Текст книги "Фукусима, или История собачьей дружбы"

Глава 3

Ну вот, о Фукусиме я немного рассказал, теперь познакомлю поближе с Владимиром Петровичем и нашей заботливой помощницей Любой. Заодно расскажу, как мы живём, о чём думаем-мечтаем. После смерти отца Владимир Петрович не захотел жить в загородном доме: говорит, привык к квартире. Домом занимается его дочь. Я несколько раз слышал, что там оформляется какое-то наследство, потом этот дом выставят на продажу, в общем, всякие человеческие заботы. Иными словами, Фуку, а позже и я так и остались городскими жителями. Если говорить откровенно, то нам за городом было бы намного лучше. Раздолье, свежий воздух, гуляй – не хочу. Рядом лес, а там ямки можно порыть – лапы так и чешутся.

Хотя какое-то время нам с Фуку всё-таки пришлось пожить за городом. Только не дай бог никому такой жизни – дом тот был чужой и мрачный. Об этом я, как и обещал, расскажу позже. А пока продолжу рассказ о подопечном и его (вернее, нашей) помощнице.

Девушка Люба сначала приходила к нам по вечерам. Петрович называет её Любашей. В ту пору ей было двадцать шесть лет, раньше она работала то ли медсестрой, то ли аптекаршей, точно не знаю, но я несколько раз видел её в белом халате под пальто. Люба объясняла Петровичу: мол, торопилась и забыла снять. Но халат – это полдела (может, она в кондитерской какой работала), а вот запах лекарств выдавал её с головой. Тут всё-таки больше подходили или больница, или аптека.

Первое время Любаша была у нас как бы на подработке. После того как Владимира Петровича выписали из больницы, его дочь Татьяна дала объявление в газете и наняла так называемую временную «сиделку»: на месяц-другой. Ну, это так говорят, а на самом деле какая из Любы сиделка? Сиделки бывают у неходячих больных, лежачих, совсем немощных. Правильно? А тут, скорее, «гляделка». Глядела девушка очень хорошо. Петрович нарадоваться не мог на свою помощницу. Так что, когда испытательный срок закончился, дочь, посоветовавшись с отцом, предложила Любе постоянную работу. Зарплату Татьяна назначила неплохую, во всяком случае, как я понял, гораздо лучшую, чем в её аптеке-больнице, и к тому же два выходных в неделю, правда, дни по договорённости с Владимиром Петровичем. Девушка согласилась – так что теперь она приходит к нам каждое утро, а уходит вечером.

Вопреки скептическим прогнозам Владимир Петрович очень быстро освоил шрифт Брайля. С современными книгами со шрифтом Брайля в нашей стране туговато. Но зато есть специальное оборудование для работы в Интернете. Правда, дороговато оно, но коллеги Владимира Петровича нашли возможность обеспечить своего товарища необходимыми приборами. Самое главное в этом деле – брайлевский дисплей. Он подключается к компьютеру, и через специальную программу экранного доступа незрячий человек может преспокойно пользоваться Интернетом без посторонней помощи. Согласитесь, это великое дело. Владимир Петрович, освоив эту технику, однажды сказал своей помощнице:

– Знаешь, Любаша, сидя за компьютером, я иногда забываю о своём недуге.

– Вот и хорошо, – обрадовалась Люба, – будем теперь друг другу письма электронные писать.

Не знаю, как там насчёт писем, а читал Владимир Петрович, что называется, запоем. И самое главное – о нас с Фуку не забывал. Позовёт нас к себе и читает нам вслух. Столько интересного узнаём. Какая полезная штука. Даже для тебя, читатель! Благодаря Владимиру Петровичу и у меня есть возможность снабдить свой рассказ разными интересными историями – сам-то я не могу водить лапами по брайлевским ячейкам, да и к чему они мне, если у нас есть такой замечательный чтец и рассказчик.

Владимир Петрович и впрямь стал переписываться с полмира. Тут у него и «Одноклассники», и «Вконтакте», и «Твиттер» – чего только нет. И самое главное – он никому не говорит, что слепой. Общается на равных и не ждёт ни от кого никакого снисхождения.

