Текст книги "Последняя тайна Египта"

Поправившись, он потянулся через стол, чтобы ободряюще коснуться руки Сабрины. Она ответила ему несколько натянутой улыбкой. Было заметно, что оговорка Петрова не осталась не замеченной ею.

Он отпустил ее холодные пальцы и снова взялся за игрушечный кораблик.

– Знаешь, что это такое?

Она кивнула:

– Конечно. Точная копия корабля, найденного в 1954 году вблизи южного основания пирамиды Хеопса. Сначала археологи решили, что наткнулись на кучу досок, и не придали им значения. Ведь пропитанные специальным составом доски сохранились настолько хорошо, что их приняли за какие-то заготовки недавнего времени. Потом ученому бросилось в глаза то, как тщательно они уложены, и он догадался, что имеет дело с деталями судна из ливанского кедра. Им было более четырех с половиной тысяч лет!

– Все так, – согласился Петров, продолжая развлекаться с корабликом. – А дальше? Какие выводы были сделаны? Зачем было собирать корабль так далеко от Нила? И ведь это был не единичный случай. – Он сдержанно усмехнулся. – В Гизе нашли полусгнивший остов очень похожего корабля. И на храмовых фресках можно увидеть такие же корабли возле пирамид. Они что, по песку плавали?

Сабрина рассмеялась словам шефа, предполагая, что он шутит с ней.

– Нет конечно, Серджио. Это ритуальный корабль. Он был предназначен для посмертного путешествия фараона на небо. Без этого он не смог бы добраться до солнца.

– Такова теория, – произнес Петров. – Одна из тех, которые нам предстоит разрушить. – Он оставил в покое кораблик с высоко загнутым носом и кормой и торжественно скрестил руки на груди. – Сейчас, Сабрина, я скажу то, чего еще никому не говорил. Даже тебе. Хотя ты и так единственная, кто посвящен в мои планы.

– Выходит, не совсем? – спросила Сабрина. – Есть что-то, чего я еще не знаю?

– В знак особого доверия я открою тебе свою последнюю тайну. Ты уже знаешь, что именно мы ищем. Но ты до сих пор не имеешь представления об истинном предназначении таких вот кораблей…

Петров тронул пальцем свою игрушку и стал толкать ее по столу, как по водной глади.

Глава четвертая. Команда в сборе

1

Двухчасовая прогулка по Нилу оказалась куда приятнее, чем ожидал Быков. Вода дарила прохладу, а из фелюги открывался прекрасный вид на Каир. Издали он выглядел намного красивее, чем вблизи. Сочетание высоких современных зданий и мечетей придавало городу неизъяснимый восточный колорит.

Но Быков предпочитал любоваться Нормой. Загорелая, в белой футболке и коротких шортах, она была просто сногсшибательна. С трудом верилось, что он не только получил возможность обладать этой женщиной, но и к тому же инициатива исходила от нее.

Чтобы лодочник не слишком откровенно пялился на Норму, она села к нему спиной, вот только это мало помогало. Когда она пожаловалась, что египтянин прожжет взглядом футболку на ее спине, Быков грозно свел брови и предупредил:

– Парень, ты лучше за парусом своим следи! Здесь тебе не кино.

Лодочник натужно сглотнул и потупился. Предупреждение Быкова прозвучало достаточно убедительно. С этой минуты взгляды, которые он исподтишка бросал на Норму, стали короткими и почти незаметными. Требовать от темпераментного египтянина большего было нельзя. Он ловко развернул фелюгу и направил ее к пристани.

– Вот и конец нашего романа, – сказала Норма, качая загорелой ногой, заброшенной на другую ногу. – Жалеешь?

До индивидуальных собеседований оставалось чуть больше часа. Общее собрание было назначено на девять вечера. Таким образом, экспедиция должна была начаться очень скоро.

– Нет, Норма, не жалею, – ответил Быков. – Ведь этого хочешь ты. Я рад, что получилось по-твоему.

Он кривил душой. Ему было жаль, что их близкие отношения подошли к концу. С другой стороны, начиналось что-то новое, неизведанное. Это не могло не воодушевлять.

