Текст книги "Роковые императрицы России. От Екатерины I до Екатерины Великой"

Ну, а теперь вернемся к нашим баранам, то есть героям. Просим прощения за каламбур, но более неспособной к управлению страной пары трудно было найти, и они действительно стали баранами, приготовленными для заклания. Но это произойдет почти через год, а пока победители Бирона праздновали победу.

Фельдмаршал Миних был назначен первым министром (премьер-министром по-нынешнему). Анна Леопольдовна стал правительницей Российской империи и великой княгиней. Принц Антон Ульрих получил титул Его Императорского Высочества и стал соправителем Анны. Младенец-император счастливо гугукал в своей колыбельке и корчил забавные рожицы.

Казалось бы, опасность миновала, страсти улеглись, и можно было спокойно править Россией. Но не тут-то было! Честолюбивый фельдмаршал Миних, в воздаяние своих заслуг перед Анной Леопольдовной, захотел стать генералиссимусом российских войск. Однако Анна Леопольдовна присвоила это звание не ему, что было бы справедливо, ведь он спас ее от жестокого Бирона, а… своему мужу Антону Ульриху! Нельзя сказать, чтобы и Антон не заслужил этого звания, ведь он был честным и мужественным офицером, но все же масштаб был не тот. Фельдмаршал-то был опытный вояка, участвовал во множестве сражений, да и звание полевого маршала он получил не за красивые глаза. Но звание генералиссимуса досталось, увы, не ему. Обиженный граф Миних подал в отставку… и получил ее! Так Анна Леопольдовна отблагодарила его за все, что он для нее сделал! А ведь Миних практически в одиночку совершил государственный переворот в ее пользу! В 1741 году разобиженный Миних переехал на другой берег Невы, где и затаился до времени, а Анна Леопольдовна, опасаясь, что он может и ее свергнуть с трона, приказала в Зимнем дворце удвоить караулы, и они ночевали с Юлианой каждый раз в другой спальне.

Тут, правда не обошлось без участия еще одного немца – министра иностранных дел Остермана, с которым принц Антон Ульрих сблизился в последнее время. Вспомним слова В. Ключевского, о том, что немцы, как сытые коты, начали грызть друг друга. Так оно и произошло – Остерман загрыз Миниха и сам стал первым министром. На чин генералиссимуса он не претендовал.

А теперь вернемся к одной из главных героинь нашего повествования, Юлиане Менгден. За это время она успела породниться с Минихом – его сын стал мужем сестры Юлианы, Доротеи. Она принимала самое активное участие в заговоре против Бирона, хотя мемуаристы утверждают, что фаворитка ничего не знала о предстоящих событиях – таково было требование Миниха. Однако вряд ли Анна Леопольдовна утаила это от своей лучшей подруги, ведь они были так близки! Наоборот, на том памятном ужине у Бирона присутствовала как сама Юлиана, так и ее сестра Доротея с Минихом-младшим. В ночь переворота Анна попросила ее разбудить, когда приедет фельдмаршал Миних. Когда Антон проснулся от какого-то шума, в его спальню немедленно явилась Юлиана и заявила, что Анне нездоровится и что беспокоиться нечего. При решающем разговоре Анны с Минихом она не присутствовала, но зато помогла одеться принцессе для выхода к офицерам. Она также сопровождала Анну при разговоре с офицерами. Как только Миних уехал, Анна с Юлианой прошли в комнату, где спал малыш-император, и с тревогой стали ждать результата. Всем уже было не до сна, а вскоре о заговоре узнал и Антон.

Когда решался вопрос об отставке Миниха, то Антон с Остерманом даже задумали сослать его в Сибирь, но Юлиана вступилась за родственника, и его не только не сослали, но в придачу к своим громадным имениям Миних получил 15 тысяч рублей ежегодной пенсии.