Однажды он нас с Фуку напугал до смерти. Лежим мы с ней, дремлем, Петрович щёлкает клавишами, кряхтит, покашливает, зубами иногда скрипит, и вдруг слышим, кому-то говорит:

– Сгинь, тролль проклятый!

Я от неожиданности даже подскочил, глаза открываю, смотрю по сторонам. Никого нет. Думаю: кому это он? Кто такой тролль? Что он тут делает? Присмотрелся – никого нет. Да и откуда бы он тут взялся: две собаки в доме. Неужто мы могли кого-то проморгать? У Фукусимы слух такой, что заменит любой радиолокатор. А Петрович продолжает:

– Юноша, ты сначала школу окончи, ума наберись, а потом поучай взрослых…

Да что же это такое? Я тихонько подошёл к двери спальни и выглянул в прихожку – сомнения поселились в моей собачьей голове: может, мы всё-таки кого-то проморгали? Никого нет. И смех и грех. Как оказалось потом, Владимир Петрович просто озвучивал свои сообщения в «Твиттере». Пишет и читает вслух. Вернее, сначала произносит, а потом пишет. Вот себе игрушку завёл, до собачьего инфаркта нас с Фуку чуть не довёл.

Позже из его разговоров с Любой и его друзьями я понял, кто такие тролли и почему Владимир Петрович иногда прямо-таки злился на них. Есть такие жирные тролли, кого угодно до белого каления доведут. Но Владимир Петрович научился как-то от них избавляться. Но бог с ними, с этими троллями. Давайте о хорошем.

У Петровича есть внук Валерка, Татьянин сын. Такой потешный мальчик лет четырёх. Любопытный и любознательный. Однажды сидит, наблюдает за дедом, потом подходит к нему и спрашивает:

– Деда, а тебя не ругают за то, что ты долго за компьютером сидишь?

Дед рассмеялся и спрашивает в ответ:

– А кто меня, Лерик, ругать-то будет?

– Мама. – Валерка кивнул в сторону Татьяны.

– Не, внучек, не ругает…

– Но почему? – удивился мальчик. – Если долго сидеть за компом, глаза ведь будут болеть.

– У меня нечему болеть, – говорит Владимир Петрович.

– Как это? – пацан раскрыл рот от удивления.

– Слепой я совсем, нет у меня глаз.

Валерка постоял, подумал и, тяжело вздохнув, вдруг выдал:

– Везёт тебе, деда! Я тоже, когда вырасту, слепым стану, чтобы за компьютером сидеть столько, сколько захочу.

Все и обомлели. Первым всполошилась мать:

– Ты что болтаешь всякую ерунду? – Она даже привстала с дивана. – Как тебе не стыдно?

– Тихо-тихо, Таня, – перебил Владимир Петрович, – погоди, не ругай ты его. Ну, парень просто ещё не понимает, что это такое. Ему нужно доходчиво объяснить.

Валерка насупился, забрался на диван и не захотел ни с кем общаться. Лишь только Люба каким-то образом уговорила его пойти с ней на улицу погулять.

Конечно, без Любы нам было бы очень сложно. Со мной одним столько возни: вычеши, выкупай, сними-надень амуницию и так далее, а тут ещё вторая собака. Думаю, Владимир Петрович зашился бы с нами совсем. Вы, наверное, помните моего Ивана Савельевича? К нам ведь тоже старушка тогда приходила. Но что удивительно, та помощница денег с подопечного не брала. Только вы не подумайте, что я осуждаю Любу. Нет-нет, что вы. Это её работа. И делает она её очень хорошо. Наша помощница такая юркая, быстрая и очень-очень чистоплотная. Я иногда даже удивляюсь, как она за день всё успевает: и гладит, и стирает, и пылесосит, и есть готовит. Ещё и с нами гуляет. Любаша частенько и оба выходных проводит вместе с нами.

Владимир Петрович говорит ей:

– Любаша, ты хоть выходные на нас не убивай. Не переживай, мы тут справимся. Будем сидеть тише воды, ниже травы.