Похоже, его готовность принять ее условие разочаровало Норму. Она замкнулась, стала неразговорчивой и не проявила желания прогуляться вместе по городу перед собеседованием. Быков, предоставленный себе, вернулся в отель, принял душ, переоделся и отправился по указанному адресу. Явившись на несколько минут раньше срока, он был принят ровно в шесть тридцать. Перед этим из кабинета вышел незнакомый Быкову мужчина и, не глядя по сторонам, промаршировал к выходу. Секретарша объявила, что можно заходить.

Переступив порог кабинета, Быков увидел перед собой человека неопределенного возраста. Откинувшись на высокую спинку кресла, он сидел за массивным письменным столом на двух тумбах с витиеватыми резными украшениями. Длинные, по плечи, волосы мужчины были не то что седые, а какие-то бесцветные, точно паутина. Один его глаз был слегка темнее другого и смотрел бесстрастно, как если бы принадлежал мертвецу. Лицо обладателя этого неживого глаза было неестественно гладким, хотя далеко не молодым. В общем, он производил сильное впечатление.

– Мистер Петров? – спросил Быков, поздоровавшись. – Или я должен называть вас Петроу, с ударением на первом слоге?

– Будет достаточно имени, – ответил Петров, делая приглашающий жест. – Садись, Дима. Будем общаться на западный манер, без лишних формальностей. Если мне что-то от тебя нужно, то это дисциплинированность и профессионализм.

Быков опустился на предложенный стул, стоявший точно по центру от стола.

– Сабрина обещала, что ты введешь нас в курс дела, – заговорил он. – Пока что мне известно об экспедиции слишком мало, чтобы обещать что-то. Я не знаю ни условий, ни цели, ни размера оплаты.

– Всему свое время, – ответил на это Петров, слегка обозначив улыбку на губах. – Сперва мы побеседуем немного, чтобы я мог составить о тебе представление. Я доверяю Сабрине и ценю ее умение разбираться в людях, но предпочитаю видеть сотрудников собственными глазами.

«Одним глазом», – мысленно поправил его Быков, успевший заметить, что в левую глазницу собеседника вставлен стеклянный протез, придающий его взгляду отсутствующее выражение. Обратил он внимание и на еще одну особенность лица сидевшего напротив мужчины. Несмотря на разгар лета, оно было совершенно не тронуто загаром, а оставалось нежно-кремовым, как будто никогда не испытывало на себе воздействия солнечных лучей. Означало ли это, что Петров проводил бо́льшую часть времени в тени своего старомодного кабинета или же просиживал в гробницах фараонов?

Быков не успел ответить на возникшие в голове вопросы, потому что Петров заговорил снова.

– Дима, – сказал он, – твое участие во множестве познавательных и рискованных проектов достойно уважения. Что смущает меня, так это большой разброс твоих интересов. Мне непонятно, как можно одновременно увлекаться строительством казачьих лодок и нырять в поисках Атлантиды.

– Это не увлечение, Сергей, – мягко возразил Быков. – В первую очередь я фотограф. Все остальное прилагается.

– Гм. Это настораживает. Как я могу ожидать самоотверженности от работника, который никогда не интересовался делом всей моей жизни?

– Имеются в виду пирамиды?

– И они тоже, – утвердительно кивнул Петров. – В том числе.

Они говорили на своем языке, что облегчало общение. Когда пользуешься чужим языком, пусть даже хорошо владея им, ты все равно невольно переводишь про себя то, что намереваешься сказать, потому что мозг не умеет иначе. В данном случае этого барьера не существовало.

– Мне случалось проводить по многу недель в подземельях, – сказал Быков. – Под бассейном Амазонки, в Антарктике и в других местах. Это для меня не проблема.

– Я не это имею в виду. – Петров хотел было досадливо поморщиться, но в последний момент сдержался, и черты его лица сохранили бесстрастную неподвижность. – Что тебе известно о пирамидах? Хотя бы в общих чертах?

