Текст книги "Избранные труды"

Глава VI
Действие уголовного закона

В период раннего Средневековья сила уголовных законов, как и законов вообще, распространялась не на определенную территорию, а на определенную национальность, и поэтому на территории одного и того же государства на разные национальности распространяли свою силу разные законы. Суды средневековой Европы, рассматривая дело, судили представителя каждого племени по законам его племени, так что перед одним и тем же судом салический франк отвечал по Салической Правде, а бургунд – по закону бургундскому и т. д.[260]260
  «Все эти законы варваров имели ту особенность, что не были приурочены к какой-либо определенной территории. Франк судился по закону франков, аллеман – по закону аллеманов, бургунд – по закону бургундскому и римлянин – по римскому, и в те времена не только никто не помышлял об объединении законов народа-победителя, но никому и в голову не приходило сделаться законодателем народа побежденного… Каждый человек в этой смеси племен должен был судиться по обычаю и праву своего племени» (Монтескье. Дух законов. СПб., 1900. С. 512).
  По этому вопросу он ссылается на Рипуарскую Правду, гл. XXX, Декрет Клотаря 560 г., Капитулярии, присоединенные к законам Лангобардов. Кн. I, ст. 25. гл. XXI: кн. 2. ст. XI, гл. VII, ст. VI, гл. I и II.


[Закрыть] На территории Польши в Средние века поляк судился по польскому праву, немец – по немецкому праву, еврей – по еврейскому праву. Когда Византия захватила Болгарию, то болгары продолжали судиться по своему обычному праву[261]261
  Император Василий II установил, что «болгары живут отдельно под начальством своих правителей и по своим обычаям» (Злотарский. История на българската държава презь средните в векове. Т. II, София, 1934. С. 28).


[Закрыть]. А в России и в XX в. многие «инородцы» в своих внутренних делах судились не по общим законам, а по своему обычному праву[262]262
  Так, например, Уложение 1903 г. устанавливало: «Действие сего Уложения не распространяется:… 2) на деяния, наказуемые по обычаям инородческих племен в пределах, законом установленных» (ст. 5).


[Закрыть].

В Средние века в итальянских городах при совершении гражданином одного города преступления в другом городе применялась выдача, но если почему-либо это было невозможно, то действовал закон места жительства преступника. Это допускалось как великой глоссой, так и постглоссаторами (Бартель, Пистоль, Кларус и др.).

Во Франции в XV–XVI вв. споры о подсудности имели место между судами разных провинций с различными обычаями (coutumes), и предпочтение отдавалось судам места жительства на основании положения «Actor sequitur forum rei». В XVI и XVII вв. государству, а фактически королю, были подсудны не только преступления, совершенные на его территории, но и преступления, совершенные за границей, если только преступник находился в руках данного государства. Таким образом, устанавливался принцип действия закона места поимки преступника, и наиболее распространенным в эти века был следующий принцип: преступник подлежит суду на территории того государства, где он был арестован.

Ордонанс 1670 г. во Франции отдавал предпочтение закону места совершения преступления, а французская практика XVIII в. признавала компетентным судью места жительства, причем под понятием «domicile» принималась и национальность, национальный судья считался естественным судьей «juges naturals». Эту практику теоретически поддерживали Жусс[263]263
  Jousse. Traite de la Justice criminele. Paris, 1771. P. 417.


[Закрыть] и Руссо де Лакомб.

I. Возникновение национального государства и связанное с ним развитие понятия государственного суверенитета имели своим результатом монополию в этот период в области уголовного права территориального принципа, т. е. действия уголовных законов места совершения преступления. Теоретики буржуазии в конце XVIII и в начале XIX в. исходили из того, что «начала права государственного требуют, чтобы всякий человек подчинялся уголовному и гражданскому суду той страны, в которой находится»[264]264
  Монтескье. О духе законов. СПб., 1900. С. 495.


