Текст книги "Самурай правой руки"

Самурай правой руки
Безликие. Книга 3
Михаил Родионов

– Расскажи мне, как он жил…

– Лучше я расскажу, как он умер…

© Михаил Родионов, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Часть I

Глава 1

Милагрос была маленьким худеньким ребенком лет восьми. Никто не знал в точности, сколько ей лет и откуда она родом. Когда-то, лет пять назад, ее нашли у дороги, где водитель машины остановился, чтобы набрать воды у колодца. Там он и обнаружил перепуганную грязную девочку, которая пряталась ото всех и вела себя, как маленькая злая собачонка. Она совершенно не разговаривала и смотрела на всех глазами, полными страха или ненависти. Чтобы ее поймать, пришлось обмотать руки старой курткой, так как человек-звереныш кусался и царапался не меньше, чем дикий зверь.

Девочку отвезли в первую же попавшуюся по дороге деревушку и там оставили на въезде, надеясь, что кто-нибудь сжалится и подберет бедняжку. Кто были ее родители и откуда она родом, так и осталось для всех загадкой.

Через несколько часов брожения по деревне она оказалась рядом с высоким забором, за которым грозно рычала собака; однако девочка смело проползла под досками и направилась прямиком к грозному животному. На удивление хозяина, который в этот момент находился на пати и пил только что сваренный кофе, собака не набросилась на ребенка и не растерзала его, как ожидалось. Девочка смело подошла к миске, из которой кормили собаку, и, поудобнее усевшись на землю, принялась доставать куски расплывшейся в воде лепешки и небольшие остатки мяса. Хозяйка тарелки удивленно смотрела на смельчака, который решился так запросто забрать еду у нее из-под носа. Однако наглость и уверенность ребенка сделали свое дело.

Девочка выгребла из железной миски все, что можно было съесть, и только после этого огляделась по сторонам. Не найдя больше для себя ничего интересного, она встала, отряхнулась и направилась к небольшому домику, где жила собака. Там она легла на землю, свернулась калачиком и тут же заснула сном младенца. Собака встала и подошла поближе к своей новой соседке, обнюхала ее и, посмотрев по сторонам, зашла к себе в конуру, а девочка так и осталась спать рядом.

Хозяин огромного, по меркам деревни, дома был очень удивлен поведением своей собаки. Обычно она просто вырывала металлические цепи, прикрепленные к бетонному полу, едва только слышала незнакомые шаги рядом с забором, а тут было что-то совершенно непонятное. Тем не менее, он не стал будить ребенка, так как сам несколько побаивался подходить к своему огромному и свирепому псу. Вечером он палкой придвинул чашку, из которой ела собака, поближе к себе и кинул в нее немного еды. Так же, палкой, отодвинул все это назад к собаке и стал наблюдать, что будет дальше.

Собака съела ровно половину и отошла к своей будке, а оттуда вылезла утренняя заспанная девочка и, придвинув к себе остатки еды, принялась уплетать за обе щеки все, что так великодушно ей было оставлено. Хозяин удивился еще больше. Такого он не слышал, чтобы кто-то мог вот так запросто зайти в конуру его собаки. Эту огромную и свирепую псину знала вся округа. Когда она несколько раз срывалась с цепи и выбегала на улицу, то вокруг сразу становилось тихо. Все сидели по домам, и даже собаки переставали лаять. Несколько раз она бросалась на людей и сильно калечила их.

Если бы не авторитет хозяина, то ее уже давно бы пристрелили или отравили. Но все знали, что ее хозяин – очень уважаемый человек, который ведет бизнес с большими людьми из города, и поэтому ему все прощалось. Он был неглупым человеком и решил посмотреть, что же дальше выйдет из этой непонятной дружбы свирепого пса и маленькой девочки. Он не боялся, что у него что-то может пропасть: вокруг всегда сновали его рабочие, и все двери закрывались на прочные засовы и замки.