– Знаю-знаю я вас, хулиганов, – смеётся Люба. – Нельзя вас надолго оставлять. А если серьёзно, Владимир Петрович, мне с вами даже веселее. Дома от скуки помрёшь.

– Жениха не завела ещё себе? – спрашивает Владимир Петрович.

– Ой, – краснеет Любаша, – пыталась, что-то никак они не приживаются, убегают…

– Строгая, наверное, боятся они тебя, – шутит Владимир Петрович.

– Сейчас с женихами трудно…

– Чего так? – удивился Петрович.

– То пьют, то работать не хотят, то за компьютером целый день сидят. Насмотрелась я на этих женихов.

– Ну, ладно-ладно, Любаша, – подбадривает Владимир Петрович, – всё у тебя ещё впереди. Найдёшь себе и жениха, и мужа…

– Точно, – соглашается Люба, – так что не будем торопиться.

А вот с именем моим и здесь человек отличился: Люба ни с того ни с сего стала, как она сама считает, ласково называть меня Трифу́шкой – с ударением на букву «у». Господи, как только люди не издевались над моим именем, но, видимо, их фантазиям нет предела. Вы слышали? Ну произнесите сами: «Трифушка», и непременно с ударением на «у». Что вышло? Нравится? Это что же должно было возникнуть в человеческой голове, чтобы вот так исковеркать моё царское имя? Но вы знаете, постепенно привык я и к этим трифушкам-ватрушкам. А что делать? Да ведь я и понимал, что девушка это произносит не со зла и не для того, чтобы меня как-то унизить или оскорбить. Вот она так считает, что это ласково, и всё тут. Ну и ладно, Трифушка так Трифушка.

Правда, мне иногда доставалось от Любы. Мы с Фуку – а частенько и втроём – побалуемся в отсутствие помощницы в квартире, покувыркаемся, «наведём порядки», как говорит Люба, она придёт и ахнет.

– Ай-ай-ай! Что же вы тут натворили? Опять скакали как обезьяны?

И на этом претензии к моим товарищам прекращались, и все выговоры доставались мне.

– Трифушка, – говорит Любу́шка (тоже поковеркаю немного её имя), – ну, они с Петровичем ничего не видят, им простительно, а ты-то куда?

«В каком смысле «куда»? Я-то тут при чём? Все балуются, и я с ними. Небось, надоедает всю жизнь спокойненько ходить, сидеть, лежать, вот и бесится народ. Сказала бы спасибо – я ведь ещё стараюсь как-то обезопасить прыгунов. Без меня они бы тут так тебе напрыгали, неделю убиралась бы…»

– Вон, смотри, одеяло порвали. Что это такое? Кто это сделал? Ну, чего молчишь?

«Хорошая ты девушка, Люба, но иногда как спросишь… Чего я молчу, спрашиваешь? А ты скажи мне, милая, много ли ты на своём веку собак говорящих встречала? Но одеяло я не рвал. Ты забыла, что ли? Я ведь образованный пёс. И я всё время тут на работе. Зачем мне одеяло рвать? Ну, побаловались ребята, не подрассчитали немного силёнки. Чего теперь бубнить?»

– Господи, боже мой, – продолжает Любаша, – а кто вам разрешил в спальню тарелку с едой приносить? Посмотри, макароны на тумбочке…

«Люба, миленькая, отгадай с трёх раз. Ну неужели это я тарелку с макаронами сюда притащил? Передача шла интересная, а Владимир Петрович как раз обедать собрался – вот и результат. Поставь ты ему телевизор на кухню. Позвони дочери, купите маленький. Ему большой и не нужен, он ведь всё равно его только слушает…»

– Ох и разбаловала я вас, – ворчит девушка.

И тут в спальню вошёл мой защитник.

– Любань, ты кого тут ругаешь? – смеётся Владимир Петрович.

– Да вас всех! – отвечает девушка.