[Закрыть], а Беккариа, резко выступая против иных точек зрения, писал: «Некоторые высказывали мнение, что преступление, т. е. действие, противное законам, где бы оно ни было совершено, должно быть наказуемо. Как будто бы состояние подданства неизменно, т. е. равносильно и даже хуже состояния рабства. Как будто бы можно оставаться подданным одного государства, живя в другом, и одновременно подчиняться двум суверенам, двум законам, часто противоречащим друг другу. Некоторые равным образом думают, что злодеяние, совершенное, например, в Константинополе, может быть наказано в Париже по тому отвлеченному основанию, что оскорбивший человечество заслуживает ненависть всего человечества и всеобщее отвращение. Как будто бы судьи не являются скорее мстителями за нарушение договоров, связывающих людей, чем за оскорбление их чувствительности. Местом наказания является только место совершения преступления, ибо только там и нигде иначе принуждены люди причинять зло одному человеку, чтобы предотвратить зло от всего общества. Злодей, не нарушивший договоров того общества, членом которого он не является, может вызвать к себе страх. Он может быть поэтому исключен и изгнан высшей властью этого общества, но он не может быть формально наказан по законам, карающим человека за нарушение договоров, а не за его внутреннюю испорченность»[265]265
  Беккариа. О преступлениях и наказаниях. С. 337–338.


[Закрыть].

Этот принцип в области уголовного права поддерживался большим числом криминалистов (Фейербах, Миттермайер[266]266
  Feuerbach. Lehrbuch des gemeinen in Deutschland giltigen peinlichen Rechts. S. 14. Hrsg. von Mittermaier. Giessen, 1847. S. 55.


[Закрыть], Кестлин[267]267
  Kost Hn. System des deutschen Strafrechts, 1855, Tubingen, T. I. S. 23(28).


[Закрыть] и многие другие). В России Коркунов считал, что «ни одно государство не может устанавливать законов для чужой территории»[268]268
  Коркунов. Опыт конструкции международного уголовного права // Журнал гражданского и уголовного права. 1889, № 1.


[Закрыть], а Сергиевский утверждал, что «преступность деяния определяется исключительно по законам места его совершения»[269]269
  Сергиевский. Русское уголовное право. СПб., 1911.9-е изд. С. 338.


[Закрыть].

Французский уголовный кодекс 1791 г. своим молчанием подтверждал строго территориальный принцип действия уголовных законов[270]270
  Dounedieu de Vabres. Traite eteelementaire de droit criminel. P. 960.


[Закрыть]. Законодательное собрание 3–7 сентября 1792 г. приняло декрет, который устанавливал, что «наказание не должно применяться нигде, кроме того места, где преступление было совершено».

Этим же декретом были освобождены с галер все лица, осужденные за преступления, совершенные за границей. Дальнейшее французское законодательство гласило: «Законы, касающиеся благоустройства (police) и безопасности, обязательны для всех, проживающих на территории (Франции)» (ст. 3 Гражданского кодекса 1804 г.).

Применение территориального принципа рекомендовала Первая международная конференция по унификации уголовного законодательства в Варшаве в 1927 г., постановившая, что «уголовный закон страны применяется ко всякому лицу, совершившему преступление на его территории.

Этот закон в равной мере применяется к тем, кто совершит преступление на корабле, в территориальных водах или над территорией государства»[271]271
  Резолюция Варшавской конференции 1927 г. RiDp 1928. N 1. Р. 13.


[Закрыть].

Однако принятие территориального принципа в чистом виде без каких-либо поправок и дополнений неизбежно должно было бы привести к одному из двух результатов, либо а) лица, совершившие преступление на чужой территории, должны были быть обязательно выданы тому государству, на территории которого они совершили преступление, либо б) лица, совершившие преступление на территории одного государства и скрывшиеся на территории другого государства, оставались бы безнаказанными. Как одно, так и другое решение вопроса не могло оказаться удовлетворительным. Оставление безнаказанными преступников, совершивших преступления за границей, с одной стороны, противоречило взаимным интересам государств и интересам государства, на территории которого преступник находился, с другой – большинство государств не соглашалось выдавать не только своих подданных, но и иностранцев, если они за границей совершили преступление, направленное против интересов этого государства или его граждан. Реальная жизнь создала, таким образом, необходимость распространения действия национального уголовного закона на преступления, совершенные за границами государственной территории. Результатом такого положения вещей явилось то, что все современные государства, за исключением Англии, США и других стран, принявших английское «common law», дополняют действие территориального принципа действия уголовных законов другими положениями, устраняющими по мере возможности отмеченные выше недостатки.