Как же отблагодарила Анна Леопольдовна свою фаворитку за участие в перевороте? Ей были отданы лучшие костюмы, конфискованные у Бирона, тканные золотом и серебром. По-немецки практичная Юлиана отдала их «выжиге» (так назывался специалист, который занимался тем, что выжигал золото из старых нарядов знати). Золота, извлеченного из кафтанов Бирона, хватило на отливку четырех подсвечников, шести тарелок и двух шкатулок (!). Богато же одевался бывший конюх! Помимо этого мадам Менгден получила и кое-что посущественнее – богатое поместье в Ливонии. Кроме этого Анна Леопольдовна охотно ссужала подругу большими суммами денег. Благодаря ее хлопотам члены ее семьи также получали большие суммы, а двоюродному брату и сестрам были пожалованы высокие придворные должности.

Теперь уже ничто не мешало Анне Леопольдовне вести тот образ жизни, который ей был по нраву – валяться в постели с фавориткой, быть непричесанной, неодетой и запоем читать французские романы. Редко, ради разнообразия, приглашались избранные люди для игры в карты.

Между тем между супругами, Анной Леопольдовной и Антоном Брауншвейгским, по-прежнему не было согласия. Уж слишком разными они были людьми! Анна не пускала его в свою постель, поскольку она была занята Юлианой, а принц злился и страдал, однако – надо отдать ему должное – амуров на стороне не заводил. При таком раскладе вещей любой здоровый мужчина завел бы себе любовницу, а то и несколько, и с ними бы утешился. Тем более что в XVIII веке это было в порядке вещей. Однако Антон был не таким, он, вероятно, действительно любил Анну. Бедный парень!

Тем временем, как только весть о восшествии на российский престол Анны Леопольдовны дошла до Саксонии, как тут же, словно чертик из табакерки, объявился Мориц Линар, давний ее возлюбленный. В иных изданиях пишут, что Анна сама его пригласила в Россию. Все может быть. Ведь она по-прежнему питала к нему нежные чувства. Поверенной в сердечных тайнах Анны стала ее фаворитка Юлиана Менгден. Как такое может быть, спросите вы? Ведь лесбиянки – страшные ревнивицы и никогда не допустят чужого в согретую ими постель! Это было известно еще издревле, известно и из нынешней нашей действительности. Честно говоря, не знаем! Однако кое-какие догадки у нас есть, но об этом потом.

Так вот, Карл-Мориц Линар приехал в Россию и стал тайком встречаться с Анной. Почему тайком? Да потому, что Антон тут же узнал об этом и стал всячески препятствовать их встречам. Однако это у него плохо получалось из-за его мягкотелости. Вот что по этому поводу писал фельдмаршал Миних: «Она имела частые свидания с графом Линаром в третьем дворцовом саду, куда отправлялась всегда в сопровождении фрейлины Юлии, пользовавшейся там минеральными водами. Когда же принц Брауншвейгский тоже намеревался проникнуть в сад, для него ворота были всегда заперты, и часовым было приказано никого туда не впускать. Так как Линар жил возле ворот сада, принцесса приказала построить поблизости дачу». То есть тайные любовные свидания могли проходить как в саду, так и на даче, куда Антону был вход запрещен. И чем они на даче там занимались – Анна, Юлиана и Линар? Ответ напрашивается сам собой – только любовью втроем! Не книжки же читали! Для лесбиянок это не проблема, а Линар, думаю, был счастлив «любить» сразу двух женщин. Да еще каких! Вот так повезло мужику! Не всякому такая пруха случается!

Помимо того, что они жили шведской семьей, за Анной была замечена еще одна странность. Все тот же Миних писал: «Летом (Анна) приказывала ставить свою кровать на балкон Зимнего дворца, выходивший на реку; хотя при этом ставились и ширмы, чтобы скрыть кровать, однако со второго этажа домов, соседних ко дворцу, можно было все видеть». (Зимний дворец тогда располагался на Мойке.) И что же Анна делала в этой кровати, стоящей на балконе, с которого было «все видно»? Поскольку дело было летом, то нет сомнения в том, что Анна загорала, причем загорала обнаженная. Зачем же фельдмаршалу было делать приписку насчет того, что «все было видно»? Может, он и сам подсматривал за голой Анной – видно, что Миних писал со знанием дела, как будто сам был очевидцем. А посмотреть было на что – молодая, двадцатитрехлетняя, стройная женщина загорает голышом на балконе! А если еще и в подзорную трубу посмотреть! Слюнки потекли бы…