«Вот врунья, а! Вы посмотрите на неё. Всех она ругает. Каменья летели только в мою голову…»

– Ты прости нас, дорогая, – Владимир Петрович взял руку девушки и погладил, – мы больше не будем. Это я, дурак, припёрся сюда с макаронами, а потом забыл о них. Ну, словом, виноваты мы, Любаша. Прости нас.

Девушка смутилась и покраснела.

– Ой, Владимир Петрович, что вы, – залепетала она, – да это я так, немного поворчала. Не расстраивайтесь. Уберу, всё хорошо, не волнуйтесь.

– Спасибо тебе, родная. – Владимир Петрович привлёк к себе девушку и обнял её.

Спустя полчаса мы все вчетвером пили на кухне чай. В смысле чай пили люди, а мы с Фуку просто присутствовали при чаепитии. Владимир Петрович делился с Любой воспоминаниями, а я в это время слушал свою подругу. Что у человека, что у собаки воспоминания были настолько интересными, что я мог слушать их часами.

А вот вы сможете пройти мимо нижеприведённого текста? Уверен, не только дочитаете до конца, но и захотите приобрести себе собаку, если у вас её до сих пор нет. И вот почему: собаки, как оказалось, умеют предсказывать различные катастрофы. Да-да, люди часто не обращают внимания на странное поведение своих питомцев, а между тем если бы вы чаще доверяли собаке, то избежали бы многих проблем. Вы знаете, что в Японии несколько человек поверили своим собакам за несколько часов до трагедии и ушли от воды подальше на возвышенность. Если бы они в момент цунами находились у берега, наверняка погибли бы. Собаки могут предсказывать и землетрясения, и штормы, и наводнения.

Если кто-то пожмёт плечами и, иронично улыбнувшись, назовёт всё это чушью собачей, то давайте послушаем, что говорят по этому поводу учёные. Например, знаменитый английский сейсмолог Эйби подчёркивает: «Предсказания за день и более до землетрясения объясняются тем, что животные ощущают какую-либо предваряющую землетрясение информацию земной поверхности, находящуюся за пределами чувствительности человека». Понимаете? И трудно не согласиться с таким утверждением. Ведь, если разобраться, у вас и нюх совсем не такой, как у нас. Так что тут не на что обижаться. Вас Бог наградил разумом, а нас – нюхом и всякими там сейсмологическими высокочастотными чувствами. Радуйтесь, мы же рядом с вами. Мы всегда поднимем тревогу. Только доверяйте нам, и всё будет хорошо.

Один хозяин-торопыга едва не застрелил свою любимую овчарку. Дело было ночью. Маленькая дочка уже спала, жена стелила постель, муж читал книгу. Неожиданно собака вскочила, схватила ребёнка за рубашку и выскочила на улицу. Мужчина, подумав, что собака взбесилась, схватил ружьё и последовал за ней. Жена – за ними. Как только они выскочили во двор, под ногами задрожала земля, дом зашатался, заскрипел и рухнул на их глазах. Рядом стали рушиться другие строения. Так началось ашхабадское землетрясение.

– Люба, а ты читала что-либо о собаках-экстрасенсах? – вдруг спросил Владимир Петрович.

– Нет, – замотала головой девушка.

– Есть такая легенда, – продолжил Владимир Петрович, – что у знаменитого полководца Александра Македонского был пёс-провидец, сопровождавший его во всех походах. Перед каждым большим сражением пёс своим лаем предупреждал хозяина, стоит ли начинать его. Если он лаял звонко и заливисто, значит, победа гарантирована. Когда же пёс жалобно скулил, полководец переносил начало битвы на другой день и неизменно выигрывал её.

– Интересно, – задумчиво произнесла Любаша, – но больше походит на сказку.

