Текст книги "Глубокая тайна"

2

Фотоаппаратура была подготовлена заранее. Вооружившись верным «Никоном», Быков начал «охоту» за натурой и удачным ракурсом. Гориллы, свыкшиеся с постоянным присутствием людей, подпускали его сегодня ближе обычного, не проявляя тревоги или недовольства.

Кинг увел стаю к озеру, и лохматая компания расположилась на берегу, выбрав местечко под кронами деревьев, чтобы можно было наслаждаться отдыхом на траве и в сплетении ветвей, как в гамаках. Одни спали, другие чутко дремали, третьи приводили себя в порядок. Особенно охотно занимались этим самки, не забывая почистить своих малышей.

Быков с фотоаппаратом выбрал позицию подле семейной пары, которая чесалась и избавлялась от паразитов, помогая друг другу. То самец, то самка подставляли головы, давая возможность партнеру перебирать шерсть в поисках сора и насекомых. Морды их при этом выражали полнейшее блаженство, что спешил запечатлеть Быков на фотографиях. Произнеся в уме слово «морды», он тотчас заменял его на «лица». Уж очень гориллы походили на людей. Даже в те моменты, когда, отыскав в шерсти личинку или козявку, забрасывали их в рот и с аппетитом жевали.

Когда дело дошло до подмышек, к Быкову присоединилась Стелла и тихо сказала:

– Смотри, им нравится позировать. Они понимают, что ты их снимаешь. Манерничают, хитрецы.

– Несомненно, – согласился Быков, опуская фотоаппарат.

– Пойдем к Кингу, – предложила Стелла.

– Он меня не очень жалует. Вчера, когда я приблизился, поднял стаю и повел дальше, мне назло. Я видел, как он на меня косился.

– Со мной можно. Я хочу подружить вас.

– Что ж, давай попробуем.

Они направились к серебристоспинному вожаку, который, нахохлившись, неторопливо поедал побеги бамбука. Подтягивая ко рту длинными руками стебель за стеблем и перекусывая их пополам, он выедал сердцевину, выплевывая жесткие и волокнистые части. Быков был тише воды ниже травы, но Кинг поглядывал на него исподлобья, издавая рокочущие звуки, которые явно не выражали гостеприимства.

– Успокойся, – заговорила с ним Стелла мягко. – Это друг.

Кинг показал зубы и повертел головой, задранной к небу. Это означало, что он возражает.

– Друг, – повторила Стелла.

Быков молча наблюдал, ожидая, что будет дальше. Кинг неожиданно бросил измочаленный зубами побег, встал и раздвинул руками Стеллу и Быкова, давая понять, что ему не нравится, когда они стоят рядом. Оба подчинились, переглянулись и поджали губы, чтобы не расхохотаться.

– Кинг! – воскликнула Стелла укоризненно. – Ты ревнуешь?

Ничего не ответив на это, черный гигант вернулся на место и опять занялся бамбуком.

– Ты иди, Стелла, а я останусь, – предложил Быков тихо. – Кажется, он дал понять, что именно ему не нравится. Я с ним поговорю и пообещаю, что больше не дам поводов для ревности.

Она фыркнула:

– Слышали бы нас сейчас посторонние. Они бы решили, что мы рехнулись. Общаемся с обезьянами, как с равными!

– Но ведь так и есть, – сказал Быков.

– Считаешь нас сумасшедшими?

– Нет. Они – как мы. Ну почти как мы. Некоторыми нашими качествами не обладают, но, возможно, это даже хорошо. В чем-то они лучше людей. Честнее, во всяком случае.

– Я рада, что ты это понял, Дима, – сказала Стелла, прежде чем оставить его наедине с вожаком.

Кинг проводил ее взглядом и продолжил трапезу. На сидящего рядом человека он даже не смотрел, как будто его тут не было.

– Не дуйся, – попросил Быков. – Я не причиню вреда ни тебе, ни твоему племени. И со Стеллой у меня нет особых отношений. Дружим мы. И только.