А скажите мне, зачем Анне так было поступать? Ведь не могла же она не осознавать того, что даже со второго этажа соседнего дома (не говоря уже о крыше) все было видно? Ответ очевиден – она нарочно так делала! Значит, помимо того, что она была лесбиянкой, занималась группенсексом, «спала» с мужчинами, так она была еще и эксгибиционисткой! Вот это набор, действительно достойный принцессы! Да, тут есть чему удивиться! «Книжная премудрость», почерпнутая из дешевых французских романов, Анной Леопольдовной была использована на полную катушку! В пору только руками развести – эту бы энергию да на благое дело…

Мемуаристы отмечали, что с приездом Линара отношения между супругами, и без того натянутые, еще больше обострились. Принца Антона перестали даже допускать к Анне Леопольдовне. Виной этому была Юлиана, она постоянно настраивала Анну против принца, и она отвечала ей тем же. Все тот же Манштейн писал: «Великая княгиня думала гораздо более о том, чтобы пристроить свою любимицу, нежели о прочих делах империи». Анна Леопольдовна действительно не утруждала себя управлением страной; так чем же ей было еще заниматься? Конечно же устраивать судьбу фаворитки, Линара и свою собственную, так как они были прочно связаны. Юлиана Менгден платила подруге верностью и преданностью, выполняя все ее пожелания. Всеми делами двора занималась мадам Менгден и даже младенец-император был поручен ей. До нашей поры дошел портрет, на котором Юлиана держит на руках маленького Ивана Антоновича. Австрийский посол так писал о роли этой фрейлины при дворе: «Она не оставляет правительницу одну ни на мгновение; даже если у нее Антон Ульрих, даже если они лежат в постели, она без смущения входит к ним». Относительно постели маркиз Шетарди подметил: «Правительница по-прежнему питает к своему мужу отвращение; случается зачастую, что Юлия Менгден отказывает ему входить в комнату этой принцессы; иногда даже его заставляют покидать постель». Вот уж несчастный Антон! И терпел же все это! Ему и в самом деле не позавидуешь!

Царевна Елизавета Петровна называла ее Жулькой, от французского имени Юлианы – Жюли, как обычно кличут собаку. То ли Елизавета хотела унизить фаворитку, то ли называла ее так за собачью преданность своей хозяйке…

Так или иначе, но Анне Леопольдовне вдруг вздумалось Юлиану выдать замуж. И не на кого-либо, а за… Морица Линара! В этом был тонкий расчет – с одной стороны, погасить слухи об их связи, а с другой стороны, сделать так, чтобы придать Линару официальный статус при дворе как мужа фаворитки. Чтобы он, как говорится, был всегда под рукой, вернее, в постели. В этом случае он мог получить чин обер-камергера. Она решила сделать так, как поступила ее тетка Анна Ивановна с Бироном – во избежание кривотолков, женить его на какой-нибудь захудалой провинциалке. И ее план вполне удался. И Линар, и Юлиана конечно же согласились, и в августе 1741 года была отпразднована их пышная помолвка. Она возложила на Линара знаки орденов Андрея Первозванного и Александра Невского и заодно пожаловала молодым несколько деревень в Лифляндии, а также роскошный дом ссыльного герцога Бирона в столице. Также Анна преподнесла Линару шпагу, усыпанную бриллиантами.

После этого саксонец, весь преисполненный радужных перспектив в России, отбыл на родину для устройства своих домашних дел. На дорогу Анна подарила ему мешок необработанных алмазов и снабдила приличной суммой денег. Вдогонку ему летели нежные письма Анны, исполненные любви и нежности. А ведь в это самое время она была беременна от своего законного мужа и родила ему дочку Екатерину; это случилось в июле 1741 года. Ну что тут скажешь? А сказать-то нам и нечего – женская логика так же труднообъяснима, как бином Ньютона.

Забегая вперед, скажем, что в Россию Линар больше не возвращался и таким образом вышел «сухим из воды» во время государственного переворота, устроенного Елизаветой.

В заключение истории о Линаре зададимся вопросом – если Анна, несомненно, была влюблена в него, то любил ли он сам? Юлиана, по нашему разумению, не в счет – она занималась сексом только из-за любви к хозяйке, выполняя все ее прихоти. Думается, что нет. Ловкий и опытный мужчина, красивый и обаятельный совратитель, он ради собственной выгоды мог притворяться в любви и водить за нос Анну вместе с Юлианой. Так что тут вопрос ясен.

