамите! Вы и грубая девка на вашем телефоне нахамила. Где ваш менеджер? Я буду жаловаться!

Я начал уже догадываться, что происходит, и поспешил подкрепить свою догадку уверенностью.

– Простите, а какого менеджера вам надо? – вкрадчиво осведомился я.

– Как какого?! – возмутился эксгибиционист. – Вашего! Вашей фирмы «Секс по телефону Плюс». Мне так вашу фирму разрекламировали, особенно этот Плюс, а вы устраиваете форменное хулиганство! Я буду жаловаться вашему руководству!

Однако! Как его кто-то жестоко разыграл! Ситуация анекдотическая, словно в комедийной пьесе. И хотя бы из любви к искусству пьесу следовало доиграть до конца!

Улыбнувшись широкой доброжелательной улыбкой – что было совсем не трудно, поскольку смех из меня уже рвался наружу, – я указал незадачливому сексуальному маньяку на дверь противоположной квартиры и сказал:

– Так вам туда, милейший! Именно там ваш вожделенный «большой плюс». А здесь находится частное детективное агентство.

– Да?! – разинул рот эксгибиционист. – Неужели детективное?! Ой, извините! Так мне туда?

– Туда, туда! – заверил я и захлопнул дверь, тут же прижавшись к дверному глазку в предвкушении удачной развязки. И не был обманут в ожиданиях: дверь открылась, повторилась сцена с распахиванием плаща, и через мгновение эксгибиционист полетел вверх тормашками от хорошего удара в скулу. Вышедший из квартиры напротив мрачный всклокоченный мужик в майке и вытянутых на коленях трениках подхватил эксгибициониста за плащ и, словно мешок с мусором, поволок к выходу. Я метнулся к монитору видеонаблюдения, не желая пропустить финальную сцену, и чуть не сбил Катю, возвращавшуюся с кухни с двумя чашками дымящегося кофе.

– Что с вами, Мечислав? – изумилась Катя. – А кто приходил?

– Так… Ошиблись дверью, – пояснил я, с досадой заметив, что момент вылета из подъезда злосчастного эксгибициониста я таки пропустил. Я увидел лишь, как он, прихрамывая, торопливо удаляется от подъезда.

Входная дверь в офис открылась.

– А вот и Валерий Иванович! – воскликнула Катя, увидев босса, и с беспокойством осведомилась:

– А что это вы такой невеселый? Случилось что?

– Да как сказать, Катюша, – проворчал Тавров, снимая куртку и вешая ее на вешалку. – Странная такая штука: вхожу в наш подъезд, а оттуда вылетает почти голый мужик.

– В плаще и обрезанных сверху штанах? – уточнил я.

– А-а, так вы тоже видели? – повернулся ко мне Тавров. – Поразительно: почти голый человек ласточкой вылетает из двери, шлепается на тротуар, тут же вскакивает и убегает. К чему бы это?

– Ласточкой? К дождю, наверное, – предположил я. Катя прыснула.

Тавров мрачно посмотрел на нас и хотел что-то сказать, но в этот момент зазвонил телефон на столе у Кати. Катя поспешно схватила трубку, слушала буквально несколько секунд и тут же ответила:

– Даю хозяина.

И передала трубку Таврову. Тот, наверное, с минуту выслушивал неизвестного абонента, затем ответил мрачным, не терпящим возражений тоном:

– Я вас выслушал, и теперь выслушайте меня. По этому номеру телефона и адресу действительно находится детективное агентство. Относительно вашего случая могу сказать следующее: с вами сыграли дурную шутку, и я могу вам помочь подать в суд на шутников. Одного из них я уже разыскал, и в данный момент он сидит передо мной, полный раскаяния. Осталось разыскать инициатора шутки, и если вы хотите подключиться к его поискам, то приезжайте ко мне в офис по известному вам адресу для заключения договора. Нет, как вы выразились, имя «этого подонка» я смогу разгласить лишь после того, как мы найдем главного инициатора данной, с позволения сказать, шутки. Итак, вы приедете? Как пожелаете. Если все-таки надумаете, то не забудьте сегодня же или в крайнем случае завтра снять следы побоев у врача – иначе все теряет смысл. Что? Мне безразлично, в каком виде вы придете, но я обязательно об этом проинформирую суд. Что? Нет, иначе никак нельзя. Да, и вам не хворать. Всего хорошего!

