Текст книги "Вольный стрелок"

Глава 9
СЛИШКОМ ПОЗДНО БЕЖАТЬ

Все это, конечно, забавно, но должен же быть какой-то предел этим бесчисленным переплетам, в которые он попадает помимо своей воли. Конечно, он мог за десять секунд разделаться со всей честной компанией, сбивающей его настрой накануне важного дела, а за пару минут сделать из замечательного трио мужеского полу, баламутящего явно не по делу, прекрасные отбивные котлеты, но это же смешно… бывшему суперкиллеру Главного разведывательного управления Генштаба бить пьяных дачников!

На путь до города он затратил двадцать три минуты. На путь по городу до района, где стоял особняк братьев Страдзе, – еще десять. На путь от оставленной в двух кварталах от особняка машины до искомого объекта – еще семь. Итого – сорок минут от стоянки перед дачей и группы культурно отдыхающих дачников до темной громады страдзевского дома.

Если бы он захотел стать взломщиком, то, бесспорно, считался бы признанным специалистом и виртуозом экстра-класса этой сферы криминальной деятельности. Он и так был им, другое дело, что эти таланты, искусно взлелеянные и развитые в «Капелле», он реализовывал не так часто, а если и забирался в тщательно охраняемое помещение, то в основном не с целью похищения какой-либо ценности.

Преимущественно он использовал эти возможности так, как предстояло сделать это сейчас. Хотя, надо признать, порой он и не брезговал самой что ни на есть прямой эксплуатацией своих воровских талантов. Например, когда однажды у Илюхи вынесли из квартиры телевизор и видеомагнитофон – причем это сделал явно кто-то из его, Ильи, друзей, Влад не постыдился в порядке профилактической отработки отдельных навыков контрразведки проникнуть в здание одного из крупнейших магазинов электронной аппаратуры и позаимствовать оттуда замену украденному, а также очень милый радиотелефон, который все собирался купить, а денег как раз что-то долгое время не было.

Очень скромная, но беспрецедентная по дерзости и профессионализму кража. Как узнал потом Влад, директор магазина больше всего возмущался не фактом кражи, а тем, с какой легкостью неизвестные злоумышленники вырубили недавно установленную сигнализацию производства Германии, считавшуюся очень надежной.

Вот и сейчас он собирался провернуть совсем простое и незатейливое дело, а именно подняться по стене дома до одного из окон второго этажа, на котором, в отличие от первого, не было мощных решеток.

Впрочем, трудность такого предприятия ничуть не смущала Свиридова. Он обладал исключительной координацией движений, выучкой, кроме того, располагал особым снаряжением.

Во-первых, специальные ботинки с особыми стальными шипами с алмазным напылением, закрепленными на носках, со специальной же рифленой подошвой с вделанными в нее гибкими титановыми пластинками, на манер чешуи наложенными одна на другую. С такими ботинками можно ходить по вертикальной поверхности, как по проспекту, потому что при незначительном нажиме носком на стену шипы вгрызаются в самое твердое каменное покрытие и четко фиксируют ногу. Главное – четко следовать особой технике лазания.

Во-вторых, альпеншток, изготовленный по образцу аналогичного «капелловского» инструмента. Был еще крюк с прочной тонкой веревкой с узлами для лазания, но ее можно было использовать только при наличии выступов, на которых мог бы фиксироваться крюк. Такового Свиридов не обнаружил.

Со всем этим снаряжением Свиридов рассчитывал без особых проблем добраться до окна, открыть его и проникнуть внутрь дома.

Он обошел особняк с обратной стороны и вонзил альпеншток в прохладную от ночной свежести кирпичную стену…

* * *

Эдуард Страдзе неподвижно сидел в кресле перед молчаливо вытянувшейся перед ним девушкой. На красивом лице ее, обычно вызывающе насмешливом и самоуверенном, с выразительными глазами распутной самки, сейчас отражалось откровенное смятение. Она то и дело щупала тонкими пальцами подбородок и касалась висков, оправляя растрепавшиеся волосы. Она была определенно напугана.

