Текст книги "Богатых убивают чаще"

Глава 2

Когда Евгений в сопровождении двух охранников подошел к бронированной двери квартиры № 50, его прошиб холодный пот. Пока они ехали к дому Ариадны Васильевны, знакомому Евгению еще со школьной скамьи, он, сидя в просторном салоне «БМВ», думал не столько о возложенной на него миссии, сколько о том, как бы побыстрей отделаться от приставленной охраны. Теперь же представил себе глаза пожилой женщины, которой должен сообщить о смерти сына, и ему стало не по себе.

– Не тяни, – нетерпеливо прошептал один из охранников.

Евгений, подняв руку, ощутил пальцем кнопку звонка и замер. Почему все это случилось именно с ним? Убийство школьного приятеля, гнусный допрос и мучительная роль черного вестника… Все свалилось на его несчастную голову. За что он прогневил Бога? А за что Артем? А Ариадна Васильевна, еще не подозревавшая о потере сына?

– Не тяни, – вторично напомнил охранник. – Скоро объявят в «Новостях». Дядька нам вломит.

Пришлось нажать на кнопку. За дверью было тихо. «Слава богу, ее нет дома», – с облегчением подумал Евгений. Но тот же охранник, дышавший ему в затылок, предположил:

– Без контрольного звонка не откроет, – и, достав сотовый телефон, набрал номер. Протянул Евгению. – Говори.

– Кто это? – глухо спросила старуха, словно ждала трагического известия.

– Я, Женя Петелин… – еле ворочая языком, назвался Евгений.

– А, опять ты. Не дозвонился до Артема?

– Дозвонился…

– О, какая удача! – оживилась Ариадна Васильевна. – И как он себя чувствует? Видел его ?

– Видел… – выдохнул Евгений и, не придумав ничего лучшего, пробормотал: – Вот так случилось, пришел к вам с поручением, стою за дверью, звоню, а вы не открываете.

– Что ж сразу не сказал! Сейчас надену очки, посмотрю в глазок. Артем запретил открывать посторонним. Говорит, могут украсть. А кому такая ценность нужна? Встань посередине, немного вправо.

Пришлось выполнить ее указания.

– Что-то я тебя не узнаю. Ты – Женя Петелин?

Евгений оглянулся, ища поддержки у сопровождавших его охранников. Но те исчезли. Покрутив головой, напомнил в трубку:

– Мы же с вами о «Дюймовочке» вспоминали.

– Это-то и подозрительно. Сколько лет тебя не было, и вдруг объявился.

Евгению надоело уговаривать старуху. Он даже обрадовался возможности плюнуть и уйти. Но вспомнил об охранниках, наверняка затаившихся у выхода из подъезда…

– А что странного? Столько лет прошло, а вы продолжаете жить все в той же квартире… – заметил он. И, вспомнив, добавил: – Неужели в гостиной до сих пор висит ваша большая фотография, раскрашенная красками?

В ответ на случайно возникшее воспоминание дверь мягко открылась, и Евгений увидел подтянутую, строго одетую во что-то темное женщину, которую как-то неловко было называть старухой. Ариадна Васильевна оставалась такой же, какой ее запечатлела детская память Евгения.

– Вы совсем не изменились, – смущенно произнес он.

– Когда нет других врагов, приходится сражаться с возрастом. А ты сильно изменился. Вот и Артем мой тоже. Входи, – пригласила она, махнув рукой с дымящейся сигаретой. Этот жест напомнил взмах руки покойного Артема.

Евгений вошел, послушно сняв пальто и ботинки, проследовал за хозяйкой в ту самую комнату, где на стене действительно красовалась раскрашенная фотография.

– Так что у тебя за дело? – спросила Ариадна Васильевна и энергично вмяла сигарету в пепельницу.

Нужно было решаться. Раскрыть рот и произнести всего три слова: «Ваш сын убит». Но Евгений не мог их выговорить.

– Все ясно, – без тени сомнений кивнула Ариадна Васильевна, – Артему не до таких, как ты. Сердце у него доброе, но слишком много забот. На сегодняшний день он самый занятый человек в этой стране…

– Сейчас Артем уже абсолютно свободен, – уставившись на раскрашенную фотографию, перебил Евгений.

