Текст книги "Кот Сократ выходит на орбиту. Записки котонавта"

Видения у всех космонавтов были разные, но никто из них не может назвать их галлюцинациями. Астронавты не только слышали необъяснимые звуки, но и видели непонятные явления своими глазами. И все как один утверждают о неведомом, идущем извне, мощном потоке информации.

Конечно, никто из них не может объяснить происходящего, их рассказы так и остаются фактами, неподтверждёнными с научной точки зрения.

Во все века космос притягивал и будоражил умы людей своей таинственностью, неизведанностью, загадочностью. Вот такие мы смотрим с Димкой передачи.

Говорю же вам, я умный кот!

Глава 12

Жизнь на станции шла своим чередом. Дни сменяли друг друга и были точь-в-точь похожи между собой. У космонавтов, как у детей в пионерском лагере, существовал строгий распорядок дня, которого они, хочешь не хочешь, а обязаны были придерживаться. Нельзя просто так взять и не явиться на утреннее совещание с ЦУПом или например, не прийти на разговор с доктором человеческих душ. Спортивные занятия тоже ни в коем случае нельзя пропускать, за этим с Земли строго следят. Живя бок о бок с космонавтами, я волей-неволей был вынужден жить по их графику. Единственное, что я себе позволял, – отдыхать в то время, когда люди трудились. А что мне ещё оставалось делать? Не мог же я им помогать коробки носить, менять шланги или проводить научные исследования. Нет, конечно же, я смог бы, вы же знаете, я умный кот, только вот меня никто не привлекал к этой работе. А зря. Думаю, я запросто мог бы провести какой-нибудь эксперимент, например, с мышами. А вдруг совершил бы научное открытие и получил за это премию. Ой, что-то я размечтался. Прости, дорогой читатель, моя бурная фантазия, как обычно, унесла меня не в то русло.

В один из дней, после утреннего совещания с ЦУПом, за завтраком Леонид объявил:

– Коллеги, у нас с вами две недели на подготовку к прогулке. Работа предстоит серьёзная, кропотливая.

Я невольно навострил уши. Это что же за прогулка такая, к которой нужно готовиться столько времени?

– Олег, Николай, поскольку вам предстоит выходить в открытый космос, займитесь подготовкой скафандров, – продолжил он, – проверьте и, если надо, установите сменные элементы, подгоните под себя, просушите. В общем, сделайте всё, что требуется. Для вас это не впервой, так что, я думаю, вы знаете, что нужно делать. Вам необходимо будет тщательным образом обследовать отверстие в обшивке корабля, взять пробы, потом отправим их на Землю на детальное обследование.

Вон о чём он. Я думал, выход в открытый космос просто, как дважды два четыре. Надел скафандр, открыл люк и пошёл покорять просторы вселенной. А оказывается, нужно только готовиться к этому мероприятию две недели. Космос – это вам не пустяк какой-то, здесь не забалуешь.

– Лёня, не переживай, всё сделаем, – кивнул Олег и с улыбкой добавил: – Главное, чтобы костюмчик сидел и подходил по размеру. Если он вдруг окажется маловат или, наоборот, великоват, мы не то что работать, мы дышать не сможем. Согласись, не очень приятная ситуация. Всё будет отлично.

С этими космонавтами мозг сломаешь. Я уже давно убедился: Олег не только весельчак и балагур, он ещё и неунывающий оптимист. Конечно же, я догадался: он говорит о скафандре. Находясь постоянно рядом с астронавтами, волей-неволей научишься разбираться в их выражениях и терминах. Даже страшно подумать, каким умным я вернусь на Землю. Где потом буду применять свои знания? Был бы человеком, стал бы читать лекции студентам о жизни на МКС.

– Это ты верно подметил, – согласился командир и обратился к Джону: – Мы с тобой займёмся подготовкой самой станции. Нужно проверить шлюзы, стыковочный отсек и, конечно же, все системы. МКС должна быть готова к снижению давления и разгерметизации модуля, чтобы мы могли выйти в открытый космос. Ну а Ирина займётся подготовкой инструментов. Необходимо собрать в сумки всё, что вам нужно будет взять с собой для работы.

