Текст книги "Проект «Калевала». Книга 2. Клад Степана Разина"

Проект «Калевала»
Книга 2. Клад Степана Разина
Михаил Сергеевич Шелков

Как лежу, я, молодец, под Сарынь-горою

А ногами резвыми у Усы-реки…

Придавили груди мне крышкой гробовою,

Заковали рученьки в медные замки.

Каждой темной полночью приползают змеи,

Припадают к векам мне и сосут до дня…

А и землю-матушку я просить не смею —

Отогнать змеенышей и принять меня.

Лишь тогда, как исстари, от Москвы Престольной

До степного Яика грянет мой Ясак —

Поднимусь я, старчище, вольный иль невольный,

И пойду по водам я – матерой казак.

Две змеи заклятые к векам присосутся,

И за мной потянутся черной полосой…

По горам, над реками города займутся

И година лютая будет мне сестрой.

Пронесутся знаменья красными столпами;

По земле протянется огневая вервь;

И придут Алаписы с песьими главами,

И в полях младенчики поползут, как червь.

Задымятся кровию все леса и реки;

На проклятых торжищах сотворится блуд…

Мне тогда змееныши приподнимут веки…

И узнают Разина. И настанет суд.

А. К. Толстой, «Суд»

© Михаил Сергеевич Шелков, 2016

© Александр Александрович Сахаров, дизайн обложки, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

* * *

Учитель застал своего послушника сидящим над большой картой Старого Мира. Тот внимательно водил по ней пальцем, бормоча под нос названия стран и городов.

– Повторяешь?

– Да… и мечтаю…

– О чём?

– О том, что однажды навсегда покину эту келью, перейду через чёрную пустыню и отыщу прекрасный город, и останусь в нём жить…

– Я бы тоже хотел этого… Красивых городов мне не хватает…

– Тебе не хватает, а я их не видел вообще!

– Ты выходил сегодня наружу? – Учитель перевёл разговор, – Ты хотел.

– Я передумал. Я видел сон. А в нём как раз город. Дивный и сказочный. Там были высокие дома, украшенные колоннами и барельефами, причудливые сооружения со шпилями и куполами, реки и мосты, повсюду росли зелёные деревья… Это было чудесно! Так, как рассказывал ты. Я представлял себе эту картину! Учитель?..

Юноша заметил, что его наставник потерялся в грёзах и, вероятно, не слушает его.

– Учитель!

– Ах, да… Прости! Я задумался…

– О чём?

– О городе, с которого хотел начать рассказ. Так почему ты не пошёл наружу?

– Не хотел портить впечатления от сна… Что я увижу там? Свой маленький сад под утёсом и сплошную черноту за ним? Вот и решил не выходить сегодня. Зато однажды я уйду навсегда! Обязательно уйду!

– Что ж… Мои уроки подходят к концу. Скоро ты покинешь келью, если пожелаешь. Только лучше бы тебе найти спутников, если хочешь пересечь чёрную пустыню.

– А ты? Ты разве не пойдёшь со мной?

– Хотел бы… Но Грот велик. Хочу его обойти полностью и дать знания всем, кто в них нуждается.

– Мне надоел Грот! Всё одно и то же! Сплошь пещеры, тоннели и мрачные кельи! Что, по-твоему, будут делать его жители, когда закончиться воск и они останутся без свечей?

– Может быть, к тому времени станут добывать воск сами… А может быть, научатся видеть в темноте.

– Но не уйдут! Не покинут это мрачное место!

– Не уйдут… – согласился учитель, – Потому что боятся за жизнь.

– А ты боишься за жизнь? Мне кажется, ты не уходишь именно поэтому, а не потому, что хочешь дать другим свои знания!

– Сегодня ты дерзок…

– Прости, учитель, но это всё сон… Я не могу так больше! Я сидел за картой и мечтал. Пытался воскресить в своих фантазиях Старый Мир, вспоминая твои слова! Воскресить таким, каким он был… Пытался возвести города! Великие города! Разноликие и величественные… Не такие, как Грот с его кельями!..

– Хочешь правду? Хочешь знать, чего я боюсь?