Утром девочка была на своем месте. Она все так же после завтрака пса подошла к тарелке и уверенно доела свою половину. Новый день она уже проспала не за будкой, а в теньке в обнимку со своим новым другом. Так продолжалось около недели. Девочка уже настолько обжилась, что даже стала изредка отходить от своего нового места жительства. Она осторожно обходила территорию и сразу же возвращалась бегом, если кого-нибудь встречала. Ее пробовали подозвать к себе, но она совершенно не обращала ни на кого внимания.

Через какое-то время до деревни дошли слухи, что армия проводила в лесах операцию по уничтожению одного из многочисленных заводов по производству наркотиков. В ожесточенной перестрелке погибло много солдат правительственных войск, а также много людей одного из местных наркобаронов. А так как на заводе работали жители из близлежащих деревень, то многие из них там и проживали с семьями. Судя по всему, ребенок был оттуда. А хозяин решил, что не будет ничего страшного, если он оставит его у себя, к тому же через пару лет это будет пара бесплатных рабочих рук. Так судьба девочки была решена. Через месяц она совсем освоилась и даже стала брать еду из рук хозяина дома.

Ее назвали Милагрос, или просто Милка, и через какое-то время она стала откликаться на свое новое имя. Спала она, как и прежде, в большой конуре собаки, и единственное, что поменялось в ее жизни, – это то, что теперь перед конурой стояли не одна, а две тарелки с едой и одна общая с водой. В дом ее не пускали по-прежнему и крепко-накрепко запрещали общаться с детьми хозяев. Они были на пару лет старше Милки, и у них были свои собственные игрушки. Но не это вызывало восторг у маленькой девочки.

Во дворе год назад поставили самые настоящие качели, и все дети по очереди катались на них. Они взлетали к самому небу, раскачиваясь все сильнее и сильнее, и, чем выше они поднимались в небо, тем сильнее замирало сердце Милки. Она прижимала свои худенькие ручки к груди и не дышала, боясь нарушить эту идиллию. По ее мнению, на свете не существовало ничего, что могло бы даже отдаленно сравниться с удивительным счастьем полета. Ей категорически запретили даже близко подходить к качелям, и она частенько по ночам осторожно подползала к ним и трогала их руками – на большее она не могла решиться. Еще у хозяйских детей была большая мягкая игрушка – старый потрепанный медведь. У него уже не было одного глаза и задней лапы. Но для Милки он был самым красивым и лучшим из всех игрушек на свете. Его иногда забывали вечером на крыльце, и тогда Милка могла погладить его и даже походить с ним по двору, пока никто не видит.

Сначала она работала на полях – собирала красный перец на плантациях. Но однажды у нее началась сильная аллергия, и она чуть не задохнулась от острого запаха. Когда она пришла в себя, хозяин решил, что девчонка уже готова к настоящей работе, и ее отправили под землю.

Глава 2

Хозяин Милки был посредником между местными производителями героина и оптовыми покупателями из Штатов. Для безопасной транспортировки запрещенных партий товаров был вырыт под землей специальный канал, который проходил под границей между Мексикой и Штатами. Этот канал бесперебойно работал уже много лет и считался одним из самых безопасных и надежных.

Теперь Милку отправили работать в этот подземный коридор. У нее был свой участок с проложенными рельсами, по которым нужно было толкать небольшую вагонетку, груженную пакетами с порошком. На следующем участке ее встречал другой курьер. Они перегружали все к нему, и он отправлялся дальше, до следующего участника переправки. За ночь она успевала переправить по своему участку две вагонетки – это была ночная норма, а утром ей давали немного поспать, а затем она отправлялась на работы во дворе – подметала, следила за скотиной, таскала воду, продукты и получала свою порцию унижений от всех подряд.