– Как? – напряглась Ариадна Васильевна и тут же шепотом предположила худшее: – Лопнул банк?

– Нет. Банк в порядке… Просто Артем… Его убили…

– Как просто? – спросила она, не осознав услышанное.

Евгений подошел вплотную к ней, собираясь поддержать, и повторил:

– Артема убили.

Ариадна Васильевна не шелохнулась. Лишь взглянула на Евгения тусклым затуманенным взглядом, в котором не было ни испуга, ни истерики. Казалось, она ждала подтверждений страшного известия. Евгений, тяжело вздохнув, тихим голосом принялся за подробный рассказ о случившемся. Особого впечатления услышанное не произвело. Ариадна Васильевна машинально закурила сигарету и опустилась на маленький диванчик с гнутой спинкой, стоявший под ее раскрашенным фотопортретом. Долго, глубоко затягиваясь, курила, стряхивая пепел прямо на пол. Безропотно ждала, когда Петелин закончит рассказ, более похожий на пытку. А потом буднично и коротко обронила:

– Я знала, что это произойдет совсем скоро. Но почему сегодня?

– Знали?! – воскликнул Евгений.

– Об этом знали все… – и женщина с силой затушила сигарету об изгиб подлокотника.

Евгений стоял совершенно ошарашенный. Он приготовился утешать убитую горем мать, а столкнулся с редким женским самообладанием.

– Несколько лет, каждый час, каждую минуту я ждала этого выстрела, – ровным голосом произнесла Ариадна Васильевна, – мы все его ждали… и дождались. Сколько слез я выплакала по ночам, сколько раз была на грани помешательства… Почему это произошло сегодня?

– Нужно было усилить меры предосторожности, – тупо рубанул Евгений.

В ответ Ариадна Васильевна печально улыбнулась кончиками губ. Это была реакция не на глупую фразу Евгения, а на удар судьбы. С этой полуулыбкой на окаменевшем лице она просидела около часа. Потом быстро выкурила еще одну сигарету и резко встала.

– Где охрана?

– Внизу в машине, – предположил Евгений.

– Я должна его увидеть, – видя, что Евгений двинулся за ней, сделала знак рукой. – Нет, останешься здесь. Ты мне еще будешь нужен.

Противиться просьбе матери, потерявшей сына, было невозможно. Евгений покорно опустился на тот же диванчик с гнутой спинкой. Через несколько минут мягко захлопнулась входная дверь. После всего происшедшего усидеть на одном месте было трудно. Евгений вскочил и принялся описывать круги вокруг стола, стоявшего в центре комнаты. Обстановка ее не изменилаясь с тех памятных лет, когда он забегал за Артемом, чтобы позвать друга играть в футбол. Та же плюшевая зеленая скатерть, та же тяжелая хрустальная ваза, полная румяных яблок. Робко, словно стесняясь, что его застанут за недозволенным, Евгений прошел мимо громоздкого старинного буфета и, приоткрыв дверь, заглянул в комнату, когда-то принадлежавшую школьнику Артему. В ней все осталось как было. Даже пионерский галстук, аккуратно завязанный на деревянной подставке глобуса. Рядом с письменным столом стояла этажерка с учебниками. На диване сидел пожелтевший от времени поролоновый заяц, которым они когда-то играли в регби. Все предметы, находившиеся в комнате, обладали мемориальной значительностью. Заботливые руки Ариадны Васильевны сохраняли детский и юношеский быт Артема с завидной трепетностью. Сюда можно было хоть сейчас приводить школьников на экскурсию.

Евгений поймал себя на мысли, что вся обстановка точно отражала ожидание матери неизбежного кровавого финала жизни сына. В самом деле, кто же с такой педантичностью будет поддерживать порядок в уже давно нежилой комнате! Он прикрыл дверь с чувством неловкости от прикосновения к чужой тайне.

