Электронная библиотека » Михаил Салтыков-Щедрин » » онлайн чтение - страница 12

Текст книги "Губернские очерки"


  • Текст добавлен: 28 октября 2013, 01:49


Автор книги: Михаил Салтыков-Щедрин


Жанр: Литература 19 века, Классика


Возрастные ограничения: +12

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)

Шрифт:
- 100% +

– Помилуйте, Семен Иваныч, я чужого ничего не желаю, а прошу только заимообразно…

Но Семен Иваныч ничего не хотел слышать и, повернув Марью Петровну довольно бесцеремонно, выпроводил ее из комнаты.

Дня через три, будучи в деревне, я получил от Призорова записку следующего содержания:

"Любезнейший Николай Иваныч! После того, как мы с вами расстались, известная вам Скорпиона Аспидовна сочла нужным подать на вас прошение, с которого препровождая при сем копию, прошу вас принять уверение, и пр.".

В прошении было изображено:

"Такого-то числа, месяца и года, собравшись я, по усердию моему, на поклонение св. мощам в *** монастырь, встречена была на постоялом дворе, в деревне Офониной, здешним помещиком, господином Николаем Иванычем Щедриным, который, увлекши меня в горницу… (следовали обвинительные пункты).

И потому о таковом насильственном со мною поступке господина помещика Щедрина, доводя до сведения *** уездного суда"…

"Однако ж это, черт возьми, скверно!" – подумал я, прочитавши прошение, и приказал закладывать лошадей, чтоб ехать немедленно в город.

ДРАМАТИЧЕСКИЕ СЦЕНЫ И МОНОЛОГИ

ПРОСИТЕЛИ
Провинциальные сцены
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Князь Лев Михайлович Чебылкин, старец, украшенный сединами, с кротким и благосклонно улыбающимся лицом; походка медленная, голос мягкий, почти младенческий.

Княжна Анна Львовна, дочь его, высокомерная девица, лет тридцати пяти.

Самуил Исакович Шифель, неизвестных лет, медик, обладающий походкой так называемых австрийских камергеров, с перевальцем, с трудом скрывает свое иудейское происхождение. Шифель – доверенное лицо князя.

Отставной капитан Пафнутьев, проситель шестидесяти лет, с подвязанною рукою и деревяшкой вместо ноги вид имеет не столько воинственный, сколько наивный, голова плешивая, усы и бакенбарды от старости лезут, напротив того, на местах, где не должно быть волос, как-то на конце носа, оконечностях ушей, – таковые произрастают в изобилии. До появления князя стоит особняком от прочих просителей, по временам шмыгает носом и держит в неповрежденной руке приготовленную заранее просьбу.

Отставной подпоручик Живновский. Об этом лице зри рассказ «Обманутый подпоручик»

Петр Федоров Забиякин, тридцати пяти лет, проситель, в венгерке и широких шароварах, носит усы и говорит тенором. Комплекции плотной Сентиментальный буян.

Александр Петрович Налетов, двадцати пяти лет, помещик. Смотрит очень гордо и до появления князя беспокойно ходит взад и вперед по комнате. С так называемыми gens de rien[58]58
  низшими людьми (франц.).


[Закрыть]
говорит отрывисто, прибавляя букву э и подражая голосом и манерами начальственным лицам.

Фома Белугин, купец 3-й гильдии, в поношенном сюртуке и шелковой жилетке, физиономия замасленная, тучен или, лучше сказать, жирен от спанья; бороды не бреет.

Егор Скопищев – тоже, ходит в русской одежде, страдает одышкой и потому вздыхает.

Петр Долгий; Семен Малявка; Алексей Сыч – пейзане.

Анна Ивановна Хоробиткина, двадцати лет, жена канцеляриста, разодетая в пух, декольте и тщательно напомаженная.

Вдова, коллежская секретарша Шумилова, сорока лет; физиономию имеет оскорбленную, до появления князя стоит молча в углу и нередко вытирает слезящиеся глаза и сморкает нос.

Разбитной, двадцати двух лет, чиновник при его сиятельстве; баловень фортуны, из породы тех, которых губернские дамы любят за comme il faut;[59]59
  светскость (франц.).


[Закрыть]
ходит очень прямо и надменно, но, в сущности, добрый малый, хотя и пустой.

Дежурный чиновник.

Действие происходит в губернском городе Крутогорске.