– У нас ещё целых две недели. Мы с Олегом всё отрепетируем, кто за кем будет идти, кто кому что подавать. Решим, что каждый из нас понесёт и за что будет отвечает, чтобы по окончании работ ничего не забыть снаружи, – сказал Николай.

Обалдеть можно! Выход в открытый космос, как постановка спектакля под названием «Полеты во сне и наяву». Всё должно быть отлажено и работать как часы.

– Отлично, – кивнул Леонид, – все остальные работы по станции никто не отменял, так что подготовку к внекорабельной деятельности будем вести параллельно с нашей основной работой.

Завтрак, обычное дело, проходил за обсуждением рабочих моментов и планов на весь день. У меня сложилось впечатление, что космонавты отдыхают, лишь когда спят. Всё остальное время они постоянно чем-то заняты. Думаю, им надо платить сверхурочные.

Татьяна Михайловна рассказывала: когда человек работает дольше положенного времени, ему причитаются различные поощрения в виде премиальных и дополнительных отпускных дней. Я вот тоже, можно сказать, тружусь двадцать четыре часа в сутки. Ночной мыслительный процесс – это, между прочим, тоже работа, но что-то никаких вознаграждений мне никто не платит. Хотя нет, вру. Дома за пойманную мышку хозяйка меня всегда чем-то угощала. Здесь тоже грех жаловаться, космонавты меня не обижают. Подлый кот, чуть не оболгал людей незаслуженно.

Я заметил: наши космонавты на завтрак предпочитали есть кашу, а иностранец – кстати, он оказался американцем – употреблял либо яйца, либо мясной пирог. Как-то Джон угостил меня им. По секрету признаюсь вам, не понравился он мне. Вы не подумайте, у меня совершенно нет умысла очернить чужестранную пищу, просто она какая-то не такая, как у нас. Наверное, всё-таки привычки, в том числе и вкусовые, имеют большое значение. Жевал я, жевал тот пирог, еле проглотил. Выплюнуть-то неудобно. Как у нас в народе говорят: «Дарёному коню в зубы не смотрят». Пришлось давиться, а что было делать? Съел и даже привкуса никакого не почувствовал. Не привыкший я к заморским блюдам. Мне бы что попроще. Баночка мясных консервов будет в самый раз, рыбных тоже подойдёт. Зато в обед американец с удовольствием ел наши супы, особенно ему нравились щи.

– Очен корош русский борш, – уплетая, нахваливал он.

Почему-то все первые блюда русской кухни он называл «боршом».

После еды космонавты, как всегда, пили кофе. Хотя они употребляют его через герметичные пакеты, запах от него всё равно стоит на всю станцию и даже после завтрака ещё полдня витает в воздухе. Мне на завтрак перепала баночка омлета. Конечно, это не домашняя яишенка с беконом, но, тем не менее, слопал я его с удовольствием. Пищу я научился употреблять, как заправский котонавт. Уже можно было не приклеивать банку к столу, я прижимал её лапами к поверхности и спокойно съедал продукт.

– Я не капризный товарищ, – вдруг тяжело вздохнул Николай, – харчами не привык перебирать, но как же иногда хочется выпить хорошего кофейку из кружки. Хуже пареной репы эта растворимая гадость из пакетов, словно не кофе пьёшь, а какую-то бурду.

– Скоро полетите домой, будете пользоваться всеми земными благами, – с улыбкой заметил командир.

– Я, когда возвращаюсь на Землю, ещё несколько дней не могу отвыкнуть от невесомости, – махнул рукой Олег, – по привычке кладу вещи и прижимаю их чем-нибудь. Во время обеда жена просит что-то передать, я беру и кидаю ей. Она смеётся: ты не на орбите, а у меня это происходит на подсознательном уровне. Все-таки привычки – удивительно сильные вещи, от них порой бывает ох как сложно избавиться.

– Такая же ерунда, – поддержал Леонид, – у нас дома в прихожей лежат гантели. Есть у меня такой прикол: перед тем, как выйти на улицу прогуляться, я делаю пару упражнений. Так вот один раз возвращаюсь домой, снимаю кроссовки и прижимаю их гантелями. Ксюша, дочка моя, когда первый раз увидела, смеялась до упаду: «Папа, ты же не в космосе!» А я это делаю рефлекторно.

