Текст книги "Элементарный психоанализ"

О биосоциальной сущности человека и культуре

Обобщая эти и другие наблюдения и характеристики, Фрейд приходит к закономерному выводу, что каждый конкретный человек как биосоциальное существо, и это уже было частично продемонстрировано на конкретных примерах, исходно вовсе не является кладезью добродетелей и по своей природе агрессивен, эгоистичен, самовлюблен, асоциален, совершенно не имеет спонтанной любви к труду, стремится получать удовольствие, в том числе – удовлетворять свои сексуальные потребности в их естественных или (также основанных на жажде удовольствия) сублимированных формах, к каковым принадлежат практически все виды стремления к достижению, карьере, власти, побуждение к художественному или научному творчеству. Обобщая эти характеристики, психоанализ объективно признает: каждый отдельный, человек является врагом культуры, потому что, независимо от того – осознается это или нет, каждый хотел бы, чтобы именно для него все запреты были сняты, чтобы только он мог стать обладатен лем всех несметных богатств, титулов и званий избрать своим сексуальным объектом любую желаемую им женщину (или, наоборот, мужчину) иметь все, что только захочется, устранить каждого, кто соперничает с ним за ту же женщину, власть или богатство и т. д. И если преодолеть невротическую тревогу и страх темной бездны подсознания, многие смогут обнаружить у себя эти или подобные спонтанно появляющиеся мысли и фантазии. Мы не каемся в них, так как они действительно спонтанны и вройе бы и не наши даже. И к счастью, чаще всего они остаются только глубоко спрятанными в подсознании мыслями и фантазиями, лишь изредка прорываясь в наших сновидениях и некоторых других непроизвольных психических актах (ошибках, описках, оговорках, мимике и жестах). Но оставаясь неосознаваемыми, они нередко определяют особенности нашего сознательного поведения, которым мы, естественно, не находим объяснений и потому привносим их, выстраивая не имеющие ничего общего с peальными мотивами наших поступков логические цепи из слов «потому что», «так как», «из-за того что» и т. п. Безусловно, прав был Платон, когда говорил, что «хороший человек – это тот, кто довольствуется снами, в то время как другие действуют».

Что же удерживает большинство от порочного примера? Многие считают, что законы, но это не так. Фрейд отвечает на этот вопрос. В стремлении к реализации своих неуемных желаний каждый человек сталкивается с одним «маленьким» затруднением: глубоко в подсознании, интуитивно, он скорее чувствует, чем знает, что каждый другой имеет точно такие же или подобные желания и хотел бы обращаться с ним столь же «нелюбезно». И как бы силен он ни был, всегда найдется кто-то более сильный и столь же властно побуждаемый к действию. С точки зрения психоанализа, именно это еще задолго до появления законов как юридических актов, которые всегда вторичны, привело нас к негласному общественному договору: «Я не буду делать по отношению к тебе того-то и того-то, но при условии, что и ты будешь поступать так же». Прообраз этого никем не подписанного договора мы находим уже в животных сообществах. А в человеческом сообществе из этого же общественного договора рождается культура, а затем и совестливость, при этом последняя – понятие культуральное, приобретаемое, в основе которого лежат – вначале родительские, исходно – апеллирующие преимущественно к генитальной сфере, запреты («нельзя», «некрасиво», «некультурно», «стыдно»). А затем, в процессе индивидуализации, эти запреты последовательно трансформируются в структуру совести, проявления которой всегда глубоко индивидуальны, а источник один – страх осуждения социумом. И таким образом, понятие культуры в психоанализе приобретает качественно иное содержание: культура – это то, что налагает запреты.

Что-то очень знакомое

Попробуем еще раз суммировать все сказанное и поискать аналоги этих идей за пределами психоанализа. Не возникает ли у читателя ощущение, что все это уж очень знакомо, что где-то мы уже слышали это, хотя и в несколько по-иному сформулированном виде?