По комнате нервно расхаживал второй, очень похожий на Эдуарда мужчина. Такой же темноволосый, с острыми чертами сухого смуглого лица, разве что чуть постройнее, повыше ростом и поуже в плечах.

Кирилл Страдзе, его брат.

– Так как же это могло произойти, Света? – проговорил Эдуард Георгиевич. – Как… неужели у тебя нет ни малейшего предположения, как этот человек мог проникнуть в номер и застрелить Андрея Николаевича?

– Я не знаю, – тихо выдавила она. – Я все сказала… еще раньше… я же говорила… ты должен мне верить.

– А почему мы должны тебе верить? – раздосадованно выпалил Кирилл Страдзе. – Почему мы должны верить какой-то бляди, да еще присевшей на наркоту и не отдающей себе отчета в своих действиях? Убит наш старый друг, и его кровь не может остаться неотомщенной.

Она оцепенело молчала, только невнятно шевелились губы, словно подбирая слова, которые могли бы оправдать ее перед этими неумолимыми людьми.

– Почему же не предположить, что это именно ты застрелила Бахтина, если все указывает именно на такой оборот событий?

– А пистолет? – истерически выкрикнула она. – Все видели, что, когда Андрей потащил меня наверх, на мне из одежды оставались одни трусы… Куда я могла спрятать этот пистолет? И зачем мне убивать его… зачем? Может, я любила его… разве возможно убить человека, которого любишь?

– Все верно. Но как же такое могло произойти… это не укладывается в мозгу. – Эдуард Страдзе холодно посмотрел на танцовщицу «Нимфо» и беспощадно-ясным голосом, отчетливо выговаривая каждое слово, произнес: – Тебе попросту не повезло, Света. Очень не повезло. За такое невезение многие платили по самой высокой ставке.

Он закурил сигарету, протянул вторую девушке, она машинально взяла и прикурила от галантно предложенной Страдзе зажигалки. Выпустив несколько колец дыма, Эдуард Георгиевич спросил:

– Я думаю, ты смотрела или хотя бы слышала о такой красивой сказке про разведчиков… польском сериале о том, что на самом деле не мы, а поляки победили Германию. У него такое прекрасное образное название – «Ставка больше, чем жизнь». Слышала?

– Да, – тихо сказала она.

– Ну так вот. Общее содержание фильма для тебя неважно. А вот название очень даже злободневно.

Она побледнела еще больше.

– Ведь ты же и сама знаешь, что такое смерть, правда?

Света молчала.

– Ну как же, милая девочка? Неужели мне потребуется объяснять тебе что бы то ни было? Степнов, иди-ка сюда.

Прошло несколько секунд, но никто не появился. Страдзе неодобрительно пожевал губами и нахмурился.

– Степнов!

Дверь открылась, и в проеме возникла высокая темная фигура – стройный широкоплечий человек в узких черных брюках и плотной обтягивающей водолазке, под которой вырисовывался статный мускулистый торс.

– Это еще что такое? – Страдзе вскочил с дивана и подбежал к вошедшему. – Кто вы и что тут делаете?

– Подождите, Эдуард Георгиевич, – остановил его тот, – все по порядку. Что касается вашего охранника… ведь это его вы так громко и настойчиво звали сейчас… так он на некоторое время отключился. Вероятно, вы слишком утомляете его работой. Какой-то худенький, анемичный, знаете ли…

Страдзе резко выпрямился. Его макушка приходилась точно на уровне подбородка внезапно появившегося Свиридова.

– Так это вы убили Бахтина?

Это спросил Кирилл.

– Быстро соображаете. Но прежде чем вы на своей шкуре испытаете то, что только что так настойчиво рекомендовали этой девушке, я хотел бы кое о чем спросить вас… я думаю, вы знаете такую риэлторскую контору «Ренессанс». Так вот, в ней работал некто Луньков Евгений Александрович. Четыре дня назад его убили. Убила красивая женщина. Не подскажете ли, кто?

Страдзе побагровел и откинулся на спинку кресла.

– Вы ведь владеете большим ночным клубом, Эдуард Георгиевич, там много красивых девушек. Ну вот, например, одна из них. Что вам мешает пообещать одной из них…

Света прислонилась спиной к стене и, медленно стала сползать вниз, шевеля посеревшими губами. Словно вдруг отказали ее красивые длинные ноги, ноги профессиональной танцовщицы и элитной путаны.