– Я пару раз вообще кружку из рук выпускал, – рассмеялся Николай. – Супруга возмущается: мол, ты так всю посуду побьёшь. Хоть убей, забываю, и всё, рука машинально отпускает кружку.

– А я не могу уснуть из-за того, что надо постоянно переворачиваться и перекладывать руки и ноги, – рассмеялась Ирина.

– Я даже не мочь шнурки завязать, – поделился Джон, – тут же падать.

Мне вот интересно, я, когда вернусь домой, тоже буду миску лапой к полу прижимать?

– К Земле привыкаешь быстро, и постепенно космические привычки забываются, – заметил Леонид.

После завтрака Ирина отправилась на видеоконференцию с врачом. Джон покорял спортивные олимпы на беговой дорожке. Николай по рабочим вопросам уплыл в служебный модуль. А я остался с Леонидом и Олегом.

– Ну что, Олег, какой мы сегодня ролик запишем для наших зрителей? – спросил Леонид.

– Видео про то, как едим, чистим зубы, уже полно в сети. Предлагаю показать людям, как мы наводим порядок на МКС.

– Отличная идея, – кивнул Леонид и добавил: – А ещё можно показать, как мы моем голову в условиях невесомости. Дети во время видеосвязи интересовались, есть ли у нас душ на станции. Думаю, им будет интересно посмотреть.

– Поскольку моя шевелюра не требует мытья, – Олег улыбнулся во весь рот и провёл ладонью по лысой голове, – показывать, как мы это делаем, будет Ирина. Зрителю будет проще понять, насколько это сложно делать в условиях невесомости, если мы покажем на примере длинных волос. А я буду наводить порядок на станции.

– Договорились, – согласился командир, – ты неси камеру, а я пока котонавта привяжу, а то ещё попадёт случайно в кадр, народ до смерти напугает.

Вот надо же такое ляпнуть. Чего меня пугаться, я что, чучело огородное? Так говорит, словно люди кота живого в глаза не видели.

– Слушай, а давай кота помоем, – неожиданно воскликнул лысый космонавт, – а то он у нас тут в замухрышку превратится. Не дай бог блохи заведутся, будем потом их по станции ловить.

Вот что несёт этот человек? Какая я тебе замухрышка?! Где мне здесь пачкаться, я же не на угольном складе живу. Мне, между прочим, Татьяна Михайловна недавно капли капала на холку от блох и клещей, так что по поводу живности в моей шерсти можете быть спокойны. А мыться я предпочитаю в ванной, под душем, а не вытираться вашими влажными салфетками.

– Да, помыть надо обязательно, а то от него дурно пахнет, – рассмеялся Леонид, глядя на меня.

Вот скажите, зачем наводить на меня такую ужасную напраслину. Я в день по несколько раз умываюсь, всегда тщательно себя обнюхиваю и не замечал неприятных запахов. В глубине души я надеялся: разговор о моём мытье был шуткой. Какой наивный кот! Оказывается, они говорили на полном серьёзе. Мало того, я даже представить не мог, что такое душ на космической станции. Хм, думал, оботрут лапы влажными салфетками, и дело с концом. Не тут-то было.

– Ты держи кота, а я буду его купать, – обратился Олег к командиру.

Я с тревогой наблюдал за его действиями. Он наполнил полиэтиленовую упаковку водой, вставил в отверстие сверху трубочку и принялся мочить шерсть у самого основания. Чувствуя, как по шкуре растекается жидкость, я невольно поёжился. Хорошо, хоть воду тёплую налил. Я всеми силами пытался вырваться из цепких рук командира, но он крепко держал меня за лапы.

– Сиди спокойно, не дёргайся. Всё равно с космической станции никуда не убежишь, разве только в открытый космос, – рассмеялся он и добавил: – Сейчас ты у нас будешь чистый и блестящий, как новая монета.

Над кем смеётесь? Какую совесть надо иметь, чтобы так глумиться над беспомощным котом!