Тавров положил трубку и сурово обратился к Кате:

– Екатерина! И как все это понимать?

– А что мне было делать, Валерий Иванович? – пошла в наступление Катя. – Звонит с утра придурок. Я ему говорю: это детективное агентство. А он мне: ага, понимаю, конспирируетесь. И спрашивает: надела ли я лифчик? Ну я и сказала ему, чтобы он отстал: приезжайте, рады вас видеть. Достал ведь своими звонками!!! Я подумала: приедет, я ему по этому самому и заеду, мало не покажется… Зря, что ли, я на курсы самообороны хожу?

– А он приехал, – добавил я. – Кто же знал, что он такой придурок. Катя кофе на кухне готовила, и я ему открыл дверь.

– А зачем вы ему сказали, что «Секс с плюсом» находится в квартире напротив? – требовательно спросил Тавров.

– Не смог удержаться, – признался я. – А что мне было делать? Мужик свои достоинства мне демонстриует. А я не той ориентации! Ладно бы женщина: тут уж я бы знал, что делать. А мужик?! Ну и…

– В общем, ситуация такая, – подытожил Тавров. – Товарищ сексуально озабочен. Однажды он снял проститутку и то ли ей недоплатил, то ли еще что… короче, она дала ему адрес и телефон нашего агентства, сказала, что это фирма «Секс по телефону Плюс», а Плюс подразумевает воплощение всех его тайных желаний. Надо только экипироваться в соответствии с этими желаниями и приехать в офис. Вот он и приехал!

– Цирк! – не удержался я от комментария.

– В суд он подавать не будет, а то действительно был бы цирк, – заметил Тавров и тут же вернулся к действительности, обратившись ко мне:

– А вы, собственно, по какому вопросу?

* * *

В кабинете у Таврова я быстро и кратко изложил суть дела, не забыв упомянуть о нашем знакомстве. Это было очень важно: в России все делается по знакомству. А что не делается по знакомству, то делается по дружбе.

– Да, я помню: копия картины Жерома с изображением Ганнибала, – кивнул Тавров, не отрывая взгляд от компьютерного монитора. Это безразличие обидело меня, и я тут же добавил:

– Вот именно, Ганнибала. И что главное: не Лектора!

Тавров оторвал взгляд от монитора и воззрился на меня.

– В смысле: не Лектора? – нахмурившись, поинтересовался он.

– Кино такое было, – вздохнул я. Никто из встреченных мною сегодня почему-то не был готов для восприятия юмора.

– Да, помню, – кивнул Тавров. Он откинулся на спинку кресла, отъехал от монитора и произнес, глядя мне в глаза:

– Ну что я могу сказать… если ваш друг имел шенгенскую визу и взял авиабилет на Мальту «туда-обратно» с фиксированной датой вылета, то это означает, что он минимум один раз уже был на Мальте.

– Почему? – удивился я.

– Насколько я знаю, посетить зону Шенгенского соглашения можно, только первоначально въехав на территорию страны, выдавшей визу, – пояснил Тавров. – Есть, разумеется, понятие «транзит», но если человек сразу берет обратный авиабилет из той же страны, то подразумевается, что она является страной его визита. Короче говоря: прилететь по шенгенской визе на Мальту и через неделю улететь из нее ваш друг Русанов мог только в том случае, если шенгенскую визу он оформлял в мальтийском посольстве. Поскольку перед этой поездкой он визу не оформлял – иначе бы он делал это через турагентство, – то логично утверждать, что он уже бывал на Мальте.

– Резонно, – согласился я. – Только какое отношение это имеет к его исчезновению?

– Возможно, что и никакого, – вздохнул Тавров и тут же предложил: – Давайте наметим план действий, если вы уже готовы заключить с нами договор. Для начала нужно убедиться, что Русанов не въезжал на территорию России из другой страны. Допустим, у него изменились планы, он решил посетить другую страну из Шенгенской зоны и уже оттуда вернулся на Родину. Логично?