– Да…

– Не смерти! Смерти боятся мне уже негоже после всего, что я пережил. А боюсь я правды…

– Не понимаю…

– Я живу мечтами и мыслями, о том, что где-то остались цветущие земли с множеством народов и поселений… Я верую в это. Но если весь мир окажется чёрной пустыней, то знать об этом я не желаю… Потому и не покидаю грот…

– Это неправда! Я чувствую это! Ты же учил меня чувствовать сердцем! Пустыня не бесконечна! Там за ней есть другая жизнь…

– Возможно… – учитель вздохнул. – Так ты готов слушать дальше?

– Да, да, я всегда готов! – ученик сразу переменился в лице.

– Ну что ж… Ты заговорил о городе, что видел во сне. Свою прошлую историю я начал с рассказа о Бирмингеме. События же моего нового повествования начались в другом городе Старого Мира, не менее прекрасном! Назывался он Санкт-Петербург…

* * *

Блики фонарей играли яркой рябью на чёрной глади воды канала Грибоедова. Кончался ноябрь, но холода ещё не нагрянули. Первого снега ещё никто не видел, а температура не опускалась ниже нуля. От этого город сделался тёмен. Тьма… Не чернота, а именно тьма, вязкая, тягучая, отдающая злым волшебством, окутала Санкт-Петербург.

С ежегодным приходом снегопадов город преображался. Укрытый снежным одеялом, он становился белым, покидал колдовскую тьму и возвращался к свету. Но при этом становился холодным и суровым. Пронизывающие ветра начинали свистеть по улицам и задворкам, вдоль набережных вырастали сугробы и наледи, а воды рек и каналов до весны накрепко сковывал лёд…

Скоро, совсем скоро, морозы должны были взять город в свой плен, но пока что он и его жители чувствовали последнее дыхание тёплой осени.

Санкт-Петербург всегда воодушевлял многих людей, как из России, так и из других стран. Но гости этого города больше любили посещать его в тёплое время года: поздней весной, летом и в сентябре. Мрачную же красоту иного Санкт-Петербурга, чёрного осеннего и серого зимнего, случалось оценить не каждому. Из яркого города с золотыми куполами, сверкающими фонтанами, ухоженными изящными зданиями и миллионами улыбающихся лиц на улицах, он превращался в обитель сумерек и сырости, с грязными подворотнями, обшарпанными стенами домов и недобрыми людскими взглядами.

Однако коренные жители города и искренние ценители его красоты любили Северную Столицу и такой. Для них Санкт-Петербург всегда оставался единым и неразделимым. Он не был праздничным гуляющим городом, его суть была сокрыта горазда глубже, а понять её было нелегко.

Игорь Тихомиров был коренным петербуржцем. В этом городе родились и его родители, а их родители в свою очередь пережили Блокаду. Игорь любил Санкт-Петербург целиком, зная все его достоинства и недостатки, умел слышать его пульс и чувствовать нерв. Он считал себя неотделимым от своего города.

Он был весёлым и творческим парнем. Но пока не мог понять, чем хочет заниматься в жизни. Ему было двадцать, и он пребывал в поиске своего я, однако найти это своё я пока не мог. Помимо учёбы в Санкт-Петербургском Политехническом Университете, он играл на гитаре, писал стихи, рисовал, занимался дизайном и оформлением, но всё это было лишь увлечениями, которые не приносили заработка. Жить за счёт своих родителей Игорю очень не хотелось, но, пока что, приходилось.

Его подруга Ольга Белова из Волгограда мало чем была на него похожа. На несколько лет старше Игоря, уже закончила университет, получив образование психолога. Она уверенно шла по жизни, работала по профессии, и для своих лет получала очень неплохие деньги. Однако Игорь прежде всего видел в ней хрупкую романтичную девушку с серо-голубыми глазами и длинными волосами до пояса. Они познакомились год назад в Петербурге, когда Ольга проходила курсы повышения квалификации. Познакомились случайно, на улице. Но разговорились, и эта случайная встреча обернулась затяжным свиданием. Игорь сразу же влюбился…

Но Волгоград находился на две тысячи километров южнее Санкт-Петербурга, и молодой человек не мог видеться с Ольгой часто. Он гостил у неё прошлым летом, а теперь она опять посетила невские берега. Посетила не только ради Игоря, что, конечно же, задевало его, а совместила поездку с профессиональной деятельностью. Неделю она находилась на сборах тренеров-психологов, а пару оставшихся дней смогла, наконец, уделить общению с Игорем.