– Ах ты сука… – процедил сквозь зубы старший Страдзе, шаря рукой за спиной. – Коз-зел…

– Но как ты здесь оказался? – недоуменно проговорил Кирилл, переводя взгляд с брата на нежданного посетителя.

– У вас чересчур большой дом и соответственно чрезмерное количество квадратных метров на душу населения. Лишнего человека просто никто не заметит. Ну как там с Луньковым, а?

Страдзе процедил что-то, все так же держа руки за спиной.

– Вот и прекрасно, – произнес Свиридов, – стало быть, доброго и высокоинформативного слова я от вас не дождусь. Зря.

– Да нет, не зря, – почти радостно выдавил Страдзе, вынимая руку из-за спины с зажатым в ней пистолетом, – зачем же зря?..

Он посмотрел на Свиридова со злорадным торжеством, как маленький мальчик, притиснутый в угол злобным старшеклассником, глядит на приближающегося с карающей линейкой в руке директора. И будто недоумевая, что этот человек, профессионал, убивший Бахтина и проникший в его, Страдзе, дом словно ниоткуда, – что этот человек позволил одурачить себя, не заметив, что делают за спиной руки Страдзе.

– Ты, сволочь, – машинально выдавил Страдзе, быстро начиная приходить в себя, – ты что, еще и псих?

– Почему вы так решили, Эдуард Георгиевич? – все так же не двигаясь с места, спросила эта живая мишень.

– Ты что же это подставляешься? – Страдзе оскалился и прицелился в Свиридова из пистолета. – Ну что, тебе полный, как говорится…

– Тем лучше, – сказал Свиридов, – Эдуард Георгиевич, это же вы убили Михаила Ивановича Прохорова в девяносто втором году?

– А-а-а, вон откуда ветер дует! – Дуло, остановившееся против лица Влада, чуть дрогнуло и опустилось сантиметра на три. – Значит, эта сучка, о которой я заботился и которой был почти что отцом…

– Эта сучка, – медленно выговорил Влад, – потеряла отца, а потом нашла меня, чтобы уточнить цену его жизни.

– Цену его жизни, – усмехнулся Страдзе, – и ты говоришь это мне?

– Тем лучше, – еще раз повторил Влад, и через неизъяснимо малую долю секунды в лицо Страдзе уперлось черное дуло пистолета, и последнее, что он ощутил в этой жизни – леденелую дрожь в лежащем на курке пальце. Потому что все его угасающее сознание сконцентрировалось на одной резко и больно прояснившейся мысли: все-таки он не успел выстрелить первым.

И он оказался прав.

Его брат Кирилл вскрикнул и, стиснув зубы, бросился на Влада… жест отчаяния, столь же дерзкий, сколь и бесполезный. Да что говорить – лучше всего это подтвердила пуля.

…Влад бросил пистолет и, сев рядом с беззвучно упавшим вторым Страдзе, грустно посмотрел на Свету.

– Это ты, – не вставая с пола, спокойным деревянным голосом сказала она, – я тебя узнала. А почему ты все время повторяешь – «тем лучше»?

– Потому что мне не нравится стрелять в невооруженных людей.

– Но ведь он мог бы выстрелить первым!

– Нет. Не мог, – тихо сказал Свиридов. – Прежде чем человек нажмет курок, выстрел вспыхивает в его глазах. На ничтожную долю мгновения, но раньше, чем он прозвучит. Ни один человек не сможет убить меня, если я смотрю в его глаза.

– Кто ты такой?

– А тебе не все ли равно?

– Ты киллер, – сказала она таким тоном, словно хотела сразить его наповал, – киллер. Сумасшедший киллер.

– А вот ты, оказывается, наркоманка, – без выражения произнес он, – и знаешь, давай прекратим эту душеспасительную беседу. Надо отсюда сваливать. Кто еще есть в доме, кроме нас, этой парочки и охранника, которого я уложил спать?

– Еще двое. Один отдыхает, второй сидит у дверей в вестибюле, – ответила Света.