– Да, но тогда он вернулся бы домой или хотя бы связался со своей матерью! – возразил я.

– Сыновья не всегда бывают послушными, – улыбнувшись, заметил Тавров.

– Вы не знаете Евгению Павловну, – скептически отозвался я.

– Возможно, вы правы, но проверить нужно. Если подтвердится, что в Россию он не въезжал, то надо будет связаться с посольством на Мальте. Все это сделаю я. А вот вам хорошо бы лично побеседовать с заведующим кафедрой, на которой трудился Русанов, – предложил Тавров. – Если о Русанове придет узнавать обеспокоенный друг, а не частный детектив, то это поможет избежать сплетен и кривотолков.

– Да, я это сделаю завтра же, – с готовностью откликнулся я. – Но хотелось бы сначала узнать расценки на ваши услуги.

– То, что я вам перечислил, я включу в сумму консультации, – ответил Тавров. – Консультация обойдется вам в символическую сумму, а если мы продолжим сотрудничество, то и вообще бесплатно. Существенных расходов потребует организация наблюдения и использование технических средств, но пока это рано обсуждать.

– Хорошо, давайте в этом ключе и начнем, – согласился я.

А что, если Игорь действительно вдруг встретил «мечту всей своей жизни» и потерял голову от страсти? Сейчас оттягивается на курорте с милашкой, забыв про холодную Москву и занудливую мамашу. Или подвернулся выгодный клиент, щедро оплачивающий какой-нибудь «сертификат о подлинности», выданный надежным экспертом. Если верить его мамаше, завкафедрой высоко ценил Игоря как специалиста. А Московский университет – это учебное и научное заведение с мировой известностью! Ну а отказаться от услуг детектива по причине нехватки денежных средств никогда не поздно. Тавров опытный человек и имеет представление о пределах моих финансовых возможностей.

* * *

Я сообщил Евгении Павловне о начале розысков ее бесценного сыночка, чем несказанно ее обрадовал, и узнал у нее номер мобильного телефона завкафедрой. Звали его Сергей Петрович, и он с готовностью согласился со мной встретиться. Сергей Петрович оказался толстым добродушным дядькой, с которым мы пересеклись в кафе возле станции метро «Университет». В кафе не было жарко, но Сергей Петрович поминутно вытирал платком обширную лысину: видно, и без того у него забот был полон рот, а тут еще на голову свалилось исчезновение сотрудника.

– Игорь Владимирович должен был выйти на работу еще два дня назад, и если он задержится еще на неделю, то это может отразиться на учебном процессе, – пожаловался Сергей Петрович, пряча платок в нагрудный карман рубашки.

– А он не сказал, зачем так спешно собрался в отпуск? – спросил я.

– Я не интересовался, – признался Сергей Петрович. – Дело в том, что Игорь Владимирович, несмотря на молодость, достаточно известен в научном мире. Он великолепно умеет работать с архивами: случается, такие документы откапывает, что просто диву даешься! Я знаю, что иногда его привлекают в качестве эксперта, и когда ему надо уехать на несколько дней, то не возражаю. Людям надо создавать условия для работы, идти навстречу, тогда даже при невысокой зарплате не будет текучки.

– И часто он вот так уезжал по своим делам?

– Последний раз Русанов брал три дня в конце марта, – ответил Сергей Петрович, снова доставая платок и вытирая им лысину. – А до этого в декабре месяце. В общем, раза два-три в год обычно.

– А не помните, когда он перед этим ездил на Мальту?

– Ума не приложу, зачем ему понадобилось вообще ехать на Мальту, – пожал плечами Сергей Петрович. – Игорь занимался российской историей первой половины девятнадцатого века. Возможно, что он накопал что-то новое о взаимоотношениях российских властей и Мальтийского ордена. Но честно скажу: я не в курсе.

– Скажите, а кто может быть в курсе? – допытывался я. – Возможно, кто-то из его коллег по работе?