СЦЕНА I

Театр представляет приемную комнату в доме князя Чебылкина. При открытии занавеса просители стоят небольшими группами: Живновский с Забияк иным, Белугин с Скопищевым, Хоробиткина с Шумиловой; один Пафнутьев стоит особняком. Долгий, Малявка и Сыч стоят по стенке и по временам испускают глубокие вздохи.


Забиякин (Живновскому). И представьте себе, до сих пор не могу добиться никакого удовлетворения. Уж сколько раз обращался я к господину полицеймейстеру; наконец даже говорю ему: «Что ж, говорю, Иван Карлыч, справедливости-то, видно, на небесах искать нужно?» (Вздыхает.) И что же-с? он же меня, за дерзость, едва при полиции не заарестовал! Однако, согласитесь сами, могу ли я оставить это втуне! Еще если бы честь моя не была оскорблена, конечно, по долгу християнина, я мог бы, я даже должен бы был простить…

Живновский. Да… да… християнский долг прощать повелевает… это, знаете, у русских в обычае…

Забиякин. Но, сознайтесь сами, ведь я дворянин-с; если я, как человек, могу простить, то, как дворянин, не имею на это ни малейшего права! Потому что я в этом случае, так сказать, не принадлежу себе. И вдруг какой-нибудь высланный из жительства, за мошенничество, иудей проходит мимо тебя и смеет усмехаться!

Живновский. А позвольте спросить, эту усмешку кто-нибудь видел?

Забиякин. Как же-с, были благородные свидетели: Павел Иваныч Техоцкий, Дмитрий Николаич Подгоняйчиков – все именно видели, как он с презрительным видом усмехнулся. Так что ж бы вы думали, Иван Карлыч-то? «Да я, говорит, тебя, скотина, в бараний рог согну; да ты, говорит, еще почище будешь, гадина, нежели еврей Гиршель»… Ну, и тут были тоже свидетели-с, как он меня таким манером обзывал! А Иван Карлыч на то намекают, что я здесь нахожусь под надзором по делу об избитии якобы некоего Свербило-Кржемпоржевского, так я на это имел свои резоны-с; да к тому же тут есть еще «якобы», стало быть, еще неизвестно, кто кого раскровенил-с.

Живновский. Да, да, по-моему, ваше дело правое… то есть все равно что божий день. А только, знаете ли? напрасно вы связываетесь с этими подьячими! Они, я вам доложу, возвышенности чувств понять не в состоянии. На вашем месте, я поступил бы как благородный человек…


Движение со стороны Забиякина…


То есть вы не думайте, чтоб я сомневался в благородстве души вашей – нет! А так, знаете, я взял бы этого жидочка за пейсики, да головенкой-то бы его об косяк стук-стук… Так он, я вам ручаюсь, в другой раз смотрел бы на вас не иначе, как со слезами признательности… Этот народ ученье любит-с!

Г-жа Хоробиткина (обмахиваясь и обиженным голосом). Их сиятельство, кажется, изволили забыть, что их ожидают просители.

Живновский (подмигивая Забиякину). Лакомый кусочек! а! посмотрите-ко, телеса какие!

Белугин (озлобленно). Да-с, часочка поди два уж дожидаемся!


Скопищев вздыхает; ему вторят Долгий, Малявка и Сыч; Пафнутьев усиленно шмыгает.


Кому делать нече, оно в охотку здесь разговаривать-то… (Смотрит на Живновского и Забиякина.)

Забиякин (Живновскому). Ведь этакой жестокий, необразованный народ! Даже подождать не может! даже не постигает, что образованные люди могут найти высокое наслаждение в откровенной беседе!.. Это у них, изволите видеть, не дело!

Белугин (усмехаясь). А неужто ж и дело – слушать, как вы сквернословите?

Забиякин (не слушая его). А знаете ли, что по-ихнему дело называется? продать связку-другую баранков, надуть при этом на копейку – вот это дело-с!.. Принадлежа к высшему классу общества, знаете, даже как-то совестно за них, совестно за отечество.

Живновский. А вот, дайте срок, мы их маленько переберем-с… у меня это такая уж манера: до страсти люблю трепать ихние бороды…

Белугин (язвительно, но с легким оттенком сомнения в справедливости своих собственных слов). Ну, это еще как удастся бороды-то трепать! Эва! не убивши еще медведя, уж шкуру продает!.. только чудо, право!

Живновский. Ладно, брат, еще так вычешем, что твой стланец! [39] (К Забиякину.) Так вы, собственно, по делу о жиде сюда пожаловали?