– Ну…

Прежде чем ответить, Быков получил мысленный доступ в архивы своей феноменальной памяти. Там много чего было. И принцип знаменитого «золотого сечения», использовавшийся древними зодчими при расчете соотношения сторон пирамиды. И метод ориентации граней по звездам в момент их восхода и захода в северной части небосвода. И те немалые суммы, которые тратились на закупку чеснока и лука для рабочих, чтобы повышать их энергию и работоспособность.

– «Ну» – это не ответ, – произнес Петров, в голосе которого прорезались жесткие диктаторские нотки. – Можешь ты, например, сказать, кто возводил пирамиды? Солдаты? Или невольники?

Быков пожал плечами.

– Точно это неизвестно, – сказал он. – Но Геродот писал, что фараон Хеопс заставил строить свою пирамиду весь народ, разделив его на две части. Одни доставляли к берегу Нила блоки из каменоломен, другие занимались их перевозкой. Работало по сто тысяч человек.

– Я бы прибавил к этой цифре еще тысяч двадцать, – обронил Петров, заинтересованно слушавший Быкова.

– Как скажешь. Пусть будет сто двадцать. Правда, они трудились лишь три месяца в году, во время разлива Нила, когда прекращались работы на затопленных полях… Так, что еще? – Быков почесал голову. – На дорогу к месту строительства уходило десять лет, а времени на возведение самой пирамиды – в два раза больше. Глыбы вырубались в ближайших горах…

– В Мукаттамской, – уточнил Петров.

– Там же происходила шлифовка и полировка камня, – продолжал Быков. – Критерий был один: чтобы между блоками невозможно было просунуть лезвие ножа. Когда их погружали на салазки и тащили, под полозья лили воду, чтобы уменьшить трение…

– В воду добавляли масло!

«Хорошо еще, что он не уточняет, какое именно, – иронично подумал Быков, – оливковое или коровье. Скрупулезный, черт! И дотошный! Но мне в нем это как раз нравится…»

Быкова уже начала увлекать эта игра. Конечно, он не являлся специалистом, но неужто ему не хватит эрудиции, чтобы оставить Петрову возможность лишь для мелких придирок и поправок?

– А как затаскивали глыбы наверх? – осведомился Петров, тоже вошедший в раж. – Есть предположения?

– Насыпали земляные валы и сооружали платформы, я думаю. Затем разрушали. И так сколько понадобится. Отделку начинали сверху и постепенно спускались к основанию. – Быков плавно повел рукой. – Вряд ли ошибусь, если предположу, что вокруг пирамид возникали поселки, в которых жили строители.

– Есть забавная деталь, – сказал Петров, забывший при этом улыбнуться. – Подражая фараонам, строители – я имею в виду инженеров, архитекторов, чертежников – сооружали пирамиды и для себя, только маленькие. Даже рисунками их украшали.

– А мумии? – удивился Быков. – Их бальзамировали?

– Нет, конечно, – ответил Петров. – Горная ароматическая смола ценилась не меньше золота. Кстати, в Европе тоже. Когда началось разграбление усыпальниц, некоторые деятели вывозили мумии из Египта и продавали их аптекарям, которые потом торговали целебной смолой и наживали на этом состояния. Сами европейцы произвести нечто подобное не сумели. Секреты бальзамирования оберегались пуще государственной тайны. Жрецы передавали их по наследству.

– Но Геродоту удалось проведать некоторые моменты, – возразил Быков. – Не берусь за точность формулировок, но писал он примерно следующее: «Сперва извлекали через ноздри мозги. Затем очищали мертвеца от внутренностей, оставляя сердце и почки. Тело промывали пальмовым вином и растирали благовониями. Заполняли пустой живот благовониями, зашивали и держали труп в растворе соды неделю. После чего бинтовали просмоленным полотном и укладывали в саркофаг. На подготовку тела и бальзамирование уходило около двух месяцев».

– Ого! – оценил Петров. – Отличная память. Даже я не смог бы процитировать точнее.

Быков улыбнулся:

– Будем считать экзамен законченным?