– Вообще-то, вы первый человек, который сообщил мне, что является другом Русанова, – признался Сергей Петрович. – Ни с кем он близко не сходился.

– А женщины? Все-таки мужчина он достаточно молодой, неженатый…

– Нет, ничего такого не замечал! – категорически отверг мое предположение Сергей Петрович.

– Ну а кто все-таки может быть в курсе: что именно могло заставить Игоря так внезапно уехать на Мальту? Кто может быть в курсе, что он действительно вдруг нарыл интересную информацию?

– Вы знаете, а пожалуй, есть такой человек! – воскликнул Сергей Петрович, припоминая. – В Ленинке… то есть в Российской государственной библиотеке, в отделе редких книг и манускриптов у него есть хороший знакомый. Игорь несколько раз упоминал его, поскольку часто работал в этом отделе с источниками.

– Ага, хоть что-то! – обрадовался я. – И как его зовут, этого знакомого?

– Кавецкий Вениамин Аркадьевич.

– А телефончик его случайно не подскажете?

– Вот уж чего не знаю, того не знаю! – сокрушенно развел руками Сергей Петрович.

* * *

Я собрался было немедленно мчаться в библиотеку, чтобы искать этого Кавецкого, но вдруг заколебался: может, для начала надо посоветоваться с Тавровым? И подождать, пока Тавров наведет справки. А то вдруг Русанов уже в России, застрял у какого-нибудь приятеля… Приятели – они такие! Или внезапно в Игоре действительно проснулся дремавший доселе мужчина, и он окунулся очертя голову в омут любви? А мы тут его ищем, как дураки!

С другой стороны, библиотекарь Кавецкий внезапно может убыть на какую-нибудь конференцию, а потом в командировку, затем в отпуск… Есть такой жизненный закон: когда человек нужен больше всего, он внезапно начинает отгуливать не использованные за несколько лет отпуска и ложится в больницу на плановую операцию с последующим санаторно-курортным лечением.

Итак, решено: надо брать библиотекаря немедленно и вытрясать все, что он может знать о поездке Русанова на Мальту.

* * *

Перед поездкой в РГБ я на сайте главной библиотеки страны ознакомился со структурой распределения книг по хранилищам, а также с разделом «контакты». По логике, Кавецкий должен был работать в научно-исследовательском отделе «Редкие книги» – именно в их ведении находилась коллекция старопечатных книг, изданных до 1830 года, и книжных памятников более позднего времени. А Русанов, по словам заведующего кафедрой, занимался историей России первой половины девятнадцатого века. Мне удалось дозвониться по указанному телефону, и я узнал, что в действительности Кавецкий является заведующим сектором отдела рукописей, поэтому его следует искать там. По телефону сектора я не дозвонился и, плюнув, поехал туда лично.

Отдел рукописей Российской государственной библиотеки располагался на первом этаже правого крыла Дома Пашкова. Я всю жизнь полагал, что центральный вход в Пашков дом находится со стороны, обращенной к Кремлю: с величественной лестницей и ротондой. Но этот вход был наглухо закрыт, а «центральным входом» оказалась арка во двор со стороны Староваганьковского переулка. На центральном входе сидел охранник, который, как и следовало ожидать, отказался пропустить меня без пропуска. Он предложил мне позвонить по местному телефону тому лицу, к которому я направляюсь, чтобы упомянутое лицо заказало мне пропуск. Я так и собрался сделать, но вдруг увидел выходящую из здания женщину и обратился к ней:

– Прошу меня извинить! Подскажите, пожалуйста, а Кавецкий сейчас у себя?

– Кавецкий? – удивленно взметнула брови женщина. – Вениамин Аркадьевич? Да вон же он! Только что вышел.

Действительно, прямо перед женщиной из подъезда вышел плюгавый мужичонка в старомодном берете и старенькой китайской курточке из тех, которыми наши китайские братья по социализму наводнили страну в разгар «либерализации всего, чего только можно». Короче, по виду он скорее напоминал не заведующего сектором отдела рукописей главной библиотеки страны, а слесаря-сантехника. Осознав свою ошибку, я торопливо поблагодарил даму и помчался следом за удалившимся на приличное расстояние обладателем антикварного берета. Он уже вышел в переулок и сворачивал на Знаменку. Опасаясь, что Кавецкий сядет в машину, я крикнул ему вслед:

– Вениамин Аркадьевич! Подождите!