Итак, династия Брауншвейгов воцарилась в России, но ни Анна, ни Антон ничего не сделали для того, чтобы удержаться у власти. Антон Ульрих из-за своей бесхребетности был в полном смысле этого слова женским подкаблучником (если его даже из супружеской постели можно было выгнать, как кошку: «Брысь!») и ничего не решал. Анна Леопольдовна же самоустранилась от власти, и все важные вопросы за нее решали чиновники. И чиновники, надо заметить, немецкие. В стране ничего не менялось – все то же засилье немцев, все тот же фаворитизм и все тот же застой. Анна пустила все на самотек. Вообще, трудно было найти женщину, настолько не приспособленную к правлению – ведь она же официально числилась правительницей.

Ну, что, спросите вы. В конце концов, что плохого об Анне Леопольдовне можно сказать? То, что она лесбиянка со всеми проистекающими отсюда комплексами? Это, конечно, грех, но ничего смертельного в этом нет. Ну, дичилась людей, ну просиживала сутками в одной ночной рубашке, читая романы и часами беседуя со своей фавориткой Юлией. Зато и голов не рубила, не тиранила никого, не тратила безумных денег на балы и вечера. Ничего хорошего Анна не делала, ну так и плохого тоже! Просто сидела, пила кофе, читала пустые книги. А что не одевалась по несколько суток – так оно и для казны легче: расходов на платья почти никаких. Например, у свергнувшей ее Елизаветы одних платьев было несколько тысяч, не считая других предметов гардероба.

В конце концов, государственный механизм мог работать и совсем без правительницы, лишь бы чиновники умные и расторопные были. И такие случаи в мировой истории были! Например, Великобританией с 1760 по 1820 год (целых 60 лет!) правил откровенно сумасшедший король Георг III, и страна не развалилась. Наоборот, эпоха короля Георга была эпохой наивысшего подъема Британской империи. Географические открытия Джеймса Кука, расширявшего пределы империи, над которой никогда не заходит солнце, освоение Южной Африки, бесконечные войны в Индии, колонизация Австралии и Новой Зеландии, Наполеоновские войны, освободительная война Североамериканских штатов против владычества Англии – все это прошло мимо затуманенного взора короля. Все эти и множество других не менее примечательных событий происходят в те самые 60 лет, когда Британией правил безумный король Георг III. С его именем на устах шли в бой солдаты, штурмуя позиции мятежника Джорджа Вашингтона, именем короля Георга новые земли провозглашались собственностью британской короны, с его именем умирали солдаты в многочисленных войнах на полуострове Индостан, именем этого короля адмирал Нельсон топил французские корабли в битве при Трафальгаре и отдавал приказы герцог Веллингтон в бою при Ватерлоо. Именно при Георге в Англии произошла промышленная революция, в результате которой она обогнала в развитии остальные страны Европы лет на 30–40.

Имел ли хоть какое-либо отношение ко всему этому король Георг III? Да никакого! Порой он даже не очень понимал, что вокруг вообще происходит и кто он сам такой! Как такое, спросите вы, может быть? Очень даже может! И дело даже не в том, что в России и Англии политические системы были разными (у нас самодержавие, а у них парламент). Дело в чиновниках, которые страной управляют. Если чиновник казнокрад, если для него собственная выгода дороже государственной – тогда пиши пропало.

Так оно и произошло в конце короткого правления Анны Леопольдовны. Чиновники-немцы заворовались, страна пребывала в застое, дела шли через пень колоду, а еще народ хотел иметь на троне русского человека, царевну Елизавету, например, дочь Петра I. Анна, как мы уже писали, от правления самоустранилась. Даже получив сведения, что Елизавета готовит государственный переворот, она не поверила им и лишь устроила ей легкий выговор. Ей не Миниха надо было опасаться, а Елизаветы! Враги Брауншвейгского семейства нашептывали Елизавете, что Анна хочет заключить ее в монастырь. И Елизавета решилась!