Все прекрасно знали, что у нее не было защитников, и поэтому каждый старался поиздеваться над ней вволю. Каждый считал своим долгом дать ей подзатыльник, а если повезет, то и пнуть. Она была готова к любому развитию событий и поэтому частенько уклонялась от ударов и быстро пряталась в конуре собаки, а там она уже была в полной безопасности. Никто не решался даже близко подойти к грозному животному, и она, переждав опасный для себя момент, выходила наружу.

Если днем все издевались и били ее, то ночью под землей она чувствовала себя хозяйкой. Здесь не было людей, и она спокойно толкала тележку впереди себя по темному коридору и совершенно не боялась. Фонарь слабо освещал железную дорогу, а она что-то мурлыкала себе под нос. В темном коридоре ее всегда встречал один и тот же человек – это был парнишка немного старше нее. Он постоянно кашлял и с большим трудом управлялся со своей тяжелой поклажей.

Обратно толкать тележку было одно удовольствие. Она была пустая и легко катилась, иногда, если посильнее ее растолкать, можно было даже прокатиться пару метров. В такие моменты Милка чувствовала себя совершенно счастливой. Тележка казалась ей роскошным средством передвижения, прямо как у хозяина, и она катилась до тех пор, пока ее самодвижущаяся машина не останавливалась полностью. Тогда счастье заканчивалось, и ей приходилось вылезать из нее и снова начинать толкать.

Воздух под землей был тяжелым и стоялым, но зато там не было мучителей, и она была готова не выходить на поверхность сутками. Обычно после переправки второй партии у нее уже еле хватало детских сил дотолкать тележку до контрольной точки. Милка почти на четвереньках поднималась на свежий воздух. Там она несколько минут просто лежала на земле и дышала, а затем ползла в конуру спать. У нее было три-четыре часа на сон. Она сразу же засыпала и просыпалась только тогда, когда приносили еду для нее и собаки.

Однажды она случайно услышала, как сеньор разговаривал с женой, речь шла о ней:

– Ты совсем ее загонял уже, посмотри, во что она превратилась – смотреть страшно. Перед людьми стыдно, если ее кто увидит…

– Ничего, пока справляется, пусть хлеб отрабатывает, я что, ее просто так буду кормить? Ничего с ней не случится.

– А заболеет если? Подцепит какую-нибудь заразу и к нам занесет…

– Ну, если заболеет, то просто пристрелю во дворе и в лесу закопаю.

– Хорошо, только ты приглядывай за ней, а то потом поздно будет, да и выросла уже – вон сколько ест, как взрослая собака, но от той хоть толк есть какой-то…

– Ну, пару лет еще поработает, а потом можно будет в Штаты продать.

– А там она кому нужна такая замарашка?

– А я почем знаю, они всегда детей скупают, говорят, что, вроде как, на органы их разбирают, или еще куда… Короче, сами знают, нам до этого дела нет, это уж их проблемы дальше…

Милка очень испугалась, услышав такой разговор, и больше всего на свете боялась заболеть, чтобы ее не разобрали на органы… Она даже старалась меньше есть, чтобы показать сеньорам, какая она выгодная, но продержаться смогла только три дня – голод заставил ее снова вылизывать из тарелки все, что ей туда набросали добрые хозяева. Через месяц она немного успокоилась и опять начала изредка играть со старым плюшевым медведем и осторожно трогать качели.

Но в ее жизни были и радостные моменты. Как-то осенью взволнованный хозяин запретил ей спускаться ночью под землю – правительство проводило зачистку этой местности, и он решил не рисковать. Целых четыре дня Милка спала в конуре и по ночам гуляла во дворе. Это были самые счастливые дни в ее жизни. На радостях она даже сумела проволокой открыть замок у своей соседки-собаки, и та носилась вместе с ней по двору всю ночь. Они играли и веселились до самого утра, а когда стало светать, то собака послушно проследовала к своей цепи и сама подставила мощную шею под ошейник.