Олег руками прошёлся по всей поверхности моей шубы, будто делал мне массаж. Небольшое количество шампуня растёр между ладоней и расчесал пальцами шерсть по всей длине. После этого взял сухое полотенце и тщательно вытер меня насухо.

– Вот и весь душ, а ты боялся, – рассмеялся Леонид, – шампунь у нас безвредный, так что смело можешь лизаться, не отравишься.

Хоть в этом успокоил, спасибо тебе, командир. Ещё не хватало отравиться, как потом лечить меня будете? Как я понимаю, ветеринаров среди вас нет.

– Теперь ты пахнешь, как майская роза, – произнёс Олег. Он наклонился, понюхал меня и, как всегда, с улыбкой от уха до уха добавил: – В следующий раз мы тебя пропылесосим.

Вам дай волю, вы меня и в стиральную машину засунули бы, будь она на борту МКС.

– Ладно, кот, ты пока сохни, а мы займёмся съёмками. – Леонид погладил меня по голове и добавил: – Хороший ты парень.

Хм, я и сам знаю, что неплохой.

Олег вытащил из-под полки пылесос, отдалённо напоминающий земной. По крайней мере, гудел он так же отвратительно, как и наш домашний. Леонид настроил камеру и махнул рукой:

– Поехали.

Олег зажал пылесос между ног, перелетая по модулю, он водил трубкой по всем поверхностям, полкам, вентиляционным отверстиям, фильтрам, при этом успевал рассказывать зрителю: «Каждые выходные мы делаем генеральную уборку на МКС, так как здесь, как и на Земле, собирается очень много пыли. В условиях невесомости пылесосить гораздо легче, чем на Земле».

Наблюдая за ним, я вспомнил, как Татьяна Михайловна каждый раз ругалась на шланг пылесоса, когда он с грохотом падал на пол, стоило его неплотно засунуть в держатель. Закончив съёмку космической уборки, Леонид сказал:

– Сейчас позову Ирину, запишем видео мытья головы.

Он удалился из модуля и уже через несколько минут вернулся в сопровождении Ирины.

– Мы твоего соночлежника помыли, – сообщил Олег, подмигнув ей, – так что он теперь чистый, как первый снег.

– То-то я смотрю, у него шерсть сверкает, – улыбнулась она, погладив меня по голове, – прямо не кот, а драгоценный янтарь.

Космонавты все дружно рассмеялись. Я лишь вздохнул – не будь меня, над кем бы вы потешались?

Со своими волосами Ирина проделала всё то же самое, что сотворили Олег и Леонид с моей шерстью, в подробностях рассказывая зрителю, последовательность действий. Неужели людям настолько интересна жизнь на борту МКС, что космонавты специально записывают видеосюжеты своего быта?

– Отличные записали ролики. Думаю, зрителям будет любопытно посмотреть, как мы живём, – подвёл итог Леонид, выключая камеру, – сейчас загрузим все на «Ютуб» и запустим в социальные сети.

Космонавты порой вели себя как дети. Они постоянно придумывали себе какие-то развлечения. Может быть, закрытое пространство на них так действовало. Иногда они пробовали себя в роли цирковых артистов, жонглируя апельсинами и яблоками. Причём у них здорово получалось и со стороны выглядело очень забавно. Один из них сидел на потолке, как муха, другой на полу. Они кидали друг другу плоды. Пока те долетали до адресата, космонавты ещё успевали параллельно что-то делать. Я вспомнил, как однажды смотрел по телевизору цирковое шоу, жонглёр еле успевал ловить предметы, не то чтобы ещё чем-то заниматься. Естественно, живя с космонавтами под одной крышей, я не мог оставаться в стороне от вечерних забав. Однажды вечером, после ужина, когда до отбоя ещё оставалось время, главный генератор идей Олег предложил:

– Слушайте, а давайте котонавта научим ходить по канату. А что? Это умение ему пригодится на Земле. Вернётся домой, пойдёт служить в театр к Куклачёву. Думаю, вряд ли у него есть коты-канатоходцы.

– Давай попробуем, это будет прикольно, – поддержал Николай, – сейчас только верёвку принесу.

Говорю же, ведут себя как дети! Уже через несколько минут был натянут трос от одного конца модуля к другому.