Форма подачи материала играет огромную роль как в его индивидуальном восприятии, так и, особенно, в его публичной рецепции. В науке, да и в обыденной жизни, предлагая новую достаточно острую идею, нередко прибегают к испытанному способу избежать встречи ее в штыки – подают тупым концом. Фрейд, в отличие от многих других – и предшественников и последователей, очень редко следовал этому правилу. Естественно, это не облегчало его жизнь: одни, как уже отмечалось, переставали здороваться, другие сочувственно рекомендовали ему самому пройти обследование у психиатра, один за другим уходили самые талантливые ученики, однако не отрекаясь от идей мэтра, а лишь находя для них более общественно приемлемые и индивидуально трансформированные формы изложения. Но Фрейд продолжал настаивать на своем.

Я позволю себе утверждать, что многие из открытий Фрейда, в том числе постулированная им неискоренимая агрессивность человека, лживость, антагонизм по отношению к родителям, склонность к посягательству на чужую собственность, жажда сексуальных удовольствий и т. д., которые вызвали столь бурное неприятие научным и культурным сообществом, были хорошо известны уже на протяжении почти двух тысяч лет и принимались самым смиренным и восторженным образом. Думаю, проницательный читатель уже догадался, что речь идет о Десяти заповедях, часть из которых я приведу ниже, снабдив их (в скобках) некоторыми заимствованными из современных религиозных изданий комментариями:

Почитай отца твоего и матерь твою... (т. е. не проявляй антагонизма и непозволительных мыслей в отношении родителей).

Не убивай (сдерживай свою агрессивность).

Не прелюбодействуй (не поддавайся плотскому соблазну).

Не кради (преодолевай стремление к присвоению чужого).

Не лжесвидетельствуй (старайся не лгать).

Не желай дома ближнего твоего, и не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его и т. д. (как в прямом смысле, так и в смысле – не будь завистливым).

Итак, Бог, а кто же знает нас лучше Творца, предупреждает нас, конечно, не случайно, и не против каких-то отвлеченных вещей, а именно против тех пороков, которые скрыты в самой нашей природе, заложены в самой сущности человека, которые были и остаются нашими неизменными характеристиками.

Но это еще не все. Что же Бог предлагает нам в качестве нравственного идеала, к которому человек должен стремиться, а следовательно, исходно не обладает?

Обратимся еще раз к Библии, к Нагорной проведи, и я еще раз использую некоторые современные комментарии:

Блаженны нищие духом (признающие свою греховность).

Блаженны плачущие (т. е. скорбящие или раскаивающиеся в своих поступках или греховных помыслах).

Блаженны кроткие (смиренно переносящие обиды и не держащие зла на других).

Блаженны алчущие и жаждущие правды (усердно стремящиеся к праведной жизни).

Блаженны милостивые (всегда готовые прийти на помощь другому).

Блаженны миротворцы (избегающие ссор сами и примиряющие других).

Блаженны изгнанные за правду (принявшие муки, преследуя скорее общественные, нежели личные интересы).

Итак, независимо оттого, считать ли Библию Божественным откровением или сводом накопленной человечеством за тысячелетия мудрости, можно констатировать в дополнение к вытекающему из Десяти заповедей, что человек по своей природе вовсе не склонен особенно скорбеть и раскаиваться в своих поступках, признавать свою греховность и стремиться к праведной жизни, приходить на помощь и избегать ссор, обрекать себя на муки без лишней (или личной) необходимости. Таким образом, мы становимся людьми в высоком смысле этого слова не столько благодаря, сколько вопреки нашей природе, преодолевая ее. И это, как мне представляется, возвышает Человека гораздо больше, чем паранаучный тезис о его «природной моральности».

Завершая этот краткий раздел, я хотел сказать, что вовсе не преследовал цель доказать, что первым «фрейдистом» был Господь Бог, так же как здесь нет попытки обвинения Фрейда в плагиате. Я лишь попытался провести некоторые внеисто-рические параллели и еще раз на конкретных примерах продемонстрировать, что шокирующие откровения Фрейда, истинность которых все еще нередко становится предметом то заинтересованной, то малопродуктивной дискуссии, действительно базируются на объективных характеристиках парадоксальности человеческой культуры и человеческого сознания. Во всяком случае, как убеждает нас клинический и обыденный опыт, – они справедливы для нашей эпохи. Что сулит нам будущее – пока неизвестно, но,.оставаясь оптимистом, я не могу в этой связи удержаться, чтобы не процитировать одно из наиболее известных изречений Фрейда: «Голос разума негромок, но он заставляет себя слушать. Царство разума далеко. Но не недосягаемо далеко».