– Не знаю, – улыбнулся Владимир Петрович, – сказка или нет, но в наши дни тоже бывают случаи, когда собаки «заглядывают» в будущее. На всю 40-ю армию, выполнявшую миротворческую миссию в Афганистане в конце восьмидесятых годов, прославился пёс-миноискатель по кличке Анчар из инженерно-сапёрного полка. Если собака спокойно вспрыгивала на бронетранспортёр, когда их отделение отправлялось для инженерной разведки местности, значит, нападения «душманов» не последует. Когда же перед выходом на задание Анчар начинал злобно рычать и повизгивать, сапёры нарывались на засаду. Со временем он настолько доказал свой дар безошибочно предчувствовать возможное столкновение, что экипажи бронетранспортёров в таких случаях всё время находились в повышенной боеготовности и сразу же открывали огонь, как только враг обнаруживал себя.

– Потрясающе! – произнесла Люба.

– А однажды пёс-провидец спас жизнь своему проводнику, сержанту Виталию, – продолжил Владимир Петрович. – В тот день сапёры искали мины вдоль шоссе в Паншерском ущелье. Как обычно, Анчар отлично выполнял свою работу и обнаружил две итальянские мины в пластмассовых корпусах, на которые не реагировал миноискатель. Внезапно он бросился с обочины в сторону и потянул за собой вожатого к огромной глыбе в нескольких метрах от шоссе, где никаких мин быть не могло. Виталий не мог понять, в чем дело, поскольку раньше такого с собакой никогда не случалось.

Он скомандовал Анчару: «Искать!» – и за поводок попытался вернуть его. Но пёс впервые отказался повиноваться. Наоборот, он с такой силой рванул поводок, что Виталий был вынужден сделать несколько шагов к глыбе, за которой скрылся Анчар. И вдруг на том месте, где они только что были, разорвалась миномётная мина. Глыба закрыла Виталия от осколков, но один всё же ранил его в ногу.

– Если бы пёс послушался сержанта, оба погибли бы, – сказала Люба.

– Конечно, – согласился Петрович. – Когда сержант уже лежал на носилках в ожидании «вертушки» для отправки в госпиталь, рядом стоял Анчар. В глазах пса были слёзы, словно он хотел сказать: «Ну почему ты не понял? Ведь я предупреждал тебя, что нужно укрыться!».

– Если бы они умели говорить! – вздохнула Любаша.

– Впрочем, бывают случаи, когда собаки-провидцы спасают хозяину жизнь и в мирной обстановке. Вот что рассказывал о таком эпизоде известный, ныне покойный, актёр Александр Пороховщиков. «Однажды зимой мы с овчаркой Одулькой пошли гулять. Какой-то кусок нашего маршрута нужно было пройти под самой стеной дома. Вдруг пёс остановился, схватил меня за полу и рванул к себе. От неожиданности я действительно отступил. И тут с крыши рядом со мной упала здоровенная сосулька. Попади такая по голове – убьёт наверняка. Так что пёс действительно спас меня. А потом как ни в чём не бывало пошёл дальше. Как он предвидел опасность и сумел так молниеносно сориентироваться?» – недоумевал актёр.

– Удивительные вещи вы рассказываете, Владимир Петрович!

– Это что, – хмыкнул рассказчик, – ещё более поразительный дар предвидения продемонстрировала такса по кличке Берта. Несколько лет она помогала таможенникам искать наркотики в автомобилях на одном из пунктов перехода австро-венгерской границы. Потом из-за преклонного возраста таксу отправили на заслуженный отдых, и она целыми днями лежала на крылечке таможенного поста, наблюдая оттуда за потоком машин. Однажды утром Берта вдруг покинула свой наблюдательный пост, спустилась на досмотровую площадку и уселась там, вглядываясь в подъезжающие автомобили. Таможенники обратили внимание на необычное поведение собаки, но решили, что их собаке-коллеге просто захотелось вспомнить былые дни. Правда, к машинам такса не подходила, а только внимательно разглядывала их. Час проходил за часом, но Берта не уходила с досмотровой площадки. Когда же после полудня там остановился белый микроавтобус, такса бросилась к нему и стала громко лаять. Раньше она вела себя так, если унюхивала наркотики. Но что Берта почуяла на этот раз, было непонятно. Микроавтобус следовал транзитом в Германию из греческого порта Салоники и вёз прозрачные пластиковые контейнеры с гигантскими аргентинскими термитами.