Право США исходит и сейчас из того, что «как общее правило практики, применяемое в США, суды страны не могут карать кого-либо за деяния, совершенные вне территориальных границ этой страны, признавая, таким образом, применение теории, что право какой-либо страны не имеет экстерриториального значения»[272]272
  Miller. Handbook of criminal law. P. 518. В США Henri Wheaton в работе «Elements of International law» (Boston, 1836) писал по этому поводу «It is evident that a state cannot punich an offence against its municial laws commited within the territory of another state unless by its own citizens», и далее: «By the common law of England, wich has been adopted in this respect in the United States, criminal offences are considered as altogether local and justiciable only by the courts of that country where the offence is commited» (§ 113, 151. По изданию 1936, Oxford; London); см. также: Stephen. Commentaries. V. IV. P. 209, Mendelson-Bartholdy. Das Raumliche Herschaftsgebiet des Strafgesetzes, Verg. Dar., Allg. Teil. В. VI. S. 248.


[Закрыть].

Таковы же принципы и уголовного права Англии[273]273
  Kenny. Outlines of criminal law. Cambridge, 1945. P. 489.


[Закрыть].

Однако и в Англии и в США это монопольное действие территориального принципа ограничивается рядом особых положений. Так, право США признает действие своих законов за пределами США в случаях, когда: а) преступление совершено на борту корабля, плавающего под флагом США; б) если некоторые преступления совершены гражданами США за границей; в) если преступление совершено иностранцем, находящимся на службе США за границей, против интересов США; г) если преступление совершено в странах, где граждане США пользуются правом экстерриториальности; д) если преступное действие совершено за границей, но результат преступления наступил или должен был наступить в США[274]274
  Miller. Handbook of criminal law. § 180. P. 518.


[Закрыть].

Много подобных исключений имеется и в праве Англии[275]275
  Kenny в числе таких исключений упоминает убийство, двоеженство, пиратство, измену и ряд других преступлений. (Kenny. Outlines of criminal law. Cambridge, 1945. P. 489); см. также: Mendelson-Bartholdy. Das Räumliche Herschaftsgebiet des Strafgesetzes. S. 247–267.


[Закрыть]. Однако в Англии и США все же формально продолжают придерживаться исключительности территориального принципа и признают принципиальную возможность выдачи своих граждан для суда в страну места совершения преступления, хотя и на основе взаимности, что практически лишает это положение реального значения. Все остальные законодательства давно уже отказались от монопольного характера территориального принципа и дополняют его в настоящее время другими принципами действия уголовного закона в пространстве, значительно расширяющими сферу деятельности национального уголовного права.

II. Советское право всегда исходило и исходит из применения территориального принципа действия уголовного закона в пространстве. Уже «Руководящие начала» 1919 г. устанавливали, что «уголовное право РСФСР действует на всем пространстве республики как в отношении ее граждан, так и иностранцев, совершивших на ее территории преступление…» (ст. 27). Этот принцип был воспринят Уголовным кодексом 1922 г. (ст. 1), Основными началами 1924 г. (разд. 1, ст. 1) и Уголовным кодексом 1926 г., где устанавливается, что 1) «действие… кодекса распространяется на всех граждан РСФСР, совершивших общественно опасное действие в пределах РСФСР…» (ст. 2); 2) «граждане иных союзных республик подлежат ответственности по законам РСФСР за совершенное ими преступление на территории РСФСР» (ст. 3); 3) «за совершенные на территории Союза преступления граждане союзных республик подлежат ответственности по законам места совершения преступления» (ст. 3) и 4) «иностранцы за преступления, совершенные на территории Союза ССР, подлежат ответственности по законам места совершения преступления» (ст. 4).

I. Первым историческим дополнением территориального принципа был принцип личный, подданства или национальный (personal prinzip), заключающийся в «обязанности и праве государства наказывать не только за преступления, совершенные на его территории, но и преступления своих подданных, совершенные за границей»[276]276
  Мартенс. Современное международное право цивилизованных народов. СПб., 1905. T. II. С. 394.


[Закрыть].

Это положение было развито Бернером[277]277
  Berner. Wirkungskreis des Strafgeselzes nach Zeit, Raum und Personen. Berlin, 1853. S. 126. § 28.


[Закрыть] и воспринято многими другими криминалистами и специалистами в области международного права (Бар, Ф. Эли, Гефтер и др.)[278]278
  Профессор Герцензон пишет о применении национального принципа по признаку определенной национальности (Общая часть уголовного права. М., 1946. С. 71). Однако в таком виде этот принцип никогда не применялся и не применяется. При применении национального принципа речь идет не о французах по национальности, а о французских гражданах, кем бы они ни были по национальности, и напротив, если француз по национальности будет бельгийским подданным, то национальный принцип, принятый французским законодательством, на него не распространяется. Только в Германии, в соответствии с законом Дельбрюка, имели место попытки принять иное решение по этому вопросу.