А вот дальше уже все было совсем по-другому. Одна из последних выходных ночей была очень жаркой, и Милка решила лечь спать на свежем воздухе. Она проспала около трех часов, когда неожиданно ее разбудил сильный удар по лбу. Она мигом вскочила и, оглядевшись по сторонам, юркнула в собачью конуру. Голова гудела так, будто в ней работала кузница. Милка осторожно выглянула на улицу и увидела детей хозяина. Они громко смеялись и тщательно прицеливались в нее большими осколками кирпичей. Она едва успела уклониться, как один из камней сильно ударился в стену, где еще долю секунды назад была ее голова. Детям было очень весело, и они продолжали свое занятие до тех пор, пока сам сеньор не выглянул во двор, чтобы выяснить, почему собака лает на всю деревню:

– Вы что тут устроили, сорванцы?

– Мы играем с Милкой-замарашкой…

– Только не подходите к ней близко, а то испачкаетесь, и мать будет ругаться…

– Мы не подходим – просто кидаем в нее, а она прячется от нас, неблагодарная дрянь…

– Ну, хорошо, только в собаку не попадите, а то покалечите еще, а новая-то денег стоит.

– Хорошо, папа, мы осторожно…

Милка потрогала огромную шишку на лбу и почувствовала, как у нее закружилась голова. Сразу же стало тошнить, и она, потеряв сознание, упала на собачью подстилку. Дети, увидев лежащую жертву, вышли из себя от ярости:

– Папа, смотри, она целыми днями только и спит, ее даже разбудить мы не можем.

– Дай-ка, я попробую, – хозяин взял приличный камень и запустил им изо всех сил в спящую принцессу.

Камень попал ей по ноге, но она совершенно не отреагировала, хотя было заметно, что удар был очень сильным.

– Может, она умерла?

– С чего бы это?

– Наверное, наелась чего-нибудь… Она вечно все ест, еще и у собаки отбирает.

– И как же ее теперь доставать оттуда? Она же вонять теперь будет. От живой-то сколько хлопот было, а теперь еще и мертвая будет здесь нам мешать…

– Нужно будет собаку убрать и выкинуть замарашку из будки…

– А кто собаку уберет? Она никого не подпускает к себе…

Пока они обсуждали, как достать тело Милки, та стала потихоньку приходить в себя. Сначала она пошевелила рукой, затем головой. Ее движения сразу же были замечены, и все вздохнули с облегчением, что не нужно теперь тратить время на хлопоты с трупом. Милка обтерла лицо от крови и, увидев, что никто больше не кидает камни, вылезла из будки, но на ноги встать не смогла: нога сильно опухла и посинела от хозяйского камня. От одной только мысли, что теперь ее точно отправят в страшные Штаты и всю разберут, у нее снова закружилась голова, и она опять провалилась в глубокий обморок. Перепуганные дети снова принялись звать отца:

– Папа, смотри, она снова умерла…

– Да что такое с ней сегодня? Я не собираюсь нянчиться с больной, проще вышвырнуть ее за забор и пусть живет, как знает, – у нас не приют для больных и голодных…

Милка открыла глаза и попыталась понять, где она находится. Через некоторое время она обвела всех осознанным взглядом и поползла в тень. Некоторое время на нее не обращали никакого внимания – все ждали, чем закончится ее борьба между жизнью и смертью. Если бы в этот день нужно было выходить на работы под землю, то ее, скорее всего, просто прибили бы в сарае и выбросили в лесу, а на ее место взяли кого-нибудь из деревни.

Но сегодня работ не было, и у нее появилось немного времени, чтобы прийти в себя. Целый день она не могла даже привстать: сильно кружилась голова, а из раны на лбу постоянно сочилась кровь. Нога посинела и опухла еще сильнее. Когда стемнело, Милка доползла до тарелки с водой и выпила все, что там находилось. После этого ей стало немного лучше, и она смогла привести мысли в относительный порядок.