А теперь перейдем к самому драматичному периоду жизни наших героев. «Дщерь Петрова» медлить не стала. В ночь на 25 октября 1741 года с помощью 300 гвардейцев она отрешила Анну Леопольдовну от власти. По одной из версий, она вошла в спальню Анны, где она, по обычаю, спала в обнимку с Юлианой, и разбудила ее словами: «Сестрица, пора вставать!» (они и на самом деле были родственницами). Ошеломленная Анна только и успела воскликнуть: «Ох, мы пропали!» Потом она безропотно оделась и спустилась вниз, где ее уже ждали сани. Туда отвели и генералиссимуса Антона, которому даже одеться не дали. Два гренадера просто обернули его до колен в одеяло, свели вниз, уложили в сани, а сверху прикрыли шубой. Царственных узников отвезли во дворец Елизаветы Петровны вместе с детьми – императором Иваном VI и дочерью Екатериной.

28 ноября 1741 года Елизавета подписала указ о высылке Брауншвейгского семейства за пределы России в «их отечество». В указе также сообщалось о том, что младенец-император Иван VI отрешен от власти, а его отец лишен всех орденов и званий. Анна Леопольдовна умоляла Елизавету пощадить Ивана и быть милосердной к их семье. Также она просила оставить ее любимую фрейлину Юлиану Менгден при себе. Та обещала выполнить ее просьбу и быть великодушной.

И начались мытарства Антона с Анной. Сначала их хотели отвезти в Митаву, но потом Елизавета передумала и оставила их в Риге. С ними стали обращаться как с государственными преступниками. Вскоре содержать в портовой Риге августейших узников показалось Елизавете опасным – ведь оттуда их могли запросто выкрасть, и вследствие этого их перевели в крепость Дюнамюнде, в трех милях от Риги. Здесь Анна Леопольдовна родила еще одну дочь – Елизавету. Почему она дала своей дочери имя своей недоброжелательницы? Может, надеялась на снисхождение? Однако она напрасно ждала его.

Этого императрице показалось мало – возможность переворота пугала ее. И такие заговоры действительно были. Двадцатилетнее царствование Елизаветы – это двадцатилетие опасности, что ее свергнут; недаром она никогда не спала ночью, а только днем!

В январе 1744 года она решила перевести арестантов в глубь страны, выбрав им для жительства глухой городок в Рязанской губернии Раненбург (ныне город Чаплыгин). Там они и жили, пока по указу Елизаветы в июне 1744 года у них не отобрали сына Ванечку и не отвезли его в Холмогоры. А через месяц и саму бывшую принцессу с ее мужем и оставшимися детьми было велено отправить на Соловки. Мадам Менгден была разлучена с Анной, и больше они не виделись. Однако они доехали только до тех же Холмогор, так как дети – Екатерина с Елизаветой болели, а Анна в очередной раз была беременна. Их оставили в Холмогорах, в том же доме, где уже пребывал в заточении их сын Иван. Они даже не знали, что он находится рядом, буквально за стеной.

А в 1746 году Анна Леопольдовна умерла от родовой горячки. Ей в ту пору было всего 28 лет. Несчастная принцесса, разлученная с сыном, скончалась «огневицею» (так тогда называли заражение крови). Вспомнился ли ей Линар и лесбийские игры с Юлианой в последние минуты ее жизни? Мы не знаем и не узнаем об этом никогда, ведь чужая душа – потемки.

По приказу Елизаветы Анну со всеми почестями похоронили в Александро-Невской лавре, рядом с ее матерью и бабкой, царицей Прасковьей. Говорят, что на похоронах Елизавета рыдала. Искренними были ли эти слезы? Сомневаемся. Достоверно известно одно – когда ей докладывали об очередном рождении детей у Анны, она приходила в бешенство, а узнав о рождении очередного сына, «изволила, прочитав, оный рапорт разодрать». Она опасалась, что сыновья Анны когда-то смогут согнать ее с незаконного места.

Всего детей от Антона Ульриха у Анны Леопольдовны было пятеро – сыновья Иван, Петр и Алексей, а также две дочери: Екатерина и Елизавета. Этим можно было бы гордится – наука полковника Кейзерлинга пошла Антону явно на пользу.