[Закрыть].

Практически, когда преступник совершил преступление на территории другого государства, вопрос о том, чтобы его судило иное государство по своим законам, может возникать лишь в случаях: а) если он оказался по каким-либо причинам на территории этого государства; б) если по требованию заинтересованного государства он был выдан ему для суда; в) если его судят заочно.

Почти все действующие буржуазные уголовные законодательства исходят из ответственности на основе национального принципа действия уголовного законодательства.

Нежелательные последствия применения одного территориального принципа скоро сказались и во Франции, и уже Кодекс 3 брюмера IV года возвращается к ранее действовавшим положениям и устанавливает, что кто совершит за границей преступление и вернется на территорию Франции, подсуден французским судам (ст. II)[279]279
  «Француз, совершивший вне территории республики преступление, за которое французский закон устанавливает мучительное или позорное наказание, судится и карается во Франции, если он здесь арестован».


[Закрыть]. Этот вопрос в дальнейшем регулировался Уголовно-процессуальным кодексом 1808 г. (ст. 7). Француз отвечал за преступление, совершенное за границей, перед французским судом только в случае, если: 1) он совершил преступление – «crime»; 2) потерпевший – француз; 3) потерпевший подал жалобу; 4) виновный не был преследуем и судим за границей; 5) прокуратура вступала в дело. Это положение при условии, когда свои граждане не выдавались, практически означало во многих случаях безнаказанность.

Дальнейшее развитие национальный принцип во Франции получил в законе 27 июня 1866 г.: «Loi concernant les crimes, les délits et les contraventions commis a l’etranger». Этим законом была введена действующая сейчас редакция ст. 5, 6, 7 и 147 Уголовно-процессуального кодекса.

Некоторые изменения были внесены еще и законами 1903 и 1910 гг., и в результате была установлена ответственность французских подданных за преступления, совершенные за границей. Сейчас «всякий француз, который вне территории Франции совершит преступление (crime), наказуемое по французским законам, должен быть преследуем и судим во Франции».

Каждый француз, который совершит вне территории Франции проступок (délit), караемый по французским законам, должен быть преследуем и судим во Франции, если это деяние наказуемо по законам той страны, где оно было совершено. Для привлечения к уголовной ответственности требуется: 1) возвращение виновного на территорию Франции (добровольное, а не выдача); 2) чтобы он не был судим ранее за то же преступление (ч. 3 art. 5), что рассматривается как проведение принципа non bis in idem. Для деликтов (проступков) дополнительно требуется, чтобы они были наказуемы по законам места совершения преступления, письменное требование прокурора и жалоба потерпевшего или сообщение органов власти.

В Германии национальный принцип был известен уже первой редакции StgB (1872 г.), где § 4 хотя и устанавливал, что германские подданные, совершившие преступление за границей, не отвечают, дополнял это положение установлением ответственности за такие преступления и проступки, если они наказуемы и в странах, где они совершены.

II. Советское уголовное право, наряду с территориальным принципом, исходит и из принципа гражданства. Ответственность граждан РСФСР за преступления, совершенные за границей, была установлена уже «Руководящими началами» 1919 г. (ст. 27) и затем воспринята уголовным кодексом РСФСР 1922 г. (ст. 2). Основными началами 1924 г. (разд. I, ст. 1) и действующим УК РСФСР 1926 г., который устанавливает, что:

1) действие… кодекса распространяется на граждан РСФСР, совершивших общественно опасные действия… за пределами Союза ССР, в случае задержания их на территории РСФСР (ст. 2);

2) граждане иных союзных республик подлежат ответственности по законам РСФСР за совершенные ими преступления вне пределов Союза ССР, если они задержаны и переданы суду или следствию на территории РСФСР (ст. 3).