– Вот это напрасно, – серьезно откликнулся Влад. – Нормальные люди в это время спят. Пойдем отсюда.

…В вестибюле действительно сидел охранник. При звуке приближающихся шагов он медленно открыл глаза, очевидно, ожидая увидеть кого-то из хозяев. То, что это вовсе не они, дошло до затуманенного дремой сознания парня не сразу, а когда это все-таки произошло, было поздно, потому как сильный удар в голову возвратил охраннику блаженное состояние глубокой отрешенности от внешнего мира.

Влад открыл мощную входную дверь и шагнул на улицу. За ним последовала Света.

– Ну, теперь куда?

Она взглянула на него полными слез глазами и взяла за руку. Влад покачал головой и произнес:

– Ну… скажи, что ты хочешь. Я же вижу, что у тебя на губах стынут слова.

– Какой ты… слышишь слова прежде, чем они вылетят наружу, и видишь вспышку выстрела раньше, чем нажат курок. Кто же ты такой?

– Это неважно, и мы сейчас говорим не об этом.

– Конечно. – Она кивнула. – Пойдем от этого дома.

– Да я и так, в общем-то, собирался, – пробормотал он.

Она взглянула на его бледное в свете придорожных фонарей лицо и проговорила так, словно, не попробовав ногой воды, безоглядно бросилась в черную гладь омута:

– Я знаю, кто убил Лунькова.

Это прозвучало неожиданно просто, буднично, словно каждый день убивали Луньковых, и Светлана каждый день становилась свидетельницей этого.

Но еще будничнее прозвучал сухой выстрел. Света вздрогнула и начала медленно наклоняться вперед, не выпуская его руки и все более повисая на ней.

– Господи!

Он легко подхватил Свету и одним прыжком преодолел расстояние, разделяющее их и угол пятиэтажного дома, мимо которого они проходили в момент выстрела.

– Не дергай меня! – задыхаясь, выговорила она. – Мне больно.

Влад посмотрел на ее залившееся гибельной бледностью лицо и скороговоркой пробормотал:

– Потерпи, Светочка… тут рядом моя машина… у меня там есть сильнодействующие лекарства. Будь хорошей девочкой… ты знаешь, умирать очень вредно для здоровья.

Она слабо улыбнулась его умоляющим словам и покачала головой:

– Нет… это хорошо, что он меня застрелил. Вот ты говоришь… побудь хорошей девочкой… Глупости… как это можно, если я убила твоего друга… про которого ты сегодня спрашивал у Страдзе.

– Лунькова? – едва выговорил Влад. – Так это ты убила его? Это ты была той женщиной, которая…

– Да, да! – горячо и прерывисто дыша, перебила она его. – А что я могла? Он сказал мне, что я должна, иначе… иначе конец. Оказывается, я отсрочила его ненадолго… купила себе четыре дня жизни. Ну вот и все, Володя.

– Нет, послушай, – быстро заговорил он, – глупо ставить на себе крест. Мы еще покувыркаемся!..

– В постели? – дополнила она его. – Нет… ошибочка, Володенька. Опечаточка вышла. Да и вся моя жизнь – сплошная опечатка. А теперь уходи… иди от меня, пока он не пришел и не убил и тебя!

– Но…

– Беги от меня! – истерически выкрикнула она. Выкрикнула, вложив все силы своего угасающего молодого существа. Потому что в следующий миг тело ее обмякло, голова выскользнула из его ладоней и откинулась назад, зарывшись затылком в холмик из облетевших листьев с высившегося над ними тополя. Вот и все.

Влад с минуту стоял над неподвижно распростершейся Светой, ошарашенный ее последними словами. Простое совпадение? Или рука Всевышнего легла над ними?.. Словно это была Аня, а не Света. Аня? Глупо и неестественно было так думать, но в чем-то эти девушки показались ему похожими. И даже об опасности они предупреждали его одними и теми же словами.

Но что же дальше? Влад не мог оставить ее здесь, на улице, но другого варианта не было. Он понимал, что за любым углом его может ждать дуло снайпера и он бессилен перехватить его… можно только бежать. Так, как сказала Света: беги от меня. Она сама выбрала, как он должен поступить.