– Чур, я буду его учить, – словно девчонка, радостно воскликнула Ирина. Она подлетела ко мне и отвязала поводок. – Пойдём, котейка, будем делать из тебя второго Филиппа Пети. Знаешь, кто это такой?

– Мяу, – недовольно буркнул я под нос.

Откуда мне знать, кто это. Я что, «Википедию» вашу читаю с утра до вечера.

– Это знаменитый уличный канатоходец, – просветила Ирина, – он стал известен после того, как прошёл по канату на высоте четыреста метров между башнями-близнецами Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. О нём даже фильм сняли, называется «Прогулка». Прилетишь на Землю, посмотри обязательно.

Непременно, только сначала надо научиться говорить, чтобы объяснить моим родным, что я хочу посмотреть именно этот фильм. Странная женщина, как можно коту давать такие советы?

Ходить по верёвке оказалось совсем несложно. Ирина придерживала меня за поводок, чтобы я не взлетел, как воздушный шарик, а я просто переставлял лапы. Когда случайно оступался, то зависал в воздухе и снова возвращался на позицию. Думаю, если так же легко можно было пройти по канату на высоте в четыреста метров, не боясь оступиться, Филипп Пети вряд ли стал бы всемирно известным. Глядя на меня, как я выхаживаю туда-сюда по верёвке, космонавты тоже решили попробовать себя в роли канатоходцев. Началось самое настоящее веселье. Под дружный хохот и одобрительные возгласы коллег они с полной уверенностью в своих способностях забирались на трос, но, пройдя пару шагов, «падали», зависая в пространстве. Кувыркнувшись в воздухе, вновь опускались на него, чтобы предпринять очередную попытку. Космонавты так увлеклись этой игрой, ими овладел нешуточный азарт. Каждому хотелось дойти до конца верёвки. Если кому-то удавалось дольше всех продержаться на ней, вся остальная команда подбадривала его: «Давай, Лёня, ещё пару шагов – и ты у цели!» Я был единственный, кто прошёл канат от начала до конца.

– Хитрый кот, ты нам всем нос утёр, – рассмеялся Олег, – оказался лучшим канатоходцем. За это тебе полагается награда. Угостим тебя на завтрак какой-нибудь вкусняшкой.

Зачем ждать до утра, можно и сейчас наградить. Я не обижусь.

Глава 13

Перед сном космонавты всегда звонили своим родным. Признаюсь, я страшно им завидовал. Мне тоже хотелось пообщаться с моей семьёй. К сожалению, такой возможности у меня не было. Да и откуда моим родным знать, где теперь меня нелёгкая носит. Надеюсь, они не забыли обо мне.

Леонид ещё несколько раз, по просьбе Ксюши, брал меня с собой на разговор по видеосвязи. С Вареником мы встречались как самые настоящие друзья, радостно мяукая и потираясь носами о мониторы с разных сторон. Может быть, когда-нибудь состоится наше знакомство в реальной жизни. Чем бог не шутит?

Я даже познакомился с женой командира – Еленой, очень приятной и добродушной женщиной.

– Котейка, приезжай к нам жить, – предложила она, – вам с Вареником вдвоём будет веселей.

– Мяу, – ответил я, имея в виду, что не могу, у меня уже есть семья.

– Вот и отлично, – улыбнулась Елена, – значит, договорились. Леонид Сергеевич сказал, что ты прилетишь с Олегом и Николаем, мы с Ксюшей приедем тебя встречать.

Хм, удивительная женщина! Молчание является знаком согласия. А я ответил «мяу». Хорошие вы люди, просто замечательные, но не могу я поехать к вам. Моей семье будет плохо без меня, да и за жилищем будет некому присматривать. Как ни крути, а хозяин-то в доме я. Только вот как теперь мне найти моих родных, как сообщить, что я живой? Ничего, главное, вернуться на Землю, а там я что-нибудь придумаю и обязательно найду дорогу домой. Выход есть из любого положения!