Забиякин. Да-с, вот и просьба в этом смысле написана… тут вот сбоку покрупнее написано вкратце содержание: о медленности крутогорского полицеймейстера Кранихгартена по делу об обиде евреем Гиршелем отставного прапорщика Забиякина – знаете, чтоб его сиятельству сразу было видно, в чем дело.

Живновский. Так вы тоже военная косточка?.. Очень рад, очень рад быть знакомым.

Забиякин. Как же-с; служил шесть месяцев в Крапивенском егерском полку; только в атаках быть не удостоился – что делать-с? всякому свое счастье!

Живновский. Очень приятно. Но знаете ли, я вам, как старый товарищ, правду-матку должен сказать: едва ли вы получите удовлетворение по просьбе…

Забиякин. Почему же-с?

Живновский. Потому что тут, знаете, шахер-махер, рука руку моет… (Шепчет Забиякину на ухо и потом продолжает вслух.) После этого, каким же образом? ну, я вас спрашиваю, будьте вы сами на месте князя!

Забиякин (пожимая плечами и обращая сентиментально глаза к небу). После ваших слов, что ж остается делать, как не склониться перед волею провидения!

Живновский. Тут, батюшка, толку не будет! То есть, коли хотите, он и будет, толк-от, только не ваш-с, а собственный ихний-с!.. Однако вы вот упомянули о каком-то «якобы избитии» – позвольте полюбопытствовать! я, знаете, с молодых лет горячность имею, так мне такие истории… знаете ли, что я вам скажу? как посмотришь иной раз на этакого гнусного штафирку, как он с камешка на камешок пробирается, да боится даже кошку задеть, так даже кровь в тебе кипит: такая это отвратительная картина!

Забиякин (конфузясь). Да вы, поручик, быть может, полагаете, что тут…

Живновский. И, полноте! уж, верно, тут найдутся всякие милые мордасы, любезные зуботычины… ха-ха!

Забиякин. Извольте видеть, были мы как-то в трактирном заведении, ну, и Свербило-Кржемпоржевский тут же…

Живновский. И фамилия-то какая анафемская! Ну, как же таких людей не бить-то!

Забиякин. Я, знаете, давно этого господина недолюбливал, потому что он хоть и не то чтобы совсем жид, а все-таки жидом припахивает… смесь, знаете, жида с меделянскою собакой…

Скопищев (вполголоса). Ведь эва что выдумал!

Забиякин. Только он сидит и прихлебывает себе чай… ну, взорвало, знаете, меня, не могу я этого выдержать! Пей он чай, как люди пьют, я бы ни слова – бог с ним! а то, знаете, помаленьку, точно бог весть каким блаженством наслаждается… Ну, я, конечно, в то время его раскровенил.

Живновский. Ха-ха! отлично! Знаете, вы напомнили мне мою молодость! (Жмет ему руку.)

Забиякин (с чувством). Ну, а вы, поручик, вы по какому случаю… здесь?

Живновский. У меня дело верное. Жил я, знаете, в Воронежской губернии, жил и, можно сказать, бедствовал! Только Сашка Топорков – вот, я вам доложу, душа-то! – «скатай-ко, говорит, в Крутогорск; там, говорит, винцо тенериф есть – так это точно мое почтение скажешь!» – ну, я и приехал!

Забиякин. Какие же ваши намерения, если позволено будет полюбопытствовать?

Живновский. А намерения мои – городишко какой-нибудь получить… так, знаете, немудреный – чтоб река была судоходная, ну, или там раскольники, что ли… одним словом, чтобы влачить существование было возможно.

Забиякин. Да, это статьи хорошие-с; не знаешь даже, которой отдать преферанс (подумав), а всего бы лучше, кабы обе вместе соединить… не правда ли, поручик?


Пафнутьев, который в это время прислушивался к разговору, вдруг прыскает со смеху от одной идеи возможности осуществления предположений Забиякина.


Живновский. Ишь его разобрало! (Тихо Забиякину.) Верно, совместник-с… раненый…

Забиякин. Не имею удовольствия знать. А впрочем, осмелюсь вам доложить, поручик, что нынче места подобного рода ужасно как туго даются. Был у меня знакомый… ну, самый, то есть, милый человек… и образованный и с благородными чувствами… так он даже целый год ходил, чтоб только место станового получить, и все, знаете, один ответ (подражая голосу и манере князя Чебылкина): «Нет места, нет, мой милый, нет места! подождите, любезный!» Так он, знаете ли, какую штуку удрал! «Коли, говорит, нет у вашего сиятельства места станового, так, по крайней мере, позвольте хоть в жены станового!»