Они гуляли по пустынной набережной и разговаривали обо всём. Игорь взахлёб рассказывал новости, произошедшие в его городе за полгода. Некоторые уже не в первый раз. Ольга больше делилась впечатлениями от прошедшего обучения, что молодому человеку было неинтересно. В этот день он хотел признаться ей в любви… Сказать заветные три слова. «А что потом?» – спрашивал себя Игорь, – «Предложу ей переехать сюда, ко мне в Питер… Она не откажется! Здесь же гораздо больше возможностей для неё… Будем снимать квартиру. Я найду постоянную работу…» Но подходящий момент для Игоря, когда он мог сделать своё признание, так и не наступал. Юноша не решался… «А что она скажет? Как отреагирует? Любит ли она меня… Конечно, любит! Она должна ответить да, должна!..»

Он делал выводы на основании их общения. Несмотря на то что виделись они раз в полгода, молодые люди каждый день списывались в социальных сетях и общались по «Skype», обсуждали всё, что происходило в их жизни, делились переживаниями, секретами и постоянно поддерживали друг друга. Игорь знал, что Ольга одинока, что в её жизни сейчас нет мужчин. С последним она рассталась шесть месяцев назад до его приезда в Волгоград. Однако он не мог понять, в каком статусе Ольга оценивает его самого: смотрит ли как на мужчину или видит в нём только приятеля.

«Нет, я должен выйти из этой френдзоны! Ещё чуть-чуть… Сейчас вот я поймаю момент и точно всё выскажу!» – уверял себя Игорь весь вечер. Но вместо этого он рассказывал о музыкальной культуре своего города, неформальных выставках, мероприятиях и новостях из исторического реконструкторского клуба, в котором состоял.

– …а весной, как лёд сойдёт, начнём строить струг на Ладожском озере! – хвастался он.

– Что такое струг? – спросила Ольга. Игорю в тот момент показалось, что из вежливости, а не из интереса.

– Судно такое. Их на Руси строили, чтобы ходить по широким рекам. Они вообще разных размеров были и по эпохам отличались. Но мы попробуем реконструировать струг из флота Степана Разина.

– О, а у меня друг в Волгограде просто фанат этих времён, только и живёт этим.

– А кто он?

– Он спортивный инструктор. А ещё в походы ходит. Уже несколько раз по разинским местам на байдарках плавал. По Дону, по Волге. Ребята знакомые тоже с ним ходили, говорят интересно.

– Я бы тоже сходил…

– Вот он и меня будущим летом зовёт. У него команда есть постоянная, но там что-то слишком неординарное намечается. Говорит, психолог нужен в его группу.

– А что он собирается делать?

– Клад искать… Я толком не поняла. Короче, какие-то спрятанные сокровища Разина. У него, у друга, вроде семейные придания остались. Ещё так переживает за это, нигде не афиширует… Тайно готовится… Странный он!

– Оль, слушай, а меня они возьмут к себе? Может быть, попросишь и за меня? Пойдём вместе, а? Это же настоящее приключение!!! А вдруг что-то найдём!

– Не знаю… Можно, конечно. Но неизвестно, что там летом будет…

– Но можно сразу же сейчас и условиться! Когда он собирается?

– Вроде в августе. В июне и в июле, говорит, очень жарко.

– Так давай сразу и запланируем на август!

– Долго же до него… Ну ладно, давай приблизительно условимся! Я, как вернусь в Волгоград, поговорю с ним!

– Здорово!

– Только что там можно найти? Я думаю, что все эти походы – просто отдых на природе.

– А вдруг, действительно, клад!?

– Ты всё ещё мечтаешь прославиться?