Когда в голове слегка прояснилось, она огляделась по сторонам. На глаза ей попался старый сарай, в котором были навалены старые вещи, выброшенные из дома. Милка долго смотрела на него и совершенно неожиданно для себя поползла на четвереньках к приоткрытой двери. Этот сарай никогда не запирался, так как там не было ничего ценного, и деревянная дверь едва держалась на петлях, готовая свалиться от любого дуновения ветерка. Милка проползла в щель от перекошенной двери и стала тщательно высматривать непонятно что. Она и сама не понимала, что делает и что ищет, но прекрасно осознавала, что если увидит то, что ей так нужно, то сразу же узнает это и поймет, для чего это ей так необходимо.

Ее ожидания оправдались через пару минут. Она остановилась у небольшой бочки, которая была наполнена короткими рейками. Милка выбрала две подходящие, по ее мнению, сняла со своей курточки пояс и, приложив рейки к больной ноге, крепко перетянула их поясом, смастерив таким образом своеобразную шину. Затем выползла во двор и принялась наощупь в полной темноте перебирать руками сорную траву, растущую вдоль забора. Через некоторое время она нашла именно то, что искала и, нарвав немного листьев, тщательно их пережевала и приложила получившуюся кашицу на рану на лбу. Эту процедуру она провела несколько раз за ночь, и к утру ей стало уже значительно лучше. Когда тошнота становилась совсем уж невмоготу, Милка, опять совершенно неожиданно для себя, ложилась на левый бок, вытягивала левую руку, а правую прикладывала к сердцу, и через некоторое время тошнота полностью уходила.

Когда стало светать, она спряталась в будке и целый день не выходила оттуда. Следующей ночью ей удалось немного попить и поесть, и к утру она уже полностью контролировала свое тело. Голова не болела и не кружилась, тошноты не было, кровь на лбу запеклась и перестала сочиться, а небольшой костыль, сделанный в сарае из подручных досок, позволял уже кое-как передвигаться. Она совершенно не понимала, откуда у нее могли возникнуть познания в области медицины – все это всплыло откуда-то изнутри в самый необходимый момент и, возможно, спасло ей жизнь.

По истечении двух дней, вечером, на крыльцо вышел хозяин и внимательно осмотрел двор – он искал Милку. Она, завидев его, выползла из собачьей конуры и встала, стараясь сделать совершенно здоровый вид. Хозяин скептически осмотрел ее и чуть слышно произнес:

– Работать сможешь?

– Смогу, – пропищала Милка и для пущей убежденности сделала несколько шагов, почти не опираясь на костыль.

– Если две ходки за ночь не сделаешь, то мне придется нанять другого человека.

– Я все сделаю, не волнуйтесь, у меня уже ничегошеньки не болит совсем…

– Смотри у меня, не посмотрю, что ты давно здесь живешь – выброшу, как собачонку, на улицу.

– Я буду еще лучше работать, только, пожалуйста, не выгоняйте меня на улицу…

– Ладно, там видно будет. Сегодня вечером пойдешь под землю… и чтобы работала, как и раньше, а то там тебя и закопаю…

– Да, сеньор…

Хозяин зашел в дом, а Милка с тихим стоном опустилась на землю. Нога болела так, что казалось, что вместо нее торчит раскаленная докрасна кочерга. О том, чтобы работать, не могло быть и речи, но у Милки было около часа, чтобы найти выход из сложившейся ситуации. То, что ее закопают или продадут в Штаты, если не выполнить план, она нисколько не сомневалась. Ей самой приходилось пару раз рыть могилы в лесу для людей, которых она видела еще два часа назад живыми и здоровыми, и угрозы хозяина были весьма убедительны.