Кавецкий услышал меня, остановился и удивленно обернулся. Я помахал ему рукой, ускоряя шаг.

– Мне надо с вами поговорить! – поторопился я объяснить ситуацию, видя некоторую настороженность во взгляде Кавецкого. – Я друг Игоря Русанова!

Я рассчитывал этой фразой расположить к себе Кавецкого, но тут последовало то, чего я от старичка-замухрышки совсем не ожидал: с неожиданной прытью Кавецкий бросился через Знаменку, ловко петляя между машинами. Я не решился повторить его подвиг и потому лишь сумел пронаблюдать, как он пробежал до конца Знаменки и скрылся во дворе за часовней Николая Чудотворца. Когда я достиг этого места, Кавецкого и след простыл.

Ничего не понимая, я в растерянности направился в сторону станции метро «Боровицкая». Поскольку разговор с Кавецким по причине его загадочного бегства не состоялся, я позвонил Таврову, чтобы посоветоваться с ним о дальнейших действиях и узнать, есть ли какие-нибудь результаты по теме нашего вчерашнего разговора.

Тавров ответил сразу, и я, осведомившись, удобно ли ему говорить, поведал о результатах беседы с завкафедрой и о подозрительном поведении Кавецкого.

– Я уверен, что Кавецкий как-то причастен к исчезновению Русанова! – убежденно заявил я. – Надо установить за ним наблюдение. Я готов оплатить эту услугу!

Однако Тавров неожиданно скептически отнесся к моему заявлению.

– Вы, Мечислав, не доставайте Кавецкого, а то его от испуга еще инфаркт хватит, – посоветовал Тавров. – Лучше мы вместе к нему подъедем.

– А он захочет с нами встретиться? – усомнился я.

– Можете не сомневаться! – уверенно заявил Тавров.

У меня сложилось впечатление, что о Кавецком он знает гораздо больше, чем говорит, но я не стал требовать разъяснений: мобильные тарифы все-таки недешевы.

– А что там о Русанове нового? – спросил я.

– В Россию он не въезжал, на самолетах авиакомпании «Эйр Мальта» с Мальты не вылетал, – сухо поведал Тавров. – Пока все.

– Может, нам его в международный розыск подать? – поделился я соображениями. Ответ Таврова поверг меня в настоящий шок.

– Об этом не беспокойтесь, он уже находится в розыске по линии Интерпола, – спокойно сообщил Тавров. – Игорь Владимирович Русанов уже дней пять разыскивается за совершение кражи уникального манускрипта.

Глава 3

Я был настолько потрясен, что не мог найти слов. Игорь Русанов вор?! Нет, я, наверное, ослышался!

– И есть доказательства его вины? – спросил я, наконец обретя дар речи.

– Вы полагаете, что Интерполу больше нечем заняться? – насмешливо поинтересовался Тавров. – Пока все сходится на вашем друге. А владелец манускрипта сообщил, что ему некий незнакомец предлагал за артефакт полмиллиона долларов.

– Все равно не верю! – заявил я. – Пока не узнаю подробности, говорить даже на эту тему не хочу.

– Тогда оставайтесь на связи, – посоветовал Тавров. – Попытаюсь сегодня же организовать встречу с людьми, которые и расскажут вам эти самые подробности.

– Вы уж постарайтесь, а то после таких новостей мне сегодня точно не уснуть, – проворчал я.

* * *

Примерно через час Тавров позвонил мне и сказал:

– Мечислав! Через часок подъезжайте к Дому Пашкова. Там для вас заказан пропуск. Кавецкий согласился встретиться с нами. Сможете быть?

– Непременно! – заверил я.