После смерти Анны, и до нее, Брауншвейгская семья проживала в архиерейском доме, огороженном высоким забором. Здесь прямо-таки напрашивается аналогия с Ипатьевским особняком в Екатеринбурге, где в ожидании расстрела содержалась семья Николая II. Семью Антона, слава Богу, не расстреляли, но она также была заточена в прямоугольнике высокой ограды.

В 1756 году 16-летнего Ивана Антоновича, уже переименованного в Григория, перевезли в Шлиссельбург и поместили там в крепость. Так началась полная трагизма и страдания история русской «железной маски», поскольку у узника даже имени не было – во всех документах его следовало было называть «известной персоной». Что толкнуло Елизавету на этот бесчеловечный шаг? Здесь дело темное. По одной из версий, в лапы Тайной канцелярии однажды попал некий купец Зубарев, который поведал о том, что прусский король Фридрих II задумал свергнуть Елизавету и освободить Ивана Антоновича. Для этого он якобы намеревался отправить в Холмогоры военные корабли с десантом. Правда это была или ложь, но Елизавета предпочла увезти Ивана от греха подальше, вернее, от моря подальше в Шлиссельбург, чтобы он был все время под контролем. А еще она дала охране приказ, чтобы при попытке освобождения Ивана Антоновича он был убит. Так оно и случилось, но только в царствование уже другой императрицы, Екатерины II. Когда поручик Мирович в июле 1764 года попытался освободить Ивана VI, то он был убит своими тюремщиками и похоронен там же в Шлиссельбурге, тайно.

Еще раньше, в 1762 году, Екатерина II прислала к Антону генерала Бибикова с предложением свободы ему лично, но не его детям. Дети должны были остаться в Холмогорах в заточении (поскольку они могли претендовать на трон), а принц мог ехать куда угодно, хоть за границу. К чести Антона он наотрез отказался от такого «лестного» предложения. Он заявил, что ему лучше умереть в заточении, чем оставить детей. К тому же у него были еще другие дети, которых ему рожала то ли кухарка, то ли горничная, в общем, прислуга. Оставить детей, и своих, и прижитых на стороне, он не мог – ему бы это не позволила совесть. Он так и остался с ними, в последние годы ослеп и скончался в 1776 году на 62-м году жизни. Был похоронен там же, в Холмогорах.

Современник писал: «Принц… имел доброе сердце; был храбр на ратном поле; робок и застенчив… При самом начале заключения своего он укорял супругу в постигшем их несчастии; но, лишившись ее, вооружился мужеством и терпением; явил пример самоотвержения, достойный родительской нежности; долговременными страданиями приобрел право на уважение потомства».

А что стало с детьми этой несчастной пары? Про Ивана Антоновича мы уже писали – он погиб в 1764 году в Шлиссельбурге. Судьба остальных отпрысков августейшего семейства была не лучше.

Екатерину во время переворота 1741 года гвардейцы уронили на пол, из-за чего она осталась глухой на всю жизнь. Катя из-за глухоты была косноязычной, и окружающие разговаривали с ней лишь жестами.

Елизавета в десятилетнем возрасте упала с лестницы и расшибла себе голову и с тех пор страдала головными болями. В 1767 году, будучи нецелованной девицей 23 лет от роду, она влюбилась в одного из своих охранников – сержанта Трифонова. Трифонов был добрым человеком и понимал, как тяжело молодым людям в неволе. Он часто сопровождал их на прогулках и даже играл им на флейте. Однако начальству показалась подозрительной эта сердобольность, и Трифонова убрали от узников. Из-за этого Елизавета оказалась на грани помешательства.

Петру тоже не повезло – «в самом детстве поврежден, отчего имеет небольшой горб и один бок несколько крив, так, как и ноги».

Только младший сын Антона, Алексей, не имел явных физических недостатков.

Несмотря на годы заточения, они выросли добрыми и скромными людьми, умели читать и писать.