Коричнево-желтые глаза Кинга обратились на него, как бы проверяя на искренность.

– Это так, – сказал Быков. – Я и твой друг тоже.

Разумеется, было бы преувеличением утверждать, что предводитель обезьян понимал человеческий язык. И все же что-то до него дошло. Ему было достаточно интонации, взгляда, посыла. А может, он распознавал настроение и мысли на каком-то своем, бессловесном уровне. Как бы то ни было, Кинг явно успокоился. Более того, он сорвал пучок сочных побегов и протянул их человеку: угощайся, мол.

Быков подношение принял и сказал:

– Знаешь, я сейчас не голоден, приятель. Лучше разреши мне тебя пофотографировать. На меня не смотри. Занимайся своим делом, а я буду заниматься своим.

Кинг увидел направленный на него объектив, выпятил грудь и принял горделивую позу. Не было никакого сомнения, что он по-своему понимал, что происходит. Быков в очередной раз подумал, что ученые определенно недооценивают умственные способности горилл. Взять того же Сэнди О’Делла, который ищет недостающее звено, объединяющее цепь развития от приматов к человеку! Очень похоже, что никакого промежуточного этапа и не было. Просто одни гориллы попали в благоприятные для развития условия, а другие – нет. Неслучайно же гомо сапиенс впервые возникли не где-нибудь, а в Африке, в самом ее сердце. И неслучайно негроидная раса имеет куда больше сходства с гориллами, чем европейцы и азиаты. Может быть, в этом все дело?

Пока Быков предавался размышлениям, изредка щелкая фотоаппаратом, к нему и Кингу приблизилась самка с маленьким пучеглазым детенышем. Самка расположилась рядом с вожаком, тогда как малыш шнырял вокруг, то гоняясь за стрекозой, то пытаясь соорудить себе лежак из бамбуковых листьев, то подбираясь к Быкову, чтобы снова и снова быть остановленным предостерегающим окриком матери. Кинг не смотрел на него, всем своим видом показывая, что ему нет дела до этой пузатой мелочи. Между тем другие самки, заметив маневр мамаши, тоже стали приближаться к вожаку, делая вид, что увлечены сбором бамбуковых стеблей.

Предчувствуя драматическое развитие событий, Быков снова взялся за фотоаппарат. Гориллы заинтересовались блестящим объективом. Некоторые подходили почти вплотную, осторожно трогали пальцами вызвавшую интерес штуковину. Ни одна обезьяна не проявила грубости или нетерпения. Стоило Быкову пробормотать: «Нельзя, нельзя», – как самки убирали руки. Вне всякого сомнения, они чувствовали, что человек находится под покровительством их лидера, и вели себя соответственно. Дисциплине, царившей в стае, могли бы позавидовать многие человеческие общества и коллективы.

Но продолжалась эта идиллия недолго.

Быков заметил, что одна самка, крупная, с клочковатой шерстью, не сводит глаз с молодой мамаши, отирающейся возле Кинга. Он мысленно окрестил ее Леди Макбет, тогда как другая стала для него Сольвейг.

Леди Макбет, пересаживаясь с места на место, добралась наконец до соперницы. Сначала она смотрела по сторонам, часто мигая и изображая полнейшее равнодушие. Потом, улучив момент, когда вожак отвлекся, изо всех сил ударила Сольвейг по спине. Быков думал, что пострадавшая постарается укрыться за спиной Кинга, но она оказалась вовсе не такой безобидной, какой выглядела. Сольвейг стремительно обернулась и, разинув пасть, кинулась на обидчицу, которая сразу съежилась, поджав под себя руки и ноги, но при этом подняла голову и громко завизжала. Зубы ее были оскалены. Кинг сел к ним спиной и зевнул.