В ту ночь мы с Ириной долго не могли уснуть. Женщина смотрела в иллюминатор, то и дело тяжело вздыхая. Это человеческое состояние мне хорошо знакомо. Точно так же ведут себя мои родственники, когда им хочется кому-то излить душу, рассказать о страхах своего взволнованного сердца, поделиться переживаниями.

Каждую ночь я по-прежнему ложился спать с Ириной. Стоило ей уснуть, я тут же выбирался на свободу и отправлялся в ночное путешествие по станции. Однажды ночью мы с Олегом случайно встретились в коридоре. Космонавт аж вскрикнул от неожиданности, когда я выплыл перед его носом из-под пола: «Господи, кот, ты напугал меня до смерти. Ты как привидение с мотором. Сейчас же дуй на своё место, хватит плавать по станции».

После ежедневных ночных прогулок меня находили спящим в самых разных местах. А последнее время я сам стал объявляться. Стоило только уловить приятные ароматы еды, я стремглав летел на кухню. К утру я всегда был голодный, как волк. МКС – не дом, со стола ничего не стащишь. А если и умудришься, толку от того? Банки я ещё не научился открывать. А упаковки такие – полночи надо потратить на то, чтобы перегрызть её, а если удастся это сделать, тогда придётся ловить пищу по всему помещению. Окажись я один на станции, без людей, точно бы с голоду умер. Увидев однажды, как я сам примчался на завтрак с выпученными глазами, Николай заметил: «На ловца и зверь бежит. Теперь можно не искать тебя по утрам. Есть захочешь – сам прибежишь».

В этот раз я зашевелился под ремнём, давая понять Ирине, мол, не сплю и весь внимание. Она, словно почувствовав моё желание пообщаться, спросила:

– Котейка, тебе тоже не спится? Иди ко мне, поболтаем немного, в окошко посмотрим, полюбуемся нашей планетой. – Ирина вытащила меня из-под ремня и засунула к себе в мешок. – Сейчас мы пролетаем над ночной стороной Земли. Видишь, там, на горизонте, зелёные всполохи – это полярное сияние. Смотри быстрей, – она показала в другую сторону, – это огненные россыпи городов. Боже, как красиво, – воскликнула Ирина, – видишь вон ту линию? Она называется линией терминатора – это граница с освещённой Солнцем половиной планеты. Когда приближаешься к ней, вспыхивает фантастическое зарево. Если хотя бы раз увидеть это зрелище, считай – жизнь прожита не зря. Кот, да ты счастливчик, не каждому человеку дано её воочию лицезреть, а тебе довелось.

Я и правда считаю себя счастливым котом. Только ради этих потрясающих видов нашей удивительной планеты можно смириться со всеми сложностями космического быта. По сравнению с красотой и величием, которые каждый день предстают перед нашими глазами, всё остальное кажется ничтожной мелочью. Не знаю, как вас, а меня всегда мучил вопрос: как же возникла наша Вселенная? Может быть, это был чей-то совершенный план, а возможно, она образовалась по нелепой случайности. Кто стоит за её созданием, наука или всё-таки бог? Мой кошачий мозг готов был взорваться от всех этих «почему» и «как», крутившихся в моей голове.

– Мы пролетаем над Соединёнными Штатами. У них сейчас ночь. Видишь, там вдали огни, это Лос-Анджелес. – Она снова показала на иллюминатор и, тяжело вздохнув, произнесла: – Джон живёт в этом городе.

Вон оно в чём дело! Теперь понятно, из-за кого она весь вечер вздыхает.

– Вы, коты, умные создания. Наверняка ты заметил, что мы с Джоном неровно дышим друг к другу. Правда, стараемся не афишировать наши отношения, на МКС не принято заводить романы с коллегами.

Хм, ты сомневалась в моих умственных способностях? Да я с первого взгляда на вас сразу это понял.

– Знаешь, он предлагает мне выйти за него замуж, – тихо произнесла она. – А я не знаю, что ответить.

Что значит не знаю? Так ты его любишь или нет?

– Я его люблю, – ответила Ирина, словно услышав мой вопрос.

Говорил же, между этими двумя есть чувства. Уж поверьте мне, в амурных делах я разбираюсь прекрасно. Любовь – она и есть любовь, хоть у людей, хоть у котов.