Игоря эти слова задели. Ольга постоянно говорила, что для того чтобы оставаться максималистом и при этом реализовывать свои планы, Игорю не помешало бы несколько тренингов. Молодой человек же не переносил психологию как науку, но чтобы не обидеть девушку отказывался тактично.

А о славе он действительно мечтал. Всё равно где, всё равно в каком направлении, в какой области. Он хотел быть первым во всём, хотя иногда отдавал себе отчёт, что пока остаётся скромным студентом без перспектив, а говоря более конкретно, неудачником.

– Мечтаю! И прославлюсь! Вот увидишь!

– Ну, я буду только рада! – улыбнулась девушка, вроде без лукавства.

– Слушай, а ведь здорово было бы прославиться вместе! Только представь: Игорь Тихомиров и Ольга Белова вписали своё имя в историю тем, что… Ммм… Ну, чем-нибудь! – юноша мечтательно улыбнулся.

– Я бы предпочла прославиться в области своей профессии. Стать лучшим методистом, например. В Волгограде. Или вообще в России… Но для этого нужно много-много работать.

– Но это же скучно, о тебе будет знать только узкий круг людей!

– Думаешь, если ты найдёшь клад Степана Разина, о тебе узнают миллионы?

– Конечно же! Ты даже не представляешь, какое это открытие может быть! Даже не общероссийского, а мирового уровня!

– Хм, ну ладно, поверю тебе! Даже, может быть, заинтересовал меня этим походом… Почитаю на досуге про Разина.

Пара медленно двигалась к Невскому проспекту. Город окутала полночь…

Игорь так и не смог сделать признание, не решился. А после он подумал, что обязательно сделает его во время похода. «Там будет подходящая обстановка, там будет доля опасности, – он надеялся на это, – А я совершу нечто такое, чем покорю её окончательно! Я буду вести себя как настоящий мужчина! Она поймёт это… Поймёт, что я уже далеко не мальчик!».

Проводив Ольгу в её гостиницу, Игорь направился к себе домой. Пешком. Метро уже не работало. Проходя по безлюдной Садовой улице, он на несколько секунд остановился и посмотрел на своё отражение в витрине: длинные светлые волосы, постриженные на макушке и бокам, серьга в ухе, старая помятая косуха… Игорь был типичным неформалом. Он знал, что Ольге больше нравятся мужчины с классической внешностью, но не хотел отказываться от своих принципов. «Она поймёт, поймёт!.. И примет меня такого, какой я есть!» – проговорил он под нос и отошёл от витрины, над которой уже пестрела новогодняя реклама: «С новым две тысячи пятнадцатым годом!»

1. Сокровенная мечта

Майор Федеральной Службы Безопасности Денис Смирнов курил на балконе своей квартиры. Вечерело. На улице было тепло и пыльно. Воздух, пропитанный духотой и пыльцой цветущих деревьев, буквально раздирал ноздри. Весь май получился сухим, дожди случались только мелкие. Ни одной грозы над Москвой в этом году ещё не было. «Вот и весна закончилась…» – думал мужчина, – «Завтра лето… Время идёт. Так и жизнь проноситься мимо… А что я в своей жизни сделал?..»

А в жизни его всё было очень ровно и гладко. С рождения он был здоров и физически крепок. Семья его проживала в благополучном районе Москвы, всегда пребывая в достатке. Отец и мать уделяли ему много внимания, ни в чём не отказывали. После школы, которую закончил с красным дипломом, Денис не стал сразу же поступать в институт, а отправился на службу в армию. Там отслужил два года в президентском полку, одном из самых элитных подразделений российских вооружённых сил. Родители не перечили его желанию, напротив, гордились своим сыном. Через несколько месяцев после возвращения Дениса из армии, произошла главная и, возможно, единственная трагедия в его жизни. Отец погиб в результате несчастного случая. Мать после этого замкнулась в себе, Денис стал общаться с ней гораздо меньше. Так уж получилось… К тому времени он поступил в Академию ФСБ на контрразведывательный факультет по специальности правовое обеспечение национальной безопасности. Это учебное заведение он тоже окончил с отличием, а после получил должность в главном аппарате на Лубянке.