Леди Макбет поняла, что ее трюк не сработал. Она рассчитывала, что, ударив Сольвейг исподтишка, спровоцирует ее на драку и тем самым навлечет на нее гнев вожака. Когда же этого не произошло, она перестала изображать из себя невинную жертву и дала отпор. Самки схватились врукопашную, кусая друг друга за плечи. Пока они вопили и катались по земле, подбежали еще две самки и тоже ввязались в драку. Теперь все четверо верещали, щипались, кусались и бегали с оскаленными зубами. Быкову приходилось то и дело сжиматься в комок и втягивать голову в плечи, потому что скандалистки раз за разом подбегали вплотную к сидящему в траве мужчине и даже перекатывались через него.

Стая собралась вокруг, наблюдая за стычкой. Только Кинг, который невозмутимо сидел в полутора метрах от дерущихся, даже не повернул к ним головы. Минут через пять драка утихла сама по себе. Зрители начали расходиться. Сольвейг, испуская короткие негодующие вопли, осталась на поле битвы. Если этим она хотела разжалобить Кинга и сказать ему, что ей досталось незаслуженно, причем больше всех, то напрасно. Он по-прежнему проявлял невозмутимое равнодушие. Тогда, пронзительно крича, Сольвейг бросилась вслед за Леди Макбет и ударила ее по ноге. Та, возмущенная, обернулась и с визгом перешла в наступление. Защищаясь, Сольвейг попятилась и нечаянно налетела на Кинга.

И тут наконец вожак проявил характер. Поднявшись на задние лапы, он яростно заревел, схватил подругу, поднял и отбросил с такой силой, что бедняжка кубарем покатилась по земле. Остальные присели и съежились, а потом кинулись врассыпную. Кинг же, не переставая рычать, погнался за Леди Макбет, которая на самом деле и являлась главной нарушительницей спокойствия.

Но расправы не последовало. Ситуация резко изменилась.

3

Следя за улепетывающей гориллой, Быков наткнулся взглядом на новых персонажей драмы, которой предстояло разыграться на берегу озера Джордж. Носороги. Их было восемь, и они находились на расстоянии каких-нибудь пятидесяти метров. Никто не заметил их приближения, поскольку они только что появились из-за гряды кустарников на пригорке. Это были те самые белые носороги, о которых рассказывала Быкову Хизер, когда уговаривала его отправиться в Африку вместе с ней. От своих так называемых «черных» собратьев они отличались вовсе не цветом, а размером, длиной рогов и широкими тупыми мордами.

У страха, как водится, глаза велики, и Быкову показалось, что самый большой из них был ростом со слона. Зато самый маленький носорог выглядел в точности как свинья. Судя по размеру и отсутствию рогов на носу, это был детеныш. Он потихоньку трусил, то и дело забегая вперед вожака.

Гориллы сгрудились в кучу, настороженно наблюдая за шествием гигантов. Те пока что не замечали обезьянью стаю. По своему носорожьему обыкновению, они шли с низко опущенными головами, жуя на ходу побеги растений.

– Что делать? – прошептала Стелла, подбежавшая к Быкову.

– Ничего, – ответил он. – Не волнуйся. Обезьяны бегают раза в два быстрее носорогов. Да и с чего бы им нападать? Они ищут место для своих грязевых ванн. Сейчас улягутся на мелководье и подставят бока птичкам… не помню, как они называются. Которые избавляют их от паразитов. Волоклюи, кажется. Как-то так.

Хизер, подбежавшая к нему с другой стороны, тоже была взволнована.

– Только бы эти здоровяки не прошлись по моей аппаратуре, – проговорила она, задыхаясь после вынужденной пробежки. Вы посмотрите на эти ножищи! Я прямо чувствую, как под ними земля трясется.

Но опасность подстерегала не камеры и микрофоны, оставленные без присмотра. Все было гораздо хуже.

Носороги, как и предсказывал Быков, уже начали заходить в воду, распугивая цапель и прочую мелкую живность. Но у детеныша имелись свои планы. Вместо того чтобы последовать примеру взрослых, он задрал голову, принюхиваясь и прислушиваясь. Если со зрением носорогам не повезло, то слух и обоняние у них отличные. И малыш хотел понять, что за странные звуки и запахи до него доносятся. Он почуял горилл.