– Никак не могу сказать ему «да», – продолжила она. – Он просит, чтобы я переехала к нему в Америку. Возможно, я покажусь тебе странной чудачкой, но понимаешь, я патриотка до мозга костей. Путешествовать люблю, объездила десятки стран, побывала на всех континентах. Но переехать жить в другую страну не могу решиться. Не представляю, как можно жить где-то, кроме России. Понимаю, в современном мире это звучит глупо. Во времена молодости моих родителей можно было переживать по этому поводу, когда люди не могли свободно выехать за границу, а сейчас все по-другому. Где бы ты ни жил, стоит только захотеть проведать родных – купил билет и полетел на родину. Вот и сынок мой, Макар, тоже меня уговаривает перебраться в Лос-Анджелес. Даже не знаю, как быть. Ты как думаешь?

– Мяу, – ответил я, имея в виду, что ж тут думать.

Если по-настоящему любишь, разве может это стать преградой. Тем более, сама говоришь, в любое время можешь прилететь домой. Надо же, я даже не подозревал, что Ирина – мать-одиночка. Я же как рассуждаю: если есть сын, значит, должен быть и муж.

– Вот и ты говоришь, надо ехать, – снова вздохнула она, – большинство за. Чувствую, надо соглашаться.

Конечно, надо. Пока будешь думать, он передумает. Так можно и разрушить отношения. Как в народе говорят: куй железо, пока горячо!

– Он уже три года ждёт моего согласия, – произнесла она. – Не понимаю, откуда у него столько терпения? Другой бы уже давно послал меня далеко и надолго.

Ох, ничего себе, какой терпеливый американец. Я бы точно не выдержал столько ждать Беллу. Всего лишь одно лето я провёл без неё, и то чуть с ума не сошёл, так скучал по своей белоснежке. По всей видимости, крепко Ирина его зацепила. Ну а что, женщина неплохая, добрая, отзывчивая. Я хоть и не знаток человеческой красоты, но мне кажется, она вполне красивая, чем-то напоминает берёзу в нашем дворе, такая же высокая и тонкая.

– С Джоном мы познакомились пять лет назад в Центре подготовки космонавтов, – продолжала Ирина, – я тогда готовилась к своему первому полёту, а он уже был опытным специалистом. Джон с первого дня нашего знакомства оказывал мне знаки внимания, а я не замечала. Вот зачем я тебя сейчас обманываю? – воскликнула Ирина и с едва заметной улыбкой посмотрела на меня. – Замечала я их, просто делала вид, что не замечаю. Понимаешь, какое-то подспудное чувство вины во мне сидело, да и по сей день сидит. Мне казалось, завяжи я новые отношения, тем самым предам память покойного мужа. Он тоже был космонавтом, за два месяца до рождения Макара разбился на самолёте во время испытательного полёта. Так и не увидел своего сына, – Ирина грустно усмехнулась. – Когда узнала о трагедии, веришь, мне жить не хотелось. Я была совершенно в неадекватном состоянии, до сих пор удивляюсь, как удалось сохранить и родить ребенка. А когда на свет появился сын, я ни на минуту не усомнилась в его имени. Люди говорят, нельзя называть детей в честь погибших родственников, мол, они непременно повторят их судьбу, но я не верю во все эти предрассудки. Спасибо мужу, успел оставить мне на память о себе самый ценный подарок в мире – нашего сыночка. Первый год после трагедии я провела словно в бреду, только ребёнок спасал меня от дурных мыслей и уберёг от необдуманных поступков. В то время мне казалось, жизнь для меня закончилась навсегда. Я любила мужа всей душой и не представляла себя без него. Наши чувства были взаимными, мы не могли жить друг без друга. Когда он уезжал в командировки, я дни, часы, минуты считала до его возвращения. Сердцем понимаю: такой любви, какая была между нами, уже не будет никогда. Веришь, я бы сейчас всё отдала за одно-единственное мгновение рядом с ним. А Джона я знала давно, правда, заочно. Они с мужем полгода провели в космосе. Тогда для них обоих это была первая экспедиция на МКС.