Все документы были в полном порядке: партия членистоногих была отправлена из Перу для какого-то биологического института в Мюнхене. Ни в перуанском порту Кальяо, ни в Салониках насекомые никаких подозрений у таможенников не вызвали. А на европейских границах на них вообще не обращали внимания. Однако Берта, которую пустили в салон микроавтобуса, продолжала лаять на контейнеры с термитами. Раньше контролёры не раз убеждались в безошибочном чутье собаки. Поэтому они решили подвергнуть членистоногих «личному досмотру»: вскрыли один из контейнеров и достали несколько огромных муравьёв. Оказалось, что их трёхсантиметровые тельца покрыты толстым слоем кокаиновой пасты, выглядевшей как естественный хитиновый панцирь.

– Получается, собака заранее знала, что в этот день на белом микроавтобусе попытаются провезти наркотическое зелье весьма необычным способом? – спросила Люба.

– В это трудно поверить, но…

Люба, взглянув на часы, подскочила и стала прощаться:

– Ой, что-то я засиделась у вас совсем. Пора мне, Владимир Петрович.

– Послушай, Любаша, а зачем ты каждый день мотаешься туда-сюда? Перебирайся к нам, – неожиданно предложил Владимир Петрович.

Любаша вспыхнула и опустила глаза.

– Как это так, Владимир Петрович? Я ведь… это не совсем прилично…

– А что тут неприличного? – рассмеялся Петрович. – Комната свободная. Заселяйся да живи…

– Нет-нет, Владимир Петрович, я не могу так…

– Сколько у тебя на дорогу домой уходит?

– Час с небольшим, – ответила Люба.

– Ну, вот видишь! Час с небольшим сюда, час с небольшим обратно, уже более двух часов. Оно тебе нужно? Лучше пару часов отдохни, книжку почитай, кино посмотри…

– А вдруг ваша дочь приедет?.. Нет-нет, неудобно, я не могу…

– Да прекрати ты, – махнул рукой Владимир Петрович, – какая дочь? У неё своя жизнь, бизнес, она по заграницам мотается. Думаешь, она захочет жить тут, у меня? Любушка, что ты такое говоришь? В общем, давай, дорогая, перебирайся к нам, забирай себе комнату и живи здесь. Это же удобно. Вот тебе жильё и тут же офис. – Владимир Петрович громко рассмеялся.

– Хорошо, я подумаю, Владимир Петрович, – тяжело вздохнула Люба, – посоветуюсь с родителями.

– Вот ты какая умница, – улыбнулся Петрович, – ей двадцать шесть лет, а она всё с мамой советуется.

– Ой, Владимир Петрович, – смутилась Любаша, – вы знаете, я советуюсь с родителями скорее формально. Знаете, как они обижаются…

– Знаю, знаю, – хмыкнул Владимир Петрович, – сам такой был. Но, Любаша, тут дело не в обидах даже, просто родители – это такие существа, они постоянно видят во всём опасность.

Люба рассмеялась:

– Это вы, Владимир Петрович, со своей работой, наверное, везде опасность видели.

– Не скажи, дорогая, у меня был приятель, царство ему небесное, он намного старше меня был, так вот он обыкновенным учителем работал, то есть наших кошмаров не видел.

– И что? Он тоже во всём видел опасность?..

– Да, – перебил Владимир Петрович, – представь себе. У него был сын. И отец всю жизнь отправлял его из дому как на войну.

– Как это? – Люба вздёрнула брови. – Куда отправлял?

– Да хоть куда! – улыбнулся Петрович. – Идёт пацан в кино, а отец картины себе в голове рисует: мол, вдруг там с кем подерётся, а те его встретят после кино. Или просто в школу идёт, отец снова переживает, двадцать раз скажет сыну, чтобы тот на красный свет дорогу не переходил. Но даже если будет переходить на зелёный, чтобы всё равно внимательно смотрел по сторонам, и так далее.

– А может, так и надо, – тяжело вздохнула помощница, – у нас соседка не уберегла мальчишку.

– Что случилось? – встревоженно спросил Владимир Петрович.