Он бежал дворами, прижимаясь к стенам, потому что прекрасно понимал, что никакой мрак не спасет его от прицела, снабженного прибором ночного видения. В душе клокотало хриплое, остервенелое, животное бешенство, но он не мог дать ему выход. Потому что было ясно, что против него играет профессионал, быть может, ничем не уступающий ему самому. И любой его неверный шаг несет гибель.

…Пойти, выследить этого ублюдка и разнести ему башку! Посмотреть, каковы на вид эти поганые мозги, сумевшие додуматься до того, как выследить его, Владимира Свиридова, бывшего «музыканта» «Капеллы». Ведь совершенно ясно, что этот человек поджидал его здесь, он знал, что Влад придет именно сегодня.

Но как же он не почувствовал опасность? Как не подхватил ноздрями разлитый в воздухе запах ее? Неужели чутье дало сбой, ставший роковым для той девушки? Ведь эта пуля могла быть направлена в него, Свиридова. Он должен был почувствовать. Ведь у смерти такой устойчивый и терпкий аромат. Влад добрался до машины и, сорвав ее с места конвульсивным движением, помчался прочь от этого пропитанного смертью дома и от девушки, которая сказала: беги от меня.

* * *

Он вернулся на дачу в два часа ночи и, бросив машину на лужайке перед домом, пошел к соседям. Те уже переместились в дом и теперь горланили там.

Дверь соседской дачи не была заперта, и он беспрепятственно прошел внутрь.

– Ну что, Михаил, – сказал он под оторопелыми взглядами пьяной братии, – наливай, что ли. Ведь уговаривались, верно?

Глава 10
ДВА ВЗРЫВА

Правильно поется в известной песне «Как упоительны в России вечера». Только слово «упоительны» следует рассматривать как производное от глагола несовершенного вида «поить», и особенно – совершенного вида «упоить». А еще вернее вольная интерпретация этой цитаты – «как омерзительно в России по утрам».

Хорошо еще, что существует жизнеутверждающая поговорка, которую часто цитируют по «Русскому радио»: «Пиво по утрам не только вредно, но и полезно».

Влад совершенно согласился со всем вышереченным, поскольку ночью он набрался столь основательно, что еле добрел до своей дачи и тут же, закрыв дверь, повалился на диван и уснул. Смутные воспоминания касательно того, что он там говорил и делал, вяло трепыхались в ватном мозгу, порой чувствительно ударяясь о внутренние стенки черепа и высекая искры боли.

Влад припомнил, как он пригрозил разошедшемуся Лелику такими карами, что бедняга забился на второй этаж и больше не вылезал оттуда, очевидно, забывшись тихим сном. Обещанный же Петя так и не появился, несмотря на то что Свиридов бодро выкликал его, расхаживая по даче с бутылью водки и отхлебывая из нее большими глотками.

Потом возникли гнусные домогательства на сексуальной почве, только кто кого домогался и чем это в результате окончилось, он не мог вспомнить.

Часы показывали только семь утра, но ему уже не хотелось спать. Он поднялся, хватаясь рукой за стены, и побрел на кухню, потому что абстинентный кризис, в просторечии именуемый похмельем, всегда вызывал у него жуткое чувство голода.

Господи, зачем же так пить?

Он наскоро закусил неистребимый «сушняк» в глотке сочными лососевыми консервами, которые вскрыл дрожащей рукой с не меньшим трепетом, как если бы вскрывал собственное брюхо по священнодейственной японской процедуре харакири. Выпил бутылку пива. Уже лучше. А вот визг тормозов за окном и резкие хлопки закрываемых дверей – это хуже.

Почему-то он сразу решил, что в семь утра могут приехать с визитом только к нему, Свиридову. И, в общем-то, не ошибся.

Но сил на сопротивление было так мало, что он даже не пошевелился, когда мощный удар во входную дверь сорвал задвижку и в проеме появилась приземистая фигура парня с автоматом наперевес.