Точно в назначенное время я вошел в уже знакомую арку с будкой на входе. Там меня уже ожидал Тавров. Мы получили пропуска и прошли в кабинет Кавецкого. В тесном, уставленном книжными шкафами помещении, куда с трудом втиснули письменный стол и четыре стула, уже сидели два человека: один из них, мужчина лет тридцати, был мне незнаком, зато во втором я без труда узнал Кавецкого.

– Следователь прокуратуры Стрельцов, – представился незнакомый мужчина.

После взаимного представления мы расположились напротив письменного стола, за которым восседал Кавецкий. Впрочем, слово «восседал» не совсем подходит: Кавецкий просто сидел на стуле, на своем рабочем месте за письменным столом, но было похоже, что это мы его вызвали на допрос – таким затравленным он выглядел.

– Что же вы, Вениамин Аркадьевич, сегодня спасались бегством от уважаемого господина Булгарина? – с едва заметной иронией поинтересовался Тавров.

– А что же мне оставалось делать? – нервно отозвался Кавецкий, беспокойно заерзав на стуле. – Он сказал, что друг Русанова. А Русанов… сами понимаете, в розыске по обвинению в хищении ценнейшей, уникальной рукописи! И я… Я элементарно испугался!

– У меня такая уголовная рожа? – осведомился я.

– Так, господа! – решительно сказал Стрельцов. – Давайте оставим взаимные колкости. У меня мало времени, а я хочу кое-что уточнить. Давайте, господин Кавецкий, вы расскажете о рукописи, как она исчезла и как случилось, что Русанов оказался в этом деле главным подозреваевым. Я понимаю, что вы это уже не раз рассказывали, но присутствующие здесь господа Тавров и Булгарин не в курсе. Поэтому я прошу вас еще раз рассказать все с самого начала. Может, еще какие подробности припомните.

– Да, конечно… – вздохнул Кавецкий, приступая к рассказу. – Началось с того, что к нам, в отдел рукописей, обратился некий Павел Сергеевич Цветков. Он рассказал, что его мать принадлежала к дворянскому роду Донауровых, который с конца восемнадцатого века исправно поставлял России чиновников: среди Донауровых были генералы, вице-губернаторы и даже губернатор Санкт-Петербурга. Так вот: от умершей в конце двадцатого века тетки, сестры его матери, Цветков получил в наследство старенькую дачу в Малаховке. Дачка была ветхая, практически непригодная для проживания, но в силу ее местоположения – Малаховка все-таки – Цветкову стала поступать масса предложений, и он решил продать дачу, чтобы купить квартиру в Москве недавно женившемуся сыну.

– Слушайте, какое отношение Цветков имеет к Игорю Русанову?! – не выдержал я.

– Наберитесь терпения, господин Булгарин, – посоветовал Стрельцов. – А то господин Кавецкий собьется и забудет сказать что-нибудь очень важное. Продолжайте, Вениамин Аркадьевич!

– Да, так вот… Цветков решил разобрать старый хлам на даче: вдруг там попадется что-нибудь интересное. Кстати, там был великолепный буфет мореного дуба! В отличном состоянии и…

– Не отвлекайтесь, Вениамин Аркадьевич, – с мягким нажимом попросил Стрельцов.

– Да, извините… Так вот, Цветков искал также хранившийся у тетки семейный архив и под стопкой старых фотоальбомов обнаружил старинную шкатулку красного дерева. В шкатулке находились перевязанные розовой лентой старые письма, а под ними – рукопись в потертом кожаном переплете. Вот эта рукопись и оказалась ценнейшей находкой! Рукопись содержала текст на латыни, и Цветков обратился к нам. Это было подробное жизнеописание известных турецких корсаров братьев Барбаросса и Драгута! Причем самое ценное: писал современник этих выдающихся людей. Из текста следовало, что автор рукописи выполнял функции секретаря у самого Драгута!

И Кавецкий обвел нас горящим взглядом, словно призывая восхититься вместе с ним.

– А вы ничего не путаете? – осведомился Тавров. – Барбаросса вроде был немецкий король, предводитель крестоносцев. Он еще в речке потонул.