После войны 1914–1918 гг. в практике и теории возникла новая категория лиц, «не имеющих гражданства» («apolides», «apatrides», «heimatlosen»)

Советское законодательство знает «лиц без гражданства», к которым закон относит лиц, «проживающих на территории СССР, не являющихся… гражданами СССР и не имеющих доказательств своей принадлежности к иностранному гражданству» (ст. 8 «Закона о гражданстве Союза Советских Социалистических Республик», утвержденного 2-й сессией Верховного Совета Союза ССР 19 августа 1938 г., «Ведомости Верховного Совета СССР», 1938, № 11). Не вызывает сомнения, что лица без гражданства за преступления, совершенные на территории какого-либо государства, подсудны его судам по его законам[280]280
  Ру упоминает в этой связи (в 1936 г.) русских белогвардейцев, итальянских антифашистов, армян, ассиро-халдейцев, немецких евреев. Он пишет: «Право изгнания отличается весьма значительно от права убежища и от отношений взаимности, которые без оформления между государством и личностью обосновывают или исключают то, что относится к выдаче, все это едва изучено и находится в стадии первого наброска» (Roux I. A. Les «apolides» et le droit d'explusion // RiDP. 1936. N 3. P. 254).


[Закрыть].

Не вызывает сомнения, что применение национального принципа в соединении о территориальным, может во многих случаях привести к коллизии двух уголовных законов, что служило для некоторых авторов основанием для возражения против применения национального принципа вообще[281]281
  Мартенс. Современное международное право цивилизованных народов. Т. II. С. 395.


[Закрыть].

Так как применение в законодательстве как территориального, так и национального принципа часто приводит к конкуренции судов национального и места совершения преступления, возникает поэтому вопрос о том, какое законодательство следует применять и какому суду должно быть в этом случае отдано предпочтение, а также вопрос о праве одного из этих судов вновь рассматривать дело после вынесения другим судом приговора, а иногда и после отбытия наказания.

Фактически вопрос о конкуренции законов и судов двух стран в большинстве случаев решался тем, что преимущество получали закон и суд места, где фактически находился виновный.

Возникает также вопрос о том, как быть в случаях, если деяние, запрещенное в стране, гражданином которой является виновный, ненаказуемо там, где оно совершено. Для применения наказания к гражданину, совершившему преступление за границей, Первая международная конференция по унификации уголовного законодательства в Варшаве в 1927 г. требовала, чтобы это деяние было наказуемо как в стране, гражданином которой является виновный, так и в той стране, где совершено деяние[282]282
  Revue internationale de droit pénal. 1928. N 1. P. 14.


[Закрыть].

Возникает также вопрос о случаях, когда мера наказания в стране места совершения преступления и в стране, где рассматривается дело, различны. В некоторых законодательствах при конкуренции законов места совершения преступления и суда персонального выдвигалось положение о применении более мягкого закона (Кантон Люцерн 22 мая 1906 г., § 2; Русское Уголовное уложение 1903 г., ч. 1 ст. 8; Кантон Солерн, § 4, ч. 2).

Советское право, естественно, не может исходить из таких положений. Деяние, противоречащее социалистическому правосознанию, может в буржуазном обществе оказаться ненаказуемым или очень мягко наказуемым. Советский гражданин, находясь в условиях капиталистического общества, обязан быть представителем новой социалистической морали, и его деяния следует оценивать по советскому праву, которое может и должно предъявлять в ряде случаев повышенные или иные требования.

При применении национального принципа возможны также случаи, когда в отношении лица, осужденного или даже уже отбывшего наказание, возникает вопрос о возможности его вторично судить. Это могут быть случаи, когда гражданин, совершивший преступление за границей, окажется на территории своей родины.

Приговор, вынесенный судом одного государства, не исполняется, если преступник находится почему-либо на территории другого государства, а осужденный может быть либо: а) выдан государству, суд которого вынес приговор; б) ему может быть предоставлено право убежища и в) он может быть вновь судим.

Во Франции в этих случаях уголовное преследование не возбуждается, если подсудимый докажет, что по его делу состоялось уже за границей судебное решение, вошедшее в законную силу (ст. 5 Уголовно-процессуального кодекса). В Бельгии уголовное преследование прекращается, если виновный был уже за данное деяние оправдан или отбыл наказание, или если наказуемость совершенного виновным деяния уже погашена давностью или помилованием (ст. 13). В Германии (§ 7 StgB) в Венгрии и Италии (кодекс 1890 г.) это положение действовало в отношении всех преступлений, за исключением преступлений государственных, подделки монеты и дипломатической измены, в отношении которых возможно вторичное осуждение даже после отбытия наказания и лишь применялся зачет, порядок и объем которого передан на усмотрение суда. В России Уголовное уложение 1903 г. исходило из того, что «Учинивший преступное деяние вне пределов России… не подлежит ответственности по сему Уложению, 2) если обвиняемый был оправдан или освобожден от наказания по приговору иностранного суда, вошедшему в законную силу, 3) если осужденный полностью отбыл наказание по приговору иностранного суда» (ст. 10).