Влад медленно поднялся с табурета и встал за шкаф, предварительно взяв из кармана валявшегося на полу пиджака свой любимый мини-пистолет «К-56ПП», стрелявший дротиками с сильнейшим паралитическим препаратом на лезвии. «Бескровная смерть на час» – как называл его не любящий бессмысленного кровопролития полковник Платонов. Зачем убивать человека, если достаточно выключить его из игры на определенное время. Полковник сам создал модифицированную модель на базе «К-56», после чего прикрепил к этому названию аббревиатуру ПП, что означало «полковник Платонов».

Добрый и гуманный полковник Платонов, подумал Влад и выстрелил в зашедшего на кухню амбала. Тот рухнул как подкошенный и, несомненно, наделал бы немало шума, не придержи его Свиридов у самого пола.

Как же они выследили его, черт побери?

– Ну где этот дьявол? – раздался свистящий шепот. – Петро сказал, что он вчера нажрался, как последняя тварь, и чуть не трахнул эту шалаву Женьку прямо под Петькиным носом.

– Должен где-то валяться, дятел…

Ах, вот оно что! Значит, эти ребята почли себя оскорбленными и сообщили об обиде друзьям. А друзья что-то чересчур серьезные, с пушками.

Нет, тут что-то не то. Ну поистине невзгоды так и сыплются на него. Что же это такое!

Он выглянул из кухни и нос к носу столкнулся с тем самым гоблином из «Белой акулы», что так важно руководил действиями своих подручных по похищению Ани, выставляя на всеобщее обозрение антенну сотового телефона.

Вот оно что!

Он молниеносно выбил оружие из рук амбала, которое тот было конвульсивно дернул, а потом ткнул ему в горло дулом «К-56ПП». Тот прижался спиной к дверному косяку и что-то сдавленно проквакал.

– Как вы мне все надоели, – процедил Влад, – даже поспать толком не дадут. Ну-ка, позови сюда своего Петю.

…Петей оказался тот самый невежливый толстяк, что так откровенно и, как выяснилось позже, опрометчиво хамил сначала Ане, потом Свиридову, а потом и отцу Велимиру. Он подошел к кухне в сопровождении двух внушительного вида молодцов, у которых были «пушки». Увидев своего босса в таком жалком положении, а еще одного члена своей гоп-компании – валяющимся на полу, они на секунду замерли, а потом тупо вскинули пистолеты и подступили к Владу.

– Ты, бля, козел, – сказал один из них, – ты нам тут хорош выламываться.

– Если че, сука, сделаешь с Серегой, я тебе, падла, прямо в глаза выстрелю! – вылез второй. – А ну, убери свою вонючую бабскую «пушку», пидор!

Петя попятился.

– Ну в чем дело? – устало вздохнул Свиридов. – Что вам от меня нужно, мужики, может, я сам застрелюсь.

Это прозвучало для гоблинов прямо-таки ударом грома. Что-что, а вот реакция на подобную реплику в убогом поведенческом реестре их головного мозга едва ли была обозначена.

– Ты много на себя взял, – наконец выдавил один из них. Ну вот, так долго думал, а ответил чуть измененной цитатой из песни, которую они, вероятно, гоняли все свое убогое мелкоуголовное детство: «Гоп-стоп, мы подошли из-за угла, гоп-стоп, ты много на себя взяла…»

– Вы о чем?

– А нечего было гасить Серегу, Петьку и Кирпича в прошлый раз, – тупо ответил гоблин. Вероятно, такая двусмысленность положения его сильно тяготила, и он не нашел ничего лучшего, как ткнуть едва ли не в самое лицо Свиридова пистолетом и грубо рявкнуть: – Так что кранты тебе, падло!

Свиридов и сам понял, что «падлу кранты», только оставалось определиться с выбором падла. И он определился.

Мощно выброшенная левая рука с силой ударила по выключателю прихожей, и почти беззвучный клинок пламени, буквально выросший из стены, отшвырнул наглеца прямо на лестницу, что вела на второй этаж. Правая рука синхронно нажала на курок пистолета, прижатого к Серегиному горлу. Третий гоблин вскинул свой пистолет, но Влад бросился на землю и, совершив кувырок через себя по направлению к лестнице, выхватил из руки амбала пистолет и все так же в движении выстрелил в ответ.