– Это был не экзамен, Дима. Признаюсь, ты меня приятно удивил. Я приглашаю тебя принять участие в моей экспедиции. Ты этого достоин. Я смогу платить в месяц полторы тысячи долларов, независимо от результатов поисков. Все расходы на питание и проживание за мой счет. Снаряжение тоже мое. В случае успеха можешь рассчитывать на приличную премию, Дима. Устраивает?

– Могу я узнать, что мы, собственно говоря, будем искать?

– Я расскажу об этом на общем собрании.

Быков встал.

– Спасибо за доверие, Сергей. И за познавательную беседу. До сегодняшнего дня я не мог взять в толк, куда девались все эти египетские мумии, которых должно быть гораздо больше, чем их существует.

– Причина этого заключается не только в хищениях, – произнес Петров, улыбчиво дернув уголком губ.

– В чем еще? – пожелал узнать Быков.

– Некоторые оживали, – был ответ. – Если верить свидетельствам очевидцев. А у меня нет оснований подвергать их утверждения сомнению.

Быков слегка поежился, будто ощутив холодное дуновение сквозняка, которого в комнате не было и быть не могло, учитывая жаркую безветренную погоду.

– Ты серьезно? – спросил он.

– Я похож на шутника? – в свою очередь спросил Петров.

Нет, он нисколько не походил на любителя шуток и розыгрышей.

– Если я скажу, что не верю в оживших мумий и прочую загробную мистику, то буду исключен из состава экспедиции? – поинтересовался Быков.

– Нет, – успокоил его Петров. – Вовсе нет. Твои внутренние убеждения меня не касаются. К тому же у тебя появится возможность пересмотреть свои взгляды, Дима. В самом ближайшем будущем. Так что жду на собрании. А теперь…

Последовал выразительный взгляд на дверь. Быков развернулся и вышел.

2

Комната для совещаний была выдержана в том же духе, что и само здание, помнящее времена британского владычества. Камин с канделябрами на мраморной полке, несколько потемневших от времени полотен на стенах, отделанных дубовыми панелями, овальный стол под тяжело нависающей хрустальной люстрой. Сидели присутствующие на не очень удобных квадратных полукреслах, сдвинуть которые с места женщины не могли без помощи мужчин. Под ногами у них лежал толстый персидский ковер, расстеленный поверх паркета. Мобильные телефоны, выложенные на стол, смотрелись странно. Мужчин хотелось переодеть в твидовые сюртуки с выпирающими крахмальными манжетами, вручить каждому по трости и сунуть им в пальцы дымящиеся сигары. На женщинах неплохо смотрелись бы длинные платья с зауженной талией, дополненные всякими чепчиками и панталонами, или что там еще они носили в девятнадцатом веке.

Всего, считая Серджио Петроу, в комнате находилось восемь человек, причем стол был настолько велик, что все они сидели на приличном расстоянии друг от друга, не соприкасаясь локтями. Люстра, сиявшая над головами, отбрасывала глубокие тени на лица.

Стараясь не тревожить компаньонов слишком пристальным взглядом, Быков осторожно присматривался к ним.

Начальник экспедиции выглядел еще более бесстрастным и невозмутимым, чем во время недавнего собеседования. Перед совещанием он принял у себя каждого из новичков и, похоже, одобрил все кандидатуры, раз собрал их вместе за одним столом. Как он сам отметил в беседе с Быковым, это означало высочайшую степень доверия к Сабрине.

Она сидела по правую руку от Петрова, собранная, официальная и деловитая. Ее волосы были зачесаны назад и собраны там в такой тугой узел, что голова казалась непропорционально маленькой в сравнении с плечами, расширенными деловым костюмом. Она была красива той стандартной красотой, которая всецело зависит от времени и моды. Художники прошлого нашли бы ее рот слишком большим, а нос – слишком маленьким. Быкову она нравилась. И в глубине души он жалел, что так поспешно отдал предпочтение Норме. Сабрина казалась ему более глубокой и цельной натурой. Кроме того, Быкову импонировало то, как много она знает о деле, которому посвятила свою жизнь. Она была не просто женщиной – она была ученым, и общение с ней, несомненно, было бы куда более интересным и познавательным, чем общение с ее младшей подругой.

Правда, Норма обладала такими несомненными качествами, как задор, отвага и пренебрежение к общепринятым рамкам морали. С ней было легко и весело. Она была как праздник. Но долго ли вы способны находиться в праздничном настроении? Оно не для ежедневного потребления. Еще только когда эта женщина пришла в гостиничный номер Быкова, он знал, что это всего лишь приключение, а не что-то большее. Норма честно предупредила его об этом и ничего не требовала взамен. Означало ли это, что их не вполне партнерские отношения закончены? Быкову хотелось на это надеяться. Было бы мальчишеством продолжать встречаться с Нормой в полевых условиях, где жизнь каждого участника экспедиции на виду. Вряд ли это понравилось бы Петрову, да и остальных подобный роман только сбивал бы с толку и наводил бы на всякие ненужные и даже вредные мысли.

Ведь в команде присутствовали и другие мужчины.

Помимо Быкова и Петрова, их было четверо.

Геолог Стефан Вондрачек, видный, крупный блондин с великолепными белоснежными зубами, которые он охотно обнажал в улыбке. Свою излишнюю упитанность Стефан компенсировал хорошо развитой мускулатурой, выделяющейся под обтягивающей рубашкой поло с короткими рукавами. Ему было под сорок или даже больше, хотя прическа со взбитой челкой придавала ему мальчишеский вид. Несомненно, он нравился женщинам. Из-за инстинктивной ревности Быков был готов отнести Стефана к разряду никчемных красавчиков-плейбоев, однако характеристика, данная Сабриной, свидетельствовала об обратном. У Стефана Вондрачека был отличный послужной список, до Египта он успел успешно поработать в предгорьях Тибета, на Кавказе и в Долине Смерти. Он явно знал свое дело, ну а смазливость и улыбчивость являлись чисто внешними признаками, по которым не стоит судить людей. Быков давно убедился в справедливости этой простой истины.

Кстати говоря, еще один славянин, затесавшийся в компанию, тоже поначалу пришелся ему не по душе. Это был мужчина лет тридцати пяти, выглядевший значительно старше из-за каких-то мертвых, бесцветных глаз. Он разговаривал тихим голосом и не принимал участия в обсуждении организационных вопросов, держась особняком и взирая на остальных, как на детишек, играющих в свои глупые игры. Однако очень скоро выяснилось, что такие основания у этого человека имелись.

Звали его Влад Рушич. Никто толком не мог понять, какие обязанности на него возлагаются, пока Петров не представил его собравшимся как ответственного за безопасность экспедиции. Вот тогда-то Быков понял, откуда ему знаком этот взгляд, в котором не наблюдалось искорок живого человеческого интереса. Однажды ему довелось лететь в самолете с парнями из частной военной компании, которые возвращались откуда-то из Южной Америки домой. Они разговаривали, выпивали, посматривали на девушек и даже шутили, однако глаза их были абсолютно пустыми. Влад Рушич был из этой породы. Человек войны. Он коротко стригся и одевался во все черное. Насколько понял Быков, в его распоряжении имелось огнестрельное оружие.

Второй дайвер был высок и напоминал телосложением волейболиста. Жюль Дастин, так его звали. Кроткий взгляд ореховых глаз, длинные тенистые ресницы. Лицо его было грубым, к тому же он носил окладистую бороду и разговаривал хриплым басом, но все равно во внешности и манерах его сквозило нечто женственное, мягкое. К удивлению Быкова, он мало интересовался дамами, слушал Петрова подчеркнуто внимательно и даже делал какие-то пометки в блокноте, будто старательный ученик, опасающийся перепутать или забыть что-либо. Жюлю было около сорока. Он был невысок, но жилист и крепок. В его обязанности, помимо подводных поисков, входило техническое обеспечение экспедиции.

Список завершала супружеская чета британцев, мистер и миссис Старки, Пол и Элси, хотя на совещании присутствовала только Элси, поскольку мужа задержали дела и он должен был прибыть в Каир лишь под утро. Основной их профессией была археология, причем в Египте они находились впервые. Успев познакомиться с характером шефа, Быков не удивлялся этому. Как видно, Петров полностью полагался на свои знания, а остальные участники были нужны ему лишь в качестве рабочих инструментов, беспрекословно выполняющих порученные задания.

Элси Старки была рослой женщиной среднего возраста, с постриженной под горшок шевелюрой, тронутой сединой, и светлыми глазами на грубоватом обветренном лице. Во время совещания она высоко держала голову и излучала уверенность в себе. Представляясь коллегам, она призналась, что они с мужем мало смыслят в египтологии, но быстро учатся и надеются принести пользу коллективу. Петров покровительственно улыбнулся и заверил, что от них будет достаточно общих познаний в археологии. После этого он сказал:

– Как я уже говорил каждому во время собеседования, ваши профессиональные навыки важны, однако еще важнее, чтобы вы точно и в срок выполняли все, что вам будет поручено. За теоретическую базу отвечаю я. Вы нужны мне как практики. Одним из главных критериев при отборе кандидатур были отличное здоровье и физическая сила. Не знаю, как долго, но нам придется хорошо потрудиться, в том числе как землекопам или шахтерам. Могу заверить всех, что искомая цель оправдывает средства. Как я уже намекал, нам предстоит совершить грандиозное открытие.

– Хотелось бы знать, какое именно, – обронил в тишине Вондрачек и вежливо улыбнулся.

Быков ожидал, что Петров снова начнет напускать туману и уклоняться от прямого ответа, но ошибся. Видимо, пришло время назвать вещи своими именами. Петров расправил плечи и вытянул шею, чтобы придать себе величественную осанку. Потом отчеканил:

– Мы подарим миру новые пирамиды.

– Насколько я понимаю, они находятся под водой? – быстро спросила Норма.

Быков подумал, что вывод она сделала вполне логичный. Не зря же в экспедицию было включено сразу два дайвера, да еще и для самого Быкова был закуплен третий, запасной комплект снаряжения для подводного плавания.

Однако Петров отрицательно повел подбородком из стороны в сторону.

– Под водой находится только вход, – сказал он. – Вот почему нам понадобятся усилия аквалангистов. Этот вход нам предстоит найти. Известно лишь примерное месторасположение.

– В таком случае пирамиды находятся под землей, – пробормотал Быков. – Иначе они давно были бы обнаружены. В наши дни мышь по земле не проскочит незамеченной.

– Совершенно верно, – согласился Петров.

– Погодите, – нахмурился Жюль Дастин. – Это что же получается? Египтяне рыли котлованы, возводили в них пирамиды, а потом засыпали их… Бессмыслица какая-то получается…

– Может быть, они строили пирамиды вверх ногами? – предположила Норма. – Вершинами вниз?

Гипотеза была настолько абсурдной, что даже Рушич с любопытством посмотрел на Норму, как бы решая про себя, в своем ли она уме. На неподвижном лице Петрова не отразилось никаких эмоций. Покачав головой, он сказал:

– Пирамиды были самые обычные, если такое определение применимо к столь грандиозным постройкам. Дело не в этом. Не буду проверять вашу сообразительность и испытывать ваше терпение, друзья. Открою вам тайну. Представьте себе, что владычество фараонов длится много веков. Те из них, которые выстроили себе пирамиды, давным-давно исчезли из памяти народа. А тут новому фараону вздумалось соорудить себе усыпальницу, причем побыстрее и подешевле. Как он поступит?

– Снесет старую пирамиду и возьмет от нее камни на строительство.

Это высказался военный специалист экспедиции, на которого обратились все взгляды присутствующих. Затем все уставились на Петрова, ожидая от него подтверждения или опровержения сказанного.

– Совершенно верно, – произнес он. – Именно так поступали фараоны. Сооружения предшественников сносились, а материал шел на строительство новых пирамид.

– Как же можно искать то, что уже не существует? – удивился Вондрачек.

– Фундаменты оставались нетронутыми, – пояснила Сабрина, опередив шефа.

– Что важного могут содержать в себе фундаменты? – спросила Норма.