А те не собирались оставаться в опасной близости от носорогов, известных своим вздорным и вспыльчивым характером. Кинг уже уводил племя в заросли, когда вслед им жалобно закричала Сольвейг. Брошенная на землю, она так и осталась на месте. Судя по тому, как она упала, проковыляв всего два или три метра, у нее была повреждена или сломана нога. На этот раз она закричала громче, уже не только для того, чтобы обратить на себя внимание, но и от боли. Будь это взрослая опытная самка, она бы припустила прочь на трех лапах, но молоденькая Сольвейг никогда не сталкивалась с настоящей опасностью и полагала, что Кинг обязан пожалеть ее и прийти на помощь.

Это была ошибка.

Стая не остановилась, продолжив отступление. Зато маленький носорог ускорил бег. Теперь он видел заинтересовавший его объект и спешил к нему со всей скоростью, которую позволяли ему коротенькие ножки.

Люди застыли, не зная, как реагировать на происходящее, что предпринять или ничего не предпринимать вовсе. Они, Сольвейг и маленький носорог оказались в углах воображаемого треугольника, стороны которого были примерно равны и составляли что-то около семи метров. До озера, где возились взрослые носороги, было гораздо дальше, однако там уже заподозрили неладное. Мамаша маленького носорога оглашала окрестности призывными криками.

Не обращая на них внимания, малыш на полной скорости приблизился к горилле. Восприняв это как нападение, она рявкнула и изо всех сил врезала ему мохнатой ручищей сбоку. Такому удару позавидовал бы любой боксер. Детеныш, весивший никак не меньше ста кило, рухнул в траву и заверещал.

Мамаша ответила ему утробным мычанием. Все стадо, которое до сих пор вело себя медлительно и лениво, бросилось быстрым галопом прямо на Сольвейг. Было видно, что носороги охвачены яростью. Они хрюкали и пыхтели на бегу, подобно диким свиньям; глазки их свирепо поблескивали, короткие хвосты стояли торчком, чудовищные рога были выставлены вперед.

Кинг уже бежал им навстречу, но было ясно, что ему и секунды не продержаться против живой лавины, катящейся по лугу. Понимал Быков также и то, что опомнившаяся Сольвейг никак не успеет скрыться от носорогов. Подчиняясь инстинкту самосохранения, она все же смогла прыгать на трех лапах, однако прозрение пришло слишком поздно. И ей, и Кингу было суждено погибнуть через полминуты или даже меньше того.

Быков с силой толкнул Стеллу, собравшуюся бежать к своим любимцам.

– Сидеть! – заорал он. – Не мешать! Я сам!

Сдирая на ходу с себя футболку, он бросился навстречу носорожьему стаду. Для животных это было полной неожиданностью. Поскольку Быков описал небольшую дугу, чтобы поравняться с негодующим детенышем, взрослые носороги решили, что видят перед собой настоящего обидчика. Сольвейг к этому времени затерялась в высокой траве, тогда как человек, выскочивший навстречу, был на виду. Не переставая кричать, Быков крутил над головой снятой курткой. Вожак рявкнул от негодования и ринулся на него.

Разумеется, Быков не собирался изображать из себя тореадора или тем более мериться с носорогом силой. Его задача состояла в том, чтобы отвлечь стадо на себя, и он с ней справился. Дальнейшее зависело от его проворства и от того, не угодит ли он ногой в нору, не споткнется ли о какое-нибудь неожиданное препятствие, не поскользнется ли на сочной траве. Одним словом, это была игра наперегонки со смертью.

Теперь все стадо, включая детеныша, неслось за Быковым. Это было все равно что слышать за собой мчащийся на всех парах поезд. Судя по тяжелому топоту, доносившемуся до Быкова, носороги неумолимо настигали его. Он не решался обернуться, чтобы не сбиться с шага, но чувствовал приближение грозной поступи. Ему даже казалось, что он уже ощущает спиной горячее дыхание.

Несколько раз Быков резко менял направление. Он думал, что таким образом сумеет оторваться от преследователей, но добился прямо противоположного результата. Дело в том, что носороги успели растянуться по равнине цепью, и всякий раз, когда беглец сворачивал вправо или влево, им ничего не стоило сократить разделяющее их расстояние.