– Фридрих Первый Гогенштауфен был императором Священной Римской империи нации Тевтонцев, – недовольно заметил Кавецкий. – Говоря латинским языком: Sacrum Imperium Romanum Nationis Teutonicae. Сами немцы ее именовали Heiliges Rцmisches Reich Deutscher Nation, что, по сути, то же самое. Империю основал в 962 году король восточных франков Оттон Первый как преемницу империи франков Карла Великого и Западной Римской империи. Просуществовала, между прочим, без малого семьсот пятьдесят лет.

– Тоже недотянули до «тысячелетнего рейха», – не удержался я от комментария. – Ну не везет немцам с «тысячелетними рейхами», хоть плачь!

Тавров свирепо посмотрел на меня и обратился к Кавецкому:

– Мы это поняли, Вениамин Аркадьевич! Вы нам лучше про турецких Барбаросс расскажите. Говорите, их двое было?

– Да, они были родные братья: Арудж и Хызыр, обычно называемый арабским именем Хайраддин. Иногда прозвище Барбаросса распространяют и на сына Хайраддина Хасана. Они жили на рубеже пятнадцатого и шестнадцатого веков, прославились своими подвигами в борьбе с мальтийскими рыцарями и имперским флотом. Для современных турок братья Барбаросса и Драгут до сих пор являются настоящими героями, точно так же, как для итальянцев национальный герой генуэзский мореплаватель, имперский адмирал Андреа Дориа. Кстати, Дориа воевал и с Барбароссами, и с Драгутом. А в честь Драгута – называемого турками Тургут – в Турции был назван город, который до сих пор носит название Тургутрейс, что означает «капитан Тургут».

Кавецкий собрался уже пуститься в увлекательный рассказ о подвигах турецких корсаров, но встретился со мной взглядом, запнулся и тут же вернулся к теме.

– Так вот… Драгут погиб при Великой осаде Мальты турецким флотом. Собственно, рукопись этим и заканчивается. Похоже, что его секретарь – а, судя по его искусному латинскому языку, он был из христианских ренегатов – тоже погиб вместе с Драгутом.

– Простите, христианских – чего? – не понял Тавров.

– Ренегатов, – пояснил Кавецкий. – В те времена так называли принявших ислам христиан. Лишь позднее ренегатами стали называть любых предателей.

– Спасибо, – кивнул Тавров. – И что же дальше?

– Видимо, рукопись нашли рыцари Мальтийского ордена и поместили в свой архив. Поскольку концовка рукописи дописана другим почерком, отсюда можно уверенно заключить, что автор рукописи погиб вместе с Драгутом.

– Но как же из архива мальтийских рыцарей рукопись могла попасть в Россию? – удивился я. В свете исчезновения Игоря Русанова упоминание Мальты меня насторожило.

– Как известно, в начале девятнадцатого века Мальту захватили войска Наполеона. Мальтийские рыцари без посторонней помощи не могли вернуть Мальту. Они сочли, что единственной силой, способной изгнать французов с Мальты, является Россия. Разумеется, англичанам с их мощным флотом и базой в Гибралтаре было это сделать проще, но рыцари справедливо сомневались, что англичане отвоюют Мальту для ордена, – и, как выяснилось, совсем не зря сомневались: англичане обосновались на Мальте почти на сто семьдесят лет. Поэтому мальтийские рыцари избрали своим гроссмейстером вместо фон Гомпеша, позорно сдавшего лучшую крепость мира без боя французам, российского императора Павла Первого. Франкофил и вольтерьянец, будущий император Александр Первый порицал своего отца за то, что тот втянул Россию в войну с Наполеоном из-за кучки скал в Средиземном море и звания гроссмейстера иоаннитов – непризнанного, кстати, целым рядом приоратов. Впрочем, как показала история, России все-таки пришлось воевать с Наполеоном, причем в гораздо менее выгодных условиях. А ведь могли разбить французского выскочку на чужой земле с куда меньшими издержками!

– Это наша привычка: все потерять, а потом героическими усилиями вернуть, – согласился я.

– Зато агрессия Наполеона против России не только смыла с Александра позор гнусного Тильзитского мира, но и выбила из его венценосной головы вольтерьяновскую дурь, – констатировал Кавецкий.