Представления о психодинамике

В 1900 г. (точнее, в ноябре 1899) выходит одна из основных работ Фрейда «Толкование сновидений» (в 1913 г. некоторые главы были переведены на русский язык и изданы в России). В этот же период для объяснения психических феноменов Фрейд вводит представление о психодинамике. Для ученого, который считал себя последователем и учеником Г. Гельмгольца (1821-1894) и Ч. Дарвина (1809-1882), а следовательно – эволюционистом, этот шаг (к психодинамике – несколько упрощая: к представлениям о психике как эпифеномене, мало связанном с какими бы то ни было физиологическими процессами) был не так прост, но именно этот шаг заложил основы целого направления в медицине, психологии и психотерапии.

Как любой ученый, кардинально меняющий свое мировоззрение, Фрейд, бесспорно, испытывал определенные колебания и, вероятно, поэтому написал в этот период: «У меня нет никакой склонности считать, что область психического как бы плавает в воздухе, не имея какого-либо органического основания. Но кроме этого убеждения у меня нет никаких ни теоретических, ни терапевтических знаний (подтверждающих связь органических процессов и психики – М. Р.), так что мне приходится вести себя так, как если бы передо мной было только психическое».

Обоснованность таких представлений очень легко продемонстрировать. Мне не раз приходилось подолгу (месяцы и годы) общаться с людьми физически абсолютно здоровыми, но испытывающими тяжелейшие психические страдания, так же как видеть людей тяжело и даже неизлечимо больных, психика которых оставалась не только не вовлеченной в процесс, но могла бы быть примером оптимизма, стойкости духа и жизнерадостности.

В представления о психодинамике Фрейд привносит ранее обоснованный Г. Гельмгольцем для «живых систем» и уже упомянутый нами закон сохранения энергии. В частности, он постулирует, что любые психические содержания, которые хотя бы раз осознанно или неосознаваемо (в том числе – на довербальном уровне развития ребенка) «вошли» в психику, никуда не исчезают и сохраняются на протяжении всей жизни, одновременно уточняя, что они могут трансформироваться в другие психические содержания и определять те или иные (адекватные или патологические) поведенческие паттерны.

В рамках этой концепции Фрейд также уточняет, что симптомы истерии, оговорки, случаи забываний и содержание сновидений нередко являются эквивалентами скрытых или неосознаваемых желаний человека. И это очень важное и тысячекратно подтвержденное практикой одно из ключевых звеньев открытия Фрейда.

Особое значение Фрейд придавал идее ранней сексуальной травмы и сексуальной энергии, которая не разделялась многими из его ближайших сподвижников и являлась причиной неоднократных «размежеваний». После разрыва с Й.Брейером Фрейд отказывается от катарсического приема в целях выявления психотравмируюших ситуаций прошлого и заменяет его методом свободных ассоциаций, то есть свободным рассказом пациента, никогда не перебиваемого, ничем не ограничиваемого и никак не направляемого терапевтом. Этот подход основывался на, безусловно гениальном предположении, что течение этих рассказов, их внутренняя динамика и содержание всегда не случайны, а закономерно детерминируются содержанием бессознательной сферы, особенно в случаях спонтанной (неконтролируемой) речи говорящего.

Стадии психосексуального развития

Исходя из наблюдений своих пациентов и детей в условиях обыденной жизни, Фрейд постулирует (и затем это было подтверждено в десятках систематических исследований), что ребенок не становится сексуальным существом, а уже рождается таковым. Но эта сексуальность, как проявление общего энергетического потенциала личности, позднее обозначенного как libido, проходит через ряд стадий. В частности:

— оральную стадию, когда основным источником удовольствия и единственным органом, которым ребенок может управлять, является, рот, а удовлетворение достигается в процессе поглощения (инкорпорирования); Карл Абрахам выделил в этой стадии второй этап – орально-садистический, когда с появлением зубов ребенок не только получает удовольствие от акта сосания, но и более выраженной проявляет тенденцию к поглощению и разрушению объекта (груди), кусая ее; здесь же мы, видим первые проявления амбивалентности отношений – и потребность в удовлетворении (голода), и агрессивность направлены на один и тот же объект;

— анальную стадию (между 2 и 4годами), когда ребенок впервые научается контролировать дефекацию, получая удовлетворение от этого акта, в том числе от его задержки (и опытные мамы хорошо об этом знают); одновременно у ребенка впервые формируется различие восприятий активности и пассивности, а также функции самоконтроля; сам акт дефекации бессознательно воспринимается ребенком как некий символический «дар», нередко с акцентированной демонстрацией его родителям или с демонстративной задержкой дефекации, и каждое из этих проявлений имеет глубокий психологический смысл;

— фаллическую стадию, когда дети начинают проявлять повышенный интерес к собственным гениталиям, в том числе испытывают и реализуют потребность в их самораздражении (и это абсолютно нормально, как и мастурбация в период пубертата);

– затем фаллическая стадия переходит в эдипальную, когда либидо перемещается с собственного тела на внешние объекты и одновременно появляются психические эквиваленты этого смещения – уже упомянутые выше идеи типа: «Вырасту и женюсь на маме» или «Выйду замуж за папу».

Очень кратко: именно адекватное разрешение Эдипова комплекса и признание невозможности реализации таких идей, по Фрейду, лежит в основе формирования морального Я личности (или Сверх-Я).

И еще одно примечание: каждая стадия психосексуального развития и ее нарушения несут свою ответственность за формирование тех или иных психопатологических расстройств или отклонений в поведении. Отчасти фиксация на той или иной стадии развития ответственна и за формирование характера. Например, фиксация на анальной стадии может приводить к доминированию таких черт личности, как любовь к порядку, бережливость (вплоть до скупости), упрямство, чистоплотность, пунктуальность, настойчивость в достижении цели и склонность обвинять других в своих неудачах. Как правило, такой характер формируется, если значимые взрослые, обучавшие ребенка правилам поведения, были чрезмерно требовательны и строги в отношении именно правил гигиены и ребенок особенно боялся утраты контроля над сфинктерами. Фиксация на той или иной стадии психосексуального развития в последующем (при наличии провоцирующих факторов) может приводить к вполне определенным формам неврозов, в частности, уже упомянутая фиксация на анальной стадии в значительной степени «ответственна» за проявления невроза навязчивых состояний.

Теория детского развития является одним из важнейших и одновременно – самым сложным разделов современного психоанализа. Даже краткое ее изложение заняло бы не менее 500 страниц и, возможно, кто-либо из специалистов в этой области когда-нибудь возьмется за популярное описание основных закономерностей формирования психики и кризисных периодов, о которых должна знать любая семья (и отец, и мать). Данные опросов показывают, что из тех, кто изучал психоанализ, лишь около 50% используют его в профессиональных целях, но практически все мои бывшие студенты особенно подчеркивали значение этого знания для построения внутрисемейных отношений, понимания потребностей и поведения ребенка, а также психогигиенического подхода к воспитанию детей.

О сновидениях

По данным опроса журнала «Times», проведенного накануне миллениума, Зигмунд Фрейд входит в первую десятку мыслителей второго тысячелетия, а его книга «Толкование сновидений» занимает почетное место в перечне из 100 основных работ, оказавших наиболее значительное влияние на современную науку и культуру.

Вопреки широко распространенному мнению, сон вовсе не является каким-то процессом «общего торможения нервной системы». Можно говорить лишь о некотором повышении порогов сознательного восприятия внешних и некоторых внутренних (физиологических, интеллектуальных и т. д.) стимулов, но не эмоциональных. В определенном смысле – во сне психика как бы отключается от внешнего мира и обращается к внутреннему; при этом преимущественно – к эмоционально значимым переживаниям, процессам их регуляции и отреагирования. Я напомню, что эмоции – это древнейший, дословесный и самый мощный уровень регуляции всех жизненных функций (уже давно никто не оспаривает значения преобладающего эмоционального фона для находящихся на грани человеческих возможностей спортивных или интеллектуальных достижений, так же как и для развития инфекционных заболеваний и рака).