Сейчас ему было тридцать три года, а он уже носил звание майора. Несмотря на физическую крепость и прекрасное здоровье, его работа никогда не была связана с риском. Большую часть времени он проводил в своём кабинете, продолжая службу при департаменте экономической безопасности. Что его больше всего смущало, так это крайне радушное расположение к себе руководителя департамента генерал-лейтенанта Николая Сергеевича Климова. Тот всегда тепло принимал его; сначала обращался только по служебным делам, но после перешёл на неформальное общение. Делился новостями из своей жизни, приглашал Дениса на различные мероприятия в городе, как общественные, так и закрытые, даже несколько раз бывал у него дома, став другом семьи. Денис к тому времени уже был восемь лет как женат, имел семилетнего сына.

Он сторонился панибратских отношений с генералом. Ему было неловко, когда тот приглашал его посмотреть футбольный матч и выпить пива или звал провести выходные на рыбалке. Но как-то Климов объяснил свою привязанность. Денис напоминал ему собственного сына, погибшего в Чечне во время второй кампании. Денис же, потерявший отца в двадцатилетнем возрасте, со временем также проникся симпатией к пожилому генералу.

Но ни собственное высокое положение на службе, ни дружба с руководителем департамента, не могли решить одной проблемы, которая со временем стала угнетать Дениса. Он был невыездным офицером, имевшим доступ к секретной информации. Для зрелого человека, остро вставал вопрос полноценного отдыха вместе с семьёй. Он имел право на бесплатный отдых в любых санаториях ФСБ в России и уже объездил почти всю страну. Вместе с женой и сыном он побывал в низовьях Волги, на Чёрном море, посетил Саяны и Байкал и даже добрался до Камчатки. Но ему шёл четвёртый десяток лет, а прочие страны он видел только на фотографиях. Денис не задумывался об этом, когда поступал в Академию, но сейчас это стало одним из самых главных камней преткновения… Наводило на мысли оставить свою службу.

Его жена Ирина, которой в скором времени должно было исполниться тридцать, тоже ни разу не была заграницей. Пребывая в достатке и спокойствии, они всё равно не были полностью счастливы. Так считал Денис. Он не мог позволить себе и своей семье посетить даже скромную экзотическую страну, погулять по какому-нибудь европейскому городу… Этот запрет так и довлел над семьёй Смирновых.

И вот, стоя на балконе и провожая уходящую весну, Денис опять размышлял о будущем. «Мой контракт истекает через два года… Наверное, всё-таки не буду его продлевать… Оставлю службу! Да, оставлю! Чем заняться – найду! Много всего можно делать… В бизнес уйти, например. Николай Сергеевич поймёт. И поддержит!» Денис затушил окурок сигареты об пепельницу и ещё раз оглядел московский двор, окутанный сумерками. Его спальный район на севере города был тихим и уютным. Ухоженные дома новой постройки, мирные жители, сплошь благополучные семьи, – всё это радовало мужчину, но ему хотелось чего-то ещё. Внести в жизнь своей семьи определённое разнообразие, добавить ярких красок в стабильность и размеренность.

Свежая майская зелень тихо зашелестела, потревоженная лёгким ветерком…

Денис закрыл балкон и пошёл в спальню поговорить с женой. В их семье вообще не было скандалов и ссор. Ирина никогда не упрекала мужа, всегда поддерживала. Но он замечал тоску в её глазах. Понимал, что её спокойствие и согласие во всём часто бывают наигранными.

Супруга лежала на большой просторной кровати в домашнем халате и листала какой-то журнал. Денис сел рядом.

– Как дела? Ты грустный… – жена отвлеклась от чтения и поглядела на мужа.

– Да… Как обычно. Думаю, уходить мне нужно из ФСБ.

– Ты последнее время часто об этом говоришь…

– Да, и хочу твоё мнение услышать, – сказал он жене, а про себя добавил: «Хотя, что его слушать, и так понятно».

– Ну, ты же знаешь… Как ты решишь…

– …Ир, хватит уже! Скажи откровенно, как ты относишься к моей службе. «Ты же её ненавидишь! Да?»