Это могут быть и случаи, когда иностранец совершит преступление на территории другого государства, будет осужден и отбудет наказание у себя на родине, а затем окажется в стране, на территории которой было совершено преступление. Этот вопрос об учете вынесенного в другой стране приговора решается во Франции тем, что «никакое преследование не может быть возбуждено против иностранца, совершившего преступление или проступок во Франции, если обвиняемый докажет, что он был судим окончательно за границей и, в случае осуждения, что он отбыл наказание или оно погашено полностью, или он был помилован» (ст. 7 Уголовно-процессуального кодекса с изменениями от 3 апреля 1903 г.). В Швейцарии, если виновный отбыл за границей полностью или частично наказание за свое деяние, швейцарский судья полностью засчитывает ему отбытое наказание (ст. 4).

Для советского права не исключается возможность нового рассмотрения дела в СССР в отношении советского гражданина, совершившего преступление за границей, и иностранца, совершившего преступление на территории СССР и не только осужденных, но и отбывших наказание; отбытие наказания, конечно, следует учесть.

I. Уголовные суды, в отличие от гражданских, всегда применяют законы своей страны и никогда не пользуются уголовными законами другой страны. Весьма широко распространено мнение, что «ни одно государство не может установить законов для чужой территории»[283]283
  Коркунов. Опыт конструирования международного уголовного права // Журнал гражданского и уголовного права. 1889. № 1.


[Закрыть].

Более широкие пределы для действия уголовных законов предлагают те авторы и законодательства, которые исходят при определении сферы действия национальных уголовных законов не из того, кто совершил преступление (национальный принцип) и не из того, где совершено преступление (территориальный принцип), а из того, на чьи интересы преступление было направлено.

Уже в Средние века в автономных городах Ломбардии возник вопрос о наказуемости преступлений, совершенных за стенами города против интересов города или его граждан. Действовавшее тогда право устанавливало, что преступники, совершившие преступление, должны быть преданы суду места ареста, даже если это не было место их жительства или место совершения преступления (статуты итальянских городов XII в. и все авторы тогда были такого мнения). Это обосновывали текстом Юстиниана (Code de Justinien с. III. 15-1).

Средневековое французское право исходило в этих случаях из положений Гуго Греция «или выдать или наказать», и закон места ареста применялся лишь в том случае, если не имела места выдача.

Против применения реального принципа возражали в XIV в. Бартолус, Бальд, в XVI в. – Эйрольт. В XVIII в. Жусс не признавал необходимости судить иностранцев за совершенные ими за границей преступления, считая, что «король не заинтересован в их наказании», однако уже в 1671 г. в Париже были осуждены два иностранца за преступление, совершенное за границей. В Венеции два местных жителя Берджези и Маффиоли украли у армянина бриллиантовое колье. Они были арестованы в Париже при попытке продать его и там осуждены парижским прево.

Под влиянием взглядов Руссо в период французской революции реальный принцип не был предусмотрен законом, а кодекс 1810 г. установил ответственность иностранцев только за преступления против безопасности и кредита государства, совершенные за границей.

Однако уже через пятьдесят лет Эли писал о том, что право государства карать своих подданных за преступления, совершенные на иностранной территории, должно быть дополнено правом подданных на защиту и покровительство со стороны своего государства во время пребывания их за границей[284]284
  Helie. Traite de I'instruction criminelle. Paris, 1866. 2 ed., t. II. P. 133.


[Закрыть]. Необходимость для государства защищать свои интересы и интересы своих граждан от иностранцев, совершивших преступление, направленное против этих интересов за границей, привела к широкому распространению реального принципа. Сторонниками этого взгляда были Биндинг[285]285
  Binding. Die Normen und ihre Ubertretung. B. 1. S. 391.


[Закрыть], Роланд[286]286
  Rohland. Das Internationale Strafrecht. 1897.


[Закрыть], Мендельсон-Бартольди[287]287
  Mendelson-Bartholdy. Das Raumliche Herrschaftsgebiet des Strafgesetzes. Verg. Dar., Allg. Teil. B. 1. S. 153. – Уже высказывалось даже мнение, что «Ein jeder Staat kann Kraft seiner Souverenitat seine Staatgesetze uberall und für jedermann gelten lassen» (Beckmann. Die Straftat eines Deutschen in Konsalargerichtsbezirk. Berlin, 1905. S. 1).