Со дня гибели Макара прошло уже почти одиннадцать лет. Понимаешь, котейка, вроде и хочется новых отношений, но что-то останавливает. Постоянно сомневаюсь, а стоит ли создавать семью? Страх потери любимого человека сидит глубоко во мне, боюсь войти в одну реку дважды. Знаешь, что однажды сказал мне психолог? Оказывается, я человек со зрительным вектором, а такие люди гораздо сложнее переживают смерть близкого человека. Они особенно чувствительны и ранимы, и даже самое незначительное происшествие сразу принимают близко к сердцу. Пережив потерю близкого человека, они становятся эмоционально закрытыми и не хотят никого впускать в свою жизнь. Начинают бояться ярких эмоций, как огня. Однако потребность зрительного вектора любить и создавать эмоциональные связи живёт глубоко внутри, она неистребима и постоянно напоминает о себе. Вот и мне хочется быть любимой и вновь обрести семейное счастье. С одной стороны, боюсь предать память Макара, а с другой – душа просит любви, внимания, заботы. Что скажешь? Переезжать мне к Джону?

– Мяу. – Я аж приподнялся и в недоумении посмотрел на неё.

Надо же, она всё ещё думает. Точно чудачка. После пережитого горя ты просто обязана быть счастлива.

– Да не смотри ты на меня так, – рассмеялась она, – я все поняла. Завтра же скажу «да».

Ирина с загадочной улыбкой уставилась в иллюминатор, поглаживая меня по голове.

– Знаешь, дружок, после разговора с тобой мне стало гораздо легче, будто камень с души свалился, и все сомнения разом улетучились.

А ты думаешь, зря меня Катерина называет семейным психотерапевтом? Вашему космическому доктору до меня, как до Луны. Как бы он ни старался, перед ним вы никогда так не откроете своё сердце, как передо мной. Во мне есть одно очень удивительное качество: я никогда никому ничего не расскажу. Все ваши тайны уйдут вместе со мной.

– Говорят, летчики не умирают, они уходят от нас в небо и там сияют звёздами на небосклоне. Может быть, одна из этих ярких звёздочек и есть мой Макар? – тихо произнесла женщина.

Спустя несколько минут Ирина незаметно засопела, а я ещё долго переваривал её откровения. Как мудрёно все у людей. Человеческая любовь – сложная штука. Одиннадцать лет нет мужа в живых, а она до сих пор его не может забыть. У нас, котов, всё гораздо проще. Мы живём по принципу: никаких привязанностей и полная свобода действий. Не зря же о нас говорят: кот, который гуляет сам по себе. Но и среди нашего брата тоже бывают исключительные коты, такие, как я, например. Уже несколько лет я люблю одну Беллу, у нас с ней особая связь.

Я уже давно привык к тому, что люди делятся со мной своими мыслями, изливают душу, словно я батюшка в церкви. Раньше, когда я был молодым котом, меня всегда терзал этот вопрос, почему так происходит. Думал, может, у меня на лбу написано: «Свободные уши». Однажды, после откровенной беседы с Татьяной Михайловной, даже к зеркалу пошёл. Смотрю – ничего нет. Долго я размышлял на эту тему и пришёл к выводу: лучшего собеседника, чем я, не найти. Посудите сами: слушаю внимательно, никогда не перебиваю и, самое главное, не раздаю налево-направо непрошеные советы.

После ночного путешествия по станции я уснул на какой-то коробке, засунув лапы под резинку, которой она была привязана к полке. В космосе мне очень часто снилась жизнь на Земле. Причём, настолько отчётливо, что я буквально ощущал запах дождя и чувствовал подушечками лап мокрую от росы траву – будто это всё происходило наяву. А в ту ночь мне приснился кошмар. Во сне я перевоплотился в самого настоящего тираннозавра. Гуляя по чужой, неизвестной планете, я с лёгкостью перепрыгивал через пропасти и овраги, взбирался на отвесные скалы. Я чувствовал чешуйки, видел свои большие лапы с когтями и перепонки между пальцев. Ощущения были настолько реальными и полными, у меня не возникло ни капли сомнений, что я – тираннозавр. Когда навстречу мне выбежал такой же огромный ящер, я ощутил, как встали дыбом роговые пластины на моём хребте.