– Я же знала, что выхожу замуж на офицера ФСБ.

«Но не знала, что жизнь с ним будет такой скучной!»

– Всё-таки, ты не ответила на вопрос.

– Денис! Я хорошо отношусь к твоей службе! У нас есть всё! Дом, семья, ребёнок, уют!

– А ты счастлива? «Хотя, наверное, сейчас опять соврёшь…»

– Конечно же, я счастлива! Как может быть иначе! Я же люблю тебя! – она обняла мужа и поцеловала.

– Счастлива в клетке! – со вздохом сказал Денис и тоже обнял жену в ответ.

– Опять страдаешь о того, что невыездной…

– А ты, как будто, нет! «И не обманывай меня! Ведь страдаешь! Это видно по тебе!»

– Я уже сказала, я люблю тебя; это главное! А посмотреть на мир мы всегда успеем!

– Вот только когда это всегда наступит…

– Слушай, но ведь это – не рабство, ты же можешь уйти…

– Это – не рабство, это – служба! Мой контракт рассчитан ещё на два года!

– Ты ведь думал об этом, когда подписывал его.

– Плохо думал…

– Но можно же написать рапорт. Попросить Николая Сергеевича помочь, в конце концов!

– Лена, я давал присягу!

– А раз давал, тогда почему сейчас так мучаешься?

– Потому что устал, потому что запутался и хочу от тебя услышать то, о чём ты реально думаешь! Хочу, чтобы ты, моя жена, тоже озвучила своё мнение! – Денис завёлся.

– Да тише ты, не кричи, Никитку разбудишь! – суровым шёпотом остудила супруга. – Я уже всё сказала!

– Сказала… Сказала… – проговорил под нос Денис, повторив слова жены. Ему очень хотелось, чтобы она была с ним откровенной. А ещё чтобы хотя бы немного понимала его душевные метания. Он размышлял о своём долге, об ответственности перед своей страной, обо всех причинах побудивших его поступить в академию ФСБ. «Но она же женщина, она не поймёт. Дом и семья, вот о чём она думает. Мир, покой… Но этот мир и покой кто-то должен охранять! И сейчас его охраняю я! И чем-то жертвую… Население страны, вот, тоже не понимает, что мы стараемся ради них же… Не понимает, что нам многим приходиться жертвовать. Мы не имеем той свободы, которую имеют многие… но всё равно ФСБ остаётся виноватой в глазах населения, дескать, мы устраиваем тотальный контроль, пользуемся всеми благами, а об остальных людях даже не думаем… Дураки! А я, я ведь ещё многого могу добиться! Вот Николай Сергеевич прочит мне подполковника уже в этом году! А я уходить собираюсь! Но уходить ли?.. Да ведь я ещё до сорока могу стать генералом!.. Но сам вот колеблюсь и хочу всё это бросить ради того, чтобы на мир посмотреть… Чёрт! Как всё сложно… Ну, почему жена меня не понимает! Почему?»

Денис поднялся с кровати, подошёл к шкафу и вынул свой портфель. Открыл его и вытащил подарок, заготовленный для жены. Путёвки на летний отдых.

– Вот, – протянул он ей, – получил сегодня.

– А, то сорвался куда-то из дома в выходной день! За путёвками, значит… – она улыбнулась и оглядела бумаги, – И куда поедем?

– Ну, почитай.

Ирина забегала глазами по тексту:

– Так, с первого августа две тысячи пятнадцатого года… Ага, через два месяца. Волгоградская область… Сера… Серафи…

– Серафимовичевский район.

– Санаторий, «Донское подворье». Ну, хорошо… мы на Дону ещё не были.

– Только не говори сейчас, что рада!

– Да, ты прав, не очень, – разочарование на лице жены было явным, – Хотелось бы всё-таки на море.

– На море не было…

– Не было? – Ирина удивилась, – Это как?

– Не успел, наверное…

– Ты же майор!

– И что теперь! Говорю же, не было!

– А Николай Сергеевич?

– Слушай! Хватит уже про него! Ты знаешь, я не люблю пробивать что-то по блату!