[Закрыть] и многие другие.

Соответственно во Франции 27 июня 1866 г. было внесено изменение в Code d'instruction criminelle и было установлено, что «всякий иностранец, который вне территории Франции будет виновен в совершении, как исполнитель или как соучастник преступления, направленного против безопасности государства, или в подделке государственных печатей, курсирующих национальных денег, государственных бумаг, банковских билетов, разрешенных законом, должен быть преследуем и судим по французскому закону, если он задержан во Франции или если правительство добилось его выдачи» (art. 7).

Уже в начале XX в. почти все государства европейского континента под влиянием Франции и Италии приняли смешанную систему принципов действия закона территориального и личного[288]288
  Это соединение принципов территориального и личного поддерживалось большинством теоретиков: в России Мартенсом, во Франции Гарро, в Германии Гуго Манером, который назвал его принципом заинтересованного правопорядка.


[Закрыть], при которой юрисдикция в отношении преступлений, совершенных иностранцем за границей, допускалась как исключение. К этой группе стран относились также в основном и латинские государства Америки. Англия, родственные ей в правовом отношении страны вне Европы и США оставались верны территориальному принципу и допускали лишь, как исключение, юрисдикцию в отношении своих граждан[289]289
  США не соглашались на применение другими странами реального принципа в отношении граждан США, совершивших преступление против граждан другой страны на территории США. Так, когда в 1886 г. гражданин США Cutting был осужден судом Мексики за памфлет, опубликованный в издаваемой им газете в Техасе против гражданина Мексики Emijdio Medina, США дипломатическим путем протестовали против подсудности Cuttinga мексиканскому суду. (Calvo М. С. Le droit international. Paris, 1896. V. VI. Р. 165–168).


[Закрыть].

Скандинавские государства и Голландия склонялись к реальному принципу; Россия и южноамериканские государства склонялись к этой системе с некоторыми оговорками[290]290
  Mendelson-Bartholdy. Das Raumliche Herrschaftsgebiet des Strafgesetzes. S. 164–165.


[Закрыть], а в дальнейшем развитие шло в направлении все большего распространения в законодательстве реального принципа, и перед второй мировой войной реальный принцип действия уголовного закона был принят большинством законодательств[291]291
  Эта система применялась и сейчас применяется большим числом законодательств, кроме тех, о которых мы писали ранее. Швеция – гл. I, § 2, Италия – 1889 г. ст. 6, Россия – 1903 г. ст. 9, Япония – 1907 г., ст. 2 и 39, Бразилия – закон 23 июня 1911 г., Китай – 1912 г. ст. 5, Венесуэла – ст. 4, Перу – ст. 5.


[Закрыть]. Так, в Швейцарии уголовный закон применяется ко всякому, кто совершит за границей преступление или проступок против государства (ст. 265–268, 270, 271), окажется виновным в шпионаже (ст. 272–274), или совершит проступок, предусмотренный ст. 275 (недозволенные объединения), или нарушит военную безопасность (ст. 276, 277). Если виновный отбыл за границей полностью или частично наказание за свое деяние, то отбытое наказание подлежит полному зачету (ст. 4).

Швейцарский кодекс применяется также и в отношении лиц, совершивших за границей преступление или проступок против швейцарца, если деяние по месту совершения наказуемо и если виновный находится в Швейцарии и не подлежит выдаче за границу, или если он выдан Швейцарскому Союзу именно за это деяние. Если для виновного более благоприятен закон места совершения деяния, то таковой и подлежит применению. Виновный не наказывается за совершенное преступление, если он отбыл наказание, к которому был приговорен за границей, или если он освобожден от отбытия наказания, или если оно погашено давностью (ст. 5).

Реальный принцип применяется также в датском уголовном законодательстве, где устанавливается, что «к компетенции датской карательной власти относятся также действия, совершенные вне территории датского государства, безотносительно к национальности лиц, совершивших их: 1) если действия посягают на независимость и безопасность, на конституцию или органы публичной власти датского государства, направлены против обязанностей должностного лица по отношению к государству или же интересам, законная охрана которых предполагает особую связь с этим последним; 2) если действия составляют нарушение долга, выполнение которого за границей предписывается совершителю законом, или нарушение служебного обязательства, которое на него падает по отношению к датскому суду» (ст. 8).