Пришлось все же озираться, чтобы оценить свое положение. Когда Быков сделал это в очередной раз, он увидел, что его преследует один лишь вожак, тогда как остальные утратили запал и тянутся следом неспешной рысцой. Но и одного носорога было достаточно, чтобы расправиться с Быковым. Он напрягал все силы и все равно никак не мог оставить преследователя далеко позади. Более того, промежуток между ними неуклонно сокращался.

Два метра… полтора… один…

С бьющимся сердцем Быков неожиданно метнулся в сторону. Это было проделано очень вовремя. Подслеповатый и неповоротливый носорог с разгону промчался мимо. Когда же он опять стал настигать Быкова, тот снова повторил маневр и краем глаза увидел, что еще мгновение – и гигант поддел бы его рогом.

Раз за разом Быков ускользал из-под самого носа преследователя, вот только окончательно оторваться от него никак не удавалось. Разъяренный носорог продолжал гоняться за ним, и было незаметно, чтобы он устал, тогда как человека уже вымотала эта бешеная гонка. Быков чувствовал, что его надолго не хватит.

Положение усугублялось тем, что, пока Быков вилял и лавировал, отставшее стадо уже приближалось, чтобы прийти на подмогу своему вожаку.

4

Неизвестно, сколько это могло продолжаться. Быков выбился из сил и упал духом настолько, что готов был сдаться. Он не поверил своим глазам, когда увидел перед собой надежное убежище, способное защитить его от самого большого и свирепого зверя. Более того, именно габариты носорога служили порукой тому, что он не сумеет добраться до Быкова, когда тот юркнет под защиту огромного баобаба, лежащего перед ним. Судя по тому, что на нем совсем не осталось листвы, он упал давным-давно. С одной стороны обломанные ветки упирались в землю, благодаря чему под стволом оставался зазор примерно в полметра высотой. Этого было вполне достаточно, чтобы туда мог забраться взрослый мужчина.

С разбегу кинувшись наземь, Быков проскользнул под деревом и очутился на другой стороне. Маневр был совершен как раз вовремя, потому что в следующее мгновение гигантская туша врезалась в баобаб.

Даже громадного веса носорога оказалось недостаточно, чтобы хотя бы шелохнуть баобаб, не говоря уже о том, чтобы сдвинуть его с места или перевернуть. Быков нервно засмеялся, если это можно было назвать смехом. Теперь он мог перевести дух и хоть немного прийти в себя.

Лежащий ствол представлял непреодолимое препятствие для носорога. Как тот ни старался, ему не удавалось перебраться через дерево. Тогда он оббежал вокруг, чтобы атаковать врага с другой стороны. Быкову было достаточно вновь нырнуть под баобаб и выползти на другой стороне.

Сопя и роняя с морды лохмотья липкой слизи, носорог сделал попытку просунуть голову в зазор между стволом и землей. Ему хватило ума наклонить рог, однако это позволило ему втиснуть под баобаб лишь конец морды с шевелящимися губами. Дыхание, вырывающееся из ноздрей чудовища, вздымало тучи пыли и мусора. Носорог оглушительно чихнул.

– Будь здоров! – весело крикнул ему Быков.

Радость переполняла его. Он свободно проползал под стволом, тогда как для преследователя щель была слишком узкой. Удирая с одной стороны на другую, ничего не стоило обманывать носорога, как бы резво тот ни бегал вокруг лежащего дерева. Подобную игру можно было продолжать бесконечно. Сейчас следовало лишь дождаться, когда носорогу надоест всякий раз оставаться в дураках. Пока что он топал ногами, ревел и сверкал глазами, но запал должен был вскоре иссякнуть. В конце концов, Быков не причинил никакого вреда ни детенышу, ни стаду, ни вожаку. У всего есть свои пределы. Даже у мстительной злобы носорогов.