– А вот то, что вы сейчас рассказывали. Перебегал на красный свет и… – Люба замолчала.

– Да, это беда страшная. – Владимир Петрович откашлялся в кулак. – И что? Погиб?

– Погиб, – ответила Люба и вдруг с какой-то злостью в голосе добавила: – Я бы её собственными руками придушила, сама виновата…

– Это ещё почему? – удивился Владимир Петрович.

– Она сама всю жизнь перебегала дорогу на красный, да в неположенном месте, и пацана за собой таскала. Папа мой ей сто раз говорил: «Дашка, если своей жизни не жалко, хоть ребёнка пожалей. Ну почему ты всё время перебегаешь дорогу на красный свет?»

– Это неисправимые люди, – вздохнул Владимир Петрович.

– Представляете, – продолжила Люба дрожащим голосом, – когда её Костик погиб, она моего папу обвинила: мол, накаркал. Голосила на весь микрорайон и моего папу проклинала.

– Да, люди склонны винить кого угодно, только не себя. Вообще-то, я считаю, во всех учебных заведениях или хотя бы в школе должен быть такой предмет, как ПДД. Ты знаешь статистику? Это же самая настоящая война – столько людей гибнет на дороге, просто кошмар. С этим что-то нужно делать. Вот стали штрафы повышать, строже наказывать, прав лишать. Это правильно. Но ко всем этим мерам ещё нужно прививать культуру не только вождения, но и культуру пешехода. В основном, конечно, спрос с водителя. Наверное, это правильно. Сел за руль – смотри в оба. Но иногда пешеходы такое вытворяют – ни сесть, ни встать. Просто диву даёшься. С целью сэкономить минуты люди рискуют жизнями.

– Тут знаете, в чём дело, Владимир Петрович, – говорит Любаша, – мой папа любит так говорить: пешеход пешеходу – рознь. Человек, который сам водит машину, выйдя из-за руля, ведёт себя совершенно по-другому. То есть он может предвидеть последствия своего неправильного поведения. А если человек представления не имеет, как водить машину, он, соответственно, и на дороге, и на пешеходных переходах ведёт себя иначе.

– Полностью согласен с твоим отцом, – закивал Владимир Петрович. – Я однажды на переходе женщину в последний миг успел схватить за шубу и буквально вырвать эту дурочку из-под колёс. Знаешь, что она сотворила? Перед самой машиной побежала на красный свет в гололёд. Некоторые пешеходы так рассуждают: а, ничего страшного, затормозит. Но ведь не всегда всё зависит от водителя. Когда я эту отчаянную женщину остановил, водитель, хоть и резко затормозил, проехал ещё метров пять мимо нас, вернее, проелозил, словно на салазках. Я и говорю женщине: «Видите, сколько метров автомобиль волок бы вас по дороге?» Так она обиделась и ещё меня дураком обозвала.

– Ой, я не раз наблюдала такую картину, – рассмеялась Люба, – у меня папа любит повоспитывать пешеходов. Остановится и давай стыдить: как вам не стыдно, взрослые люди, а бежите на красный свет! Какой пример молодёжи подаёте?

– Пешеходы, наверное, кланяются, благодарят водителя? – съязвил Владимир Петрович.

– Ну да, – закивала Люба, подыгрывая собеседнику, – и благодарят, и кланяются, – затем, рассмеявшись, добавила: – Дождёшься от них, иной раз так укроют, хоть стой, хоть падай… Ой, – вдруг вспомнила Люба, – заболтались мы, простите, Владимир Петрович, вам пора отдыхать.

– Ты за меня не волнуйся, Любаша. Я ведь дома, – он подошёл к помощнице и взял её за руку, – а вот тебе ещё добираться домой. Давай, дорогая, советуйся с мамой, с папой и перебирайся к нам…

– Хорошо, хорошо, – тихо сказала Люба, – сегодня же поговорю, если…

– А давай без этих «если»! – Владимир Петрович погладил руку девушки и тихо произнёс: – Постарайся, чтобы они не запретили…