Реальный принцип применялся также в Итальянском кодексе 1930 г., где устанавливалось, что «наказывается по итальянскому закону… иностранец, совершивший за границей какое-либо из следующих преступных деяний: 1) преступления против личности (personalite) государства; 2) подделку или употребление поддельной государственной печати; 3) подделку денежных знаков, имеющих законную платежную силу на территории государства, или гербовых бумаг, или облигаций итальянских публичных займов; 4) преступления должностных лиц, совершенные ими со злоупотреблением властью или с нарушением обязанностей, вытекающих из их функции; 5) всякое другое преступное деяние, за которое специальные постановления закона или международные соглашения устанавливают применение итальянского уголовного закона» (ст. 7).

Расширение применения реального принципа имело место в Германии в 1940 г. Законом от 6 мая 1940 г. устанавливалось, что к иностранцам применяется германское уголовное законодательство, если они совершили за границей 1) преступления, будучи представителями германской государственной власти или солдатами, или лицами, принадлежащими к организации государственной трудовой повинности, а также если преступления были направлены против лиц, состоящих на службе государства или партии, или против солдат, или против сотрудника организации государственной трудовой повинности, или в связи с их деятельностью; 2) мятежные или изменнические действия против германского государства; 3) преступления, связанные со взрывчатыми веществами; 4) торговлю женщинами и детьми; 5) выдачу промышленной или деловой тайны германского предприятия; 6) ложные показания по делу, которые даны в германском суде или другом германском органе, правомочном к принятию свидетельских показаний, необходимых в производстве; 7) подделку денежных знаков и проступки в отношении денежной системы; 8) незаконную торговлю наркотиками; 9) торговлю порнографическими произведениями.

В Японском уголовном кодексе 1907 г. устанавливалось, что «японский уголовный закон распространяется на всех лиц, которые вне государства совершат преступления, предусмотренные § 73–76, 77–79, 81–89, 148–154, 155, 157, 158, 162–164, п. 2 ст. 165, п. 2 ст. 166» (ст. 2).

Закон о шпионаже во Франции от 26 января 1934 г. карал «всякого, кто во Франции или в колониях, или иностранном государстве» совершит это преступление.

Реальный принцип действия закона не применяется, как мы уже писали, в Англии, но и там 7 октября 1942 г. лорд Могхэм, выступая в палате лордов, говорил о необходимости изменить действующее законодательство, так как «при существующем законодательстве английский суд не может преследовать немца за преступления, совершенные против англичанина, если преступление совершено вне Великобритании; любой немец, убивший англичанина в германских лагерях для военнопленных, может после войны поселиться в Англии и благоденствовать в уверенности, что никто не имеет права тронуть его»[292]292
  Правда. 1942. 10 октября.


[Закрыть].

Первая международная конференция по унификации уголовного законодательства в Варшаве в 1927 г. признала, что «иностранец, который принял участие за границей в преступлении или проступке против гражданина или органов управления другого государства, может быть преследуем в этой стране при условии, если действие, совершенное им, наказуемо по законам страны, где оно было совершено, а виновный находится на территории потерпевшего государства»[293]293
  Revue international de droit pénal. 1928. N 1. P. 15.


[Закрыть].

II. В советском уголовном законе реальный принцип сейчас не находит отражения. Уголовный кодекс РСФСР 1922 г. предусматривал, хотя и не полностью, применение реального принципа. Им устанавливалось, что «действие сего кодекса распространяется также на прибывающих в РСФСР иностранцев, совершивших вне пределов республики преступления против основ государственного строя и военной мощи СССР» (ст. 3). Однако в уголовном кодексе 1926 г. это положение было исключено, и в советском уголовном законодательстве сейчас реальный принцип отсутствует, что является, безусловно, недостатком действующего законодательства и должно быть, как мы полагаем, в будущем УК СССР исправлено[294]294
  В редакционной статье журнала «Проблемы социалистического права», в связи с разработкой проекта УК СССР, утверждалось, что «у нас нет оснований отказываться от уголовной ответственности иностранцев, совершивших против Союза ССР тягчайшие преступления за границей и оказавшихся в дальнейшем по каким-либо основаниям на территории СССР» // Проблемы социалистического права. 1938. № 6. С. 12.


[Закрыть].