Так рассуждал Быков, не подозревая, что очень скоро его убежище превратится в западню. Он осознал, в какой переплет попал, только когда посмотрел по сторонам.

К баобабу приближались остальные носороги, обеспокоенные задержкой своего вожака.

Это было ужасное открытие. Все пути к отступлению оказались отрезанными. С одной стороны Быкова подстерегал вожак. С другой на него надвигались носороги размерами поменьше, но все равно достаточно большие, чтобы, пройдясь по человеку, оставить от него мокрое место.

Когда глазки одного из самцов отыскали Быкова, присевшего возле поверженного баобаба, он не раздумывая перешел с рыси на галоп. Земля задрожала. Быков проворно вскочил и, хватаясь за сучья, забрался на ствол. Носорог с разбегу ударил в дерево рогом. Быков расставил руки, чтобы сохранить равновесие. Вожак, пользуясь его растерянностью, положил морду на ствол и потянулся к его ноге выпяченными губами. Быков пробежал выше, туда, где ствол постепенно утоньшался.

Последовал второй толчок. Быков покачнулся и бросился обратно. Он понял, что держаться лучше возле корней, потому что там баобаб толще и массивнее. Правда, это не избавляло его от нависшей угрозы. Все носороги собрались вокруг, поочередно бодая и тараня дерево, приподнимаясь на задние ноги и стараясь добраться до бегающего наверху человека. Стало ясно, что рано или поздно они добьются своего. Быков не мог продержаться против целого стада, раскачивающего баобаб.

Сообразив это, он опять пробежался по стволу в сторону ветвей, а потом проворно спрыгнул на землю и стремглав понесся к озеру. Там было его спасение. Насколько он знал, носороги не умели плавать, а если и могли, то явно не с такой скоростью, как человек.

Животные не сразу разгадали его маневр, а когда разгадали, устремились за ним всей сопящей, хрюкающей и топающей оравой.

До озера было около ста метров. Всего лишь забег на короткую дистанцию. Однако удача повернулась к Быкову спиной. Перепрыгивая через куст, он зацепился ногой за торчащую ветку. Его перевернуло в воздухе. Земля полетела навстречу его широко раскрытым глазам. Он едва успел выставить перед собой ладони, чтобы не пропахать землю носом.

Кувыркнувшись через голову, Быков увидел, как задержавший его куст взметнулся, будто подброшенный взрывом. На его месте возникла туша носорога, похожая на катящийся обломок гранитной скалы.

Чтобы не быть раздавленным, Быков бросился в противоположную от озера сторону, то есть навстречу устремившимся к нему носорогам. Не ожидая от него такого фокуса, они тяжело пробегали мимо. Увлекаемые инерцией, животные безуспешно пытались резко затормозить или повернуть, чтобы достать Быкова рогами.

Между тем он понимал, что на сей раз далеко уйти не удастся. Он был совершенно измотан и больше не годился в бегуны даже на самые короткие дистанции. Вместо того чтобы удирать, он остановился и, пока носороги не успели обернуться, скрючился под смятым кустом. Укрытие было никудышное. Оставалось только надеяться, что преследователям сейчас не до того, чтобы искать его по запаху.

К счастью, расчет оказался верным. Сделав разворот на сто восемьдесят градусов, стадо побежало в обратном направлении. Один носорог пронесся так близко, что едва не наступил Быкову на ноги, не уместившиеся под кустом.

Глядя на их отдаляющиеся толстые зады с короткими хвостиками, он досчитал до пяти, после чего вскочил и побежал к озеру. Выигранное преимущество было слишком велико, чтобы носороги успели затормозить, развернуться и опять набрать скорость до того, как Быков достигнет воды.

Помня о крокодилах, он решил сократить свое пребывание в озере до минимума и постараться не заплывать далеко. Поэтому Быков не стал плыть на глубину, а нырнул и поплыл под водой с открытыми глазами.

Благодаря дайвингу, он научился нырять очень даже неплохо, так что вынырнул на поверхность метрах в двадцати пяти от того места, где стартовал. Носороги, не имевшие понятия об искусстве подводного плавания, бестолково толклись на покинутой полоске берега.