Живновский. Ха-ха! а ведь, знаете, он не глупо выдумал, ваш приятель! бывают случаи, что женой станового даже выгоднее быть, нежели самим становым!

Белугин (вполголоса). Ишь наругатели какие!

Забиякин. И что ж бы вы думали? Этой, можно сказать, блистательной фразе приятель мой обязан был местом! Его сиятельство улыбнулись: «Ну, уж, говорит, коли так тебя забрало, дать ему место станового!» Оно выходит и справедливо, что с вельможами нужно быть завсегда откровенным, – потому что вельможа, вы понимаете, так воспитан, что благородство чувств ему доступно… Вот был у нас начальник – Бенескриптов (из прискорбных-с), так этот, бывало, и разговаривать не станет. «Давай, говорит, мне прежде наличными». Ну, а сами знаете, где же благородному человеку наличных взять? благородный человек является как есть, с открытою душой… Другое дело впоследствии, когда, знаете, оперится… ну, тогда точно что было бы неблагодарно не уделить начальству.

Живновский (задумчиво). Ну, нет, от меня уж не отвертится… я, пожалуй, и за горло ухвачу. (Поднимает руки и расставляет пальцы граблями.)

Забиякин. Конечно-с; такого подчиненного, как вы, иметь приятно.

Живновский. Еще бы! насчет этой исполнительности я просто не человек, а огонь! Люблю, знаете, распорядиться! Ну просто, я вам вот как доложу: призови меня к себе его сиятельство и скажи: «Живновский, не нравится вот мне эта борода (указывает на Белугина), задуши его, мой милый!» – и задушу! то есть, сам тут замру, а задушу.


Белугин плюет.


Не плюйся, не плюйся, борода! погоди плеваться-то!

СЦЕНА II

Те же и Налетов.


Налетов (входит с шумом; в одном глазу у него стеклышко; он останавливается посреди залы и окидывает взглядом просителей. Пафнутьев ему кланяется). Э… скажите, пожалуйста, князь принимает?


Ответа нет; только Пафнутьев подается вперед, но и тот шмыгает.


Э… это удивительно! в передней никого нет… что за genre! (Ходит по зале.)

Белугин (вынимает из жилетки серебряную луковицу). Да-с; теперича будет часика три, как дожидаемся… (К Скопищеву.) А что, Егор Иваныч, видно, убраться отселева за добра-ума.

Скопищев (вздыхая). Дело-то наше такое… нет, уж заодно, видно, подождать, Фома Савич.

Белугин. А и то ин подождать; дело-то у нас больно уж ровно очень несообразное затеялось… никогда и не слыхивано: такое, братец ты мой, дело!

Скопищев. А что?

Белугин. Да такое, братец ты мой, дело, что даже заверить трудно. Задумал я, братец ты мой, строиться, воображение свое то есть соблюсти… (Продолжает рассказывать шепотом.)

Налетов (очень громко). Э… однако ж я не привык так долго дожидаться… (Обращается к Забиякину.) Сделайте одолжение, доложите хоть вы князю, скажите ему, что помещик Налетов приехал.

Забиякин (с сладкою улыбкою и жмуря глаза). Извините меня, Александр Петрович, но я не имею права, я не осчастливлен доверенностью князя. (Показывает на дверь, ведущую во внутренние покои, как бы желая сказать, что он не смеет войти туда.)

Налетов. Какая это, однако ж, досада! Но скажите, пожалуйста, почему ж вы меня знаете?

Забиякин. Помилуйте-с… вы довольно по губернии известны своим просвещением.

Налетов. Э… однако ж князь, кажется, этого не знает.

Забиякин (улыбается, мотает головой и показывает на лоб). Не взыщите-с.

Налетов. Д-да? ну, это другое дело!


Входит дежурный чиновник очень смирной наружности.


Э… скажите, пожалуйста, мой любезный, скоро князь принимать будет?

Чиновник. Неизвестно-с.

Налетов. Э… в таком случае доложите, пожалуйста, князю, что помещик Налетов приехал засвидетельствовать им свое почтение… помещик Налетов.

Чиновник. Я не смею докладывать; их сиятельство завтракать изволят.

Белугин (вполголоса). Так-то вот все ест! Давеча чай с кренделями кушал, теперича завтракает, ужо, поди, за обед сядет – только чудо, право, как и дела-то делаются!

Налетов. Э… однако ж это странно! скажите, пожалуйста, где я могу, по крайней мере, найти Леонида Сергеича Разбитного? хоть бы он объяснил князю, что я не кто-нибудь…

Белугин (тихо Скопищеву). Подождешь, брат; больно высоко крылья подымаешь!