Милка сидела рядом с огромной собакой и пыталась хоть как-то отвлечься от дикой боли в ноге, мысли не слушались и роились в голове в совершенном беспорядке. «Так, главное – успокоиться. Из любой, даже самой критической ситуации всегда есть, как минимум, два выхода. Просто нужно их найти». Милка собрала в кулак всю оставшуюся у нее волю и попыталась заставить мысли работать в одном направлении. «Работать я все равно не смогу, поэтому нужно бежать – это первый выход. Опасно? Опасно, но зато есть шанс остаться в живых. Второй выход – это… второй выход – это… Какой же второй выход-то? А второй выход – это заставить работать кого-нибудь вместо себя». От этой мысли ей самой стало невероятно смешно, и она даже тихонько захихикала над своей глупостью. На данной фазенде, да и во всей деревне, она была самым беззащитным и угнетаемым человеком, и о том, чтобы кто-то поработал вместо нее, не могло быть и речи. Но тем не менее оба выхода были найдены, и теперь оставалось выбрать из них самый подходящий.

Она тщательно обдумывала и перебирала всевозможные варианты, но в голову ничего достойного не приходило. Когда время было почти на исходе, ее вдруг осенило: «Как же это я сразу-то не догадалась?» Решение было у нее под боком, а она его не видела. Это был очень опасный и рискованный вариант, но зато он в случае успеха мог улучшить и облегчить ее жизнь не только на сегодняшний день, но и на все остальные.

Милка, чтобы не тревожить больную ногу, на руках и одной коленке доползла до хлева, где держали скотину. Там, под двадцатисантиметровым слоем навоза, находился люк, под которым скрывался спуск в подземный коридор. Каждый вечер она разгребала этот проход, а утром снова закидывала, поэтому найти его было практически невозможно.

Милка заранее очистила себе дорогу вниз и осторожно спустилась в душную темноту. С большим трудом пройдя метров пятьдесят, она наткнулась на свою пустую тележку. Подземный курьер с товаром еще не дошел до ее участка, и она, усевшись поудобнее, принялась ждать доставку. Минут через тридцать-сорок послышалось тяжелое дыхание и легкий скрип железных колес. Вдали показался слабый, еле заметный свет от керосиновой лампы. Курьер был точен – ровно в назначенное время он уже был на месте где стояла отметина, обозначавшая, что его территория закончилась, и теперь помогал Милке перегружать товар в ее тележку. После того как они управились, он пустился в обратный путь за новой партией. Милка подождала, пока он удалится, усиленно делая вид, что пересчитывает белые пакеты и аккуратно их раскладывает, чтобы они не упали во время транспортировки, и когда курьер был уже на довольно-таки приличном расстоянии, преспокойно развернулась и пошла обратно к выходу наверх.

Она не торопилась и была совершенно спокойна. Ее взгляд излучал уверенность в своих силах и действиях. Если бы кто-нибудь смог ее увидеть такой, то наверняка не узнал бы в этом решительном и уверенном в себе человеке заморыша Милку. Она осторожно поднялась наверх и тщательно огляделась. Во дворе жена хозяина загоняла в дом загулявших детей. Те капризничали и не хотели идти ужинать. Вскоре все стихло, и Милка осторожно пробралась в будку. Там она улеглась на старой подстилке, положив голову на собаку, и крепко заснула. Спала она пару часов, а когда проснулась, то почувствовала себя намного лучше.

Обратной дороги у нее уже не было, и теперь нужно было выполнять в точности тот план, который у нее родился вечером. На улице стояла кромешная тьма и такая же пугающая тишина. Ни один листочек на деревьях не шевелился, ни одна травинка не шелохнулась, когда Милка осторожно вышла из своего убежища. Она деловито огляделась по сторонам и, удостоверившись в своей полной безнаказанности на данный момент, стала отвязывать огромную собаку. Та сначала решила, что они пойдут играть, и стала весело прыгать вокруг своей маленькой подруги, но у Милки на сегодняшнюю ночь на нее были совершенно другие планы. Она крепко взяла собаку за большой ошейник и повела в хлев к зияющей в полу дыре. Собака долго не могла понять, что от нее хотят, и Милке пришлось буквально силой столкнуть ее в этот черный проем. Затем туда же спустилась и она сама. Собаке сначала было немного не по себе в незнакомом месте, но через несколько минут она полностью освоилась, и теперь с ней можно было делать все, что душе угодно. Милка крепко привязала ее к тележке, уселась сверху товара и тихонько дала команду: «Давай, иди вперед…»