Стрелявший гоблин вздрогнул, словно к нему приложили раскаленное железо, и, откинувшись назад, упал на пол, гулко стукнувшись при этом затылком.

– У-р-р-оды! – чуть не плача от бессилия сдерживать ярость и резкую боль в голове, проскрежетал Свиридов. Усталость, недомогание, череда сменяющих друг друга непредсказуемых событий, долгие часы с натянутыми до предела нервами, напластовавшись одно на другое, дали качественную вспышку бешенства, и сейчас он был готов убить каждого, кто попался бы ему на пути. Как в калейдоскопе, целая гамма сменяющих друг друга чувств промелькнула на его лице. Он подскочил к Пете и затряс его:

– Кто подослал, жирная тварь, отвечай, а не то мозги вышибу, не глядя!

Что бы сказал сейчас полковник Платонов, поглядев на своего лучшего курсанта в таком непростительном для его уровня подготовки состоянии? Непорядок, решил бы полковник и отчислил бы Влада из «Капеллы». А уж кому-кому, а «Стрельцу» было хорошо известно, каким образом происходит это отчисление…

– Я… я скажу, – быстро забормотал Петя, – только не тр… не трогай меня. Я ничего не знаю… но я все скажу.

Влад был слишком взвинчен, чтобы обратить внимание на такое забавное несоответствие в речи своего неожиданного пленника.

– Я позвонил Серому, сказал, чтобы он позвонил Олегу Борисовичу и сказал, что ты здесь… в Синеньких. В прошлый раз Олег Борисович отчитал нас за плохую работу и сказал, что в следующий раз не простит нам такой халатности. А еще он сказал, что если кто из нас еще увидит тебя, чтобы сразу звонил ему на «мобильник» и сообщал об этом.

– А больше он ничего не говорил?

– Говорил… сказал, чтобы мы ни при каких обстоятельствах не вступали с вами в открытый конфликт… он прямо так и сказал… я запомнил.

– Охотно верю. Сам ты так не додумаешься сказать. А какого хера вы лезли?

– Так Серега сказал, что ему плевать, что скажет Олег Борисович, но никто никогда не мочил его безнаказанно… вот так он сказал.

– Кто такой Олег Борисович? – резко спросил Свиридов.

– Я не знаю… правда не знаю. Говорили, что он работает со Страдзе… знаешь их? Еще он у Бахчи в друзьях ходил, пока того не шлепнули прямо в его кабаке на шлюхе. Но это так, базары. А, вспомнил… Олег Борисович называл вас бывшим сослуживцем…

– Что? – заорал Влад.

– Ну да, точно. Он говорил, что вы вместе играли в военном оркестре… что вы оба бывшие музыканты.

Влад выпустил из пальцев шею Пети и сел на пол. Военный оркестр… музыканты. Такое мог говорить только человек, прошедший ту же самую школу. Бывший киллер – «музыкант» «военного оркестра» под звучным названием «Капелла».

– Он рыжий? – потухшим голосом спросил он.

Петя, увидев растерянность и подавленность на лице Свиридова, несколько приободрился и ответил уже куда более членораздельно:

– Да есть что-то.

Все ясно. Тот, кто охотился на него, сам был из числа элитных офицеров спецотдела ГРУ. Но кто же это мог быть, что так целенаправленно и настойчиво отслеживал его и даже – теперь это было совершенно ясно – подчинил своей цели Аню, заинтересовав ее тем, что она сможет использовать будущую жертву для мести убийцам своей семьи. Он же использовал Свету для устранения Лунькова. Вероятно, тому стало известно нечто, что могло бы раскрыть карты неизвестного. Как он заставил эту девушку пойти на убийство, как убедил переступить этот кровавый Рубикон?

Все это ждет своей разгадки. А его, Влада, ждет бывший товарищ по «Капелле». Господи… тогда, в самый первый день, Аня сказала, что ему, Свиридову, вероятно, доводилось убивать собственных друзей. По долгу ли службы, по непредвиденному ли повороту обстоятельств – приходилось. И он тогда отчего-то припомнил…

Ну конечно, боже мой! Только у двух человек из «Капеллы» были волосы с рыжеватым отливом: у «Шопена», которого, как он узнал, с расформированием «Капеллы» и заключением контрактов на ведение боевых действий в Чечне, называли Аликом Чекменевым. Алика разорвало в клочья выстрелом из гранатомета на его глазах. И у «Гайдна», которого он сам, «Стрелец АС-13», «отчислял» из группы по приказу полковника Платонова и чье имя он так никогда и не узнал.