Наконец в 1780 году Екатерина II решила, что дети Антона и Анны ей уже не опасны (она за это время сумела укрепить свою власть), и выслала их за границу к их тетке королеве Дании Юлиане-Марии. Императрица расщедрилась – преподнесла детям прекрасные подарки: серебряную посуду, одежду и всевозможные украшения. На корабле их и побочных детей Антона отправили вниз по Двине в Архангельск. Здесь они пересели на яхту «Полярная звезда» и отплыли в Данию, при этом их разлучили с внебрачными детьми отца. Екатерина Великая назначила этим детям пожизненные пенсии, а одна из бастардок Антона – Амалия позже вышла замуж за поручика Карикина, который был ее начальником охраны в Холмогорах.

На жительство в Дании детям Антона был отведен городок Хоренс, расположенный в глубине страны. Их приняли холодно – тетка-королева даже не захотела встретиться с ними. В чужой стране, в чужой обстановке детям (да какие уж дети, если они провели в затворничестве 37 лет!) жилось скверно, хотя они и получали большую денежную помощь от русского двора. Они тосковали по России и постоянно просили вернуть их обратно. Свобода – она штука относительная. Как сказал один поэт: «Сегодня мне дали свободу, а что я с ней делать буду?» Несвобода порой лучше свободы. Но на просьбы вернуться им всегда следовал отказ.

И они умирали один за другим, отравленные воздухом свободы, так и не женившись и не заведя детей. Елизавета умерла в 1782 году, Алексей – в 1787-м, а Петр скончался в 1798-м. Дольше всех прожила старшая дочь Антона – глухая Екатерина, она умерла лишь в 1807 году в возрасте 66 лет. Она до конца своих дней дорожила единственной реликвией, которая у нее сохранилась – серебряным рублем с изображением императора Ивана VI, ее родного брата. К слову сказать, ныне эти рубли – большая редкость, так как Елизавета приказала весь их тираж уничтожить, а того, у кого они найдутся, ждала суровая кара.

Потеряв своих родных братьев и сестру, Екатерина просила императора Александра I разрешения вернуться в Россию и принять постриг в Киево-Печерской лавре, но ответа так и не получила. Своему духовнику, отцу Феофану, она писала: «Что мне было в тысячу раз лючше жить в Холмогорах, нежели в Горсене. Что мой мы придворные датские всегда не любят, и часто от того плакала… Что они всякий день ездили в гости и прогуляться, а мне всегда дома оставляли, ни кем дома могла говорить, ни одно слово. Что они заперли меня в комнате, что бы никто не знал, что бы я делаю, и они никого не пускали, что они мне крепка запретили… И я теперь горьки слезы проливаю, проклинаю себя, что я давно не умерла».

Что сказать в заключение этой грустной, полной трагизма истории? Анна Леопольдовна и свою судьбу загубила, и судьбу своего мужа принца Антона Ульриха, и, главное, судьбу своих детей. Сын Иван, с младенчества пребывавший в заточении, был убит. Остальные дети, проведя долгие годы в узилище, скончались на чужбине. У них отняли юность.

Кто в этом виноват? Виновата, прежде всего, императрица Анна Ивановна – ведь она и сама вела праздный образ жизни, и Анну ничему не учила. И тем не менее она назначила ее в наследницы. Но при Анне Ивановне хоть были Бирон, был Миних, был Остерман – они-то и управляли государством. А Анна Леопольдовна их всех прогнала и осталась одна, совершенно не способная к государственным делам. Да и чего можно было требовать от 23-летней девушки, начитавшейся французских галантных романов?

Казалось, все заботы по управлению страной должен был взять на себя принц Антон, однако у него, кроме личной храбрости, ничего не было. Он был мягкотелым и бесхребетным человеком. Вежливым и скромным. А ему надо было бы подличать, интриговать, рубить головы, наконец, в общем, вести себя так же, как вели себя правители во все времена. Однако он органически был к этому не способен. Мы уже отмечали в рассказе о царевне Софье и князе Голицыне, что мягкость, беспечность и великодушие до добра не доводят. Такие правители долго не держатся. Так оно и случилось с Анной и Антоном. Их можно только пожалеть. А что до лесбийских забав Анны, групповухи, эксгибиционизма и бисексуальности – грех, конечно, но это личное дело каждого. Дай Бог каждому такой широкий выбор сексуальных пристрастий иметь. Если их использовать в меру, конечно. А меры Анна Леопольдовна-то и не знала…