Собака категорически отказалась выполнять не свойственную ей задачу, чем несколько озадачила свою хозяйку. Прошло полчаса, а они так и не смогли договориться. Собака ни в какую не хотела тащить тележку, а времени наверстать упущенное уже не оставалось. Милка в любом случае не успела бы сделать две ходки до рассвета. Нужно было придумывать новый план, причем срочно. Был еще один вариант, правда, совсем слабый, но он все-таки давал некую надежду, что она еще поживет немного. Можно было без груза пройти до следующего курьера и попытаться уговорить его помочь ей дотащить груз до его участка. Такого еще никогда не было, но другого выхода на данный момент у нее просто не существовало.

Она взяла лампу и, осторожно опираясь на костыль, побрела вдоль темного бесконечного коридора вперед. Каково же было ее удивление, когда она услышала сзади себя звук двигающейся тележки. Собака совсем не хотела оставаться одна в этом страшном месте и устремилась за Милкой. Она быстро догнала свою хозяйку, и теперь они шли рядом друг с другом. Милка могла облокотиться на тележку, снимая всякую нагрузку с больной ноги. Со временем она уже иногда просто повисала на краях и проезжала некоторое расстояние. Скорость, с которой они передвигались под землей, была в несколько раз быстрее обычной. Одна человеческая сила совершенно не могла сравниться с одной собачьей, и к пункту прибытия они добрались значительно раньше.

Чтобы никто не задавал лишних вопросов, Милка, немного не доезжая до перевалочного пункта, отвязала собаку и прицепила ее к рельсам, строго-настрого запретив издавать какие-либо звуки. Собака глядела умными понимающими глазами на маленькую девочку и готова была выполнить любое ее приказание. Милка с огромным трудом дотолкала тележку в назначенное место. Курьер был уже здесь. Они перегрузили товар к нему и разъехались в разные стороны. Милка дождалась, как и в первый раз, когда он отъедет подальше, и спокойно привела своего помощника.

Пустая тележка весело летела в обратный путь. Собака почувствовала, что они возвращаются, и мчалась вперед. А Милка сидела в тележке, и у нее захватывало дух от этой сумасшедшей гонки. Что-то ей напоминала эта бешеная скачка. У нее было такое чувство, что это уже где-то было, что она уже испытывала эти новые для себя ощущения.

Вторая ходка прошла точно так же, как и первая, словно под копирку. Когда они вернулись во второй раз с пустой тележкой, на улице было еще темно, а Милка совсем не устала. Теперь оставался еще один завершающий этап ее плана. Нужно было как-то вытащить собаку из этого подземного мира. Милка поставила два ящика один на другой, а сверху на них приспособила небольшую лестницу, но собака, даже не взглянув на грандиозное сооружение, сделанное Милкой, в один прыжок перемахнула через все эти постройки и очутилась наверху. Милке не оставалось ничего, кроме как привязать ее к будке и закидать навозом спуск вниз. После этого она отправилась спать после трудовой ночи и проснулась, когда услышала, как один из рабочих двигал палкой две тарелки с едой – одну для нее, а вторую – для собаки. Следующей ночью все повторилось. Собака перевезла весь груз, а Милка почти полночи проспала. Жизнь потихоньку начала налаживаться.

Дела у хозяина, судя по всему, шли не очень хорошо. Чтобы как-то компенсировать только ему одному известные убытки, он взялся доставлять груз теперь уже и из Штатов. Если раньше Милке приходилось таскать товар лишь в одну сторону, то теперь она уже возвращалась с полной тележкой уже другого вида товара. Но это ее теперь мало волновало. Собаке было все равно – таскать полную тележку или пустую. Животное обладало огромной силой и совершенно не замечало степень загруженности.