– Да-да, помню… – жена Дениса отвела взгляд в сторону.

– Вот сейчас ты подтверждаешь, что мне всё-таки нужно уходить… А ещё несколько минут назад говорила, что главное – это семья, что мы любим друга, что мы вместе…

– Да, я говорила это, потому что ты переживаешь из-за заграницы. А я думаю, что это не главное. Есть много мест, где мы можем хорошо отдохнуть всех семьёй… Просто Дон… Это как-то совсем скучно! Что мы будем делать там три недели?

– Купаться, загорать, экскурсии по казачьим станицам.

– Пусть будет так, только, пожалуйста, в следующий раз, выбери какое-нибудь необычное место!

– Хорошо…

Денис вышел из комнаты и опять отправился на балкон. Неприятный разговор кончился, и ему захотелось выкурить ещё одну сигарету. Он ждал подобной реакции жены, поэтому специально начал разговор издалека, с рассуждений о своём невыездном статусе. Статус этот, конечно же, волновал его. Но всё же он как-то хотел, изначально сгладить впечатление Ирины от не самого удачного выбора места отдыха.

Он обманул жену. Вообще он никогда не врал, говорил только правду родным, близким, коллегам, сослуживцам, командованию. Однако имел одну тайну, заветную, которую скрывал от всех.

Это случилось около пяти лет назад. Когда он пришёл в старое здание КГБ, ставшее, большей частью, хранилищем архивов. Лишь пятая доля сотрудников московского управления ФСБ работала в нём, остальные, как и Денис, несли службу в новом корпусе. В тот день Денису нужно было просто забрать из хранилища какую-то папку с документами. И он заблудился в огромном здании, где оказался только третий или четвёртый раз в жизни. Так же случайно, в поисках выхода, он попал на этаж, где проводился плановый ремонт. Старые страшные коридоры Лубянки, ставшие притчей во языцех, облагораживались под современность.

Денис до сих пор помнил каждую мельчайшую деталь того визита. Помнил, как шёл по коридору, где рабочие обдирали со стен краску и деревянные панели. Помнил, как искал выход, но не мог найти. Помнил, как вдруг увидел голый кирпичный блок, вдоль которого прошла довольно глубокая трещина. Помнил, как на секунду остановил взгляд на этой щели и разглядел, что внутри что-то есть. «Что там?» – задался он вопросом; оглянулся на рабочих – те были заняты своим делом… Он подошёл ближе, присмотрел к щели и чётко различил в ней старый, пожелтевший конверт… Каждое неуклюжее движение пальцев, когда он пытался достать этот конверт, также запомнилось ему. Пальцы его, довольно широкие, не могли пролезть внутрь. Но в какой-то момент поддеть конверт удалось. Денис сразу же спрятал его под полой пиджака, опять оглянулся на рабочих. Те, как ни в чём не бывало, продолжали скоблить стены… Денис спросил, как ему найти выход с этажа, и направился в ту сторону, куда ему указали.

Он вскрыл конверт и прочитал содержимое послания, хранившегося в нём, уже в своём кабинете. Прочитал и спрятал. А позже аккуратно переписал текст и сжёг оригинал. Записка была датирована тысяча девятьсот двадцать шестым годом, и, как предполагал Денис, автором её был сам Дзержинский. По крайней мере, в подписи стояли заглавные буквы Ф. Э. Д.

Послание копировало царский указ, в нём царь Алексей Михайлович писал донскому казачьему атаману о некоем кладе Степана Разина. С обратной стороны листа была приписка, вероятно, повествовавшая о событиях эпохи Дзержинского, но её смысла Денис так и не смог понять.