– Все, – ответил Петров. Сделав значительную паузу, он закончил мысль: – Сами захоронения оставались в полной сохранности, потому что египтяне оберегали покой усопших предков. Пирамиды разбирались предельно тщательно, после чего саркофаги перемещались под землю, причем со всеми атрибутами. Фактически усыпальницы воссоздавались заново.

– Кому принадлежит эта остроумная научная теория? – полюбопытствовала Элси Старки.

– Да, кому? – поддержал ее француз.

Петров бесстрастно посмотрел на них и сказал:

– Это не теория. Это факт. Не более поразительный, чем другой, который вы сейчас услышите. – Петров медленно поднялся с кресла, подчеркивая важность того, что собирался сообщить присутствующим. – Все пирамиды, построенные в Долине царей, сообщались с Красным морем посредством судоходного канала. Именно по нему умершие должны были отправляться в свое последнее путешествие к солнцу. И такое путешествие описано в так называемой «Книге мертвых», которую было бы правильнее называть «Книгой возрождения».

– Какое расстояние от моря до долины? – деловито осведомился Влад Рушич.

– Сто пятьдесят четыре километра, – был ответ. – Если по прямой.

– Почти сто миль. Гм. И ради чего он был нужен, этот канал?

– Подземный канал, – поправил Петров. – Имитирующий подземное царство, по которому странствует душа, прежде чем попадет на свет. Путешествие это, от начала и до самого конца, проходило на большой лодке. Вот зачем понадобился судоходный канал. Чтобы мог двигаться погребальный корабль. Думаю, кроме покойника, на нем размещалась команда гребцов, слуг и жрецов. Мы это выясним.

– Рассчитываешь найти такой корабль? – спросил Быков.

– В идеальном варианте. Но на стенах подземного хода имеются рисунки, подробно описывающие ритуал.

– Откуда это известно? – раздалось сразу несколько голосов. – Кто-то видел рисунки? Значит, кто-то побывал в этом подземелье? Почему наука ничего не упоминает о нем?

– Наука обычно оперирует привычными фактами, – пояснил Петров. – Строго ограниченный набор, из которого все собирают собственные конструкции, хоть и отличающиеся друг от друга, но слепленные из одного и того же. Когда станет известно о канале, найденном нами, ученые очень скоро перестроятся и перепишут историю. Канал существует. Я твердо это знаю. Очень скоро узнаете и вы. А пока… – Петров выдержал довольно продолжительную паузу. – Пока наша цель должна храниться в строгой тайне. И чтобы ни у кого из вас не возникло соблазна поделиться информацией с посторонними, сейчас вы оставите свои телефоны и другие гаджеты Сабрине. Вся связь будет осуществляться через меня.

По комнате пробежал недовольный ропот.

– Когда выезд? – спросил Рушич.

– На рассвете. В пять часов утра. Мы бы сделали это прямо сейчас, если бы не досадная задержка девятого участника…

Все посмотрели на Элси Старки, которая не придумала ничего лучше, чем пожать плечами.

Пауза была недолгой.

– Телефоны, пожалуйста! – провозгласила Сабрина, вставая. – Можете предупредить близких, а потом я спрячу телефоны в сейф.

– Слабая мера безопасности, – заявил Рушич. – У многих есть ноутбуки и планшеты.

– Ими займешься ты, Влад, – сказал Петров. – Конечно, конспирация не полная, но лучше что-то, чем ничего. Под замок всех не посадишь.

– А надо бы, – хмыкнул военспец. – Чтобы наверняка.

Он не постарался обратить свои слова в шутку, а если бы и сделал это, то все равно никто не засмеялся бы. Быков из духа противоречия подумал, что неплохо бы отказаться сдавать мобильник и таким образом выйти из состава экспедиции. Но он не сделал этого. Любопытство оказалось сильнее возмущения. По-видимому, остальные испытывали то же самое, потому что принялись звонить домой, объясняя, что некоторое время не будут выходить на связь.

Серджио Петроу наблюдал за ними, и один его живой глаз светился торжеством победителя.