Хотя, засыпая, мы, казалось бы, «отключаемся» от наших интеллектуальных проблем, тем не менее во сне продолжаются процессы познания и мышления. Более того, в отличие от сознательной жизни, эти процессы оперируют гораздо большим объемом информации, включая информацию, которую мы воспринимаем подпорогово. Что это значит? Существует огромное количество стимулов, которые находятся выше или ниже наших порогов различения (слуховых, зрительных, обонятельных и т. д.). Мы их не видим и не слышим, но они (неопознанные и незамеченные сознанием) входят в нашу психику. Уже после и именно на основании работ Фрейда было установлено, что глаз видит больше, чем различает человек, ухо слышит лучше, чем воспринимает конкретная личность. Это очень серьезный и очень специальный вопрос. Здесь мы лишь прикоснемся к нему, так как он важен для наших дальнейших рассуждений. Точно так же, как уже упомянутые подпорговые стимулы, существуют подпороговые мысли и желания, которых мы не осознаем, но они также присутствуют в нашей психике, участвуя в формировании подпороговых решений, которые «вдруг» появляются в сознании (осознаются). Здесь уместно напомнить, что сознание – это еще не вся психика, и даже не большая ее часть.

Другие опыты (в частности, с внушенным возрастом), также апеллирующие к работам Фрейда, убедительно показали, что вся получаемая челоом с младенческих и до последних дней информация (особенно – негативно или ярко эмоционально окрашенная) никогда не «стирается»: будь то чье-то злое лицо, увиденное в возрасте до года; ощущение, что тебя бросили, пережитое в полтора; обида за «похищенный» соседом по песочнице совок; страдание отвергнутой любви в старшей группе детсада или обидное прозвище, начертанное на заборе одноклассником, а также все до единого прохожие, с которыми мы сталкивались или даже просто встречались когда-либо на улице, и т. д. Кроме того, сохраняется информация и о том, как мы ходили или говорили, например, в возрасте 2-3 лет, что любили, чего боялись, к кому были привязаны, хотя в актуальной памяти этого нет. В некотором смысле наша память – это очень хороший видеомагнитофон, который записывает все подряд, но старается не предъявлять сознанию неприятные кадры. Образно говоря, человек вообще ничего не забывает, но не все может вспомнить.

В одних случаях эта негативная информация (к счастью) так и лежит где-то невостребованной всю жизнь и никак не сказывается на последней. В других – эта неактуализированная информация остается таковой лишь до какого-то определенного (как правило, негативного провоцирующего) момента, и что очень важно – этот провоцирующий фактор почти всегда имеет аналог в прошлом конкретной личности или, точнее, – попадает на уже подготовленную «почву» и запускает патологический процесс именно в рамках тех паттернов, которые сложились преимущественно в возрасте до 5 лет. В третьих – эта негативная информация якобы отсутствует, но одновременно определяет все поведение человека (как в норме, так и в патологии). Еще раз повторю: как было установлено в психоанализе – наиболее существенным для потенциальной психопатологии является не сам негативный фактор, а период, интенсивность и длительность его первичного проявления (точнее – тот период развития ребенка, на который пришлось его первичное воздействие). И второе – в отличие, например, от инфекционной патологии, где конкретный возбудитель вызывает-конкретное заболевание, в психиатрии ответ чаще всего является неспецифическим, то есть один и тот же негативный фактор может вызывать самые различные (фактически – любые) формы патологии. Но эта тема слишком специальна, поэтому снова вернемся к более важной для нас сейчас проблеме подпорогового восприятия.

В отношении большинства подпороговых и даже многих пороговых восприятий – дневная активность и контролируемая направленность сознания являются сдерживающими факторами. Поэтому дневное мышление и ночное – качественно различаются. Наше дневное мышление преимущественно логическое. Оно характеризуется тем, что делает определенные шаги в определенное время. Эти шаги достаточно ясно очерчены, как правило, логически непротиворечивы, и один человек обычно способен легко изложить их содержание другому. То есть при этом всегда присутствует полное осознание актуально полученной или удерживаемой информации и процессов ее переработки. В нейропсихологии эти процессы обычно определяются как левополушарная психика (у правшей).