Сейчас, стоя на балконе, окутанный московскими сумерками и блеклым светом лампы, Денис вновь держал перед собой заветную копию… Он никогда с ней не расставался, всё время она была при нём, лежала в его портфеле. Он не рисковал оставлять её на работе в своём кабинете даже в сейфе… «А вдруг!.. Мало ли, что…»

Денис пробежался взглядом по первому тексту:

«От царя и великого князя Алексея Михайловича всея Руси в Черкасск атаману донскому нашему, Корниле Яковлевичу Яковлеву. Ведомо нам учинилось от Фролки Разина, что брат окаянного Стеньки Разина, что Стенька сокровища да добро награбленное схоронил в тайном месте своём, и что дойти туда ни пешему, ни конному не можно, но от станицы Букановской, что на реке Растеряевке, что от Хопра и гоже от Дона путь берёт, пройти две версты на лодках по воде надобно, а у Бесова Камня выйти, и по левому берегу Бесово Логово отыщется. На том добро Стеньки отыскать надобно и вернуть на московский двор. А коли ты по сему нашему указу делать не станешь, и тебе быть от нас в великой опале. Писан на Москве, лета семь тысяч сто восемьдесят пятого года января в тридцатый день».

А ниже второй текст:

«Они опять спрашивают про источник! Десять тысяч мало! И ещё этот шлем… Сталин или Троцкий? Не могу понять до сих пор. СКР-сорок пять-шестнадцать-семьдесят шесть отправлен на полигон Арктика-двадцать три и уничтожен! Ф.Э.Д.»

Если последний абзац был Денису не понятен, то первый он изучил подробно. Дата, стоявшая на царском указе, соответствовала дате смерти Алексея Михайловича по стандартному летоисчислению. Денис предположил, что это был последний указ царя, возможно не приведённый в исполнение. Связь с Дзержинским тоже можно было логически обосновать: часть царских архивов с документами вполне могла перейти к НКВД после революции. Но почему Дзержинский отдельно переписал этот текст и спрятал его в столь необычном месте, в проёме стены общественного коридора, Денису было непонятно.

Он ни с кем не поделился своей находкой, хотя должен был сразу же рапортовать об этом начальству. Денис не мог объяснить даже себе, почему поступил так, но что-то внутри останавливало, говорило, что лучше сохранить подобное послание в тайне, и никому о нём не рассказывать. Когда он же тесно сблизился с Климовым, человеком, которому он мог довериться, он постеснялся говорить о находке. Прошло уже много времени с момента её обнаружения. И тот факт, что Денис не рапортовал об этом событии, безусловно, очернил бы его репутацию офицера ФСБ.

Денис попытался найти ответы на загадки послания, однако вместо этого только больше запутался. Пользуясь картотекой ФСБ, он нашёл информацию о засекреченном военном полигоне «Арктика-двадцать три», более того выяснил, что летом двадцать шестого года, на него действительно был доставлен объект, СКР-сорок пять-шестнадцать-семьдесят шесть, уничтоженный при испытании бомбы. На этом найденная информация заканчивалась. Настораживала Дениса дата этого события, ведь Дзержинский умер тоже летом двадцать шестого года. «Неужели и тут: последнее распоряжение? Не слишком ли много совпадений?»

А ещё Денис отыскал информацию о Чёртовом Логове в Волгоградской области. Пусть не Бесово, а Чёртово, пусть находилось оно не на Хопре, а в пойме Медведицы, но вновь пугали совпадения, а больше них история этого места. По данным, которые Денис отыскал в интернете, Чёртово Логово, было аномальным местом, где были зафиксированы случаи самовозгорания людей и почвы… Денис обратился за официальной информацией в архивы ФСБ, но они оказались засекречены! Даже он, со своим званием майора, не имел к ним доступа… Масштаб тайны увеличивался…

Денис, конечно же, давно нашёл на карте и станицу Букановскую, и реку Растерявку, недалеко от того места, где Хопёр впадает в Дон. Много лет он мечтал сам посетить это место и, быть может, отыскать клад Разина, о котором писал царь, хотя сам не особо верил в то, что тайник действительно существует. «А если бы существовал, наверняка его уже давно нашли!»

Но Денису хотелось какого-то неординарного события в его размеренной и до ужаса правильной жизни. А посещение Бесова Логова, хотя бы просто посещение, не обязательно нахождение клада или ответов на загадки истории, могло бы как раз-таки стать таковым событием.

Денис до сих пор не знал, говорить ли об этом жене или нет. Пока не решался. Он не был до конца уверен, что она сохранит это в тайне, всё таки женщина…