Чиновник. Леонид Сергеич с князем кушают… прикажете сказать им?

Налетов. Да, пожалуйста. Чиновник выходит; Налетов продолжает ходить по зале в напевает вполголоса, а по временам и довольно громко, какую-то арию.

Живновский (вполголоса Забиякину). Это что за птица?

Забиякин. Налетов, Александр Петрович, здешний помещик… образованнейший.

Живновский. А, понимаю, фюрлю-мюрлю… В одном кармане пусто, в другом ни алтына, а в голове ветры северные ду…ют, гулять не пойду.

Забиякин. Нет, поручик, Александр Петрович помещик достаточный. С ними, можно сказать, все здешние власти в духовном свойстве обретаются.

Живновский. А не знаете вы, зачем он сюда приехал?

Забиякин. А, право, не могу вам доложить… Должно полагать, что по делу об умертвии черноборской мещанской девки Пучеглазовой.

Живновский. А что? видно, тово… (Делает движение рукою сверху вниз.)

Забиякин (улыбаясь). Должно быть, что не без того-с. По человечеству, знаете… А ведь прискорбно будет, поручик, если вы, с вашими познаниями, с вашими способностями, с вашим патриотизмом – потому что порядочный человек не может не быть патриотом – прискорбно будет, если со всем этим вы не получите себе приличного места…

Живновский. Кто? Я не получу? нет-с, уж это аттанде-с; я уж это в своей голове так решил, и следственно решения этого никто изменить не может! Да помилуйте, черта же ли ему надобно! Вы взгляните на меня! (Протягивает вперед руки, как будто держит вожжи.)

Забиякин. Да, конструкция настоящая полицейская… однако случаи бывают всякие… Вот третьего года приезжал сюда в полицеймейстеры проситься… мужчина без малого трех аршин был, даже страшно смотреть машинища какая! однако ему отказали, а дали место этому плюгавому Кранихгартену.

Живновский. Да нет! да вы поймите, ведь этого нельзя! на меня посмотреть так картина! А у этого трехаршинного, верно, изъян какой-нибудь был. (Решительным тоном.) Нельзя этого!

Забиякин. А что вы думаете? может быть, и в самом деле изъян… это бывает! Я помню, как-то из Пермской губернии проезжали здесь, мещанина показывали, с лишком трех аршин-с. Так вы не поверите… точный ребенок-с! до того уж, знаете, велик, что стоять не в силах. Постоит-постоит для примеру – да и сядет: собственная это, знаете, тяжесть-то его так давит.

Живновский. Как же вот и не сказать тут, что природа-то все премудро устроила… вот он готов бы до небес головой-то долезти, ан ему природа говорит: «Шалишь! молода, во Саксоньи не была! изволь-ка посидеть!» Ахти-хти-хти-хти! все, видно, мы люди, все человеки!

Забиякин (крепко сжимая ему руку). Именно так, поручик, именно так! Святую вы истину сказали: все мы люди, все человеки!

Живновский. Однако жив самом деле сиятельный-то князь что-то долго поворачивается! У меня, значит, и в животе уж дрожки проехали – не мешало бы, знаете, выпить и закусить… А вы, чай, с Настоем Ерофеичем тоже знакомы?

Забиякин. У нас в полку его Настасьей Ерофевной прозывали… как же-с, пью.

Живновский. Ха-ха! Настасья Ерофевна! А надо правду сказать, что наш брат военный, как уж скажет что, так именно, можно сказать, помелом причешет!

Налетов (в нетерпении останавливаясь посреди залы). Э… однако это просто, терпенья никакого недостает! быка, что ли, они там едят! Даже Разбитной не идет. (Становится против Хоробиткиной и устремляет на нее свое стеклышко. В сторону.) А недурна! есть над чем позаняться. (Вслух ей.) Э… вы, сударыня, верно, тоже с просьбой к князю?

Хоробиткина (потупляя глаза и зарумяниваясь). Точно так-с; только их сиятельство чтой-то уж очень долго держут…

Налетов. Да вы бы сели, сударыня. (Подает стул Хоробиткиной, которая жеманится.)

Живновский (Забиякину). Это значит, пошел наш сокол по клюкву по ягоду!

Хоробиткина. Помилуйте-с, вы слишком учтивы, граф!