Но есть еще и другая, определяемая в естественных науках как правополушарная. Это мышление нелогическое, несловесное, без каких-либо четких границ и этапов. Та или иная идея или проблема здесь возникает как некое «озарение», без. сколько-нибудь очевидной предшествующей проработки, обдумывания и вообще, казалось бы, без каких-либо объективных причин. Это так называемое интуитивное мышление, которое лежит в основе научного и художественного творчества, фантазий и... сновидений. Но, также каки феномены логического мышления, эти озарения возникают не как угодно и не когда угодно, а всегда обусловлены индивидуальной историей личности и еще рядом факторов, о которых будет сказано ниже. Например, известно, что свою периодическую систему элементов в законченном виде Д. Менделеев увидел именно во сне. Аналогичным образом было «открыто» бензольное кольцо. Но естественно, что этим озарениям предшествовали периоды величайшего психического напряжения мыслителей, не говоря уже о необходимости соответствующего уровня знаний.

Таким образом, сон – это естественное продолжение индивидуальной жизни каждого человека, а не просто набор каких-то бессмысленных образов. Причем жизни – именно чувственной, эмоциональной, и нередко именно той, на проявления которой в бодрствующем состоянии наложен культурный (социальный) запрет. До психоанализа такое понятие, как «я чувствую», пренебрежительно именовалось «субъективным». Но для любого из нас субъективное «я чувствую» столь же объективно, как «я вижу» или «я слышу». Разница только в том, что видеть и слышать мы можем вместе, а вот чувствовать (и видеть сны) – только индивидуально.

Я думаю, что одно из важнейших открытий психоанализа состоит как раз в том, что именно в рамках этого направления индивидуальная психическая жизнь человека впервые стала объектом пристального внимания и исследования.

Я уже упоминал об этом, но повторю еще раз, что в рамках предложенного им подхода Фрейд постулировал, что человек, как биосоциальное существо, по своей природе вовсе не является кладезем добродетелей, ибо имеет те же инстинктивные потребности, что и все иные живые существа, склонен к агрессивности, эгоистичен, самовлюблен, асоциален, совершенно не имеет спонтанной любви к труду, ориентирован на получение удовольствия, в том числе (не на последнем месте) – реализацию своих собственнических и сексуальных потребностей в их естественных, извращенных или сублимированных формах (к последним относятся практически все виды стремления к достижению, карьере, власти, побуждение к художественному или научному творчеству). А большинство социальных феноменов и катаклизмов развиваются по тем же основаниям, что и в животном мире, например, в основе всех войн лежит борьба за власть, территорию, источники воды и пищи или даже за «самку» (начиная с Троянской войны и прекрасной Елены), какие бы высокие лозунги при этом не провозглашались.

С этой точки зрения, каждый отдельных человек является потенциальным врагом культуры, так как любая культура строится на запрете и принуждении – законодательном или моральном. Существует запрет, но он не отменяет упомянутые в предыдущем абзаце инстинктивно обусловленные желания и стремления. В абсолютном большинстве случаев эти желания и стремления не осуществляются и даже не высказываются. Но они все равно существуют и реализуются в скрытой форме, в том числе – в сновидениях.

Исходя из этих теоретических подходов, первоначально сновидение рассматривалось как своеобразное замещающее действие и, одновременно (в случае не поощряемого социумом или культурой содержания сна), как свидетельство скрываемых даже от себя самого низменных желаний и стремлений.

Однако позднее было установлено, что не только желания и стремления, но и индивидуальная история личности (и особенно эмоционально значимые для нее события) также ответственны за формирование сюжета сновидения. Человек, как уже отмечалось, может актуально не помнить о них, но эти события постоянно присутствуют в его психике, периодически прорываясь на уровень сознания через сновидения, а также – в описках, оговорках, мимике, непроизвольных жестах и т. д. Следующая «составляющая» сновидения – это индивидуальные комплексы личности. Кстати, ту же природу имеют сказки и фантазии: нищий внезапно становится богачом, урод – красавцем, пастух – королем (но в последнем случае в сказках, как правило, обнаруживаются наши общие стремления, желания и комплексы, которые в клинических вариантах тысячекратно разнообразнее и сложнее).