Думать об Артеме не хотелось. Вернее, мозги были настолько перегружены, что ни на одной мысли сконцентрироваться не получалось. Пройдя в небольшой овальный холл, Евгений сел в старое низкое кресло и, взяв лежавший на подлокотнике пульт, включил телевизор. На экране возникло лицо вице-премьера, энергично сверкавшего очками. Евгений прислушался к дикторскому тексту. Речь шла о заказном убийстве Артема Давыдова. Картинка сменилась, и в поле зрения объектива оказалось место убийства. Тот же грязный снег с уже неразличимыми каплями крови и невыкуренная сигара заставили Евгения съежиться. Вторично оказаться возле серой стены клуба было выше его сил. С хриплым стоном он выключил телевизор.

* * *

Ариадна Васильевна вернулась поздно ночью. Евгений очнулся от тяжелого сна и долго не мог прийти в себя.

– Это хорошо, что ты поспал, – сиплым голосом произнесла хозяйка. – Посидишь со мной. Мне уже не заснуть.

Она направилась на кухню. Через несколько минут оттуда раздался звук работающей кофемолки. Евгений понял, что ему предстоит пережить тяжелую ночь. Стараясь не шуметь, проскользнул в ванную, где освежил лицо холодной водой, прополоскал рот, печально поглядев на свое помятое отражение в зеркале, и отправился на кухню.

– Иди, иди в комнату, я даже Артема сюда не пускала.

– Евгений подчинился. Усевшись на диванчик с изогнутой спинкой, приготовился к томительной беседе. Чтобы как-то выразить соболезнования, принялся вспоминать слова и фразы, которыми обычно утешают в подобных случаях. Но в голову лезли иные мысли типа «не следовало Артему соваться в это дело». Легко сказать, не следовало… Еще сегодня утром Артем считался недостижимым идеалом, в своем величии вызывавшим не зависть, а поклонение. Евгений сомневался, что старый приятель вообще вспомнит его. И в самом деле, кому нужен нищий безработный усталый инженер, живущий в коммуналке? А вот поди ж, и дня не прошло, как он, Евгений, уже готов с позиции живого человека сокрушаться по поводу неправильной жизни погибшего и снисходительно давать уже никому не нужные советы.

В комнату вошла Ариадна Васильевна с подносом в руках. На нем стояли фарфоровый кофейник и чашки с дымящимся кофе. Евгений бросился помогать.

– Сама, – осадила его хозяйка. Поставила поднос на стол. Села, закурила, сделала несколько глотков кофе, жестом предложила последовать ее примеру и отвела взгляд с сторону.

Молчание тяготило Евгения. Он считал своим долгом сказать какие-то доходчивые проникновенные слова. Но не успел. Ариадна Васильевна, прикурив новую сигарету от старой, сухо и деловито произнесла:

– Оставь утешения при себе. Если тебе и в самом деле дорог Артем, сохрани это в сердце. Обо мне не беспокойся. Я сильная… должна быть сильной. Я столько лет каждый день умирала от страха за Артема, столько лет ждала этого выстрела… Убиваться нужно по живым, но не по мертвым. Мой Артем всегда со мной. Просто уехал в очередную командировку. На другую планету. Он любил путешествовать… Обычно брал меня с собой, а в этот раз изменил своим привычкам. Но я не оставлю надолго его одного. Завершу несколько дел и отправлюсь следом. Ты мне должен помочь. Обещаешь?

Евгений воспринял услышанное, как ночной бред, вполне понятный в устах безутешной матери. Поэтому торопливо кивнул в ответ и напоролся на пристальный взгляд Ариадны Васильевны. Она могла показаться безумной, если бы не решимость и воля, преобразившие ее бледное скуластое лицо.

– У моего сына было много врагов. Потому что Артем всегда оставался порядочным человеком. В мире больших денег – качество самое опасное. Мы знали, что прозвучит выстрел. Но отступить он не мог… Он сказал мне однажды: «Людей моего круга рано или поздно всех перестреляют, таковы правила игры. Поэтому никто из нас не работает за деньги, за богатства, воспользоваться которыми так и не удастся. Работаем, как принято в России, – за идею. Самое интересное в жизни создавать то, чего еще не было… » – Ариадна Васильевна прикурила новую сигарету и глубоко затянулась дымом, чтобы подавить рыдания, подступившие к горлу.