От нечего делать Милка однажды ночью открыла деревянный ящик, который везла в обратную сторону и заглянула внутрь. «Автомат Калашникова, укороченный. Калибр – семь шестьдесят два. Магазин на тридцать патронов – китайская подделка…» – она опять сильно удивилась своим мыслям. Ее мозг выдал полный расклад по данному виду оружия, хотя она точно знала, что никогда в жизни не видела и тем более не держала в руках автомат. Ей хватило одного взгляда, чтобы определить, оригинальный это образец или подделка.

Милка не на шутку перепугалась. Последнее время ее стали одолевать непонятные мысли и воспоминания. Ей было не больше восьми лет, а мыслей было, как у взрослого человека. Она могла неожиданно проснуться ночью и ни с того, ни с сего умножить в уме двести шестнадцать на сто двадцать семь и безошибочно дать ответ. В школе она никогда не училась и не могла ни писать, ни читать, но когда на днях хозяин сидел с толстым журналом в руках на веранде, Милка неожиданно для себя прочла название журнала – «Плейбой». Когда к хозяину приезжали люди из города, то он разговаривал с ними с помощью переводчика; однако Милка, сидя в конуре, прекрасно всех слышала и понимала, о чем они говорят, и даже несколько раз отметила про себя, что переводчик неправильно объясняется. Что с ней творилось, было для нее сплошной загадкой.

Единственными друзьями у нее по-прежнему были собака и маленькая кукла, сделанная из соломы. У куклы не было лица, но зато она всегда ждала ее и, как казалось Милке, очень радовалась ее возвращению. Иногда Милка приносила ей какую-нибудь обновку – сделанную из травы юбочку или шляпку, и они вместе радовались новым нарядам. Нога потихоньку стала заживать и теперь уже не приносила столько мучений.

Однажды вечером Милка услышала непонятный шум в доме хозяина. Она осторожно выглянула и внимательно осмотрела двор – все было, как всегда, но из дома доносилась громкая музыка и радостные крики детей. Милка, тщательно маскируясь, пробралась через двор и осторожно заглянула в распахнутое окно. То, что она увидела, заставило ее замереть на месте от восторга: в столовой стоял огромный стол, заставленный всякой едой, а вокруг него прыгали и веселились нарядные дети. Мальчики были в белоснежных рубашках, а девочки – в восхитительных платьицах. На них можно было смотреть часами. Милка застыла на месте от переполнявшей ее радости. Но вдруг один из гостей заметил в окне взъерошенные волосы на голове непрошеной гостьи и, указав на нее, громко закричал:

– Ой, смотрите, а это кто?

– Где, где?

– Вон, в окне торчит пугало с огорода…

Все весело засмеялись, а один мальчик подскочил к столу, схватил большое яблоко и со всего маху запустил им в Милку. Но не тут-то было. Милка всегда была готова к опасности и, ловко увернувшись от пролетевшего в сантиметре от нее предмета, все так же торчала в окне. Детей такой расклад, судя по всему, никак не устраивал. Пример был подан, и они все бросились к праздничному столу. Через секунду в Милку полетели бананы, апельсины, пироги и еще много всего-всего вкусного. Через минуту весь двор уже был усыпан различными кушаньями, и Милка исчезла. Ей понадобилось несколько заходов, чтобы собрать все, что накидали дети, и перенести это в конуру. Нарядные дети выскочили во двор, чтобы продолжить травлю, но Милка находилась на территории собаки, куда никто из них зайти не решался, поэтому они какое-то время еще постояли во дворе, а затем вернулись на свою вечеринку.

Сегодня у Милки и собаки был праздничный обед. Еды было столько, что ее могло бы хватить и на несколько дней, но собака в один миг проглотила весь остаток продуктов. Спать они ложились уже без запасов, но зато с полными желудками. На утро у них еще оставались фрукты, которые собака великодушно оставила для Милки.