Быков беззвучно нырнул опять и преодолел еще метров двадцать. Появившись на поверхности, он решил, что третьего погружения будет вполне достаточно, чтобы без опаски покинуть озеро. Носороги уже укладывались на мелководье. Память у них была короткая. Стоило Быкову исчезнуть из виду, как они забыли о его существовании. Как говорится, с глаз долой, из сердца вон.

Главное – отплыть подальше, чтобы очутиться за пределами их близорукого поля зрения.

Быков нырнул снова, полагая, что делает это в последний раз. Плыть обутым и в одежде было не очень удобно. Глаза приходилось держать открытыми, чтобы случайно не налететь на крокодила, как это уже произошло недавно. Правда, крокодилы могли появиться и сбоку, и сзади, а видимость под водой была отвратительная. Толща воды просматривалась немногим больше, чем длина рук. По этой причине Быков не сразу увидел препятствие, возникшее перед ним.

Его ладонь уперлась в ровную гладкую поверхность, которая на ощупь напоминала бетонный блок. Но кому могло понадобиться привозить и топить бетонный блок в африканском озере? За все время пребывания в заповеднике Быков не заметил здесь никаких признаков строительства.

Он провел небольшую подводную разведку и наконец вынырнул, отплевываясь и делая глубокие вдохи. Пригнувшись, к нему спешили обе женщины. Им хватило ума держаться у самой кромки воды, чтобы скрыться от носорогов в зарослях тростника.

– Господи, как ты меня напугал, Дима! – пробормотала Хизер.

– Он настоящий герой, – сказала Стелла. – Дима, ты спас нас всех!

Это прозвучало слишком пафосно, поэтому Быков не удержался от сарказма.

– Я спас хромую обезьяну, – проворчал он.

Стелла Сноуден одарила его ледяным взглядом и отчеканила:

– Только начнешь думать о человеке хорошо, как он спешит исправить отношение к себе на отрицательное. Обезьяна, как ты ее называешь, не заслуживает такого отношения.

– Извини, – сказал Быков. – Сорвалось. Я не имел в виду ничего плохого. Она ведь действительно… гм… не человек. Короче говоря, на самом деле я рад, что Сольвейг не пострадала…

– Сольвейг? – переспросила Стелла. – Так ты ее зовешь?

– Ну да. А что, неподходящее имя?

– Очень даже подходящее. За это я готова простить тебе твою грубую выходку. Нет, Сольвейг не пострадала. Благодаря тебе, как я уже сказала.

– Может быть, вы позже обменяетесь любезностями, друзья? – нервно произнесла Хизер, все это время глядя в ту сторону, где принимало ванны стадо носорогов. – Рано вы успокоились.

– Ты права, – согласилась Стелла. – Нужно уходить отсюда.

– Минутку, – сказал Быков, озираясь. – Я хочу пометить это место.

– Зачем? – удивилась Хизер.

– Я нашел в воде кое-что необычное.

– Что? – спросили подруги хором.

– Напоминает ступени. Очень широкие и гладкие. – Быков ткнул пальцем в сторону озера. – Они ведут на глубину. Или, наоборот, из глубины на поверхность.

– Вздор, – поморщилась Стелла. – Как такое может быть? Кому понадобилось строить ступени в озере?

– Вот и я себя спрашиваю. Кому и зачем? Кто-нибудь знает происхождение озера Джордж?

– Тебе просто показалось, Дима, – предположила Хизер.

– Показалось? Смотри…

С этими словами Быков зашел в воду по грудь, нащупал ногой ступеньку и спустился ниже.

– Просто скальный уступ, – отмахнулась Стелла. – Пойдемте отсюда. Пора в лагерь возвращаться. Вон Сэнди идет. Сейчас направится к нам и попадется на глаза носорогам. Скорее, скорее.

Быков не стал спорить, но остался при своем мнении. Он действительно наткнулся на лестницу и собирался выяснить, для чего она здесь и куда ведет.