– Господа! Прошу не удаляться от темы! – воззвал Стрельцов, глянув на часы.

– Да, извините… Так вот, скорее всего, манускрипт попал в Россию вместе с орденскими регалиями, которые привез в Россию капитан-командор Мальтийского ордена граф Юлий Литта. После убийства Павла Первого Литта остался в России и даже выгодно женился на богатейшей женщине России Екатерине Скавронской, родственнице императрицы Екатерины Первой, жены императора Петра Великого. Ради этого брака римский папа даже снял с мальтийского рыцаря Литты обет безбрачия. Говорили, что падчерица Литты, Мария, графиня фон дер Пален, родила от графа Литты дочь Юлию, ставшую позднее графиней Самойловой. Мы вместе с Цветковым проследили его генеалогию и пришли к выводу, что шкатулку с семейной реликвией – уникальным манускриптом, который мы условно стали именовать «Хроника Драгута», – лично от Юлии Самойловой получил ее хороший знакомый, генеральный консул России в Париже Захарий Петрович Донауров. А уж от него шкатулка, как семейная реликвия, осталась в роду Донауровых и в итоге попала к тетке Цветкова, как последней представительнице рода Донауровых. Так что происхождение и подлинность уникальной рукописи сомнений не вызывают!

– Мы и не сомневаемся, Вениамин Аркадьевич! – нетерпеливо воскликнул Стрельцов. – Вы расскажите, каким образом семейная реликвия Цветкова оказалась у вас.

– Дело в том, что рукопись была не в лучшем состоянии, – объяснил Кавецкий. – Текст написан на бумаге, которая является достаточно хрупким материалом. Хотя именно то, что ее постоянно держали в деревянной шкатулке, помогло ей вообще не рассыпаться на куски. Цветков сказал мне, что к нему поступило анонимное обращение с просьбой продать рукопись за полмиллиона американских долларов. Кроме того, по его утверждению, кто-то побывал у него дома и произвел тщательный, хотя и весьма аккуратный обыск.

– Если «аккуратный», то как же Цветков обнаружил сам факт проведения обыска? – усомнился я.

– Дело в том, что Цветков – отставной полковник Главного Разведывательного управления Генерального штаба, – пояснил Стрельцов. – Тридцать лет в разведке – это не шутка!

– Вопрос снят! – развел я руками. – Продолжайте, пожалуйста, Вениамин Аркадьевич!

– Цветков действительно очень предусмотрительный человек, – продолжил Кавецкий. – Он хранил шкатулку с рукописью в банке. Но вот откуда неизвестный покупатель узнал о существовании рукописи и о том, что она попала к Цветкову, – это действительно загадка!

– Позвольте! Но если покупатель сделал предложение Цветкову, то он должен был указать, как с ним связаться на случай, если Цветков решит продать рукопись, – заметил я.

– Конверт с предложением о продаже Цветкову подбросили в почтовый ящик, – пояснил Стрельцов. – Текст на конверте и письме выполнен при помощи лазерного принтера, отпечатков пальцев – кроме пальцев Цветкова – не обнаружено. В письме для связи был указан номер мобильного телефона, зарегистрированный на умершего два года назад человека. Так что на загадочного покупателя выйти не удалось. Рассказывайте, что было дальше, Вениамин Аркадьевич!

– Цветков сказал, что желает передать рукопись в Российскую государственную библиотеку. Мы оформили этот дар надлежащим образом. Но прежде чем принять ее в наш фонд на хранение, было принято решение отреставрировать и законсервировать рукопись. Ведь мы не музей, а библиотека и должны предоставлять возможность людям науки работать с подлинниками! В качестве исполнителя работ определили всемирно известный ГосНИИР. Этот институт разработал уникальные технологии реставрации и консервации рукописей, выполненных как на бумаге, так и на пергаменте. Но дело в том, что у них много заказов, поэтому работу с «Хроникой Драгута» ГосНИИР внес в план на август месяц этого года. До отправки рукописи в ГосНИИР она должна была храниться в нашем отделе. И я… каюсь! Я имел неосторожность сказать об этом Игорю Русанову!