– Да, так много погибло банкиров, – поддакнул Евгений. Он плохо понимал в банковских делах и не отождествлял Артема с какими-то особыми государственными интересами, ради которых стоило рисковать жизнью.

– Не сравнивай. За их спинами стояли чужие капиталы, а Артем создал банк на деньги, собранные у друзей.

– О, я в этом ничего не понимаю.

– Придется понять, – спокойно и властно произнесла Ариадна Васильевна.

Евгению показалось, что он ослышался. Во всяком случае, придавать значение словам убитой горем матери он не собирался и продолжил:

– Даже представить не могу, как Артему удалось так подняться. Его ж со школы тянуло к гуманитарным наукам.

– Второго Артема из тебя не получится, но, подчиняясь моим советам, ты сможешь продолжить его дело.

– Я!? – Ты.

– Но почему!?

– Потому что его убили не просто так. Они надеются поставить банк на колени. Не выйдет. По завещанию Артема владелицей «Крон-банка» становлюсь я. И ничего в нем не изменится.

– Вы?! – Евгений старался не упускать логическую цепочку в бредовых рассуждениях старухи.

– Да. Вот в этом ты мне и поможешь. Завтра тебя введут в состав учредителей. Я уже сделала распоряжения на этот счет.

– Не понимаю…

– Все очень просто. Мы должны отомстить убийцам. А найти их можно лишь в том случае, если новый учредитель не изменит политику банка. Они, конечно, будут на тебя давить, покупать, запугивать, подставлять. И тем самым проявляться. К моменту твоего убийства мы уже будем знать не только исполнителей, но и конкретных заказчиков.

У Евгения язык не поворачивался возразить. Ему сознательно отводилась роль жертвы. И при этом его даже не спрашивали о согласии. Неужели деньги имеют такую притягательную силу, что человек сам готов лезть под прицел снайпера?

– Не возражай, – словно читая его мысли, предупредила Ариадна Васильевна. – Мне Смеян высказал предположения о твоем участии в подготовке убийства.

Евгений сорвался с диванчика.

– И вы поверили?!

– Я не склонна делать скоропалительные выводы. Но если ты откажешься от моего предложения, то тем самым подтвердишь подозрения Смеяна. Тогда уж пусть они тобой занимаются. В службе безопасности работают хорошие специалисты. Артем ими гордился.

– У меня не получится! Как это за одну ночь можно стать банкиром?

– Всему научишься. Мы с Артемом прошли этот путь вместе. Завтра же переедешь в его квартиру. Я переступить ее порог не смогу, но кто-то там должен жить. Кире туда вход заказан. Пусть довольствуется дачей.

– Кира?

– Артем с ней развелся три месяца назад.

– Но мне неприлично жить в чужой квартире, – возмутился Евгений. Его действительно пугала мысль стать мишенью для киллера.

– Она твоя. Подготовлю список вещей, которые перевезешь сюда. С остальным делай что хочешь.

Не желая продолжать странный разговор, Евгений заторопился.

– Уже очень поздно. Вам лучше попробовать заснуть. А я поеду домой.

– Охрана тебя никуда не выпустит. Ты себе больше не принадлежишь.

– Вы серьезно?

– Мать, решившая отомстить за сына, готова на все.

Евгений хотел воскликнуть: «Я-то здесь при чем?!» Но воздержался. Покорно опустился на диванчик и дрожащей рукой взялся за кофейную чашку.

Глава 3

Евгений стоял возле роскошного гроба из красного дерева, утопавшего в цветах. На шелковой подушечке монументально возлежала лысая, хорошо загримированная голова Артема с белой повязкой на лбу. "Нижняя губа его была все так же оттопырена. Казалось, покойник выражал презрение ко всему происходящему.

«А ведь где-то здесь рядом находится убийца», – промелькнуло в голове Евгения. От этой мысли ноги стали ватными. Ему снова захотелось бросить все и убежать. Рядом, опираясь на его руку, неподвижно стояла Ариадна Васильевна. Ей уже несколько раз предлагали сесть, но она отказывалась. Сотни глаз были устремлены на Евгения. Слух о том, что он станет преемником, молнией чиркнул по финансовому небосклону Москвы.

Панихида проходила в Доме ученых на Пречистенке. Оказалось, что незадолго до смерти Артему была присуждена степень доктора экономики и звание почетного профессора Московского университета. Поэтому Ариадна Васильевна выбрала именно это место, освященное именами великих ученых России. Под звуки траурной музыки все ждали появления вице-премьера правительства.

Большое неудобство доставляли телевизионщики и журналисты, норовившие брать интервью прямо у гроба. Всех волновал вопрос – кто и за что убил крупнейшего бизнесмена. Те, кто знал на него ответ, пожимали плечами, остальные путались в догадках и многозначительных намеках.

Вообще, если бы не гроб, стоявший в большой гостиной, можно было бы предположить, что в Доме ученых происходит встреча партийных и финансовых элит. Евгению, впервые попавшему на такое представительное сборище, трудно было сохранять траурную физиономию и не глазеть по сторонам. Дамы были в умопомрачительных темных нарядах. Мужчины в основном в смокингах. Все вели себя с достоинством, присущим моменту, но чем дольше тянулось ожидание появления вице-премьера, тем больше нарастал шумок в траурно оформленной гостиной. Многие, отвесив полупоклон в сторону гроба, перемещались на первый этаж к стойке буфета. Там же за стеклянной стеной, отгораживавшей зал ресторана, шла подготовка к поминкам.

– Оставь меня и пойди погуляй. Держись строго. На тебя сейчас накинется толпа народа, – тихо приказала Ариадна Васильевна.

Евгений не мог оторваться от ее локтя. Он смущался того внимания, которое неожиданно вызывал. Так плохой пловец боится отпускать борт шлюпки, глядя на бушующие вокруг волны.

– Иди же, – подтолкнула его мать Артема.

Первым к Евгению подошел высокий спортивного вида мужчина с открытым волевым лицом.

– Геннадий Иванович, – представился он. И не заметив в глазах Евгения никакого почтения, добавил: – Волохов.

– Петелин, Евгений Архипович.

– Да, да, понял. Школьный товарищ Артема… Какое несчастье… мы с ним тоже старинные друзья. Зря он меня не послушал… зря… Банк – это же всего-навсего инструмент… Ах, какое несчастье. Давайте вас представлю некоторым друзьям Артема.

Сопротивляться его властному напору Евгений не стал, тем более в одиночестве чувствовал себя неуютно.

– Начнем с Киры? Вы знакомы?

– Нет. Только слышал.

Они спустились на первый этаж и возле стойки буфета увидели одиноко стоявшую даму с бокалом шампанского. Ее стильное утонченное лицо было овеяно элегической грустью. Огромные продолговатые темные глаза, делавшие ее похожей на Майю Плисецкую, бесстрастно скользили взглядом по лицам людей, подходивших выразить ей соболезнования. Излом тонкой фигуры, черное облегающее платье – все было отмечено неотразимым шармом. Она казалась метафорой упадка и декаданса.

– Кира, мы с тобой. Это – Женя Петелин, друг Артема.

В огромных глазах качнулось удивление.

– Мы учились вместе. За одной партой, – поспешил уточнить Евгений.

– Его убили на ваших глазах? – без особого любопытства поинтересовалась Кира.

– К сожалению.

– Да… – протянул Волохов. – В какой-то мере символично, что именно вы, Евгений, возглавите банк.

На этот раз в загадочной бездне глаз Киры вспыхнули искорки интереса.

– Это еще неизвестно, – стушевался Евгений.

– Известно, – заверил Волохов и обратился к Кире: – Мне нужно господина Петелина еще кое-кому представить.

Кира как бы между прочим бросила:

– Спасибо за случайное знакомство. У вас зажигалки не найдется?

Волохов с готовностью поухаживал за ней и повел Евгения дальше.

– Сколько они были женаты?

– Лет двенадцать… хорошо смотрелись вместе. И разошлись как-то странно. Без скандала и сплетен.

– Красивая женщина.

– О, ты ее не видел лет двадцать назад. Народ на улице глазами ел и думал, что это заезжая кинозвезда. Артем и женился-то на ней, потому что посчитал это высшим шиком.

– Ариадна Васильевна ее недолюбливает.

– Она была уверена, что Артему нужно было что-нибудь попроще.

Евгений вздохнул. Он на своей шкуре испытал, что женщины «попроще» – самые невыносимые. А Волохов уже подвел его к представительному мужчине.

– Познакомьтесь, Иван Карлович. Петелин – преемник нашего любимого Артема.

Мужчина невысокого роста, с аккуратно зачесанными назад волнистыми седыми волосами, взглянул на Евгения темными стеклами очков и протянул беспалую руку.

– Крюгер.

– Евгений Архипович.

– Глядите, за сложное дело беретесь. Будете прислушиваться к советам старой карги Ариадны, никогда не приобретете уважение в финансовых кругах, – и тут же отошел в сторону.

– Кто он? – шепнул Евгений.

– Президент Финансово-промышленной группы. Твой потенциальный союзник.

Как странно было слушать вчерашнему безработному инженеру такие речи! Евгений хотел было вернуться назад к Ариадне Васильевне, но вдруг народ заволновался, пришел в движение и зашумел. По лестнице в траурный зал стремительно поднимался вице-премьер Суховей в окружении членов правительства, помощников и охраны. Евгений впервые видел вице-премьера живьем и оробел от осознания, на какую высоту по воле случая его занесло.

– Можно подойти поближе к гробу, – предложил Волохов и стал энергично пробираться к лестнице.

Евгений последовал за ним. Когда он благополучно добрался до места, отведенного родственникам и близким друзьям, то увидел вставшую почти у изголовья Киру и услышал шепот Ариадны Васильевны:

– Что она себе позволяет?

Вице-премьер дождался, когда перед гробом установят венок от правительства, повернулся лицом к присутствовавшим и нервным голосом произнес небольшую траурную речь. Потом подошел к гробу, поклонился и направился к Ариадне Васильевне.

– Примите мои соболезнования.

– Спасибо, Олег Данилович… Вы были другом Артему. Он вас очень ценил, – проговорила Ариадна Васильевна. И указав на Евгения, добавила: – А вот преемник моего сына. Прошу вас запомнить – Петелин Евгений Архипович.

– Да, да, – кивнул Суховей и протянул руку Евгению.

– Он вам очень пригодится, – с нажимом сказала Ариадна Васильевна.

– Надеюсь, – коротко бросил вице-премьер и, даже не взглянув на Евгения, направился к Кире.

Бывшая супруга Артема с невероятным достоинством выслушала от представителя власти слова утешения и в ответ без всякой лести и подобострастия констатировала:

– Как же вам трудно оставаться просто человеком!

По-мальчишески открытое лицо Суховея на мгновение озарилось дружеской улыбкой. После чего, не задерживаясь у гроба, он направился к выходу.

Ариадна Васильевна сказала кому-то через плечо:

– Готовьтесь к выносу.

Через полчаса вереница черных «Мерседесов» направилась к Ваганьковскому кладбищу.

* * *

Евгений и Ариадна Васильевна шли по дорожке кладбища в тесном кольце охраны, которой руководил непосредственно начальник службы безопасности банка Смеян. Процессия чинно прошествовала мимо роскошных могил братьев Квантришвили и углубилась под сень вековых деревьев. Белый снег, пышный и пушистый, уютно утопил черные и серые надгробия в своих отеческих объятиях. От этого кладбище казалось сказочным, здесь не было ничего трагического. Задумчивый покой мягко примирял суетность и скоротечность жизни с вечным движением миров. Сам факт погребения приобретал мистический характер. Даже самые неисправимые атеисты незаметно для себя переходили на шепот. Длинная черная вереница людей двигалась медленно, скорбно и значительно.

Короткий митинг устроили, не доходя до вырытой могилы, на небольшом перекрестке кладбищенских дорожек. Евгений не прислушивался к тому, что говорили. Впрочем, остальные тоже думали о своем, а ораторы обращались прямо в многочисленные объективы кино – и телекамер. Неожиданно за спиной Евгения возникла какая-то возня и раздался напористый шепот:

– Да пропустите меня к Петелину! Мы с ним друзья.

– Не ко времени! – отрезал охранник. Евгений оглянулся. За могучими плечами телохранителей суетился маленький человечек в ушанке с опущенными ушами и огромными очками, закрывавшими большую часть лица. Но по вздернутому носу и беспокойным губам Евгений сразу узнал старого приятеля журналиста-международника Тимура Стенькина. Узнал и очень обрадовался. Но вступать в пререкания с охраной не отважился. Лишь кивнул головой, давая понять, что рад видеть. Тимур перестал напирать и успокоился.

Ариадна Васильевна, заметив оживление Евгения, строго прошептала:

– Прекрати дергаться. Здесь очень опасно.

Ее замечание показалось нелепым. Чего можно было бояться при таком скоплении народа, охраны и телекамер? Но Ариадна Васильевна для подтверждения своих слов схватила руку Евгения и оперлась на нее. Так, прижавшись друг к другу, они и простояли весь митинг. Гроб, возвышавшийся на каталке, покрытой парчой, напоминал трехпалубный корабль, готовый отплыть в далекое плавание к неизведанным берегам. Лицо Артема заслоняли цветы. Присутствовавшим был виден лишь череп, обтянутый матово-желтоватой загримированной кожей.

Евгений вдруг поймал себя на мысли, что завидует Артему – «Лежит себе в полном порядке. Солидно, достойно. За недлинную жизнь успел ощутить все: богатство, почет, роскошь – и наверняка имел связи с потрясающими женщинами… Сейчас его опустят в могилу, украшенную трехцветным полотнищем. И останется он здесь, под пушистыми ветвями деревьев, в тишине и величии. А живые поспешно разойдутся – каждый навстречу своей судьбе, которая лично мне никаких радостных сюрпризов не готовит»… – Он постарался отогнать эти гадкие мысли и сосредоточиться на последнем самом печальном аккорде происходящего.

Толпа пришла в движение и медленно начала приближаться к вырытой могиле. Охранники с переговорными устройствами на лацканах остановили ее метрах в пятнадцати от края. Сняли гроб с каталки и понесли на руках. Двое могильщиков резкими голосами направляли их действия. Все с волнением наблюдали, как завинчивались бронзовые винты на крышке гроба, навсегда скрывшей от дневного света лицо Артема. Потом гроб колыхнулся на шлеях и медленно пополз вниз.

Ариадна Васильевна уткнулась в плечо Евгения, не желая видеть эту страшную для любой матери картину. Могильщики сделали свое дело, оперлись на лопаты и застыли возле кучи свежевырытой земли в ожидании приказа. Возникла неловкая пауза. Никто не решался махнуть, чтобы закапывали. Все взоры устремились на Ариадну Васильевну. Она их почувствовала спиной. Отшатнувшись от Евгения и обращаясь в пространство, она властно произнесла:

– Не торопитесь. Я должна бросить горсть земли.

Телохранители пропустили ее вперед. С прямой спиной, надменно поднятой головой, она направилась к могиле. Евгений невольно последовал за ней. Из-за многочисленных следов могильщиков снег на дорожке растаял и превратился в бурую жижу. Не дойдя пяти метров до могилы, Ариадна Васильевна вдруг поскользнулась и, теряя равновесие, взмахнула руками. В мгновение ока двое охранников, стоявших у могилы, бросились к ней на помощь. Евгений, находившийся от нее в нескольких шагах, уже пригнулся, чтобы подхватить падающую женщину, и тут раздался взрыв…

Вернее, просто грохот из недр земли. Ударной волной Евгения отбросило в сторону, и он упал в глубокий мягкий снег, который, принимая его тело, как-то протяжно ухнул. Со всех сторон послышались крики.

Гроб, вылетевший пробкой из могилы, вместе с комьями земли и булыжниками развалился в воздухе на куски и обрушился на головы стоявших поодаль людей. Тела двух охранников, оказавшихся на пути взрыва, разорвало на части, и они кровавыми клочьями повисли на ветках. Сама Ариадна Васильевна лежала пластом на грязной дорожке, уткнувшись бескровным лицом в бурую жижу…

Через секунду все до единого попадали в снег, ожидая повторных взрывов. Но на кладбище воцарилась зловещая тишина.

* * *

Он лежал с закрытыми глазами и силился вспомнить, что с ним произошло. Где-то в области затылка тупо болела голова. Хотелось перевернуться на бок, но тело отказывалось повиноваться. Безотчетный страх не позволял разлепить веки. Мысли текли мутным потоком. В ушах слышался гул. Монотонность звучания таила в себе главную опасность. Так обычно мнительные авиапассажиры прислушиваются к мерному рокоту турбин, опасаясь, как бы они не захлебнулись и самолет не полетел камнем вниз. Казалось, еще чуть-чуть, и прогремит взрыв, от которого голова разлетится на части. Но гул продолжался…

Евгений ясно понимал, что, прежде чем открыть глаза, он должен вспомнить что-то очень важное. Но что? Течения, а тем более бега времени он не ощущал. Все зависело от какой-то мелочи, на которой никак не могло сфокусироваться сознание. Наконец столь желанная мысль обозначилась с решиительной очевидностью. «Я – умер?!» – пронзительно пронеслось в мозгу. Свело судорогой тело и заставило широко распахнуть глаза.

Вдалеке тускло светился матовый плафон лампы. Белесые стены обступали Евгения. Потолок нависал какой-то тускло поблескивавшей аппаратурой.

«Что они со мной сделали?» – возник следующий вопрос. Ответа на него не нашлось, ибо было неясно, кто «они». Но раз он находился в больничной палате, значит, что-то произошло. Евгений испугался за свое тело. Оно представлялось ему туго перебинтованным обрубком. Стараясь не впасть в панику, огромным усилием воли попытался шевельнуть ногой. К счастью, это получилось. После этого медленно поднял руки над собой и с удивлением посмотрел на растопыренные пальцы, как будто они были чужими.

«Да, что же это со мной?» – вырвалось из легких с жалобным стоном и прошелестело по белесым стенам палаты.

И вдруг краем левого глаза Евгений заметил, как из темного угла отделилась легкая, почти воздушная тень и двинулась к нему.

«Неужто будут продолжать?» – подумал он с ужасом, не представляя, чего на самом деле следовало бояться.

Тень склонилась над ним бледным женским лицом с огромными тревожными глазами. Такие глаза Евгений когда-то видел у врубелевской богоматери. Тонкие губы подрагивали от напряжения, и вместе с ними дергался узкий волевой подбородок. Именно поэтому Евгений понял, что перед ним не ангел, не лик судьбы, не символ смерти, а реальная женщина.

– Я – жив? – с надеждой спросил он.

– Я хотела вас спросить о том же, – еле слышно произнесли губы.

– Странно… я где-то вас видел.

– Да, мы знакомы.

– Значит, жив?!

– К счастью…

– Почему, к счастью? – даже в такой мистической ситуации Евгений не мог предположить, что его жизнь кого-нибудь интересует. Слова женщины звучали отрывисто и нервно. В них не было того привычного равнодушия, которое Евгений давно воспринимал по отношению к себе как норму общения. Ему стало обидно, что он не мог вспомнить, где и когда видел эту графически изысканную женщину с иконописными глазами.

– Вы знаете, что со мной произошло?

– Да… чудовищное преступление.

– Не помню… расскажите.

– Доктора сказали, что у вас всего лишь контузия после взрыва на кладбище.

Слово «взрыв» вызвало в сознании Евгения болезненную реакцию. Его вдруг замутило и повело куда-то в сторону. Тошнота медленно поднялась от самого низа живота и застряла в горле. Стало трудно дышать.

– Вызвать врача?! – с еще большим беспокойством спросила женщина.

Реакции на ее предложение не последовало. Сквозь дурноту и мучительное головокружение Евгений выхватывал из ожившей памяти картинки происшедшего.

– Нас взорвали?

– Мину заложили на дно могилы. Они хотели уничтожить Аду.

– Кого?

– Ариадну Васильевну. А заодно и вас.