Налетов. Это наш долг служить прекрасному полу. (Садится возле нее.) Э… а у вас, верно, какое-нибудь важное дело? Мамаша обидела? (подражая произношению маленьких детей) платьица хорошенького не купила? куколку не подарила? конфетки не дала.

Хоробиткина (рдея). Ах, какие вы насмешники! разве я маленькая, чтобы мне в куклы играть?

Налетов. Еще бы! ну, признайтесь, давно ли вы ходить начали? все, чай, «мамаса», «папаса»! Ну признайтесь!

Хоробиткина (наивничая). Помилуйте-с, как это возможно! Я уж два года замужем!

Налетов. Э… не может этого быть! вы на себя клевещете! да, впрочем, это известная замашка детей прибавлять себе лета… (Детским произношением.) Ну, пьизнайтесь, больсой оцень хоцется быть?

Живновский (Забиякину). Ишь, шельма, как тает! молодец он, а все, знаете, не то, что в наше время бывало… орлы! Налетишь, бывало, из-за сизых туч, так все эти курочки словно сожмутся, даже взглянуть не смеют: просто трепет какой-то!

СЦЕНА III

Те же и Шифель, который несколько избочившись по-камергерски и забегая вперед правою ногою, намеревается перейти через приемную комнату во внутренние покои.


Налетов (быстро устремляясь навстречу Шифелю). А! Самуил Исакович! спаситель, хоть бы вы нашему князю диету предписали! шутка ли! целых полчаса здесь изнываю, покуда его сиятельство изволит завтракать.

Шифель. Да, князь любит покушать. Знаете, mens sana in corpore sano,[60]60
  в здоровом теле здоровый дух (лат.)


[Закрыть]
а у кого тело в добром здоровье да совесть чиста, так желудок ужасно какую массу переваривает… а у нашего князя именно чистая совесть!

Налетов. А вы к нему?

Шифель. Нет, я к княжне: она у нас что-то прихварывает. Я и то уж сколько раз ей за это выговаривал: «Дурно, ваше сиятельство, себя ведете!», право, так и выразился, ну и она ничего, даже посмеялась со мною. Впрочем, тут наша наука недостаточна (тихо Налетову): знаете, там хоть княжна, хоть не княжна, а все без мужа скучно; (громко) таков уж закон природы.

Налетов. Не можете ли вы хоть намекнуть князю, что я его ожидаю?

Шифель. С удовольствием, отчего же! только я вам скажу, что у князя пищеварение очень, очень трудно всегда совершается!..

Налетов. Ну, хоть Разбитного. Я уже посылал за ним, да что-то нейдет.

Шифель. То есть, Леонида Сергеича, хотите вы сказать?

Налетов. Ну да.

Шифель. Так он у нас Разбитным уж не называется, а называется Леонидом Сергеичем… отношения, знаете…

Налетов. А что же такое?

Шифель (вполголоса). Он нынче доверенное лицо у князя, а особливо у княжны… знаете, после этой истории с Техоцким…

Налетов. Гм.

Шифель. То-то. Вы не вздумайте его по-прежнему, Разбитным называть… то есть вы, однако ж, не подумайте, чтоб между ним и княжной… нет! а знаете, невинные этак упражнения: он вздохнет, и она вздохнет; она скажет: «Ах, как сегодня в воздухе весной пахнет!», а он отвечает: «Да, весна обновляет человека», или что-нибудь в этом роде…


Хохочут оба.


Только вы, смотрите, не выдавайте меня!

Налетов. Помилуйте, как можно! Однако вы проказник, Самуил Исакович! (Хохочет.)

Шифель. А вы здесь, верно, по тому делу?

Налетов. Ну да, надоело уж оно мне. Да и ваше-то губернское начальство хорошо! из-за какой-нибудь девки столько embarras[61]61
  шума (франц.)


[Закрыть]
подняли, точно сыр-бор загорелся!

Шифель. Шалун! а зачем же было поступать так неосторожно?.. ну, да бог милостив, как-нибудь дело устроится: князь у нас человек души необыкновенной; это, можно сказать, ангел, а не человек…

Налетов. Помогите хоть вы мне как-нибудь. Сами согласитесь, за что я тут страдаю? ну, умерла девка, ну, и похоронили ее: стоит ли из-за этого благородного человека целый год беспокоить! Ведь они меня с большого-то ума чуть-чуть под суд не отдали!

Шифель (грозя пальцем). Шалун! а что по свидетельству-то оказалось?

