Текст книги "Босса-Нова и русские деньги"

12. Тут вам не там

Матвей Корешков дорогу от станции метро нашел быстро. Вверх по Лубянке и, не доходя до бульваров, в переулок направо. Офис «Лексиса» располагался на третьем этаже. Лифт не работал, и Максим быстро, по-молодому взлетел по широкой, но обшарпанной лестнице к дверям.

Михаил Картузов – основатель, директор и хозяин «Лексиса» – встретил его у дверей и приветствовал по-дружески тепло, хотя в последний раз они виделись несколько лет назад.

Михаил был выплеснут на улицу перестройкой. До этого зловредного времени он честно трудился на ниве госбезопасности, присматривал за потенциальными шпионами и время от времени выезжал в служебные командировки по стране, когда это диктовалось интересами этой самой службы.

Как-то внезапно получилось, что работы не стало. Возникла немного странная и непонятная дружба со старыми противниками, если не сказать врагами. Шпионы сами собой кончились и стали называться консультантами. Из закатных стран раздавались здравицы и приветствия в адрес руководства страной, которое реагировало на них для Михаила неожиданно: оно им верило! Семьдесят лет до этого не верило, а теперь, как говорят на флоте «все вдруг» – раз и поверило! Оборотная сторона веры – любовь. И она, эта любовь, не замедлила возникнуть. Русский мудрый народ не зря утверждает, что любовь зла! Имея в виду, что можно случайно, не разобравшись, полюбить и козла. Нет, не скотинку с таким именем, а реального человека с козлиными свойствами. Которому каждый вслед думает: «Куда прешь, козел?!»

А разбираться в тонкостях, кто козел, а кто нет, стало некому. Не стало в компании надежды, любви и веры, матери их Софьи. Мудрость, она же Софья, покинула области управления. Михаила и сотни других подобных специалистов, знакомых с нею и работающих на нее, попросту уволили, пожелав сквозь зубы счастливого пути в рыночную экономику.

Навыки у уволенных были, разумеется, очень специфические. Ну, например, один генерал, до того ловко сплавлявший за рубеж вредных обществу диссидентов, стал советником самого заядлого пропагандиста и защитника этих диссидентов. Помогло генералу устроиться удобно и на высокую зарплату доскональное знание предмета.

Другие, не менее знаменитые чины, наводившие в свое время смертный ужас на своих противников из так называемого свободного мира, стали мирными гражданами на пенсии, рассказывающими друг другу тайные истории, которые при нашей жизни никогда не увидят зрители и не прочитают читатели.

Третья группа, выйдя из несправедливого заточения, бросилась писать воспоминания, презрев подписку о неразглашении, данную несуществующему уже государству. Да кто их за это осудит?

Но это все пенсионеры. А что прикажете делать свежим, здоровым, деятельным и полным сил молодцам?

Картузов, будучи по второй профессии водолазом, тренером боевого самбо и даже неоднократным чемпионом по поднятию тяжестей своего прежнего управления, имел, помимо завидного физического развития, определенные организационные навыки и привычку управлять людьми. Поэтому ему очень быстро пришла в голову естественная мысль – сделать свою охранную фирму. Так появился «Лексис». Название это, по мнению Михаила, при переводе с латыни намекало на «власть закона».

Люди к нему потянулись, и в таком количестве, что он мог бы легко создать на ровном месте новый и молодой комитет госбезопасности. Но заказчиков на такой комитет пока не находилось. А были юные, быстрорастущие и уже богатые организации и фирмы. Почти все они уже возобладали первым – стыдным – миллионом и старались поскорее о нем забыть. Не о нем, а вернее сказать, о способах его получения.

На улицах свистел ветер вольницы. Черные немецкие машины с затонированными непроницаемыми окнами и без номеров мрачно день и ночь шуршали по асфальту и перевозили неведомых пассажиров и тайные грузы. Время от времени их этих лимузинов звучала автоматическая стрельба. Милиция предпочитала не замечать подобных проявлений, справедливо полагая, что шинель и мундир их от быстрого свинца не спасут.

В этих машинах, как голодные волки, перемещались глуповатые, но сердитые молодые люди. Им не досталось при дележке социалистической собственности ничего, кроме невесомых обещаний счастья в свободном рынке. Энергии у них было много – больше, чем ума, – и она требовала выхода.

Рэкет требовал своих «справедливых» долей, нувориши стремились от разбойников прочь под сень закона, ибо больше некуда было стремиться. Вольная стрельба нуворишей совершенно не устраивала.

Охранные компании, вроде «Лексиса», стали возникать то тут, то там. Между ними даже началась конкуренция – ну все было, как и предсказывали пророки свободных рыночных отношений. Примерно половину этих компаний создавали именно рэкетирские в недавнем прошлом группы, которые справедливо или нет, но полагали, что уж им-то лучше всех известно, как защититься от себе подобных.

Близкими по свойствам к рэкетирским формированиям были компании, слепленные наспех бывшими так называемыми ментами – уволенными (и совершенно заслуженно) за профнепригодность сотрудниками отделов внутренних дел. Эти «менты» имели приличные навыки обращения с разного рода «блатняком», да и сами не гнушались применять полузаконные или просто противозаконные методы работы. Собственно, их за это и увольняли из своих отделов.

Но элитой среди этих организаций были охранные фирмы, образованные бывшими сотрудниками госбезопасности, а именно к таким и относилась компания «Лексис» под чутким руководством майора активного резерва Михаила Картузова.

13. Корешков

Матвей Корешков всего этого не знал, когда стал искать связь с Картузовым. Он познакомился с ним довольно давно, еще в советское время, когда последний курировал по своей линии поставки нового оборудования при реконструкции комбината в городе Кавалерийске. Корешков трудился в техническом отделе этого химического комбината и как раз отвечал за приемку оборудования для новых производств.

Тогда они отлично сработались и даже сдружились. Но проект завершился, и снова они оказались разделены расстоянием и новыми заданиями: Михаил в Москве, а Матвей в Кавалерийске, на юге.

С той счастливой поры прошли годы, которые изменили жизнь страны и людей до неузнаваемости.

– Ну рассказывай, – дружески улыбнулся гостю Картузов. – Давненько мы не виделись. Как там на югах у вас складывается?

– Односложно не ответить, – тяжело вздохнул Корешков, – не сказать, что легко!

– Расскажешь? Может быть, выпьешь чего-нибудь? Или кофе? Воды?

– Давай кофе.

– Лера, два кофе! – крикнул в коридор Михаил.

Красивая Лера принесла на подносе две чашки, сливки, шоколад и крекеры. Корешков про себя отметил, что работа в офисе организована правильно.

Матвей начал свой рассказ:

– Миш, ты же помнишь, как строили наш комбинат?

Картузов утвердительно кивнул.

– Повезло нам с генеральным – чудо оказался мужик! Михал Моисеич – настоящий лидер был! Герой! Да что был? Он и сейчас есть и на своем месте, но чего это всем нам стоило?! Ни в сказке сказать… Да…

– Перестройка?

– Она! И, блин, ускорение! И, блин, гласность! И, блин, ваучеры эти!.. Сплошной блин-клинтон, одним словом! – Корешков гневно насупился. – И, главное, наш родной кадр это все устроил! Я его очень люблю, но сука он беспримерная!

– Ну не томи, уже интересно! – подтолкнул Картузов.

– Несмотря на всю эту перечисленную белиберду, работали мы отлично. Хоть и ругают теперь советскую власть все кому не лень, но некоторые вещи она делала правильно. Ну вот, возьмем логистику. Сырье, например, нам шло по трубе прямо с Кавказа. Плечо всего двести километров. Бензин технический по стандарту, мы его зовем «нафта» [4]4
  Нафта или сырой, прямогонный бензин – сырье в нефтехимической промышленности при производстве олефинов.


[Закрыть]. Объем шел на всю программу, а делаем мы, как ты знаешь, пластики. Из них двадцать процентов или около того на внутренний рынок, а остальное все на экспорт.

– Да-да, я в курсе, – кивнул Михаил.

– Валюты на заводе навалом, премии получаем, жилье строим! И все это Моисеич организует. Воровать никому не дает и сам не ворует! Ну чего ж не жить-то?! Да… Потом придумали эти ваучеры…

– Да, интересная у вас жизнь! Но ты же не про успехи приехал рассказывать? Есть проблемы?

– Есть одна закавыка! Жжет нестерпимо! Надо мне с одним негодяем разобраться. Поможешь?

– Если смогу – нет вопроса! Негодяи по нашей части! «Борец с негодяями» – мое второе имя. Что делать-то надо?

– Вора одного достать и наказать его примерно!

– Да воров-то теперь развелось, – вздохнул Михаил, – хватай любого – и не ошибешься!

– Этот больше по вашей части – международный гангстер. И украл много! Можно сказать, у нас с тобой!

– И сколько? Сколько украл? «У нас с тобой?» – с легкой иронией спросил Михаил.

– Мне не до смеха. А украл он не меньше двухсот миллионов!

– Да ладно! Неужели долларов?

– Именно!

– Хм… Это меняет ситуацию, – уважительно сказал Картузов. – Можешь поподробнее?

– Могу, конечно. Время у тебя есть? Дня два буду рассказывать, – предупредил Матвей.

– Ради такого дела мы время найдем. Пока скажи вкратце: о ком речь?

– Питер Спундер из «АйСиПи».

– Припоминаю эту фирму…

– А Питер руководил ею из Испании. Операции вел в России, – подтвердил Корешков.

– А твой-то какой личный интерес? – спросил Картузов. – Он тебе лично что-то должен?

– Да, конечно, должен! Просто тупо кинул меня на кредит! Взял у меня в долг на фирму три миллиона и объявил банкротство! Это не кидок? Вернуть надо деньги! Я же не Рокфеллер!

– Значит, так! – воскликнул Михаил и на мгновение задумался. – Вопрос серьезный! За секунду его не решить. Вот что! Напиши мне на бумаге все, что знаешь по этому делу. Сколько у тебя это займет?

– Думаю, пару-тройку дней, – ответил слегка удивленный такой быстрой реакцией Матвей.

– Хорошо. Возьмись и сделай за неделю. Тогда встретимся опять. А я пока по своим контактам поработаю, узнаю подробности. Так годится?

– Ладно, Миш, так и решим, как скажешь! – С этими словами Корешков пожал Михаилу руку и покинул офис.

14. Скачки с препятствиями

Незаметно пролетела неделя, и вот утром Корешков опять был в офисе Картузова и протянул ему папочку с бумагами. Было там страниц двадцать, исписанных твердым мужским, но довольно разборчивым почерком.

– Отлично, Матвей, – поблагодарил Картузов, – сегодня почитаю.

– Я там по большей части про иностранцев написал, но, может, тебе хочется общую информацию знать? – спросил Корешков. – У меня полчасика есть, могу рассказать.

– Ну давай, – одобрил Картузов, – чем больше инфы, тем лучше!

– В это время замутилась ситуация в Чечне, – повел новый рассказ Корешков. – С тамошних нефтеперегонных заводов к нам была проложена труба, о которой я вчера говорил. Война войной, а нефтеперегонка у них работала. Качали они нам сырой бензин, который в машинах использовать нельзя. Летят движки. Но джигитам все равно. Стали они заправляться прямо от трубы. Стреляют в нее, под струю ставят ведро, а потом в машину. Немного поездят и выбрасывают этот транспорт. А им что? Машины-то всё одно – ворованные. Война, мол, все спишет! Ну а у нас давление падает, не успеваем дыры заваривать. Короче, месяц так помучились, и пришлось останавливать завод.

– Выход нашли? – поинтересовался Михаил.

– Ну, сейчас расскажу, какой выход нашли.

– Кстати, в чем, собственно, дело это заключается? В чем идея?

– Я как раз хотел перейти к главному. Сырья у нас нет, а где его взять – неизвестно. Между прочим, контракты горят, и как выкрутиться – непонятно. Свободных денег нет, а без предоплаты никто ничего не грузит. Вся промышленность стоит– не хватает финансовой смазки. Пересохли потоки!

Посылает меня Моисеич в Москву – поговорить с «Альфахимом». У тех та же проблема – нет оборотных средств. Инфляция бушует, на рубль надежды нет, а правительство всю валюту гребет к себе и непонятно на что расходует.

– Да, было дело, – поддакнул Михаил.

– Мне замдиректора Горенко говорит: «Сходи к Спундеру – они финансированием производства занимаются». Договорился я, поехал к ним в офис.

– Это который? На Патриках?

– Ну да, где-то между Бронной и Тверской. Трехэтажный особняк, какой-то барыга у Лужкова отхватил, а сам в Лондон умотал. А дом в аренду сдает. Народу там работает около трех десятков: трейдеры, логистики, бухгалтера – все как в Европе. Кормят всех прямо на месте – продукты из «Берёзки». С голландским офисом связь через спутник – никаких телексов или факсов уже нет, только компьютеры. Это меня впечатлило. С нами тогда их трейдер Эдик Думбинский работал. Вот тут мне Спундер и предложил сделать в Кавалерийске свой офис, как филиал их московского. Они уже завели такие в Минске, Киеве, Питере, Омске. Теперь и мне предложил организоваться.

– Ну а ты что? – спросил Михаил.

– Сразу не согласился. Говорю: пока так вопрос не стоит. Говорю: сейчас надо нам сырье по стране искать. Не найдем – завод остановим. На кой, мол, тогда офис будет нужен?

– Логично!

– Ну и он согласился. Собрал совещание, там я познакомился с «Технохимом». Был там их генеральный директор.

– И как он тебе?

– Ну такой хваткий мужичок. На английском ловко болтает. Приветливый, улыбается постоянно. Они с одним русским парнем от Спундера компанию сварганили, называлась «Технохим Лимитед». Собрали они туда много начальства из химической промышленности, которое не у дел оказалось. А Спундер подкидывал им финансирование на разные проекты.

– Кредитовал, что ли?

– Ну вроде того. На короткий цикл. Купил сырье – переработал – отправил на экспорт. Четыре-пять циклов в год. На нашем безденежье каждый цикл давал процентов тридцать прибыли, да умножить на пять циклов? Получалось сто пятьдесят процентов в год! Где это видано?

– Огромная прибыль! Но так все же лучше, чем заводы будут простаивать?

– Конечно лучше! Так хотя бы народ работает и зарплату получает.

– Ну и химиков авторитетных поддерживают? Этим-то обидно, что жизнь так повернулась.

– Ясен пень! Мужики всю жизнь отрасль строили. А теперь какие-то хмыри повылезали и прихватили самые лучшие заводы. Ну вот, они и до нас добрались, – сказал Корешков.

– Кто добрался? – откликнулся Михаил.

– Есть такая бывшая комсомольская артель «Молодая наука». Они еще при Союзе разные выставки и олимпиады по науке организовывали. По комсомольской линии. Сбились они в группу в основном по материальным интересам. Банк соорудили – «Молна Банк», слыхал?

– Да кто ж не слыхал? – покачал головой Картузов.

– Тут рыжий этот хлопец, отец, мать её, приватизации организует продажу ваучеров. А эти будто все заранее знали – наставили на заводах ларьков. И скупали в этих ларьках ваучеры у работяг.

– Понимаю, народ наш недоверчивый был к государству. Да и кто поверит, что за бумажку можно две «Волги» купить? Дураков нет! – поддакнул Картузов.

– Скупили они ваучеров немерено и недорого. А может, и подпечатали недостающее – бумажка-то, считай, без защиты была.

– Понятно! Что потом?

– Потом заявляется на аукцион армянское отделение этого банка с мешком ваучеров и выкупает контрольный пакет нашего завода, как потом подсчитали, за один миллион долларов! – Корешков покраснел и задышал тревожно. – А завод, ну даже не знаю, как сказать! Без мата прямо не могу! – Корешков обернулся на открытую дверь, за которой угадывалась Лера, и воздержался. – Работал завод, что твой конь, и стоил по балансу на тот момент триста двадцать миллионов долларов! Представляешь?

Картузов недоверчиво покачал головой, а Корешков продолжал:

– И еще в ящиках на территории лежал второй завод для полипропилена, который при Союзе не успели смонтировать.

– Да помню я этот контракт! Мы же его сопровождали! – воскликнул Картузов. – Вот как оно обернулось? Понимаю твои чувства!

– Это еще сто двадцать миллионов! И все это счастье за один, всего один миллиончик долларей! Ну кому такое приснится? Моисеич, понятно, возмущался, но что он мог поделать? Все же по закону! Такие вот, блин, законы напринимали! Яйца бы им всем оторвать!

– Но формально-то как обосновали?

– А очень просто обосновали! Сырья нет – завод лежит. Караул! Спасайся кто может!

– Так они, может, джигитам специально приплачивали, чтобы поток сырья остановить?

– А вот этого я совсем не исключаю! Уж больно все было четко согласовано!

– Хорошо! – сказал Картузов. – Повторяю вопрос: а ты лично какой интерес во всем этом имеешь? Или тебе за державу обидно?

– И за державу тоже, это точно! – серьезно сказал Корешков. – Но и свои деньги хотелось бы вернуть. Да вот не знаю как.

– А что дальше? Как события пошли? Все так же «Молна» заправляет?

– Тут и есть главный вопрос! «Молна» все Спундеру продала! Вернее, даже не продала, а передала. Ни копейки налога не заплатила!

15. Дух команды

Когда Корешков ушел, взволнованный Михаил позвонил по телефону и договорился о встрече вечером с хорошо ему знакомым полковником в отставке, который в прежние времена курировал московское представительство фирмы в Москве.

Жизнь в городе была бурная, события происходили во множестве и стремглав. Сидеть на стуле и задумчиво глядеть в окно представлялось Михаилу чрезвычайно глупым и недальновидным занятием. То, о чем говорил Корешков, как будто суммировало в голове Картузова множество похожих событий, но они проходили мимо него и принять в них участия он никак не мог. А теперь удача вдруг повернулась к нему лицом.

Полковника звали Владимир Кторов, был он худощав, спортивен, строен, но курил, несмотря на спортивность, много. Кроме того, он и выпить был далеко не дурак.

Михаил повел его – пенсионера, лишенного уже зарплаты и прочих льгот, за исключением ведомственной поликлиники, – в казино на Пушкинской площади. Не ловить удачу, а в ресторан, где у него был открытый счет. Этот счет возник из-за того, что Михаил и сам изредка поигрывал, но по большей части в благодарность за поставляемых им в казино клиентов.

Официантки смущали полковника красотой и кажущейся доступностью.

– Ничего она не кажущаяся, – возразил Михаил на вопрос друга, – самая что ни на есть натуральная! Попробовать хочешь, товарищ полковник? – хохотнул он.

– Пошел к черту! – махнул рукой тот. – Не царское это дело!

– Да ладно тебе, Илларионыч, – продолжал подначивать Михаил, – глянь, какая у нее корма бразильская! Неужели не осилишь? – Картузов указал на смуглянку с выразительными женскими формами.

– Ладно, прицеп, вижу, достойный, но лучше давай выпьем!

– Да, есть счастье в жизни! – мечтательно сказал Михаил.

– Ну рассказывай, зачем позвал? – откинувшись на стуле и закурив после выпитого бокала хорошего белого вина, спросил Кторов. Голос его смягчился. – Без дела, наверное, не кормил бы?

– Да не в кормежке дело, ты пойми, у меня тут все бесплатно. Просто раз – приятно встретить старого друга и освежить память, и два – дело есть по поводу твоей давней компании. Ты же курировал представительство «АйСиПи»? Я имею в виду американскую компанию.

– Верно, было такое. Было, да прошло. Меня там больше нет, да и у них все поменялось…

– Знаю, что поменялось. Закрылись они. И заметь: следы замели. Но меня история вопроса интересует. Здесь ты крепко можешь помочь! Будешь?

– Наливай!

Михаил наполнил бокал:

– Ко мне пришел сегодня старый знакомец с юга, из Кавалерийска. На тамошнем заводе заправляет внешними связями. Много рассказал интересного про этих ребят. Но и его кое-что интересует. Просит он помощи по нашей линии. Ты как, согласен помочь?

– А почему нет? Лишней копейка не будет! Что делать-то надо?

– Для начала расскажи, как все у этой фирмы начиналось, – попросил Картузов.

– Со стариками – американцами, то есть – мы отлично сработались, – начал свой рассказ Кторов. – Не скажу, что они были у нас на службе. Этого, к сожалению, не было. Но они четко себе представляли, как надо в Союзе работать, чтобы обороты были и бизнес шел без проблем. Надо было быть лояльными и сочувствующими. А это они умели показать.

Красавица-официантка принесла новую порцию суши. Кторов на секунду остановил свой рассказ, чтобы одобрительно осмотреть ее фигуру, а когда она, задумчиво улыбаясь, отошла, он продолжил свой рассказ:

– Тебе подробно надо знать об этих стариках или что-то поновее?

– Думаю, важнее сейчас новое поколение. Откуда взялись эти новые ребята? Что о них сейчас известно? Как они власть свою получили?

– Сначала старики их просто наняли как трейдеров. Им стало трудно регулярно ездить для полевой оперативной работы. Жак полностью осел в Нью-Йорке, а Менни все же бывал в Москве, но раз в два-три месяца. Этого было недостаточно, хотя и офис в Москве работал на полную катушку. Но ты же понимаешь: когда дело касается денег, нужен тотальный контроль, иначе они очень быстро исчезнут. И никто не признается, куда они пропали.

– Согласен, – кивнул Михаил.

– А тут на нас обвалилась перестройка! Как ты будешь контролировать потоки, сидя в Америке? Да никак! Внешнеторговые организации начали сыпаться. Сотрудников послали на улицу. С другой стороны, западные клиенты стали отпадать, отказываться от агентских услуг. Цены на офисы полезли вверх, а бизнес стал падать. Ну тут молодые сманеврировали правильно. Нашли дешевый офис в городе. Стали нанимать опытных сотрудников из уволенных.

– А наши что делали?

– А что наши могут, если фундамент провалился?

– Да нет, я не о комитете, я имею в виду конторы торговые!

– Там вообще трагикомедия получилась. Был такой «Альфахим». Он был их главным партнером в Союзе. Но тут один наш банкир, не подумав, заявил в Нью-Йорке, что государство, дескать, теперь по обязательствам внешнеторговых объединений не отвечает. Они, мол, теперь частные предприятия и должны сами все гарантировать. Ну чушь полная!

– А банкир-то не знал, какой будут отклик?

– Да все он знал! От обиды, что ли, сказанул. Но, верно, комитетский контроль стал слабеть. Короче говоря, «Альфахим» фирме задолжал. Да немало – миллионов тридцать. Я уж и не помню сейчас, по каким продуктам они так попали. Только фирма уже деньги поставщику заплатила и товар отгрузила. Пароходы вышли в море! Как говорится, фарш назад невозможно провернуть! Представляешь?

– И как вопрос решили?

– Пошли в правительство. Добрались до председателя. Ему все объяснили. Он говорит: «Ладно, решим вашу проблему. Сделаем специальный счет в Цюрихе, будем туда складывать средства от продажи нефти. И будем со всеми кредиторами рассчитываться с этого счета». Называли это красиво – эскроу-аккаунт [5]5
  Эскроу аккаунт – специальный счет, который используется для безопасных сделок.


[Закрыть]. И дальше он говорит: «Но с вас одна дополнительная услуга – будьте спонсорами теннисного турнира в Москве!» Президент тогда шибко теннис уважал. Ну а почему нет? Дополнительно полмиллиона долларов приписали к долгу и профинансировали турнир.

– Короче говоря, проблему решили?

– Конечно! Фирма-то уже при советской власти была авторитетная, а теперь и совсем стала, как теперь модно говорить, элитная. В том плане, что по верхам ей стали сильно доверять.

А верхи-то у нас тогда какие были? Зыбучие пески! Провалиться ничего не стоит. Нужна была точка опоры. Многие ее только в иностранцах и видели, и находили.

Кторов посмотрел на цветастую толпу, шныряющую в разных направлениях по залу казино. «Откуда взялась вся эта публика? Откуда все они повылезали?» – тоскливо подумал он. Он закурил, и глаза его наполнились горем, что присуще заядлым курильщикам, зажигающим новую сигарету.

– А дальше как жизнь повернулась? – прервал раздумья Кторова Михаил.

– Тут мы им одного нашего бывшего подсунули, – откликнулся Кторов. – Такого Диму Геничева. Полковник, работал раньше в Америке. Услужливый такой, обходительный. Иностранцам нравился. Его из Америки списали за бытовое разложение, так это тогда называлось. Гостайну он вроде не продавал, судить было не за что. Но его из магазина невозможно было вывести – пока все не осмотрит, да и не по разу, выйти не мог. Вещизм, одним словом. Психиатры про него так и сказали: неизлечим! Но тут помог случай. Я отвлекусь, ничего?

– Давай, давай, время есть.

– Он достал где-то в Америке полный набор деревяшек для сауны, да не простой: из африканского какого-то дерева.

– Абаш? Лавки из него в парной вроде задницу не обжигают.

– Да. Ценная вещь! Сложил он планочки аккуратно на складе в посольстве – готовился вывезти, когда срок его подойдет. Запасливый такой был. Хотел, видно, виллу с баней на родине построить…

– Американская мечта? – хмыкнул Михаил.

– А дальше резидент наш закончил свой срок и засобирался домой. Барахла немного, но все же оно у него было. Комендант посольства, недолго думая, взял эти планки из абаша, да и сколотил ему контейнер. Небольшой такой получился, чистенький и аккуратный. А Геничев не сдержался – скандал этому коменданту закатил. Как-то чисто по-бабьи. Жалко ему стало трудов своих и денег. Комендант тоже не поленился – написал телегу в Москву. И вот уже Дима наш в Москве на пенсии. Пристроили мы его в комитет по химии при правительстве. Министерства тогда уже не было – перестроечникам здание на Мясницкой понравилось.

– Какой интересный персонаж! – вставил реплику Картузов.

– Куда там! – подтвердил Кторов. – Дима этот страшно любил с иностранцами работать. Ты же помнишь – вещизм его одолевал. А в комитете мужики из промышленности – ничего в иностранцах не понимают. Даже побаиваются их. Вот тут им Дима и пригодился – поставили его координатором по этому цюрихскому счету. Как у нас говорят, пустили козла в огород!

– Сейчас-то он где, этот Дима? Можно будет с ним пообщаться? – спросил Картузов.

– Я поищу, потом тебе скажу. Он должен много об этих ребятах знать. Мы уже тогда далековато от них отошли.

– А с фирмой-то что в Москве случилось? – вспомнил Картузов, зачем пришел.

– Да обанкротилась она! Сломалась на ровном месте. Ты лучше Геничева порасспрашивай. Он знает все в подробностях.