И, по всей видимости, сейчас у него была такая возможность. Потому что «отчисление» из «Капеллы», как выяснилось, не всегда могло означать вычеркивание из числа живых.

«Гайдн» сумел выжить после того, как ему навылет пробили грудь. Один шанс из миллионов.

Свиридов углубился в горькие размышления, но не настолько, чтобы своим отточенным звериным чутьем не распознать движение за спиной.

…У самой стены под лестницей стоял здоровенный, не меньше чем на полцентнера, трансформатор сварочного аппарата, оставшийся тут еще от прежнего хозяина, и сейчас его легко оторвал от пола Петя, чтобы, вероятно, ударить им по голове неосторожно ушедшего в себя Влада.

Глаза Свиридова в ужасе распахнулись, и он заорал, на самом излете своего вопля сорвавшись в хрип:

– Поставь немедленно, идиот!

Петя глупо захлопал белесыми ресницами, приподняв трансформатор еще выше, и Свиридов понял, что это конец всему.

…И все словно остановилось в своем течении. Так в стремительном боевике в решающий момент развязки вдруг начинается покадровое воспроизведение убегающего главного героя, а за его спиной огненной кляксой разрастается беззвучная вспышка взрыва, а потом запоздало наползает сокрушительный грохот до основания сотрясаемого мира…

Влад едва успел прыгнуть через окно, на влажную утреннюю траву, и тут рвануло.

Он закрыл голову руками и пополз, когда сверкнуло несколько разрозненных вспышек, а потом, ломая крышу, блеснул ослепительный клинок высокого пламени, и во все стороны повалили клубы дыма, смешиваясь с кирпичной пылью вмиг рухнувшего дома.

В воздухе просвистел осколок плиты и с визгом и скрежетом врезался в его, Свиридова, машину, пробивая крышу, подминая стойки кузова, ломая руль и панель приборов.

Свиридов вскочил и побежал по грунтовой дороге прямо к стоящему на асфальте джипу, в котором сидел один гоблин. Правда, он выскочил на грохот взрыва, отчаянно выпучив заспанные глаза и размахивая руками, но наскочивший на него Свиридов вырубил молодца таким задушевным ударом прямой левой в челюсть, что тот отлетел метра на три и покатился по утыканной крупным щебнем земле под откос.

Влад сел в джип и, включив двигатель – ключи торчали здесь же, в зажигании, – вырулил с обочины на дорогу и резко набрал скорость до ста пятидесяти.

На дорогу выскочил Лелик с откровенно похмельной рожей и замахал руками, едва не угодив под колеса джипа. Свиридов, испустив десятиэтажную матерную брань, едва успел вывернуть руль, чтобы не превратить в лепешку вчерашнего собутыльника…

– Это уже слишком, – повторял он, – это уже слишком…

* * *

Петя сотворил самое глупое и недопустимое, что он только вообще мог сделать. Трансформатор сварочного аппарата являлся предохранителем взрывателя, приводящего в действие целую сеть заложенных по всей даче зарядов. Это была ювелирно исполненная система мин различных видов и модификаций, в большинстве своем представлявших собой мины-сюрпризы направленного действия. Они были установлены так хитро, что любой человек или люди, попавшие внутрь дома, оказывались в полной власти изобретательного хозяина. И при плохом поведении имели неплохие шансы превратиться в жареную котлету.

Так, как это произошло с одним из гоблинов. Конечно, не до такой степени, но все же.

Вся система срабатывала только в одном случае – если приводили в действие главный взрыватель, удерживаемый в режиме ожидания самым простым и оттого надежным – механическим – способом.

А именно – весом стоявшего на пружине элементарно простого (в отличие от изощренных и разнообразных мини-взрывателей по цепи системы, при установлении которых Влад дал волю своей фантазии) трансформатора сварочного аппарата…