Налетов. Нет, позвольте, Самуил Исакович, уж если так говорить, так свидетельств было два: по одному точно что «оказалось», а по другому ровно ничего не оказалось. Так, по-моему, верить следует последнему свидетельству, во-первых, потому, что его производил человек благонамеренный, а во-вторых, потому, что и закон велит следователю действовать не в ущерб, а в пользу обвиненного… Обвинить всякого можно!

Шифель. Ну да, ну да (смеется); а скажите-ка по совести, wieviel haben sie…[62]62
  сколько вы… (нем.)


[Закрыть]
за последнее-то свидетельство?

Налетов (горячась). Ну, нет, Самуил Исакович, ни-ни! Этого вы, пожалуйста, и не подозревайте! Да помогите же вы мне, мой многоуважаемый! Я вот только хотел его сиятельству почтение сделать, и от него к вам…

Шифель. А! приезжайте! Можно будет направо-налево переметнуть… ну, и поговорим. (Уходит.)

Налетов (вслед ему). Так вы, пожалуйста, напомните князю, что я его здесь дожидаюсь. (Возвращается на свое место подле г-жи Хоробиткиной.)

СЦЕНА IV

Те же, кроме Шифеля.


Живновский (Забиякину). Кажется, нам с вами ночевать здесь придется. Проходимец должен быть этот лекаришка! И как он дал тонко почувствовать: «Ну, и поговорим!» Общиплет он этого молодчика! как вы думаете? ведь тысячкой от этого прощелыги не отделается?

Забиякин (поднимая глаза к небу). Поручик! хотите вы мне верить?


Утвердительный знак со стороны Живновского.


Так я вас честью заверяю, что если у Александра Петровича не заложено имение, то он вынужден будет заложить его в самом непродолжительном времени… верите мне?

Живновский. Отчего не верить! вы, батюшка, меня об этом спросите, как благородные люди на эти удовольствия проживаются! Я сам, да, сам, вот как вы видите!.. ну, да что об этом вспоминать… зато пожили, сударь!..

Забиякин. Оно, коли хотите, меньше и нельзя. Положим, хоть и Шифель: человек он достойный, угнетенный семейством – ну, ему хоть три тысячи; ну, две тысячи… (Продолжает шептаться, причем считает на пальцах; по временам раздаются слова: тысяча… тысяча… тысяча.)

Белугин. Эва, брат Егор Иваныч, сколь много нынче тысяч-то развелось!

Скопищев (вздыхая). Нам, брат, с тобою не дадут!

Белугин. Ин и впрямь торговлю бросать да и в чиновники идти… оказия!

Налетов (Хоробиткиной). А скажите, пожалуйста: по вашему мнению, какое чувство выше: любовь или дружба?

Хоробиткина. А вам какое до этого дело-с?

Налетов. Да так; хотелось бы узнать, к которому из двух чувств вы склоннее?

Хоробиткина. Как же возможно сравнить-с?

Налетов. То есть, что же выше-то?

Хоробиткина. Уж разумеется, дружба-с.

Налетов. Почему же вы так полагаете?

Хоробиткина. Потому, что любовь, известно, одни пустяки-с, так, мечтанье-с.

Налетов. А мне, напротив, кажется, что дружба мечтанье, а любовь существенное.

Хоробиткина. Ах, нет-с! (Напыщенно и впадая в фистулу.) Влюбленный мужчина – это пожар-с, друг – это… это друг-с, одно слово! Влюбленный человек ни на какие жертвы не способен, а друг – совсем напротив-с.

Налетов. Нет, как хотите, а любовь все-таки слаще. Конечно, дружба имеет достоинства – этого отнять нельзя! но любовь… ах, это божественное чувство! (Хочет обнять ее, но она выскользает.)

Белугин. Ишь ты!

Семен Малявка (стоявший до сих пор смирно, вдруг начинает суетиться, махает руками и обращается скороговоркою к Долгому). Смотри, Пятруха, смотри! ишь ты! барышня-то! барышня-то! ах ты, господи!


Но Долгий хранит суровое молчание, а Сыч моргает глазами.


Живновский. Это, что называется, пришпорил.

Хоробиткина (обижаясь). Какой вы, однако ж, дерзкий, граф (К Малявке.) Ну, а ты, мужик, чему обрадовался?

Налетов. Ну, полноте, я это так, в порыве чувств… никак не могу совладеть с собою! Коли женщина мне нравится, я весь тут… не обижайтесь, пожалуйста, будемте говорить, как друзья… Мы ведь друзья? а?

Хоробиткина (тяжело дыша от волнения). Право, граф, я не знаю, как вам отвечать на ваши слова!.. Я бы желала знать, что они означают?