Несколько слов о сознательном и бессознательном. Напомню, что сознательное – это то, что следует принципу реальности, подчинено причинно-следственным отношениям, легко выражается с помощью речи и – чаще – логически непротиворечиво и глубоко социально обусловлено. Бессознательное (с точки зрения обыденного сознания) – совершенно алогично, бессловесно, в нем нет причинно-следственных отношений, в нем нет логики, нет времени, нет забывания и все подчинено преимущественно принципу удовольствия (часто не совпадающему с требованиями культуры и социума). Здесь все фиксируется, все хаотически перемешано и существует в неопределенном времени (хотя это и не совсем верно, так как есть свои закономерности функционирования бессознательного). Поэтому в сновидениях наблюдается такая «мобильность вложений» (термин Фрейда), то есть сочетание и совмещение событий в реальной жизни несовместимых и даже несуществующих. И еще одно из открытий психоанализа: сознание и бессознательное подчиняются разным законам, и, как следствие – то, что мы говорим, гораздо чаще не соответствует тому, что мы думаем на самом деле (или реально чувствуем), чем нам кажется.

Таким образом, любое сновидение связано, как минимум, с тремя факторами: эмоциональным состоянием спящего, его желаниями и стремлениями, его индивидуальными влечениями и комплексами (связанными с его полом, конституцией, индивидуальной историей развития и его опытом). Я особенно это подчеркиваю, чтобы психоаналитический подход ни в коей мере не ассоциировался с какими бы то ни было сонниками: один и тот же образ у двух разных людей может символизировать принципиально не совпадающие значения и содержания. Толкование сновидений (как одного из важнейших феноменов бессознательного) вне глубокого знания приведенных выше факторов – это нонсенс. И именно поэтому психоанализ всегда предполагает достаточно длительную работу с пациентом, тем более что сам рассказ сновидения также подчиняется весьма специфическим закономерностям, в том числе существенно зависит от переноса, то есть реальное содержание и рассказанное всегда зависит от того, кому рассказывается сновидение и каковы отношения слушателя и сновидца.

При анализе сновидения всегда выделяется его видимое и скрытое содержание, которое реализуется с помощью открытых Фрейдом механизмов сгущения (иногда в российских изданиях используется английский эквивалент этого термина – конденсация) и смещения. Под конденсацией обычно понимается сновидно измененное совмещение времени, места, отдельных элементов или событий в реальной жизни несовместимых или даже несуществующих. Например, одному из моих пациентов снится сон, в котором он полемизирует о роли личности в истории (одновременно) с Наполеоном и Сталиным (мог бы вполне присутствовать и Змей Горыныч). Таким образом, конденсация как бы создает сам фантастический сюжет сновидения.

Смещение – это уже, по Фрейду, специфический процесс, то есть процесс, связанный с собственной работой бессознательного, который определяет «передний» или, выражаясь языком телевидения, «крупный» план сновидения, когда какая-то, на первый взгляд, малозначительная деталь становится центральной фигурой сюжета, играющей главную или ведущую (и почти всегда – символическую) роль. Я не привожу пример, так как для понимания сути этой роли мне пришлось бы описать хотя бы один случай полностью (а это десятки страниц).

Иногда сновидение «проявляет» смысл или цели, не допускаемые на уровень сознания. Например, жена, в сновидениях регулярно убивающая своего мужа и просыпающаяся с чувством вины, наяву окружает его тошнотворной заботой, от которой он в конечном итоге сбегает, и таким образом, оказывается как муж уже несуществующим («убитым»), хотя эта цель никогда не приходила в голову женщине на уровне сознания.

Фрейд отмечал, что при анализе сновидений бессознательное и его символика нуждаются в исследовании буква за буквой, слово за словом, образ за образом в их первоначально совершенно невообразимых связях, иначе никогда не понять их тайный, переданный нам в закодированным виде смысл.