Налетов (тихо). Вы где живете, душенька?

Хоробиткина (так же и кобенясь). Я живу с мужем у Федосьи Петровны… вдова такая есть…

Налетов. Слушаю-с. (Громко.) Ну, а как полагаете, кто может сильнее чувствовать: мужчина или женщина?

Хоробиткина. Как же можно сравнить? разумеется, женщина-с!

Налетов. Почему же вы так думаете?

Хоробиткина. Потому что женщина все эти чувства бессравнительнее понимать может… ну, опять и то, что женщина, можно сказать, живет для одной любви, и кажется, нет еще той приятности, которою не пожертвовала бы женщина, которая очень сильно влюблена. (Смотрит томно на Налетова.)

Живновский. Да бабеночка-то, батюшка, хоть куда! Ишь какие турусы подпускает! Облупит она его! Шифель облупит, и она тоже маху не даст – легок выедет молодец!


За дверью слышится шум.


Шш… кажется, сам идет…


Становится в позицию; Шумилова сморкается; Забиякин закладывает одну руку за пуговицы венгерки, а в другой держит прошение, стараясь принять вид сколь можно любезный и развязный; Пафнутьев вздрагивает и подается всем корпусом вперед; Хоробиткина встает и поправляет на груди выбившийся из-под платья шнурок; купцы и пейзане переминаются и вздыхают; один Налетов, развалившись, сидит на стуле. Картина. Однако тревога оказывается фальшивою, потому что, вместо князя Чебылкина, в дверях появляется Леонид Сергеич Разбитной.

СЦЕНА V

Те же и Разбитной.


Разбитной (останавливаясь в дверях). Кто меня здесь спрашивал?

Налетов (поспешно вставая). Ah! vous voilà, enfin, cher Леонид Сергеич! charmé! charmé![63]63
  А! вот вы наконец, дорогой… очень рад! очень рад! (франц.)


[Закрыть]

Разбитной (подавая ему руку). Так это вы меня спрашивали, мсьё Налетов? А мне этот болван дежурный назвал какого-то Пролетаева! Mille pardons,[64]64
  Тысяча извинений (франц.).


[Закрыть]
что заставил вас дожидаться… А я был занят… у нас, знаете, князь – пренеутомимый старикашка! все чтобы у него горело, загонял совсем!

Живновский (выступая вперед). Губерния точно что, можно сказать, обширная – это не то что какое-нибудь немецкое княжество, где плюнул, так уж в другом царстве ногой растереть придется! Нет, тут надо-таки кой-что подумать. (Вертит пальцем по лбу.)

Разбитной (холодно осматривая Живновского, к Налетову). Ну, как у вас там, в Черноборске, поживают? Как Желваков? Маремьянкин? Добрые, преданные старики! Особливо первый!

Живновский. А позвольте узнать, об каком Желвакове изволите говорить? у нас был в полку Желваков, лихой малый, так тот, кажется, опился… Может быть, это брат его?

Разбитной (смотря на него с изумлением, в сторону). Вот пристал! (Громко.) Нет, это дедушка того Желвакова… (К Налетову.) Et voici notre existence, mon cher! tous les jours nous sommes exposés aux sottes questions de ce tas de gens qui puent, mais qui puent… pouah![65]65
  Вот каково наше существование, дорогой мой! каждый день нас осаждает глупыми вопросами эта толпа людей, от которых воняет, так воняет… фу! (франц.)


[Закрыть]

Живновский. Надо, надо будет скатать к старику; мы с Гордеем душа в душу жили… Однако как же это? Ведь Гордею-то нынче было бы под пятьдесят, так неужто дедушка его до сих пор на службе состоит? Ведь старику-то без малого сто лет, выходит. Впрочем, и то сказать, тогда народ-то был какой! едрёный, коренастый! не то что нынче…

Разбитной (пожимая плечами, к Налетову). Князь сейчас должен выйти: у старика, знаете, изжога сделалась – покушать он любит, так насилу дышит…

Налетов. Какой неприятный случай!

Разбитной. А он об вас очень помнит… как же! Часто, знаете, мы сидим en petit comité:[66]66
  в маленькой компании (франц.).


[Закрыть]
я, князь, княжна и еще кто-нибудь из преданных… и он всегда вспоминает: а помнишь ли, говорит, какие мы ананасы ели у Налетова – ведь это, братец, чудо! а спаржа, говорит, просто непристойная!.. Препамятливый старикашка! А кстати, вы знакомы с княжной?


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации